Текст книги "Тень рыцаря"

Автор книги: Себастьян де Кастелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

– Тысяча чертей, Брасти, он был сложным человеком, – попытался я объяснить. – Худосочным и неуклюжим, и при этом пытался спасти мир, а ты, ты такой красивый и самоуверенный, и…

– Хватит его оправдывать, Фалькио. Я знаю, что король был умен, но какой в этом смысл, если он никому не раскрывал своих планов? Знаю, что вы оба хотели спасти мир, но я понятия не имею, как это сделать, – взамен мне приходится тратить время на то, чтобы вытащить людей из навозной кучи, которую мы называем страной.

Брасти отвернулся и поднял с пола свой седельный вьюк. Мне хотелось стукнуть его по голове навершием рапиры, надеясь, что нам с Кестом удастся заставить его переменить решение, но, скорее всего, он уже поговорил с Кестом. Судя по его тону и манере держаться, он давно обдумал, как ответить на все мои возражения… и уже попрощался со всеми остальными.

Он обернулся и неловко обнял меня. Потом схватил меня за плечи и язвительно ухмыльнулся.

– Ладно, а теперь я улыбнусь, и ты тоже улыбнись, а затем мы зажмурим глаза и…

– Убирайся к чертям, Брасти Гудбоу, – сказал я, пытаясь не засмеяться и не заплакать одновременно.

Из-за утреннего паралича я чувствовал онемение и двигался с трудом, но, по крайней мере, мог держаться в седле. Вчетвером мы проехали по Гарниолю, напоминая себе, что одержали победу над силами, которые пытались разрушить нашу страну. Но в воздухе все еще висел запах гари со вчерашнего пожарища, и кровь пока не впиталась в землю. Не слишком красивая победа.

Мы три дня ехали по узким дорогам, уводившим нас на северо-восток, пока не вышли на крупный торговый путь, который лежал между Пертином и Рижу. Грунтовая дорога стала мощеной, обширные зеленые поля сменились фруктовыми садами с толстыми двухсотлетними яблонями. Листва постепенно становилась золотой и красной. В герцогстве Рижу даже прекрасный вид был неверным и обманчивым.

В основном мы ехали молча. Не то чтобы у нас не находилось тем для разговора, но обычно их заводил Брасти – его отсутствие каждый ощутил по-своему. Склонный к мелочному мародерству Брасти был слишком тщеславным и безрассудным для магистрата, но в то же время он мог быть отважным и бесконечно верным своим друзьям. Может, он и не являлся приверженцем королевского закона, как мы с Кестом, но его вердикты имели для жителей большое значение и исполнялись так же, как и наши: возможно, именно потому, что он думал обо всех этих людях, живущих в маленьких городках и селах. «Ты хочешь спасать мир, Фалькио. А я хочу спасать людей, живущих в нем». Конечно, во многом к его приговорам прислушивались и не противились им потому, что луком он владел так же хорошо, как Кест клинком. Я представил себе, как он смотрит на меня с нескрываемой яростью и говорит: «Фалькио, это все равно что похвалить трубадура, сказав, что он так же прекрасно играет на музыкальном инструменте, как его сосед пускает ветры».

Я засмеялся от этой мысли и понял, что совсем потерял счет времени. Отпустил повод, чтобы поупражнять руки, сжимая и разжимая кулаки. Пальцы мои снова онемели – слишком рано, подумал я, пытаясь вернуть им чувствительность. Слишком-слишком рано.

Ко мне подъехал Кест.

– Ты в порядке?

– Я не собираюсь плакать по Брасти, если ты об этом беспокоишься.

– Ты же знаешь, что я не об этом спрашиваю.

– Я в порядке. Сегодня лучше, чем вчера.

Кест посмотрел на меня так, словно пытался разглядеть что-то сквозь прозрачную занавеску.

– Перестань, – сказал я.

Мы проехали еще немного, и я вспомнил, что хотел у него спросить.

– Ты узнал, откуда жители деревни взяли оружие?

