Текст книги "Элвис Пресли: Реванш Юга"

Автор книги: Себастьян Даншен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Как и афроамериканцы из простонародья, ценившие такую экспрессивность на сцене, «белая беднота» вовсе не была шокирована его поведением. Зато взрослое поколение из среднего и высшего класса, привыкшее к традиционной сдержанности северной элиты, не скрывало своего осуждения, видя в жестах Элвиса явное бесстыдство. Смешивая непосредственность и примитивность, сваливая в одну кучу чувственность и вульгарность, они относились к его непристойности тем враждебнее, что их дочери начинали следовать дурному примеру.

Дочери – а иногда и жены. Свидетельство Марион Кейскер, невольно увлеченной святым духом зарождающегося рок-н-ролла на одном из концертов Элвиса в то лето, весьма показательно: «Обычно я веду себя очень сдержанно. По крайней мере на людях. Вдруг я услышала, как кто-то вопит, и поняла, что это я, чопорная мать семейства, визжу, как ненормальная».

Уже с этого времени между значительной частью мира взрослых и певцом, больше всех удивленным вызываемой им реакцией, разверзлась пропасть непонимания. В начале своего пути Элвис, отнюдь не поощряя женскую истерию, наивно удивлялся этому явлению и даже спрашивал у окружающих, почему это девушки принимаются вопить, стоит ему раскрыть рот. «Это они из-за тебя вопят, – отвечали ему. – Продолжай в том же духе». Но надо полагать, что его тревожили неодобрительные слова в его адрес, так что он даже решил посоветоваться с единственным человеком, мнением которого дорожил, – своей матерью. «Мама, это правда, что я веду себя на сцене вульгарно?» – спросил он и услышал сюрреалистичный ответ Глэдис: «Нет, сынок, но если ты будешь так извиваться, до тридцати не доживешь».

Материнское одобрение успокоило Элвиса, и он мгновенно приобрел поразительную власть над своей аудиторией. Играя на сексапильности, о власти которой раньше даже не подозревал, он забавлялся тем, что провоцировал публику, потворствовал желаниям женской аудитории, обострял ее ожидания до финального взрыва, подталкиваемый партнерами, которые видели в этом гарантию длительного успеха. Театральные деятели Мемфиса быстро сообразили, какую выгоду можно извлечь из притягательности певца для подростков обоего пола. Сменив Скотти Мура, у которого было мало связей в профессиональной среде, радиоведущий Боб Нил осенью организовал гастроли трио Элвиса по множеству школ Теннесси, Миссисипи и Арканзаса. Для пущего успеха Нил давал анонсы концертов в своих передачах и сам их вел, а его жена продавала билеты.

Пока Элвис был занят упрочением своего имиджа подросткового кумира, Сэм Филлипс думал о его будущем. Он прекрасно знал, как работает шоу-бизнес и что экономика успеха – сложное дело. Успех первой пластинки надо подтвердить. Уже в середине августа Филлипс вызвал Элвиса, Скотти и Билла в студию, чтобы записать две новые песни. Несмотря на все их усилия, этот сеанс окончился в глазах Филлипса неудачей: он отказался издать интригующую версию «Голубой луны» – классического произведения американской эстрады, созданного Роджерсом и Хартом, – предложенную Элвисом.

Сэм остался верен своему продюсерскому методу и не препятствовал свободному самовыражению артиста, пока не произойдет «щелчок». Встретившись с Элвисом в студии в начале сентября, он отправил его в свободное плавание. Тот явно не отказался от своих амбиций эстрадного певца и вновь запел одну за другой сентиментальные баллады: начал с «Завтра вечером» (сочинение певца блюза Лонни Джонсона, пользовавшегося большим успехом за шесть лет до того), затем выдал версию в стиле кантри «Я не отпущу тебя» Джимми Уэйкли. Продюсер никакого восторга не выразил, и Элвис, порывшись в своей музыкальной памяти, предложил свой вариант «Мне всё равно, если солнце не светит» – песни из фильма «Напугай меня» с Дином Мартином, которую он слышал в кино годом раньше. По совету Филлипса он ускорил темп, но тот по-прежнему был недоволен и предложил попробовать что-то вроде «Всё в порядке», вдохновляясь стилем ритм-энд-блюза.

На сей раз Элвису на ум пришла песня «Сегодня вечером всё перевернется» – она стала популярной благодаря блюзмену Винони Харрису, однако ее написал бывший чернокожий боксер из Нового Орлеана Рой Браун. Автор пел блюз с деликатностью, унаследованной от прослушивания Бинга Кросби, первого представителя традиции кантри в Техасе. Исполняя «Сегодня вечером всё перевернется», первый хит Брауна, Элвис лишь подчеркнул взаимопроникновение жанров и культур на американском Юге. Это смешение стилей не ускользнуло от журналиста «Биллборд», написавшего рецензию на пластинку, вышедшую 22 сентября под маркой «Сан 210» с песней «Мне всё равно, если солнце не светит» на другой стороне: «Ее стиль, нечто среднее между кантри и ритм-энд-блюзом, должен понравиться и любителям поп-музыки». Певец, которого порой называли hillbilli hopper,чтобы подчеркнуть «черно-белое» наследие, подтвердил свое новаторское видение песни и показал, что «Всё в порядке» – не просто случайность. В Мемфисе новая пластинка вошла в тройку бестселлеров, но, поскольку эффект неожиданности уже не сработал, продавалась не так хорошо, как «Всё в порядке».

Этот регресс, хотя и небольшой, все же заставил Сэма Филлипса усомниться в перспективности певца, на которого он возлагал большие надежды. Элвис пока сумел завоевать симпатии только среди подростков, пора было подумать о том, чтобы упрочить его репутацию по всему Югу. Чернокожая община уже оказывала ему поддержку, оставалось привлечь на свою сторону сельское население.

Самым верным способом было устроить ему экзамен, через который просто обязан пройти любой уважающий себя артист кантри: приглашение на «Grand Ole Opry». Это радиошоу, случайно родившееся одним вечером 1927 года, было настоящей «аристократической прихожей звезд Нэшвилла», как писал один из лучших специалистов в этой области Джерард Херцхафт. Главенство «Opry», утвердившееся в середине тридцатых годов, со временем еще усилилось, а еженедельную передачу транслировали более сотни радиостанций по всем США.

Выступление на «Grand Ole Opry» было палкой о двух концах: передача могла как оборвать начинающуюся карьеру, так и укрепить ее. Лучшим способом в этом убедиться было принять в ней участие, что и сделал Элвис по настоянию Сэма Филлипса в субботу 2 октября. Это было важным экспериментом, поэтому даже Марион Кейскер после рабочего дня приехала на автобусе из Мемфиса и присоединилась к музыкантам и продюсеру в Нэшвилле. Шоу передавали в прямом эфире из Зала Раймана – неприветливого здания, ценного главным образом тем, что вмещало в себя более трех тысяч зрителей, которые порой часами стояли в очереди, чтобы попасть на передачу.

Во время репетиций к Элвису относились без особой теплоты, тем более что в тот вечер он был заявлен среди дебютантов. Конферансье удивился, увидев его с двумя обычными аккомпаниаторами: он был убежден, что на обеих пластинках Элвис поет в сопровождении более многочисленного оркестра. На том этапе это было распространенным заблуждением, в котором повинна техническая изобретательность Сэма Филлипса. Опережая свое время, он умудрялся придавать записям Элвиса обманчивый объем благодаря одновременному использованию двух магнитофонов (второй создавал искусственное эхо, действовавшее крайне эффективно).

Дневные репетиции позволили сговориться о репертуаре. Элвис хотел исполнить главную песню со своего последнего сингла – «Сегодня вечером всё перевернется», но руководитель шоу предпочитал придерживаться классической музыки кантри, и в конце концов выбрали «Голубую луну Кентукки». Возможно, из-за этого выбора Элвису был оказан весьма сдержанный прием, когда подошла его очередь (около 22.15), в той части концерта, которую спонсировала «Ройял Краун Кола»: публика, приверженная к ортодоксальному кантри, не оценила вольностей молодого бунтаря с непокорным чубом.

Ее сдержанность часто представляли как неприятие, уязвившее Элвиса. Правда, Джим Денни, который вел концерт, тоже не выказал энтузиазма, но он и не сбивал настрой певца, вопреки тому, что часто говорили и писали. И тем не менее Пресли испытал разочарование, так что даже потерял в суете свой чемодан со сценическими костюмами, что не помешало ему тем же вечером ненадолго появиться в передаче «Полуночная вечеринка» певца Эрнеста Табба – раз уж оказался в Нэшвилле.

Но карьера Элвиса быстро развивалась, ему было некогда тревожиться из-за случайных поворотов истории. Не прошло и недели после его неоднозначного выступления в «Grand Ole Opry», как он расширил свою аудиторию, выступив в одном заведении Атланты, а затем спешно помчался обратно в Мемфис, где его ждал новый ангажемент в «Орлином гнезде». Ему приходилось вертеться в сумасшедшем ритме: вечером 15 октября он вновь выступал в своей мемфисской штаб-квартире после рабочего дня, а среди ночи отправился вместе со Скотти и Биллом в Шревепорт, в пятистах километрах от Мемфиса.

Этот речной порт на Ред-Ривер, долгое время живший за счет лесной промышленности, поддерживал музыкальные традиции, восходившие к тому времени, когда бродячие лесорубы собирались в злачных кварталах города, чтобы спустить за один вечер деньги, заработанные тяжелым трудом за неделю. Тротуары, салуны и бордели Шревепорта привечали трубадуров конца XIX века – songsters,архетипом которых был негритянский бард Лид Белли. Вырубка смолистых сосновых лесов и Великая депрессия существенно изменили экономическое положение Шревепорта, выжившего благодаря открытию крупной базы американских ВВС в 1933 году. Два десятилетия спустя культурный подъем этого университетского города со 175 тысячами жителей объяснялся его положением на перекрестке между Глубоким Югом и Новым Югом, олицетворяемым близлежащим Техасом.

Первым музыкальным учреждением Шревепорта была радиостанция KWKH, которая начиная с 1948 года передавала субботними вечерами в прямом эфире музыку кантри, транслируемую по всему Югу через сеть Си-би-эс. «Louisiana Hayride» («Прогулка в Луизиану») с момента своего создания стала главным конкурентом «Grand Ole Opry» из Нэшвилла, которому открыто подражала. Эти концерты передавали из Городского концертного зала Шревепорта, вмешавшего около четырех тысяч зрителей. «Hayride» отличалась от «Opry» более бесшабашной издательской политикой, ее руководителю Горасу Логану достало ума охватить программой шоу и подростковую аудиторию, не утратив симпатий взрослого населения. Передача шла три часа каждую неделю – серьезный козырь для Логана, обладавшего достаточным пространством для маневра, чтобы удовлетворить запросы любой публики.

По мере увеличения популярности «Hayride» между этой передачей и «Grand Ole Opry» началось ожесточенное соперничество, последняя запрещала своим основным артистам выступать в Шревепорте. Эта мера устрашения лишь усилила притягательность луизианского шоу в глазах начинающих артистов, которые могли предложить ведущей программе KWKH нечто гораздо более современное. Эта станция заинтересовала Элвиса после выхода «Всё в порядке»: песня впервые прозвучала в вечерней передаче 16 октября после множества анонсов в эфире.

У Пресли, Мура и Блэка было на всё про всё пять минут в каждом из двух отделений передачи. Задник сцены был украшен девизом спонсора «Лаки Страйк»: «Будь весел, тебе повезет!». О том, чтобы снова провалиться, как две недели назад на «Opry», не могло быть и речи. Они решили втиснуть в это ограниченное время две стороны своей первой пластинки, исполнив их в ускоренном темпе. Элвис, которому не терпелось спеть, по-быстрому ответил на вопросы ведущего, чтобы не терять времени. У Скотти Мура спутались струны гитары посреди «Всё в порядке», но это было не важно: энергетика трио захватила зрителей, которые устроили ему восторженный прием, – небо и земля по сравнению с прохладной встречей на «Opry».

Организаторы «Louisiana Hayride», увидев в Элвисе первую ласточку помолодевшей школы кантри, не ошиблись с выходом на городскую общину южан, бурно развивающуюся в связи с миграцией из сельских районов. Несколько дней спустя «Мемфис Пресс-Сцимитар» с гордостью объявила, что Пресли и его музыканты подписали годовой контракт с организаторами передачи, что гарантировало им выступления по всем южным штатам. Этим хорошие новости не исчерпывались. Паппи Ковингтон, директор «Hayride», был главным организатором концертов кантри в треугольнике, образованном югом Арканзаса, севером Луизианы и востоком Техаса; пленившись пылким трио Элвиса, он быстро устроил им турне по региону под названием «Блу Мун Бойз», иногда в сопровождении Д. Дж. Фонтаны – штатного ударника «Hayride», который быстро стал «четвертым мушкетером».

Выступления в «Орлином гнезде», концерты в школах, гастроли, устраиваемые Ковингтоном, и еженедельные появления в «Louisiana Hayride» – у Элвиса уже не оставалось времени на работу в «Краун Электрик». Типлеры проявили понимание, регулярно предоставляя ему отгулы, однако от Шревепорта до Мемфиса было шесть часов пути, и первые недели настолько его вымотали, что 12 ноября он решил уйти с работы. Принять это решение оказалось легко, потому что его доходы от музыкальной деятельности быстро возросли, хотя говорить о достатке было пока еще рано. Много денег приходилось тратить на гостиницу и на бензин, за концерты платили нерегулярно, а гонорары, выплачиваемые «Hayride», были чисто символическими. Однако в совокупности все эти доходы существенно перекрывали его зарплату.

У Скотти (его жена оплачивала «шевроле», на котором группа колесила по району) сохранилось от этого времени тяжелое воспоминание: нескончаемые переезды, длящиеся часами, заштатные мотели или ночевки на сиденье машины, усталость, счета за химчистку, которые росли из-за нехватки приличного гардероба, непонимание со стороны деревенской публики, привыкшей к «музыке для села». Это был удел большинства начинающих групп, и хотя гастрольная жизнь нелегка, растущая популярность Элвиса позволила ему пройти через критический период всего за несколько месяцев.

В середине ноября «Биллборд» опубликовал хит-парад по опросам диск-жокеев, имя Элвиса Пресли занимало восьмое место в десятке самых перспективных артистов кантри. Через четыре месяца после выхода первого сингла это был подвиг, и тем более значительный, что сфера распространения пластинок «Сан» ограничивалась Югом. В то же время некоторые признанные звезды Нэшвилла начали эксплуатировать нарождающийся успех Элвиса. Например, Билл Монро, разрываясь между гордостью от того, что его взяли за образец, и чувством, что его предали (вполне понятным, если послушать кощунственное исполнение Пресли), в сентябре стал вновь исполнять «Голубую луну Кентукки»; Марти Роббинс, восходящая звезда в мире кантри, предложил собственное прочтение «Всё в порядке» на студии «Коламбия».

Ожидания Сэма Филлипса подтверждались, и он снова пригласил в студию певца и аккомпаниаторов. Некоторые записи, сделанные на этих сеансах, впоследствии исчезли (возможно, пленка была использована повторно из экономии), полный список песен, записанных на этой стадии, составить невозможно. Судя по дюжине разных версий песни «I’m Left, You’re Right, She’s Gone»), дело подвигалось так же трудно, как и раньше. Это было сочинение Стэна Кеслера, игравшего на ножной стил-гитаре и постоянно ошивавшегося возле «Сан» в надежде, что его заметят. Элвис, верный своим афроамериканским корням, исполнял его в стиле медленного блюза, что не нравилось Филлипсу.

Атмосфера импровизации, царившая на первых сеансах, во многом способствовала разгулу воображения и новаторского духа. Сэм Филлипс был в большей степени звукоинженером, чем продюсером, и обладал интуицией, во многом превосходящей его способность руководить артистами в студии. Он знал, чего хочет, не зная, как этого достичь. Со своей стороны, Элвис еще только искал свой творческий почерк. Из этого стечения неадекватностей родилась оригинальность пока невнятного стиля, находившегося в поисках, пока не произойдет «щелчок».

«Элвис никогда ничего не готовил заранее, когда приходил на запись, – вспоминает Марион Кейскер. – В отличие от других артистов, которых мы записывали потом, например Джонни Кэша, он никогда не репетировал перед приходом в студию». Не зная того, Сэм и Элвис изобретали технику работы, которая, когда ее осмыслили, нашла свое высшее воплощение в эру рока в нескончаемых экспериментах групп вроде «Битлз» или «Роллинг стоунз», когда их карьера только начиналась.

В последующие недели удалось-таки записать еще две песни, которые попали на третий сингл Элвиса, вышедший 8 января 1955 года, в день его двадцатилетия. В соответствии с уже проверенной техникой «You Are a Heartbreaker» («Сердцеедка») должна была понравиться любителям музыки кантри, а на другой стороне был блюз чистой воды – «Буги-блюз молочной коровы». Эту тему позаимствовал в фольклоре дельты Миссисипи и впервые записал Фредди Спруэлл в 1926 году; четыре года спустя к ней обратился слепой певец и гитарист Слипи Джон Эстес, и окончательно она вошла в историю жанра в 1934 году благодаря Кокомо Арнольду, живость которого оставляла мало сомнений по поводу того, как именно надлежит доить корову. По своему обыкновению Элвис значительно ускорил темп этой классической мелодии, подчеркнув едва прикрытый эротизм игривой темы, которая позабавила детей и шокировала отцов.

Возможно, именно этой заявкой на чувственность можно частично объяснить относительный коммерческий провал пластинки, которую приняли не так восторженно, как предыдущие; вероятнее же всего, формула успеха, изобретенная полгода тому назад с исполнением «Всё в порядке», начинала давать сбой. В то же время репутация Элвиса Пресли, укрепленная еженедельными выступлениями в «Louisiana Hayride», с каждым днем все больше зависела от его буйства на сцене, усиливавшегося по мере ангажементов. Всего через несколько недель гастрольный ритм ускорился, существенно улучшив условия жизни «Блу Мун Бойз», чем в первую очередь пользовался, естественно, Элвис.

Канун Рождества 1954 года особенно показателен в этом отношении: он заменил свою старую гитару великолепной «Мартин-1942», купленной за 175 долларов в магазине О. К. Хоука, самом большом музыкальном магазине Мемфиса. В личном плане перемены были еще значительнее: успех позволил Элвису переехать из квартирки на Алабама-авеню и поселить родителей и бабушку в доме 2414 по Ламар-авеню, в обычном кирпичном доме, однако удобном и относительно просторном. Пресли его снимали, но впервые со своего приезда в Мемфис шесть лет тому назад они могли жить в своем доме и пользоваться финансовой независимостью.

Они отпраздновали Рождество на новом месте с Дикси Локк (ее роман с Пресли-сыном все еще продолжался). Авторские отчисления от первых записей позволили Элвису оплатить переезд, провести телефон, а главное, побаловать мать, которой он подарил кухонный комбайн. Как видно, Пресли превращались в типичную американскую семью эры Эйзенхауэра, символизируя собой модель одноэтажной Америки, основанной на автомобиле и бытовой технике, которая скоро заразит всю планету вирусом потребления.

Для Глэдис это преуспеяние имело свою цену: отныне она вынуждена смиряться с частым отсутствием обожаемого сына, с которого не спускала глаз с самого его рождения и который не покидал родного крова до девятнадцати лет. Элвис же разрывался между возбуждением от своего стремительного взлета и страданиями матери, которой звонил по несколько раз в день, когда новая профессия заставляла его уезжать из Мемфиса. Гастроли устраивали все чаще, особенно после того, как Скотти Мур передал свою должность импресарио Бобу Нилу.

Нил вел передачи на WMPS каждый день с пяти утра (прайм-тайм для сельской местности), а потом в обед, и пользовался непререкаемым авторитетом у любителей музыки кантри. Как и многие другие диджеи той эпохи, когда основным средством массовой информации все еще было радио, Роберт Нил Хобгуд быстро понял, что может сделать ставку на свою популярность и заработать денег конферансом. На первых порах он воспользовался своими связями, чтобы стать посредником, а потом и организатором концертов, на следующем этапе была намечена карьера импресарио, и в этом ему помогла восходящая звезда – Элвис.

Они знали друг друга уже давно, Элвис с давних пор посещал концертные передачи, которые вел Нил, вместе с «Братьями Блэквуд». Нил презрел «Всё в порядке» после выхода пластинки, но изменил свое мнение, почуяв, куда дует ветер; более того, именно он настоял на том, чтобы Пресли пригласили в Овертон-парк, а потом устроил ему несколько ангажементов в школах в окрестностях Мемфиса. Так что казалось совершенно естественным обратиться к нему, когда карьера «Блу Мун Бойз» пошла в гору.

Договор скрепили контрактом, подписанным 19 декабря Элвисом и его родителями. За отчисления в 15 процентов от доходов певца Нил взял на себя обязанности, которые оказались не по плечу Скотти Муру. Это свидетельствует о том, как высоки были ставки: портфель заказов Пресли увеличивался изо дня в день. Заняв место под вывеской «Элвис Пресли Энтерпрайзиз» с офисом на Юнион-авеню, в самом центре Мемфиса, Боб Нил осознал, сколь велико дарование нового артиста, и старался сделать так, чтобы тот выступал как можно чаще и во все более широком радиусе.

После Мемфиса, Шревепорта и восточной части Техаса, где музыка Элвиса очень быстро встретила положительный отклик, его аудитория постепенно расширилась за счет Миссури, остального Техаса и даже Огайо. Группа впервые выбралась за границы Юга, приняв участие 26 февраля 1955 года в концерте в стиле вестерн в кинотеатре Кливленда, где показывали новый фильм Николаса Рея «Джонни Гитара». В тот вечер Элвис заработал 150 долларов – в три раза больше, чем он получал еще несколькими месяцами раньше при схожих обстоятельствах. Если добавить к этому резкое ускорение гастрольного ритма – в среднем двадцать концертов в месяц, – становится ясно, что успех обратился в ощутимую реальность, подкрепленную созданием первого фан-клуба.

И все же без неудач не обошлось. Самая значительная произошла в середине марта, когда Элвис впервые побывал в Нью-Йорке. Боб Нил, понимая, как важно телевидение, хотел, чтобы его артист принял участие в передаче «Ищем таланты», которую вел Артур Годфри на Си-би-эс. Элвису эта идея показалась заманчивой, и не только потому, что благодаря ей он смог бы посетить главный город страны. Он вспоминал о триумфе «Братьев Блэквуд» в той же передаче девять месяцев тому назад и знал, какую выгоду сможет извлечь из удачного выступления на любительском конкурсе с самым большим рейтингом в Америке.

Сотрудники Годфри год напролет выискивали более-менее опытных артистов, и хотя Элвису удалось проскочить через отборочный тур благодаря поддержке ведущего диджея Билла Рэндла, с которым он незадолго до того повстречался в Кливленде, Годфри не увидел ничего привлекательного в напомаженном певце, вихляющемся на сцене. После краткого прослушивания Элвиса отправили восвояси с обычной формулировкой: «Мы вам напишем». В виде утешения Боб Нил сообщил певцу, что контракт с продюсерами «Louisiana Hayride», донельзя довольными тем, что с его появлением городской концертный зал Шревепорта набит битком, продлен до весны 1956 года.

В то же время слабым местом Элвиса было отсутствие пластинок. Коммерческий провал третьего диска «Сан», который не передавали по радио из-за едва прикрытых намеков «Буги-блюза молочной коровы», должен был побудить Сэма Филлипса исправить свою ошибку, сразу же выпустив новый сингл. Несмотря на чрезвычайную загруженность, из-за которой он почти не бывал в своем городе, Элвис все-таки сумел посвятить один день записи в «Мемфис Рекординг Сервис», где-то в январе – феврале, а потом еще один, месяц спустя. Придерживаясь метода проб и ошибок, он попытал счастья с песней «У меня есть женщина» – новым хитом молодого слепого чернокожего по имени Рей Чарлз, а потом попал в точку благодаря очень чувственному прочтению «Baby Let’s Play House» («Малышка, давай поиграем в семью») – менее известного шедевра артиста ритм-энд-блюза Артура Гунтера, выступавшего на сцене в Нэшвилле. Для стороны «В» Филлипс предложил трио Элвиса обратиться за помощью к ударнику и снова попробовать записать песню «Я лев, ты права, она ушла», которая не далась им в конце 1954 года. Экспериментируя с темпом, квартет нашел свое звучание, и Филлипс наконец-то получил то, что ему нужно, хотя и сохранил при себе прежние записи.

Как и многие «инди», неожиданно познавшие успех, «Сан Рекордз» оказалась на грани разорения. Это положение не столь парадоксально, как кажется на первый взгляд: студии грамзаписи были обязаны платить за всё сразу и в полном объеме – процентные отчисления, плату за прессовку и печать, профсоюзные взносы, рекламные материалы, – а дистрибьюторы имели право оплачивать счета в течение девяноста дней. Если студия не имела достаточного «золотого запаса», как в случае «Сан», один-два злостных должника могли нарушить это хрупкое равновесие.

Филлипс должен был возместить ссуду в тысячу долларов своему брату Джаду, и ему пришлось ждать его благословения, прежде чем 25 апреля выпустить четвертый сингл Элвиса Пресли под маркой «Сан-215». К счастью для него, успех «Baby Let’s Play House» – пожалуй, самой совершенной записи Элвиса, сделанной до сих пор, – дал ему финансовую передышку. Пластинка сначала привлекла к себе внимание в главных агломерациях Юга, а затем поднялась на гораздо более высокую ступень, попав 16 июля в хит-парад «Биллборд» в стиле кантри-энд-вестерн. Впервые заполучив в свой актив национальный бестселлер, Пресли и Филлипс вышли на новый рубеж, хотя им и тогда было ясно как день, что крошечная фирма из Мемфиса не сможет повести своего певца к далеким вершинам.