Текст книги "Мифы, предания, сказки хантов и манси"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)

152. Богач и работник

Зап. в 1934 г. житель долины реки Апуки на Камчатке Кечгаят Нутэньин, пер. И. С. Вдовин.

Опубл.: «Сказки коряков реки Апуки», Л., 1936 [на кор. яз.]. В русском переводе публикуется впервые.

Жили двое братьев бедняков. Как стало жить невмоготу, один из них сказал:

– Пусть один из нас останется дома, а другой отправится работать к богачу.

Как задумали, так и поступили. Один дома остался, другой к богачу работать отправился. Пришел к богачу.

Богач сказал:

– Ты у меня будешь работать до следующей весны. Когда кукушки закукуют, тогда кончишь работу.

Богач сказал работнику:

– Вот мое условие: смотри, не сердись. Если рассердишься или обидишься, то дашь мне сто оленей. Если я рассержусь или обижусь на тебя, также сто оленей тебе дам.

Работник сказал:

– Нет у меня ста оленей.

Богач сказал:

– Ничего, отработаешь у меня до следующей осени.

Долго думал работник, потом сказал:

– Ладно, согласен!

И еще прибавил:

– Я не рассержусь и не обижусь.

На следующее утро богач послал работника в стадо.

– Отправляйся в стадо, работай там, пока светло на дворе. Когда стемнеет, иди домой.

Весь день трудился работник в стаде. Как наступили сумерки, зашло солнце, вернулся работник домой.

Спросил хозяин:

– Зачем пришел?

Работник сказал:

– Солнце зашло, стемнело, вот я и пришел.

Богач сказал:

– Действительно, я сказал: «Когда стемнеет, домой иди». Солнце, правда, село, однако луна взошла.

Работник сказал:

– Как же быть? Так, пожалуй, мне всю ночь придется работать?

Богач сказал работнику:

– Ого, ты, кажется, сердишься!

Работник сказал:

– Нет, не сержусь я и не обижаюсь.

И снова отправился работник в стадо.

Всю ночь луна светила, всю ночь трудился работник в стаде. Наутро луна зашла, зато солнце встало. Повалился работник на землю, начал сердиться на богача:

– Ого, так я, пожалуй, и буду все время работать! Сам-то он не работает, а хорошо ест. А мне и за работу не платит. И еды не дает.

Богач как раз близко находился. А работник его не видел. Сказал вдруг богач работнику:

– Ты, кажется, сердишься! А ну-ка, давай мне сто оленей! Если не дашь – работай до следующей осени.

Проработал работник до следующей осени. Ничего за работу не получил. Возвратился домой с пустыми руками. Приходит домой, встречает его брат:

– Здравствуй! Много ли оленей заработал?

Рассказал ему брат, как его богач обманул. Тот брат, который дома оставался, говорит:

– Ну теперь ты дома побудь, а я работать пойду.

Отправился работать к богачу. Пришел к богачу.

Богач сказал:

– Будешь у меня долго работать. До той поры будешь работать, пока кукушки не прилетят. И вот мое условие: смотри, не сердись. Если рассердишься, сто оленей мне дашь. Если я рассержусь, еще больше тебе оленей дам.

Работник сказал:

– Хорошо, согласен. Только вот сто оленей, по-моему, маловато. Давай лучше так сделаем: кто первый рассердится, тысячу оленей отдаст.

Долго думал богач, потом сказал:

– Ладно, согласен!

Про себя, однако, подумал: «Будет у меня больше оленей».

Вот раз утром солнце взошло, а работник все еще спит.

Стал богач будить работника:

– Эй, проснись. Ленивый ты человек! Солнце уже давно встало, а ты все еще спишь!

Работник сказал:

– Ты что, начинаешь сердиться?

Богач сказал:

– Нет, не сержусь, просто говорю тебе, что пора уже в стадо идти.

Встал работник, еле-еле двигается.

– Поторопись, больно ты медленно в дорогу собираешься!

Снова спросил работник:

– Уж не сердишься ли ты?

Хозяин ответил:

– Нет, нет, не сержусь. Просто ведь до стада длинный путь. Я тебя туда отвести должен.

Долго обувался работник. Еще дольше умывался. А тут и полдень наступил. Работник сказал:

– Не время сейчас на работу идти. Скоро темнеть начнет. Давай сначала хорошо поедим, тогда уж и на работу пойду.

