Текст книги "Данте (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– И, пожалуйста, внимательно присматривайте за ней, – говорит она Данте. – Если она не в состоянии ничего утаить, тогда вам нужно будет немедленно вернуть ее обратно.

– Конечно, – говорит он, кивая.

Пейджер доктора Уилкокс подает звуковой сигнал, она извиняется и выходит из комнаты.

– Она спрашивала тебя, удерживал ли я тебя против твоей воли? – спрашивает Данте.

По какой – то причине это заставляет меня смеяться:

– Вроде того, – признаю я. – Я думаю, она знает, кто ты.

– Ну, я в некотором роде пользуюсь дурной славой в этих краях, – говорит он, подмигивая, отчего у меня внутри все трепещет. Я понятия не имею, как выжить с этим человеком.

– Я не сказала ей, что ты виноват. Хотя, вероятно, должна была сказать.

– Это не закончилось бы хорошо, Кэт. Для всех, кого это касается.

Я тяжело сглатываю:

– Я знаю.

Глава 28

Кэт

Я провела еще два дня и две ночи в больнице, в течение которых Данте больше не отходил от меня. Но, по крайней мере, я чувствую себя намного лучше и у меня есть лекарства, чтобы справиться с болезнью, если мне это понадобится.

Я смотрю на красивый дом из окна машины. Теперь я полностью понимаю, почему Джоуи считает это место тюрьмой.

– Ты уверена, что справишься? – спрашивает Данте, когда я беру его за руку и выхожу из машины.

– Да. Теперь я в порядке. Я обещаю, – напоминаю я ему.

Он проводит рукой по своей густой бороде. Я иду рядом с ним к входной двери дома, и с каждым нашим шагом у меня в животе завязывается узел беспокойства. Мысль о возвращении в ту комнату и изоляции заставляет меня рвануть за ворота.

– Данте?

– Я перенес тебя в свою комнату, – говорит он, потому что, конечно, он так хорошо меня понимает. – Таким образом, я могу присматривать за тобой.

– Хорошо. Спасибо, – по крайней мере, в его комнате есть телевизор. И книги. И часы. И он сам. И, несмотря на отказ моего мозга принять новый статус – кво, согласно которому мы официально сошли с ума, попали в Стокгольм, если хотите, и влюбились в человека, который нас похитил, мое тело полностью в курсе и дрожит в предвкушении.

Данте провожает меня в свою спальню и кладет мою сумку на кровать. Он прочищает горло:

– Теперь все твои вещи здесь. Шкаф в конце и два нижних ящика в твоём распоряжении.

– Спасибо, – шепчу я, не уверенная, как ориентироваться в этой новой динамике между нами. Я делю с ним спальню, но я не его партнер или девушка. Я не знаю, кто я, кроме как его пленница.

– Я оставлю тебя распаковывать вещи, – говорит он, затем оставляет меня в покое.

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он оставил дверь открытой. Я не заперта. Я оглядываю комнату, ожидая подвоха. Как будто вот – вот сработает мощная сигнализация, сигнализирующая о том, что заключенный остался без присмотра. Но ничего не происходит. Поэтому я набираюсь смелости подкрасться к двери, ожидая, что стальная решетка с грохотом опустится, как только я подойду к ней на фут. Но нет. Просто открытая дверь.

Мое сердце учащенно бьется, когда я высовываю голову наружу. Никакого лазера из снайперской винтовки, готового прикончить меня, если я выйду в коридор. Никакого вооруженного охранника, который велел бы мне вернуться в камеру. Коридор пуст. Я могла бы выйти из комнаты, и ничто бы меня не остановило.

Несмотря на это, я этого не делаю. Я возвращаюсь внутрь, как послушный маленький заключенный, и распаковываю свою сумку.

После этого я включаю телевизор, но мне слишком неспокойно, чтобы успокоиться. Эта открытая дверь зовет меня. Это своего рода испытание? Предполагается ли, что теперь я должна оставаться в своей комнате без каких – либо замков или решеток на окнах? Или мне разрешено гулять по остальному дому?

Я выключаю телевизор и снова иду к двери. Я имею в виду, он никогда не говорил мне оставаться здесь, не так ли? Он просто сказал, что оставит меня распаковывать вещи. Это было час назад, и с тех пор никто не проверял, как я. Я снова высовываю голову из двери, ожидая неожиданного нападения.

