Текст книги "Срочно нужен герцог (Срочно разыскивается герцог)"
Автор книги: Селеста Брэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9
Феба вздохнула с облегчением. Как видно, на этот раз судьба была к ней благосклонна. Как же ей повезло, что сама судьба уберегла ее от коварного соблазнителя! Феба могла ошибиться и выбрать неподходящего мужчину. В очередной раз.
Наверное, она слишком доверчива. И это написано на ее лице, вот мужчины-распутники и слетаются к ней, как пчелы на мед.
– Уверяю вас: вам не о чем волноваться, – ровным голосом произнес Брукхевен. – Молодые леди в Брук-Хаусе будут в безопасности.
«Будут в безопасности». Словно Марбрук был диким зверем, который держит в страхе всю округу. Брукхевен поднялся.
– Я сейчас же пошлю своих людей для того, чтобы они занялись домом. – Он повернулся к Фебе: – Я уже сообщил Лементору, что одно платье вам нужно сшить немедленно. Я хочу сдвинуть дело с мертвой точки, устроив сегодня ужин в Брук-Хаусе. Мы с братом… – Он с опаской покосился на викария. – Мы соберем самых близких наших друзей, чтобы вы познакомились.
– Ужин? Сегодня? – вырвалось у Фебы. – Кто же придет к вам в гости, если вы только сегодня собираетесь их пригласить?
Брукхевен посмотрел на Фебу удивленно:
– Придут все, кто будет удостоен чести быть приглашенным.
Феба опустила глаза.
– Ах да. Разумеется. – Феба не должна забывать ни на минуту, с персоной какого ранга имеет дело. Если он приглашает к себе, все остальное должно отойти на второй план. Маркизу нет дела до того, какие планы на сегодняшний, вечер были до этого у его гостей.
А также ему нет дела до того, какие планы на жизнь были до этого у его невесты.
Рейф ждал брата в экипаже у дома, где Феба жила со своей тетей и кузинами. Разумеется, Рейф старался убедить себя в том, что приехал сюда поговорить с Колдером, а вовсе не затем, чтобы хоть краешком глаза увидеть Фебу.
Он злился на себя. Как Рейф ни старался, он не мог оторвать взгляд от окон. Он чувствовал себя полным болваном.
Рейф принял наконец решение. Он уедет… Куда? Не важно… Куда-нибудь далеко. Может, в Америку. А может быть, даже в Африку. Главное – быть как можно дальше от будущей леди Брукхевен. Денег на дорогу у Рейфа не было, но у него имелось кое-что из ценных вещей, которые теперь утратили для него всякую ценность. Потому что, по большому счету, теперь, когда любимая девушка стала невестой брата, его больше ничто не интересовало.
Как бы там ни было, он уедет сразу же после свадьбы. До того, как новобрачная успеет переехать к мужу. Рейф знал, что это очень важно для него, и не собирался анализировать, почему это так важно.
К тому моменту, когда Колдер вышел из дома Фебы, Рейф успел выдумать тысячи предлогов для будущего отъезда, но по очереди отбросил все, посчитав неподходящими. Эти причины были столь надуманными, что озвучив их, Рейф выглядел бы со стороны в высшей степени капризным субъектом. Впрочем, его отчаяние было так велико, что он решил закрыть глаза на эти пустяки.
Увидев в своем экипаже брата, Колдер ничем не выдал своего удивления. Он только проговорил, выгнув бровь:
– Я думал, что ты неуловим, как всегда. Поэтому и не попросил тебя составить мне компанию в этой поездке.
Сердце у Рейфа разрывалось от ревности. Вглядываясь в лицо брата, он сказал с тревогой:
– Ты сегодня какой-то другой. – Колдер улыбнулся:
– Вчера я заметил, что мисс Милбери имеет пристрастие к зеленому цвету, и выудил из шкафа этот жилет. Как ты думаешь, она оценила? Тебе нравится?
Все время, пока Колдер это говорил, с его лица не сходила мечтательная улыбка.
– Мисс Милбери такая милая девушка. Мне тоже захотелось сделать для нее что-то приятное.
То, что его брат искренне радуется из-за своей помолвки, а не просто доволен выгодной сделкой, явилось для Рейфа полной неожиданностью. Его снова охватил приступ ревности.
«Но она моя!»
Колдер поправил галстук.
– Я устроил для нее примерку у Лементора. Сегодня. Ну что, я здорово придумал, правда? Я подумал, что, если я буду приносить ей радость, это усилит ее привязанность ко мне. А ты как считаешь?
Рейф не верил своим ушам.
– Ты… Ты спрашиваешь мое мнение?
Колдер повернулся и удивленно посмотрел на брата:
– Конечно. А почему это тебя удивляет? Разве тебе трудно дать мне совет? Мне показалось, что ты хорошо отзывался о мисс Милбери.
«Хорошо отзывался!» Еще бы! Слава Богу, Рейф не увидит Фебу до свадьбы… А потом уже будет слишком поздно. Он с трудом смог овладеть собой.
– Да, да. Да и еще раз да! Да – поездке к Лементору, да – моим хорошим отзывам о мисс Милбери, да – твоему проклятому жилету.
Колдер нахмурился и отвернулся.
– Какая муха тебя укусила? Вижу, ты сегодня не в духе. Надеюсь, ты немного развеешься и твое настроение улучшится. Потому что сегодня, чуть позже, мисс Милбери и ее родственники приедут к нам.
Когда Рейф представил, что скоро снова увидит Фебу, сердце у него учащенно забилось. Ну ничего. Один ужин скрепя сердце он как-нибудь выдержит.
– Нуда, разумеется. Они приедут к нам на ужин.
– Да-да, на ужин… А еще я попросил все их семейство перевезти свои вещи к нам в дом, в Брук-Хаус. Немедленно.
О Господи! Удар за ударом! Не много ли потрясений за один день?
– В Брук-Хаус?
– Я сделал выводы для себя, – хрипло сказал Колдер. – Я знаю, что сам толкнул Мелинду в объятия другого мужчины. Я не проявлял к ней достаточно внимания. – Колдер говорил сейчас о своей покойной жене, Мелинде Чатсуорт Бонневиль, – потомственной аристократке, воспитанной с мыслью о том, что ее ждет удачное замужество с человеком такого же высокого общественного статуса, какой был у ее семьи. С того момента как эта сдержанная красивая брюнетка с утонченными манерами впервые появилась на балу «Олмака», она стала главным украшением светских раутов.
Получив отцовский титул маркиза Брукхевена, Колдер решил, что настала пора обзавестись женой. Это вызвало в свете единодушное одобрение, сочетавшееся с одновременным порицанием легкомысленного поведения Рейфа. Последний, по мнению высшего общества, «погряз в разврате».
Мисс Бонневиль слыла в свете неглупой особой с великолепным вкусом. И Колдер, с присущим ему проворством и рационализмом, посчитал эту девушку идеальным приобретением для продолжения рода и разрастания фамильного древа Брукхевенов. Спустя всего несколько недель после первого бала красавицы сделка на приобретение мисс Бонневиль была официально оформлена и оплачена, чем обе стороны были максимально удовлетворены…
Вот только мисс Бонневиль вежливо попросила отложить свадьбу до конца сезона, чтобы вдоволь насладиться своей первой поездкой в Лондон. Колдер, который всегда и во всем привык поступать по-своему, в этом случае решил проявить великодушие и уступил юной и прекрасной невесте. Пометив в календаре, что бракосочетание состоится в сентябре, он со спокойной душой снова с головой погрузился в работу. Колдер не сомневался, что за время его отсутствия эти тщательно продуманные планы ничто и никто не сможет нарушить.
Однако оказалось, что у Мелинды были другие интересы. Судя по всему, она была не в таком большом восторге от своей помолвки, как ее родители. Молниеносное замужество не входило в ее планы. Ей хотелось несколько сезонов подряд веселиться на балах в окружении бесчисленного множества поклонников и не торопясь выбрать себе самого лучшего среди всех. И что же она получает вместо этого? В свои восемнадцать лет Мелинда – без пяти минут замужняя женщина. Вольная, полная увеселений жизнь подошла к концу, едва успев начаться. Мелинда сожалела о своей помолвке и ощущала себя птичкой, попавшей в силки. Сожаление Мелинды по поводу своей участи все росло, затем оно быстро превратилось в негодование и переросло в протест. Когда Мелинда стала невестой Колдера, ее компаньонка потеряла бдительность и ослабила надзор. Это развязало девушке руки…
Сначала появились осторожные шепотки, но погруженный в свои дела Колдер им не внял. Затем поползли слухи, но Колдер снова ими пренебрег. Он узнал на собственном опыте вред от злых языков, когда многочисленные завистники шептались о том, что он не по годам рано получил наследство. Колдер знал, что досужие домыслы – удел праздного ума.
Потом слухи превратились в сплетню, которую повсеместно смаковали в свете, а сплетня переросла в оглушительный скандал. После этого, чтобы спасти положение, Колдеру не оставалось ничего другого, как жениться на девушке, которую он так неосмотрительно оставил без внимания на весь сезон. Если бы помолвка была разорвана по его инициативе, он бы запятнал и свое имя и навсегда погубил репутацию Мелинды. Ни то ни другое Колдер не мог допустить: не хватало еще, чтобы он испортил историю своего рода, вписав в нее главы, не делающие ему чести. Родители Мелинды, которые готовы были провалиться сквозь землю из-за позора, заверили жениха, что невеста «перебесится» и после заключения брака станет ему хорошей женой, и Колдеру нехотя пришлось им поверить. Он заключил брак с Мелиндой в надежде на лучшее.
Но, увы, надеждам не суждено было сбыться. За время своих любовных приключений Мелинда успела безумно увлечься одним мужчиной и совсем потеряла голову. Она и после свадьбы давала пищу для сплетен, которые просочились даже в газеты. Потом все немного поутихло. Рейф не знал почему: они с Колдером в это время отдалились друг от друга. Казалось, эта пара в конце концов обрела семейное счастье или по крайней мере его видимость. Однако спустя два года после свадьбы наступила трагическая развязка конфликта – продиктованный отчаянием финальный акт бунта Мелинды.
Это было представление, достойное театральных подмостков: муж-рогоносец, побег жены с любовником и трагический финал – экипаж, на котором скрываются беглецы, переворачивается, любовники гибнут в этой страшной аварии.
И снова бедный Колдер оказался в центре грандиозного скандала. Газеты не пощадили его – и без того убитого горем, – смакуя подробности и добавляя свои измышления, вытащили на свет сплетни, пищу для которых дал первый лондонский сезон Мелинды. Для такого гордого человека, как Колдер, это было унизительно: его публично жалели, а за глаза подвергали насмешкам.
Чтобы поддержать брата, Рейф вернулся домой, в Брук-Хаус. Колдер распахнул ему братские объятия. Ни один из них даже словом не обмолвился о трагедии. В беседах они оба предпочли обходить эту тему стороной.
Спокойное достоинство Колдера и его гордое молчание, а также его высокое положение в обществе, которым он был обязан огромному состоянию и громкому титулу, привели к тому, что со временем разговоры утихли. Рейф остался в Брук-Хаусе и старался больше не давать повода для сплетен. Мало-помалу он оставил замашки светского повесы, предающегося наслаждениям, хотя Колдер и светское общество, казалось, всегда смотрели сквозь пальцы на такие его проделки, как связи с замужними женщинами. Может быть, Рейф неосознанно чувствовал себя виноватым, хотя он не мог нести ответственность за разнузданное поведение жены брата. Колдер, которого Рейф в глубине души всегда считал святошей, не заслужил такой распутной жены и такой трагической развязки.
Этой участи Рейф не пожелал бы даже врагу. Ему было больно видеть, как и без того склонный к уединению и рефлексии Колдер становится еще более угрюмым и еще больше замыкается в себе, словно прячась в своей скорлупе.
По истечении года траура брат продолжал носить черное, и сплетники любили выставлять его в своих разговорах объектом для слезливой жалости.
Колдер как будто угадал мысли Рейфа.
– Я не собираюсь снова наступать на те же грабли. Поэтому тороплюсь со свадьбой. Она состоится через несколько недель. Если бы не нужно было заранее давать объявление в газете, я бы женился хоть завтра.
Рейф некоторое время сидел молча, а затем спросил:
– Ты правда этого хочешь? Хочешь быть верным мужем Фе… мисс Милбери?
– Рейф, я был верным и преданным мужем и для Мелинды. Это она не хранила мне верность. Что касается мисс Милбери, она только что приехала в Лондон и не успела еще ни с кем сблизиться. И я намерен позаботиться о том, чтобы у нее не было для этого возможности.
– Другими словами, ты хочешь как можно скорее посадить птичку в клетку. Чтобы у нее не было возможности упорхнуть.
– Ну да, разумеется. В этом есть смысл. Тогда она не будет тосковать по тому, чего у нее никогда не было.
«Ну, с этим можно поспорить, дорогой брат. Тосковать по тому, чего у тебя никогда не было, можно, еще как можно», – подумал Рейф, и его сердце заныло.
– Две ее кузины тоже придут. Обе они – скромные и порядочные девушки.
«Поэтому держись от них подальше», – мысленно закончил Рейф фразу брата и горько рассмеялся.
– В этом я нисколько не сомневаюсь, – сказал Рейф и с удивлением обнаружил, что Колдер мурлычет что-то себе под нос. Он никогда не видел брата таким счастливым и довольным. Не в силах терпеть эту муку дальше, Рейф решил немного прогуляться. – Увидимся за ужином.
С этими словами он вышел из экипажа. Рейф был подавлен. Нет, все это слишком тяжело. Лучше он пойдет домой пешком.
Глава 10
Сразу же после того как Брукхевен откланялся, в дом на Примроуз-стрит прибыл другой посетитель – некий мистер Стикли из конторы «Стикли и Вульф», исполнявшей обязанности душеприказчика Пикеринга.
– Да… Ну ладно… Леди Тесс, это правда, что я не могу сейчас поговорить с самим викарием? – Худощавый господин с сомнением окинул взглядом людей, сидящих в гостиной, которую только что покинул лорд Брукхевен.
– Викарий отправился в Брук-Хаус вместе с маркизом. Все вопросы, связанные с наследницами Пикеринга, переданы в мое ведение. – Несмотря на то что Тесс вежливо улыбалась, она готова была испепелить гостя гневным взором.
Стикли недоуменно заморгал:
– И все же…
Тесс перестала улыбаться. Мистер Стикли молча барабанил пальцами по папке с документами, словно размышляя, не стоит ли ему немного отложить свой вопрос и для начала разыскать вышеназванного господина.
– Сэр, боюсь, вам лучше как можно скорее перейти к делу и не задерживать нас. Мисс Милбери скоро отправляется на примерку к самому Лементору, а мы едем вместе с ней.
Но на мистера Стикли имя дорогого кутюрье не произвело того впечатления, на которое рассчитывала Тесс.
– Тогда начнем… Хотя я должен внести в свои записи отметку о том, что сначала я предложил отложить разговор до того момента, пока к нам не присоединится викарий.
– Итак, мы внимательно вас слушаем.
– Как вам известно, состояние покойного мистера Пикеринга в настоящее время составляет двадцать семь тысяч фунтов…
Феба ахнула. Все так и застыли на месте – как громом пораженные. Они молчали, словно мысленно пытались представить столь крупную сумму.
Мистер Стикли повернулся к Фебе:
– Это та самая молодая леди, которая обручена с маркизом?
Феба кивнула. У нее пересохло во рту. Двадцать семь тысяч фунтов? Это не просто целое состояние. Это огромное состояние!
Мистер Стикли посмотрел на Фебу понимающе:
– Ну что ж. Похоже, что у вас есть все шансы получить наследство. Мне известно из достоверных источников, что герцогу Брукмуру снова стало хуже.
Феба хотела что-то сказать, но у нее комок подступил к горлу.
– Итак, если мисс Милбери достанется наследство, двум другим девушкам полагается ежегодное содержание в размере пятнадцати фунтов в год.
Это была незначительная сумма, которая составляла всего-навсего годовое жалованье гувернантки. Мистер Стикли откашлялся.
– Очень жаль, что мистер Хеймиш не учел роста цен… но тут уж ничего не поделаешь: размер выплат изменить невозможно.
Феба опустила глаза. Как бы то ни было, она должна бороться за право получить состояние Пикеринга. Об этом мечтает отец… И мать говорила ей об этом на смертном одре… Феба не имеет права думать о себе. Она обязана заботиться о своих родителях.
Дейрдре – красивая девушка с прекрасными связями. Она удачно выйдет замуж.
Софи… У Софи нет никаких шансов получить деньги Пикеринга.
В конце концов, зачем Феба приехала в Лондон?
Мистер Стикли снова откашлялся.
– Итак, мисс Милбери, вы должны понимать, что «Стикли и Вульф» не может передать вам наследство, пока вы не выйдете замуж и вашего супруга официально не провозгласят герцогом. А также данное завещание теряет свою силу и считается аннулированным, если хотя бы кто-то из семьи расскажет посторонним лицам о данном документе.
Дейрдре нахмурилась. Она была возмущена.
– Я не понимаю, почему прадедушка внес в завещание этот пункт. Любая из нас легко могла бы поймать в свои сети герцога, если он узнает, что на горизонте маячат двадцать семь тысяч фунтов приданого.
Мистер Стикли грустно кивнул:
– Совершенно верно. Ваш прадедушка это прекрасно понимал. И именно поэтому и включил это важное примечание. Он непременно хотел, чтобы вы заработали это наследство, призвав на помощь собственную изобретательность.
Разумеется, Феба понимала, почему недовольна Дейрдре. «Боже мой, куда катится этот мир, если даже белокурые локоны и васильковые глаза считают арсеналом, недостаточным для достижения успеха девушки?» – наверняка думала Софи.
– А что случится с деньгами, если кто-нибудь проболтается? – спросила Софи, которая все это время сидела молча. Все присутствующие повернулись к ней. А потом вопросительно посмотрели на мистера Стикли. Он нервно поправил ворот рубашки, и его лицо покрылось румянцем.
– В том редком случае, если никто из вас, девушки, не выйдет замуж за герцога, или в случае, если содержание данного завещания станет известно людям, которые не являются членами вашей семьи… в этом случае…
Напряжение нарастало. Все затаили дыхание и сидели, боясь пошевелиться. Всеобщее волнение передалось даже бесстрастному мистеру Стикли. Он снова откашлялся.
– В этом случае вся сумма целиком… Видите ли, дело в том, что у мистера Хеймиша сложилось определенное мнение относительно акцизных сборов по торговле спиртными напитками… – Мистер Стикли беспомощно развел руками. – В противном случае… мистер Хеймиш решил оставить все контрабандистам.
– Контрабандистам? – Софи широко улыбнулась. – Контрабандистам, торгующим виски, как я смею предположить?
Мистер Стикли поморщился, не скрывая брезгливости от одной мысли, что все эти огромные деньги могут отойти небритым и чумазым нарушителям закона.
– Да. В таком случае состояние уйдет на оплату штрафов и денежных взысканий, наложенных на лиц, осужденных за самогоноварение и перевозку виски без уплаты положенных по закону пошлин.
Феба представила портрет сэра Хеймиша, который висел на стене в Торнхолде. Соломенные волосы и голубые, с хитрым прищуром, глаза… Горящие дьявольским огнем.
«Ну что, прадедушка? Видишь? Победа за мной!»
Контрабандистам, незаконно торгующим спиртными напитками, не достанется ни пенни. Феба выйдет замуж за лорда Брукхевена – и очень скоро. Потому что это означает, что ей больше не придется испытывать страх и неуверенность.
Не нужны ей ни дорогие платья, ни драгоценности. Она хочет стать герцогиней. Герцогиней Брукмур. И она будет ею!
Глава 11
Мистер Стикли вошел в элегантную контору юридической фирмы «Стикли и Вульф», оформленную, как того требует статус, в строгом классическом стиле, идеально сочетающемся с внешним видом фасада здания на Флит-стрит, в котором она помещалась. В конторе нельзя было увидеть завалы из документов на больших письменных столах, как в других фирмах. Не наблюдалось там и делового перешептывания служащих, занятых обычными для юридической фирмы делами.
У фирмы «Стикли и Вульф» имелся один-единственный клиент и одно-единственное дело и одна, так сказать, забота в целом мире. Последние двадцать лет единственным занятием юридической конторы были управление собственностью по доверенности Пикеринга и защита обязательств по его завещанию.
В те времена, когда контору занимали прежние Стикли и Вульф, здесь отправляли правосудие. Все знали мистера Стикли-старшего как проницательного, нацеленного на соблюдение тонкостей юридического регламента юриста, в то время как мистер Вульф-старший слыл милым и дружелюбным малым и привлекал новых клиентов приятной внешностью и остроумием. Хотя среди клиентов преобладали в основном недавно овдовевшие дамы, оказавшиеся в стесненных обстоятельствах, дело Стикли и Вульфа процветало и приносило доход.
Что касается мистера Стикли-младшего, то его мало интересовали счета вдов, привыкших тратить деньги и не желающих отказываться от дорогих привычек. Мистер Вульф-младший унаследовал от отца приятную внешность и шарм, но ему не хватало врожденного стиля и лоска, которые делали Вульфа-старшего вхожим в высшее общество, если вдруг обнаруживалось, что кому-то из дам, приглашенных на обед, может не хватить кавалера.
Мистера Вульфа-младшего гораздо чаще можно было заметить в игорных домах или в обществе женщин легкого поведения, если только он не был так пьян, что ему уже никто не мог быть нужен.
Итак, со временем список постоянных клиентов, который достался мистеру Стикли и мистеру Вульфу после их отцов, свелся к одному-единственному пункту: опека над собственностью Пикеринга.
По правде говоря, существующее положение дел вполне устраивало обоих компаньонов. Мистер Стикли должным образом заботился о собственности, находящейся под их опекой, обеспечивая ее рост до внушительных размеров, а мистер Вульф в это время с купеческим размахом проигрывал в карты свой гонорар, потому что знал: вслед за этим последует новая выплата.
Стикли уселся в свое любимое большое кожаное кресло, наслаждаясь тишиной пустого кабинета. К счастью, Вульф редко появлялся в офисе – разве что забирая свою долю гонорара перед тем, как отправиться в очередной загул.
Несмотря на то что Стикли презирал партнера, который, судя по всему, не связывал себя моральными обязательствами и запретами, он ни за что на свете не согласился бы распрощаться с Вульфом. Вряд ли можно где-нибудь найти другого такого партнера, который не будет надоедать Стикли своим присутствием. Кто еще позволит ему сидеть вот так, в блаженном одиночестве?
Каково же было удивление Стикли, когда часом позже Вульф примчался в контору!
– Эй, здорово, Стик! Я пришел наполнить закрома: карманы опустели.
Стикли нехотя поднялся и, повернувшись к Вульфу спиной, медленно подошел к сейфу. Он много лет назад сменил шифр на замке, собираясь сообщить секретный шифр партнеру сразу же, как только он его об этом попросит, однако Вульф так никогда его об этом и не спросил. Да и к чему подвергать столь суровому испытанию человека с нетвердыми моральными устоями? Вдруг он не удержится от соблазна и опустошит денежное хранилище?
Стикли наполнил мешочек большими фунтовыми банкнотами и монетами. Стикли никогда не скупился, и Вульф ни в чем не знал отказа. Собственность была вложена очень удачно и с умом. И чем больше доходов она приносила, тем больше наполнялись их карманы.
Обмануть незадачливого сына отцовского партнера было бы делом пустяковым, однако Стикли даже не помышлял об этом. По правде говоря, за все это время у него возникало множество разнообразных возможностей для того, чтобы залезть в кошелек Вульфа, однако Стикли понимал, что, встав однажды на путь греха, рискуешь навечно погрязнуть в пороке.
Недаром же он с гордостью носит свою фамилию: у Стикли в роду никогда не было воров.
Не оборачиваясь, он бросил кошелек через плечо, зная, что Вульф поймает его в воздухе. После этого Стикли, все так же стоя к Вульфу спиной, закрыл сейф и снова установил шифр.
Обернувшись, он, к своему удивлению, обнаружил, что его партнер, вместо того чтобы как можно скорее покинуть контору, вальяжно развалился в большом кожаном кресле, в таком же, как то, на котором до этого сидел Стикли. Вульф, прищурившись, смотрел на партнера.
– Ты уже начинаешь лысеть, не так ли, Стик? – Стикли провел рукой по голове. А затем прошел к своей половине большого письменного стола.
– Я не понимаю, что ты этим хочешь сказать. – Аккуратно расправив полы сюртука, он сел на стул. Подняв глаза на Вульфа, он увидел, что тот смотрит на него по-доброму и широко улыбается.
– Не огорчайся, Стик, из-за такой ерунды. Ты уже не юноша, и я тоже.
Заметив, что от обильных возлияний щеки Вульфа утратили прежний румянец, Стикли кивнул:
– Верно.
– По-моему, тебе пора жениться, Стик. – Вульф наклонился вперед и поставил локти на стол, на свою половину большой столешницы. – Тебе нужна женщина, которая подарит тебе парочку маленьких Стикли – сына, которому ты передашь свое дело, и дочь, которая будет скрашивать твою старость.
– Мне и так хорошо, – возразил Стикли. – А вот тебе, по-моему, давно пора остепениться. – «Иначе этот шалопай рискует быть застреленным чьим-нибудь разгневанным обманутым мужем или умрет от французской болезни», – подумал Стикли.
Хотя он не произнес это вслух, Вульф игриво подмигнул Стикли, словно прочитав его мысли.
– Стик, если я умру, это по крайней мере кто-то заметит. А ты так и останешься сидеть здесь, за этим столом, пока не высохнешь и не превратишься в африканскую мумию.
– В египетскую мумию, – с кислым видом поправил Стикли. – Ты бы знал это, если бы использовал газеты для чтения, а не для того, чтобы набить ими промокшие ботинки.
– Я даже для этого их не использую. Газетами мою обувь набивает мой камердинер. – Вульф откинулся в кресле и, сложив пальцы в замок, заложил руки за голову. – Стик, по-моему, я совсем тебя забросил.
Стикли так и застыл на месте. Боже! Только бы он не сказал, что хочет заняться фирмой!
Вульф кивнул, словно принял важное решение:
– Мне кажется, мне пора заняться фирмой.
– Нет! – воскликнул Стикли, вскочив на ноги. Затем он заставил себя успокоиться и снова уселся в кресло. Только без паники. Терпение. Ведь, в конце концов, он же имеет дело не с кем-нибудь, а с Вульфом. Дай этому парню колонку с цифрами для подсчета – и он либо заснет, либо в течение получаса сбежит восвояси.
Стикли вздохнул и попытался изобразить на лице улыбку. Должно быть, улыбка получилась вымученной, потому что в глазах Вульфа появилась тревога. Перестав улыбаться, Стикли поджал губы.
– Вульф, извини, пожалуйста… что я поначалу возразил. Разумеется, я с радостью доверю тебе решение кое-каких вопросов. Теперь с этой помолвкой мисс Милбери поднялась такая суматоха, что мне понадобится твоя помощь.
– Какая-то из девушек Пикеринга собирается замуж? Когда она успела заарканить жениха? Они же только что приехали в Лондон, – удивился Вульф.
Стикли еще сильнее поджал губы.
– Они здесь уже неделю. Видимо, этого времени хватило, чтобы мисс Милбери снискала благосклонность маркиза Брукхевена, а он, если ты помнишь, в скором времени унаследует…
Вульф жестом прервал его.
– Да-да. Я знаю, кто такой маркиз Брукхевен, намного лучше, чем ты. – Он в задумчивости потер подбородок. – Это ставит нас в трудную ситуацию, не так ли?
– Не обязательно. – Стикли вынул из нагрудного кармана позолоченный футляр и, достав оттуда очки; привычным жестом протер и без того чистые стекла. – Все эти годы мы исправно выполняли возложенную на нашу фирму обязанность по опеке над собственностью Пикеринга. Девушке, разумеется, не понадобятся эти деньги, если она должна выйти за Брукхевена. Скорее всего мы легко сможем убедить ее оставить эти деньги в наших руках на неопределенный срок.
Вульф посмотрел на партнера с сочувствием:
– Стик, ты понятия не имеешь о жизни представителей аристократии, верно? Все они нищие бессребреники, в долгах как в шелках. Если у них еще остались деньги на эти самые шелка.
– Чепуха. Я сегодня собственными глазами видел Брукхевена. У него великолепный экипаж, и сам он одет с иголочки.
Вульф только махнул рукой:
– Такие люди привыкли пускать пыль в глаза. Постоянно занимают деньги под залог будущего наследства. А наследство получают не всегда. Землевладений много, а в карманах пусто – вот что я тебе скажу. Бьюсь об заклад, что, как только Брукхевен пронюхает о том, что его жена владеет кучей денег, он выпотрошит из нее все до последнего пенни, чтобы обновить свое находящееся в упадке имение, разваливающийся дом и выплатить долги, а потом снова занимать деньги.
Стикли опустил глаза.
– У него… у него разваливающийся дом?
– У них у всех разваливающиеся старые дома, Стик. Полным-полно земли, на которой живут арендаторы и крестьяне. А крестьянам и фермерам нужна залатанная крыша над головой и новые плуги для того, чтобы пахать землю. Двадцать тысяч фунтов мисс Милбери разойдутся вмиг.
Стикли даже не стал поправлять Вульфа, когда тот назвал неточную сумму наследства; причитающегося мисс Милбери. Это было не так важно. Гораздо важнее сведения, которые Стикли только что услышал от партнера. И почему он всегда считал его никчемным бездельником? Теперь Стикли видел в Вульфе единственного человека, некоторого можно положиться в трудный час.
– Что же нам с тобой теперь делать; Вульф? – в отчаянии спросил он.
Вульф наклонился к нему и прищурился.
– Есть только один выход, Стик. Нужно костьми лечь – но сделать так, чтобы эта проклятая свадьба не состоялась!