Кончили есть. Сказал работник:

– Хорошо я наелся. Не могу работать. Надо поспать немного.

Склонил голову на траву да и проспал до вечера. Богач крикнул:

– Ну, долго еще работать не будешь? Другие уже с работы пришли, а ты еще и не выходил!

– Ого! Ты никак сердишься? – спросил работник.

Богач сказал:

– И не думаю сердиться, так просто говорю тебе. Ну ладно, иди домой – темнеет.

– Вот и хорошо, что не сердишься, – сказал работник. – Можно, пожалуй, и домой пойти.

Так два месяца прошло.

Мало радости богачу от такого хитрого работника. И не работает, и на богача не сердится.

Решил богач обмануть работника – тоже ведь очень хитрый был.

Подумал богач: «Как бы мне обмануть хитрого работника? Экий я глупый! Зачем сказал: „Долго будешь у меня работать, до прилета кукушек!" Ведь не скоро еще весна».

Долго думал богач, потом сказал:

– Ну ладно, обману работника!

Пришел домой, жене сказал:

– Пойдем в лес, там ты на дерево залезешь. Как только увидишь меня с работником, тотчас куковать начни. Только смотри, хорошенько спрячься, не показывайся.

Вернулся домой богач, сказал работнику:

– Пойдем на охоту!

Взяли ружья, отправились. Стали к лесу подходить. Увидела их жена. Начала куковать:

– Ку-ку! Ку-ку! Кук! Ку-ку! Кук!

Сказал богач:

– Слышишь, кукушка кукует! Начала уже куковать!

Потом прибавил:

– Ну, кончилась твоя работа! Можешь сегодня домой отправляться.

Понял работник: обманывает его богач. Говорит богачу:

– Было ли когда-нибудь, чтобы кукушки зимой куковали? Что это за зимняя кукушка такая? Выстрелю-ка я в нее. Вот тогда посмотрим и разберемся. А ну-ка!

Стал работник целиться в кукующую кукушку. Увидел это богач, бросился к нему, стал ружье отнимать.

Отнимает и кричит:

– Нельзя в человека стрелять! Еще убьешь – не кукушка ведь!

Говорит работник:

– Ого! А ведь ты сердишься!

Начал богач ругаться:

– Чуть-чуть мою жену не убил!

А работник и говорит:

– Сам сказал: «Идем в лес охотиться!»

Закричал хозяин:

– Ладно, довольно, иди домой! Забирай оленей!

Работник тотчас забрал оленей и домой отправился. Вернулся домой. С того времени стали братья хорошо жить.

153. Паланцы

Рассказал М. Т. Варганов (см. прим. к № 134), зап. и пер. И С. Вдовин. Публикуется впервые.

По древним обычаям приморских жителей Камчатки и Чукотки выброшенный морем кит являлся достоянием всего населения данной местности. Присвоение такой даровой добычи одним лицом считалось тяжким преступлением перед членами общины. Это произведение должно быть отнесено к жанру бытовых сказок (рассказов), отражающих реальные условия жизни корякского общества в период разложения первобытнообщинных отношений и появления социально-имущественной градации.

Давно жили-были паланцы. Был среди них Нырыгырнын-силач. Построил он свое жилище на берегу Паланы возле скалы. Были у Нырыгырнына две дочери и жена, а сына не было. Дочери его много в силе и ловкости упражнялись. И скоро стали сильными, почти такими же сильными, как отец. А в селении Кахтана жили два родных брата-силача: старший Нутэми, младший Микифлю. Как-то прибило к берегу большого кита у самого устья реки Таскыт. Увидели кахтанинцы выброшенного морем кита, и вскоре собрались в этом месте все жители четырех поселков реки Кахтаны. Пришли сюда, чтобы разделать кита и поделить. Старик Нырыгырнын тоже к киту отправился. Пришел туда, где кит на берегу моря лежит. Видит: все люди на берегу моря сидят, ничего не делают. Нырыгырнын спросил их:

– Почему вы без дела сидите? Вон какой китище на берегу лежит!

Жители ответили:

– Не можем мы этого кита разделывать. Не разрешают нам.

Спросил Нырыгырнын:

– Кто это вам не разрешает кита разделывать?

Все люди ответили:

– Вон те двое силачей, которые на ките, – Нутэми и Микифлю.

Пошел Нырыгырнын, поднялся на кита. Однако Нутэми тут же бросился на него и придавил.

Сказал Нутэми Микифлю:

– А ну, нарежь помельче куски китового жира!

