Текст книги "Данте (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Ах, думаю, я следующий, – говорит Максимо со вздохом.

– Ты уверен, что это так, – отвечает Данте.

Максимо поворачивается на своем месте и смотрит на нас обоих:

– Кэт. Ты украла моего лучшего друга, – говорит он, качая головой, и все смеются. – Но ты сделала его лучшим человеком за то, что он любил тебя. В эти дни он намного менее сварливый…

Сейчас я тоже смеюсь.

– И он больше не работает по сто часов в неделю, а это значит, что я тоже не работаю. Не буду врать, ты мне действительно не нравилась, Кэт, но ты делаешь это отчасти невозможным. И теперь вы Данте и Кэт, и я не знаю, когда это произошло, но теперь ты просто часть его, и я не могу представить, что ты тоже являешься частью моей жизни.

– Ого, – говорит Джоуи, глядя на него с огромной дурацкой улыбкой на лице.

– За Канте, – заканчивает Максимо.

– Канте? Ни хрена себе, – говорит Данте с хмурым видом.

– Что? – Аня хихикает.

– Это правда, – хихикает Джоуи, и я чуть не выплевываю жидкость из носа.

– Данте и Кэт лучше звучит, – Данте вздыхает.

– Тогда Данте и Кэт, – говорит Максимо, подмигивая, прежде чем встать и по – медвежьи обнять своего лучшего друга.

– Теперь все зависит от тебя, большой парень, – говорит Джоуи своему старшему брату, шевеля бровями.

Я сглатываю, глядя на Лоренцо. Он не произнес тост на свадьбе. Данте сказал мне, что это потому, что он не любит выступать публично, но я полагаю, что ему тоже не очень нравится говорить наедине. Потому что он почти ничего не делает. Он наблюдает.

Максимо снова наполняет бокалы всех присутствующих, и Лоренцо поднимает свой:

– Катерина, теперь ты одна из нас. Я имею в виду не просто Моретти, это нечто большее, чем носить наше имя. Я бы умер за каждого человека в этой комнате. Ты будешь одним из нас до последнего вздоха. Это может быть благословением или проклятием, но только тебе решать, что именно. Выбирай мудро.

– Черт возьми, Лоренцо, – говорит Данте, качая головой и мрачно смеясь.

– Боже, чувак, – хихикает Джоуи, в то время как Тони и Максимо тоже смеются.

– Нет, я понимаю, – говорю я, когда темные глаза Лоренцо впиваются в мои с другого конца стола. Я понимаю, что он говорит мне о семье, частью которой я стала. Быть объектом привязанности Данте вполне может считаться проклятием, но не для меня. – Хотя выбора нет. Для меня это не может быть ничем иным, как благословением. Я никогда не чувствовала себя частью настоящей семьи с тех пор, как умерла моя мама. Не той, кто присматривает и защищает друг друга, как вы все. За всю свою взрослую жизнь я никогда по – настоящему не чувствовала, что я кому – то принадлежу. И теперь я знаю. Так что спасибо вам всем, – а теперь я произнесла свой тост, и все, кроме меня, выпивают по рюмке виски.

Слава Богу, остался только Данте, иначе их всех нужно было бы вынести из этой комнаты. Лоренцо кивает головой и слабо улыбается мне. Вау, двое таких за один день.

– Думаю, моя очередь, – говорит Данте, садясь рядом со мной. Он обнимает меня за талию и притягивает ближе, так что я продвигаюсь на несколько дюймов вдоль скамейки, пока почти не сижу у него на коленях.

– Думаю, да, – я улыбаюсь ему, почти затаив дыхание от предвкушения того, что он собирается сказать.

– Единственные люди, о которых я по – настоящему забочусь во всем этом мире, находятся здесь, в этой комнате, но еще несколько месяцев назад я думал, что этот круг никогда не станет больше, чем этот. Потому что давайте посмотрим правде в глаза: мне не понравится никто, за кого выйдут замуж мои сестры, и шансы Максимо найти женщину, которая справится со своим безумием, ничтожны, – он поворачивается и подмигивает своему лучшему другу. – Но потом я встретил эту невероятную женщину, и она изменила мою жизнь столькими способами, которые я никогда бы не мог себе представить. Итак, этот последний тост только за неё, – он поднимает свой бокал, и остальные делают то же самое, пока я прижимаюсь лицом к его плечу. Я так не привыкла быть в центре внимания. – Кэт, моему лучшему другу. Моей жене. Женщине, которая сделала меня отцом. Vita mia. Sei la cosa più bella che mi sia mai capitata (перевод: моя жизнь. Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной)

Я не знаю, что это значит, но это заставляет Аню тихо вздохнуть, а Джоуи громко шмыгнуть носом:

– За Кэт, – говорят они все, когда Данте обнимает меня крепче.

