Текст книги "Данте (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Когда он достает красивое кольцо с изумрудом, я чуть не падаю в обморок. Он держит его между большим и указательным пальцами, и темно – зеленый драгоценный камень сверкает в свете свечей.

– Ты выйдешь за меня замуж, Кэт?

Вместо ответа я сижу здесь, как идиотка, и моргаю, глядя на него.

– Возможно, мне следовало сделать это раньше, – говорит он со вздохом.

– Хотя это не изменило бы причины, по которой ты меня спрашиваешь, – напоминаю я ему, мой голос едва слышен как шепот.

Он проводит рукой по моему нежно округлому животу, прежде чем взять мою руку в свою, переплетая свои пальцы с моими:

– Мы в этом вместе, Кэт. Я и ты. Мой отец может отправляться в ад, мне все равно. Имя Моретти – это империя, построенная на вековом фундаменте крови и традиций. Это мое наследие. Все, что у меня есть, и все, чем я являюсь, пропитано страданиями других и увековечиванием устаревших традиций. Этот дом и все, что в нем, было построено и куплено на пропитанные кровью деньги, – говорит он, потирая подушечкой большого пальца костяшки моих пальцев и пристально глядя мне в глаза. – Все в моей жизни было дано мне из – за того, кто я есть. Все, кроме тебя, котенок. Ты – единственное в моей жизни, что я когда – либо по – настоящему выбирал для себя. Так что да, я хочу жениться на тебе, потому что хочу почтить память своей семьи и моей матери, но я также хочу, чтобы ты была рядом со мной до конца дней.

Я проглатываю волну эмоций, которая поднимается от глубины моего живота до груди. Это первый раз, когда я вижу в нем хотя бы намек на что – то похожее на уязвимость. Он пытается, верно? Борется со своей истинной природой, чтобы дать мне что – то из того, что мне от него нужно. И разве это не должно чего – то значить? Потому что правда в том, что в его темноте я чувствую себя более желанной, чем когда – либо в свете кого – либо другого.

– Да, я выйду за тебя замуж.

Толстая вена пульсирует у него на шее, прежде чем он снова поднимает на меня темные глаза, полные огня. Он надевает безупречный камень мне на палец:

– Он прекрасен, – говорю я ему.

– Это принадлежало моей прабабушке.

– Правда? – внезапно этот момент кажется еще более напряженным, чем раньше.

– Она верила, что это обладает магической силой, – говорит он с кривой улыбкой.

– Хорошая магия, верно?

– Лучшая, – отвечает он, прежде чем нежно поцеловать меня в губы.

Не требуется много времени, чтобы поцелуй превратился в нечто большее, как это всегда бывает с ним. И когда он скользит языком в мой рот, он заключает меня в свои объятия. Он встает, а затем поднимает меня со стула, прежде чем посадить на стол. И, не прерывая нашего поцелуя, он садится на мой теперь свободный стул.

Его руки скользят по моей коже, снимая с меня кардиган, прежде чем положить его на стул рядом с ним, и это простое действие заставляет мое сердце биться чаще. Обычно он выбрасывает мою выброшенную одежду, не задумываясь о том, где она окажется, но однажды я сказала ему, что это кардиган моей матери и как много он для меня значит.

– Пришло время для моего десерта, – рычит он, прерывая наш поцелуй и начиная стаскивать с меня леггинсы и трусики.

– Ты такой неоригинальный, – хихикаю я, извиваясь задницей, чтобы помочь ему.

– Ты не будешь так говорить, когда мой язык окажется в твоей сладкой киске, котенок, – он стаскивает с меня одежду через ноги и бесцеремонно перекидывает ее через плечо.

– Может быть, – я запускаю пальцы в его волосы, когда он наклоняет голову и начинает прокладывать дорожку мягких, как перышко, поцелуев от моих колен к бедрам. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, заставляя меня дрожать.

– Ты так хорошо пахнешь, Кэт, – бормочет он напротив моей кожи, раздвигая мои бедра шире, пока я не раскрываюсь для него. – Для меня тоже такая чертовски влажная, – он проводит пальцем по моим складочкам, и я быстро втягиваю воздух.