Господи, Кэт! Ты взрослая женщина. Спустись по лестнице и поговори с другим человеком.

Я расправляю плечи, разглаживаю платье на бедрах и выхожу за дверь с высоко поднятой головой. Притворяйся, пока у тебя не получится, верно? Когда я подхожу к лестнице, один из вооруженных охранников Данте идет с противоположного конца коридора.

Черт! Он собирается вызвать других охранников по своей маленькой рации, которую пристегнул к поясу, и меня прижмут к земле, приставив пистолет к моей голове. Но он просто вежливо кивает в знак приветствия, проходя мимо.

С обновленным чувством храбрости я спускаюсь по лестнице. Максимо – первый человек, с которым я сталкиваюсь, почти буквально, потому что моя голова вертится, ожидая, что Данте в любой момент набросится на меня. Но Максимо, который поймает меня, если меня не должно быть здесь, я полагаю, так же хорош, как сам дьявол.

– Кэт? Как ты себя чувствуешь? спрашивает он.

– Хм, намного лучше. Спасибо.

– Хорошо. Джоуи в логове, она ждала, когда ты вернешься домой, – небрежно говорит он, прежде чем направиться по коридору в сторону кабинета Данте.

Домой? Это было бы забавно, если бы не было так трагично. Я направляюсь в кабинет и, конечно же, Джоуи там, положив ноги на кофейный столик, читает журнал. Синяк на ее лице почти исчез. У меня есть смутное воспоминание о том, как она говорила о том, как она его получила, но это смутное воспоминание, которое я не могу полностью вспомнить. В то время я задавалась вопросом, не выдумываю ли я ее, но синяк определенно реален.

– Кэт? – спрашивает она, бросая журнал на диван, когда видит, как я вхожу в комнату. – Ты вернулась! И выглядишь намного лучше.

– Спасибо, – говорю я со слабой улыбкой. Кажется, это все, что я делаю сегодня, благодарю людей.

– Садись, – она похлопывает по диванной подушке рядом с собой, и я сажусь.

– Твой глаз тоже выглядит лучше, – говорю я.

Она нежно проводит по нему кончиками пальцев:

– Данте не позволил мне поехать с тобой в больницу из – за моего подбитого глаза. Он сказал, что это будет выглядеть плохо, и люди будут задавать слишком много вопросов.

– Что ж, он прав. Это действительно выглядит плохо, – говорю я, нахмурившись. – Он сделал это с тобой, потому что ты помогла мне?

– Нет. Я тебе это уже говорила, но ты была как бы не в себе.

– Итак, кто?

– Это ерунда, – говорит она, качая головой.

– Явно нет. Кто – то ударил тебя. Кто? Maксимо?

– О Боже, нет, – она громко смеется. – Максимо бы никогда. На самом деле он большой плюшевый медведь. Он хотел убить его, но Данте справился с этим.

– Кого убил и с чем справился, Джоуи?

– Это был наш папа, ясно? Он узнал, что я сделала, и ударил меня. Но Данте остановил его, и ему некоторое время не разрешают возвращаться в дом, так что… – она пожимает плечами.

– Но почему? Какое отношение мои попытки сбежать имеют к твоему отцу?

– Ничего, я думаю, может быть, ему не понравилось, что я пыталась подорвать авторитет избранного, понимаешь? – она закатывает глаза. – В любом случае, он был в ярости из – за Данте и никогда бы его не ударил, так что, думаю, вместо него это досталось мне.

– Он в ярости из – за Данте?

– Да. Ооочень безумный, – она драматично вздрагивает. – Он даже заставляет Лоренцо вернуться домой.

– Лоренцо? Твой старший брат?

– Ага.

– Это плохо?

– Плохо для Лоренцо, да, – говорит она. – Но Аня, его жена, тоже приедет, так что это будет мило, – она улыбается, и я понимаю, что у них близкие отношения. – Я знаю, как тяжело потерять свою маму такой молодой, и тебе нужна немного позитивной женской энергии в твоей жизни.

Глава 29

Данте

– Я только что видел Кэт. Она выглядит намного лучше, – говорит Максимо, занимая место с противоположной стороны моего стола.

– Да, – говорю я со вздохом, от которого сотрясаются мои кости. Даже упоминание ее имени вызывает чувство вины в моей груди, как будто оно собирается раздавить меня.

– Ты сделал то, что должен был, компаньон.

– Ребенок мог умереть, Макс. Она могла умереть. Я просто оставил ее там.

– Ты не просто бросил ее. Ты заставил Марию приносить ей еду и присматривать за ней.

– Она пыталась сказать мне, что Кэт больна, но я не стал слушать. Я думал, это была какая – то уловка, чтобы привлечь мое внимание. Если бы Джоуи не…

– Но она сделала это, и Кэт с ребенком оба в порядке. У тебя были свои причины, Д. Она пыталась сбежать от тебя с твоим ребенком. Что, если бы у нее получилось?

Я скриплю зубами, и моя челюсть протестующе ноет. Я не хочу думать о том, что могло бы случиться, если бы ей удалось сбежать от меня, поэтому я меняю тему.

– Мы видели ребенка, понимаешь? Они сделали внутреннее УЗИ, и мы увидели это на экране. Я имею в виду, мы вряд ли могли разглядеть что – либо, кроме крошечного комочка, но его сердце сильно билось.

– Должно быть, это было что – то.

– Это было, – говорю я, вспоминая выражение лица Кэт и то, как она держала меня за руку, когда по ее лицу текли слезы. Она заслуживает гораздо лучшего, чем я ей даю. – Ты знаешь, почему она пыталась уйти? – спрашиваю я.

Он не отвечает мне. Он откидывается на спинку стула и позволяет мне говорить.

– Потому что я сказал ей, что когда она мне больше не понадобится, я передам ее своим людям, чтобы они делали все, что им заблагорассудится. Она думала, что беременность будет означать, что она мне не нужна, потому что я заставил ее поверить, что меня интересует только трахнуть ее. Я использовал это, потому что знал, что это ее самый большой страх. Не смерть, а то, что ее вот так использовали. Я сказал ей это, чтобы держать ее в узде, Макс. Что за человек так поступает?

– Таким человеком ты должен быть каждый день своей чертовой жизни, – напоминает мне Максимо. – Ты не знал, что в конечном итоге она забеременеет твоим ребенком.

– Прекрати оправдываться за меня, – огрызаюсь я на него.

– Прекрасно, – огрызается он в ответ. – Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что было ясно, что ты неравнодушен к этой женщине с того момента, как она швырнула бейсбольную биту нам в головы? Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что тебе следовало быть немного более честным с ней во всем, чтобы она не испугалась, рассказав тебе, что ты обрюхатил ее? Потому что я тоже могу это делать, но все это не имеет значения, Д. Все, что ты можешь контролировать, – это то, что ты делаешь с этого момента.

– Она, блядь, меня ненавидит, – я вздыхаю, вспоминая, как она смотрела на меня, когда очнулась на той больничной койке. Конечно, ее фальшивая улыбка была на месте, как только она поняла, где находится и что происходит, но в те первые несколько секунд, когда она проснулась и уставилась на меня, в ее глазах не было ничего, кроме ужаса… Я не думаю, что мы когда – нибудь сможем оправиться от этого.

– Ты уже рассказал ей о свадьбе?

– Черт возьми, нет. Сейчас неподходящее время.

– И что теперь происходит? Ты должен заниматься всеми этими детскими делами? Может ли Кэт снова заболеть?

– Через несколько недель у нее назначена встреча с акушером – гинекологом. У нее все еще будет утренняя тошнота, но у нее есть лекарства, которые помогут справиться с этим, и пока она ест мало и часто, это, кажется, предотвращает худшую тошноту. Она все равно не заболеет, как раньше. Но если она не сможет сдерживать выделение жидкости, мне придется отвезти ее обратно в больницу.

– Все будет хорошо, компаньон. Я знаю, что она сейчас зла на тебя, но это пройдет.

– Я чертовски надеюсь на это, Макс.

Глава 30

Кэт

Лежа в постели, я смотрю на часы на тумбочке. Я так устала и хочу спать, но я слишком напряжена здесь, в постели Данте, задаваясь вопросом, собирается ли он присоединиться ко мне. И если он это сделает, будет ли у него какие – либо ожидания, что мы сможем просто вернуться к сексу каждую ночь только потому, что я лежу рядом с ним. Будет ли он по – прежнему спать голым?