Он целует меня в макушку, и я нахожу в себе смелость поднять глаза и увидеть, что все они пьют и улыбаются, за исключением Лоренцо, который сегодня уже израсходовал свою пожизненную норму улыбок.

– Но сейчас действительно становится поздно, и я больше не могу пить, потому что это моя брачная ночь, – говорит Данте.

– Конечно. У тебя есть обязанности, о которых нужно позаботиться, – отвечает Лоренцо, и это встречено еще большим смехом.

– Если это долг, то ты делаешь это неправильно, брат, – парирует Данте.

Лоренцо фыркает, его плечи начинают трястись, и на секунду я беспокоюсь, что у него вот – вот случится инсульт, но это не так. Он смеется. Лоренцо Моретти смеется.

– Ах, это виски, – говорит мне Аня, когда я смотрю на ее мужа, открыв рот.

Данте встает и берет меня за руку, подтягивая к себе, прежде чем подхватить на руки под свист и одобрительные возгласы, которые никак не влияют на уровень моего смущения.

– Я могу ходить, – шепчу я.

– Я знаю, – отвечает он, целуя кончик моего носа, прежде чем вынести меня из кухни и оставить остальных членов нашей семьи пить и разговаривать до поздней ночи.

Я обвиваю руками его шею, пока он несет меня вверх по лестнице. Он даже не дышит тяжелее от усилий, что само по себе является подвигом, учитывая, какой огромной я стала:

– Эй, я кое – что забыла, – говорю я ему.

– Что это, котенок?

– Я поблагодарила там всех, но не поблагодарила тебя. Не по имени. И этого недостаточно, – признаю я, глядя на него.

– Ты не должна ни за что меня благодарить.

– Да, хочу. Без тебя у меня бы ничего этого не было.

Его брови хмурятся, но он больше ничего не говорит, пока не относит меня в нашу спальню и не закрывает за собой дверь. Он ставит меня на ноги и обхватывает мое лицо ладонями.

– Мне нужно, чтобы ты кое – что знала, Кэт, – его глаза сузились, когда он посмотрел в мои. – Я никогда не думал, что сегодняшний день случится со мной. Я никогда не хотел жену. Никогда не хотел быть привязанным к кому – либо и принимать решения, основанные на чьих – то желаниях и нуждах…

– Но ребенок изменил это, – шепчу я.

Он качает головой:

– Ты это изменила. Ребенок ты или нет, я понял в ту минуту, когда ты вошла в этот дом, я никогда бы не позволил тебе уйти. Я хотел тебя. Ты была мне нужна. И я решил, что этого мне достаточно, чтобы удержать тебя здесь навсегда. Но потом ты ушла и потратила каждую чертову минуту, каждого чертова дня, заставляя меня тоже влюбиться в тебя.

Рыдание подкатывает к моему горлу, и я проглатываю его. Он любит меня.

– Тебе никогда не нужно благодарить меня, Кэт, потому что ты дала мне все. Или, может быть, я просто взял это, а ты на самом деле вообще ничего не давала, но теперь это мое. Ты моя, и я никогда тебя не отпущу. Я имел в виду это, когда сказал, что умру, чтобы защитить тебя, и я бы сжег этот мир, прежде чем позволю кому – либо причинить вред тебе или нашему ребенку.

– Ты не просто забрал это у меня, – шепчу я, когда слеза скатывается по моей щеке, и он вытирает ее большим пальцем. – Я отдала все это добровольно. Я твоя, Данте. Всегда только твоя.

– Vita mia, – мягко говорит он, его теплое дыхание касается моей кожи и вызывает дрожь по спине.

– Что это значит?

– Моя жизнь.