– Нет. Все как один говорили, что оно досталось им в наследство от предков. Они на удивление уверенно лгали, хотя очевидно же, что клинки и наконечники копий выкованы совсем недавно очень опытным оружейником. Наверное, до них дошли слухи, что мы приказали жителям Карефаля сдать оружие.

Я поехал медленнее, чтобы нас догнала Валиана.

– А ты у детей ничего не узнала о том, откуда у них оружие? – спросил я.

Она раздраженно закатила глаза.

– Каждый раз, когда я пыталась их расспросить, родители их уводили, и если мне даже и удавалось задать вопрос, дети глядели на меня в полном смятении. Не думаю, что им было хоть что-нибудь известно об оружии.

Святой Денеф, Обманувший богов! В каких еще деревнях и городах раздавались новые клинки и копья? Что случится, когда об этом узнают банды обезумевших рыцарей в черных табардах?

Лошадь Валианы решила пойти быстрее, но девушка натянула поводья, чтобы ехать с нами рядом.

– Фалькио, почему бы нам не отправиться на поиски этих рыцарей? Неужели ты хочешь, чтобы мы всем рискнули ради того, чтобы спасти герцога Джилларда?

Я и сам задавал себе тот же вопрос с тех пор, как мы покинули Гарниоль. Рижу был последним местом на земле, которое я хотел посетить: кто-кто, а Джиллард заслуживал того, чтобы его скинули с трона. Но дело было не в нем. Некто убивал целые семьи герцогов, некто подбивал крестьян на мятеж, снабжая их стальным оружием, и он же рассылал отряды взбунтовавшихся рыцарей в черных табардах, чтобы убить мятежников. Я мог оценить хитроумность этого плана, который одновременно ослаблял власть аристократов и лишал воли простолюдинов, но в результате него Тристия трещала по швам.

– Фалькио? – позвала меня Валиана, и я понял, что так и не ответил на ее вопрос.

– Нам придется спасти Джилларда, – ответил я. – Но не потому, что он заслуживает этого, а потому, что кто-то хочет его убить не за то, за что надо бы.

– Но кто? – спросил Кест. – Кто мог все это провернуть, кто разработал такой идеальный план?

Дариана фыркнула позади нас.

– Только поглядите, прекрасные плащеносцы ведут важные беседы и пытаются разоблачить заговор… Очевидно же, что это всё Трин.

Лучше бы это была Трин. Я знал, что она достаточно умна, чтобы придумать такое, и в сердце ее не нашлось бы ни грамма порядочности, которая могла бы удержать ее от разрушения. Но Трин слишком эгоистична, а после всего этого безумия править будет нечем на протяжении целого поколения, а может, и дольше. Ей бы это точно не подошло.

– Это не Трин, – сказал я. – По крайней мере, она не во всем замешана.

– Если это не она, то разве не следующего подозреваемого мы сейчас едем спасать? – спросила Дариана.

– Если это Джиллард… – Я замолчал.

Герцог Джиллард Рижуйский много раз намеревался расширить свои владения, и он мог бы искать способы захватить Лут и даже Арамор. Но любой осмелившийся на такое рисковал бы тем, что его планах узнают другие герцоги и сплотятся против него. Нет, это и не Джиллард – более того, я был уверен, что он стоит следующим в списке будущих жертв. Рижу находился в самом сердце Тристии, и герцогство обладало достаточным богатством и силой, чтобы объединить страну во время кризиса. Если кто-то хочет увидеть Тристию в огне, развязать гражданскую войну и ввергнуть страну в хаос, то именно здесь они и попытаются разжечь искру. Следующая их цель – Рижу.

Я заметила, что Кест и Валиана обеспокоенно смотрят на меня.

– Что такое?

– Ты говорил, а потом вроде как задумался, – ответила Валиана.

– Может, он теряет контроль не только над телом, но и над разумом? – предположила Дари, ехавшая позади.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Валиана.

– Прекратите задавать мне этот вопрос.

– Так я тебя и не спрашивала, – хмыкнула Дари. – Но у меня есть другой вопрос.

– Какой?

– Если ты так уверен, что нам нужно ехать в Рижу, то ты, должно быть, уже придумал, как мы туда попадем?

Вопрос справедливый. Рижу обнесен стенами, а ворота всегда под охраной – этот город был защищен лучше любого другого в стране. И мне следовало бы знать, как мы туда попадем.

Дариана ткнула в меня пальцем.

– Если во всех тех историях, которые рассказывают трубадуры, есть хоть частица правды, то ты публично унизил герцога Джилларда. И сдается мне, что он и до этого очень хотел убить тебя.

– Что ты пытаешься доказать?

– Если это правда, то как, черт побери, мы собираемся пройти сквозь городские ворота? А если и попадем внутрь, то как доберемся до дворца, прежде чем нас поймают и повесят без всякого суда и следствия?

Я думал над этим же вопросом с тех пор, как мы выехали из Гарниоля, – и, честно говоря, нашел способ пробраться в Рижу.

Да простят меня святые, но я собирался разбить ей сердце.

Глава двадцать седьмая
Возвращение домой

Мы подъезжали к Мерисо. До заката еще оставалось чуть больше часа. Городишко располагался на горе в нескольких милях от столицы Рижу – темной, насквозь прогнившей сердцевины Тристии, где я собирался закончить свои дни в отчаянной попытке спасти человека, который держал меня в темнице и пытал, чуть не убил Алину, а сейчас, скорее всего, планировал предать нас.

Святой Загев, Вызывающий слезы песней, если жизнь моя все равно загублена, можно было найти способ и получше…

– Кто-то впереди, – сказал Кест, указывая на ворота города примерно в трехстах ярдах от нас, и добавил: – Это городские ворота, так что, наверное, там всего лишь стража.

– Мерисо – мирный город, – заметила Валиана. – Обычно ворота не охраняются до заката.

Мы подъехали ближе, и я поднял руку, чтобы защитить глаза от лучей вечернего солнца.

– Он что, булаву держит? Странная какая-то.

– Это женщина, – сказал Кест. – У нее в руках цветы.

На краткий миг мне показалось, что я снова увидел святую Биргиду с бело-желтыми ромашками в руках, которая опять станет укорять меня, но, подъехав ближе, я разглядел темные волосы, гладкую белую кожу и голубые глаза, пристально смотревшие на меня даже на таком расстоянии. В первый раз, когда я ее увидел, на ней было белое платье из полупрозрачной ткани, переливавшейся в лунном свете. Сегодня она надела простое красное платье, а к волосам приколола желтый цветок из букета, который держала в руках.

Той ночью, когда Эталия спасла меня в Рижу, ее улыбка казалась мудрой и загадочной. А теперь она улыбалась как обычная женщина, которая рада видеть своего мужчину.

Я остановил коня, не доехав сотни ярдов, и спешился. Биргида, Наплакавшая реку, если ты и в самом деле святая милосердия, то пусть она отвернется. Пусть бежит в город и запрет дверь. Пусть ее соседи солгут и скажут мне, что она давно уехала, а еще лучше – пусть из городских ворот сейчас выйдет мужчина, высокий, крепкий, красивый, с корзиной еды и кувшином вина в руках. Пусть она повернется, заслышав его шаги, засмеется и подбросит в воздух цветы, а затем обовьет руками его шею и осыпет поцелуями. Пусть та ночь нежности, которую женщина подарила нуждавшемуся страннику, окажется лишь моей фантазией.

Эталия бросилась ко мне, и я выругался. Будь ты проклята, святая Биргида, ты и все прочие святые, да будут прокляты боги. Будь проклят и ты, король Пэлис, со своими ребяческими мечтами. Хотите, чтобы я разбил ей сердце и предал все ее надежды? В предательство можно играть вдвоем. Клянусь, если она попросит меня бросить всё и уехать с ней, если попросит хотя бы раз, я уеду, и пусть мир, потеряв всякую надежду, сгниет – этого он и заслуживает.

Эталия все еще бежала ко мне, и ее улыбка стала еще шире. Я вдруг почувствовал необычайное облегчение. Теперь я знал, что произойдет. Она подойдет ко мне, назовет по имени и скажет, что каждый день ждала меня. И я исполню свой долг, расскажу ей, почему приехал сюда: что решил потратить последние часы и минуты, которые мог бы разделить с ней, на то, чтобы попытаться спасти человека, не заслуживающего этого. Она рассердится: еще бы, какой болван поступил бы так на моем месте? И даст мне последний шанс, всего один. «Иди со мной, – скажет она. – Иди и будь счастлив, пусть и недолго».

И я пойду.

К черту твои мечты, Пэлис!

Но, приблизившись, Эталия заметила выражение моего лица, а затем увидела Кеста и остальных. Шаги ее замедлились, улыбка побледнела, и радость в глазах угасла: в них появились беспокойство и страх, сменившиеся печалью. Словно с одного взгляда она разгадала весь мой жизненный путь.

Она остановилась всего в шаге от меня, но прежде мы никогда не были так далеки друг от друга.

– Эталия, я…

Она покачала головой, приказывая мне замолчать; мы простояли так несколько мгновений, а потом она глубоко вздохнула и сказала:

– Очень хорошо. Это всё, что мне осталось. Всё, о чем я могу попросить.

Она шагнула ко мне и, подняв руки, обняла за шею. Притянула к себе мое лицо и поцеловала – я обнял ее и почувствовал, как одиночество и горе вдруг исчезли из моей жизни. Я тут же позабыл о боли, которую пережил, о смертях, которые видел, о яде, пожиравшем меня изнутри, и о насилии, разрушавшем страну. В тот момент я думал лишь о ней и ее поцелуе.

Это всё, что мне осталось.

Мы простояли так не меньше минуты, а может, даже целый год, но затем она оторвалась от меня и заговорила:

– Я – друг в часы тьмы, – сказала она. – Я – свежий ветер под палящим солнцем. Я – вода и вино, которыми щедро делятся с ближним. Я – отдых после боя и исцеление ран. Я – друг в часы тьмы, – повторила она. – Я здесь ради тебя, Фалькио валь Монд.

С такими словами к возлюбленным не обращаются – так в ее ордене приветствовали незнакомцев. Еще несколько мгновений она не отрывала от меня взгляда, но затем повернулась к моим друзьям, стоявшим неподалеку.

– Добро пожаловать в Мерисо, – сказала она. – Я – Эталия, сестра Милосердного света.

Дариана фыркнула.

– Шлюха? Твой грандиозный план привести нас в Рижу заключался в…

– Помалкивай, – яростно прошептал Кест.

– Мир тебе, мечник, – сказала Эталия. – Твой гнев ранит меня даже больше, чем ее слова.

– Простите, – сказал он и отступил.

Эталия подошла к нему и заглянула в глаза:

– Я бы помогла вам, святой клинков, ради вашей любви к Фалькио и ради вас самого, но я не могу сделать этого. Вы должны оставить это место и направиться в святилище в Араморе. Потому что сейчас вы не более чем охапка хвороста, которая может вспыхнуть от одной искры.

– Я потерплю.

– Имеющий глаза да увидит вашу силу воли. Но ее недостаточно.

– Тем не менее, сударыня, я потерплю.

Эталия улыбнулась и коснулась его щеки. Она вздрогнула, словно обожглась, и тут же убрала руку.

– Спасибо, что попытались, – поблагодарил Кест.

Эталия повернулась к Валиане и почтительно присела.

– Миледи, мы встречались прежде, но не думаю, что вы меня помните.

– Простите, – сказала Валиана. – Я… встречалась со многими, но теперь я совсем не та, кем была прежде.

– Всё к лучшему, вы согласны? Плащеносец. Первая призванная с тех пор, как погиб король.

– Ошибаешься, шлюха, – сказала Дариана, надавив голосом и поглядев на Кеста. – Их сотни.

На лице Эталии не нашлось места ни страху, ни гневу – она посмотрела на Дариану как на маленького сердитого ребенка.

– Но они не совсем такие, вы согласны?

– Тут ты права.

– Ми… – Я осекся, потому что собирался назвать ее «миледи», словно чужую. Нет, подумал я. Нет. Даже если жизнь нас развела, я знаю, что она настоящая, она была со мной и в какой-нибудь другой жизни она могла бы… нет, точно стала бы моей. – Эталия, нам нужно попасть в Рижу.

– Я знаю, – сказала женщина. – Но должна предупредить тебя, что Рижу стал еще опасней с тех пор, как ты там побывал. Я уехала оттуда, как и многие другие сестры моего ордена.

– Ты можешь помочь нам попасть туда?

– Могу, – вздохнула она. – Кое-что осталось неизменным: я знаю стражников, охраняющих ворота, они… испытывают благодарность по отношению к сестрам Милосердного света. Когда вы собираетесь туда отправиться? Вы бы могли провести ночь в Мерисо, а утром…

– Сегодня вечером, – сказал я. – Нам нужно попасть туда сегодня вечером.

Она не дрогнула лицом.

– Как скажете. Идемте, нужно подготовиться.

Она повела нас в Мерисо, и ее ладонь скользнула в мою.

Это всё, что мне осталось.

Той же ночью невероятной красоты юноша в прекрасных одеждах из тончайшей красной парчи, приличествующей рижуйскому дворянину, провел нас сквозь первые и вторые городские ворота. Он представлялся Эрастианом, и это наверняка прозвище: не мог же он в самом деле быть святым романтической любви. Я так предположил, потому что он часто останавливался, чтобы прочистить нос, потом вдыхал щепоть бело-голубого порошка и чихал в шелковый носовой платок.

Эрастиан не рассказал, откуда он знает Эталию и сестер Милосердного света. Я беспокоился, что потом будет с сестрами, если их участие в этом деле откроется. Как мог я убеждал Эталию уехать на юг, на маленький остров неподалеку от побережья Бэрна, но она отказалась.

– Через третьи врата пройдете сами, – сказал Эрастиан, нарушая ход моих мыслей. – Я послал им весточку, и стражники пропустят вас без расспросов. Но они не должны видеть меня.

– Благодарю вас, – сказал я и протянул руку, но он лишь вежливо улыбнулся, словно не увидел моего жеста, и пошел к воротам, которые остались позади нас.

– Как ты думаешь, кто он такой? – спросила Валиана.

– Не знаю, и, кажется, он не очень хочет, чтобы мы узнали.

– Тогда будем надеяться, что он нас не предаст, – сухо заметил Кест.

Когда мы медленно прошли сквозь последние ворота, отделявшие нас от города, я испытал настоящее облегчение: никто не вылил нам на голову кислоту из трубок, проложенных внутри каменной арки, и не расстрелял арбалетными стрелами сквозь маленькие отверстия в стенах.

– И что теперь? – спросила Дариана, не в силах скрыть удивление, что нам удалось так далеко забраться. – Нам все равно еще нужно попасть внутрь дворца, не так ли?

– У меня есть план, – ответил я.

Она посмотрела так, словно думала, что я лгу, но у меня в самом деле имелся план. В конце концов, во дворец герцога всегда можно попасть двумя путями. Как приглашенный гость. Или как узник.

Нам не понадобилось слишком много времени, чтобы найти одного из соглядатаев Шивалля: Рижу кишел ими, как гнилое яблоко червями. Несмотря на всю свою продажность, они считали плащеносцев пустым местом. Но, к счастью, с нами была Валиана.

Потратив деньги на слишком дорогое платье, бархатный плащ, туфли на невероятно высоких каблуках и медную тиару, покрытую тончайшим слоем золота, она превратилась из закаленной путешествиями шкурницы в дочь маркграфа, которая только что приехала из герцогства Бэрн. Я немного сомневался, что она все еще сможет сыграть роль надменной аристократки, но был поражен, с какой легкостью девушка нагнала страха на соглядатая Шивалля.

– Примите мои извинения, миледи, клянусь, я не хотел вас оскорбить.

– Встань с колен, – приказала Валиана. – Если еще раз попытаешься приложить свои грязные губы к моей руке, то останешься без зубов.

– Конечно-конечно, – поспешно ответил он, вставая и отряхиваясь. – Но буду честен с вами, миледи. Вы просите о том, что стоит немалых денег, и даже такому человеку, как Тесиан, организовать это будет сложно.

Человек по имени Тесиан оказался толстым лысеющим мужчиной, от которого так и разило тошнотворной смесью ароматических масел. Я, конечно, вовсе не разбираюсь в парфюмерном искусстве, но, по-моему, выливать их все разом на себя не стоило.

– Боюсь, мы можем потратить не слишком много денег на этот раз. – И Валиана кинула на стол Тесиана пять золотых монет Швеи. Вообще-то, по любым меркам, это была довольно значительная сумма.

Тесиан поглядел на нас, словно пытался понять, кого мы ограбили по дороге в его лавку.

– Я… сочувствую вашим несчастьям, моя прекрасная леди. – Он помолчал, и я почти увидел, как жернова жадности смололи в пыль его страхи. – И все же… – сказал он, беря каждую монету жирными пальцами и потирая ее. – Я не могу гарантировать вам безопасность при встрече с советником герцога. Шивалль… э-э-э… не всегда идет навстречу.

– Но вы же сделаете всё, что в вашей власти, чтобы убедить его отнестись к нам по справедливости, не так ли? – спросила девушка и положила на стол еще две монеты.

– Конечно-конечно, миледи, даже не стоит об этом спрашивать. Тесиан всегда был близким другом Шивалля, миледи, очень хорошим другом. Мы как братья – вообще-то даже ближе, чем братья.

И в это я уж точно мог поверить.

Монеты тут же исчезли в маленьком красном кошеле Тесиана, висевшем у него на поясе.

– Позвольте спросить, как вы меня нашли? Таких людей, как я, э-э-э, нелегко вычислить.

– Воистину так, – ответила Валиана. На самом деле нам пришлось обойти целый квартал, пока мы не нашли аптекаря. – Но мы были настойчивы и уповали на святых.

Тесиан улыбнулся.

– И святые ответили на ваши мольбы. Уверены ли вы, что избрали правильное место для встречи? Если… Я не утверждаю, что это произойдет, ибо Тесиан – близкий друг Шивалля, и все это знают, но если возникнет какое-то… скажем, недоразумение, то здесь может появиться сотня рыцарей, и в этом случае боюсь, что даже такой прекрасной леди, как вы, миледи, будет сложно избежать встречи с ними.

Для тайных встреч в Рижу существует специальный протокол. Проводятся переговоры, стороны приходят к соглашению, а затем встречаются в условленном месте. В этом случае я выбрал Тейяр Рижу, Рижуйский валун. В последний раз именно здесь я произвел чрезвычайно негативное впечатление на людей герцога Джилларда и, в частности, на Шивалля. При желании он мог бы с легкостью продемонстрировать свою силу на этой широкой, открытой площади, хотя тем самым, несомненно, нарушил бы условия встречи, о которой мы так поспешно договорились.

– Мы бы опечалились, если бы произошло подобное недоразумение, – сказала Валиана. – Предполагаю, что ваше влияние… позволит избежать неприятностей.

– Конечно, – ответил Тесиан. – Я лично отправлюсь в церковь и помолюсь за вас всем святым самым осторожным и тихим голосом.

Он протянул Валиане руку, чтобы заключить сделку, – она тут же повернулась ко мне и высокомерно сказала:

– Шкурник, пожми руку этому человеку от моего имени. Я бы не хотела повредить свой маникюр.

Сначала я решил, что она меня разыгрывает, но потом понял, что если бы Тесиан пожал ей руку, то он бы сразу почувствовал мозоли на ладони, которых не бывает у благородных дам. Умно. Она всегда была такой умной?

Я пожал руку Тесиану – ощущение оказалось даже хуже, чем я ожидал, – мы вышли через заднюю дверь его лавки и отправились к Тейяр Рижу.

– Отличная работа, – похвалил Кест Валиану.

– Ага, – поддакнула Дари. – Ты вполне убедительно ведешь себя как надменная стерва.

– Старые привычки, – одарила нас улыбкой Валиана. – А теперь давайте найдем переулок потише, где я смогу снять с себя эти смехотворные тряпки. Не хочу встречаться с Шиваллем без плаща и клинка.

– Неужели мы и впрямь доверим свои жизни этому жирному слизняку? – спросила Дариана. – И не просто жирному слизняку, а тому, который работает на другого жирного слизняка – на Шивалля, уже пытавшегося убить Фалькио? Ты не боишься, что он просто тебя продаст?

– Да, – ответил я. – Я доверил наши жизни жирному слизняку, который обязательно нас продаст.

Спустя час мы стояли в центре Тейяр Рижу, лицом к лицу с Шиваллем, который уперся мягкими толстыми ручонками в жирные бока и мерзко, самодовольно улыбался. Нас окружала сотня герцогских рыцарей с клинками наготове.

Мой план сработал.

В уме моем боролись две истины, и я не знал, чему верить. Первая говорила, что мой король был именно таким человеком, которым я его считал, – блестящим стратегом, который, изучая прошлое, мог предсказать будущее. Человеком, создавшим плащеносцев и поставившим их именно там, где страна в них больше всего нуждалась. Он отправил Уинноу в Арамор, а Найла в Лут, чтобы защитить герцогов от убийства, которое Пэлис каким-то образом предсказал.

С другой стороны, король Пэлис мог оказаться жалким тираном, которого заботило лишь его потомство. Возможно, он распорядился уничтожить всех, кто встанет на пути у его наследников, когда они обнаружатся.

И теперь, стоя в окружении сотни герцогских рыцарей, я понял, что наконец-то узнаю, каким был король на самом деле, узнаю, кому я служил.

– Я знаю, ты там! – крикнул я стоявшим перед нами людям с мечами и в сияющих доспехах, переводя взгляд на каждого. – Я не вижу тебя под шлемом, но знаю, что ты там.

– Какая муха тебя укусила, шкурник? – спросил Шивалль.

– Помолчите, – сказал я. – Я занят.

– Да я тебя…

– Время пришло, – властно произнес я. – Какую бы ты миссию ни исполнял, что бы ты ни собирался сделать, герцога убьют, если я не помогу ему. Но я не смогу сделать этого, если моя голова на пике украсит дворцовую стену.

Шивалль захохотал – когда Кест и Дариана вытащили клинки, я поднял руку и остановил их.

– Спокойно, – сказал я.

– Мы проведем состязание, – продолжал насмехаться Шивалль. – Я прикажу своим поварам поджарить тебя, и тот, кто съест мяса шкурника больше всех и при этом не проблюется, получит кошель с золотыми монетами. Ах да, еще и твой драный плащ в придачу. Победитель может и его себе забрать и повесить на стенку, как охотничий трофей.

Некоторые рыцари засмеялись, Шивалль раздул грудь, готовясь играть на публику.

У меня заканчивалось время.

– Хорошо, – сказал я, позволив раздражению прорваться в голосе. – Я обычно не щеголяю чинами, но ты меня разозлил.

Я замолчал и уставился в землю. Вот и посмотрим, кто прав: я или ты, хитроумный хиляк в королевской короне. Потом я поднял голову и произнес:

– Меня зовут Фалькио валь Монд, первый кантор королевских магистратов, и я приказываю тебе, плащеносец, выйди из строя и доложись. Это приказ. – Нужно было на этом остановиться, но я как болван добавил: – Я не шучу.

Шивалль чуть не грохнулся на землю от удивления, когда наконец-то понял, что происходит.

– Ты совсем рехнулся, шкурник. – Он махнул рукой рыцарю-капитану. – Сэр Джайрн, арестуйте этого болвана.

Рыцарь-капитан вышел вперед – крупный мужчина, чьи широкие плечи и бочкообразную грудь покрывали доспехи. Он вытянулся передо мной, словно ждал чего-то.

– Сэр Джайрн! – воскликнул Шивалль.

Рыцарь снял шлем. Под ним я увидел моложавое широкоскулое лицо с пепельными волосами и короткой бородкой. На щеке был шрам, который он получил во время поединка в Араморе много лет назад.

– Пэррик Эдран по вашему приказанию прибыл, первый кантор, – сказал он, а затем с отвращением посмотрел на Шивалля. – Если вы прикажете убить этого слизняка, то я буду весьма благодарен. Но считаю, что нам прежде всего нужно пойти и повидаться с герцогом.