Затем он убирает тарелки у меня за спиной одним взмахом руки, прежде чем толкнуть меня обратно на стол. Он поднимает мои ноги за лодыжки, кладет мои ступни себе на плечи и широко раздвигает мои бедра:

– Такая милая киска, – выдыхает он мне в кожу, его голос такой низкий и хриплый, что он вибрирует по всему моему телу.

Его язык танцует по моей коже, прокладывая путь к верхней части моих бедер, прежде чем он слегка проводит им по моей киске, заставляя мою спину выгибаться от удовольствия.

– Данте, – стону я, сильнее дергая его за волосы, пытаясь направить его туда, где я хочу, чтобы он сосредоточил свои усилия.

– Так жаждешь моего рта, котенок.

– Потому что ты дразнишь меня, – протестую я.

– Я не такой, – он тихо смеется. – Но мы никуда не спешим. Позволь мне не торопиться с тобой, потому что после того, как я съем тебя прямо здесь, я отведу тебя в постель, чтобы трахать всю ночь.

– Ты дьявол, – хнычу я, когда он лениво проводит языком по моему влажному центру, прежде чем провести им по моему чувствительному клитору. Мои руки опускаются с его волос, когда теплые волны удовольствия накатывают на меня, и я раскачиваю бедрами, пока звезды не мерцают за моими веками.

Если он пообещает делать это до конца наших дней, то, возможно, женитьба на этом дьяволе в конце концов будет не такой уж плохой вещью.

Глава 36

Кэт

Я переминаюсь с ноги на ногу, грызу ноготь, пока мы идем по коридору. Сегодня день, когда Лоренцо Моретти наконец возвращается домой вместе со своей женой Аней. С момента своего предложения неделю назад Данте был внимателен и заботлив, и мы находимся в лучшем месте, чем когда – либо. Но я немного опасаюсь того влияния, которое возвращение его старшего брата окажет на наши отношения.

– Прекрати, – приказывает Данте, убирая мою руку ото рта и переплетая мои пальцы со своими, чтобы я перестала ерзать.

– Прости, я не понимаю, почему я так нервничаю, – признаюсь я шепотом.

– Хм, – он отпускает мою руку и вместо этого засовывает свою в карман брюк.

Истории о Лоренцо Моретти и его любви к насилию были повсюду, сколько я себя помню. Данте, однако, ни капельки не нервничает. Возможно, он рассеян, но не нервничает. Я знаю, что он глава семьи, но ни для кого не секрет, что Лоренцо должен был быть главой. Однако по какой – то причине Данте вместо этого принял мантию их отца. Ходят слухи, что Лоренцо в то время был в ярости и так и не простил своего отца и брата за пренебрежение.

Мы останавливаемся в коридоре, в нескольких футах от огромных дубовых дверей, ведущих в главный дом. Я искоса смотрю на Данте, но он пристально смотрит на дверной проем, как будто беспокоится, что может пропустить возвращение своего брата. Джоуи выходит из кабинета и встает рядом с нами, покачиваясь на носках и тоже глядя на дверь.

Дверь распахивается, и Джоуи с визгом – Аня бежит вперед и заключает в объятия крошечную блондинку, которая только что вошла в дверь.

– Джузеппина, – хрипло говорит мужчина, похожий на гигантского медведя рядом с ней, которого, как я предполагаю, зовут Лоренцо.

– О, прекрати это, – огрызается Джоуи, выпуская его жену из своих объятий.

Темные глаза Лоренцо переводятся на его брата, а затем на меня, и его лицо настолько непроницаемо, что меня немного подташнивает. Он очень похож на Данте с его густыми темными волосами и бородой, но он крупнее своего младшего брата и его челюсть немного квадратнее. В его глазах есть что – то, от чего меня бросает в дрожь. Он самый подлый мужчина, которого я когда – либо видела в своей жизни. Я понятия не имею, чего ожидать от его приезда, но я знаю, что уже чувствую его присутствие в этом доме.

– Данте, – говорит он низким тоном.

– Добро пожаловать домой, брат, – отвечает Данте, снова беря меня за руку и нежно сжимая. – Аня, рад тебя видеть.

– Я тоже, Данте, – отвечает Аня со слабой улыбкой. Она держит голову высоко, но глаза опущены, когда отвечает ему, и что – то в этом кажется не так. Она такая крошечная, что напоминает мне маленькую птичку. Лоренцо держит руку у нее на пояснице, но вся его аура – собственническая и контролирующая. Она тоже не встречается с ним взглядом, и это нервирует.