Я стягиваю хлопковую футболку, чтобы она как можно больше прикрывала мое тело. Если я засну, я не хочу прижиматься к нему своей обнаженной плотью. Но что, если я все же это сделаю? Что, если мое тело просто делает это во сне, как мышечная память? И я просыпаюсь, обвитая им со всех сторон?

Звук открывающейся двери заставляет меня затаить дыхание. Черт! Теперь он поймет, что я не сплю, потому что я бы дышала, если бы спала. Черт возьми, Кэт!

Вместо этого я сосредотачиваюсь на нем и слушаю, как он чистит зубы в ванной. Затем дверь закрывается, и я слышу, как он раздевается, прежде чем со вздохом забраться в кровать. Я лежу настолько неподвижно, насколько это возможно для человека, отвернувшись от него. Раньше он всегда перекатывался на бок и прижимался своим телом к моей спине, одновременно обнимая меня за талию.

Но я не чувствую его прикосновений. Я вообще не чувствую, как он двигается, и часть меня скучает по той близости, которую мы разделяли раньше. Вместо этого мы оба лежим по разные стороны в полной тишине. Понятия не имею, почему мне так грустно, когда это именно то, чего я хотела.

Прошло две недели с момента моего пребывания в больнице. Данте проверяет меня дважды в день после обеда и ужина, чтобы убедиться, что я поела и не употребляю алкоголь, что я и делаю, но в остальном я его почти не вижу и не разговариваю с ним. Он приходит в постель каждую ночь, когда думает, что я уже сплю, и мы лежим рядом, не прикасаясь друг к другу. Но по ночам, когда я просыпаюсь в холодном поту от кошмара, я чувствую, как его руки обнимают меня на несколько мгновений, пока он успокаивает меня, возвращая ко сну. Затем по утрам он снова уходит, заставляя меня задуматься, был ли комфорт его тела просто частью сна. Мы как два призрака – существуем в одном пространстве без какой – либо связи.

Я много разговариваю с Джоуи. Она помогает мне сейчас оставаться в здравом уме, потому что она единственный человек, с которым у меня действительно есть шанс поговорить. Я звоню своей кузине Мии раз в неделю под присмотром Максимо. Я еще не рассказала ей о ребенке. Еще так рано, и во многих отношениях это все еще кажется нереальным. У меня заказано сканирование через четыре недели, и, возможно, я скажу ей после этого.

Интересно, сколько еще я смогу продолжать жить этой полужизнью. Не зная, где я нахожусь в порядке вещей. Я чувствую себя тенью, дрейфующей по этому дому, на самом деле не находясь в нем. Потому что Данте – душа этого места, и без него для меня здесь ничего нет. Может быть, когда родится наш ребенок, я снова почувствую, что у меня есть какая – то цель? Но до этого еще почти семь месяцев, и я могу сойти с ума до этого. Мне нужно поговорить с ним, если только он даст мне шанс.

Я бреду по коридору, который ведет в его кабинет. Охранник вежливо кивает мне. Мы исполняем этот ритуал каждый день в течение последних двух с половиной недель.

– Могу я поговорить с ним? – спрашиваю я.

– Его нельзя беспокоить.

– Не могли бы вы передать ему, что я хотела бы поговорить с ним, когда у него будет минутка?

– Будет сделано, мэм.

Я прикусываю губу и размышляю о том, чтобы просто ворваться в эту дверь и все равно поговорить с ним. У него нет права держать меня здесь, если он даже не собирается со мной разговаривать. Но охранник огромный и зловещего вида, и я сомневаюсь, что он позволил бы мне пройти через эту дверь, даже если бы кабинет был в огне и у меня был пожарный шланг.

– Спасибо, – бормочу я и ухожу.

Зевая, я иду по коридору, чтобы направиться в постель. Мы с Джоуи только что посмотрели семь серий "Drag Race", и я едва могу держать глаза открытыми. Я знала, что усталость в первом триместре – это удар, но сейчас всего девять вечера.

Я слышу смех прежде, чем вижу их. На самом деле, это не смех. Это хихиканье. Высокое и писклявое. В поле зрения появляется Данте, сопровождающий высокую, красивую брюнетку с такими огромными сиськами, что кажется, будто она тайком проносит в дом двух лысых мужчин под своим платьем.

Он кладет руку ей на поясницу, ведя ее в большую столовую, которой он почти не пользуется. Когда дверь открывается, из комнаты доносится хор смеха и криков. Они устраивают вечеринку. Он ведет ее на вечеринку.

Ошеломляющий прилив гнева застает меня врасплох, как будто меня ударили в грудь кувалдой. Хотя это не просто гнев. У меня разбито сердце от его жестокости. Она проводит рукой по его груди и улыбается ему. Затем он поднимает глаза и ловит мой взгляд. Это его шанс уйти от нее и подбежать ко мне, сказать мне, что все это какое – то недоразумение и он не собирается заниматься сексом с этой женщиной сегодня вечером. Или одна из других женщин, чей смех доносится из той комнаты. Но он этого не делает.

Он ухмыляется мне.

Слезы затуманивают мое зрение, когда он исчезает в той комнате, положив руку на задницу другой женщины.

Данте Моретти может вернуться в ад, и если он думает, что я когда – нибудь снова буду делить с ним постель, он жестоко ошибается.

Глава 31

Данте

Полагаю, мне не следовало удивляться, когда, ложась спать, я обнаружил, что Кэт не было в нашей комнате. Думаю, я заслужил это после того, как она увидела меня с той женщиной внизу. Ничего не произошло, и этого никогда не должно было случиться, но я позволил ей думать, что это было.

Я стучу в дверь комнаты для гостей, где она обычно спала:

– Впусти меня, Кэт, или я выломаю эту чертову дверь, – кричу я.

– Иди к черту, – кричит она в ответ.

Трахните меня, эта женщина сведет меня в могилу раньше времени. Используя плечо, я наваливаюсь на дверь всем своим весом, и дерево вокруг замка разлетается в щепки, позволяя мне войти внутрь.

– Данте! Что за черт? – кричит она, вскакивая и свирепо глядя на меня.

– Какого хрена ты здесь делаешь? Я давал тебе разрешение спать где угодно, кроме моей кровати? – я надвигаюсь на нее.

– Разрешение? – она шипит, приподнимаясь на цыпочки, все ее тело вибрирует от ярости. – Ты думаешь, мне нужно твое разрешение, чтобы что – то сделать.

– Нет, тебе нужно мое разрешение, чтобы делать все, котенок. А теперь тащи свою задницу в постель, или я сам отнесу тебя туда.

– Черта с два ты это сделаешь, – парирует она, ее ноздри раздуваются, когда она смотрит на меня сверху вниз. Я не видел ее с этой стороны неделями, и это заставляет мой член болеть от воспоминаний обо всем, что я делал с ее прекрасным телом. Почему ее умный рот так заводит меня, я не знаю, но я в шаге от того, чтобы трахнуть ее там, где она стоит.

– Ты думаешь, я бы разделила с тобой постель после того, как ты внизу занимался Бог знает чем с этими женщинами? – она визжит.

Вот мой дикий маленький котенок. И, черт возьми, ревность ей идет.

Я опускаю голову, чтобы наклониться к ней ближе. Прижимаюсь губами к ее уху и заставляю ее вздрогнуть в ответ:

– Сейчас, Кэт. Не заставляй меня просить тебя снова.

– Или что? – она бросает мне вызов. Ее глаза сузились, а челюсть дерзко вздернута.

Я больше не могу выдерживать напряжение. Моя потребность в ней горит в моих венах, как кровь в моей жизни. Я пытался держаться от нее подальше. Чтобы дать ей немного свободы после того, что я с ней сделал. Я мог бы убить ее и нашего ребенка, и нести тяжесть этого будет нелегко, но я больше не могу сдерживаться. Она нужна мне как воздух. Она задыхается, когда я толкаю ее на кровать, переползая через нее. Я втискиваю колено между ее бедер, раздвигая их для себя.

Она бьет меня кулаками в грудь, поэтому я беру ее запястья и зажимаю их у нее над головой.

– Отвали от меня, – шипит она. – Я ненавижу тебя.

– Ты продолжаешь говорить мне это, котенок, но я на это не куплюсь, – я провожу зубами по нежной коже ее шеи, и она тихо стонет, почти неслышно, но я услышал это, и это подстегивает меня.

– Ты животное.

– Я знаю, – мрачно смеюсь я, одной рукой сжимая ее запястья, чтобы я мог дотронуться до нее. Моя рука скользит вдоль ее тела по футболке, по ребрам и изгибу бедра, пока я не достигаю обнаженной кожи ее бедра.

– Не надо, – шепчет она, даже когда насаживается своей киской на мой твердый член.

– Ты уже мокрая для меня?

В ее глазах вспыхивает огонь. Гнев, смешанный с желанием, которое совпадает с моим собственным. Моя рука скользит между ее бедер, кончики пальцев касаются трусиков. Прямо по мокрому участку ткани.

– Как я и думал, – рычу я, начиная расстегивать ремень.

– Данте, не надо, – выдыхает она, извиваясь подо мной, пока я пытаюсь расстегнуть молнию.

Но я без ума от нее, ослепленный отчаянной потребностью быть похороненным глубоко в ее влагалище, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как я чувствовал ее. Сжимая свой член в руке, я задираю ее футболку, устраиваясь между ее бедер.

Она двигает бедрами, потираясь об меня, или она пытается сбросить меня с себя?

– Данте! Нет! – кричит она, и я понимаю, что это последнее. Я приподнимаюсь на локте и изучаю ее лицо. – Ребенок. Это может навредить ребенку, – шепчет она.

Я хмуро смотрю на нее. Неужели она ожидает, что я куплюсь на то, что она действительно в это верит? Она чертова медсестра, черт возьми.

– Наш секс не причинит вреда ребенку, Кэт.

– Я знаю, но если ты… – она облизывает губу, когда слезы наполняют ее глаза. – Если бы ты был с теми женщинами внизу, ты мог подхватить что – нибудь… ИППП. И это могло навредить ребенку.

Я тяжело сглатываю. Думаю, это моя собственная вина. Потому что я хотел, чтобы она так думала, верно? Я хотел причинить ей боль так же, как она причинила мне боль, когда пыталась уйти.

Я снова просовываю руку между ее бедер, оттягиваю трусики в сторону и провожу указательным и средним пальцами по ее влажным складочкам.

– Нет. Ты не смог бы этого сделать, если бы был с той женщиной, – хнычет она.

Я отпускаю ее запястья и опираюсь на предплечье, пока мои пальцы обводят вход в ее тугую киску – мой рай на земле.

– С того дня, как я встретил тебя, Кэт, не было никого, кроме тебя.

Она удивленно моргает.

– Но…

– Эти женщины были здесь на вечеринке. Вчера был день рождения Митча, и я подумал, что все они заслуживают того, чтобы выпустить пар после нескольких недель, которые у них были. Поэтому я договорился с ними о встрече с женщинами здесь, прежде чем они отправились в клуб. Я провел ту женщину в комнату, быстро выпил со своими мужчинами, а затем они ушли.

– Ты держал руку на ее заднице, – шипит она.

– Нет. Моя рука была у нее на спине.

– С того места, где я стояла, это выглядело как ее задница.

– Уверяю тебя, меня не интересует ничья задница, кроме твоей.

– З – значит, ты этого не делал?

– Есть только ты, котенок, – говорю я ей, прижимаясь губами к ее шее и вдыхая ее сладкий, опьяняющий аромат. Затем я погружаю два пальца в нее, и ее стенки сжимаются вокруг меня.

– Данте, – она произносит мое имя с придыханием, и это заставляет меня еще больше отчаянно хотеть ее.

– Прошло слишком много времени с тех пор, как я заставил тебя кончить.

– Я знаю, – шепчет она, покачивая бедрами, и я вхожу глубже в нее, потирая большим пальцем ее клитор.

– Я скучал по этому, Кэт, – рычу я, прижимаясь губами к ее губам. Она открывает рот, позволяя мне скользнуть языком внутрь и попробовать ее на вкус, пока я коленом шире раздвигаю ее бедра.

Я целую ее и трахаю пальцем, пока ее тихие стоны не превращаются в отчаянные всхлипы, полные потребности и томления. Мой член пульсирует от потребности, но я пока не могу остановиться. Она на грани, и я скучал по ощущению, как она распадается на части рядом со мной. Ее скользкие соки стекают по моим пальцам, пока я довожу ее до исступления. Она впивается когтями в мою кожу, отчаянно желая, чтобы я дал ей немного разрядки, но я сдерживаюсь, растягивая ее удовольствие так долго, как только могу, потому что мне нужно, чтобы она была отчаянной, влажной и стонала мое имя.

Когда я прерываю наш поцелуй, она хватает ртом воздух.

– Ты вся взмокла, Кэт, – шепчу я ей на ухо. – Так готова к тому, что мой член заполнит тебя, не так ли?

– Да, – стонет она.

– Да?

– Да, Данте.

– Кто владеет тобой?

Ее стенки сжимаются вокруг моих пальцев, а спина выгибается от удовольствия, когда оргазм сотрясает ее до глубины души.

– Ты, – кричит она, пока я продолжаю растирать, массировать ее чувствительную плоть, пока последняя дрожь не пройдет по ее телу.

Когда я вытаскиваю из нее свои пальцы, они скользкие от ее оргазма. Я протягиваю их к ней.

– Ты видишь это? Ты видишь, как сильно твоя киска любит меня?

– Ты мудак, – выдыхает она, но на ее лице появляется злая ухмылка.

– Ты когда – нибудь пробовала себя, котенок?

Ее щеки вспыхивают.

– Нет.

Я подношу пальцы к ее рту:

– Открой, – приказываю я, и она приоткрывает свои полные розовые губы, позволяя мне просунуть пальцы внутрь. – Теперь соси.

Я не отрываю от нее глаз, пока она сосет, проводя языком по подушечкам моих пальцев. Когда я вытаскиваю их несколько секунд спустя, с ее губ на мои пальцы стекает струйка слюны, и это, возможно, самое горячее, что я когда – либо видел.

Она проводит языком по нижней губе, приводя себя в порядок.

– Видишь, какая ты вкусная? Теперь ты знаешь, почему я пристрастился к твоей горячей маленькой пизде и как чертовски трудно было держаться от тебя подальше в последние недели?

– Казалось, ты прекрасно с этим справляешься, – парирует она.

Я выгибаю бровь, глядя на нее:

– Все еще злишься на меня? Как насчет того, чтобы я выбил из тебя это отношение нахуй?

– Ха, – фыркает она. – Ты мог бы попробовать.

– О, тебе действительно нравится бросать вызов, – рычу я, поднимаясь на колени, и дотягиваюсь до ее трусиков. Обхватив своими руками мягким хлопком, я разрываю их пополам, чтобы ее киска была полностью открыта для меня.

– Это действительно было необходимо? – она вздыхает.

Я нависаю над ней, раздвигая ее бедра своими, когда направляю свой член к ее входу:

– Да.

– Данте, – шипит она на вдохе, когда я врываюсь в нее.

– Я еще не прошел и половины пути. Ты уверена, что хочешь, чтобы я попытался выбить из тебя это плохое отношение?

Она не отвечает мне. Вместо этого она смотрит мне в глаза, и в них столько вызова, что мои яйца втягиваются в живот.

– Я собираюсь наслаждаться каждой гребаной секундой, когда пригвождаю тебя к этой кровати, – я двигаю бедрами, полностью входя в нее.

– О Боже, – вскрикивает она, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда она прижимается ко мне, пока я трахаю ее достаточно сильно, чтобы мы оба забыли все напряжение и боль последних нескольких недель. По крайней мере, на данный момент.

– Ты определенно называешь неправильное имя, котенок, – говорю я, прежде чем опустить голову и засосать один из ее твердых, покрытых камешками сосков в рот через ее футболку. Я нежно кусаю ее, и она хнычет, когда ее спина изгибается, а ее киска пульсирует вокруг моего члена.

– Конечно. Я забыла, что ты дьявол, – мурлычет она.

Я смотрю на нее, мое лицо в нескольких дюймах от ее лица, когда она прищуривает свои темно – синие глаза, глядя на меня.

– Твой дьявол, Кэт, – взяв ее за руки, я переплетаю свои пальцы с ее и закрепляю их над ее головой. – Но если ты будешь стоять смирно и обхватишь меня ногами за талию, я отведу тебя посмотреть и на того, другого парня.

Глава 32

Кэт

Когда я проснулась этим утром, Данте ушел. Он отнес меня обратно в свою кровать после того, как трахнул меня в комнате для гостей, а затем заставил меня кончить так много раз, что я сбилась со счета. Но, несмотря на все, что мы делали прошлой ночью, и на то, как он нежно шептал мне на ухо, он снова ушел, и я чувствую его отсутствие еще острее, чем раньше. Я не могла понять его итальянского бормотания, но все равно чувствовал смысл, стоящий за ними. Мы вернулись в хорошее место.

Может быть, я просто обманываю себя и цепляюсь за то, чего на самом деле никогда не было. Возможно, Данте Моретти не способен испытывать какие – либо чувства ни к кому, кроме самого себя, потому что каждый раз, когда я немного приближаюсь к нему, он, кажется, отдаляется еще дальше. Но я больше не собираюсь стоять в стороне и быть зрителем в своей собственной жизни. Я хочу получить от него ответы, и я полна решимости их получить.

Я принимаю душ, переодеваюсь и направляюсь прямиком в кабинет Данте. Я не могу продолжать жить в этом доме как пленница, ожидая тех крох привязанности, которые он решит мне подарить.

Вооруженный охранник, как обычно, стоит у двери.

– Его нельзя беспокоить, – говорит он, прежде чем я спрашиваю, там ли он.

– Хорошо, ты можешь сказать ему, что это чрезвычайная ситуация и мне нужно срочно с ним поговорить?

– Его нельзя беспокоить, – повторяет он.

– Ну, я не сдвинусь с места, пока ты, по крайней мере, не постучишь в эту чертову дверь и не скажешь ему, что мне нужно поговорить с ним прямо сейчас, – я складываю руки на груди и свирепо смотрю на него.

Он раздраженно закатывает глаза, прежде чем постучать в дверь и просунуть голову в комнату:

– Это мисс Эвансон, босс, – говорит он.

– Я занят.

– Она говорит, что это срочно.

Наступает пауза в несколько секунд, прежде чем он заговаривает снова:

– Проводи ее, – говорит Данте, и гигант – охранник отступает в сторону, пропуская меня в комнату, прежде чем закрыть за мной дверь и оставить нас наедине.

– В чем дело, Кэт? – со вздохом спрашивает Данте, проводя рукой по волосам.

Я сажусь на стул напротив его стола, сцепляю руки на коленях, чтобы перестать ерзать:

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Это не может подождать? Я вроде как чем – то занят.

– Нет, так не может быть, Данте. Я ждала две недели, чтобы поговорить об этом, а ты постоянно избегаешь меня.

– У меня много чего происходит.

– Я знаю, но ты практически игнорировал меня с тех пор, как мы вышли из больницы.

Он прищуривает глаза, изучая мое лицо:

– Так говори.

Я сглатываю, пытаясь придумать, что мне нужно сказать, и лучший способ сказать это:

– Что мы здесь делаем, Данте?

Он хмурится, но не отвечает.

– Ты вообще действительно хочешь, чтобы я была здесь с тобой? Ты хочешь ребенка?

– Ты знаешь, я хочу, чтобы ты была здесь, Кэт, – огрызается он.

– Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я уходила, но это не одно и то же, не так ли?

Он разочарованно качает головой:

– Похоже, что так оно и есть.

– Но это не так, – настаиваю я. – Ты не позволяешь мне уйти, но ты игнорируешь меня девяносто процентов времени. Когда мы начинали, речь шла только о сексе, но у меня будет твой ребенок. Я знаю, мы так не планировали, и я знаю, что ты бы этого не выбрал, но это происходит, и ты не можешь продолжать притворяться, что меня не существует.

– Когда я вообще притворялся, что тебя не существует? – огрызается он.

– Когда ты спишь рядом со мной каждую ночь, но никогда не разговариваешь со мной. Когда ты проводишь все свое время взаперти в своем кабинете.

– Я давал тебе немного пространства.

– Я не хочу уединения. Я хочу тебя, – выдавливаю я слова. Но слышать их вслух кажется мне чужим. Как я могу хотеть этого мужчину, которого я так отчаянно хочу ненавидеть. Человек, который перевернул всю мою жизнь с ног на голову? – Ты поцелуем прогоняешь мои кошмары и трахаешь меня так, словно наши тела знали друг друга целую вечность, но ты отказываешься дать мне какие – либо гарантии относительно моего будущего и того, что оно может сулить. Ты ни разу не извинился за то, что забрал меня из единственной жизни, которая у меня была, и держишь меня здесь, как какое – то домашнее животное, которое ты можешь гладить и хлопотать, когда тебе захочется. И, несмотря на все это, я все еще хочу тебя. Я жажду твоей привязанности, Данте, хотя и знаю, что поступаю глупо из – за этого. Так что, если я тебе тоже не нужна, тогда, пожалуйста, просто скажи мне и отпусти меня.