Текст книги "Элвис Пресли: Реванш Юга"

Автор книги: Себастьян Даншен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Праздность отравляла жизнь Элвиса, который старался всеми способами свернуть с наезженной колеи. Если его не уводили со сцены побледневшим, с приступом повторяющегося гриппа (пристойная маскировка для его пошатнувшегося здоровья), он экспериментировал. В августе, на Летнем фестивале Элвиса в «Лас-Вегас Хилтон», он резко изменил свою привычную программу уже в вечер премьеры, на которой, как обычно, присутствовали звезды, в том числе актер Телли Савалас, бывший на гребне славы, с тех пор как его плешь замелькала в сериале «Инспектор Коджак» на телеканале Си-би-эс. Забыв о помпезном вступлении «Так говорил Заратустра», Элвис вновь обратился к блюзу, перемежая его заимствованиями у Оливии Ньютон-Джон, новой любимицы публики на заре эры диско. Это плавание к неведомым музыкальным берегам не пришлось по вкусу завсегдатаям Вегаса, и уже со второго вечера шоу вошло в свое обычное русло.

В следующие две недели публику ожидали новые сюрпризы, в частности странный урок истории искусства, на котором Элвис сравнил себя с Микеланджело и объяснил причины, побудившие его выкрасить в черный цвет одну из барочных статуй, украшавших концертный зал. Пресса начала делать намеки на его пристрастие к галлюциногенам, он попытался отмести это обвинение в долгих обращениях к зрителям. Теперь его выступления были насыщены нескончаемыми и бессвязными монологами на разные темы. Самое примечательное из этих лирических отступлений он посвятил своим отношениям с Присциллой, которая в вечер последнего концерта сидела перед сценой вместе с Лайзой Марией: Элвис почти десять минут разглагольствовал тягучим голосом о нерушимой дружбе, связывающей его с матерью его дочери, а потом заговорил о Майке Стоуне, спутнике Присциллы, расхвалив его как настоящего жеребца.

Зал был ошеломлен точно так же, как за несколько дней до того публика была повергнута в удивление, когда он прервал концерт и начал демонстрировать приемы карате вместе с Рыжим Уэстом. Гордясь восьмым даном, который ему только что присудили, Элвис уже некоторое время подумывал о том, чтобы снять полнометражную картину в духе фильмов с Брюсом Ли, который как раз недавно умер, блеснув в «Кулаке ярости» и «Возвращении дракона». Боевые искусства, которыми занимались на экране «полицейский-каратист» Чак Норрис и Дэвид Кэррадайн в телесериале «Кунг-фу» на Эн-би-си, приносили большой доход, но полковник отказался благословить этот проект, зная, что тот обречен на провал. Элвис заупрямился и обратился к режиссеру Джерри Шиллингу, доверив ему свой фильм «Новые гладиаторы». Было отснято несколько сцен, но фильм наскучил Элвису после того, как он вложил в него почти 100 тысяч долларов, и съемки остановились так же внезапно, как и начались.

Том Паркер теперь с подозрением относился ко всему, что могло отвлечь внимание Элвиса от его основного дела. Умерив его каратистский пыл, он пытался убедить Элвиса не ругаться и не материться на сцене, но безуспешно. Совершенно утратив связь с реальностью, Элвис жил в своем собственном мире, постепенно переставая понимать, что делает. Его четвертые гастроли в 1974 году были отмечены несколькими неприятными эпизодами. В Мэриленде он не стоял на ногах, выполз на четвереньках из лимузина и выступал словно в полусне; в Детройте он ушел со сцены через полчаса, и концерт пришлось отменить; в Абилене, штат Техас, его отцу пришлось спешно вызвать доктора Ника: Элвис, с распухшим от лекарств лицом, цеплялся за опору микрофона, чтобы не упасть на глазах у поклонников.

Фирма грамзаписи не делала ровным счетом ничего, чтобы подправить имидж артиста, которого теперь охотно представляла реликтом прошлого. В середине десятилетия, когда Америка ностальгировала по пятидесятым, следя за телесериалом «Счастливые дни», и вспоминала старые добрые времена, массово отправляясь в кинозалы на «Американские граффити», Ар-си-эй радостно оседлала волну ретро, выпуская одно повторное издание за другим.