– Это Кэт, – говорит Данте.

– Приятно познакомиться с вами обоими, – говорю я с такой теплой улыбкой, на какую только способна, когда мой желудок скручивается в узел.

Лоренцо слегка кивает мне, а затем шепчет что – то на ухо своей жене. В этот момент ее глаза наконец встречаются с моими, и она улыбается мне, ее лицо полностью преображается. Она потрясающе красива и абсолютно пленительна.

– Может, оставим дам знакомиться? – говорит Лоренцо, обращаясь теперь к Данте.

– Да, – взволнованно говорит Джоуи, хватая Аню за руку. – Нам так много нужно наверстать упущенное.

Данте нежно целует меня в лоб:

– Увидимся перед ужином, котенок.

Затем он выпускает мою руку из своей, и он и его старший, невероятно злой и угрюмо выглядящий брат исчезают по коридору в свой кабинет, оставляя нас, леди, одних.

Как только Лоренцо скрывается из виду, Аня подходит ко мне:

– Кэт? – говорит она с легким русским акцентом. – Так чудесно познакомиться с тобой, – затем она заключает меня в объятия, и я обнимаю ее стройное тело. От нее пахнет сахарной ватой.

– Пойдем. София приготовила нам несколько коктейлей в честь твоего возвращения, – Джоуи в кои – то веки хихикает, как беззаботная двадцатиоднолетняя девушка. – Для вас двоих, очевидно, без алкоголя, – добавляет она.

– Тогда чего мы ждем? – говорит Аня, беря по одной нашей руке в свои, когда мы направляемся на кухню.

– Ты не пьешь, Аня? – спрашиваю я.

– Это не сочетается с моими лекарствами, – отвечает она с милой улыбкой.

– О, – отвечаю я, не желая спрашивать, что это за лекарство, потому что это слишком похоже на любопытство.

– Я слышала, нам нужно готовиться к свадьбе и ребенку? – взволнованно спрашивает Аня, меняя тему.

– Кэт все еще не назначает дату, – стонет Джоуи, заставляя Аню усмехнуться. – И она не позволяет мне выбирать платья для подружек невесты или покупать что – либо для ребенка.

– Я скоро назначу дату, но мне не нужно пышное мероприятие. А что касается ребенка, то еще слишком рано что – либо покупать. Мне всего десять недель.

– Фу, – говорит Джоуи, драматично закатывая глаза.

– Терпение, моя дорогая Джузеппина, – мягко говорит Аня, и милая улыбка, которую Джоуи дарит ей в ответ, заставляет мое сердце учащенно биться в груди. У них прекрасные отношения, и это дает мне надежду на мое собственное будущее в этой семье. Хотя я не уверен, что мне нравится Лоренцо, я думаю, что его жена станет одним из моих любимых людей.

Глава 37

Данте

Тяжелые шаги Лоренцо эхом отдаются в пустом коридоре, когда мы направляемся в кабинет. Мой кабинет. Это мог быть его кабинет. Так и должно было быть.

– Он здесь? В Чикаго, – рявкает он, нарушая тишину.

– Нет, он на неделю уехал в Киз со своим новым гарниром, – отвечаю я, понимая, что он имеет в виду нашего отца. – Сегодня для блудного сына не будет откормленного теленка.

Лоренцо фыркает. Я открываю дверь и отступаю в сторону, пропуская его первым. Как только она закрывается за нами, он поворачивается ко мне, и здесь, где нас только двое, он снимает маску. В его глазах столько печали, что мне кажется, будто из комнаты высасывается воздух.

– Это вернулось? – я спрашиваю его.

– На этот раз более агрессивно.

– Мне так жаль, брат.

Он кивает.

– Мне жаль, что тебе пришлось вернуться, – после того, как у Ани наступила ремиссия рака, Лоренцо решил взять отпуск на пару лет и последние два года живет на озере Комо со своей женой.

– Это было неизбежно. Мы не могли вечно оставаться там, в раю. Кроме того, здесь лучшие специалисты, – говорит он, пожимая плечами. – И известие о твоей предстоящей свадьбе и о том, что она скоро станет тетей, придало моей Ане огромный импульс. Так что, спасибо тебе.

Я мог бы сказать ему, что с его женой и женщиной, для которой, как он верит, солнце заходит и восходит, все будет в порядке. Что она снова победит, как делала это раньше, но мы оба знаем, что это может быть неправдой, и это не то, что мы делаем друг для друга. Он бы не оценил ложную надежду. Лоренцо – реалист. Поэтому вместо этого я рассказываю ему единственную правду, которая имеет значение прямо сейчас.

– Я чертовски скучал по тебе, Лоз.

– Я тоже скучал по тебе, Ди, – говорит он, обнимая меня.

Мы яростно обнимаем друг друга, и я задыхаюсь, когда уходят годы, которые мы провели порознь, и я вспоминаю, как хороша жизнь, когда этот мужчина рядом со мной. Несмотря на все усилия моего отца, он никогда не мог вбить клин между нами. Я бы умер за него в мгновение ока, и он сделал бы то же самое для меня. Нас всегда было трое – он, Максимо и я. Между нами нет эго. Никому из нас нет дела до того, кем нас считает внешний мир. Мы равны в глазах друг друга и всегда будем такими.

– Прости, что меня так долго не было, брат, – говорит он, отступая.

– Тебе не нужно извиняться. Ты сделал то, что должен был сделать. Может быть, однажды я сбегу в рай на несколько лет и оставлю тебя управлять делами.

– Тебе нужно только сказать слово, – отвечает он с ухмылкой, но я знаю, что он говорит серьезно.

– Итак, что ты думаешь о Кэт?

– Любая женщина, которая может справиться с тобой, должна быть чем – то особенным. Ты хочешь жениться на ней? Правда?

Мой ответ приходит без колебаний:

– Да.

– Тогда я рад за вас обоих.

* * *

– Ты думаешь, это будет нормально? – спрашивает Кэт, разглаживая ткань синего платья с запахом на легком изгибе своего живота. – Не слишком туго?

– Это всего лишь ужин на кухне, как у нас каждый вечер, котенок, – напоминаю я ей.

– Нет, это не просто ужин. Это ужин с твоим братом, который приводит меня в ужас.

Я обнимаю ее за талию и прижимаю к себе:

– Тебе не нужно бояться его, и даже если бы ты боялась, я защищу тебя.

– Я думаю, я ему не нравлюсь, – шепчет она.

– Ему не нравится большинство людей, но я обещаю, что ты ему нравишься. Тебе понравилось разговаривать с Аней?

– Да, я это сделала.

Меня это не удивляет. Большинство людей так загораются, когда говорят о моей невестке. Она из тех людей, которые могут успокоить любого.

– Но она была… – она прикусывает нижнюю губу, глядя мне в глаза.

– Кем она была?

– Рядом с ним другая? Похожа на себя?

– О, – говорю я с понимающим кивком. – Вероятно, мне следовало рассказать тебе кое – что об их динамике.

– Их динамика? – она моргает, глядя на меня.

– Ты видела бриллиантовое ожерелье, которое она носит?

– Да. Это было потрясающе.

– Это не ожерелье, котенок, это ошейник.

Она хмурится:

– Ошейник? Как для домашнего животного?

– Нет, ошейник для сабмиссива. Лоренцо – доминант, а Аня – его сабмиссив, а также его жена.

– Я – я имею в виду, я читала о них в книгах, но как это работает? Контролирует ли он все, что она делает?

– Я не знаю, Кэт. Это их личное дело, но я точно знаю, что они оба очень преданы друг другу и очень счастливы.

– Хорошо, – говорит она, нахмурившись.

– Что?

– Казалось, она просто немного боялась его, когда они были вместе в холле.

Я громко смеюсь над этим, потому что мысль о том, что Аня боится Лоренцо, – одна из самых смешных вещей, которые я когда – либо слышал. Я имею в виду, что так не должно быть – он заставляет взрослых мужчин обсирать штаны, – но Аня обвела его вокруг пальца.

– Поверь мне, она ни капельки его не боится. У них происходит обмен властью, да, и он контролирует многие аспекты ее жизни, но это по обоюдному согласию, которым они управляют вместе, как пара. Иногда они выглядят как любая другая пара, а в других случаях, как сегодня, он берет управление в свои руки. Он часто так делает, когда они оказываются в новой или незнакомой ситуации, как, например, при сегодняшней встрече с тобой. Тебе следует поговорить с ней об этом.

– Так они увлекаются БДСМ? – шепчет она.

– Понятия не имею. Не наше дело, чем они занимаются наедине, – я смеюсь над ее любопытством, потому что так приятно вести с ней эти открытые разговоры после месяцев разочарования и недопонимания.

Она обвивает руками мою шею:

– Значит, у вас с Лоренцо все хорошо?

– Он мой брат, Кэт. Конечно, у нас все хорошо.

– Ну, мы оба знаем, что простое кровное родство не гарантирует счастливых и уважительных отношений, – говорит она, и я не пропускаю слезы, наворачивающиеся на ее глаза, когда она сморгивает их.

Я убираю волосы с ее лица:

– Всякий раз, когда я снова увижу твоего брата, я буду благодарен ему за то, что он привел тебя ко мне.

Это заставляет ее краснеть, и это заставляет мой член дергаться:

– Ходят слухи о тебе и Лоренцо, ты знал об этом?

– Что я украл его корону, и мы ненавидим друг друга? – спрашиваю я, зная о таких досужих сплетнях.

– Да.

– Ты никогда не должна верить всему, что слышишь, котенок, – я целую ее в кончик носа, и она удовлетворенно вздыхает.

– Есть ли еще какие – нибудь неправдивые слухи, о которых мне следует знать? – шепчет она.

– Софию ждет ужин, – говорю я ей, избегая вопроса и беря ее за руку. – И если ты думаешь, что Лоренцо был ужасающим раньше, тогда подожди, пока не увидишь его, когда он проголодается.

Она смеется, и звук ее смеха такой беззаботный и сладкий, что у меня замирает сердце. Однажды она узнает правду о других слухах, и мне интересно, простит ли она меня за то, что я скрыл это от нее.

Глава 38

Данте

Я поворачиваю шею, пока она не хрустит. Звук заставляет Лоренцо взглянуть на меня. Он вернулся домой больше двух месяцев назад, и мне нравится, что он здесь, но он не так вовлечен в наш семейный бизнес, как раньше. У Ани назначены медицинские встречи, которые ему нужно посетить вместе с ней.

Я ожидаю, что он тоже чувствует мое напряжение, даже с расстояния в несколько футов, но я, блядь, ничего не могу с этим поделать. Вся эта ситуация с Кэт и ребенком и то, как необоснованно разозлился из – за этого наш отец, который звонит мне по поводу назначения даты свадьбы по крайней мере четыре раза в неделю, выводит меня из себя. Не говоря уже о том, что мы до сих пор не выяснили, кто стоял за перестрелкой в ресторане несколькими месяцами ранее. Мне нужно что – то сделать, чтобы избавиться от этой ярости, которая сжигает меня. Если бы она не была на пятом месяце беременности, я бы все уладил с Кэт. Запер нас в моей спальне и трахал ее семью способами до воскресенья, пока я не почувствую себя лучше.

– … Итак, я сказал ему, чтобы он шел нахуй, – говорит Тони, возвращая мое внимание к двум мужчинам, сидящим напротив. Мой отец послал их сюда, потому что подумал, что нам может понадобиться дополнительная рабочая сила.

Мне не особенно нравится ни один из мужчин, сидящих перед нами, но они остались со времен славы моего отца, и я держу их при себе, потому что он попросил меня об этом. Несмотря на то, что они раздражающие придурки, чье эго слишком велико для их положения в жизни, они выполняют свою работу, когда это необходимо.

Это не частная встреча, и дверь в мой кабинет открыта. Я выглядываю в коридор, ожидая повода выставить этих двух засранцев из моего дома. Я почти улыбаюсь, когда она появляется, стоя в открытой двери, одетая в бледно – голубой комбинезон, который купила для нее Джоуи, и, несмотря на мои протесты по поводу того, что они отвратительны, они на самом деле выглядят на ней мило.

После четырехмесячного сканирования мы выбрали комнату для детской, и она украшала ее последние несколько дней. У нее на носу полоска белой краски, и черт меня побери, если она не выглядит чертовски очаровательно.

Ее глаза встречаются с моими, и уголки ее губ слегка приподнимаются, как будто она собирается одарить меня одной из своих прекрасных, искренних улыбок.

– А потом я сказал ему пойти трахнуть и ее тоже, – добавляет Тони, и оба, он и Элмо, громко смеются. У Элмо самый раздражающий смех, который я когда – либо слышал в своей жизни – как будто кто – то душит гребаную гиену. Шум оскорбляет мои уши, но выражение лица Кэт мгновенно меняется.

Ее лицо становится таким бледным, что пятно на носу больше не выделяется на ее загорелой коже. Ее губы дрожат, когда она стоит там, держась одной рукой за дверь, а другая застыла на полпути. Если этого было недостаточно, чтобы у меня встали дыбом волосы, то мокрое пятно, расползающееся по промежности ее комбинезона, окрашивающее светлую ткань в темно – синий цвет, заставляет мое сердце бешено колотиться в груди. Что за черт?

Мои руки сжимаются в кулаки, когда они ложатся на подлокотники кресла. Я собираюсь подойти к ней, но внезапно, как будто она снова нашла в себе силы двигаться, она поворачивается и бесшумно выбегает из комнаты.

Я смотрю на Лоренцо. Он тоже это видел?

Его лицо непроницаемо, но он едва заметно кивает мне. Да, он видел. Значит, я не сумасшедший. Что – то в этой комнате только что напугало мою сильную, упрямую дикую кошку.

Элмо и Тони все еще слишком поглощены смехом над собственным остроумием, чтобы заметить, что атмосфера в комнате резко изменилась за последние пять секунд. Я поднимаюсь со стула, и это внезапное движение привлекает их внимание.

– Все в порядке? – спрашивает Тони.

Я пристально смотрю на него, мои ноздри раздуваются, когда я делаю вдох через нос:

– Мне просто нужно позаботиться кое о чем очень быстро. Я сейчас вернусь, – выдавливаю я слова, прежде чем выхожу из комнаты.

Кэт исчезает на лестнице, и я иду за ней. Я зову ее по имени, но это заставляет ее бежать быстрее. Она направляется прямо в нашу спальню, закрывая дверь, как будто простой кусок дерева мог удержать меня от нее. Когда я захожу в комнату вслед за ней, она оборачивается, ее лицо мокрое от слез.

– Н – нет, – заикается она, делая несколько шагов назад. – Д – Данте, не надо. П – пожалуйста. Я о – обещаю, я – я не у – убегу, – теперь она рыдает, продолжая пятиться, пока не натыкается на огромный деревянный комод.

Я пересекаю комнату и подхожу к ней в два шага. Все ее тело дрожит, и мысль о том, что я каким – то образом являюсь причиной этого страха, вызывает у меня отвращение.

– Кэт, почему ты убежала? Что произошло внизу?

– Данте, пожалуйста, я буду хорошей. Я сделаю все, что ты скажешь. Прости, – умоляет она, ее глаза расширяются, когда она что – то лепечет мне.

Кладя ладонь на ее руки, я крепко сжимаю ее, прищурившись, вглядываясь в ее лицо в поисках каких – либо признаков обычно сильной и рациональной женщины, которую я знаю.

– Что, черт возьми, происходит, Кэт?

– Не п – позволяй им забрать меня. Я обещаю не у – убегать.

– Кто? Мужчины в моем офисе?

Она кивает. Мое сердце прямо сейчас разрывается на части. Я никогда не видел ее такой, несмотря на все дерьмовые и опасные ситуации, в которые я ее втягивал. Адреналин бурлит в моем теле. Я понижаю голос до едва слышного шепота.

– Что они с тобой сделали, котенок? Скажи мне.

Она качает головой:

– Нет, Данте, – выдыхает она, ее грудь вздымается от усилий, с которыми она произносит слова. – Я не могу.

Я беру ее за подбородок рукой, большим пальцем надавливая на изгиб ее подбородка, пока она не смотрит на меня. Ее голубые глаза наполняются непролитыми слезами:

– Ты должна сказать мне, Кэт. Скажи мне, чтобы я мог отплатить им за любую боль, которую они причинили тебе.

Она моргает, глядя на меня:

– Т – ты не знаешь?

– Ничто из того, что эти люди когда – либо делали тебе, не было во имя моей семьи. Я клянусь тебе могилой моей матери.

Она по – прежнему не разговаривает.

– Кэт? – спрашиваю я, теперь мой тон тверже.

– Мой шрам, – шепчет она, и волна неописуемой ярости захлестывает меня, почти сбивая с ног.

– Это они вырезали слово на твоей коже? – шиплю я. Она смотрит в пол, и я поднимаю ее голову, чтобы заглянуть ей в глаза. – Расскажи мне.

– Да, – говорит она, глядя на меня в ответ, и я восхищаюсь тем огнем, который в ней мерцает среди стыда и страха. – Это была шлюха.

– Что еще они с тобой сделали? – мои зубы оскалены, потому что я едва могу сдерживать гнев, который горит в моих венах, как будто это моя кровь. Это намного больше того, что она мне уже рассказала.

– Они забрали меня, – говорит она дрожащим голосом. – Я выходила из больницы после двойной смены. У нас было три ДТП. Я не заметила их фургон. Они держали меня прикованным в подвале в течение двух дней. Я думаю, они убили бы меня, но я сбежала.

Я набираю полные легкие воздуха и заставляю себя продолжать смотреть на нее. Я хочу отвести взгляд, потому что я не могу видеть, как сильно это ранит ее, но я обязан ей большим, чем это. Если я прошу ее обнажить передо мной свою душу, я, по крайней мере, обязан быть вежливым и смотреть ей в глаза, когда делаю это.

– Что они с тобой сделали? – я спрашиваю снова.

– Данте, я не могу… – она закрывает глаза.

Я смахиваю ее слезы подушечкой большого пальца. Скользя рукой по ее затылку, я прижимаюсь своим лбом к ее лбу, как будто это каким – то образом могло позволить ей прочитать мои мысли и дать ей понять, что она может доверять мне в этом:

– Что бы это ни было, это останется здесь. Только я и ты, – тихо говорю я.

Глубокий вдох, который она делает, отдается рябью по всему ее телу:

– Они изнасиловали меня, – шепчет она. – Они подавляли меня. Снова и снова. Не просто… – она давится рыданиями. – Но электронная почта повсюду. Один из них вырезал это слово у меня на спине, когда был внутри меня, а другой смеялся, когда делал это.

Моя кровь горит добела. Я должен заставить себя не выбежать из этой комнаты и не размозжить им черепа своими руками прямо сейчас.

– Тогда они… – ее дыхание сбивается, а глаза наполняются таким количеством эмоций, что мне невыносимо продолжать смотреть на нее.

– Дыши. Здесь только ты и я, – говорю я сквозь стиснутые зубы, пытаясь сохранить свой голос спокойным и успокаивающим, в то время как мои внутренности грохочут от ярости.

– Они помочились на меня, – бормочет она, ее бледные щеки пылают от жара. – Но они смеялись. Все это время они смеялись надо мной. Как будто то, что они делали, было просто большой шуткой.

– Они перестанут смеяться, как только мы вернемся туда, – рычу я.

Ее глаза расширяются от ужаса, когда она пытается вырваться из моей хватки:

– Нет, – ее губы дрожат, когда она произносит это слово. – Я не могу спуститься туда.

– Да, Кэт. Ты можешь. Приведи себя в порядок, а затем мы вернемся в мой офис.

– Я не могу, Данте. Пожалуйста, – умоляет она. – Я обещаю никогда больше не убегать… – теперь она рыдает, вырываясь из моих объятий, пока я слегка не ослабляю их. Она думает, что это наказание? – Пожалуйста, не заставляй меня смотреть им в лицо, – умоляет она меня, глядя в мои глаза, слезы снова свободно текут по ее щекам.

Было бы слишком легко заключить ее в свои объятия и пообещать ей, что она в безопасности. Часть меня хотела бы сказать ей, что ей никогда больше не придется видеть этих двух больных ублюдков. Но жизнь не так проста. Сила никогда не дается так просто:

– Ты должна.

Она качает головой. Я убираю волосы с ее лица:

– Это мужчины, которые преследуют тебя в снах, Кэт. Ты превратила их в монстров – могущественных монстров. Но это не так. Они просто мужчины – слабые, жалкие мужчины.

Она моргает, глядя на меня, в ее глазах глубокие омуты страха и неуверенности.

– Я буду держать тебя за руку каждую секунду, если тебе это нужно. Пойдем со мной, и позволь мне показать тебе, насколько ты действительно сильна.

Она вытирает слезы со своих щек:

– Я не могущественна. Я только что буквально описалась в штаны. Ты тот, кого они будут бояться, не я. Разве я не могу просто остаться здесь?

Сейчас я обхватываю ее лицо обеими руками:

– Ты понятия не имеешь, насколько ты сильна, котенок. Ты войдешь туда и заставишь этих людей дрожать от страха, и не потому, что я на твоей стороне, а потому, что ты такая же могущественная, стоящая одна.

Она моргает, глядя на меня, ее длинные темные ресницы трепещут на щеках:

– Я?

Я снова прижимаюсь своим лбом к ее лбу, притягивая ее ближе, пока она не обнимает меня за талию:

– Ты единственная женщина, у которой есть сила поставить меня на колени.

– Данте, – она шепчет мое имя, и то, как она это делает, заставляет мое сердце болеть. Ее руки сжимаются вокруг меня, а затем она замолкает, позволяя чудовищности того, что я только что сказал, неловко повиснуть между нами на мгновение, прежде чем она снова снимает напряжение. – Но я описался.

– Я знаю.

– Я чувствую себя так неловко.

Я целую ее в лоб:

– Тебе нечего стесняться. Тебе нужна моя помощь, чтобы привести себя в порядок?

– Нет. Я могу сделать это сама.

Мои глаза сужаются, когда я вглядываюсь в ее красивое лицо:

– Я подожду прямо здесь. Хорошо?

Она сглатывает, а затем едва заметно кивает мне:

– Хорошо.

Отсюда у меня вид на кабинет, хотя я не могу заглянуть внутрь, потому что жалюзи частично опущены, и солнечный свет отражается от оконного стекла, затемняя его. Но я знаю, что они там. Лоренцо не позволит им уйти, независимо от того, сколько времени ему придется ждать моего возвращения.

Душ прекращается, и несколько секунд спустя Кэт выходит в белом полотенце. Ее волосы собраны на макушке, а загорелая кожа блестит в солнечном свете, проникающем через окна. Раньше она была такой бледной, потому что работала по ночам и редко выходила из дома, но последние несколько месяцев она так много времени проводит в саду. И, черт возьми, она прекрасна.

Я киваю на кровать, где разложила одно из новых платьев, которые Джоуи и Аня помогли ей выбрать.

– Спасибо, – тихо говорит она, пока я отворачиваюсь к окну и позволяю ей одеться так, чтобы я не смотрел на нее.

Когда я оборачиваюсь минуту спустя, она полностью одета и разглаживает ткань платья на бедрах, как она делает, когда нервничает. Пересекая комнату, я беру ее за руку в свою:

– Ты готова?

– Нет, – говорит она со слабой улыбкой.

Я провожу костяшками пальцев по ее щеке. Я мог бы притвориться, что для нее это не составит труда. Я мог бы обнять ее и прошептать обещания ей на ухо, что это будет прогулка в парке, но я не такой. И это не то, что ей нужно прямо сейчас.

– Они больше никогда не причинят тебе вреда. Никто никогда не причинит тебе вреда в этом доме, Кэт. Понимаешь? – говорю я ей, мой тон резкий и отрывистый.

– Да.

– Тогда пошли, – я выхожу за дверь, мои пальцы переплетаются с ее, когда она следует за мной. Ее рука дрожит в моей, и я сжимаю ее крепче.

Звук раздражающего смеха Элмо эхом разносится по коридору, когда мы приближаемся к кабинету, и она запинается:

– Данте, я н – не могу, – заикается она.

Я прижимаю ее к стене, одна рука у нее на затылке, а другая все еще удерживает ее.

– Дыши, – приказываю я.

Она втягивает воздух и смотрит мне в глаза.

– Кто из них вырезал это слово на твоей коже? – я рычу.

– Не он, – шепчет она. – Не тот, у кого безумный смех.

– Но он и тебе причинил боль?

Она прикусывает губу и кивает.