Текст книги "Данте (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Да, – шепчет она, вытирая очередную слезу со своей щеки. – Это было просто немного напряженно.

– Это было.

– Спасибо, что подтолкнул меня, – говорит она с мягкой улыбкой, которая растопила бы мое сердце, если бы оно у меня было.

– С удовольствием, котенок.

Глава 13

Данте

Входя в спальню, я улыбаюсь, увидев, что она лежит в постели и читает, потому что после такого дня, который у меня был, она мне нужна.

– Привет, – говорит она с улыбкой, кладя книгу на тумбочку. Странно, как легко мы погрузились в эту рутину, когда она находится в моей постели, а я наслаждаюсь тем фактом, что она всегда здесь, передо мной, каждый вечер.

Я сажусь рядом с ней и вздыхаю.

– Тяжелый день? – спрашивает она.

– Вроде того.

– У меня есть идея, которая может тебя расслабить, – говорит она с коварной усмешкой.

– У тебя определенно есть несколько вещей, которые могли бы меня расслабить, котенок, но что ты имела в виду?

– Ложись, – шепчет она, выбираясь из – под одеяла.

Я делаю, как она просит, лежу на кровати, закинув руки за голову, и смотрю, как она оседлала меня. На ней снова моя футболка и эти милые трусики в виде сердечка, и я надеюсь, что бы она ни запланировала, мой член будет внутри нее.

Она проводит руками по моей груди и спускается к ремню, дергая за кожаную застежку и расстегивая ее ловкими пальцами. Мне определенно нравится, к чему это клонится. Она расстегивает на мне молнию, а затем ее тонкие пальцы проникают внутрь моих боксеров, и она оборачивает их вокруг моего напряженного члена.

Я выгибаю бровь, глядя на нее. Обычно она не такая дерзкая.

– У меня только что начались месячные, и я подумала, может, стоит перемен? – говорит она, пожимая плечами. – Хотя я давно этим не занималась, надеюсь, я все еще знаю, что делать.

Я не хочу думать ни о каких других мужчинах, которых она обнимала этими прекрасными губами, но ей двадцать девять, и я не настолько наивен, чтобы думать, что у нее не было жизни до нападения, которое, казалось, полностью изменило ее.

– Если ты подумываешь о том, чтобы отсосать у меня, я не буду возражать, – говорю я ей, хотя не уверен, какое отношение к этому имеют ее месячные. Я все еще трахаю ее, несмотря ни на что.

Она нервно облизывает губу, прежде чем шаркает по кровати, пока ее рот не оказывается в нескольких дюймах от моего паха. Высунув язык, она слизывает преякулят с коронки, и тихий стонущий звук, который она издает, так чертовски сексуален. Одной рукой она держится за основание моего члена. Затем она прижимает кончик языка к нижней части и облизывает меня от корня до кончика, прежде чем снова провести им по коронке и обжечь горячие ручейки удовольствия в моих яйцах.

Я запускаю пальцы в ее волосы, пока она глубже засасывает меня в рот.

– Ты так хороша в этом, Кэт, – ворчу я, когда мои яйца уже втягиваются в желудок. Она обхватывает их свободной рукой, сжимая с такой силой, что у меня закатываются глаза. – Так чертовски хорошо.

Она что – то бормочет вокруг моего члена, тяжело дыша через нос, когда я раскачиваю бедрами и проникаю глубже в ее горло. Ее глаза слезятся, но она совсем не сопротивляется мне и ее не тошнит. Черт возьми, она чертовски идеальна.

– Ты скоро заставишь меня кончить, – рычу я. – Итак, это твой шанс остановиться и прикончить меня своей рукой.

Она смотрит на меня, ее длинные темные ресницы трепещут на впалых щеках, когда она сосет сильнее. Я смахиваю слезу подушечкой большого пальца. У нее была возможность остановиться, и теперь я полностью согласен. Я кладу ладонь ей на затылок, заставляя ее принять еще немного меня.

– Я собираюсь кончить тебе в горло, и ты проглотишь это все. Все до последней капли.

– Ммм, – бормочет она, проводя языком по моей коже и нежно поглаживая мои яйца. Я задерживаю дыхание, когда все мое тело содрогается от силы оргазма, который она высасывает из меня. Когда она проглотила всю мою сперму, она смотрит на меня снизу вверх, сладкая, как сахар, и злая, как грех. Она облизывает губы и улыбается мне.

– Моя очередь, котенок, – говорю я, переворачивая ее на спину.

– Данте, – визжит она. – Ты не можешь.

– Я могу, – рычу я, стягивая ее футболку через голову, прежде чем она успевает возразить дальше. Затем мой рот оказывается на ее шее. Двигаясь по ее ключице, пока я не достигаю ее идеальной груди. Я сжимаю один сосок в руке, а другой беру в рот и посасываю, пока она не начинает стонать и тереться киской о мое бедро.

– Твой рот должен быть незаконным, – стонет она.

Я пробираюсь по всему ее телу, целуя, покусывая и посасывая каждый дюйм ее кожи, до которого могу дотянуться. Поглаживая ее киску, я позволяю ей тереться о мою руку, пока не тороплюсь, пробуя на вкус все остальное.

– Данте, – выдыхает она.

И когда мой член снова становится твердым, и я отчаянно хочу погрузиться в ее влагалище, я запускаю руки в ее трусики и стягиваю их с ее ног.

– У меня месячные, – напоминает она мне, как будто я не слышал ее раньше и как будто мне не похуй.

Я обвожу пальцем нитку между ее бедер и вытаскиваю тампон, заставляя ее громко ахнуть. Я кладу пропитанный кровью тампон на тумбочку, в то время как она продолжает в ужасе смотреть на меня:

– Я не могу поверить, что ты только что это сделал.

– Ты действительно думаешь, что немного крови помешает мне трахнуть тебя, Кэт?

– Я – я, – заикается она, все еще шокированная.

Я толкаю ее коленом в бедра:

– Ты не можешь забеременеть во время месячных, верно?

– Это было бы крайне маловероятно, – шепчет она, и, по крайней мере, сейчас она думает не о том, что я трахаю ее во время месячных, а о том, что я собираюсь трахнуть ее без презерватива. – Но это не единственная причина пользоваться презервативом, Данте.

– Я никогда раньше не трахал ни одну женщину без таковой.

– Никогда? – она прищуривается, глядя на меня.

– Женщины редко проводят в моей постели больше одной ночи. Я никогда не чувствовал в этом необходимости.

Она хмуро смотрит на меня:

– Откуда ты знаешь, что я чиста?

– Ты медсестра. С тобой что – то случилось несколько лет назад, и я готов поспорить на свою жизнь, что после этого ты проверилась.

Ее горло сжимается, когда она сглатывает.

– И с тех пор никого не было, верно?

– Я чиста, – шепчет она.

Я нависаю над ней, мой член упирается в ее вход, а мои предплечья по обе стороны от ее головы:

– Тогда позволь мне почувствовать тебя без чего – либо между нами, Кэт. Только на эту ночь.

Я отчаянно хочу быть внутри нее, и когда она наконец говорит "да", я погружаюсь по самую рукоять. Яйца глубоко внутри ее горячей, влажной киски, сжимающейся вокруг меня. Она чувствует себя так чертовски хорошо. Ее влажный жар скользит по мне, и я стискиваю зубы, потому что так она ощущается еще крепче, намного лучше, чем когда мне приходится использовать резинку. То, как ее стенки пульсируют и сжимаются вокруг моего обнаженного члена, вызывает во мне раскаленное добела наслаждение. Ее шелковистые гладкие соки покрывают каждый дюйм моего тела, когда я вхожу в нее и выхожу из нее.

– Ты чувствуешь себя невероятно, когда я трахаю тебя голой, котенок, – рычу я ей на ухо. – Твоя пизда такая чертовски влажная, это нереально, – я выскальзываю и врезаюсь в нее еще сильнее, и она громко стонет. – Скажи мне, что тебе тоже так лучше.

– Это так, – выдыхает она. – Так намного лучше. Но кровь, Данте. Она будет повсюду на тебе.

Я вырываюсь и снова вхожу в нее:

– Я с радостью запачкаю нас двоих и всю эту чертову кровать твоей кровью, пока ты позволяешь мне трахать тебя. Я понятия не имею, как я когда – нибудь снова смогу трахнуть тебя, используя презерватив.

– Данте, – стонет она, обнимая меня. Я накрываю ее губы своими, и ее рот открывается так легко, что я могу трахать ее языком, пока пригвождаю к своей кровати. И когда я заставляю ее громко кончить немного позже, я почти уверен, что ей насрать на кровь на моих простынях или на моем члене.

– Как насчет того, чтобы принять душ? – предлагаю я, когда мы оба заканчиваем, и она смотрит на меня своими прекрасными голубыми глазами.

– Я думаю, это может быть хорошей идеей, – отвечает она с улыбкой.

Глава 14

Кэт

Прошло три недели с тех пор, как у нас с Данте впервые был секс вместе, и с тех пор мы не останавливались. Я пытаюсь занять себя уборкой кабинета, который он мне выделил, но у меня очень мало пациентов. Я слоняюсь по этому дому, читаю или смотрю телевизор и жду, когда он проявит ко мне немного внимания. Я понимаю, как пафосно это звучит, и я, вошедшая в этот дом шестью неделями ранее, отправила бы себя в психушку. Но та я не была опьянена оргазмами, горячим сексом и ртом Данте Моретти.

Вчера он остановил меня в коридоре, прижал к стене, одной рукой обхватив за горло, а другой за задницу, и он просто поцеловал меня. Более десяти минут он просто целовал меня, и это было самое горячее, что я когда – либо испытывала за всю свою жизнь. Я не знаю, когда бы он остановился, если бы Максимо не прервал нас.

Мои губы распухли, а кожа покраснела и стала нежной из – за его бороды, но я могла бы позволить ему заниматься этим весь день. Потому что, хотя он и дьявол, который трахается как бог, его поцелуи – адское пламя.

Он вызвал меня в свой кабинет несколькими минутами ранее, что обычно означает секс на его столе, или на диване в углу, или у двери. Но не сегодня. Я собираюсь отрастить мужество и вести себя как девочка, которую вырастила моя мама, вместо того, чтобы руководствоваться своими гормонами.

Данте смотрит на экран своего ноутбука с хмурым выражением лица. Если не считать короткого кивка в знак признательности, когда я вошла в комнату, он проигнорировал меня.

Мудак.

Он вытягивает шею, и толстые вены пульсируют, когда он сжимает челюсть. Мое сердцебиение отдается в ушах, когда я стою всего в нескольких дюймах от него. Если бы я протянула руку, я могла бы провести кончиками пальцев по его мощным бицепсам и твердой груди, чтобы почувствовать, как напрягаются его мышцы под мягкой богатой тканью рубашки.

Черт возьми. Прекрати это, Кэт.

Он поднимает голову, устремляя на меня свой пылающий взгляд, и мне конец. Моя решимость и сопротивление вянут, как цветок, нуждающийся в хорошей воде в жару. Что, черт возьми, со мной не так?

Он встает так быстро, что я задыхаюсь, но у меня нет времени снова это произнести, потому что его рот на моем, его огромные руки обнимают меня за талию, прижимая к себе, когда он целует меня с таким жаром, что моя кожа горит от жара. Одна из его сильных рук скользит вверх по моей спине, кончиками пальцев цепляясь за ткань моего платья, пока он не достигает моей головы и не кладет ладони на ее затылок. Взяв в кулак прядь моих волос, он дергает за корень, наклоняя мою голову под желаемым углом, чтобы он мог завладеть моим ртом, когда прижимает меня спиной к своему столу.

– Черт возьми, Кэт, – стонет он, прерывая на мгновение наш поцелуй, проводя носом по моей щеке и спускаясь к шее. – Почему ты всегда так чертовски вкусно пахнешь?

Я тянусь к его волосам, запуская пальцы в его густые темные локоны, когда сажусь на край его стола, раздвигая бедра, чтобы позволить ему прижаться ко мне. И он пользуется этим в полной мере, прижимая свой твердый член к моей киске и заставляя меня стонать от бесстыдной потребности.

Когда, черт возьми, я успела превратиться в этого человека? Отчаянно нуждаюсь в любой толике привязанности и контакта, которые он мне предложит.

Когда он снова прижимается своими губами к моим, его рука на моей талии скользит по моему бедру и внешней стороне бедра, пока он не задирает мое платье еще выше, предоставляя себе доступ взять от меня все, что, черт возьми, он хочет. Его прикосновение теплое, когда его рука скользит под ткань на мою мягкую кожу, пока он не обхватывает одну из моих ягодиц, разминая ее своей сильной рукой и используя ее как дополнительный рычаг, чтобы еще теснее прижать наши тела друг к другу.

– Данте, – хнычу я ему в рот, пытаясь отстраниться и вдохнуть немного воздуха, но он не позволяет мне, и я остаюсь прижатой к нему.

От него никуда не деться. С ним нельзя бороться. Не то чтобы я этого хотела. Я так же отчаянно нуждаюсь в нем, как и он, кажется, во мне. Скользкий, влажный жар обжигает меня между бедер, когда я прижимаюсь к нему бедрами, наслаждаясь трением, исходящим от его толстого члена, трущегося о мой клитор через трусики.

– Да? – ворчит он. – Скажи мне, чего ты хочешь, котенок.

Котенок. Слово, которое начиналось как оскорбление, каким – то образом сделало меня послушной по команде. Я прижимаюсь к нему сильнее, мое тело тает, как теплый воск, от его твердости.

– Я хочу тебя, – бормочу я. Он улыбается, прежде чем его язык скользит обратно в мой рот, и он углубляет наш поцелуй, поглощая меня, как огонь поглощает кислород. Он скользит рукой между моих бедер, проводя кончиками пальцев по влажному участку ткани в промежности моих трусиков и вызывая стон глубоко в моей груди. Я дергаю его за волосы и провожу одной рукой по его спине, мои ногти царапают его рубашку, пока я борюсь, чтобы притянуть его ближе к себе. Чтобы доставить его туда, где я хочу его, где он мне нужен.

Он рычит в ответ – на самом деле рычит. Это животный звук, который зарождается в его груди и вырывается через горло, заставляя меня дрожать. Он оттягивает мои трусики в сторону, проводя кончиком указательного и среднего пальцев по моим влажным складочкам.

Я снова хнычу. Бесстыдная, нуждающаяся и отчаянно желающая большего, я обвиваю одной ногой его талию и притягиваю к себе, двигая бедрами, надеясь, что его пальцы скользнут ниже и глубже. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Мое тело кричит о том, чтобы он коснулся тех мест, до которых только он знает, как добраться. Точно зная, чего я от него хочу, он просовывает в меня два толстых пальца, и моя киска сжимается вокруг него, когда удовольствие и жар разливаются по моему телу. Отрывая свои губы от его губ, я запрокидываю голову и стону его имя достаточно громко, чтобы мог услышать любой проходящий мимо его кабинета, но мне все равно. Его прикосновения превращают меня в кого – то, кого я едва узнаю.

– Я люблю слышать, как мурлычет мой котенок, – говорит он с мрачным смехом, который прокатывается по мне, когда он начинает трахать меня пальцами с такой легкостью и мастерством, как будто он знал мое тело вечно.

– Ты… чувствуешь… – эти два слова – все, что я могу выдавить, когда он проникает глубже, массируя мои внутренние стенки, а тыльная сторона его ладони трется о мой клитор, пока мой оргазм не начинает нарастать до крещендо. Волны волнующего удовольствия начинают прокатываться по моему сердцу, когда он зарывается лицом в мою шею, проводя зубами по моей чувствительной коже.

– Ты слышишь, какая влажная у тебя киска для меня? – спрашивает он, прежде чем начать посасывать мою шею, полностью вытягивая пальцы, прежде чем снова ввести их для пущей убедительности. Скользкие звуки моей киски почти заглушаются шумом крови в ушах, когда я дергаю его за рубашку. Он сдерживается. Лишая меня порыва, который так близок, но так удручающе далек.

– Пожалуйста, Данте, – умоляю я его, потеряв всякую рациональную мысль. Я пытаюсь расстегнуть его ремень и брюки.

– У меня здесь нет презервативов, – стонет он мне на ухо.

– Все в порядке, просто отойди, – хриплю я, залезая ему в штаны и сжимая его толстый твердый член в своей ладони.

– Черт возьми, – шипит он. – Ты уверена?

Нет. Но моя распутная шлюха одерживает верх.

– Да. Пожалуйста, – умоляю я вместо этого.

Затем его пальцы убираются, и он отпускает мои волосы, отчего у меня кружится голова из – за его прикосновений. Пока он не протягивает руку между моих бедер и не разрывает мои трусики посередине, фактически лишая их промежности.

Я моргаю, глядя на него.

– Они, блядь, стояли у меня на пути, – рычит он, прежде чем обхватить меня руками и врезаться в меня.

– Оооо, – стону я, обвивая руками его шею, чтобы у меня было что – то надежное, за что можно держаться, потому что я почти уверена, что моя душа вот – вот покинет мое тело.

– Черт, тебе так хорошо вот так, – говорит он, его губы касаются моего уха. – Так чертовски хорошо.

Я обхватываю ногами его талию, когда он слегка отталкивает меня назад, регулируя угол наклона, чтобы войти еще глубже.

Когда несколько секунд спустя раздается стук в дверь, я утыкаюсь лицом в изгиб его шеи, а мои щеки горят от стыда.

Он кричит – громко и сердито – что – то по – итальянски, и хотя я не понимаю слов, я ценю их значение.

– О Боже, – шепчу я.

– Я твой гребаный Бог, котенок, – рычит он мне на ухо, продолжая насаживать меня на свой стол.

Оргазм, который дразнил меня последние десять минут, теперь так опасно близок. Я надеюсь, что тот, кто только что постучал в эту дверь, ушел, потому что я вот – вот взорвусь.

– Данте, – кричу я, когда моя киска сжимается вокруг него, затягивая его глубже и никогда не желая отпускать.

– Черт возьми, Кэт, – рычит он. – Я не могу… Мне нужно остановиться.

– Нет, – кричу я в отчаянии, и мой мозг полностью перестает работать, пока мое тело прогоняет эндорфины, до которых осталось всего одно сердцебиение. Я крепче прижимаюсь к нему, скрещивая лодыжки за его спиной, чтобы удержать его там, где он мне нужен. – Не останавливайся.

Он не останавливается. Он входит в меня в последний раз, и мой оргазм прожигает каждую клеточку моего тела, как лесной пожар.

– О, черт.

Когда он кусает меня за шею и прижимается ко мне бедрами, я знаю, что он тоже нашел свое освобождение. Мы оба цепляемся друг за друга, задыхаясь и не смея посмотреть друг другу в глаза. Что, черт возьми, мы только что сделали?

– Ты можешь выпить от этого таблетку, верно? – спрашивает он.

Я растерянно моргаю. Затем я понимаю, что он говорит о плане Б.

– Да. Мне нужно будет сходить в аптеку, – шепчу я.

– Я пойду, – отвечает он, выходя из меня и освобождая меня из своей хватки.

Конечно, он уйдет. Не могу же я выпустить заключенного одного, не так ли? Прежде чем я успеваю сказать что – нибудь еще, снова раздается стук. Мы смотрим туда, откуда доносился звук, и моя кожа окрашивается в ярко – розовый цвет.

Боже мой! Они, должно быть, все слышали!

– Что там? – Данте кричит, начиная застегивать штаны.

– Извините, что беспокою вас, босс, но Джоуи здесь, – доносится голос с другой стороны.

Его брови хмурятся:

– Джоуи?

– Да, босс.

Он тихо вздыхает:

– Я сейчас выйду.

Он все еще хмурится, застегивая ремень.

– Кто такой Джоуи? – спрашиваю я, соскальзывая со стола и расправляя платье, поправляя порванные трусики, насколько это возможно.

– Ты скоро узнаешь, – говорит он, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза.

Я выхожу вслед за ним из кабинета и иду по коридору, стремясь узнать, кто такой Джоуи. Судя по реакции Данте и тому факту, что его дважды беспокоили по поводу прибытия этого человека, он, очевидно, является кем – то важным или влиятельным.

Но когда мы добираемся до прихожей, там пусто. Данте, похоже, это не беспокоит, и он направляется в сторону кухни, я иду за ним по пятам. Гостям никогда не разрешается свободно разгуливать по дому, а это значит, что Джоуи не гость.

Когда мы заходим на кухню несколько секунд спустя, первое, что я замечаю, это, возможно, самая длинная пара ног, которые я когда – либо видел в своей жизни. Молодая женщина, вероятно, лет двадцати с небольшим, хотя она могла бы сойти за младше или старше, сидит за кухонным столом, положив ноги на столешницу, и пристально смотрит на нас.

– Джузеппина, что ты делаешь дома? – Данте спрашивает со вздохом, но на его лице появляется намек на улыбку.

Он рад ее видеть. Кто эта женщина с идеальными пухлыми розовыми губами и ногами, которым позавидовала бы супермодель?

– Ты знаешь, я ненавижу это имя, – отвечает она, драматично закатывая глаза и отбрасывая свои длинные темные волосы за плечи. Затем она пристально смотрит на него, ее лицо полно вызова, а в манере держаться сквозит высокомерие. Она точно знает, насколько она красива. Бьюсь об заклад, люди говорили ей это каждый божий день ее жизни.

– Что ты здесь делаешь, Джоуи? Я думал, ты остановилась у Лоренцо и Ани?

Что – то в том, что он только что сказал, выбивает ее из колеи, пусть и на самую короткую секунду. В ее глазах вспыхивает боль, прежде чем она поднимается и шагает к нему с широкой улыбкой:

– Я подумала, что ты, возможно, скучаешь по мне, старший брат.

Старший брат? У него есть сестра? Я много слышала о братьях Моретти по соседству, но никогда о сестре.

– Конечно, знаю. Но Лоренцо сказал мне, что ты проведешь лето в Италии, как только закончишь школу? – Данте отвечает.

– Хм.

– Все в порядке? – спрашивает он, снова глубоко хмурясь, и внезапно я чувствую себя незваной гостьей. Такое ощущение, что они ведут многозначительный разговор, хотя почти ничего не говорят.

– Все становилось немного… трудным, – говорит она, прежде чем на секунду закрыть глаза. Когда она снова открывает их, они мокры от непролитых слез. – И я подумала, что с таким же успехом могу вернуться домой. Сменить одну тюрьму на другую, верно? По крайней мере, здесь есть приличный Wi – Fi.

Тюрьма?

Если его вообще беспокоит то, что она только что сказала, Данте этого не показывает. Вместо этого он обнимает ее и целует в макушку. Она на несколько дюймов выше меня, но все равно выглядит карликом по сравнению с его ростом в шесть футов четыре дюйма.

Она кладет голову ему на плечо, и я вижу проблеск уязвимости в лице этой молодой женщины, которая называет свой дом тюрьмой. Он что – то говорит ей по – итальянски, и она кивает головой. Я не знаю, что он сказал, но подозреваю, что это были слова утешения, учитывая тон его голоса и мягкую улыбку, которая играет на ее губах. Но момент быстро проходит, и она отстраняется от него и пристально смотрит на меня, ее темные глаза сузились, когда она оглядывает меня с головы до ног.

– А ты кто? – спрашивает она, ее тон сочится презрением.

Я свирепо смотрю на нее в ответ. Не похоже, что я выбирала быть здесь.

– Это Кэт, она останется здесь на некоторое время, – говорит Данте, но его тон холодный и отстраненный. В нем нет ни капли той теплоты, которая была у него, когда он разговаривал с Джоуи. Нет того огня, который был там, когда мы были в его кабинете всего несколько минут назад. Он даже не смотрит на меня.

– Кэт? – спрашивает она, ее нос морщится от того, что я могу описать только как отвращение. Затем она берет брата под руку. – Давай, помоги мне распаковать вещи, и я расскажу тебе о моем лете.

– Конечно, – говорит он, но он отстранен, даже с ней сейчас. Он с нами на этой кухне, но его мысли витают в другом месте. Тем не менее, они вдвоем выходят из комнаты, даже не взглянув на меня.

Я стою как вкопанная и смотрю, как они уходят, из меня капает сперма Данте, и я чувствую себя более никчемной, чем когда – либо за всю свою жизнь, ну, за исключением… Нет, не ходи туда сейчас, Кэт!

Это последний раз, когда я позволяю этому человеку использовать меня. Чем скорее я смогу выбраться из этого проклятого дома, тем лучше.

Глава 15

Данте

После невероятно напряженного и эмоционального разговора с моим старшим братом о том, как нашей младшей сестре удалось пролететь полмира незамеченной, я зову Джоуи в свой кабинет.

– Лоренцо очень зол на меня? – спрашивает она, широко раскрыв глаза и выглядя невинно. Но она способна причинить больше неприятностей, чем мы оба, братья, вместе взятые.

– Да, он взбешен. Но я думаю, что прямо сейчас он немного отвлечен.

– Я знаю. Аня снова больна, и я не думаю, что Лоренцо даже хочет признать это, – говорит Джоуи, качая головой, когда мы сидим лицом друг к другу по разные стороны моего стола.

– Ну, ему потребовалось много времени, чтобы смириться с этим в первый раз, – напоминаю я ей, вспоминая вспышку ярости моего старшего брата, когда четыре года назад у его жены обнаружили рак.

– Я знаю. Что, если он снова сорвется? – спрашивает она.

– Он не будет.

– Да, – она прикусывает нижнюю губу. Это привычка, которая у нее с детства. Она делает это, когда нервничает или волнуется. Ей всего двадцать один год, и она дитя в нашей семье. Мы с Лоренцо всегда присматривали за ней и защищали ее от наихудшего проявления ярости и жестокости нашего отца, но она все равно впитала в себя много этого. Дети любят, не так ли? Как маленькие губки. Она, очевидно, возмущена нашей защитой, и я это понимаю. Она испытывает клаустрофобию, пленница. Но однажды она поймет, что все это для ее же блага. Все, что мы когда – либо делали для нее, было только из любви и заботы.

– Она снова победит, Джоуи, – говорю я ей.

– Что, если она этого не сделает, Данте? – спрашивает она, ее глаза наполняются слезами.

Я качаю головой, потому что у меня нет ответа на этот вопрос. Наша мать умерла от рака, когда ей было тридцать семь. Мне было тринадцать, Лоренцо – семнадцать, а Джоуи – всего четыре.

– В любом случае, расскажи мне о Кэт, – говорит она, меняя тему. На ее лице появляется злая усмешка. Моя сестра может быть сладкой, как сахар, когда захочет. Невинна и уязвима во многих отношениях, но в ней также есть жестокая жилка длиной в милю. Она просто получает удовольствие от причинения боли людям – даже тем, кого любит.

– Ее брат украл деньги у папы. Я не могу его найти, и она не знает, где он. Так что оставалось либо убить ее, либо привезти сюда, чтобы она работала на нас.

– И что? – отвечает она, нахмурившись. – Почему бы просто не убить ее?

Я свирепо смотрю на нее. Этот вопрос вызывает столько эмоций, и я не хочу, чтобы она видела даже крупицу этого. Правда в том, что я убивал людей и за меньшее. Хотя и не невинных женщин. Я определенно никогда не убивал женщину с кристально – голубыми глазами, которая может заглянуть мне в душу, и задницей, которая преследует каждую мою мысль наяву.

– Она не имеет никакого отношения к тому, что ее брат – мудак, Джоуи. Мы не просто так убиваем людей.

– Но не зря же он у нас украл? Семья есть семья, – отвечает она, пожимая плечами, как будто лишение жизни ничего не стоит. Я надеюсь, ей никогда не придется узнать суровую реальность того, что это стоит того, чего нельзя вернуть. – Ты просто собираешься держать ее здесь вечно?

ДА. Навсегда, блядь, и еще немного:

– Нет, – я потираю рукой челюсть. Я действительно понятия не имею, что мне делать с Кэт, особенно теперь, когда Джоуи вернулся. Она добавляет дополнительный элемент сложности. Она сделает своей миссией нажимать на кнопки Кэт при каждой возможной возможности, и в итоге я застряну между ними двумя. – Только до тех пор, пока она не сможет отработать долг своего брата или не придумает что – нибудь, что поможет мне найти этот кусок дерьма.

– Да, точно, – фыркает она.

Я хмуро смотрю на нее:

– Что?

– Ты трахаешься с ней.

– Джизеппина!

– А что нет? – спрашивает она с ухмылкой.

– Не твое собачье дело, – рычу я.

Она выпрямляется на своем стуле и смотрит на меня широко раскрытыми огромными карими глазами:

– О Боже, она тебе нравится! – говорит она с отвращением и легкой грустью. Моя младшая сестра не привыкла бороться за мою привязанность.

– Она работает здесь несколько месяцев, а потом уйдет, – лгу я, но говорю это с такой убежденностью, что почти верю в это сам.

– Как скажешь, старший брат, – говорит она с милой улыбкой. Коварная маленькая ведьма уже что – то замышляет.

Уже перевалило за полночь, когда я отправляюсь спать. Я не видел Кэт с тех пор, как появилась Джоуи. Я бы предпочел держать их как можно дольше порознь. Джоуи – это подстановочный знак, но Кэт может дать все, что в ее силах. Последнее, что мне нужно, это мелкие ссоры, пока я все еще пытаюсь выяснить, что произошло в ночь, когда был застрелен один из моих людей. Но я вообще не видел ее в доме. Единственное уединение, которое у нее есть, – это ее спальня, и у меня есть камеры, направленные на дверь и окна, так что я знаю, когда она выходит из комнаты. Я всегда знаю, где она, но то, что я не вижу ее своими глазами, заставляет меня чувствовать что – то, чего я не могу понять. Не совсем грустно, но что – то вроде этого.

Я качаю головой, поднимаясь по лестнице. Я останавливаюсь у ее комнаты. Я должен пойти спать, но, черт возьми, если она мне не нужна прямо сейчас.

Мои пальцы сжимаются вокруг дверной ручки, и я иду открывать ее, только чтобы обнаружить, что она заперта. Она зла на меня. Но она может смириться с этим, потому что я хочу, чтобы она была в моей постели сегодня вечером. Мой член твердеет, когда я вспоминаю, как трахал ее на моем столе. Погружение в ее горячую, влажную пизду без презерватива было невероятным. Я больше никогда не хочу надевать их при ней и делаю мысленную пометку позвать врача, чтобы он прописал ей какие – нибудь противозачаточные.

Я прижимаюсь лбом к прохладной деревянной двери:

– Кэт, – зову я достаточно громко, чтобы знать, что она услышит меня, даже если спит.

Она не отвечает.

– Кэт. Открой дверь.

Ничего, кроме тишины.

– Открой эту чертову дверь, или я вышибу ее ногой, – шиплю я. – И если я это сделаю, она не будет возвращена на место.

По комнате раздаются шаги, и несколько секунд спустя дверь приоткрывается:

– Я спала, – огрызается она.

Я хмуро смотрю на нее:

– Почему ты заперла свою дверь?

– Потому что я хочу быть сам по себе.

Я прищуриваюсь, изучая ее лицо. Она зла. И расстроена.

– Джоуи может быть чересчур, – объясняю я.

Она закатывает глаза и качает головой:

– Я действительно устала. Могу я вернуться в постель?

– Ты можешь лечь в мою постель, – я толкаю дверь, заставляя ее сделать шаг назад.

– Я же сказала тебе, что устала.

Я тоже, и я, блядь, не могу уснуть без тебя:

– Я дам тебе поспать, – шепчу я.

Она сглатывает, затем отворачивает голову, чтобы не смотреть мне в лицо:

– Пожалуйста, Данте. Я просто хочу спать одна.

Я беру ее за подбородок, наклоняю ее голову, чтобы встретиться с ней взглядом. По ее щеке стекает слеза, и она смахивает ее.

К черту это. Она не может быть одна. Не после того, как она сделала меня таким зависимым от нее.

– Либо ты спишь в моей постели, либо я сплю в твоей. Твой выбор.

Она смотрит на меня, стиснув зубы, обдумывая свои варианты. Понимая, что у нее их нет, она разворачивается и крадется обратно в постель. Заходя в комнату, я закрываю за собой дверь и следую за ней. Она проскальзывает под одеяло, пока я раздеваюсь. Как только я обнажаюсь, я забираюсь рядом с ней, прижимаясь к ее спине.

Она шаркает вперед, но я обнимаю ее и притягиваю обратно к себе, зарываясь лицом в ее волосы:

– Ты разозлилась на меня, котенок?

– Нет.

– Похоже, что так и есть.

– Иногда мне просто нужно небольшое напоминание о том, кто я для тебя, и ты дал мне его сегодня. Я совсем не сержусь. На самом деле я должна быть благодарна тебе.