Нарезал и волоком к Нырыгырныну подтащил. Тотчас спустили с него штаны и начали их китовым жиром наполнять. Наполнили штаны жиром, и сказал Нутэми:

– А ну, теперь марш домой! Китовый жир, который мы тебе дали, дочерям своим отнеси.

Нырыгырнын сразу же к себе домой на Палану-реку пошел. Пришел домой Нырыгырнын, вышли дочери навстречу отцу. И старшая спросила:

– Ну как, отец, не достал китового жира?

Нырыгырнын ответил дочери:

– Как же, принес я вам китовый жир. Ешьте.

Начал отец вынимать жир из своих штанов. Рассердилась старшая дочь, спрашивает отца:

– Кто тебе жиром штаны наполнил?

Нырыгырнын сказал дочери:

– Силачи наполнили жиром гузно моих штанов.

Старшая дочь спросила отца:

– Кто эти люди, которые так насмеялись над тобой?

Нырыгырнын сказал:

– Нутэми с братом. Они очень сильные стали.

Закричала тут старшая дочь, младшей сестре сказала:

– Давай пойдем с этими братьями силой мериться. Наденем наши комбинезоны, сшитые из моржовых шкур, и пойдем к киту, где эти два силача, Нутэми и Микифлю, нашему отцу такую обиду нанесли.

Отправились эти девушки-силачи вдвоем, а те двое силачей сидят на ките, жир нарезают. Тотчас эти две девушки на кита поднялись. Нутэми сказал:

– Зачем вы поднялись сюда? Ведь мы не сказали вам: «Поднимайтесь».

Тогда девушки сказали:

– Зачем гузно штанов нашего отца жиром наполнили?

Нутэми сказал:

– Потому что мы с братом – сильные.

Тут старшая сестра рассердилась и сказала:

– Тогда давайте на туше этого большого кита силами померимся.

Нутэми сказал:

– Не сможете вы нас с братом одолеть. Никто нас одолеть не может.

Девушки сказали:

– Что ж, посмотрим! Мы силой у вас кита возьмем. Кто окажется слабым, тот будет вниз с кита сброшен.

Стали на этом ките силой мериться. И что ж – сбросили девушки Нутэми с братом с кита. Позвали всех жителей и сказали:

– А ну, идите сюда, разделывайте кита!

Начали все жители кита разделывать. А Нутэми с братом на берегу стоят, смотрят. Подойдут было к киту, а девушки не пускают их, отталкивают. Не могут они одолеть девушек, боятся. Так и пошли Нутэми с братом домой с пустыми руками. А когда все жители кончили свежевать кита, по домам разошлись, тут только осмелились Нутэми с братом пойти к тому месту, где кит лежал. Пришли туда, стали валявшиеся в песке куски жира подбирать. Другие эти куски выбросили, а им и они были хороши.

Не хотел Нырыгырнын отдавать своих дочерей замуж. Правда, много женихов приезжало, однако всем Нырыгырнын отказывал, всех обратно отправлял. Дочери совсем уже взрослыми стали, а все без мужей живут.

Вот однажды утром сели все завтракать. Дочери и говорят отцу:

– Отец, хотим мы тебе посоветовать: не чисть ты больше зубы после еды зубочисткой. Так и живи с забитыми пищей зубами: может, хоть тогда поймешь, как ты плохо делаешь, не выдавая нас замуж.

И правда, перестал отец чистить зубы после еды. Так ему плохо стало: ни есть не может, ни спать. Сказал тогда Нырыгырнын своим дочерям:

– Да, теперь я начинаю понимать, какие страдания вам причиняю, как вы несчастны, не имея мужей. Пойду теперь разыскивать для вас мужей.

154. Йинталат

Рассказал М. Т. Варганов (см. прим. к № 134), зап. и пер. И. С. Вдовин. Публикуется впервые.

Реальные приключения ушедшего от семьи охотника с помутившимся разумом переплетаются здесь с распространенным у палеоазиатов сказочным сюжетом сожительства человека и зверя (ср. № 81, 140). Действительное и фантастическое, рассказ и сказка в этом устном произведении переплетаются.

Жил Йинталат, кичигинский человек. Случилось что-то с его разумом. Постепенно совсем рассудок потерял. Когда потерял рассудок, отправился в тундру. Однако взял свое ружье, копье, а больше ничего не взял. Пять лет бродил Йинталат по тундре. Ничего не сознавал и ничего не помнил. Потом начал разум постепенно возвращаться к нему. Увидел он землю, стал отдельные места узнавать. Сказал тогда Йинталат:

– Может быть, я до мыса Лопатки дошел? Узнаю землю около Петропавловска-на-Камчатке.