– Vita mia, – я повторяю, улыбаясь, потому что меня переполняет счастье, которое, как я думала, я никогда больше не почувствую. Как получилось, что дьявол по имени Данте Моретти, человек, в котором было так много тьмы, смог стать светом в моем ранее унылом существовании? – И та другая вещь, которую ты сказал в своем тосте?

– Sei la cosa più bella che mi sia mai capitata?

– Да.

– Ты – лучшее, что когда – либо случалось со мной.

Вау!

– Это я?

– Хм, – бормочет он, когда его руки скользят вниз по моему телу, по моему огромному животу и по изгибу бедер, пока он не сжимает мою задницу в своих ладонях. – Хватит разговоров. Полагаю, у меня есть кое – какие обязанности, о которых нужно позаботиться.

– Если это долг, ты делаешь это неправильно, – мурлыкаю я, повторяя то, что он сказал своему брату несколькими минутами ранее.

– Ну, может быть, я заставлю тебя кончить несколько раз, и тогда ты сможешь сказать мне, правильно ли я это делаю, – рычит он, когда его пальцы легко находят потайную молнию моего платья.

– О, ты всегда все делаешь правильно, – выдыхаю я, когда он медленно расстегивает молнию и осыпает нежными поцелуями мою шею.

Несколько секунд спустя мое прекрасное свадебное платье лежит в луже ткани у моих ног. Он смотрит на мои кремовые кружевные трусики и одобрительно рычит, просовывая руку внутрь.

– Они чертовски сексуальны на тебе. Я собираюсь купить тебе пару всех цветов.

– Хм, мне бы этого хотелось, – хихикаю я, когда он начинает потирать пальцами мой клитор. Я провожу руками по его груди, теребя пуговицы его белой рубашки, но он ловит мое запястье свободной рукой.

– Пока нет, котенок. Позволь мне сначала позаботиться о тебе.

Я улыбаюсь ему:

– Думаю, я смогу с этим жить.

– Я надеюсь на это, потому что я собираюсь очень сильно заботиться о тебе.

Он толкает меня лечь на кровать, прежде чем встать коленями на пол между моих бедер. Я дрожу в предвкушении, когда он медленно стягивает с меня трусики, извиваясь, когда его пальцы мягко касаются моей кожи.

– Пожалуйста, – бормочу я, в то время как мое тело горит от жара и желания.

– Я весь день ждал возможности попробовать прекрасную киску моей жены, – он начинает осыпать поцелуями мои бедра. – Ты уже такая влажная, Кэт. Хотел бы я, чтобы ты видела, как твоя киска блестит от твоих соков.

– Чего ты ожидал? Я весь день пялилась на тебя в этом смокинге.

– Я мог бы просто носить это чаще.

Его язык кружит по моей коже в верхней части бедер, так близко к тому месту, где я хочу его, но мучительно далеко. Но когда он проскальзывает двумя пальцами глубоко в меня, я на секунду забываю о его рте, моя спина выгибается от удовольствия, и я стону его имя.

– Это то, чего ты хотела, котенок? Тебе нужно, чтобы я был внутри тебя?

– Да, – хнычу я.

– Скоро, – шепчет он, снова вытаскивая из меня пальцы, и моя киска дрожит от потери его. – Ты можешь немного приподнять для меня бедра? – спрашивает он, прежде чем сомкнуть рот на моем клиторе и пощелкать по нему своим опытным языком.

Я стону от удовольствия, приподнимая бедра, как он просил, и он пользуется возможностью, чтобы засунуть два пальца в мою задницу.

– Черт, Данте, – шиплю я от восхитительного ощущения, когда он широко растягивает меня, вылизывая мою киску. Он нежно скользит пальцами внутрь и из моей задницы, посасывая, покусывая и облизывая мои складочки по всей длине. Обводит мой клитор, прежде чем переместиться к моему горячему входу и обратно. Когда я начинаю тереться о его лицо и пальцы, отчаянно желая хоть какой – то разрядки, он трахает мою задницу сильнее, одновременно наслаждаясь моей киской, как будто он отчаянно хотел попробовать меня на вкус всю жизнь и, возможно, никогда больше не получит шанса.

Мой оргазм нарастает медленной, накатывающей волной, которая заставляет все мое тело гудеть от удовольствия и тепла. Каждое нервное окончание покалывает электрическим наслаждением.

– О Боже, Данте, – хнычу я, пока он держит меня на грани.

– Кончай на мой язычок, котенок, – бормочет он напротив моей кожи, двигая пальцами вверх, и я уверена, что он только что задел мою точку G изнутри моей задницы, потому что звезды мерцают на моем горизонте, когда меня накрывает оргазм, и я почти теряю сознание под одеялом теплого экстаза.

Я лежу на спине, тяжело дыша и пытаясь унять головокружение, лишь смутно осознавая, что он встал и исчез в ванной. Звук льющейся воды быстро следует за ним, прежде чем он снова отключается, и он крадется обратно к кровати, как лев за своей добычей, снимая одежду с каждым шагом, пока не остается полностью обнаженным.

– Моя очередь заботиться о тебе, – говорю я, облизывая губы и глядя на его красивый толстый член.

– Завтра утром ты можешь разбудить меня с лучшей головой в моей жизни, – говорит он, переползая через меня и подтягивая меня к себе на кровать, пока моя голова не окажется на подушках. – Но сегодня все о вас, миссис Моретти. Позвольте мне, черт возьми, поклоняться вам.

– Что ж, в таком случае, ты можешь поклоняться мне столько, сколько захочешь, – выдыхаю я, обвивая руками его шею.

– Я уже каждый божий день поклоняюсь у алтаря твоей задницы, – говорит он, подмигивая.

Я прикусываю губу:

– Я когда – нибудь говорила тебе, как сильно я тебя люблю?

Его красивое лицо хмурится:

– Нет, ты этого не делала.

– Да. Я люблю тебя больше, чем ты когда – либо можешь себе представить. В тот день ты забрал меня, ты спас меня, Данте Моретти.

– Сначала ты спасла меня, котенок, – говорит он, а затем накрывает мой рот своим, глубоко проникая членом в меня. Я обвиваю ногами его талию, когда он заявляет права на меня как на свою. И я принадлежу ему. Во всех отношениях.

Уже почти четыре утра, когда мой муж – машина наконец заявляет, что устал и не может пройти еще один круг. Меня это устраивает, потому что я думаю, что я уже опьянена оргазмами. Я боюсь, что еще один может увидеть, как я покидаю этот мир смертных – почти уверена, что я едва пережила последний.

– Сегодняшний день был идеальным, – я удовлетворенно вздыхаю, лежа в его объятиях.

– Это было, – сонно бормочет он.

– Во всяком случае, после моего мини – приступа тревоги в машине, – я смеюсь, прижимаясь щекой к его груди.

Его мышцы напрягаются:

– Что за приступ тревоги? – спрашивает он, внезапно насторожившись.

– О, это было пустяком. Я вела себя глупо, – говорю я пренебрежительно, надеясь, что он не будет давить на меня дальше.

– Твой приступ тревоги в день нашей свадьбы – это не пустяк, Кэт.

– Это был не совсем полномасштабный приступ тревоги. Я просто испугалась на минуту.

– Испугалась чего? – спрашивает он, чувствуя, как напрягаются мышцы его тела.

Как, черт возьми, мне сказать ему, что я волновалась, что он собирается убить меня и нашего будущего ребенка до того, как мы доберемся до церкви?

– Кэт? – снова спрашивает он, его голос понижается на октаву и вызывает дрожь у меня до костей.

– Когда машина свернула, я немного запаниковал. Потом я увидела Мию и вместо этого чуть не расплакалась счастливыми слезами. Это был замечательный сюрприз, и он был таким заботливым. Спасибо тебе.

Он полностью игнорирует последнюю часть того, что я только что сказал:

– Вместо чего?

– А?

– Ты чуть не заплакала счастливыми слезами вместо чего? Почему у тебя был приступ тревоги, Кэт?

Я содрогаюсь от его тона. Это "не заставляй меня спрашивать тебя снова" – то, что у него есть, заставляет взрослых мужчин плакать, а волосы у меня на затылке встают дыбом.

– Я просто подумала… всего на мгновение… Джоуи вела себя странно, и не сказала мне, куда мы направляемся… а эти твои охранники с таким же успехом могли бы быть немыми…

– Кэт!

– Я подумала о твоей бывшей невесте и подумала…

– Если бы я собирался убить тебя и нашего ребенка? – он прерывает меня, его тон резкий и сочащийся гневом.

Это звучит так ужасно, когда он произносит это вслух, но я не собираюсь извиняться за такие чувства. Правда в том, что он убил Николь Сантанджело прямо перед их свадьбой.

– Я все еще так мало знаю о том, что произошло между тобой и ней, Данте. Я запаниковала. Этим утром я не знала наверняка, действительно ли ты хотел этого со мной, или ты чувствовал себя обязанным, потому что я забеременела.

– Мы забеременели, – огрызается он.

– Тогда вечером ты сказал, что это не имело бы значения, и мы все равно были бы вместе, и я тебе верю. Но этим утром… Я была взволнована, и просто хотела попасть в церковь, чтобы увидеть тебя. Это был просто момент паники, вот и все.

Он сжимает меня крепче, кладет одну руку мне на затылок и прижимает к себе.

– Поспи немного, котенок, – мягко говорит он.

Глава 46

Данте

ВОЗРАСТ 25

Визгливый смех моей младшей сестры Джоуи, проходящей мимо столовой, заставляет меня улыбнуться. Я понятия не имею, над чем она смеется, но звук в последнее время был настолько редким, что я почти забыл, что она умела смеяться. Конечно, с тех пор, как наш отец разрешил ей переехать сюда жить со мной и Лоренцо, она стала намного счастливее.

Секунду спустя голова Максимо появляется в открытом дверном проеме:

– Они здесь, – объявляет он.

– Тогда впусти их, – говорю я с тяжелым вздохом.

Он кивает, прежде чем выскользнуть за дверь. Это мое пятое свидание с Николь Сантанджело. Каждый раз, когда мы встречались в ресторане, ее сопровождала компаньонка, которая сидела на достаточно почтительном расстоянии, чтобы мы могли поговорить наедине, но которая все это время внимательно следила за своей подопечной. Ее отец не хочет, чтобы его невинная юная дочь была запятнана до того, как она станет невестой. Не то чтобы я особенно возражал против этого. У меня нет желания запятнать ее каким – либо образом. Она не в моем вкусе. Конечно, она симпатичная. Она хорошо играет свою роль. Безупречные манеры. Тихий вежливый смешок, когда того требует случай. Она идеально запрограммированный робот.

За исключением того, что я читал язык тела людей так долго, как только мог говорить. И у Николь Сантанджело есть секрет. Итак, сегодня вечером я настоял, чтобы она поужинала у меня дома, и она не уйдет отсюда, пока я не выясню, в чем дело.

Несколько секунд спустя ее и ее телохранителя Вито проводят в комнату. Она вежливо улыбается. Как только она садится, я поворачиваюсь к Вито:

– Оставь нас.

Она ахает, а он смотрит на меня, моргая:

– Я не могу, мистер Моретти.

– Это не просьба, Вито. Уходи по собственной воле или тебя вынесут отсюда. Это твой выбор.

Он смотрит на Николь и хмурится. Насколько я понимаю, старик был ее телохранителем с тех пор, как она была ребенком. Он беспокоится, что я воспользуюсь ею.

– Со мной ее добродетель в безопасности. Я могу тебя в этом заверить, – говорю я ему.

– Все в порядке, Вито, – мягко говорит она.

– Ты можешь подождать на кухне, – добавляю я.

Он переводит взгляд с Николь на меня, взвешивая свои варианты и понимая, что у него есть только один.

– Просто крикни, если я тебе понадоблюсь, Николь, – говорит он, прежде чем выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.

Она смотрит вниз, на сервировку стола, а не на меня.

– Вино? – я спрашиваю.

– Пожалуйста. Только немного, – отвечает она со своей отработанной вежливой улыбкой.

Я наливаю нам по бокалу, а затем наблюдаю за ней. Я провожу много времени на этих свиданиях, наблюдая за ней – изучая ее. Складывая все мелочи, из которых складывается общая картина. Время от времени вздрагивает, когда она сидит или двигается слишком быстро. Ее необычная внешность. Сегодня она пользуется косметикой, она густая и обильная и скрывает ее безупречную кожу. Я знаю, что ее кожа безупречна, потому что на нашем втором и четвертом свиданиях она вообще ничего не носила. Сегодня на ней блузка с высоким воротом, которая больше подошла бы шестидесятилетнему профессору колледжа, чем девятнадцатилетней женщине. Это немного великовато, что говорит мне о том, что это не ее.

Она что – то скрывает.

– Сними одежду, Николь, – приказываю я.

– Ч – что? – заикается она.

– Я сказал, сними одежду.

Ее щеки розовеют. Ее рот открывается и закрывается, прежде чем к ней возвращается самообладание:

– Нет.

Я поднимаюсь со стула, и она вздрагивает, когда я возвышаюсь над ней:

– Сними эту гребаную одежду, пока я не снял ее сам. И ты можешь сколько угодно кричать, чтобы старина Вито пришел тебя спасать, но я могу заверить тебя, что никто не войдет в эту дверь.

– Н – но ты сказал… я тебе даже не нравлюсь, – заикается она, сбитая с толку и напуганная.

– Я не собираюсь трахать тебя, – уверяю я ее.

– И – итак, почему?

– Просто сделай это. Я не буду просить тебя снова.

Слезы наполняют ее глаза. Она отодвигается от стола и встает. Дрожащими руками она вытаскивает блузку из джинсов и начинает стаскивать ее через голову. Как я и ожидал, ее торс покрыт синяками. Несколько свежих фиолетовых на правом боку и несколько бледно – желтых на левом. На левой груди у нее большой укус, выглядывающий из лифчика. Она опускает глаза, расстегивая джинсы и натягивая их на бедра.

– Просто встать на колени – это нормально, – говорю я ей.

Она почти незаметно кивает, следуя моим инструкциям. Верхняя часть ее бедер покрыта синяками от кончиков пальцев и следами укусов, похожими на тот, что на ее груди.

Ее грудь вздымается от усилий и унижения, когда она стоит там, позволяя мне осмотреть ее измученное тело.

– Спасибо. Теперь ты можешь снова одеться, – говорю я ей, подходя к окну, чтобы позволить ей сделать это хотя бы наедине.

Я сажусь напротив нее после того, как она закончила:

– Кто это с тобой сделал? – спрашиваю я, хотя подозреваю, что уже знаю.

Она молчалива. Годы воспитания научили ее лгать. Чтобы скрыть секреты и позор.

– Твои братья? – я спрашиваю. Она кивает. – Твой отец знает?

Затем она поднимает на меня взгляд, ее глаза мокры от слез:

– Он знает? – она фыркает. – Как ты думаешь, Данте, кто научил их быть теми животными, которыми они являются? – она выплевывает мое имя, направляя свой гнев на единственного доступного сейчас человека.

Черт! Я подозревал ее братьев, но и ее собственного отца тоже? Я знал, что от этих собак одни неприятности.

– Как давно это происходит?

– В первый раз мне было около одиннадцати, – говорит она, пожимая плечами.

– И как они думали, я не узнаю? В нашу брачную ночь я должен был не заметить, что ты не девственница?

– Мне может потребоваться операция по замене девственной плевы, – говорит она. – Ты не должен был видеть меня до нашей свадьбы. И как только мы были помолвлены, мой отец сказал, что они все прекратят, чтобы ты никогда не узнал.

– Они думают, что я настолько глуп? – она вздрагивает от моего тона.

– Я знаю, что мы не можем быть помолвлены сейчас, – фыркает она. – Но не мог бы ты, пожалуйста, не говорить им, что знаешь. Они будут подозревать, но если они не смогут это доказать, возможно, я смогу их убедить. Но Вито скажет им, что ты его прогнал. Они подумают, что ты что – то попробовал и увидел, а потом… – она качает головой и начинает плакать.

Что потом? Они причинят ей боль еще большую, чем уже причинили.

– Мы обручимся. Сегодня, – говорю я ей.

Она поднимает голову и моргает, глядя на меня.

– Как моя невеста, ты будешь жить здесь, в моем доме. Ты можешь остановиться в одном из гостевых комнат, пока мы не женаты. Твой добродетель будет в безопасности здесь. Никто не тронет тебя, пока ты живешь в этом доме.

Она качает головой:

– Они не позволят мне уйти.

– У них не будет выбора, Николь.

– Почему ты сделал это для меня? – шепчет она.

Я провожу рукой по подбородку:

– Если я скажу отцу, что мы помолвлены, он, возможно, позволит мне немного передохнуть, – лгу я. Но правда в том, что ее отец и братья уже несколько месяцев возглавляют мой дерьмовый список. – Иди попрощайся с Вито, и моя экономка покажет тебе твою комнату. Я поговорю с твоим отцом и верну кое – что из твоих вещей.

Она прерывисто дышит, ее глаза сузились, когда она смотрит на меня, задаваясь вопросом, какова моя точка зрения. Это гребаный грех, что мужчины, которые должны были защищать ее, вместо этого надругались над ней.

– Здесь ты будешь в безопасности, Николь, – уверяю я ее.

– Меня зовут Никки, – шепчет она. – Я ненавижу Николь.

– Никки.

Я стою за дверью гостевой комнаты и делаю глубокий вдох. Джимми Сантанджело не очень хорошо воспринял новость о том, что его дочь переезжает ко мне. Конечно, я не сказал ему, что знал о мерзких вещах, которые он и его извращенные, испорченные сыновья сделали с ней.

Когда он разглагольствовал о ее добродетели, мне потребовалась каждая унция силы воли в моем теле, чтобы не отрезать его член ржавой ложкой. Он едва мог сдержать свой гнев из – за того, что я отобрал у него его игрушку. Больной кусок дерьма! Но он смирился с этим. Он не может пойти против меня.

Слабый шум из телевизора говорит мне, что Никки все еще не спит, и я стучу в дверь.

– Войдите, – зовет она.

Я захожу внутрь, а она сидит на кровати, с ее лица стерта косметика, виден фиолетовый синяк вокруг глаза, а волосы собраны в высокий конский хвост. На ней розовая пижама с единорогом от Джоуи.

Она выглядит такой юной и невинной. Как девятнадцатилетняя девушка, а не степфордская домохозяйка, которой она пыталась быть, чтобы обеспечить нашу помолвку. Я сажусь на кровать рядом с ней и вблизи вижу слабые синяки от кончиков пальцев у нее на шее.

Моя грудь сжимается, и я делаю глубокий вдох:

– Я говорил с твоим отцом. Я сказал ему, что мы помолвлены и что с этого момента ты будешь жить со мной.

– Он не возражал против этого?

– Он принял это.

– Хорошо, – шепчет она, и я замечаю страх, прокрадывающийся в ее голос. Она немного отстраняется от меня, и я воспринимаю это как сигнал отодвинуться от нее немного дальше.

– У меня нет намерения жениться на тебе, Никки, но пока я не найду выход из этого положения, все должны верить, что мы помолвлены. Ты меня понимаешь?

– Да.

– Это включает Сабину.

Она моргает при упоминании имени своей подруги. Она рассказала мне о ней на нашем втором свидании, а затем еще раз на нашем третьем и четвертом.

– С – Сабина? Какое отношение она имеет ко всему этому?

– Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ней какое – то время.

– Н – но она просто мой друг, Данте. Я… она не будет…

Черт! Наивность этой девушки доставит нам всем неприятности.

– Никки! – огрызаюсь я. – Это должно выглядеть по – настоящему. Я глава гребаной Коза Ностры. Ты думаешь, я позволил бы моей невесте общаться со своим любовником?

Ее щеки становятся ярко – розовыми:

– Она н – не…

– Не лги мне, блядь. Я не твой гребаный белый рыцарь, Никки. Я буду охранять тебя здесь. Мне все равно, с кем ты трахалась, кого ты любишь, кого ты хочешь, но ты, блядь, не имеешь права лгать мне в лицо.

– К – как ты узнал? – шепчет она, слезы текут по ее щекам. – Никто не знал.

– Она была единственным человеком, которого ты когда – либо упоминала, кроме своих братьев и отца. Единственный раз, когда в твоих глазах был хоть какой – то свет, это когда ты говорила о ней.

Она моргает, глядя на меня.

– И на нашем втором свидании, когда ты ночевала у нее дома, ты сделала маникюр. Ты подстригла свои ногти очень коротко и ровно.

Она задыхается, ее щеки приобретают еще более глубокий розовый оттенок:

– Ты похож на какого – то… волшебника.

– Это определенно то, как меня никогда раньше не называли, – говорю я, нахмурившись.

– Это правда. Я имею в виду, мои ногти? Кто вообще обращает на это внимание?

– Да, – говорю я, выходя из комнаты. – Я все замечаю, Никки, – предупреждаю я ее. – И я серьезно говорю о лжи. У тебя нет причин лгать мне. Если я узнаю, что у тебя есть…

– Ты что? – спрашивает она, прищурив глаза.

– Если ты подвергнешь мою семью риску, я убью тебя. И я не потеряю из – за этого ни секунды сна.

Она понимающе кивает головой. Может быть, она молода и наивна, но она знает мир, в котором мы живем. Она знает мою репутацию.

Глава 47

Кэт

Я закидываю ноги на диван, одной рукой кладу на растущий живот, в другой держу Kindle. На маленьком столике рядом со мной стоит кружка горячего мятного чая, и весь день мне нечего делать, кроме как читать. Рай.

Я погружена в свою книгу, когда несколько мгновений спустя пара теплых, сильных рук ложится мне на плечи, нежно сжимая, прежде чем он запечатлевает нежный поцелуй на моей макушке.

– Данте, – говорю я с улыбкой. – Я думала, ты сегодня занят.

– Я, – говорит он, его губы касаются моих волос. – С тобой. Мы отправляемся в небольшое путешествие.

– Поездка? Куда? Я думала, мы договорились…? Нужно ли мне собирать вещи? Мы провели весь день после нашей свадьбы в постели, и на этом наш медовый месяц закончился, – я бы с удовольствием улетела куда – нибудь на жаркое и солнечное место на несколько дней, но, очевидно, что моя беременность на большом сроке делает это невозможным, а Данте так занят работой, что мы оба согласились отложить это, пока ребенка можно будет оставить на несколько дней с Аней, Джоуи и Лоренцо.

– Это всего лишь однодневная поездка, котенок. Но это займет несколько часов езды. София упаковала для тебя кое – что перекусить на случай, если тебе сильно захочется сладкого во время беременности.

Я выключаю свой Kindle и кладу его на кофейный столик:

– Куда мы едем?

Он протягивает мне руку:

– Это сюрприз. Давай.

Волнение трепещет у меня в животе, когда я беру его за руку, и его сильные пальцы обхватывают мои. С ним я чувствую себя такой защищенной, когда он смотрит на меня вот так, что отчасти иронично, учитывая, как мы познакомились.

– Но если мы будем в дороге несколько часов, мне сначала нужно пописать, – я провожу рукой по животу. – Этому малышу нравится спать на моем мочевом пузыре.

Он притягивает меня к себе и нежно целует в губы.

– Хорошо. Я подожду в машине.

Мы ехали чуть больше двух часов и, несмотря на то, что задала Данте миллион вопросов о том, что мы делаем и куда направляемся, он не дал мне ни малейшего представления. Однако, когда мы сворачиваем с автострады и направляемся в сторону Джексона, я чувствую перемену в его настроении. Он, кажется, нервничает, что для него необычно.

Я кладу руку ему на затылок, он поворачивает голову и слабо улыбается мне:

– Почти приехали, котенок. Ты в порядке?

– Мне бы не помешало поскорее пописать, – говорю я, сожалея о бутылке чая со льдом, которую я выпила примерно полчаса назад.

Он убирает мою руку со своей шеи и прикасается губами к костяшкам моих пальцев.

– Мы должны быть на месте через десять минут. Это нормально или мне нужно съехать на обочину и позволить тебе пописать на обочине?

– Десять минут – это нормально, – хихикаю я.

– Хорошо. Потому что мне бы не хотелось стрелять в кого – то только потому, что он мельком увидел твою задницу.

Я игриво толкаю его локтем в плечо:

– Ты бы так не поступил.

– О, я бы так и сделал, – говорит он, подмигивая.

– Ты уверен, что не можешь сказать мне, куда мы направляемся?

Он немного хмурится, и я снова чувствую в нем перемену:

– Я не хочу никаких секретов от тебя, Кэт, – говорит он, теперь его тон серьезный.

– Хорошо. Я тоже.

Он кивает головой, и теперь я еще больше заинтригована тем, куда мы направляемся.