Только сборник «Элвис: запись концерта в Мемфисе» поддержал марку, преодолев рубеж в полмиллиона распроданных экземпляров. Том Паркер воспользовался весенними гастролями по южным штатам, чтобы устроить великое возвращение Короля в свои владения, запланировав четыре концерта в Колизее Среднего Юга. В продажу было выпущено 50 тысяч билетов, но спрос превысил предложение, и полковник добавил пятое шоу, которое решил записать на пленку. Пластинка с концерта позволит Элвису выполнить свои обязательства по контракту перед Ар-си-эй, ведь в студии он уже не появлялся, хотя качество его концертов было уже весьма сомнительным. И все же, воодушевленный поддержкой зрителей, Элвис прекрасно исполнил гимн «Велико искусство Твое», получив в конце сезона свою третью и последнюю премию «Грэмми» за всю карьеру.

Несмотря на этот успех, пластинки расходились плохо, каково бы ни было их содержание. Тогда полковник решил выпустить на прилавки странный сборник «Веселье с Элвисом Пресли на сцене» под маркой, специально созданной для этого случая. Эта компиляция из дурных каламбуров и бессодержательных монологов, надерганных из разных концертов, встретила единодушное осуждение, однако удалось продать больше ста тысяч экземпляров. Покупателями стали фанаты Короля из последней фаланги: всего через шесть лет после искупления песнями «Когда я мечтаю», «В гетто» и «Подозрительные умы» Элвис снова впал в прострацию, как в конце своей голливудской карьеры.

Между гастролями и сеансами лечебного сна, рекомендованными врачами, Пресли убивал скуку в Мемфисе, где почти каждую ночь ходил в свой любимый кинотеатр, если только не выдумывал более неожиданных развлечений, например заявившись однажды в городской роддом, к ошеломлению молодых мамаш. Его отец расстался с Ди Стэнли и сошелся с медсестрой, с которой познакомился в Денвере, а Элвис напропалую изменял Линде Томпсон, на что та закрывала глаза. Он пытался найти новую аудиторию, показывая приемы карате, разбивая доску ребром ладони или рассказывая о своем визите в Белый дом. В глазах этого взрослого человека, заплутавшего в воспоминаниях детства, сексуальные отношения отошли на второй план: со своими партнершами он пытался искусственно воспроизвести материнские ласки.

Кандидатки подвергались систематической проверке Джоном О’Грейди, но романы редко длились долго: нужно было обладать закаленным характером Линды, чтобы терпеть капризы Короля, становившегося злобным из-за амфетаминов, и ангельской невозмутимостью, когда Пресли забывался во сне и не контролировал свой мочевой пузырь. Шейла Райан была той редкой девушкой, что вытерпела такое положение несколько месяцев. Она познакомилась с Элвисом в одно из его пребываний в «Лас-Вегас Хилтон», и в их первую ночь он сразу заснул. Впоследствии он попытался вылепить из нее свой идеал, как всегда поступал с дебютантками, а потом завел с ней отношения, напоминавшие нечто среднее между подростковым флиртом и связью между матерью и сыном.

Однажды вечером в Лас-Вегасе Элвис пустился в очередное нескончаемое лирическое отступление и представил Шейлу зрителям. Официальное объявление об их связи широко обсуждали в прессе, на мгновение показалось, что его отношения с Линдой отошли в прошлое, но ничуть не бывало. В это самое время бывшая Мисс Теннесси следила за ремонтом в Грейсленде: хозяин дома подобрал ярко-красную мебель для гостиной и столовой, обстановку в гавайском стиле для «комнаты джунглей», а после замены паласов на ворсистые ковры дом превратился в царство сапрофитов.

Шли месяцы, страсть Элвиса к Шейле еще периодически вспыхивала, пока девушка не исчезла окончательно летом 1975 года, познакомившись с актером Джеймсом Кааном (одним из сыновей Марлона Брандо в «Крестном отце»), за которого вскоре вышла замуж. Окружение Элвиса всячески старалось скрыть от него эту новость, но певец, похоже, уже достиг такой стадии, когда не вполне понимал, что с ним происходит.

1975 год начался с дурного предзнаменования – переноса зимних выступлений в Лас-Вегасе. Сидя в темноте в своей спальне в Грейсленде, Элвис пытался забыть о приближающемся сорокалетии – рубеже, о котором пресса вслед за еженедельником «Пипл» хором ему напоминала. Несколько дней спустя он заболел воспалением легких. По счастью, рядом была Линда, не отходившая от него все две недели, которые он провел в апартаментах, специально обустроенных для него на 15-м этаже Баптистской мемориальной больницы. Доктор Ник хотел провести еще один курс дезинтоксикации, на сей раз на основе метадона, после того как биопсия показала расстройство печени.

Пребывая в депрессии, Элвис испытывал непреодолимую тягу к самоубийству, в чем однажды признался Линде Томпсон. Он медленно сползал в пропасть. Его тоска достигла высшей точки, когда его отец попал в ту же больницу, в соседнюю палату, с сердечным приступом. Вернон в жизни никогда не болел и свалил на Элвиса ответственность за свой инфаркт, укоряя сына в том, что тот хочет уморить его, после того как свел в могилу свою мать. Недалекий Вернон был плохим психологом, а для его сына эти обвинения стали личной драмой.

Линда пыталась его успокоить, поселившись по соседству, как во время его предыдущего пребывания в больнице, и они часами сидели рядом, глядя на экран камеры наблюдения, установленной в их палате, где можно было видеть перинатальное отделение больницы с копошащимися грудничками.

Обжегшись на прежних неудачах, доктор Ник решил на сей раз довести дело до конца. Как только его пациент вернулся в Грейсленд, он подменил снотворные плацебо. У Элвиса сработало шестое чувство, присущее большинству наркоманов: он провел доктора, раздобыв таблетки за его спиной, и жизнь потекла в прежнем трагикомическом ключе.

Пока не начались концерты в Лас-Вегасе, перенесенные на середину марта, он нашел время сделать несколько записей в студии Ар-си-эй в Голливуде. Десятка записанных песен едва хватило для сборника, который вышел два месяца спустя под названием «Сегодня»; возможно, Фелтон Джарвис сумел бы записать и еще кое-что, если бы Брайан Уилсон из «Бич Бойз», работавший в соседней студии, не настоял на встрече с Пресли. Тот никогда не отличался способностью сосредоточиться, и это вторжение похоронило последний сеанс звукозаписи в том году.

Двенадцатый ангажемент в «Лас-Вегас Хилтон» прошел в исключительно хороших условиях по тем временам. Прекратив демонстрировать свои таланты каратиста, Элвис вновь обрел чувство юмора и посмеялся над своим «сорокалетним брюшком», как было написано за несколько месяцев до того в одном таблоиде. Длинные разговоры, как прошлым летом, уступили место динамичному музыкальному спектаклю, произведшему впечатление на Барбру Стрейзанд, которая присутствовала на нем со своим спутником Джоном Петерсом. Актриса как раз собиралась приступить к съемкам очередного ремейка «Рождение звезды» (в 1937 году Джанет Гейнор получила «Оскара» за главную роль в этом фильме, а в 1954-м Джуди Гарленд снялась в первом ремейке, ознаменовав свое возвращение на экран). Стрейзанд хотела, чтобы Элвис стал ее партнером по фильму, и певец принял это предложение с воодушевлением, но его деспот-менеджер загубил проект на корню своими непомерными аппетитами: когда Стрейзанд предложила гонорар в полмиллиона долларов, полковник запросил вдвое больше: 50 процентов от прибылей и главную роль для своего певца – это были неприемлемые условия, и все разговоры на эту тему прекратились.

Паркер вовсе не собирался вновь отпускать Пресли в голливудские джунгли, рискуя финансовым равновесием, обретенным по мере гастролей. Помимо Летнего фестиваля Элвиса Пресли, до конца года было намечено больше полусотни выступлений, и публика не выказывала ни малейшего признака усталости, о чем говорит количество распроданных билетов. 24 апреля состоялся первый концерт в том году – в Маконе, штат Джорджия. Более десяти тысяч зрителей выложили от пяти до десяти долларов, чтобы посмотреть на Пресли живьем. Столько же было на следующий день в Джексонвиле, штат Флорида, в Тампе – восемь тысяч, в Лейкленде – двадцать четыре, в Мерфисборо, штат Теннесси, – двенадцать, в Атланте – семнадцать тысяч.

После возвращения Элвиса на сцену в начале десятилетия количество зрителей не сильно варьировалось от города к городу, даже в глухомани. Побывав королем рок-н-ролла, Пресли превратился в главного поп-певца американской глубинки, в Джонни Эпплсида [19]19
  Джонни Эпплсид(«Яблочное Семечко») – легендарный персонаж, первопроходец, колесивший по американским штатам в первой половине XIX века, сажая по дороге яблоневые сады ради пропитания страны.


[Закрыть]XX века: его способность заставить подпевать себе всю страну напоминает о благотворном странствовании его предшественника. Точно так же, как яркие комбинезоны и броские украшения создавали иллюзию роскоши в глазах публики, стремящейся к процветанию и общественному признанию, в полноте Элвиса было что-то ободряющее для трудящихся из маленьких городков и поселков городского типа: тучность была признаком сбывшейся американской мечты об изобилии для всех.

Повсюду местная пресса рассыпалась в похвалах спектаклям с семейной атмосферой, не оторванным от корней, проникнутым добродушным юмором местного уроженца, возвышенного своим успехом. Зато критики из крупных нью-йоркских или лос-анджелесских газет были гораздо менее снисходительны. Хотя «продвинутая» элита благосклонно относилась к китчу, проповедуемому Королем, его порицали за ненужный шум без всякого чувства меры, не имеющий ничего общего с качеством, которое некогда его прославило. В самом деле, проблески гения случались все реже, например, в тот июльский вечер 1975 года, когда Элвис сел к роялю и потрясающе исполнил «You’ll Never Walk Alone» («Ты никогда не будешь ходить одна») – тему из мюзикла «Карусель», с которой начался творческий путь его кумира Роя Гамильтона в 1954 году.

За редкими исключениями, его появления на публике были чем-то средним между рутиной и провалом – по мере поглощения допинга. Раздувшийся Пресли, оскорбляющий своих поклонников и яростно швыряющий в них гитару в приступе безумия, – в то лето это стало скорее правилом. Однажды он публично унизил Кэти Вестморленд, а потом покаялся и осыпал ее драгоценностями, как только улеглась буря у него в голове. А доктор Ник чудом избежал смерти, когда Элвис выстрелил в экран телевизора, а пуля срикошетила и попала ему в грудь. Своими увещеваниями по поводу употребления лекарств доктор вызвал гнев Короля, который потом пытался загладить свою вину, предоставив ему беспроцентную ссуду в 200 тысяч долларов, – Никопулосу нужны были эти деньги для своей новой фирмы.

И вот в такой атмосфере конца света открылся Летний фестиваль Элвиса Пресли 1975 года. Элвис не готовил новый спектакль и в основном пел на заказ: по рядам зрителей пустили ведерко для шампанского, в которое они должны были класть записки. Он не держался на ногах и сидел, развалясь, на стуле, а к концу вечера улегся прямо на сцену.

Этот балаган продлился три дня, полковник отменил ангажемент «по медицинским показаниям» и отправил певца в Мемфис, где его тотчас положили в больницу. Две недели лечения позволили ему встать на ноги, но и только: он по-прежнему периодически страдал от острых приступов паранойи.

Теперь уже наваждения Элвиса вышли за рамки привычного и свидетельствовали о безумии. Любовь к кино вкупе с фотографической памятью позволяла ему с отроческих лет цитировать целые фрагменты из увиденных фильмов. Николас Рей, режиссер фильма «Бунтарь без причины», который познакомился с Элвисом в Голливуде в середине пятидесятых, был покорен, услышав, как Пресли слово в слово воспроизводит диалоги Джеймса Дина. Двадцать лет спустя эта способность обратилась в невроз: Элвис вступал со своей «мафией» в словесные состязания вокруг реплик из фильмов, которые могли длиться часами.

Точно так же периоды безудержных трат, начавшиеся с приходом успеха, теперь превратились в сумасшествие; раньше Элвис совершал безумства, а теперь впал в безумие. Вернувшись с гастролей в начале лета 1975 года, он купил себе четырнадцать «кадиллаков» у своего мемфисского поставщика, но если обычно покупки такого рода делались для подарков близким (в данном случае зубному врачу и Мирне Смит из «Свит Инспирейшнс»), то теперь одну из машин, купленных в тот день, он преподнес незнакомке, случайно оказавшейся у дилера. Что же до страсти Элвиса к кольцам, часам, браслетам и цепочкам, ее уже ничто не сдерживало после того, как новый «придворный» ювелир из Мемфиса Лоуэлл Хейз вошел в его близкое окружение через посредство доктора Ника. Если раньше Пресли ограничивался эпизодическими ночными «налетами» на ювелирную лавку, то теперь требовал от ее владельца, чтобы он следовал за ним на гастролях со всем своим товаром, удовлетворяя его прихоти.

С течением времени счета достигли суммы в миллион долларов – 85 680 долларов за один лишь июль 1975 года, и Вернон Пресли рвал на себе волосы, когда счета приходили в Грейсленд. Но это было еще не самое страшное: последняя страсть его сына гораздо быстрее подорвала его финансы.

В начале года местная пресса сообщила, что Джерри Ли Льюис и Чарли Рич недавно приобрели частные самолеты. Эта новость уязвила тщеславие Короля, который не собирался отставать от знаменитостей кантри и рок-н-ролла. Он тотчас присмотрел себе подержанный «Боинг-707», выставленный на продажу на развалинах империи Роберта Веско, бизнесмена, сбежавшего в Коста-Рику после громкого финансового скандала.

Эта покупка не была такой уж нелепой, как могло показаться на первый взгляд. Каждый год Пресли тратил целое состояние, перемещаясь во время гастролей на наемных самолетах, и с точки зрения бухгалтерии приобретение самолета было совершенно здравым поступком. Зато обуявшая его исступленная любовь к воздухоплаванию была гораздо менее разумной. Уже в апреле, когда определенные обстоятельства помешали ему приобрести «Боинг-707», он подписал договор о покупке «Конвэра-880» на сто мест, который уступила ему авиакомпания «Дельта» за 250 тысяч долларов. Личный самолет Короля тотчас окрестили «Лайза Мария», украсили пресловутым логотипом «ТСВ» и перегнали в Техас, где специализированная компания должна была оборудовать салон, столовую и спальню с ванной, в которой были золотые вентили. Пока шли эти работы, он купил за 850 тысяч долларов реактивный самолет «Джет Стар Локхид» на шестнадцать мест и пользовался им для текущих поездок.

Летом, узнав, что Элтон Джон подарил своему импресарио «роллс-ройс», Элвис решил взвинтить ставки и преподнес полковнику двухмоторный «Грумман», сильно обременив того громоздким подарком. Новая мания Пресли этим не ограничилась. В августе он решил взять напрокат на год тяжелый «Фэйрчайльд Ф-27» за 13 тысяч долларов в месяц, но несколько дней спустя отказался от этой затеи, выписав чек на полмиллиона долларов за реактивный «Аэро Коммандер». Наконец, в следующие недели он пополнил свою коллекцию, вложив деньги в «Фалькон» 1966 года выпуска, который должен был перевозить его музыкантов во время гастролей.

Не считая стоимости покупки, содержание этого воздушного флота съело бюджет Элвиса, о чем его сразу предупредил отец. Желая как можно скорее избавиться от «Джет Стар», который стал не нужен после выхода из ремонта «Лайзы Марии», Вернон Пресли связался с неким Найджелом Винфильдом, не зная, что тот принадлежит к одной из крупнейших преступных группировок в Америке. Заключенный ими договор, крайне выгодный с точки зрения империи Пресли, был всего лишь попыткой отмывания денег, и в результате Элвис оказался впутан в сложные юридические хитросплетения, последствия которых и после его смерти расхлебывали его наследники.

Тем временем Король был на грани разорения. Не говоря уже о подарках, которые опустошали его закрома быстрее, чем их наполняли поступления от концертов, капиталовложения в новый спортивный комплекс в Мемфисе серьезно подорвали его финансы. Хотя дела, которые вел от его имени полковник, складывались удачно, с 1974 года Элвис тратил больше, чем зарабатывал. За вычетом налогов и расходов на его королевский образ жизни, семь миллионов, заработанных в тот сезон, принесли ему лично только полтора миллиона долларов, тогда как потратил он вдвое больше.

Если двадцать лет назад его пластинки обеспечили взлет компании Ар-си-эй, теперь они расходились плохо, и качество его последних записей не способствовало тому, чтобы вновь раскрутить этот изношенный маховик. Слишком непредсказуемые выступления на сцене не позволяли выпускать по несколько концертных альбомов в год, как было в начале десятилетия; что же до студийных записей, то Элвис находился в таком состоянии физического и морального упадка, что и слышать не хотел о поездке в Нэшвилл или в Голливуд.

Обязательства по контракту с фирмой грамзаписи вынуждали полковника пытаться издать тематические компиляции, но Ар-си-эй без всякого воодушевления встретила его предложение в энный раз выпустить сборник лучших песен из кинофильмов или сборник для детей. Фелтон Джарвис с отчаяния согласился сделать альбом в Грейсленде, зная, что это последний шанс пробудить хотя бы подобие интереса у певца, подавленного скукой и депрессией.

Сеансы звукозаписи, устроенные в начале февраля 1976 года, сразу не заладились. Во-первых, грузовик с передвижной студией Ар-си-эй сломался и его пришлось буксировать в Грейсленд. Но еще тревожнее была полная незаинтересованность Элвиса, на которого вдруг вновь накатили фантазии поборника правосудия. Только что вернувшись из Денвера, где он присутствовал на похоронах брата своего друга-полицейского, он заперся в своей спальне и отказывался снимать полицейскую форму, которую надел по такому случаю. В каком-то бреду он поклялся искоренить мемфисских наркоторговцев, виновных в том, что младший сын Ди Стэнли подсел на героин.

Недоверие к бывшей мачехе никогда не мешало Элвису строить из себя старшего брата по отношению к трем ее сыновьям, которых он баловал в отрочестве, а потом ввел в свое ближайшее окружение. На самом деле Рикки Стэнли еще в ранней юности познал радости амфетаминов благодаря Пресли, а уж потом перешел на героин. Маскируя собственные грехи наркомана гневными речами в адрес поставщиков наркотиков, Элвис собрался осуществить план, достойный Чарлза Бронсона из «Жажды смерти» – этот фильм, недавно вышедший на экраны, произвел на него сильное впечатление.

«Благодаря своим связям в местной полиции он получил список всех, кто торговал наркотиками в Мемфисе, – рассказывает Присцилла. – Однажды вечером он позвонил мне и сказал: „Цилла, если тебе когда-нибудь понадобится кого-нибудь пристрелить, только скажи. Смотри только, это страшная тайна“». Близкие пытались утихомирить Элвиса, дожидаясь конца приступа, но это было нелегко. Как вернуть с небес на землю человека, накачанного возбуждающими средствами, уже двадцать лет как оторванного от реальности окружением, существующим только за счет угодливости и лести? Пресли вызвал к себе в комнату нескольких телохранителей, и те увидели разложенный на полу арсенал из двадцати ружей, нескольких автоматов и гранатометов. План Элвиса был прост: имея алиби в виде присутствия в Грейсленде Фелтона Джарвиса и команды Ар-си-эй, прочесать нынче ночью улицы в центре города и железной рукой вычистить оттуда всякую сволочь.

Пустив в ход всю свою силу убеждения и, наверное, накачав солидной дозой успокоительных, Рыжий Уэст сумел успокоить Пресли, к которому на следующее утро как будто вернулась способность трезво мыслить. Все так же в форме полиции Денвера он картинно появился 2 февраля в «комнате джунглей», где продюсер установил передвижную студию. Мысль о том, чтобы записывать песни у себя в доме, на короткое время задела его музыкальную струну, и за одну неделю он записал на пленку альбом «С бульвара Элвиса Пресли», а также наброски последней пластинки в 33 оборота, вышедшей при его жизни, – «Moody Blue». Джарвис рассчитывал на более обильный урожай, но хотя бы ушел не с пустыми руками. Когда в последний день Элвис явился с ружьем и стал расстреливать из него репродукторы, тот понял, что настаивать бесполезно.

Чтобы выкарабкаться из финансового застоя, в котором оказался Пресли, вся надежда была на сцену. Полковник, подталкиваемый всепожирающей страстью к рулетке, впервые согласился на предложение продюсера, жаждущего устроить новогоднее шоу с Элвисом. До сих пор тот всегда проводил праздники в семейном кругу, но уход Присциллы заставил его пересмотреть свою позицию.

«Новогоднее явление Элвиса» произошло в Понтиаке, штат Мичиган, 31 декабря 1975 года. Прошло оно по-королевски, потому что Пресли выступил перед шестьюдесятью тысячами зрителей за гонорар в 800 тысяч долларов – по тем временам настоящий рекорд. От великого до смешного – один шаг: во время выступления, в ледяной обстановке огромного дворца спорта с плохой акустикой, звезда, затянутая в слишком узкий костюм для своего раздобревшего тела, услышала, как посреди спектакля лопнули брюки. Это было тем более неприятно, что нижнего белья Элвис никогда не носил. Закончив выступление, он устремился к «Лайзе Марии» и вернулся в Грейсленд, где провел новогоднюю ночь вместе с Линдой, пересматривая старые серии из «Летающего цирка Монти Пайтона».

Несмотря на кампанию в прессе, устроенную Ар-си-эй, чтобы отпраздновать 400 миллионов распроданных пластинок, в 1976 году продолжился спад, начавшийся в предыдущем сезоне, несмотря на нарастающий темп концертов – 126, если считать пятнадцать выступлений весной в «Сахара Тахо» и еще пятнадцать в «Лас-Вегас Хилтон» незадолго до Рождества.

Гастроли возобновились в феврале, сразу после сеансов звукозаписи в Грейсленде. Оркестр пришлось частично обновить: несколько музыкантов ушли, не выдержав перепадов настроения своего руководителя. В том году Америка пышно праздновала двухсотлетие обретения независимости, шоу Элвиса Пресли выглядело в глазах многочисленной публики вершиной творческих свершений, залы были всегда полны. Кстати, певец решил по-своему отпраздновать юбилей, включив в свой репертуар несколько патриотических гимнов, в том числе «Прекрасная Америка» и «Боже, благослови Америку», которые он исполнял, приложив руку к сердцу, в звездно-полосатом комбинезоне, специально сшитом для этой цели. Массы его обожали, поклонники обожествляли, и нередко после концертов его постельное белье или обрывки фольги, которой оклеивали окна гостиничных номеров, продавали с торгов: 96 долларов за пару простыней, 250 долларов за наволочку, 105 – за коврик из ванной…

Если превращение «гадкого утенка» рок-н-ролла в глашатая господствующей идеи покорило американскую глубинку, украдкой смахивавшую слезу при виде того, как он покидает сцену в развевающемся плаще – что-то среднее между евангелистом и Бэтменом, – самые благосклонные к нему журналисты были ошеломлены, побывав на нескольких кошмарных концертах. Редко какой артист способен выступать ровно при любых обстоятельствах, но Элвис просто поражал своим непостоянством. 3 июня он предстал перед публикой в Форте Ворт во вполне приличной форме, несмотря на лишние килограммы, не позволявшие ему двигаться так же легко, как раньше, и шоу прошло без эксцессов. Зато месяц спустя его возвращение в тот же техасский город ознаменовалось провалом, сопоставимым только с фиаско на концерте в конце августа, о котором Боб Клейпул напишет в «Хьюстон пост»: «Бессвязный любительский спектакль, на сцене спотыкающийся человек с заплетающимся языком, ничем не заслуживающий титул короля рок-н-ролла. После долгой карьеры покорителя сердец Элвис Пресли разбил мое собственное».

Бормотание вместо пения, нечеткие движения, провалы в памяти – его выступления становились всё более бессвязными, но публика принимала его хорошо, крича о своей любви к Королю. Еще до своей жалкой смерти, в период упадка катастрофического царствования певец уступил место бесплотной и вневременной легенде. Элвис сознавал эту метаморфозу и даже иногда высмеивал почитание своих поклонников с горьким смешком, его охватывало чувство вины, когда он понимал свою несостоятельность. «Послушайте только этих идиотов! – крикнул он как-то своим аккомпаниаторам прямо во время спектакля. – Этим людям плевать, плох я или хорош. Я тут валяю дурака, а им нравится».

Творческие срывы усугублялись хозяйственными проблемами, подрывавшими бюджет Пресли. В среднем собственное окружение обходилось Элвису в полмиллиона долларов в год, выплачиваемых в виде жалованья, – теперь, в «голодные» годы, Вернон хотел бы урезать эти траты. Жертвами бюджетных сокращений в июле стали Рыжий Уэст, его кузен Санни, а также их самый ревностный приспешник Дейв Хеблер. Несколько человек, пострадавших в стычках с этими телохранителями Элвиса, подали на певца в суд, что грозило серьезными расходами, и Вернон решил действовать на опережение по совету частного детектива Джона О'Грейди.

Полковник тоже дал на это свое благословение, но Элвис предоставил отцу самому уладить это дело, самоустранившись от проблем, как это свойственно слабым людям; укрывшись в Лас-Вегасе, он ждал, пока минует гроза, и проходил между гастролями новый курс лечебного сна для похудения. Рыжий Уэст был задет не столько своей отставкой, сколько предательством бывшего школьного друга. Он перешел в контратаку и стал подыскивать издателя для публикации своих воспоминаний.

Король был «священной коровой», и до сих пор еще ни один член его окружения не нарушил закон молчания. Одна из задач Джона О'Грейди, составлявшего донесения о новых подружках Элвиса, как раз и заключалась в том, чтобы определить, насколько они болтливы, но никто даже не предполагал, что кто-то из числа самых близких друзей сможет однажды восстать против своего босса. Это заблуждение могло стоить Элвису «трона», и так уже изрядно поколебленного бульварной прессой, с тех пор как «Пейджент» и «Нэшнл инкуайрер» ополчились на него накануне сорокалетия.

Но одно дело читать злопыхательские статьи в желтой прессе, а другое – узнать правду из уст бывших телохранителей. Эта троица не собиралась заниматься очернительством, но даже правдивый рассказ о повседневной жизни Элвиса серьезно подпортил бы имидж образцового сына славной Америки, празднующей свое двухсотлетие. Это выглядело кощунством, и все журналисты, к которым Рыжий, Санни и Дейв Хеблер сначала обратились с просьбой о сотрудничестве, ответили отказом, пока один специалист по сплетням, писавший для таблоида «Стар», не решился принять вызов.

Эта новость дошла до Элвиса, он всполошился и попросил Джона О'Грейди связаться с Рыжим Уэстом и уладить все полюбовно. Пресли сказал, что готов уплатить по 50 тысяч долларов каждому из троих, если они обязуются хранить молчание; Рыжий Уэст был оскорблен этим торгашеским подходом и отказался вести переговоры со всеми, кроме Элвиса. В конце концов тот позвонил ему, чтобы объясниться, но было слишком поздно. Уэст записал на пленку путаные объяснения Короля, и они были опубликованы в «Стар» в конце октября, а потом перепечатаны в книге «Элвис: что случилось?», вышедшей в свет за несколько дней до смерти ее невольного героя.