Пошел он тогда в сторону дома, просто так пошел в ту сторону. И опять потерял свой разум. Затем опять увидел землю, которая недалеко от его родины находится, узнал ее и сказал:

– Теперь, пожалуй, приду домой.

Пришел к стаду оленей, увидел палатку, сразу к ней направился. Пришел в палатку, застал там одного человека по имени Аввак. Воскликнул Аввак, увидев его:

– Здравствуй, пришел, старик!

Йинталат тоже сказал:

– Да, я пришел!

Однако стал Аввак бояться Йинталата. Очень стал бояться и пошел было прочь, но Йинталат сказал ему:

– Не бойся меня, Аввак, я теперь как бы настоящий человек, вот уж и домой иду.

Аввак ответил:

– Что ж, давай убьем оленя, может быть, ты хочешь есть!

Йинталат сказал:

– Правда, очень хочу есть!

Поймал Аввак теленка, убил его, освежевал, и начали мясо варить. Сварилось мясо, поели. После еды сказал Аввак:

– Теперь давай спать ляжем – завтра надо очень рано встать.

Йинталат ответил:

– Может быть, я уже сегодня до дому дойду, хотя бы и ночью.

Но остался у Аввака. Назавтра рано утром проснулись, напились чаю, и отправился Йинталат домой в Кичигу. Стемнело, а до дома еще далеко идти. Земля уже снегом покрылась, не может Йинталат быстро идти. И вот подходит он к подножию горы. Совсем уже темно стало. Склон горы лесом порос. Посмотрел Йинталат влево, видит: на склоне горы, чуть повыше того места, где он сам стоит, огонек светится. Сказал Йинталат себе: «Наверное, там кто-то ночует. Пойду-ка я туда. Все равно сегодня уж не дойти до дому. Совсем стемнело».

И пошел Йинталат на огонь. Выходит ему навстречу человек, говорит:

– Здравствуй, человек, откуда пришел?

Ответил Йинталат:

– Кичигинский я. Давно уж, пять лет в тундре живу. Теперь вот домой иду.

Тот сказал:

– Ночуй, Йинталат, в моем доме, а завтра к себе домой пойдешь.

Вошли в жилище. Начал хозяин варить медвежатину с жиром. Поели, хозяин сказал:

– Ну, гость, пора и спать!

Йинталат ответил:

– Что ж, давай скорее спать ляжем, очень я устал. Отдохнуть мне надо.

Хозяин сказал Йинталату:

– Когда я начну согревать жилище, полночь наступит, проснешься – не бойся меня, ничего не пугайся.

Йинталат сказал:

– Никто меня не испугает.

И тотчас заснул. Стало в жилище постепенно холодать. Середина зимы наступила. Начал хозяин жилище свое согревать, зарычал по-медвежьи. В боковые стены жилища стал передними лапами бить. Проснулся было Йинталат, посмотрел, товарищ его шевелится, однако опять заснул. А как весна наступила, проснулся хозяин. Стал Йинталата будить. Не хочет Йинталат просыпаться, говорит:

– Зачем ты так рано будишь меня?

Отвечает хозяин:

– Какое рано: ведь уж весна наступила.

Возразил Йинталат:

– Что ты надо мной смеешься! Как могла весна наступить? Ведь мы вчера вечером уснули.

Хозяин на это сказал:

– Не вчера, а в прошлом году, как только выпал первый снег на дворе. Ведь ты тогда ко мне пришел, тогда мы и уснули.

Вышел Йинталат на улицу, увидел свое кремневое ружье и копье. А ремни кремневого ружья уже лисами объедены. Подумал Йинталат: «Что ж это случилось со мной, ведь как будто вчера я пришел сюда. Но тогда я еще по первому снегу пришел, а теперь уже весна наступила». И опять вернулся в это жилище.

Хозяин спросил его:

– Ну, каково на дворе?

Йинталат ответил:

– Что ж, и правда уже весна наступила. Но как это могло случиться? Ведь когда я пришел к тебе, земля только-только покрылась снегом, а теперь, оказывается, весна на дворе.

Тогда хозяин сказал Йинталату:

– Ну, поешь медвежьего мяса, а как кончишь есть, отправляйся домой. Теперь твое жилье совсем близко, и на дворе тепло стало. Теперь уж ты не замерзнешь, хотя и плохие у тебя одежды. Ну ничего. Как-нибудь доберешься до дому.

Поел Йинталат медвежатины, стал готовиться в путь. Снял с дерева ружье, приладил ремень, через плечо перекинул, копье в руки взял. Хозяин сказал Йинталату:

– Отсюда пойдешь вон к тому перевалу. До перевала дойдешь, оглянись на меня. Что такое я, кто я – тогда и узнаешь, Вот тогда и скажешь: «Какой у меня, оказывается, товарищ был!» Ну, пора, отправляйся. Оглянись на перевале, узнаешь тогда, кто я.

Пошел Йинталат, поднялся на перевал, оглянулся на то место, откуда в путь вышел. Увидел оттуда своего товарища, с которым зиму перезимовал. Оказывается, это большой медведь был. Сказал тогда Йинталат:

– Вот ведь, выходит, я зиму с медведем провел, а думал, что я у человека гощу. Со зверем, оказывается, подружился. Это потому, наверное, что в тундре пять лет прожил, настоящей пищи не ел, и все же я не умер. Но ведь, наверное, чем-нибудь да жил же я. И делал, наверное, что-нибудь, когда разум помутился, хотя ничего не помню. И даже тела своего не ощущал.

Перевалил Йинталат через перевал и начал спускаться вниз. К дому подошел, только когда полдень наступил. Увидели домашние приближающегося Йинталата. Стали говорить:

– Кто такой, что за человек идет к нам?

Подошел Йинталат.

Сказали домашние:

– Здравствуй, что ты за человек, откуда пришел?

Йинталат сказал:

– Я Йинталат, здешний я, человек я.

Домашние сказали:

– Ох, пришел ты наконец, Йинталат. А мы думали, что Йинталат давно умер, уже и тосковать по нем перестали. Долго, очень долго ждали. А потом решили, что умер. Ведь пять лет прошло с тех пор, как в тундру ушел.

Стали домашние расспрашивать Йинталата, говорить:

– Чем же ты питался, живя в тундре?

Йинталат сказал:

– Чем жил, не знаю, совсем ничего не помню из той жизни. Однажды только как бы увидел землю, мыс около Петропавловска, узнал ту землю и подумал: «Наверное, моя юрта к северу от этого места находится». И пошел оттуда по направлению к дому. Потом, помню, увидел дикого оленя-быка и решил: «Убью, хоть поем». Стал подкрадываться к дикому оленю, совсем близко подошел, прицелился. Смотрю, а это, оказывается, большой серый камень, а не бык. Подумал я: «Вот тебе на! Что же это со мной происходит? Только что как будто дикого быка видел». Стал осторожно от этого камня отходить – как бы опять чего не случилось. Около трехсот саженей прошел, обернулся – опять на том месте дикого оленя вижу. Тогда я подумал: «Чего один заряд беречь? Будь что будет – выстрелю». Снова начал подкрадываться, подошел, прицелился, глянул – опять передо мной большущий камень. Ладно, решил, все равно выстрелю. Выстрелил, гляжу – упал дикий олень-бык. Бросился я к добыче, начал свежевать оленя. Едва шкуру сиял, стал костный мозг есть. Потом жир от мяса стал отделять, при этом сказал себе: «Хотя бы жир взять про запас на дорогу». Шкуру дикого оленя-быка в середине прорезал и надел на себя еще сырую как кухлянку. Согрелся и дальше пошел в сторону дома. Скоро стадо оленей увидел, палатку и человека по имени Аввак.

Стал Йинталат жить дома. Один в юрте жил. Не мог ни с кем вместе жить. Правда, была у него жена, но она в соседней юрте жила. Йинталат говорил своей жене:

– Не живи со мной вместе, пока мой разум совсем не наладится.

И еще говорил:

– Станем жить вместе, а вдруг я убью тебя или что-нибудь плохое тебе сделаю. Поэтому и боюсь пока жить вместе. Когда мой разум совсем поправится, тогда и скажу тебе: «Ну, жена, начнем снова вместе жить, по-прежнему».

И действительно, потом опять начали вместе жить. Имя жены Йинталата Навъяывыт. Прожили они пять лет. Йинталат умер.

155. Охотник

Рассказал в 1958 г. житель сел. Палана Тигильского р-на И. И. Мохнаткин, бывший председатель колхоза, зап. и пер. А. Н. Жукова. Публикуется впервые.

Имеется несколько вариантов этого повествования. В одном из них охотник по имени Кэчгынтавав убивает лишь одного танга (иноплеменника), а остальные разбегаются.

Жил охотник чавчувен около Паланы. Ловкий был и сильный, очень хорошо из лука стрелял.

Однажды утром собрался он на охоту за дикими оленями. Уходя в лес, жене сказал:

– Если охота будет неудачная, скоро вернусь.

Взял с собой лук и стрелы и ушел пешком в лес.

Не дошел еще до высоких гор, как увидел в тундре двух диких оленей, очень крупных. Подкрался охотник поближе, но все никак не мог пустить в них стрелу. Много времени прошло. Наконец выстрелил охотник. Попала стрела в самца, да только подранила. Стал он большими прыжками в сторону гор уходить, а олениха стоит и смотрит ему вслед, как будто удивляется– что такое случилось? Но тут вторая стрела и ее настигла. Прямо в спину попала. Но и олениха ушла.

– Эх, неудача! – воскликнул охотник.

А раненые олени уходили все дальше в лес, в разные стороны. Подобрал охотник свои стрелы и пошел догонять самца. Долго гнался за добычей. Наконец догнал на удобном месте, где совсем близко можно было подкрасться.

«Эх, лучше бы совсем промазать, чтобы не заметил меня олень, – подумал охотник, – а уж вторую стрелу прямо в сердце пущу».

Пустил первую стрелу. Не шелохнулся олень, стоит как вкопанный.

– Ага, стоит олень! Сейчас ему вторую стрелу пошлю.

Но пока охотник лук натягивал, олень упал замертво. Очень крупный оказался самец. На себе такого не унесешь. Да и поздно уже, и от стойбища далеко.

Решил чавчувен остаться на ночь у добычи на лесной опушке. В прежние времена люди на Камчатке жили семьями, каждая семья отдельно. Селений не было. И каждая семья сама себя защищала. Бродили тогда по тундре небольшими группами враги. Чавчувены этих врагов называли тангами. Танги часто нападали на чавчувенские семьи и грабили их.

А у чавчувенов была такая ночная примета. Если куропатки ночью закричат, значит, враг близко: потревоженные куропатки, взлетая, всегда кричат. Чавчувены тогда или к обороне готовятся, или убегают.

Вот остался охотник на ночь в лесу. Освежевал добычу, насобирал большую кучу сухих дров и большой костер развел. Ярко разгорелся огонь. Охотник много мяса решил пожарить, чтобы с собой побольше взять. Надел на палки большие куски и поставил вокруг костра жарить.

Ночь наступила очень темная, без единой звезды. Было уже совсем поздно, когда охотник начал устраиваться на ночлег. Снял с вертел зажаренное мясо, положил около костра на чистую траву, а на вертела другие куски надел. Подложил в огонь сухих дров, и огонь еще ярче запылал. Только лег спать, вдруг слышит – где-то недалеко куропатка закричала. «Ну, – подумал он, – это или медведь поблизости бродит, или танги».

Охотник быстро костер потушил. Вслушивается, а сам думает: «Если я здесь останусь, убьют меня враги, если убегу, добыча им достанется. Нет, не отдам им свою добычу». Скоро опять услышал крик куропатки, уже близко, и начал на всякий случай поспешно готовиться к обороне. Набросал сухих дров в тлеющий костер – опять запылал огонь. Поставил повыше мясо вокруг огня. Отошел в темноту, смотрит: как будто люди вокруг костра сидят, лица у них огнем освещены.

А тут уже голоса слышны стали. Подошел охотник к костру, торопится. Сделал из второй, легкой кухлянки чучело, вместо лица кусок сала подвесил, отошел от огня и спрятался в темноте. Удобное выбрал место: все ему видно, что у костра делается.

Вдруг видит – полетели в чучело стрелы. Покачнулось чучело и упало. И куски мяса тоже попадали. «Плохо они мечут стрелы, – подумал охотник. – Даже мою тонкую кухлянку не могут пробить».

А танги – их было трое, – как чучело упало, подбежали к костру и закричали:

– Э, тут никого нет! Убежали. Только жареное мясо осталось.

Набросились голодные танги на еду – мясо уже совсем готово было.

Когда танги половину всего мяса съели, натянул охотник свой лук потуже и пустил стрелу в танга, сидящего под деревом. Стал танг медленно к дереву клониться. Двое других засмеялись и говорят:

– Что, брат, небось устал! Сморило совсем. Жирное мясо!

Охотник чавчувен был очень силен. Его стрела прямо в сердце врага попала. Пробила человека насквозь и далеко улетела. Танги и не заметили ничего. Опять с жадностью на мясо накинулись.

Охотник второго таким же образом уложил – только тогда третий догадался, что не сон его приятелей сморил, а умирают они. И то потому только догадался, что второй перед смертью вскрикнул. Вскочил танг и бросился было бежать, да недалеко ушел. Пустил охотник стрелу в ноги тангу, и пробила стрела икры обеих его ног. Присел танг от боли, в тот же миг охотник у костра оказался. Связал ему руки, раны на ногах смолистой кедровой корой покрыл и завязал сырой оленьей шкурой. Сразу кровь из раны перестала течь.

Утром, как рассвело, нагрузил охотник своего пленника мясом и повел к себе домой. Привел, жена-старуха не велит пленника убивать, говорит:

– Нельзя его убивать. Отпусти его лучше и накажи ему, чтобы передавал всем своим людям – пусть перестанут грабить и убивать чавчувенов. Охотились бы лучше, рыбу ловили, травы и коренья собирали. Многих наших людей танги ограбили, на голодную смерть обрекли.

Подумал охотник и сказал:

– Да, мне ведь эти танги ничего худого не сделали. Правда, если бы они меня поймали, конечно, ограбили бы и раздели. Они ведь ходят почти голые. Я из-за них сиротой остался. Напали танги на нашу семью, все разграбили, а родителей моих убили. Но все-таки отпущу я его, когда ноги заживут.

Отпустил пленника через три дня. С тех пор танги стали реже нападать. Многие таких врагов отпускали. А потом танги и совсем перестали разбойничать.

156. Наперед не хвастайся

Рассказал Г. Кэчгэнки, зап. и пер. А. Н. Жукова. Публикуется впервые.

Жил когда-то в море очень большой бычок. Был он начальником над всеми морскими рыбами. Рот у него был такой что туда целая яранга могла войти. Был этот бычок очень старый. Даже спина окаменела от старости. Был он самый сильный и самый хвастливый среди морских рыб. Ну конечно, и выбрали его в начальники.

А у речных рыб начальником был лосось. Он тоже был самым сильным среди речных рыб.

Услышал как-то бычок про лосося, речного начальника. Очень рассердился. Он, бычок, сильнее всех рыб, морских и речных, а не какой-то лосось! Стал всем говорить:

– Съем я начальника речных рыб, лосося, и буду тогда один я над всеми рыбами начальник!

Стал думать, как бы стать начальником и над морскими, и над речными рыбами. Долго бычок думал. Потом, как начала вода прибывать, к реке отправился. Вошел в реку и так раскрыл рот, что всю реку перегородил. Стал ждать, когда лосось покажется, чтобы проглотить соперника. Бычок стоял в низовье реки, а лосось где-то повыше плавал.

И вот узнал лососенок о том, что в устье реки лосося бычок поджидает, и поплыл к лососю, чтобы предупредить его. Подплыл к лососю и говорит:

– Тебя бычок караулит. Всю реку загородил, хочет тебя живьем съесть.

Задумался лосось. Потом придумал, как бычка победить. Поплыл к бычку. Плывет, а сам раздувается. Очень сильно раздулся. Когда близко подплыл, прямо в рот нацелился. Вошел с ходу в рот, а из живота вышел. Повернулся, глянул на бычка – а тот уж мертв.

Так нашел свою смерть хвастливый бычок. Говорят, что и по сей день бычки в реках не живут, а только в море. Зато лососи заходят в реки как хозяева.

157. Хитрый лис

Рассказал Мулланвиль, зап. и пер. С. Н. Стебницкий.

Опубл.: Лымныло, стр. 120 [на кор. яз. с рус. подстр. пер.].

Характер сюжетного построения этой сказки свидетельствует о ее гетерогенности. Сказка сложилась в результате контаминации нескольких сюжетов, возникших в различные исторические эпохи и в разноязычной социальной среде. Эпизод состязания в хитрости лисы с медведем восходит к общему палеоазиатскому ареалу сказок о животных: эпизод о встрече лиса с лисой Чачучанавут относится к корякскому циклу сказок о животных; эпизод встречи лиса с русским попом – сборщиком податей навеян конкретными историческими событиями конца XVIII – начала XIX в., когда русские попы-миссионеры пытались обратить коряков в христиан, попутно исполняя функции сборщиков податей; эпизод встречи лиса с Иваном-царевичем навеян проникновением к корякам русских волшебных сказок, в которых Иван-царевич выступает как народный герой. Каждый эпизод сказки имеет здесь социальную заостренность. Люди и звери выступают в роли персонажей, отражающих социальные картины жизни корякского общества в XIX в. (поп – сборщик податей велит лису отдать дочь за медведя, чтобы полученные за нее соболиные шкурки внести ему в качестве подати).

Хитрый лис сказал:

– А ну, кто тут хитер?

– Я хитер! Медведь!

– А ну-ка, перехитри меня!

– Давай! А если не смогу тебя перехитрить, дам тебе пеструю кухлянку.

– Ладно, и я, если не смогу перехитрить тебя, то же сделаю.

Вдруг лис воскликнул:

– Гляди-ка, ездок на пестрых оленях подъезжает!

Посмотрел туда медведь.

– Легко же я тебя обманул!

– Где мне тебя перехитрить! Лис, конечно, хитрее!

Взял лис пеструю кухлянку и шкуру выдры в придачу.

– Конечно, я еще не раз перехитрю тебя!

Пошли в разные стороны по своим домам. Вернулись.

Однажды лиса Чачучанавут сказала:

– Ну-ка, обману лиса.

На берег моря пошла. Пришла, много раковин нашла, собрала, домой принесла, стала толкушу делать.

А лис пошел уток промышлять. Что он может добыть? Однако все же с трудом добыл одну уточку.

– O-xo-xol Тяжело мне нести ее домой к жене. Возьму только ногу, взвалю на плечи и понесу домой.

Взвалил на плечи утиную ножку. Пошел домой. Подходит к дому, увидели его детишки, кричат:

– Ой-ой! Отец уток добыл!

Встречать побежали. Встретили отца. Самый маленький утиную ногу себе на плечи взвалил. Домой понес.

Потом лиса Чачучанавут пошла в гости к хитрому лису.

– Здорово, Чачучанавут! Пришла ты!

– Да, пришла. Вот вам толкуша.

Начали есть толкушу. Хорошо подморожена толкуша. Все зубы переломал об нее хитрый лис.

– Ой! Не смогу больше хитрить!

Чачучанавут сказала:

– Еще лучше теперь хитрить будешь, коли все зубы сломались.

– Ах, так! Угостите-ка Чачучанавут жиром.

Ушла Чачучанавут. Домой вернулась. Муж на нее рассердился:

– Куда ходила?

– Как же, дядьям с дедовой стороны толкушу отнесла.

– Ну, это ладно. Чем угостили тебя?

– Жиром.

Потом к хитрому лису поп явился. Входя, по-русски заговорил:

– А-тке-про-се-се-се!

Вошел.

– Чего тебе, старший брат?

А он опять свое:

– А-тке-про-се-се-се!

– Что тебе надо, старший брат? А он по-прежнему:

– А-тке-про-се-се-се!

Потом снаружи его позвали. Пошел.

– Да никак это Иван-царевич там снаружи разговаривает?

– Да, это я!

– Иди сюда!

Вошел. Спросили его:

– Чего хотел этот давешний, никчемный?

– Да это поп был. Лисьи и собольи шкурки собирает. Для поборов приехал.

Отправился хитрый лис лисиц добывать. Настиг лису. Выстрелил в нее. Не убил.

– Эх! Неудача! Ну-ка, капкан поставлю!

Поставил капкан. Подальше отошел, спрятался. Не идет зверь на приманку. Только вдали лисица пробежала.

– Как же это: медведя так легко перехитрил, а лисицу не могу поймать! Вот неудача!

Пошел домой. Пришел. Тотчас поп говорит:

– Где лисицы?

– Никак не могу их перехитрить.

– А как же медведей можешь?

– Ну что ж, отдам медведю дочку за соболиные шкурки, тогда и уплачу тебе.

Согласилась его жена отдать дочку медведю. А дочка начала плакать:

– Не пойду я к медведю!

– Не смей плакать! Богачу тебя отдаем, чтобы никогда голодать не пришлось.

– Ну-ну-ну ладно, пусть возьмет меня в жены!

Повел лис дочку к медведю. Еще издали закричал: