Текст книги "Данте (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Поскольку ты так любишь разгуливать по дому в мужских футболках, тебе могут понадобиться эти.

Я бросаю записку и беру рубашку. Это простая белая хлопковая футболка с бирками, которые все еще на ней – бирки, говорящие мне, что это самый дорогой предмет одежды, который у меня когда – либо был. Они, должно быть, от Данте. Он купил мне футболки, чтобы я надевала их в постель? Не знаю, злюсь я на него или благодарна. Но ни то, ни другое не объясняет бабочек, которые сейчас кружатся у меня в животе.

Глядя вниз, я насчитываю еще четыре в стопке.

Он купил мне футболки, чтобы я бродила в них по дому? Чтобы спать в них?

Я разочарованно качаю головой. Один маленький акт доброты не отменяет того факта, что он дьявол.

Ради Бога, он похитил меня!

Мне нужно перестать думать, что он кто – то другой, кроме безжалостного преступника, которым он и является.

Прошло два часа с тех пор, как я съела свою лапшу, и я начинаю сожалеть, что не съела ничего из вкусного ужина, который готовила София, потому что я все еще голодна. Думаю, я могла бы пойти на кухню и перекусить. Я смотрю на часы, Данте в это время там не будет. Он будет в своем кабинете с Максимо или отрубать головы, или что – то в этом роде.

Я смотрю на новую белую футболку, которую надела ранее, и хмурюсь. Возможно, брать его подарок было ошибкой. Но они новые и такие удобные.

Вскакивая с кровати, я смотрю вниз на свой наряд. Я прикрыта до середины бедра. На мне нет бюстгальтера, но материал достаточно толстый, чтобы ничего не было видно, это вполне приемлемая одежда для прогулок по дому, даже если я столкнусь с охранником – или, не дай бог, с развратным Ленни. Не то чтобы я думаю, что он стал бы что – то предпринимать после взгляда, которым одарил его Данте, когда застал нас вчера вместе на кухне.

Я направляюсь на кухню, с облегчением вижу, что там пусто, когда заглядываю внутрь. Хотя свет горит, он всегда горит. По какой – то причине это меня успокаивает. Моя мама всегда говорила мне, что кухня – это сердце любого дома.

Я вздыхаю, заходя внутрь. Когда моя жизнь стала такой маленькой, темной и бессмысленной, что я нахожу утешение в самых тривиальных вещах? Я открываю холодильник и заглядываю внутрь, надеясь найти какие – нибудь остатки.

– Я вижу, ты получил мой подарок? – от его голоса у меня по спине пробегает дрожь.

Закрывая дверцу холодильника, я поворачиваюсь к нему лицом. Он одет в черные брюки от костюма и накрахмаленную белую рубашку. Воротник расстегнут, рукава рубашки закатаны, демонстрируя несколько темных татуировок на коже.

– Ну, учитывая, что ты выбросил мою вторую футболку, это больше похоже на замену, чем на подарок, – говорю я, отказываясь благодарить его или проявлять какую – либо благодарность вообще. Потому что он этого не заслуживает.

Он тихо смеется, пересекая комнату несколькими широкими шагами. И прежде чем я успеваю подумать о том, чтобы убраться с его пути, он возвышается надо мной.

– Тебе трудно угодить, Катерина, – говорит он, его голос такой глубокий и ровный, что он омывает меня и оседает в моих костях.

– Не совсем. Я заставляю себя улыбнуться, – все, чего я хочу, это вернуться домой. Тогда я была бы самой счастливой женщиной в мире. Лгунья!

Он прищуривается, глядя на меня, и проводит рукой по своей густой бороде:

– Хм?

– Хм, что? – я огрызаюсь.

– Я не думаю, что ты была счастлив в своем маленьком домике. Я не думаю, что ты была хоть сколько – нибудь близка к счастью.

– И ты думаешь, я здесь счастлива? – я усмехаюсь, даже когда моя кожа ощетинивается энергией от того, что я так близко к нему.

– Я не думаю, что ты здесь несчастна, хотя изо всех сил стараешься быть такой.

– Я ненавижу это место.

– Может быть, иногда. Но прошлой ночью, когда ты перевязывала рану Ленни, я увидел… – он снова прищуривает глаза, изучая мои, как будто хочет увидеть правду, которую я прячу глубоко внутри себя.

