Текст книги "Тень рыцаря"

Автор книги: Себастьян де Кастелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Она благодарно улыбнулась и начала спускаться по лестнице.

Я в который раз подивился отваге и решительности Валианы. Святые угодники, подумал я, когда-нибудь она станет прекрасным плащеносцем. Хотя я вряд ли доживу, чтобы увидеть это.

За полчаса мы быстро и тихо прошмыгнули по дворцу, пока не достигли крыла, где находились личные покои герцога Росета, скользнули мимо охраны, которая была либо слишком ленива, либо плохо обучена и даже не заметила бесшумно двигающиеся тени. Плащеносцы проводят большую часть жизни, незаметно пробираясь в различные замки, усадьбы, темницы и прочие хорошо охраняемые здания и выбираясь из них. И в этом состоит наша работа. Во дворце имелось множество слуг, сторожей и охраны, как из рыцарей, так и из простолюдинов, но ни у кого из них не было такого опыта и выучки. Никто не заметил, как мы оказались в покоях Росета. При желании мы могли бы пройти по самым потаенным закоулкам дворца, проникнуть в опочивальню герцога Лутского и вонзить в него кинжал. Просто. Слишком уж просто.

– Что-то не так, – пробормотал я.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Брасти.

– Кест был прав. Никого нет на месте. Дверь охраняет лишь один стражник, а их должно быть двое. А еще я заметил слуг, которые носятся по коридорам, как цыплята с отрезанными головами. Рыцари маршируют маленькими отрядами по шесть человек. Они кого-то ищут, но дела у них идут плохо. Они все в панике.

Стало понятно, что хаос охватил весь дворец. Мы бесшумно двигались по коридорам и пустым комнатам, стараясь не попадаться на глаза дворцовой страже, пока не спрятались в маленькой кладовке, которой, по всей видимости, пользовались не слишком часто. Брасти прижался ухом к двери и прислушался.

– Что происходит? – спросил я.

Он поднял палец к губам, и лишь тогда я услышал голоса по другую сторону двери. Держа рапиру наготове, я вынул на всякий случай и метательный нож, чтобы бросить его в первого, кто откроет дверь. Спустя пару мгновений голоса стихли, и мы услышали, что люди уходят.

Брасти повернулся к нам.

– Я понял, почему они так плохо организованы.

– В чем дело? – спросила Валиана.

– Похоже, мы опоздали на праздник. Герцог Росет уже мертв.

Глава двадцать первая
Королевская рука

Дариана вошла и закрыла за собой дверь, аккуратно обходя стопки тарелок и постельного белья, чтобы не уронить их и не привлечь к нам внимания, несмотря на то что в замке Лут царила необычайная суматоха.

– Там настоящее безумие, – едва ли не радостно сказала она. – Теперь понятно, почему так легко удалось пробраться.

– И не так уж легко, – отозвалась Валиана, разминая руки. – Я думала, что упаду и умру.

– Поэтому цени жизнь, пташка, – хмыкнула Дари.

– Зато выйти отсюда будет сложно, – заметил Кест. – Нужно выбираться: проскочить мимо охранников легко не получится, особенно теперь.

– Нет, – сказал я, аккуратно стягивая тесемки мешочка с мелом для скалолазания и убирая его во внутренний карман. – Нужно узнать, что произошло с Росетом.

– Хочешь, чтобы нас всех убили? – спросил Брасти, хватая меня за грудки. – Герцога Лутского обнаружили мертвым, а в замке появились мы впятером. Думаешь, найдется еще один такой добрый рыцарь-командор, как Шуран, который встанет на нашу сторону?

– Сам подумай, – сердито оттолкнул я его. – Герцоги Арамора и Лута враждовали – можно было предположить, что один подослал убийцу к другому. Но теперь они оба мертвы. Что-то тут не так.

Брасти фыркнул.

– Что плохого в том, что герцоги умирают? Только ты, Фалькио, можешь так подумать. Пусть хоть совсем друг друга перебьют. Что с того, если все герцоги королевства умрут к завтрашнему дню? Кто будет по ним скучать?

Я сам себе задавал этот вопрос, пока мы ехали из Арамора в Лут. Кому будет не хватать герцогов? Если страна в самом деле трещит по швам, разве после всего этого хаоса не будет легче восстановить ее без влияния продажных герцогов? Но чем ближе мы подъезжали к замку, тем лучше я понимал, что никогда не смогу совершить убийства исключительно по политическим мотивам.

Закрывая глаза, я видел кривую улыбку короля Пэлиса. Ты близко подошел, Фалькио, не так ли? Ему всегда нравилось смотреть, как я борюсь со своей совестью.

Кест выглянул через приоткрытую дверь.

– Охрана и рыцари беспорядочно рыщут по всему дворцу, словно все с ума посходили.

Я встал на его место и увидел, как слуги и охранники бегают по коридорам из угла в угол. В замке начался беспорядок. Герцоги всегда правили своими землями железным кулаком – без них никто не знал, что нужно делать. Рыцари в доспехах и желтых табардах пытались овладеть ситуацией, но кто станет командовать ими, когда всё уляжется?

Вот почему король Пэлис при жизни не собирался насильно отбирать власть у герцогов. Я прикрыл дверь и повернулся к Брасти.

– То, что сейчас происходит во дворце, – лишь малая толика той бойни, которая охватит всю страну, если погибнут все герцоги. В Тристии разразится кровавая гражданская война на долгие годы.

– Возможно, кто-то именно этого и хочет, – сказал Кест. Он собирался еще что-то добавить, но замолчал. – Слышите? Сюда идет охрана.

– Они пройдут мимо, как все остальные, – уверенно сказал Брасти.

– А что потом? – спросила Дариана. – Кем бы убийца ни был, вы не сможете схватить его в этой толпе болванов.

Валиана перехватила мой взгляд.

– Фалькио, а что известно о его семье? Ты же говорил, что убили не только Исолта, но и его наследников.

– Ты права, убийца мог быть не один, и мы не знаем, за кем еще они охотятся.

Дариана фыркнула.

– Кажется, пару часов назад ты сам лично хотел убить Росета.

– Хватит, – отрезал Кест.

Он всегда заранее знал, что я буду делать. Но Дариана не обратила на него внимания.

– Подумай, первый кантор. Какую выгоду мы можем из этого извлечь? Как это поможет Алине?

– Ну-ка, вы все, помолчите, – прошептал Брасти. – Они идут сюда.

Он занял позицию, которая давала ему возможность убить первого, кто вошел бы в эту дверь. Дариана вытащила из-за пазухи длинный кинжал и встала сбоку от двери.

Мы ждали молча. Я слышал, как несколько человек по ту сторону двери спорили между собой.

– Обыщите каждую комнату, – приказал один.

– Никто туда не заходит – кроме того, выхода оттуда тоже нет. Нужно быть полнейшим глупцом, чтобы там спрятаться. Ради всех святых, да вы ранены! Отправляйтесь-ка к лекарю, пока не истекли кровью.

– Потом. Нам сначала нужно…

– Хорошо. Как хотите, если вам нравится смотреть на то, как кровь стекает на пол, рыцарь-сержант. Я попытаюсь организовать других и проследить за проклятыми поисками.

Через секунду ручка повернулась, и в кладовку ввалился человек в доспехах и с палашом. Меня он увидел первым.

– Ты! Это ты! Я, черт возьми, хорошо…

Кест схватил рыцаря за шкирку, втащил в кладовку и закрыл за ним дверь.

– Говорите тише, сэр рыцарь, – прошипела Дариана, приставив лезвие к его горлу.

Рыцарь переводил взгляд с ее кинжала на нас. В глазах металась лишь одна мысль: как удержать нас и позвать на помощь. Брасти тоже это заметил и прицелился в живот рыцаря.

– Двинешься, жестянщик, или издашь хоть малейший звук, и я выпущу в тебя стрелу. – Он придвинулся ближе, но тут же ослабил натяжение тетевы. – Фалькио, похоже, кто-то уже прикончил этого парня.

В самом деле. В животе под грудным доспехом у рыцаря виднелась небольшая рана, из которой сочилась кровь.

– Ты! – пробормотал рыцарь, привалившись к двери. – Я знал, что это ты. Я точно…

– Мы этого не делали…

Рыцарь выронил клинок и снял шлем. Шатен с волосами до плеч, мягкое лицо с короткой бородкой.

– Я вспомнил твой голос, Фалькио.

– Кто ты? – спросил Кест, прежде чем рыцарь упал на колени. Рыцарь поднял голову и, посмотрев на Кеста, улыбнулся.

– Ты не узнаешь меня? Я же…

– Найл, – сказал я. – Кест, это Найл.

Найл, сын рыбака, который взял клинок в руки, чтобы воевать за Пертин во время короткой войны с Аваресом. Вернувшись, он узнал, что вся его семья погибла, и начал бесцельно бродить по дорогам; мы нашли его, когда он защищал старика, которого хотел до смерти забить пинками племянник лорда. Найл Пэджиман, восьмой кантор плащеносцев, по прозвищу Королевская рука.

– Святые угодники, Найл, что случилось? – спросил я.

Найл потряс головой, моргнул, словно хотел ответить, но кровь сильнее потекла из раны.

– Он убил меня, Фалькио. Этот ублюдок меня прикончил.

Мы помогли Найлу сесть, прислонившись к двери, и Брасти озвучил вопрос, который мы все себе задавали:

– Святые угодники, Найл, что, во имя тощей задницы святого Загева, ты тут делаешь?

Мы называли Найла Королевской рукой, потому что хоть он и не был рослым, но мог победить любого здоровяка в борьбе на руках. Король шутил, говоря, что нам в Тристии вместо поединков на клинках нужно ввести подобную борьбу и тогда Найл в одиночку установит мир в королевстве на все времена.

– О, Брасти, здорово, – сказал Найл слабеющим голосом. Изо рта у него текла тонкая струйка крови, смешанной со слюной. – Ты… постарел. Я бы не узнал никого из вас, если бы не услышал голоса.

– И ничего я не… – начал Брасти, пытаясь поправить волосы.

Кест шлепнул его по руке.

– Не отвлекайся. – Он снова повернулся к Найлу. – Кто сказал тебе, что мы придем?

– Донесся слух из Арамора… Один мелкий мерзавец из рыцарей сказал, что вы можете приехать сюда. Ты будешь рад услышать, сказал он, что, возможно, они не участвовали в убийстве герцога Исолта.

Найл потянулся к металлической застежке на плече нагрудного доспеха. Я встал на колени и помог ему открыть ее.

– Спасибо, – выдохнул он. – Проклятые доспехи. Пять лет прошло, а я до сих пор их ненавижу. Скучаю по плащу. Надо было сохранить его у себя, но я не мог рисковать. Знаете, я зарыл его в трех милях отсюда, у озера… Интересно, в каком он сейчас состоянии? Наверное, следовало его сжечь, но я не мог себя заставить. – Глаза его затуманились. А потом он заметил Валиану. – Здравствуйте, прекрасная дама. Как вас зовут?

– Валиана.

– Вы плащеносец?

– Я… – Она заколебалась и посмотрела на меня, словно ждала разрешения.

– Одна из лучших, – сказал Брасти, и я даже на него обиделся за столь быстрый ответ, потому что теперь выглядело так, словно я в нее не верю.

Найл улыбнулся и, протянув руку в перчатке, коснулся ее плеча.

– Не бойтесь, миледи. Я умираю от раны в животе, а не от зимнего гриппа.

Валиана преклонила колено и сжала его руку.

– Главное, что болезнь не заразная.

Найл засмеялся.

– Ах, гм-м. Клянусь, что видел где-то ваш портрет. Безвкусно расписанную деревяшку, которую послала стерва, которую нельзя называть по имени. Эта грязная старуха когда-нибудь упоминала обо мне? Я доставил ей хлопот раз или два.

Валиана помялась немного, но сказала:

– Она часто говорила о вас. Сказала, что вы один из немногих плащеносцев, которых она боится, и что если бы увидела, как вы умираете у нее на руках, то счастливо дожила бы до конца своих дней.

Найл издал сдавленный смешок.

– Она мне нравится, Фалькио. Лжет и даже не краснеет. Могла бы стать фрейлиной. Скажите, а разве это не вы совсем недавно должны были стать королевой? Слишком многие стремятся стать королевами в наши дни. – Он посмотрел на Дариану. – А вы тоже хотите занять престол?

Она фыркнула:

– К чертям собачьим.

– Умница. Это ужасное занятие, насколько я понимаю. Королю, кажется, не нравилось. – Найл выгнул шею. – Знаете, а вы похожи на дочку Шаниллы. Помнишь Шаниллу, Фалькио?

Конечно, я помнил ее. Из всех плащеносцев я восхищался ею больше всех. Она знала королевский закон, умела драться, но всегда старалась решить дело миром, когда могла. Они с Уинноу походили на двух сестер, но я не помнил, чтобы у нее была дочь. Может, в этом и заключалась тайна Дарианы? Соберись, сказал я себе.

– Что ты здесь делал, Найл? – спросил я. – Только не нужно рассказывать мне, что я постарел: меня пытали и травили, и я едва не умер.

Найл засмеялся, потом закашлялся. Я вытащил платок из кармана и утер кровавую слюну с его рта.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Воды не найдется?

Мы оглянулись, и я заметил кувшин, стоявший на сервировочном столе. Кест тут же принес его. Понюхав то, что находилось внутри, он сказал:

– Похоже, тут вино.

– Еще лучше, – обрадовался Найл. – Давай сюда.

Мы с Брасти поддержали его, а Кест дал ему сделать глоток вина.

– Ну же, Кест. Не будь таким ханжой. Я же умираю.

Кест дал ему еще немного, но, когда Найл попытался отобрать у него кувшин, он сказал:

– Прости, Найл. Нам нужны ответы – если ты напьешься, нам это не поможет.

– Мне поможет…

– Найл, – сказал я, – убийца где-то рядом. Нам нужно найти его, пока это возможно.

– Он давно ушел, Фалькио, – ответил Найл. – Ты его не найдешь, если он сам этого не захочет. Не думаю, что ты сможешь задержать его.

– С этим я как-нибудь сам разберусь. Лучше скажи мне, почему, во имя всех святых, ты здесь?

Найл искоса посмотрел на меня.

– Из-за короля, конечно.

– А при чем тут король? – спросил Брасти.

– Он приказал мне. Это его последний… в тот день в Араморском замке, когда он с каждым встречался в отдельности. Он приказал мне прийти сюда и охранять герцога.

– Почему?

Найл пожал плечами.

– Это же король Пэлис, Фалькио. Он разве что-нибудь объяснял? Просто приказал мне прийти сюда и охранять герцога до тех пор, пока я смогу.

– Значит, ты пришел сюда и стал рыцарем? – спросил Брасти.

Найл ухмыльнулся.

– Это оказалось проще, чем ты думаешь. У меня была с собой поддельная дворянская грамота. Помнишь Пимара? Паренька, который прислуживал королю. Он умел чертовски хорошо подделывать бумаги. Он клялся чем угодно, что король сам нашел ему учителя и приказал перенять его умения. Боги, король Пэлис был странным. Почему я пошел за ним?

– Потому что остальные были еще хуже, – ответил Кест.

– Ах, да, вот в чем дело. В любом случае быть рыцарем проще, чем кажется, несмотря на все эти правила, уставы и условности. Главное – родиться в дворянской семье.

– Или найти мастера, подделывающего документы, – добавил Брасти.

– Да, или так. Все равно никто не проверяет: даже самих герцогов это не слишком заботит, для них рыцари – это те же солдаты рангом повыше. В общем, когда тебя примут, от званий тоже нет никакого толку, разве что на турнирах. Когда я привык к копью и этим чертовым доспехам, все стало проще.

– До рыцаря-сержанта дослужился? – спросил я.

– Мог бы даже стать рыцарем-капитаном, если бы очень захотел, только пришлось бы больше путешествовать. А рыцарь-сержант в основном командует герцогской стражей.

– Значит, ты его охранял все последние пять лет?

Найл улыбнулся.

– Самая легкая работа из всех, Фалькио. Хороший провиант, жалованье намного больше, чем у плащеносцев. Девки сами за тобой бегают и не ждут, что ты на них женишься. – Он поглядел на Брасти. – Удивлен, что ты не стал рыцарем.

– Стал бы, если бы они так не привередничали насчет лучников.

– Понятно. – Найл прикрыл глаза.

– Помоги мне снять это с него, – сказал я Кесту, показав на доспехи.

Найл схватился за мою руку.

– Не надо, иначе я тут всё залью кровью. Они удерживают мои внутренности. – Он попытался посмотреть на небольшую дыру в доспехах. – Как только этот ублюдок умудрился всадить в меня кинжал? Чертова штуковина выглядела так, будто вот-вот сломается. Даже если бы я двигался быстрее, не подумал бы отразить его удар. И на тебе…

– Что мы можем для тебя сделать? – спросил я.

– Ничего. Думаю, минут через десять я потеряю сознание, а еще через полчаса найду Пэлиса, в каком бы аду он не находился, и изобью его. – Найл взглянул на меня и засмеялся. – Ха! Видел бы ты свое лицо, Фалькио. Ты всегда терпеть не мог, когда о короле плохо отзывались.

– Найл, каким был убийца?

– Обычным, Фалькио. Они же специально делают так, чтобы их не узнали. Да и в комнате темным-темно, но я думаю, что он… Знаешь, он был в маске и темной одежде. Сомневаюсь, что это поможет.

– Сколько раз покушались на жизнь герцога?

– За последние пять лет? Не считая этой попытки?

Я кивнул.

– Ни разу.

– Ни разу? Никто никогда не пытался его убить?

– А кому это надо? Крестьяне и горожане находились под его пятой целую вечность, да и дворяне ни разу не пытались.

– А другие герцоги?

Он покачал головой.

– Ни за что бы… Эй, знаешь, что я узнал за последние пять лет? Наша земля лучше всего рождает лазутчиков – заметь, не тех, кого посылают в другие страны, а тех, которые шпионят в самой Тристии. Говорю тебе, Фалькио, каждый замок королевства кишит шпионами. Если какой-то герцог попытается подослать убийцу к другому, то об этом станет известно прежде, чем он подпишет приказ.

Найл снова закашлялся, выплевывая сгустки крови. Ему недолго осталось.

– Так кто же это сделал? Кто мог… – спросил я.

– Нет, лучше расскажи, как он двигался, – попросил Кест, пронзая бывшего товарища взглядом.

– Оставь его, – сказал я.

– Я должен знать.

Найл уставился на стену напротив.

– Тек, как река. – Он нарисовал в воздухе восьмерку. – Словно угорь, скользкий и быстрый.

Только однажды я встречался с людьми, которые двигались так, как описывал Найл.

– Хочешь сказать, это были дашини?

– Знаешь, я тоже сперва о них подумал, но он не плевался своей проклятой пылью. Той дрянью, от которой пачкаешь штаны, пока они тебя убивают. Но сейчас я вспоминаю, что двигался он именно так, как рассказывают в легендах. Это правда, что ты дрался с дашини в Рижу?

– Да.

– Говорят, что обычно они ходят парами. Это правда?

Я кивнул.

– Святые угодники, ты убил двух дашини? Как, черт побери, тебе удалось это сделать?

– Я кое-что сказал им, чтобы сбить их с толку…

– Ха, – засмеялся Найл, кровь запузырилась у него на губах и потекла на подбородок. – Какая ирония! Ты всегда заговаривал людей до смерти, Фалькио.

Валиана протянула руку, чтобы утереть кровь с подбородка, но он схватил ее и приложил к сердцу, а потом, не издав ни вздоха, ни хрипа, Найл Пэджиман умер. Валиана продолжала сжимать его руку. Она почти не знала этого человека, но держала его до тех пор, пока не поняла, что дух покинул его, и лишь затем отпустила его руку, и слезы заструились по ее щекам.

И я полюбил ее за эти слезы.

Глава двадцать вторая
Супруга герцога

– Фалькио, нужно выбираться отсюда, – сказал Брасти.

– Еще минуту. – Я провел ладонью по лицу Найла и закрыл ему глаза. – Нужно взять его с собой.

Кест посмотрел на меня сверху вниз.

– Нельзя. Вероятно, нам придется прорываться.

– Мы не можем оставить его здесь, – твердо произнес я. Найл не заслужил того, чтобы лежать в луже собственной крови в кладовке. Нужно похоронить его, как полагается, и не в чертовых блестящих доспехах, а в плаще. – Где Найл зарыл свой плащ? У озера? Отнесем его туда и…

Кест встал на колени, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Нельзя, Фалькио, ты же знаешь. Они считают его рыцарем.

И похоронят его со всеми рыцарскими почестями.

Найлу бы это точно не понравилось.

– Но почему? – спросил я. – Почему король послал его охранять проклятого герцога? Неужели он и Уинноу послал? Она поэтому оказалась в Араморе? – Меня мутило от одной только мысли.

Может, он ей еще и приказал стать любовницей Исолта?

Кест сжал ладонями мои виски – странный жест, но он поступал так, лишь когда считал, что я теряю рассудок.

– Уинноу мертва, Найл тоже. Король умер, Фалькио, и тебе нужно принять решение, если не хочешь, чтобы и мы погибли, потому что скоро…

– Поздно, – отрезала Дариана, заняв свое место сбоку от двери и вынимая клинок.

– Сколько их? – спросил Кест.

– Более чем достаточно, – раздался глубокий баритон.

Дверь отворилась, и появился мужчина в сияющих доспехах со знаком рыцаря-капитана на мундире. Брасти прицелился ему в голову, защищенную шлемом, но рыцарь поднял руку.

– Выпусти стрелу, и вся мощь герцогской охраны падет на тебя, шкурник.

– А что случится, если не выпущу? – спросил Брасти.

Но рыцарь ткнул пальцем в меня.

– Ты. Леди Бейтина зовет тебя.

– А кто такая эта леди Бейтина?

– Леди Бейтина – супруга герцога Росета, а примерно три часа назад она стала новой правительницей Лута. И только она помешала мне – по крайней мере, на какое-то время – надеть на всех вас петлю и вздернуть посреди коридора.

– Почему она нас зовет? – спросил Брасти.

Рыцарь фыркнул.

– Не вас. – Он снова ткнул в меня рукой, закованной в перчатку. – Ей нужен лишь ты, Фалькио валь Монд, первый чего-то там драных шкур.

Клинок мой прошелестел, выползая из ножен.

Охрана, стоявшая в коридоре, напряглась, но рыцарь их остановил.

– Спокойно, – сказал он.

– Откуда ей известно, что я тут? – спросил я.

Рыцарь-капитан посмотрел на своих людей.

– Поняли, о чем я говорил? Эти шкурники считают себя чертовски умными. – Он повернулся ко мне. – Наши лазутчики еще несколько дней назад сообщили о том, что произошло в Араморе. Герцог Росет знал, что вы придете сюда, потрясая кулаком, и потребуете расплаты за его воображаемые преступления.

Я оценил, какие у нас есть варианты. Дверной проход узок – значит, рыцари не ввалятся сюда толпой и будут атаковать по одному; с другой стороны, у нас нет иной возможности уйти. В коридоре стоял арбалетчик, который сможет стрелять из-за спины капитана по нам, а кладовка маленькая, так что и не спрячешься.

– Могу ли я быть уверен в добрых намерениях леди Бейтины? – наконец спросил я.

– Герцогиня хочет поговорить с тобой наедине. Больше мне знать не положено, да и тебе тоже.

– А вы не боитесь, что я ее убью?

– Вообще-то нет. Убийца с ней уже расправился. Рыцарь-сержант Кайлен, – капитан показал на Найла, – попытался защитить ее, но герцогине проткнули клинком легкое. Она умирает.

Из открытой двери, ведущей в покои леди Бейтины, доносилось хриплое дыхание.

– Жидкость в легких, – сказал Кест.

Он всегда обладал поразительной способностью определять состояние, предшествующее мучительной смерти.

Два охранника в желтых камзолах заграждали нам дорогу, стараясь не слишком нервничать, но это лишь усиливало их страх перед нами.

– Стоять, шкурники, – приказал старший.

Из комнаты раздался тихий, прерывающийся голос:

– Пусти их, Растен. Они невиновны; кроме того, хуже мне уже не сделают.

Стражник посторонился, пропустив нас в покои герцогини. Просторная комната со стенами из мореного дуба и яркой отделкой голубого и серебряного цвета. Два больших зеркала висели на стенах, а третье в резной позолоченной раме, обильно украшенной цветами, стояло посреди комнаты. Небольшая дверь сбоку вела в гардеробную, где стояли платяные шкафы и висела одежда.

Теперь я вспомнил, что слышал о леди Бейтине. Она совсем недавно обвенчалась с герцогом Росетом, который был старше ее на три десятка лет. Совсем молоденькая, очень красивая, грациозная женщина, угодившая в ловушку богатства и власти.

– Я здесь, – прохрипела она. – Прошу, подойди ближе, шкурник.

Оставив друзей стоять у дверей, я подошел к ней. У постели госпожи стояли на коленях две девушки, которые держали ее за руки. Пожилая женщина с кудрявыми седыми волосами убрала со лба Бейтины компресс из светло-зеленой целебной травы и желтых цветов, завернутых в белое полотенце, и вместо него положила новый.

– Это называется «фейная сумка», – сказала Бетина. – Они говорят, что я скоро исцелюсь.

Она была не просто хороша, а потрясающе красива. С длинными белокурыми волосами, которые не свалялись от горячечного пота, но были аккуратно причесаны и уложены на подушки. Они обрамляли ее бледное, искаженное болью лицо, белоснежное, словно алебастровое, еще не посеревшее от надвигающейся смерти. Шейку ее обнимал венок из маленьких синих цветов, которые в точности повторяли цвет ее глаз. Она походила на портрет святой Верты, Бегущей по волнам, который так часто украшает каюты богатых капитанов.

Все это выглядело просто жалко.

Вот так кончают свои дни богачи – не отважно и не трусливо, а «красивенько». Бейтина была настолько тщеславной, что даже на пороге смерти желала выглядеть так, словно могла в любой момент встать с одра и закружиться в танце с великими лордами и прекрасными дамами. Хотелось сказать ей, что она уже мертва, что какой-то человек пробрался в замок и убил ее, даже не задумываясь о ее красоте, грации и манерах, что она скоро покинет сей бренный мир и боги уже ожидают ее, но, скорее всего, врата рая для нее не откроют.

– О вашей красоте слагают легенды, миледи, – сказал я, склонившись к ней. – Но и они не в силах ее передать.

Она улыбнулась, и я увидел, как затуманились ее глаза, предвещая скорые слезы. Герцогиня моргнула, чтобы сдержать их.

– Благодарю тебя, шкурник.

Она разжала руки девушек и отослала и их, и травницу. Я посмотрел на Кеста с Брасти, ожидавших у входа, и они тоже вышли. Стражник закрыл дверь – мы остались одни.

– Вы хотели видеть меня, миледи, – продолжил я. – Могу ли я как-то облегчить ваши страдания?

Она усмехнулась, но затем ее скрутил жесточайший приступ кашля, от которого разметались волосы и полотенце сползло на лицо.

– Пожалуйста, – устало произнесла она, – не нужно шутить.

Я попытался поправить полотенце с травами.

– Нет, – сказала Бейтина. – Убери этот дурацкий компресс.

Я сделал, как она просила, а затем задумался, как это будет выглядеть, когда остальные вернутся.

– Вы уверены? Разве он не должен…

– Не будь идиотом. Невозможно остановить внутреннее кровотечение компрессом из сорных трав и цветов.

– Хотите, чтобы я приказал вашим людям поискать другого лекаря?

– Эта льстивая идиотка, которую я только что отослала, лучшая из всех, что тут есть. Старая дура даст тебе сколько хочешь сладеньких микстур и ароматных мазей, но она бы не знала, что делать с имбирным корнем, если бы он даже вырос у нее между пальцев.

– Вы разбираетесь в медицине?

– Я и сама училась знахарству, – ответила Бейтина. – Оставался последний год, когда со мной случайно познакомился герцог и изменил всю мою жизнь.

Она попыталась сесть на постели, но у нее не вышло. Глаза ее устремились на меня. Я помог ей сесть, стараясь не навредить.

– Хочешь, расскажу тебе кое-что смешное, плащеносец? – спросила она, пока я помогал ей. – Обычно знахарки из глухих селений, те, что перенимают знания от своих матерей и бабушек и готовят отвратительные на вкус отвары и вонючие мази, – они-то как раз и умеют лечить людей. А от тех, которых обучают в герцогских дворцах великие мастера, обычно нет никакого толка. Они могут задурить голову всякими заумными названиями, но лечить не умеют вообще.

– Удивительно, как дворяне умудряются оправиться от простуды, – заметил я.

Она слабо улыбнулась.

– Они, то есть мы хорошо питаемся и стараемся не выходить на мороз. Нас не слишком часто ранят, мы не страдаем от голода и жажды. Но когда нас одолевает болезнь, то у нас нет ни лекарств, чтобы исцелиться, ни выносливости, чтобы победить недуг. Мы похожи на прекрасные высокие стеклянные вазы: брось в них камнем – разлетятся на тысячи кусков. – Она беспечно раскинула руки. – Мы бесполезны и прекрасны.

Меня удивило, как хорошо она осознавала свое состояние. Дворяне так тщательно защищали свой мир от черни, что никогда бы не доверились деревенской знахарке или ведунье и не подпустили бы их к себе. Дворяне, как и сказала леди Бейтина, невероятно хрупкие.

– И все же, – возразил я, – похоже, что вы намерены отправиться в лучший мир, выглядя…

Она снова улыбнулась, но дернулся лишь один утолок ее рта.

– Красота, хотя ничего и не стоит, – это все мое богатство, на которое я могу положиться. Благодаря ей меня приняли в школу, хоть у меня не было денег; она завоевала сердце герцога, хоть я и не принадлежу к благородной семье. Полагаю, что боги так же мелки, как и все мы. Скажи, кому мне молиться перед смертью? Орросу или Лефее?

– Кто это, ваша светлость?

– Здесь, в Луте, мы зовем Орросом бога Монеты. А Лефея – это богиня Любви, но иногда она может быть ревнивой – так учат нас духовники. И Пургейзе, бог войны, не лучше, но уж он-то точно осыплет меня милостью, если я предстану перед ним такой красивой?

– Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь в богах, миледи.

Бейтина кивнула, словно я сказал какую-то мудрость.

– Истинно так. Боги не приходят к простолюдинам. Однажды муж сказал мне, что с ним разговаривал Оррос, но, может, Росет просто пошутил. – Она прикрыла глаза. – Думаю, это неважно. По крайней мере, благородные знахари знают толк в опиатах. Сейчас я совсем не чувствую боли.

Несмотря на бойкость в словах, глаза ее вновь начали наполняться слезами. Она держалась, но я видел, что герцогиня не просто испугана – ее охватывал ужас, и я устыдился, что так плохо думал о ней прежде. Неважно, как я относился к ее супругу, – эта молодая женщина умирала просто потому, что приняла предложение выйти замуж, которое вряд ли смогла бы отвергнуть.

– Если желаете, миледи, я постараюсь найти вам хорошую знахарку. Неподалеку отсюда есть деревня, я вернусь к вечеру.

Она долго смотрела на меня, а затем сказала:

– Дай мне руку.

Я полагал, что она хочет встать, но Бейтина просто сжала мою руку, поднесла к губам и поцеловала.

– Мне нравится, что ты пытаешься спасти меня, хотя в другой день пожелал бы мне смерти. Что изменило твое мнение – мое жалкое состояние или прекрасные цветы в волосах?

– Ни то ни другое, миледи.

– Только не говори мне о долге и чести, я все равно не поверю.

– Нет, миледи, я… – У меня не имелось причин утешать ее, а уж тем более говорить правду, но она была напугана и страдала от боли, поэтому заслуживала ответа. – Когда-то я был женат.

– Она была такая же хорошенькая, как и я? – спросила Бейтина.

Странный вопрос.

– Не настолько хорошенькая, как вы, миледи, но вдвое прекраснее.

Леди усмехнулась.

– Хороший ответ. Если я встречу твою жену в другом мире, то расскажу ей о твоей доброте и верности. Продолжай, расскажи мне о своей женщине. Наверное, она была святой?

Я подумал о своей жене Алине, о ее коварной улыбке и шутках – как она торговалась на рынке, пока несчастный не начинал трясти головой от отвращения, разглядывая свой лучший товар, который отдал ей за бесценок, а потом моя жена возвращалась к нему на другой день и дарила пирог, что сама испекла. Вспомнил, как Алина отказывалась пожертвовать черный грош попу и даже как-то раз украла деньги в церкви, чтобы купить еды голодным детям, ждавшим на улице. Вспомнил, как однажды она назвала меня трусом, когда я отказался связываться с задиристым соседом, а потом просила меня не ввязываться в драку, когда…

– Она была разумной женщиной, – сказал я, – и не любила пустые траты и подлость.

– И что?

– Когда я смотрю на вас, то думаю, о чем бы попросила меня Алина. Думаю, она бы сказала…

Бейтина фыркнула.

– Муженек, пойди-ка поищи для этой изнеженной богачки хорошую знахарку!

– Что-то вроде того.

– И что бы ты ей ответил?

Следующую фразу я произнес так мягко, как только смог: