Текст книги "Срочно нужен герцог (Срочно разыскивается герцог)"
Автор книги: Селеста Брэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 34
Слуги ушли, унеся с собой дорожный фонарь. Скоро его свет стал едва различим в облаке тумана. Феба отвернулась от окна, но не решалась поднять глаза на Рейфа.
– Вы не знаете, каково это, – прошептала она. – Я уже жила так раньше. Долгие годы жила. Каждый день я видела, как люди отводят глаза, когда я прохожу мимо, или, склонив друг к другу головы, шепчутся или переходят на другую сторону при моем приближении. Я ужасно боюсь снова через это пройти.
– Так жить нельзя. Жить и ждать, когда упадет дамоклов меч.
– Вы правы. Так жить нельзя. Именно поэтому я и должна выйти замуж за Брукхевена, а не за вас. – Избегая смотреть на Рейфа, Феба продолжила: – Я должна стать герцогиней – и притом богатой герцогиней, – потому что только таким способом можно уберечь себя от страха.
Рейф был разочарован.
– Неужели желание иметь множество красивых платьев и драгоценностей так велико?
Феба сжала кулаки.
– Меня не привлекают подобные вещи.
– Так что же вас привлекает в таком случае?
– Не надо делать вид, что вы не понимаете моих слов. Я знаю, что вы все прекрасно поняли. Если я выйду за вас, то стану для всех притчей во языцех – женщина, которая бросила герцога ради того, чтобы убежать с повесой и распутником! Это позорное клеймо станет моим вечным проклятием, несмываемым пятном на моей репутации. А наши будущие дети? Вы о них подумали? Подобные скандальные истории передаются из уст в уста, из поколения в поколение!
– Ну и что с того? Сколько себя помню, обo мне всегда сплетничали, – заметил Рейф. – От этого не умирают.
– Умирают, – прошептала Феба. – Это убивает медленно – изо дня вдень, из года в год. Сердце разрывается на части, когда от тебя отворачиваются твои друзья. Все это понемногу отнимает у тебя силы. Пока однажды ты не превращаешься в сплошной комок нервов. Я боюсь, что моя любовь постепенно пойдет на убыль. А потом от нее не останется ничего, кроме разочарования и сожалений. Если после того, что я сказала, вы станете считать меня слабой и трусливой, что ж, пусть. Это так: я боюсь. – Лицо Рейфа исказила гримаса страдания.
– Неужели это правда? Неужели мнение света в самом деле имеет такую власть над вами, что даже ваши чувства ко мне для вас ничего не значат?
– Все не так просто, как вам кажется!
– Да нет, Феба, как раз напротив. Все просто, как дыхание. Как биение сердца. Я – ваш, а вы – моя. И это так же важно, как солнце, без которого невозможна жизнь на земле. А все остальное не имеет значения. Потому что солнце затмевает собой все. Вы – моя. Навеки.
Феба отвернулась.
– Не надо. – Она судорожно вздохнула. – Просто… не надо.
Рейф медленно выдохнул. От страшного подозрения ему стало тяжело дышать.
– То есть вы хотите сказать, что не любите меня? Неужели это правда? Нет, я вижу по вашим глазам. Дело совсем не в том, что вы меня не любите.
Феба ничего не сказала. Ее молчание было красноречивее любых слов. Боль в груди Рейфа стала сильнее.
Нет, нежная и мягкая, милая и щедрая на улыбки Феба совсем не слабая. Напротив, она сильная. Ее отчаянное желание не любить Рейфа – какие бы причины ни толкали ее к этому – невозможно было сломить никакими уговорами и увещеваниями. Она была невосприимчива к его мольбам, к попыткам склонить на свою сторону и соблазнить.
Молчание затянулось. Оно словно возвело между ними невидимую стену. Феба была тверда, как скала. Рейфу показалось, что от нее веет холодом. Решимость, с которой она отвергла его, обескуражила Марбрука. Он начинал осознавать, что потерпел поражение. Придется с этим смириться: он не нужен Фебе. Устало откинувшись на спинку сиденья, Рейф медленно проговорил:
– Так, понятно… – Его плечи опустились. Тоска стискивала грудь, мешая дышать. – Обещаю вас больше не беспокоить. Извините за все неудобства и волнения, которые причинил вам по незнанию. Такого больше не повторится. – Рейф говорил тихим, сдавленным голосом, который сам не узнавал.
Он протянул руку к двери, чтобы выйти из экипажа и позвать слуг. Но в этот момент дрожащая рука Фебы легла ему на плечо. Марбрук посмотрел на эту маленькую ладошку с дрожащими пальцами. Это было нежное, ласковое прикосновение.
– Мисс Милбери…
– Рейф… – прошептала Феба, и у нее в голосе слышались тоска и смертельная мука, которые были под стать тому, что сейчас творилось у него в душе. – Мне правда очень жаль.
– Не надо извиняться, – тихо сказал Рейф, продолжая смотреть на эту руку в перчатке из тонкой белой кожи. – Это я должен извиняться. Жаль, что жил, никогда не заботясь о собственной репутации. Жаль, что слишком поздно спохватился. Надо было раньше стараться стать достойным такой женщины, как вы. И еще мне жаль, что не попросил вашей руки в первый же день нашей встречи, на том балу. Сожалею, что опоздал и что мне нечего вам предложить.
Растроганная его искренними словами, Феба попыталась сплести свои пальцы с пальцами Рейфа.
– Не надо. Не говорите так. Возможно, вы и опоздали. Но не говорите, что вам нечего мне предложить. Это не так. Если бы вы только знали…
– В чем же дело, Феба? Почему вы сначала отвергаете меня, а затем дразните этими прикосновениями? Отталкиваете – и тут же маните снова?
Феба невесело рассмеялась:
– Это не я… Скоро вы сами кое-что обо мне узнаете. Я выйду замуж за Колдера, затем он станет герцогом, и вы кое-что узнаете обо мне. И когда наступит этот день, пожалуйста, поймите, что у меня не было другого выхода. Вы будете думать, что я подчинилась воле своего отца и что я малодушна… Но вы также должны помнить, что я вас любила – искренне, по-настоящему. Я отвергаю вас не из-за того, что меня не устраивает то, какой вы человек. Напротив, то, какой вы, делает мой выбор еще более мучительным.
– Вы вовсе не трусливы. – Рейф приложил руку Фебы к своим губам. – Вы женщина, для которой слово «честь» не пустой звук. Которая дорожит своим словом и не может нарушить обещание, данное хорошему человеку. За это я и полюбил вас. А Колдер – хороший человек. Он никогда намеренно не обидит вас. – «В отличие от меня, который уже успел причинить тебе столько страданий своей глупой настойчивостью».
Хотя Рейф не высказал эту мысль вслух, но, как обычно с ними случалось, Феба словно прочитала его мысли и поспешила его приободрить.
– Вы тоже хороший человек, лорд Рейфел Марбрук. Возможно, сами вы придерживаетесь на этот счет иного мнения. – Голос Фебы задрожал, и ее рука тоже.
Рейф обнял Фебу, и она уткнулась лицом ему в грудь.
– Все будет хорошо, милая Феба. Вы будете блистать в свете, а я когда-нибудь приеду навестить вас с братом. По-прежнему буду паршивой овцой в благородном семействе. Закормлю ваших детей конфетами так, что у них заболят животы, и буду дарить им игрушки, которые создают слишком много шума и действуют всем на нервы.
Феба рассмеялась, но смех быстро перешел в сдавленное рыдание. Рейф чувствовал, как ее слезы орошают его рубашку. Ему хотелось, чтобы следы от этих слез Фебы навсегда запечатлелись у него на груди.
Ему было тяжело отпускать ее…
* * *
Когда Стикли и Вульф догнали экипаж, он почему-то стоял на обочине дороги. В темноте они прятались в кустах, которые росли с другой стороны от дороги. Недавно прошел дождь, и кусты были сырыми, а земля под ногами скользкая.
– Что они здесь делают? – шепотом спросил Стикли. – Кажется, они собирались в театр?
– Хорошо было бы, если бы они передумали, – сказал Вульф, отряхивая порванный и заляпанный грязью дорогой костюм. – Потому что в таком затрапезном виде в театр меня не пустят.
Стикли посмотрел на свой жилет, на котором не хватало одной пуговицы.
– Наверное, придется дать отбой. Все пошло не по плану. Не нравится мне эта темнота и эта странная тишина. Возможно, здесь не обошлось без бандитов или чего-то в этом роде.
Вульф широко улыбнулся:
– Ах, Стик! Ты просто гений. Дай-ка мне свой пистолет.
– Ну уж нет! Мне он самому пригодится, когда я пойду в банк, чтобы положить деньги на счет. Сам знаешь, я привык принимать все меры предосторожности, когда дело касается чужих денег.
Вульф кивнул:
– Что правда, то правда. Я это знаю. И сейчас я собираюсь спасти мисс Милбери и ее деньги от ужасного лорда с разрушающейся на глазах усадьбой – разумеется, если ты не имеешь ничего против.
Стикли округлил глаза от ужаса:
– Ты хочешь его убить?
– Послушай, Стик. Я не собираюсь убивать Брукхевена. Я хочу взять его в плен – как мы стобой и собирались сделать. Будет лучше, если мы возьмем его здесь, а не в опере. Потому что здесь нам не сможет никто помешать, кроме кучера и лакея.
– И еще мисс Милбери. Постарайся не напугать ее слишком сильно.
– Я здесь затем, чтобы спасти мисс Милбери, помнишь? – сказал Вульф. – Мы ведь с тобой здесь герои, не правда ли?
Стикли натянуто улыбнулся:
– Правда. Разумеется. – Он протянул пистолет Вульфу. – Действуй решительно, но не грубо. Поменьше насилия. И ни за что не говори, кто ты.
Вульф вынул из кармана синий шелковый носовой платок.
– Сойдет за черный в темноте? Вот и хорошо. – Вырезав в платке прорези для глаз, он повязал платок на глаза. – Ну вот. Ни Брукхевен, ни мисс Милбери ни разу со мной не встречались. Поэтому я в полной безопасности. А ты оставайся здесь.
– Но это мой пистолет. Я тоже хочу быть героем.
– Стикли, мы договорились, что ты остаешься здесь, – сказал Вульф, повернувшись к партнеру. В маске он выглядел зловеще. – Понял?
Стикли сдался.
– Понял.
Вульф направился к стоящему на обочине экипажу.
Глава 35
Феба вытерла слезы рукой.
– Вы слышали?
– Что? Разве слуги уже вернулись? – Феба нахмурилась:
– Могу поклясться, я слышала что-то наподобие «Держись».
– «Держись»? – Рейф разволновался. – Садитесь и никуда отсюда не уходите.
Марбрук стремительным движением отворил дверь и выскочил из экипажа. И исчез из поля зрения Фебы. Ее сердце бешено билось от страха. Когда Рейф ушел, Феба на четвереньках подползла к окну и потихоньку выглянула на улицу.
– Кошелек или жизнь, черт побери! – Голос человека, который это говорил, был грубым и хриплым. Из темноты возникла фигура мужчины. Незнакомец был в черном. На лице у него была маска. В руке мужчина держал пистолет, которым целился прямо в нее!
Феба пригнулась, хотя сомневалась, что тонкие стенки экипажа смогут защитить от пули. Может, ей нужно последовать за Рейфом? Или лучше все-таки оставаться на месте?
На месте грабителя она бы первым делом проверила экипаж.
Так тому и быть. Феба незаметно прокралась к двери, про себя ругая пышные юбки платья, мешавшие быстро передвигаться.
Дверь была только слегка прикрыта, и Фебе не составило большого труда выползти и забраться под экипаж, прямо в грязь, позабыв о том, что на ней роскошное платье. Она чувствовала себя в относительной безопасности: вряд ли кому-нибудь придет в голову искать даму под экипажем, между колесами. Однако опасность была совсем рядом – всего в нескольких шагах.
Убрав прядь волос, упавшую на глаза, Феба посмотрела в сторону грабителя.
Он по-прежнему стоял один, посреди дороги и размахивал пистолетом.
– Я знаю, что вы там, Бр… папаша. Сейчас же выходите. Только без фокусов. И тогда с вашей дамой ничего не случится.
Феба была так напугана, что слова бандита не вызвали у нее никаких подозрений. Тот человек выглядел как самый настоящий разбойник. Он был высоким и сильным, а его золотые пуговицы поблескивали при свете луны…
Что? Золотые пуговицы? Неужели грабежи на дорогах стали настолько доходным делом? Феба удивилась.
Вдруг она почувствовала, как кто-то ухватил ее за щиколотку холодной рукой. Феба вздрогнула, но от ужаса не проронила ни звука.
– Я же велел вам сидеть в экипаже, – послышался в темноте шепот Рейфа.
– Мне не нравится играть роль птички в клетке, – прошептала она в ответ.
Рейф подполз к ней.
– Тогда не попадайтесь в клетку. – Он внимательно смотрел на разбойника. Создавалось впечатление, что грабитель начинает терять терпение. – Похоже, этот парень – новичок в таких делах.
Феба кивнула:
– Да, мне тоже показалось, что он держится неуверенно. Это плохо или хорошо?
– Вряд ли это хорошо. Опытный грабитель держит ситуацию под контролем и отвечает за свои действия. У новичка могут сдать нервы. От него можно ожидать чего угодно.
Мужчина направился к экипажу.
– Тише! – дал команду Рейф, прижимая Фебу к себе. Припав к самому ее уху, он прошептал: – По моему знаку перебирайтесь к задней части экипажа и бегите к лесу. Я вас разыщу.
Феба кивнула. Ее охватил страх. Она чувствовала, что им угрожает реальная опасность.
– Будьте осторожны, – выдохнула она.
Рейфу хотелось поцеловать ее, но он только посмотрел на Фебу с благодарностью и прошептал:
– Не волнуйтесь за меня. Я собираюсь еще потанцевать на вашей свадьбе. А теперь… бегите.
Феба бросилась бежать, а Рейф в этот самый момент выпрыгнул из темноты и, набросившись на вооруженного человека, ударил его. Поддерживая подол длинного платья, Феба бежала со всех ног, все время прислушиваясь к звукам, доносящимся за спиной. Она услышала, как кто-то вскрикнул от неожиданности, а затем послышался шум борьбы. Феба вбежала в подлесок, споткнувшись о лежавший на земле сухой сук.
Затем она услышала, как возле экипажа кто-то вскрикнул от боли. Это заставило Фебу позабыть о собственной осторожности. Рейф!
Ну и что, что она дала обещание ждать его в лecy! Какое ей до этого дело, если Рейф в беде!
Феба подобрала с земли увесистый сук, о который только что споткнулась. Он был тяжеловат, но Феба была сильной деревенской девушкой. Обхватив его обеими руками, она подняла сук над головой и с жутким воплем лесного вурдалака побежала к экипажу.
К тому моменту численность разбойников удвоилась. Феба увидела, как они подняли неподвижно лежащего на земле Рейфа, будто собрались его куда-то тащить. Ее пронзительный крик перешел в гневный вопль. Феба размахнулась, собираясь ударить обидчиков Рейфа, но мужчины ловко увернулись. Теперь Феба отчетливо разглядела их фигуры, и только закрытые масками лица нельзя было рассмотреть. Один из грабителей – тот, что был поменьше ростом, – похоже, смастерил себе маску из рукава рубашки, и концы ее болтались сзади.
Проклятые дилетанты!
Феба угрожающе замахнулась на разбойников импровизированным оружием:
– Убирайтесь отсюда, грязное, проклятое отродье! – Услышав эти слова, невысокий мужчина ахнул:
– Ну и выражения!
Мужчина, который был повыше, толкнул своего напарника рукой в грудь:
– Замолчи сейчас же, Ст… Стоун.
– Что? – Мужчина поменьше зашатался, но устоял на ногах. – Ах, и правда… Фокс.
Тот, что был побольше, хмуро зыркнул на сообщника, а потом повернулся к Фебе:
– Ну ладно, мисс… Стоит ли так горячиться? У нас есть одно дельце к этому господину, но у нас и в мыслях не было обижать вас.
Феба была вне себя от гнева.
– Тем хуже для вас. Потому что у меня есть огромное желание вас обидеть.
Феба размахнулась и бросила в грабителей сук. Разбойники отскочили. Она снова схватила упавший на землю сук и приготовилась к очередному удару.
Высокий защищался руками.
– В этом нет нужды, мисс. – Мужчина говорил ласково и миролюбиво. – Такие хорошенькие девушки, как вы, не могут действовать так жестоко.
Феба на мгновение остановилась в замешательстве. Решимость ей изменила. Сук у нее в руках задрожал.
– Хорошенькая? Я?
Воодушевленный успехом, грабитель сделал робкий шаг навстречу Фебе и продолжил развивать тему:
– Вне всяких сомнений! Простите мне мою дерзость, но у вас великолепная женственная фигурка. И что вы нашли в этом парне? Он вам и в подметки не годится!
Феба взглянула на Рейфа, который лежал лицом в грязи.
– Не годится? – Словно бы раздумывая над этим замечанием, Феба положила сук на плечо. А затем снова перевела взгляд на мужчину в черном. – А вы годитесь?
Грабитель откашлялся и сделал еще один шаг.
Именно это ей и было нужно. Феба снова подняла сук и ударила разбойника в челюсть. Мужчина тяжело повалился в грязь.
– By… Фокс! – Мужчина, который был ниже ростом, кинулся к неподвижно лежащему на спине сообщнику. – Фокс! Ты меня слышишь?
Здоровяк застонал:
– Ты так орешь, что тебя слышно даже в Париже, Сти… Стоун! – Одной рукой держась за скулу, высокий грабитель поднялся на ноги.
В другой руке у него был пистолет, дуло которого смотрело прямо на Фебу.
Проклятие! Про пистолет-то она забыла!
Мужчина, который был пониже, ахнул:
– Что ты делаешь? Ты не можешь убить даму! – Большой застонал:
– Еще как могу. Она меня ударила!
Мужчина, который откликался на имя Стоун, попятился.
– Ты этого не сделаешь. – Его голос изменился: в нем появились резкие, начальственные нотки. – Опомнись! Или вы забыли, кто вы, сэр?
Судя по всему, Фокс и в самом деле не слишком хорошо помнил, кто он. Феба стояла и, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. От страха у нее тряслись руки. Затем мужчина опустил пистолет.
– Значит, в другой раз, – сказал он с кривой усмешкой. И, помахав Фебе пистолетом, словно это была шляпа, добавил: – Мое почтение, мисс!
Затем разбойник поднял пистолет и выстрелил в воздух, туда, где стояли лошади, запряженные в экипаж Брукхевена. Испуганные животные понеслись во весь опор по дороге – вместе с коляской, увозя с собой надежду на быстрое спасение.
– О Господи! – только и сказал Стоун, Человек по имени Фокс зловеще ухмыльнулся:
– Приятной прогулки, дорогуша! Надеюсь, его светлость легок на подъем.
После этого разбойники исчезли в темноте.
Только после этого Феба бросила свое импровизированное оружие и, наклонившись над Рейфом, перевернула его на спину и вытерла грязь с его лица.
– Рейф! – воскликнула она. – Рейф, милый, вы меня слышите? Рейф, очнитесь скорее! Нам нужно выбираться отсюда!
Глава 36
Рейф не мог самостоятельно держаться на ногах. Обнимая его за плечи, Феба четверть часа практически волокла его на себе, пока на другой стороне дороги не заметила кучера и лакея, распростертых на земле. На время оставив Марбрука, Феба бросилась к слугам. Оба мужчины были без сознания, но нормально дышали. Ни ран, ни каких либо повреждений, если не считать синяков и ссадин, Феба у них не обнаружила.
Мгновение она раздумывала о том, не оставить ли Рейфа с ними, но он совершенно не ориентировался. Он мог случайно зайти в лес и там заблудиться. А потом его бы не нашли.
Поэтому Феба снова потащила Марбрука, направляясь к ближайшей гостинице.
– Ну и что? Всего пара миль. Разве это так много? Это же не прогулка, а сплошное удовольствие.
Рейф немного ожил и неуверенно шагал, то и дело спотыкаясь. Он шел как лунатик. Феба начала за него беспокоиться. Почему он ведет себя словно оглушенный? Пора ему уже прийти в себя.
В какой-то момент Рейф повернулся к ней и очень отчетливо сказал:
– Феба, у меня болит голова. – А затем снова начал бормотать что-то несуразное о Брукхевене и Колдере и «его проклятых фабриках».
Время от времени Фебе приходилось ему поддакивать, чтобы поддержать разговор. А если пауза слишком затягивалась, Феба пыталась разбудить в Рейфе спорщика, провоцируя его своими высказываниями – такими, как «План Колдера наладить дела на фабрике просто блестящий» или «Раз усадьба принадлежит Колдеру, он может делать с ней что хочет». Такого рода заявления не оставались без внимания, и Рейф начинал возражать, а именно этого Феба и добивалась – вернуть Марбрука в прежнее состояние.
А затем, по всей видимости, речь зашла о ней.
– Она – единственная на свете, – то и дело повторял Рейф, и у Фебы от этого разрывалось сердце. – Я нашел ее.
А затем в какой-то момент он сказал – очень четко:
– Она не любит меня. Тут уж ничего не поделаешь: насильно мил не будешь. – А затем разговор снова вернулся к Колдеру. – Проклятый всезнайка. Ходячее совершенство. Идеальный наследник.
«Нет, это не ненависть, – размышляла Феба. – Это своего рода соперничество, которое встречается у двух собак, которые живут слишком близко друг от друга. И скорее всего немаловажную роль в этом соперничестве сыграла судьба усадьбы Брукхевен».
Все это было ужасно интересно и представляло совершенно в новом свете события прошедшей недели. Однако Феба совсем выбилась из сил. Даже такие крепкие деревенские девушки, как она, рано или поздно устают.
Наконец вдали показались огни, и у Фебы открылось второе дыхание. Они с Рейфом кое-как добрались до гостиницы. Она втащила его зо двор. На лестнице Феба пыталась как-то заставить Рейфа подняться, и тут услышала чей-то удивленный возглас:
– Боже праведный! Постойте! Я вам сейчас помогу!
Феба с радостью разделила с незнакомцем свою драгоценную ношу, потому что к этому времени от перенапряжения перед глазами у нее поплыли красные круги. От слабости она шаталась. Впрочем, постепенно пришло осознание, что, несмотря ни на что, им с Рейфом удалось спастись.
Вместе с незнакомцем они дотащили Марбрука до двери гостиничного номера. Однако Феба понимала, что на этом ее миссия не исчерпана.
– Сэр, наши слуги – кучер и лакей – ранены и не могут передвигаться самостоятельно. Они остались лежать у обочины дороги. Пожалуйста, пошлите людей, чтобы им помогли добраться до гостиницы!
Феба давно не чувствовала себя такой счастливой, как в тот вечер, когда, после всех злоключений, она переступила порог гостиничного номера. Там было тепло и уютно и ярко горел огонь в камине. Услышав встревоженные голоса, испуганные возгласы и шарканье ног всполошившихся обитателей гостиницы, Феба совершенно успокоилась, окончательно почувствовав себя в полной безопасности. Кто-то осторожно взял ее под локоть и услужливо подвел к креслу, стоящему перед камином. Феба сидела так близко от огня, что у нее начало гореть лицо, но ей это было приятно.
Она в безопасности, и – слава Богу, – кажется, ее никто не узнал. А сейчас настал самый подходящий момент для того, чтобы предложить вниманию присутствующих какую-нибудь правдоподобную историю, которая избавит ее от…
– Какими судьбами? Лорд Марбрук! Что с вами стряслось?
О Господи! Феба повернула голову и увидела, что над Рейфом склонился какой-то красивый молодой человек. Марбрук, который до сих пор еще не пришел в себя, удивленно заморгал.
Феба тут же подскочила и загородила Рейфа, встав между ним и незнакомцем.
– Сэр, я попрошу вас не беспокоить сейчас лорда Марбрука. Мыс ним натерпелись страху за этот вечер. Сами видите, в каком он состоянии. Не нужно его лишний раз волновать.
Молодой человек нахмурился:
– Рейф – мой друг. А вот кто вы, леди, я не знаю.
– Я? Я… Разумеется, я – его сестра, – нашлась Феба. В глазах мужчины промелькнуло подозрение.
– Я знаю Рейфа со школьной скамьи. Не было у него никогда никакой сестры.
О Господи! Значит, это не просто знакомый Рейфа, а его закадычный друг.
– Ну… Я… я скорее родственница со сторйны Брукхевена.
Друг Рейфа прищурился:
– Как вас зовут?
Леди. Сестра Рейфа должна называться «леди» и как-нибудь там дальше, не правда ли?
– Я леди Нэн… – Нет, это слишком просто. – Дей… – О нет! Дейрдре никогда ей этого не простит! – Тесс… – Черт, еще хуже! Надо же до такого додуматься!
– Леди Нандитесс? – Феба гордо вскинула голову.
– Это наша фамилия. Старинная. Очень древний род.
Приятель Рейфа приподнял бровь и пристально посмотрел на Фебу. Словно размышлял, почему все эти годы семья скрывала девушку от посторонних глаз.
– Понятно. – Он пожал плечами, так и не решив для себя, верить Фебе или нет. – Чем я могу вам помочь, леди Нандитесс? Заказать для вас два номера на ночь?
Феба постаралась ничем не выдать своей радости.
– Да, благодарю вас… ах… – Мужчина поклонился:
– Простите мою невежливость, я не представился. Мое имя Сомерс Буд-Джеймсон.
Феба валилась с ног от усталости и пребывала в панике, опасаясь, что Рейф никогда по-настоящему не очнется. Поэтому в ответ она только с достоинством кивнула и проговорила:
– Да, если вас не затруднит… Закажите два номера, пожалуйста.
Когда Буд-Джеймсон ушел, Феба села возле Рейфа, чтобы осмотреть его. Она обнаружила большую шишку и рану, из которой текла кровь. Но к счастью, рана была неглубокой и не представляла большой опасности. У Рейфа был хороший пульс, а лицо уже не было таким бледным. Феба взяла его лицо в свои ладони.
– Рейф, милый… очнитесь! Пожалуйста, очнитесь!
Рейф зашевелился, и его веки дрогнули, но окончательно он не очнулся. Феба была так обеспокоена его состоянием, что не сразу заметила, когда вернулся Буд-Джеймсон. Он приведет людей, которые помогут перенести Рейфа в отдельный номер.
Однако выяснилось, что тот номер, в котором они сейчас находились, был единственным свободным во всей гостинице. Была еще одна комнатушка на чердаке, но там разместили раненых слуг.
– Я подумал, что вы захотите быть рядом с вашим братом, чтобы за ним ухаживать, – сказал Буд-Джеймсон.
– Да, благодарю вас. – Феба понимала, что не проявляет должного уважения к человеку, который был к ним так добр, однако постаралась как можно скорее выпроводить всех из номера. Она опасалась, что кто-нибудь расслышит бессвязное бормотание Рейфа и догадается, о ком он говорит.
– Феба, где вы? – снова и снова невнятно повторял Рейф, продолжая пребывать в забытьи.
Буд-Джеймсон пообещал позаботиться о враче для Рейфа и их раненых слуг и вместе со всеми вышел из номера.
Феба валилась с ног от усталости. Необходимость разыгрывать спектакль, выдавая себя за другого человека, а также страх разоблачения отняли у нее последние силы.
Когда их оставили одних и дверь закрылась, Феба вздохнула с облегчением. Она некоторое время стояла, прислонившись спиной к двери, а затем бросилась к Рейфу. Она с тревогой потрогала его лоб и бережно поправила прядь волос, упавшую ему на лоб. О, слава Богу, он жив, и с ним все будет хорошо! Теперь они в безопасности.
Затем, неожиданно для себя, Феба села на пол возле кровати и, закрыв лицо руками, заплакала навзрыд. Она плакала от усталости и от груза пережитого этой ночью. Феба плакала долго, пока не кончились слезы, и она постепенно начала успокаиваться.
Феба опустила глаза и с досадой посмотрела на свое новое шикарное платье, которое надела в этот вечер для того, чтобы соблазнить своего жениха и разжечь в нем хоть искру страсти.
Феба поднялась на ноги и разделась. Она так торопилась избавиться от ненавистного наряда, что от него отлетело несколько пуговиц. Первой мыслью было бросить платье в огонь, однако она вовремя спохватилась, вспомнив, что у нее нет ничего другого. Поэтому Феба ограничилась тем, что швырнула платье в угол, а затем, в одном белье, подошла туда, где стоял кувшин с водой.
Она умылась, смывая с грязью следы слез и треволнений этой ночи. Затем, взяв самое мягкое из полотенец, Феба омыла водой лицо Рейфа, с нежностью вглядываясь в милые ее сердцу черты. Как же ему досталось! Наверняка Рейф так ожесточенно дрался потому, что защищал свою даму – ее, Фебу. От этой мысли ее сердце сжалось и защемило, наполняясь нежностью и благодарностью к Рейфу.
Ее сердце наполнялось любовью…
Любовью… Эта любовь росла, и крепла, и разливалась теплом в ее груди, заполняла собой все ее существо, больше не сдерживаемая разумом.
Феба больше не могла скрывать это чувство от самой себя. Одновременно с этим только что сделанным открытием в ней зрела уверенность, что эта ее любовь никогда не погаснет и что она поселилась в ее сердце навсегда.
Она любит Рейфа.
А он любит ее.
Только в этот момент Феба осознала, что больше всего боялась не осуждения света. И не страх огласки и последствий скандала останавливал ее все это время и был причиной ее малодушия. Феба боялась того, что на самом деле она нелюбима. Что все снова будет так же, как с Терренсом. Она с ужасом узнавала эту душевную боль и эту незащищенность. По всем приметам это была любовь.
Любовь…
Вот и с Терренсом тоже было так… Феба полюбила его всем сердцем, и для нее это закончилось очень печально. Это вылилось в долгие годы страданий и унижений. С тех самых пор где-то глубоко – возможно, где-то в глубине ее подсознания – поселилась уверенность в том, что любовь к мужчине грозит бедой, что она всегда несет с собой такую душевную муку и сердечные раны, исцелить которые до конца невозможно.
Как же она была глупа! Любовь – это не напиток, от нее нельзя, попробовав однажды, отказаться. Ее нельзя избежать, ее нельзя запланировать. Она всегда застигает врасплох и ударяет из-за угла, как бандит с большой дороги, если большой дорогой называть саму жизнь. Любовь – удел избранных и дерзких счастливцев.
И Феба теперь – среди их числа.
Господи! Как все просто, оказывается! Последние десять лет Феба жила, как слепая, в мире унылых, серых красок. И только сейчас увидела все так ясно и четко, словно внезапно пелена упала с ее глаз. Феба слышала когда-то, что трудности закаляют человека. Что страдания возвышают душу и делают человека лучше. Значит, и с ней произошло то же самое. И Феба была этому несказанно рада.
Ее сердце переполняла любовь. А значит, она не будет ни рассуждать, ни строить планы. Она будет просто любить. Потому что она знает только одну, но главную истину: она женщина Рейфа, а он ее мужчина.
В дверь постучали: пришел лекарь. Феба нежно поцеловала Рейфа в губы и прошептала:
– Я люблю тебя. И буду любить всегда.
Завернувшись в плащ, она открыла дверь.