– Видел что? – спрашиваю я с хмурым видом.

– Свет в тебе. Ты была счастлива, делая это.

Я была счастлива. Я люблю ухаживать за больными. Любила ухаживать за больными. Но я никогда не смогу вернуться к этому.

– Мне нравится помогать людям, – шепчу я.

Он облизывает нижнюю губу, и у меня внутри все сжимается, когда непрошеные мысли о том, что бы я хотела, чтобы он сделал этим ртом, прокладывают мимолетный путь в моем сознании. Мой в остальном рациональный, логичный мозг развращен всей моей паховой областью.

Он на дюйм ближе. Мы не прикасаемся, но я все еще чувствую его на себе. Мое тело покалывает от электрического предвкушения. Он – огонь, и моя кожа горит от жара.

– Значит, тебе здесь совсем не противно?

Мое дыхание прерывистое, а сердце колотится так, что кровь стучит в ушах. Я сжимаю бедра вместе, чтобы унять пульсацию, которая нарастает между ними, но это ничего не дает. Прошло так много времени с тех пор, как кто – либо вызывал такую реакцию у моего тела, и ощущения ошеломляющие. Я должна вернуть себе контроль, пока не потеряла все.

Я смотрю в глаза Данте:

– Нет, но я действительно ненавижу тебя.

Я не знаю, почему я ожидала, что эти слова вообще окажут на него какое – то влияние, но я думала, что они могут заставить его немного отступить. Не Данте Моретти. Вместо этого он ухмыляется и придвигается немного ближе, пока между нами не остается только полоска света. Затем он наклоняет голову, его рот так близко к моему уху, что его теплое дыхание скользит по моей коже и заставляет меня дрожать.

– Ты можешь ненавидеть меня, Кэт, но держу пари, если бы я запустил руку в твои трусики, ты была бы мокрой для меня, – рычит он, и звук резонирует по моему телу и направляется прямо к моей нуждающейся киске.

Ну и черт!

– Я бы не стала.

– Правда? – теперь его губы касаются раковины моего уха, и от самого короткого контакта между нами у меня перехватывает дыхание.

– Ты никогда не узнаешь, – говорю я с торжествующей улыбкой на лице, когда он поднимает голову и смотрит мне в глаза.

Но мой триумф недолговечен.

Без всякого предупреждения он запускает свою огромную руку в мои трусики, пока я не оказываюсь прижатой спиной к холодильнику. Я должна попытаться убежать или расцарапать ему лицо, но его пальцы скользят между моих бедер, потирая чувствительную плоть и заставляя меня чувствовать то, что я не хочу прекращать чувствовать.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – я стону от этих слов, хотя хотела их прокричать.

– Черт возьми, ты не просто мокрая, котенок, ты насквозь промокла, – говорит он с глубоким, хриплым стоном, продолжая смотреть мне в глаза. – Это все для меня?

Он проводит подушечками пальцев по моему клитору, и ударные волны удовольствия пульсируют в моем естестве.

– П – пошел ты, – заикаясь, бормочу я.

– Скоро, котенок, – мрачно смеется он, его глаза сверкают огнем, удерживая мои в плену.

Тем временем все, что я могу сделать, это прижаться спиной и ладонями к дверце холодильника, пытаясь удержаться от того, чтобы не рухнуть кучей на пол.

Данте пристально смотрит на меня, массируя пальцами мои складочки. Даже притом, что я думаю о том, чтобы сказать ему остановиться, я не могу заставить себя подобрать слова. Я думала, что мужчина никогда больше не заставит меня так себя чувствовать.

– Ты можешь ненавидеть меня, Кэт, – рычит он. – Но свою сладкую киску? – он засовывает в меня один толстый палец, и я отчаянно хнычу. – Ты слышишь, как она плачет по мне?

Конечно, яслышу, потому что звук моего возбуждения, покрывающий его, когда он медленно входит и выходит из меня, настолько громкий, что это неизбежно. Еще больше влаги разливается между моих бедер, когда он толкается немного глубже.

Затем так же быстро, как и начал, он вытаскивает руку из моих трусиков, и я остаюсь нуждающейся, желающей и задыхающейся, когда смотрю на него. На его лице злая ухмылка. Ублюдок!

Засунув указательный и средний пальцы в рот, он облизывает их дочиста, сохраняя зрительный контакт, который кажется слишком интимным для того, что происходит между нами. Когда он отпускает их с влажным хлопком, я почти теряю сознание.

– Такой милый маленький котенок, – говорит он, подмигивая, прежде чем развернуться и выйти из кухни.

Я остаюсь, прижавшись спиной к прохладной дверце холодильника. Тяжело дыша. У меня кружится голова, и моя киска жаждет еще чего – нибудь из того, что он только что предложил, в то время как мой мозг кричит на меня за то, что я такая шлюха из – за татуировок и мускулов.

Данте Моретти – мудак. Я имею в виду, я уже знала это, но теперь я на сто процентов уверена, что у этого мужчины нет никаких положительных качеств. Я возбуждена, как горный козёл и все еще голодна. У меня урчит в животе. Моя бедная заброшенная киска пульсирует.

Кого из них я удовлетворяю в первую очередь? Для того, чтобы кончить, мне пришлось бы вернуться через дом в свою спальню, и если бы Данте увидел меня, он бы точно знал, что я собираюсь сделать. Высокомерному мудаку это понравилось бы. И я бы тоже даже не думала о нем, пока делала это. Я бы представиал Генри Кавилла или Криса Хемсворта. Я бы определенно не стала представлять твердую грудь Данте или точеный пресс, весь покрытый этими прекрасными темными чернилами, когда он нависает надо мной и трахает меня. Определенно не думать об этих толстых предплечьях, когда он заканчивает то, что начал несколькими минутами ранее.

Нет. Ни за что.

В животе у меня громко урчит, и я с тяжелым вздохом возвращаюсь к холодильнику.

Глава 8

Данте

Я не должен был прикасаться к ней. Я не должен был скользить пальцами в ее тугую влажную пизду, когда она была прижата к холодильнику. Но я определенно не должен был пробовать ее на вкус. Потому что теперь мой член тверд как железо, в носу у меня ее запах, на языке ее сладкий вкус, и мне ничего не остается, как трахать свою собственную руку. Не то чтобы это был первый раз, когда я дрочил, думая о ней за последние несколько недель, но это был бы первый раз, когда я узнал, как чертовски хорошо было бы чувствовать настоящую любовь.

И я мог бы трахнуть ее прямо сейчас у себя на кухне. Она не сказала мне остановиться. Ее соски затвердели, ее зрачки расширились. Ее дыхание участилось, а кожа покраснела. Она хотела меня так же сильно, как я хотел ее. Но я не возьму ее, пока она не будет отчаянно нуждаться во мне. Я хочу, чтобы ее соки стекали по моим пальцам, прежде чем я погружу свой член в ее шелковистый влажный жар. Я хочу, чтобы Катерина Эвансон умоляла меня трахнуть ее.

Прошло двадцать четыре мучительных часа с тех пор, как я прижал Кэт к холодильнику на моей кухне. Не проходило ни минуты, чтобы я не думал о том, какая она вкусная, она избегала меня весь день, и я знаю это, потому что она не пришла на ужин, хотя София приготовила свою любимую лазанью.

Итак, когда я снова захожу на кухню в десять, я с удивлением вижу, что она готовит чай. На ней одна из футболок, которые я купил для нее, демонстрирующая ее длинные ноги и татуировку в виде маленькой розы на левой лодыжке.

Она поворачивает голову, когда я вхожу, на ее губах играет полуулыбка, прежде чем она снова отпивает чай. Она знала, что я приду сюда. Она хотела, чтобы я это сделал.

Даже сквозь футболку я вижу изгиб ее задницы и слабый рисунок в виде сердечка на трусиках. Кажется, время игр закончилось. Если она хочет подразнить меня, то она узнает о последствиях.

Глава 9

Кэт

Я чувствую тепло и энергию, исходящие от Данте, еще до того, как он заговорит. Мое тело сверхчувствительно к нему, и всякий раз, когда он находится в одной комнате, между нами ощущается потрескивание энергии. Я думала о нем весь день. Когда я проснулась этим утром нуждающейся и мокрой, это было потому, что мне снились его руки на мне.

Но я не уступлю ему. Забавно дразнить его, но это все, что может быть. Я отказываюсь быть использованной и отброшенной им в сторону. Поэтому, когда несколько секунд спустя он кладет руки на стойку по обе стороны от меня, я абсолютно не напрягаюсь.

– Хочешь чаю? – спрашиваю я, мой голос переходит в шепот, потому что я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках.

– Нет.

– Итак, что я могу для вас сделать, мистер Моретти?

Он низко наклоняет голову, пока его губы не касаются раковины моего уха:

– Я хочу перестать играть в игры, Кэт, – шепчет он, заставляя меня дрожать.

– Ч – что ты имеешь в виду?

Он прижимается всем телом ближе, пока моя спина не касается его груди. Он держит меня в клетке. Он повсюду, его запах, его прикосновения, но я совсем не чувствую себя в ловушке. Это все, что я могу сделать, чтобы не выкрикивать его имя и не умолять его взять меня прямо здесь, на кухонном столе.

– Ты хоть представляешь, каким возбужденным я был с тех пор, как прошлой ночью скользнул пальцами внутрь тебя? Как я не могу выкинуть из головы вкус твоей влажной пизды.

Матерь Божья! Я прижимаюсь к нему задницей и чувствую его огромный твердый член у своей поясницы.

– Я хочу тебя, Кэт. Я хочу трахнуть тебя так сильно, что это причиняет боль. Я хочу закончить то, что начал, и трахать твою пизду пальцем, пока ты не выкрикнешь мое чертово имя. Я хочу, чтобы ты катался на моем лице, пока не кончишь на всем протяжении моего языка.

– Но я ненавижу тебя, – выдыхаю я слова, и я почти уверена, что никто из нас больше в это не верит.

– Это нормально хотеть кого – то, кто тебе не нравится, Кэт, – рычит он, и глубокая интонация его голоса проникает мне в душу. – Это просто физическая реакция. Я не обязательно должен тебе нравиться, но я знаю, что ты хочешь меня. Ты знаешь, как хорошо нам было бы вместе.

Он откидывает мои волосы назад, его кончики пальцев касаются мягкой кожи моей шеи, отчего по всему телу бегут мурашки, а между бедер разгорается влажный жар.

Он проводит носом по моему горлу, глубоко вдыхая:

– Ты пахнешь так чертовски вкусно, – затем он прочищает горло, как будто отвлекся и потерял ход мыслей. – Я бы трахнул тебя лучше, чем тебя когда – либо трахали в твоей жизни, котенок. Мы знаем, что это только вопрос времени.

– Данте, – произношу я его имя, запинаясь. Это слишком. Его слишком много. Если я позволю ему, он поглотит меня. Точно так же, как огонь питается кислородом, он забрал бы все, что у меня осталось, и оставил бы мне разбитую оболочку. Несмотря ни на что, меня все равно тянет к нему. Я чувствую его каждой частичкой себя, он проникает в самую мою душу.

Затем он снова ушел. Потеря его тепла и ощущения твердости его тела, прижатого к моему, оставляет во мне чувство нехватки и обделенности.

Я вздыхаю с облегчением и разочарованием, как только он выходит из комнаты. Больше никаких игр, Кэт! Это последний раз, когда я брожу по дому ночью, надеясь столкнуться с дьяволом, потому что в следующий раз, когда это случится, я могу просто позволить ему затащить меня в ад.

Глава 10

Кэт

Мои пальцы подергиваются, а кожа чешется, когда я натягиваю одеяло на плечи и сосредотачиваюсь на телевизоре. Сейчас чуть больше десяти, но я не собираюсь спускаться на кухню. Я не играю на руку Данте. Ну и что с того, что он сказал мне, что хочет меня трахнуть? Вероятно, это было бы невероятно, учитывая, насколько искусны его пальцы, но, в отличие от него, мной движут не низменные желания. Я больше двух лет обходилась без секса. Мне это не нужно. Мне определенно не нужно этого с мужчиной, которого я едва выношу. Причем с моим похитителем.

