Текст книги "Элвис Пресли: Реванш Юга"

Автор книги: Себастьян Даншен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Тем временем Элвис исчерпал свои положенные две с половиной минуты и с грехом пополам завел песню из репертуара «Инк Спотс», одного из своих любимых вокальных ансамблей. Заботясь о четкости дикции и почти классической утонченности гармонии, эти природные наследники чернокожих квартетов начала XX века сумели преодолеть расовый барьер уже в начале сороковых годов, почуяв любовь широкой американской публики к «экзотике» плантаций, но не отрекаясь при этом от специфики афроамериканского вокального искусства.

Манера Элвиса исполнять «Когда заболело сердце» («That’s When Heartaches Begin») выдавала его восхищение Биллом Кенни, солистом группы: он дотошно воспроизводил модуляции его голоса, то пламенные, то ленивые, без претензии на оригинальность. Однако и от этого у Марион Кейскер сохранилось благоприятное впечатление, она даже записала на бумажке координаты молодого человека с пометкой «Хороший исполнитель баллад. Приберечь». И когда Филлипс заглянул в тот день в студию, она дала ему послушать часть записи; не выказав бурного энтузиазма, хозяин «Сан Рекордз» охотно признал достоинства молодого певца, однако тем дело и ограничилось.

Тем временем Элвис ушел, забрав свою пластинку в 78 оборотов, на которую Марион аккуратно приклеила этикетку с его именем. Поскольку у его родителей не было проигрывателя, он отправился в «Блу Шоп» – магазинчик грампластинок, где он часами слушал старые пластинки в 78 оборотов, но никогда не покупал, и гордо попросил Чарли поставить его ацетатный диск, чтобы все могли послушать. Остаток дня он провел у бабушки одного школьного товарища и забыл там пластинку, где она и провалялась тридцать пять лет.

То, что Элвис не счел нужным забрать пластинку домой, показывает, что он не особенно ею дорожил. Прошло почти полгода, прежде чем он вернулся в «Мемфис Рекординг Сервис» в пятницу 4 января 1954 года. Марион тогда не было, его принял сам Филлипс. Элвис напомнил о своем посещении прошлым летом, Сэм со своей обычной учтивостью сказал, что помнит его, и они сделали новую запись. Пресли снова выказал склонность к балладам, выбрав новый хит эстрадной певицы Джони Джеймс – «Я никогда не встану на твоем пути», а еще «Без тебя все будет иначе», позаимствованную у ковбоя Джимми Уэйкпи, которого он видел и слышал в кино в десятках вестернов. Как ни странно, голос Элвиса звучал не так уверенно, как на первой пластинке, а его владение гитарой осталось таким же примитивным, так что Филлипс потерял к нему всякий интерес.

Новый диск (обнаруженный теперь уже в 1993 году) опроверг теорию, согласно которой Элвис пел только для родственников и друзей, пока не пришел успех. Хронологию событий того периода его жизни, о котором сохранилось мало документальных свидетельств, трудно воссоздать со всей точностью, но некоторые очевидцы, в том числе его тогдашняя подружка Дикси Локк, с которой он познакомился в церкви, указывают, что он не упускал ни одной возможности спеть перед публикой, хотя они и были редки. Однажды вечером Элвиса пригласили спеть в «Хай-Хэт Саппер Клубе» Мемфиса вместе с группой хиллбилли «Эдди Бонд’с Стомперс»; он ездил во Фрейзер, расположенный в нескольких километрах от Мемфиса, и участвовал в любительских конкурсах в «Док’с Роудхауз»; некоторые говорят о местных радиоконкурсах, на которые он записывался, если выдавалось свободное время после работы, другие утверждают, что однажды слышали его пение в студенческом городке Мемфиса: его задачей было привлекать доноров для сдачи крови.

Эти выступления, а также его частые походы на концерты госпела в зале Эллис, присутствие в редких клубах на Бил-стрит, куда допускалась белая публика, а также на записях передачи «Полуденный сбор» в помещении радио WMPS указывают на нарастающую потребность осуществить свое желание петь. Вскоре после своего второго появления в студии «Сан» Элвис даже чуть не вступил в религиозный квартет «Сонгфел-лоуз», в котором состоял племянник «Братьев Блэквуд»; один из певцов объявил о своем выходе из ансамбля, и Элвиса пригласили пройти прослушивание, однако не приняли, заявив, что он не достаточно хорошо поет. Уязвленный Элвис утешился, периодически подпевая Блэквудам во время религиозных собраний в зале Эллис или в других местах. Закрыв глаза, отдавшись музыке, вибрируя в ее ритме, как это часто делали в негритянских церквях, он доказывал, что репутация застенчивого мальчика, прочно приставшая к нему, рассыпается в прах, как только речь заходит о музыке.

В этот переломный момент в жизни Элвиса Пресли мечта и реальность столкнулись в его душе, но он решил поступить на вечерние курсы, чтобы получить диплом электрика и найти более достойную работу. Внешне он жил обычной жизнью юноши своего возраста, проводил вечера в компании ровесников, посещал рестораны для автомобилистов и дешевое кино в своем квартале, куда ходил несколько раз в неделю с подружкой, на которой намеревался жениться. Глэдис нравилась Дикси Локк, она охотно дала бы Элвису свое благословение, если бы не боялась потерять образцового сына, неизменно выдававшего ей каждую пятницу добрую часть своей зарплаты, компенсируя бездеятельность мало предприимчивого отца. «Он всегда вел себя учтиво, я никогда не видела, чтобы он пил, и я уверена, что он был хорошим мужем, – вспоминает Дикси о Верноне. – У меня сложилось такое впечатление, что он был сам по себе и жил вне группы, образованной Элвисом и миссис Пресли. Я знаю, это может показаться странным, но те настолько любили друг друга, что для него места уже не оставалось. Словно это Элвис был отцом, а мистер Пресли – мальчишкой».

Жизнь шла своим чередом, что не мешало Элвису часто говорить о своем желании петь своему кузену Джину и регулярно наведываться в «Мемфис Рекординг Сервис», где Марион Кейскер уже привыкла к его визитам и не забывала напомнить о существовании своего протеже Сэму Филлипсу, когда тот пытался изменить направление своей деятельности.

Не отказываясь от изысканий в мире афроамериканского ритм-энд-блюза, с осени 1953 года Филлипс решил расширить поле своей продюсерской деятельности за счет белых артистов. Об этом свидетельствуют по меньшей мере пять синглов под маркой «Сан», выпущенных за несколько месяцев до выхода первой пластинки Элвиса. Это были записи певцов старой школы хиллбилли – «Рипли Коттон Чопперс» и Говарда Сератта, а также представителей нового поколения кантри – «Старлайт Ранглерс» Дуга Пойндекстера и Эрла Патерсона, прозванного «поющим ковбоем из Мичигана». Возможно, лучше всех смешение жанров, к которому стремился Филлипс, удавалось Сидни «Хардроку» Гантеру, в музыке которого сливались джаз, блюз и буги-вуги, однако его вокальная техника была ближе к традициям кантри, ему было далеко до «белого блюзмена», которого мечтал откопать глава «Сан Рекордз». Сэм прекрасно сознавал, насколько искусственно слияние, предлагаемое Гантером, и видел в нем простого имитатора певцов ритм-энд-блюза. Он надеялся на совсем другую революцию, однако утопия плохо уживалась с экономическими требованиями его крошечной фирмы, и он продолжал свою продюсерскую деятельность, не задавая лишних вопросов.

В июне 1954 года ему попался диск с незатейливой песенкой под названием «Без тебя». Песенка хорошая, голос привлекательный, но, несмотря на все усилия, Сэм так и не смог выйти на автора пластинки. Он уже решил обратиться к другому исполнителю, и тут Марион Кейскер предложила ему попробовать молодого любителя баллад, о котором она так часто ему говорила. Филлипсу нечего было терять, и он согласился. Марион позвонила по телефону и едва успела повесить трубку, как Элвис уже стоял перед ней. Конечно, в этом есть доля преувеличения, но эта история передает нетерпение человека, явно дожидавшегося подобного случая несколько месяцев. «Помню одно: я бросил трубку и помчался в студию мистера Филлипса», – подтвердит впоследствии Элвис.

Прослушивание состоялось в субботу 26 июня 1954 года. Исполнение Элвисом «Без тебя» было не идеальным, но Филлипс разглядел в нем некую свежесть и не стал прогонять из студии, решив получше разобраться в его потенциале. Импровизированный сеанс звукозаписи продолжался несколько часов, Элвис пел подряд гимны, которые слышал на церковных собраниях, новые популярные шлягеры, образцы музыки кантри, отдавая явное предпочтение сентиментальному репертуару Дина Мартина, сумасшедшим поклонником которого он являлся. Когда Филлипс наконец отпустил его домой в конце дня, пообещав вскоре с ним связаться, Элвис ушел, полный надежд на будущее. Сэм был не так восторженно настроен, не слишком представляя, куда приткнуть начинающего артиста, оригинальность которого только-только начинала пробиваться. «Надо понимать, что тогда были сложные времена для такого маленького предприятия, как мое, – оправдывается он. – У меня было чувство, что со временем и с терпением я, возможно, чего-то добьюсь, но при всех сложностях, с которыми я столкнулся из-за „Сан Рекордз“, мне тогда было не до Элвиса».

Все решилось на следующей неделе. Для Элвиса она началась в трагическом ключе: он был потрясен кончиной двух членов группы «Братья Блэквуд». Певцы погибли 30 июня в авиакатастрофе, всего через две недели после триумфа их квартета на телевизионном конкурсе с самой большой аудиторией в Америке – «Артур Годфри ищет таланты». Эта новость ошеломила всю общину северных кварталов Мемфиса. В пятницу 2 июля в зале Эллис, где часто выступала эта группа, в память о погибших состоялся концерт, на котором присутствовало пять тысяч человек – по большей части белых, но также и многочисленных чернокожих, которых поместили на отдельной трибуне: в этом мире даже смерть отмечают двумя цветами.

В девятнадцать лет всякое соприкосновение со смертью неизбежно принимает романтический оттенок. Элвис не стал исключением из правила. После траурной церемонии он ушел в городской парк вместе с Дикси и провел там с ней полночи, сидя на скамейке и переживая утрату.

Следующий день тоже был насыщен событиями, но другого рода. После прослушивания Сэм Филлипс нашел время поговорить об Элвисе со Скотти Муром. Двадцатидвухлетний гитарист разрывался между химчисткой своего брата и музыкальным ансамблем в стиле кантри под руководством Дуга Пойндекстера, который во многом держался на нем. Мур вовсе не собирался всю жизнь чистить одежду и шляпы и намеревался добиться успеха благодаря своему таланту. Посещая студию Сэма Филлипса, он сумел уговорить его записать «Старлайт Ранглерс» Пойндекстера. Их единственный сингл под маркой «Сан» разошелся едва ли в трехстах экземплярах и не произвел фурора, однако Филлипс отметил для себя, как виртуозно владеет инструментом Мур.

Они несколько раз встречались за эту неделю у мисс Тейлор – в кафе по соседству с «Мемфис Рекординг Сервис». Каждый раз Скотти наводил разговор на того певца, о котором говорил ему Сэм, видя в этом способ утвердиться на фирме «Сан». Раздобыв координаты Элвиса, он тут же связался с ним в субботу 3 июля и назначил встречу у себя дома на завтра – День независимости. Обычно Элвис проводил праздники с семьей, но тот факт, что с ним говорили от хозяина «Сан Рекордз», отмел все сомнения.

На первую встречу Мур пригласил Билла Блэка – соседа, игравшего на контрабасе в «Старлайт Ранглерс». Оба музыканта не смогли скрыть удивления, когда Элвис позвонил в дверь и они увидели перед собой длинноволосого подростка в эксцентричном костюме, держащегося натянуто и неловко. «У него был розовый костюм, белые туфли и огромный чуб. Я думал, что моя жена сбежит через заднюю дверь», – вспоминал потом Скотти. Элвис явился с гитарой, и молодые люди сели репетировать втроем, Элвис напевал свои любимые песни. Скотти не удивился, услышав среди них недавние хиты Хэнка Сноу и Эдди Арнольда, двух звезд из мира кантри; зато его удивило, когда Элвис запел «Я прошу прощения», один из самых первых довоенных хитов Бинга Кросби. В 1951 году пластинка с записью этой песни в исполнении чернокожего певца Билли Экстайна разошлась миллионным тиражом. «Меня особенно поразило, какое невероятное количество песен он знает», – вспоминал Мур.

После нескольких минут размышления он предложил сосредоточиться на хите в стиле кантри Леона Пейна – «Я люблю тебя, потому что» («I Love You Bekause»). Элвис вернулся домой, Скотти позвонил Сэму Филлипсу, чтобы отчитаться перед ним о репетиции, и тот предложил ему встретиться в студии ближе к вечеру и поработать. Мур далеко не был убежден в достоинствах Элвиса, который показался ему слишком наивным и неопытным, но главное было не оборвать связи с Филлипсом. Со своей стороны, Сэм привык давать артистам освоиться в студии. «Для начала быстро прогоняли несколько отрывков, как на тренировке бейсбольной команды, – рассказывает он. – Выходят на поле, разогреваются, бросают мяч перед началом матча. В студии всегда царила очень непринужденная обстановка, что не мешало нам серьезно работать. Я всегда считал, что терпение – главное качество, чтобы раскрыть талант артиста и наилучшим способом использовать его творческое чутье».

Элвис ничем не отличался от певцов ритм-энд-блюза, которые побывали в студии «Сан» до него, и Филлипс в большей степени собирался руководить репетицией, чем записью, приняв, впрочем, меры, чтобы запись была, если вдруг выйдет что-то интересное. После нескольких бесплодных попыток с классикой американской поп-музыки «Огни гавани» Элвис и два аккомпаниатора попытали счастья с «Я люблю тебя, потому что». Одна версия следовала за другой – безрезультатно. В студии воцарилось чувство разочарования, и Филлипс предложил сделать перерыв, а потом продолжить.

В Мемфисе тогда стояла страшная жара, в студии без кондиционера было нечем дышать. Глотнув пару раз кока-колы, Элвис взял гитару и запел. Впоследствии Скотти рассказывал об этом так: «Мы даже не поняли, что происходит. Элвис начал петь, дурачась, Билл взял контрабас и заиграл так, как еще никогда не играл на моей памяти, а я присоединился к ним». Четвертый участник того вечера 5 июля, Сэм Филлипс, бросился к ним и спросил, что они делают. Все остановились, и Элвис объяснил виновато, что просто хотел разрядить атмосферу, передразнивая певца блюза по имени Артур Крудап, запись которого попалась ему в Тьюпело. Ко всеобщему удивлению, Филлипс попросил их начать все сначала и включил магнитофон. Записали несколько версий «That’s All Right» («Всё в порядке») – около десятка, пока, наконец, продюсер не получил то, что ему было нужно.

Филлипс никогда не отрицал роли случая в тот памятный вечер: «Я не ожидал, что Элвис знает песни Крудапа. Вы вспомните, он же пришел ко мне как специалист по балладам, и ни в одной из его предыдущих записей не было этого качества, этой энергии в чистом виде, которую я всегда выискивал у своих артистов ритм-энд-блюза. Обнаружить, что Элвис способен петь блюз с такой непосредственностью – это было чудом».

Чудо произошло, но его оказалось не так легко повторить. Филлипс сознавал, что у него есть удачная запись, но ему не хватало второй песни – для оборотной стороны пластинки, на которой он хотел выпустить «Всё в порядке». Когда воодушевление улеглось, все последующие попытки окончились провалом: атмосферу воссоздать не удалось, и все разошлись, назначив новую встречу на завтра. Через сутки они снова продолжили поиски вслепую, но волшебство испарилось.

Этими бурными сеансами завершается пролог карьеры и легенды Элвиса Пресли, невероятного блюзмена, движущей силы южной культуры с нарастающей притягательной силой.

Сэм Филлипс нутром чувствовал, что песня Пресли достаточно нова, чтобы наделать шуму, но как узнать, примет ли ее публика? Жизнь на Юге была основана на сосуществовании общин, но удачно ли выбран момент, чтобы проповедовать такое наложение культур? 17 мая того же года Верховный суд вынес приговор, который вновь поставил вопрос о сегрегации в школьной среде; дело Брауна против Департамента образования широко обсуждалось в газетах на Юге, возможно, это не самый удачный момент, чтобы начать раскручивать артиста, который поет блюз на музыкальной основе кантри и ставит энергетику негритянской музыки на службу смешанному репертуару. Реакция Скотти Мура на прослушивание «Всё в порядке» вечером 5 июля говорит о том, насколько рискованной была эта запись: «Люди нас линчуют, когда это услышат».

Вернон и Глэдис и не думали линчевать своего сына, а испытали чувство гордости, когда он вернулся со своей пластинкой. Поскольку проигрывателя в доме не было, его одолжили у соседей – Фрухтеров. Сэм Филлипс же несколько дней разрабатывал стратегию. Прежде чем пригласить троицу обратно в студию для записи второй песни, он предусмотрительно сделал два диска для Дьюи Филлипса – друга, соратника и однофамильца, который без лишних вопросов поставил «Всё в порядке» в своей радиопередаче в четверг.

Реакция аудитории последовала незамедлительно. В отличие от прежних поколений, не желавших пересматривать доктрину «разделенные и равные», на которой зиждется южный апартеид со времен Реконструкции Юга, молодые слушатели эксцентричного ведущего, ниспровергателя основ, мало заботились о происхождении музыки, которая им нравилась. Судя по лавине телефонных звонков, «Всё в порядке» сразу полюбилась людям, которые слушали в тот вечер радио. «Странное дело, это был сельский блюз, – напишет годы спустя, оглядываясь назад, Роберт Палмер из журнала „Роллинг стоун“. – Очень похоже на одну из первых записей Мадди (Уотерса), странное сочетание электрогитары, блюзового вокала и ошеломляющего контрабаса».

Если Дьюи особенно нравилась какая-нибудь запись, он ставил ее раз за разом. Так было и теперь. Кроме того, он объявил по радио, что пригласит Элвиса в студию. Пресли в тот вечер пошел в кино, перенервничав оттого, что его песню будут передавать по радио. Ему не удалось досмотреть фильм до конца, потому что родители пришли сообщить ему, что его ждут в отеле «Чиска», откуда каждый вечер вещает Филлипс. Рассказывает Глэдис Пресли: «Он сказал мне: „Миссис Пресли, бегите скорее за вашим сыном-хлопкоробом и скажите ему, чтобы он мчался ко мне на радио. Я только что поставил его пластинку, и с тех пор эти дурацкие телефоны звонят не переставая“».

Это первое интервью вошло в историю. Элвис, до крайности смущенный, с трудом выдавливал из себя слова. Поставив какую-нибудь пластинку, Дьюи старался растормошить его, расспрашивая, откуда он родом, где учился («Я попросил его назвать мне свою школу, чтобы люди, которые подумали, слушая пластинку, будто он негр, поняли бы, что он белый»), кем работает, какую музыку любит. На эти вопросы Элвис отвечал без запинки, опасаясь того момента, когда ему придется выступать в прямом эфире. Песня еще не отзвучала, а ведущий уже благодарил его за то, что он пришел. «Он сразу спросил меня: „А вы разве не будете брать у меня интервью?“ Когда я ответил, что уже готово: микрофон был включен во все время нашего разговора, он чуть не упал в обморок», – вспоминает Дьюи.

Шутки шутками, но один из вопросов, заданных Филлипсом, создает четкое представление о цели этого первого интервью: заставив Элвиса сказать, что он учился в Хьюмзе, то есть в школе только для белых, ведущий подчеркнул особенность этого певца блюза, деревенское происхождение которого теперь было известно всем. Вместо того чтобы смутить тинейджеров, слушавших передачу, это откровение их распалило: телефон не умолкал до самого конца эфира: 47 звонков и 14 телеграмм – рекорд.

С одной стороны, Сэма Филлипса успокоила такая реакция, с другой стороны, его беспокоило, что у него нет ничего для оборотной стороны пластинки, которую он хотел выпустить как можно скорее. Расхождения в воспоминаниях не позволяют точно установить день, когда была записана вторая песня Элвиса, однако не вызывает сомнений, что это произошло на той же неделе. Вернувшись в студию «Сан», Элвис, Скотти и Билл предприняли несколько неудачных попыток с репертуаром, о котором история умалчивает. И вдруг на них снова снизошла благодать, когда Билл Блэк в перерыве заиграл неистовую версию «Blue Moon of Kentucky» («Голубая луна Кентукки»).

Конечно же Элвис знал этот гимн, написанный в 1946 году Биллом Монро, стиль которого представлял собой смешение всех южных традиций – от блюза до вальса. Но вместо того чтобы уважительно и педантично воспроизвести эту ностальгическую оду уходящему в прошлое Югу, он заиграл нечто исступленное, почти кощунственное. Разрыв с оригиналом был настолько велик, что впоследствии Элвис счел своим долгом извиниться перед Монро за то, что извратил его произведение, лишив изначальной невинности.

И в этот раз откровение было случайным, подтвердив роль случая в карьере Элвиса. Но Сэм Филлипс тогда не задумывался о причудах судьбы: у него наконец-то были две вожделенные песни. Не дожидаясь выхода пластинки, он разослал ацетатные диски самым популярным радиоведущим Мемфиса, и их реакция, крайне несхожая, не заставила себя ждать. На радио WREC, где когда-то начинал Филлипс, Фред Кук выбросил пластинку в мусор, послушав меньше минуты; зато «Сонный глаз» Джон Лепли поставил «Голубую луну Кентукки» в исполнении Элвиса на WHHM – ведущем радио местной сельской общины. Сам он вовсе не «зафанател» от этого молодого певца, выдающего себя за негра, однако не мог разочаровать самых юных слушателей, которые требовали поставить эту пластинку накануне ее официального выхода.

Прессовка пластинки состоялась 19 июля в Мемфисе, в присутствии Элвиса, который не смог сдержать слез, увидев первые экземпляры сингла «Сан-209» со своим именем, выведенным буквами ржавого цвета на ярко-желтой этикетке. Теперь события начнут развиваться очень быстро благодаря неизменной поддержке Дьюи Филлипса.

В Мемфисе, где он царил почти безраздельно на бурно развивающемся молодежном рынке, его передача была эталоном.

Положительная реакция слушателей, дополненная людской молвой в городе, сохранившем ярко выраженные провинциальные традиции, не укрылась от внимания основных конкурентов. Боб Нил с WMPS начал вставлять в свои передачи «Всё в порядке», хотя в первое время отмел ее в сторону. Негритянские радиостанции KWEM из Западного Мемфиса и WDIA благосклонно приняли молодого представителя новой школы ритм-энд-блюза, даже когда выяснилось, что он белый.

«Самое удивительное, – отмечала Марион Кейскер несколько дней спустя, – что пластинка в равной степени заинтересовала и любителей эстрады, и поклонников фолк-музыки, и негров». Афроамериканская община в самом деле считала его за своего; Рубен Черри, владелец магазина «Дом Блюза» на Бил-стрит, первым закупил сингл Элвиса, когда тот вышел в продажу, а Театр Палас, храм негритянской музыки в Мемфисе, неоднократно приглашал его на любительские концерты, если верить легенде. «У нас говорят, что тот, кто проявит себя на Бил-стрит, добьется успеха повсюду. А Элвис Пресли проявил себя на Бил-стрит», – заявил профессор Нэт Д. Уильямс.

В конце месяца Сэм Филлипс с гордостью объявил прессе, что пластинка разошлась тиражом более шести тысяч экземпляров и ее успех только растет, судя по присутствию «Всё в порядке» в хит-парадах Мемфиса на протяжении всего лета. Эта первая победа стала плодом беспрецедентного упорства человека, решившего вложить всю свою энергию в артиста, в которого с каждым днем верил все больше и больше. В этот решающий период его студия резко сбавила обороты, «Сан» перестала выпускать новинки, тогда как с начала года их было две-три в месяц: Сэм с головой ушел в единственное предприятие.

Препятствия возникли сразу: на Глубоком Юге малейшая попытка расовой интеграции воспринималась общественностью как «казус белли» (повод к войне), в то время как негры начали поднимать голову, отстаивая свои гражданские права. «Вы представить себе не можете, как меня распекали мои друзья диск-жокеи: одни находили Элвиса деревенщиной, другие – „косящим“ под негра», – рассказывает Сэм.

Другой головной болью для независимой студии типа «Сан Рекордз» было отсутствие дистрибьюторской сети, достойной так называться. В отличие от крупных фирм грамзаписи, располагавших собственным арсеналом, «инди» находились в зависимости от оптовиков, рассеянных по всей стране. У Сэма Филлипса было много связей на Юге, что позволило ему худо-бедно распродавать сингл в Нэшвилле и в Новом Орлеане, где «Всё в порядке» на короткое время затесалась в списки осенних бестселлеров. Один из братьев Сэма объезжал радиостанции по всему штату Миссисипи и Алабама с коробками пластинок в багажнике машины, а в Техасе один диск-жокей из Сан-Антонио первым поставил эту песню в своих передачах.

После радио важнее всего были местные газеты, а также специализированная пресса. В августе заметка в «Биллборд» (ведущем американском журнале о музыкальной индустрии) сообщала об открытии «Сан» «Элвиса Пресли, девятнадцатилетнего певца только что со школьной скамьи». В журнале говорилось, что молодой артист заключил с фирмой грамзаписи двухлетний контракт. Филлипс в самом деле хотел упорядочить положение Элвиса, добившись одобрения его родителей, – оно было необходимо, поскольку по закону он еще не являлся совершеннолетним.

С тех пор как он выступил на радио WHBQ, никто в окружении певца уже не сомневался в его будущем. 12 июля, за неделю до выхода пластинки, со Скотти Муром даже заключили договор. Согласно этому довольно сумбурному документу гитарист отныне становился кем-то вроде импресарио Элвиса. Он будет получать десять процентов от доходов Элвиса, устраивая его концерты и заключая для него контракты; изначально трио договорилось делить гонорары следующим образом: половина для Элвиса и по четверти для Билла и Скотти. Только Глэдис Пресли предчувствовала, что ждет ее сына. Она испытывала болезненную тревогу, видя, что он отдаляется от нее, и просила Скотти: «Позаботьтесь о моем мальчике».

В статье в «Биллборд» также особо подчеркивалось присутствие Элвиса на концерте музыки кантри, устроенном в Овертон-парке в конце июля, звездой которого был певец хиллбилли Слим Уитмен. Приглашение прислал конферансье Боб Нил, составлявший программу концерта: он предложил Пресли выступить «на разогреве» со своими двумя аккомпаниаторами. Официальное начало карьеры чуть было не провалилось, ибо могущественный профсоюз музыкантов собирался наложить вето под тем предлогом, что Элвис в нем не состоит. Но проблему уладили, и певец поднялся на сцену, пряча страх под маской уверенности: «Я жутко мандражировал. Я еще никогда не выступал перед таким количеством народа. Я запел песню со своей первой пластинки, и все завопили – не знаю, почему. Когда я спустился, мой импресарио мне объяснил, что люди вопили, потому что я дергался во все стороны».

Это нельзя считать боевым крещением трио, потому что Скотти Мур уже приглашал Элвиса исполнить обе песни с пластинки на еженедельном выступлении «Старлайт Ранглерс» в клубе «Бон Эйр» – пристанище «красношеих» на окраине Мемфиса. Публика состояла из сорокалетних рабочих, считавших Хэнка Уильямса воплощением современности, и это было не самое лучшее место для подростковой жестикуляции Элвиса, так что фурора он не произвел. «Люди не реагировали. Спрашивали друг у друга, что это за марсианин», – вспоминает Скотти Мур. Прохладный прием не помешал Элвису возобновлять попытки на протяжении всего лета – в «Бон Эйр» и в «Бель Эйр», другом пристанище «Ранглерс». Эти выступления помогали ему привыкнуть к сцене, а кроме того, мистер и миссис Типлер, на которых он работал, пришли как-то вечером на него посмотреть.

В рабочее время Элвис по-прежнему разъезжал на своем грузовичке по улицам Мемфиса, а в нерабочее вел совсем другую жизнь. Вечерние курсы окончательно отошли в тень, когда впереди забрезжили мечты о славе и обозначилась перспектива артистической карьеры.

Помимо выступления со «Старлайт Ранглерс», Скотти Мур разыскивал другие ангажементы. На его взгляд, как и по мнению Сэма Филлипса, не следовало упускать ни одной возможности. Мемфис сохранил воспоминание о бродячих шарлатанах, устраивавших целые представления, чтобы привлечь покупателей и всучить им чудесные эликсиры. Традиция таких уличных концертов сохранилась до середины XX века, и когда в Мемфисе 9 сентября открылся торговый центр «Ламар-Эйруэйз», Элвиса пригласили среди прочих выступить на открытии. Облачившись в брюки от смокинга со светлыми лампасами, в черный пиджак, розовую рубашку и двухцветные штиблеты, бывшие в моде на Бил-стрит, он поднялся в кузов грузовика, изображавший сцену, и запел. Успех превзошел все ожидания заказчиков: откуда ни возьмись перед грузовиком образовалась толпа подростков, привлеченных растущей славой исполнителя «Всё в порядке».

И все же излюбленным местом его первых робких сценических поползновений было «Орлиное гнездо» – клуб, где собирались пилоты рейсовых самолетов из близлежащего аэропорта. Несколько человек видели его выступления там уже в 1953 году, что вполне вероятно; но начиная с августа 1954-го «Орлиное гнездо» стало его штаб-квартирой благодаря поддержке диджея Джона Лепли. Клуб открывался с наступлением вечера, и публика танцевала до часу ночи под клубный оркестр под управлением Тайни Диксона. В перерывах его сменяли Элвис со Скотти Муром и Биллом Блэком. Часто три музыканта возвращались в город после концерта и заканчивали вечер с подружками в «Эрлс Хот Бисквитс» – ресторане традиционной южной кухни. Один из его официантов, Вилли Херентон, в 1991 году станет первым чернокожим мэром Мемфиса.

Выступления в «Орлином гнезде» будут продолжаться до конца года – сначала по средам, потом в последнюю пятницу каждого месяца. Обстановка была непринужденной, но публика – не слишком юной, о чем свидетельствует лозунг «Надевайте галстук, только если ваша жена на этом настаивает», так что Элвису приходилось лезть из кожи вон, чтобы привлечь симпатии публики.

Плюсом было то, что он стал держаться увереннее. Для начала обогатил свой репертуар: двух песен с одной-единственной пластинки было уже недостаточно, чтобы выступать. Свидетели этого периода сообщают также ценные сведения об эволюции его поведения на публике: Элвис научился с поразительной легкостью отвечать ожиданиям аудитории. Между хорошо воспитанным молодым человеком с набриолиненным коком, страшно застенчивым, о котором писала «Мемфис Пресс-Сцимитар» в конце июля, и нарождающимся шоуменом того же периода – потрясающий контраст.

Памятуя о заразительной истерии на церковных службах, на которых он присутствовал несколько месяцев тому назад в баптистской церкви преподобного Брюстера, испытав сильное влияние зажигательных шоу, устраиваемых королями ритм-энд-блюза на Бил-стрит, Элвис порвал со статичным поведением певцов кантри. Его глаза закрывались, по лицу пробегала тень, ноги начинали бешено дрожать, бедра колыхались; он показывал языком тела, что переживает свои песни, а не рассказывает их с отстраненностью, приличествующей в порядочном американском обществе, где чрезмерное проявление чувств воспринималось как дурной вкус.