Так почему я все еще думаю о том, сидит ли он внизу и интересуется, собираюсь ли я на шоу? Я громко стону и беру пульт от телевизора, прежде чем переключать каналы, пока не нахожу романтическую комедию. Я откидываюсь на подушки и улыбаюсь. Это единственный вид романтики, который мне нужен в моей жизни, верно?

Фильм почти закончился, когда раздается громкий стук в дверь моей спальни. Мое сердцебиение ускоряется на несколько передач, и я инстинктивно натягиваю одеяло до шеи. Но это не Данте.

– Кэт? – кричит Максимо. – Ты не спишь? Нам нужна твоя помощь. В кого – то стреляли.

Отбрасывая одеяло, я выпрыгиваю из кровати:

– Я сейчас приду, – говорю я, роясь в ящике своего комода и вытаскивая пару спортивных штанов. Натягивая их так быстро, как только могу, я бегу к двери и открываю ее, чтобы увидеть Максимо, ожидающего меня.

– Это Данте? С ним все в порядке? – спрашиваю я.

– С Данте все в порядке. Сейчас он возвращается, – говорит он, направляясь по коридору, я следую за ним по пятам. – Но Митч получил пулю в плечо. Не похоже, что это задело что – то важное, но пуля не прошла навылет. Я бы сам это раскопал, но ты бы справилась лучше.

– Ты делал это раньше? – спрашиваю я с гримасой, представляя, как Максимо буквально копается в чьей – то дырке от пули своими гигантскими руками.

– Много, – говорит он, пожимая плечами. – Доктор не всегда доступен, и мы должны действовать быстро. И теперь, когда он мертв, у нас есть ты вместо него.

– Доктор, чьи вещи в комнате внизу? Он мертв? – я ахаю.

– Расслабься, это был сердечный приступ. И это на самом деле не его стихия. Данте купил это для него, чтобы нам не пришлось везти наших парней в больницу, но да, это должна была быть его палата. Думаю, теперь это твое, – говорит он, поворачивая голову и улыбаясь мне.

– Я думаю, это так.

В комнате Митч сидит на больничной койке, схватившись за плечо. Кровь сочится сквозь его пальцы и стекает по обнаженной груди. Я замечаю, что его рубашка свисает с руки, потому что кто – то уже срезал ее с него. Он морщится от боли, но он держится стойко и не издает ни звука, когда мы с Максимо входим в комнату.

– Привет, Митч, как у тебя дела? – спрашиваю я, натягивая пару латексных перчаток и убирая его пальцы с раны, чтобы осмотреть его.

– Как будто меня переехал грузовик, док, – выдавливает он слова.

– Я медсестра, а не врач, – говорю я ему. – Но я могу позаботиться об этом для тебя, я обещаю.

– Я дал ему немного виски от боли, док, – произносит голос позади меня. Я замечаю, что в углу комнаты есть еще один мужчина в окровавленной рубашке. – Извините, сестра, – быстро исправляется он.

– Держи, док, – с усмешкой говорит Максимо, вручая мне пару металлических щипцов.

Я открываю рот, чтобы напомнить ему, что я не врач, но он говорит:

– Медсестра просто звучит по – другому. Это скорее выражение привязанности, чем титул.

– Или мы могли бы называть вас медсестрой Рэтчед, – Митч смеется, а затем стонет от боли, вызванной его усилием, его лицо багровеет.

– Как насчет того, чтобы ты просто оставался на месте и позволил мне найти эту пулю, а? – говорю я ему.

– Как скажете, док.

– Ты можешь достать мне немного морфия от боли, Максимо? – спрашиваю своего нового помощника.

– Нет. Ничего не хочу, – настаивает Митч. – Просто достань это и зашей меня.

– Но тебе было бы легче, если бы я просто дала тебе быстрый шанс.

– Я чертовски ненавижу иглы.

Я закатываю глаза:

– Дай мне знать, если передумаешь, хорошо?

– Ладно, – ворчит он.

– Ты ранен? – я смотрю на парня в углу с малиновыми пятнами по всей рубашке.

– Нет, док, это все кровь Митча.

– И я тоже хочу все это вернуть, приятель. Все до последней капли, – шипит Митч, когда я вставляю щипцы в дыру у него в плече.

– Ты злобный старый ублюдок, – Бад громко смеется, и даже Максимо хихикает рядом со мной. Затем они оба продолжают добродушно поддразнивать Митча, пока я извлекаю пулю из его плеча. Работа помогает мне сосредоточиться, так что я почти слишком занята, чтобы беспокоиться о том, где Данте и почему сегодня вечером был застрелен один из его людей.

Я как раз заканчиваю латать Митча, пока он пьет стакан виски, когда возвращается Данте. Он входит в комнату в одних костюмных брюках и одной из своих накрахмаленных белых рубашек, за исключением того, что она больше не белая, а темно – малинового цвета. У него также есть небольшой порез над глазом.

– Ты ранен? – спрашиваю я, мой голос немного выше обычного, когда мое сердце начинает биться немного быстрее.

– Я в порядке, котенок, – говорит он с самодовольной улыбкой. – Ничто из этого мне не принадлежит. Но мне действительно нужно кое – что для этого, – говорит он, указывая на свой глаз и сморгивая струйку крови.

– В шкафчике есть немного алкоголя и несколько пластырей. Я могу взглянуть на это, если вы дадите мне несколько минут.

– Я могу позаботиться об этом, – пренебрежительно говорит он, направляясь к шкафу.

Он прикладывает к глазу немного пропитанной спиртом ваты без малейшего намека на дискомфорт. Затем он снова исчезает из комнаты, не сказав больше ни слова. К тому времени, как он возвращается, Максимо и Бад помогают полностью зашитому и изрядно опустошенному Митчу выбраться из комнаты.

– Я отвезу этих парней домой, – говорит Максимо Данте, который одобрительно кивает.

И затем в комнате нас только двое. Данте снял пропитанную кровью одежду и стоит в нескольких футах от меня в одних обтягивающих черных боксерских шортах. Мои глаза как магнитом притягиваются к очертаниям его члена.

– Тебе нравится, котенок? – спрашивает он с мрачным смешком, от которого мои щеки вспыхивают жаром.

Я слишком быстро отвожу взгляд, делая еще более очевидным, что я просто смотрела на него.

– Тебе не нужно смущаться. Если бы ты стояла здесь в одном нижнем белье, я бы тоже на тебя пялился.

– Я не была… Прости, – говорю я, качая головой. Мне нужно выбраться отсюда.

Он пересекает комнату и встает прямо передо мной. Сплошная стена мускулов, чернил и секса. Как будто вокруг него какое – то магнитное поле. Его присутствие неизбежно. Оказавшись на его орбите, я, кажется, не могу мыслить здраво. Я веду себя как человек, которого даже не узнаю. У моей киски развивается собственный разум. Он так полон мощной, необузданной сексуальности и мужественности. Все в нем кричит "убегай", но мое тело все равно тянется к нему.

– Кого я обманываю, – говорит он низким и глубоким голосом, наклоняя голову и приближая губы к моему уху. – Я смотрю на тебя, независимо от того, что на тебе надето.

О, дорогой Боже!

– Остановись, – шепчу я.

Мы не можем этого сделать. Я не могу позволить этому мужчине завладеть мной, потому что я знаю, что прошлой ночью он был прав. Нам было бы так хорошо вместе. По какой – то причине между нами возникла безумная химия, и я не могу позволить ему продолжать в том же духе. Я не могу позволить себе испытывать к нему какие – либо чувства. В тот момент, когда я ему надоем, он выбросит меня, как мусор. Я не нужна. И чем скорее я позволю ему трахнуть меня, тем скорее я стану для него бесполезной.

– Я не могу остановиться, Кэт, – говорит он, его голос понижается еще на октаву. Он кладет руку мне на бедро, и моя кожа расцветает жаром. – Поверь мне, я пытался. Мне нужно трахнуть тебя больше, чем когда – либо в чем – либо в своей жизни.

– Мы не можем, – протестую я, но мой голос такой тихий, что его едва слышно.

– Мы можем, – теперь его другая рука на другом моем бедре, и он притягивает меня ближе к себе, пока наши тела почти не соприкасаются. – Посмотри на меня, – приказывает он.

И я делаю это. Просто так, потому что он сказал мне. Потому что мое тело повинуется ему, и я даже не знаю, когда это начало происходить. Я моргаю, глядя на него снизу вверх. Его зрачки такие широкие, что из – за них его карие глаза кажутся черными. Они полны тоски, огня и нужды:

– Это не сработает. Это было бы огромной ошибкой, – слабо предлагаю я.

Он качает головой:

– Нет, этого не было бы, и ты это знаешь. Позволь мне отвести тебя в свою постель, и я покажу тебе, какой именно ошибкой это не было бы.

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. Все, на чем я могу сосредоточиться, это его сильные пальцы, сжимающие мои бедра. Как хорошо они чувствовались две ночи назад, когда он прикасался ко мне. Как сильно я хотела, чтобы он продолжал, прежде чем остановится. Мое ядро сжимается, наполняя мою киску жаром и заставляя меня прерывисто дышать.

Данте прищуривается, глядя на меня:

– Хорошо, котенок. Я заключу с тобой сделку.

– Какая сделка? – я выдыхаю эти слова.

– Посмотри на часы на стене позади меня, и если я не смогу заставить тебя кончить через две минуты, тогда ты можешь идти в свою постель, а я – в свою. Но если я все – таки заставлю тебя кончить, тогда ты проведешь ночь со мной. Что ты скажешь?

Я облизываю губы, уставившись на него. Я уже мокрая. Но меньше чем через две минуты? Он никак не мог это провернуть. Никто никогда не заставлял меня кончать так легко. Даже парни, которые мне по – настоящему нравились. И мне даже Данте не нравится, так что я могу продержаться, верно?

Кроме того, каждая клеточка моего тела вибрирует от сексуальной энергии. Я хочу, чтобы его руки были на мне. Я хочу, чтобы его пальцы были во мне. Только один раз. Просто чтобы утолить эту постоянную ноющую потребность в моей киске. Только один раз.

– Хорошо, но когда ты не справишься с работой за две минуты, ты не можешь оставить меня в подвешенном состоянии, – говорю я, наклоняя голову.

Он ухмыляется, полный уверенности и высокомерия:

– Я заставлю тебя кончить, сколько бы времени это ни заняло. Я обещаю.

– Хорошо, – шепчу я.

Какого черта ты делаешь, Кэт?

– Смотри на часы, котенок, – приказывает он. – Я надеюсь, ты будешь честна насчет времени.

– Конечно, – настаиваю я, мои глаза теперь прикованы к часам за его спиной, наблюдая, как тикает секундная стрелка.

– Тогда начни отсчитывать время для меня, – рычит он.

Ему требуется ровно две секунды, чтобы запустить руку мне в трусики. Я кладу руки на стойку по обе стороны от себя, чтобы не упасть, когда он скользит пальцами по моим складочкам.

– Уже такая мокрая, – говорит он со злой усмешкой.

– У тебя есть одна минута и пятьдесят секунд, – говорю я ему, пока часы продолжают тикать.

– Еще много времени, – рычит он, начиная тереть подушечками среднего и указательного пальцев мой набухший клитор с идеальным нажимом.

Удовольствие разливается по моему телу. Он прижимается губами к моему уху:

– О, тебе это нравится, не так ли, котенок?

– Да, – выдыхаю я, костяшки моих пальцев белеют, а хватка на стойке становится крепче. Хотя он все равно не собирается сделать это меньше чем за две минуты.

Но затем он начинает целовать мою шею. Проводя губами и зубами по моей чувствительной коже, он опускает руку глубже в мои трусики, стаскивает их вниз, одновременно проникая всей ладонью между моих бедер и заставляя меня шире раздвинуть ноги.

Осталась одна минута, тридцать две секунды.

– Тебе это нравится больше, верно? – шепчет он, скользя пальцем внутри меня.

Черт возьми, да, хочу!

Он расслабляет меня, и я закусываю губу, чтобы не выкрикивать его имя и не умолять о большем. Я не даю ему никаких указаний.

Одна минута девять секунд.

Очевидно, однако, что ему не нужна никакая помощь. Несколько секунд спустя он добавляет второй палец, и моя киска покрывает его скользким теплом, когда она практически мурлычет его имя.

– Черт возьми, Кэт, ты такая тугая, – рычит он. – Сколько времени прошло?

– Много, – хнычу я.

– Да? – рычит он, входя глубже, пока не достигает моей точки G и не начинает массировать ее своими умелыми пальцами.

Святая матерь гребаного Бога. Пятьдесят две секунды.

– Да, – стону я, обнимая его за шею и прижимаясь к нему, пока он трахает меня пальцем, как будто у него есть чит – коды к моей киске. Как будто он только что открыл экспертный уровень и полностью обошел все остальные.

Его губы касаются раковины моего уха:

– Твоей пизде нравятся мои пальцы. Подожди, пока она не почувствует мой член.

– Данте, – стону я, когда знакомая волна надвигающегося оргазма начинает прокатываться по моему сердцу. Мои бедра дрожат.

– Смотри на часы, – выдыхает он, когда я прижимаюсь к нему лицом.

– Да, часы, – выдыхаю я, когда моя голова продолжает кружиться, а тело начинает вибрировать от надвигающегося освобождения. Я смотрю через его плечо.

Тридцать одна секунда. Он не собирается этого делать.

Он вонзает пальцы сильнее и глубже, одновременно начиная тереть тыльной стороной ладони мой чувствительный клитор.

Двадцать две секунды.

– Такая мокрая. Ты слышишь это? – рычит он.

И я верю. Я слышу звук моего возбуждения, стекающего по его пальцам, когда он вводит их в меня и выводит из меня.

Черт возьми, он собирается это сделать. Пятнадцать секунд.

– Ты собираешься кончить, как мой хороший маленький котенок, чтобы я тоже мог погрузить свой член в тебя, не так ли?

– Данте, – выкрикиваю я его имя, когда оргазм обрушивается на мое тело. Он обхватывает одной сильной рукой мою талию, крепко прижимая меня, продолжая нежно массировать мою киску, пока мое тело вздрагивает.

Мои глаза закатываются, когда я изо всех сил пытаюсь сфокусироваться на его лице. Он смотрит на меня. Его глаза пылают огнем, но затем он отпускает меня и уходит в другой конец комнаты. Потеря тепла заставляет меня дрожать в прохладной комнате, когда я выхожу из самого интенсивного оргазма, который, я думаю, когда – либо испытывала в своей жизни. Он открывает шкаф и достает что – то, прежде чем вернуться ко мне. Только когда он снова стоит прямо передо мной, я вижу, что у него в руках.

Презерватив.

– Сними штаны, – приказывает он своим фирменным низким рычанием, прежде чем впиться зубами в пакет.

– Я думала, мы поднимемся наверх? – я шепчу, удивленная тем, насколько мысль о том, что он затащит меня в постель и продолжит то, что он только что начал, заставляет все мое тело гудеть от возбуждения, которого я не испытывала годами.

Он смотрит вниз, натягивая презерватив на свой член. Я имею в виду, я знала, что он большой, потому что видела его под одеждой. Я чувствовала, как он прижимается ко мне. Однако вблизи и буквально во плоти я не уверена, как он поместится внутри меня. Он снова поднимает на меня взгляд, чтобы ответить на мой вопрос, его темные глаза встречаются с моими.

– О, да, котенок, но мне нужно трахнуть тебя прямо сейчас, так что снимай чертовы штаны.

Я проглатываю толстый комок беспокойства, который, кажется, застрял у меня в горле, но я начинаю стягивать спортивные штаны и трусики с бедер. Что, если сюда кто – нибудь войдет?

– Никто не войдет без стука, – говорит он, потому что, кажется, способен читать мои долбаные мысли.

Прежде чем я успеваю полностью раздеться, он приседает и делает это за меня, бросая мои спортивные штаны и трусики на пол позади себя.

– Повернись, – приказывает он, снова вставая.

Моя кровь превращается в лед в моих венах.

– Сейчас, – командует он, но я не могу пошевелиться.

– Почему? – я шепчу.

Он хмуро смотрит на меня:

– Потому что так будет удобнее трахать тебя здесь, внизу. Теперь повернись.

– Мне не п – нравится это сзади, – заикаюсь я, и, черт возьми, теперь весь момент испорчен.

Он собирается спросить почему, или он просто решит, что я ханжа или какой – то заторможенный урод. Но вместо этого он обхватывает меня своими гигантскими, покрытыми татуировками руками и поднимает на стойку.