Текст книги "А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников "
Автор книги: Сборник Сборник
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)
Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств [4]. Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда с своею молодостию и круто поворотить свою жизнь. Он простился с Петербургом и с праздной рассеянностию, уехал в Грузию, где пробыл осемь лет в уединенных, неусыпных занятиях. Возвращение его в Москву в 1824 году было переворотом в его судьбе и началом беспрерывных успехов. Его рукописная комедия "Горе от ума" произвела неописанное действие и вдруг поставила его наряду с первыми нашими поэтами. Несколько времени потом совершенное знание того края, где начиналась война, открыло ему новое поприще; он назначен был посланником. Приехав в Грузию, женился он на той, которую любил... Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна.
Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны... [5]
ПРИЛОЖЕНИЕ
Послужной список Грибоедова за 1829 год
Статский советник Александр Сергеевич сын Грибоедов от роду имеет 39 лет [1]. Полномочный министр при персидском дворе. Из дворян. За матерью его состоит в разных губерниях 1000 душ [2]. По выпуске из императорского Московского университета кандидатом прав 12 класса 3 вступил в службу в формированный графом Салтыковым Московский гусарский полк корнетом 1812 г. июля 26. По расформировании оного поступил в Иркутский гусарский полк тем же чином, того же года, декабря 7. Из оного полка, вследствие прошения его, высочайшим приказом уволен от военной службы для определения к статским делам с прежним статским чином 1816 г. марта 25. Определен в ведомство Коллегии иностранных дел губернским секретарем 1817 г. июля 9. Произведен в переводчики того же года, декабря 31. Определен секретарем к Персидской миссии 1818 г. [Вместо месяца и числа поставлена черта.]. Пожалозан в титулярные советники того же года, июля 17. Произведен в коллежские асессоры высочайшим указом 1822 г. января 3. Получил дозволение носить орден Льва и Солнца 2–й степени, марта 10. Выбыл из миссии Персидской и по высочайшему повелению определен по дипломатической части к г. Главноуправляющему в Грузии, февраля 19. Уволен по дипломатическим делам в Москву и Петербург на 4 месяца – 1823 г. марта 5. С высочайшего соизволения по представлению генерала Ермолова отпущен за границу к минеральным водам для излечения – 1824 г. мая 1 [4]. По высочайшему повелению, объявленному начальником Главного штаба, произведен в надворные советники 1826 г. июня 8. По представлению генерала Паскевича всемилостивейше произведен в коллежские советники – 1827 г. декабря б. Награжден чином статского советника, орденом св. Анны 2–й степени с алмазными знаками и 4000 р. 5, 1828 г. марта 14. Назначен полномочным министром при дворе персидском – 1828 г. апреля 25 [Потом добавлено: «Во время смятения, происшедшего в Тегеране, лишился жизни 1829 г. января 30»].
В. Шереметевский. <О В.В. Шереметеве>
Василий Васильевич Шереметев 2-й, 1794–1817, брат Сергея Васильевича, родился 1 марта 1794 года. И я эстандарт–юнкеров кавалергардского полка 21 октября 1812 г. был произведен в корнеты, 23 сентября 1813 г. – в поручики, а 15 октября 1817 г. – в шт. – ротмистры. В том же 1817 г. Шереметев был убит на дуэли камер-юнкером гр. А. П. Завадовским. Обстоятельства, вызвавшие эту дуэль, были следующие: Шереметев увлекся известной тогда балериной Истоминой, которая около двух лет была у него на содержании и жила с ним на одной квартире. В ноябре 1817 г. между ним и Истоминой произошел разрыв. Истомина уверяла, что она «давно намеревалась, по беспокойному его характеру и жестоким с нею поступкам, отойти от него»; некоторые лица из высшего петербургского общества предполагали наоборот, что Шереметев, «по юным летам своим, вероятно, ничем другим перед нею не провинился, как тем, что обмелел его карман». Как бы то ни было, Истомина 3 ноября переехала от Шереметева на отдельную квартиру, а 5 ноября из театра отправилась к гр. Завадовскому вместе с А. С. Грибоедовым, квартировавшим тогда "у Завадовского. Об обстоятельствах этого визита Истомина на следствии показала, что "когда она была 5 числа, в понедельник, в танцах на театре, то знакомый как ей, так и Шереметеву, ведомства Госуд. Коллегии Ин. дел губ. секр. Грибоедов, часто бывший у них по дружбе с Шереметевым и знавший о ссоре ее с ним, позвал ее с собою ехать к служащему при театральной дирекции д. ст. сов. кн. Шаховскому, к коему по благосклонности его нередко езжала, но, вместо того, завез ее на квартиру Завадовского, но не сказывая, что его квартира, куда вскоре приехал и Завадовский, где он, по прошествия некоторого времени, предлагал ей о любви, но в шутку или в самом деле, того не знает, но согласия ему на то объявлено не было, с коими посидевши несколько времени, была отвезена Грибоедовым на свою квартиру. По этому поводу Грибоедов показал, что он Истомину «пригласил ехать единственно для того только, чтоб узнать подробнее, как и за что она поссорилась с Шереметевым, и как он жил до сего времени за педелю на квартире гр. Завадовского, то и завез на оную, куда приехал и Завадовский, но объяснялся ль он ей в любви, не помнит, но после отвез в ее квартиру» [1]. Завадовский сначала утверждал, что он «ее в театре, на лестнице лично приглашал к себе, когда она оставит Шереметева, побывать в гостях у него, но с кем она приехала к нему, не знает и о любви, может быть, в шутках говорил и делал разные предложения», но на очной ставке с Грибоедовым он взял назад свое показание и заявил, что он «ошибся, принявши визит Истоминой на свой счет» [2]. Рассказывали, что Истомина, опасаясь Шереметева, просила Грибоедова ждать ее с санями у Гостиного двора, куда балерина приехала в театральной карете. На третий день после этого приключения Шереметев просил прощения у Истоминой и звал ее к себе, а когда она стала выражать свое прежнее желание «ехать к кн. Шаховскому», то Шереметев, подобно Грибоедову, под этим самым предлогом завез ее к себе и грозил застрелиться, если она не останется у него. Видя Шереметева «в таком чистосердечном раскаянии и не желая довести до отчаяния», Истомина согласилась на это предложение. В течение двух следующих дней Шереметев замучил Истомину расспросами о том, не была ли она у кого-нибудь во время их ссоры, причем грозил застрелить уже ее. Вынудив у Истоминой признание о ее визите Завадовскому, Шереметев вызвал его на Дуэль. Правда, секундант и друг Шереметева, лб.–гв. уланского полка корнет Якубович утверждал, что причиной дуэли был какой-то «поступок Завадовского, не делавший чести благородному человеку», но разъяснить эти слова отказался, ссылаясь на обещание хранить тайну, данную им умиравшему Шереметеву, а от очной ставки с Завадовским уклонился, прося «пощадить его, не дав случая видеть убийцу друга его и виновника всех его несчастий». Вообще подробности поединка не были вполне выяснены, потому что оба – Завадовский и Якубович – старались всячески выгородить прочих участников дуэли. В Петербурге носились слухи, что Дуэль была предположена двойная и что Якубович посоветовал Шереметеву вызвать Грибоедова, а сам обещал стреляться с Заводовским; Грибоедов будто бы, наоборот, предложил Шереметеву стреляться с Завадовским, а сам сделал вызов Якубовичу. Дуэль между Грибоедовым и Якубовичем, состоявшаяся в Тифлисе осенью 1818 г., как бы подтверждает эти слухи. Официальное следствие, производившееся Кавалергардского полка полковником Ланским 3-м совместно с полицеймейстером полковником Ковалевым, выяснило только, что 9 ноября, в 4 часа дня, Шереметев с Якубовичем приехал к Завадовскому и потребовал от него «тот же час драться насмерть». Завадовский просил дать два часа срока для того, чтобы пообедать, и тогда Якубович решил отложить дуэль до 10 ноября. На другой день, в 9-м часу утра, Шереметев и Якубович приехали снова к Завадовскому для переговоров о дуэли, причем Шереметев, как и накануне, говорил, что он «ничем не обижен», но что поединок должен быть смертельным, потому что он «клятву дал». Якубович, правда, опровергал показания Завадовского о суровых условиях дуэли и о клятве Шереметева, но эти показания были подтверждены гвардейской артиллерии подпоручиком бар. Строгановым, бывшим в то время у Завадовского. Завадовский тщетно старался успокоить Шереметева и отклонить его от дуэли, просил между прочим у него письменного вызова. Барон Строганов также пе мог убедить Шереметева в бесцельности поединка. 10 ноября дуэль не могла состояться потому, что для нее не выбрали еще места, а 11-го – вследствие снежной погоды. Только в понедельник, 12 ноября, в два часа доя, противники съехались на Волновом поле. Барьер был сделан на 18 шагах, и было условлено, что кто первый выстрелит, тот должен подойти к барьеру. Завадовский и Якубович отрицали присутствие секундантов; но молва называла свидетелями дуэли Грибоедова, лейб-гусара Каверина и доктора Иона. Шереметев выстрелил первый, выведенный, по словам Якубовича, из терпения медленностью Завадовского, и оторвал пулею край воротника у сюртука противника. При этом Шереметев, по словам Завадовского, повторил, что если этот последний не попадет, то он по нем стреляет вновь. Тогда Завадовский, ради самообороны, вынужден был стрелять в Шереметева. Согласно с не совсем достоверным рассказом Завадовского о дуэли, находящимся в «Воспоминаниях» Пржецлавского [3], Завадовский стрелял сначала нарочно мимо и предлагал примирение, от которого Шереметев, одно время колебавшийся, отказался, по настоянию Грибоедова. По данным, добытым следствием, Завадовский, бывший отличным стрелком, целился очень долго, сделал два раза вспышку на полке и один раз осечку и только после этого выстрелил в Шереметева. Пуля попала в бок, а по другим сведениям – прошла через живот и засела в левом боку. Шереметев тотчас упал, но потом поднялся на ноги и стоял до тех пор, пока его не положили для перевязки, которую, как утверждал Якубович, желая, вероятно, выгородить присутствовавшего на дуэли врача, оп сделал раненому сам. По совершенно неправдивому известию «Записок» Н. Н. Муравьева, Якубович после окончания поединка между Шереметевым и Завадовским «с досады» выстрелил в последнего и прострелил ему шляпу [4]. Якубович отвез Шереметева на его квартиру, где этот последний и умер 13 ноября, в 5 3/4 часа пополудни. Он был погребен на Лазаревском кладбище Александро–Невской лавры. Говорили, что отец Шереметева просил государя не подвергать Завадовского наказанию, и император Александр Павлович, выслушав объяснения Завадовского, признал, что убийство Шереметева было совершено «в необходимости законной обороны». Завадовский был отправлен за границу, а Якубович переведен на Кавказ [5].
Следственное дело А.С. Грибоедова
№ 1.
<О ГРИБОЕДОВЕ>
Полковник Артамон Муравьев
Он с Грибоедовым приехал к Бестужеву–Рюмину с намерением познакомить его, Грибоедова, с Сергеем Муравьевым, как с человеком умным, зная, что Грибоедов предполагал остаться в Киеве. Сергей Муравьев приехал к ним в полдень и уехал на другое утро рано. При нем разговор был общий, не касающийся до Общества [1].
Оболенский (в письме к государю)
Что Грибоедов был принят в члены Общества месяца два или три пред 14–м декабря, а вскоре потом уехал; почему действий его в Обществе совершенно не было.
Трубецкой (во 2–м показании) [2].
Слышал от Рылеева, что он принял Грибоедова в члены Тайного общества
№ 13.
<ДОПРОС, ОТОБРАННЫЙ ОТ ГРИБОЕДОВА ГЕНЕРАЛ–АДЪЮТ. ЛЕВАШЕВЫМ>
№ 224. Коллежский асессор Грибоедов.
Я Тайному обществу не принадлежал и не подозревал о его существовании. По возвращении моему из Персии в Петербург в 1825 году я познакомился посредством литературы с Бестужевым, Рылеевым и Абаленским. Жил вместе с Адуевским и по Грузии был связан с Кюхельбекером. От всех сих лиц ничего не слыхал, могущего мне дать малейшую мысль о Тайном обществе. В разговорах их видел часто смелые суждения насчет правительства, в коих сам я брал участие: осуждал, что казалось вредным, и желал лучшего. Более никаких действий моих не было, могущих на меня навлечь подозрение, и почему оное на меня пало, истолковать не могу. (Подпись.) Коллежский асессор Александр Грибоедов.
Генерал–адъютант Левашев [3].
№3.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 14–ГО ФЕВРАЛЯ КОРНЕТУ КНЯЗЮ ОДОЕВСКОМУ>
1826 года 14-го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. корнета копной гвардии князя Одоевского показания:
Коллежский асессор Грибоедов когда и кем был принят в Тайное общество? с кем из членов состоял в особенных сношениях? что известно ему было о намерениях и действиях Общества и какого рода вы имели с ним рассуждения о том? [4]
Так как я коротко знаю г-на Грибоедова, то об нем честь имею донести совершенно положительно, что он ни к какому не принадлежит обществу.
Корнет князь Одоевский.
№ 4.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 14–ГО ФЕВРАЛЯ ПОДПОРУЧИКУ РЫЛЕЕВУ>
1826 года 14–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. подпоручика Рылеева показания:
Когда и где был принят вами в члены Тайного общества коллежский асессор Грибоедов? что именно было открыто ему о намерениях, видах и средствах Общества? Не было ли сделано ему поручения о свидании с кем–либо из членов Южного общества, а также о распространении членов оного в корпусе генерала Ермолова и не имели ли вы от него уведомления о успехах его действий?
С Грибоедовым я имел несколько общих разговоров о положении России и делал ему намеки о существовании Общества, имеющего целью переменить образ правления в России и ввести конституционную монархию, но как он полагал Россию к тому еще не готовою и к тому ж неохотно входил в суждения о сем предмете, то я и оставил его. Поручений ему никаких не было делано, ибо хотя он из намеков моих мог знать о существовании Общества, но, не будучи принят мною, совершенно не имел права на доверенность Думы. Слышал я от Трубецкого, что во время бытности Грибоедова в прошлом году в Киеве некоторые члены Южного общества также старались о принятии его в оное, но не успели в том по тем же причинам, по каким и я принужден был оставить его [5].
Подпоручик Кондратий Рылеев.
№ 5.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 14-ГО ФЕВРАЛЯ ПОЛКОВНИКУ КНЯЗЮ ТРУБЕЦКОМУ>
1826 года 14-го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. полковника князя Трубецкого показания:
В начальных ответах ваших между прочим сказано о слышанном вами от Рылеева, что он принял в Тайное общество Грибоедова. Рылеев, с своей стороны, говорит, что он намекал ему о существовании Общества, но видя, что он неохотно входил в суждения о перемене образа правления в России, то не открывал ему намерений своих и не принимал его в члены. К сему Рылеев присовокупляет, что слышал от вас, что во время бытности Грибоедова в прошлом году в Киеве некоторые члены Южного общества также старались о принятии его в оное, но не успели в том. Объясните: точно ли Рылеев говорил вам, что он принял Грибоедова, и точно ли сообщили вы Рылееву вышесказанное и от кого именно сие известно вам было?
Разговаривая с Рылеевым о предположении, не существует ли какое общество в Грузии, я также сообщил ему предположение, не принадлежит ли к оному Грибоедов? Рылеев отвечал мне на это, что нет, что он с Грибоедовым говорил; и сколько помню, то прибавил сии слова: "он наш", из коих я и заключил, что Грибоедов был принят Рылеевым. И тогда рассказал ему, что Грибоедов был в Киеве и что его там пробовали члены Южного общества, но он не поддался; это слышал я от Полтавского пехотного полка поручика Бестужева, который, кажется, с Артамоном Муравьевым имели намерение открыть Грибоедову существование их общества и принять его, но отложили оное, потому что не нашли в нем того образа мыслей, какого желали. На это мне Рылеев ничего не отвечал; и я остался при мнении моем, что он принял Грибоедова.
Полковник князь Трубецкой.
№ 6.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 14-ГО ФЕВРАЛЯ ШТАБС-КАПИТАНУ БЕСТУЖЕВУ>
1826 года 14-го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. штабс–капитана лб.-гв. драгунского полка Бестужева показания:
Когда и кем был принят в члены Тайного общества кол. асессор Грибоедов? что известно ему было о намерениях, видах и средствах Общества? не было ли сделано ему поручения о свидании с членами Южного общества и о распространении оных в корпусе генерала Ермолова?
Ответ. С Грибоедовым, как с человеком свободомыслящим, я нередко мечтал о желании преобразования России. Говорил даже, что есть люди, которые стремятся к этому – но прямо об Обществе и его средствах никак не припомню, чтобы упоминал. Да и он, как поэт, желал этого для свободы книгопечатания и русского платья. В члены же его не принимал я, во-первых, потому, что он меня и старее, и умнее, а во-вторых, потому, что жалел подвергнуть опасности такой талант, в чем и Рылеев был согласен. Притом же прошедшего 1825 года зимою, в которое время я был знаком с ним, ничего положительного и у нас не было. Уехал он в мою бытность в Москве, в начале мая, и Рылеев, говоря о нем, ни о каких поручениях не упоминал. Что же касается до распространения членов в корпусе Ермолова, я весьма в том сомневаюсь, ибо оный, находясь вне круга действия, ни к чему бы нам служить не мог.
Штабс–капитан Алекс. Бестужев.
№ 2.
<ПИСЬМО ГРИБОЕДОВА К ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ>
Всемилостивейший государь!
По неосновательному, подозрению, силою величайшей несправедливости, я был вырван от друзей, от начальника, мною любимого, из крепости Грозной на Сундже, чрез три тысячи верст в самую суровую стужу притащен сюда на перекладных, здесь посажен под крепкий караул, потом был позван к генералу Левашеву. Он обошелся со мною вежливо, я с ним совершенно откровенно, от него отправлен с обещанием скорого освобождения. Между тем дни проходят, а я заперт. Государь! Я не знаю за собою никакой вины. В проезд мой из Кавказа сюда я тщательно скрывал мое имя, чтобы слух о печальной моей участи не достиг до моей матери, которая могла бы от того ума лишиться. Но ежели продлится мое заточение, то, конечно, и от нее не укроется. Ваше императорское величество сами питаете благоговейнейшее чувство к вашей августейшей родительнице...
Благоволите даровать мне свободу, которой лишиться я моим поведением никогда не заслуживал, или послать меня пред Тайный Комитет лицом к лицу с моими обвинителями, чтобы я мог обличить их во лжи и клевете.
Всемилостивейший государь! Вашего императорского величества верноподданный Александр Грибоедов [6].
15–го февраля 1826.
№ 7.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 19–ГО ФЕВРАЛЯ ПОДПОРУЧИКУ БЕСТУЖЕВУ–РЮМИНУ>
1826 года 19–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. подпоручика Бестужева–Рюмина сведения:
Точно ли вами или кем другим был принят в члены Общества кол. асессор Грибоедов и когда именно? При том объясните, по какому поводу он был у вас и виделся с Сергеем Муравьевым? что тогда сообщено ему было о намерениях Общества, какого он был о сем мнения и какое дал обещание насчет содействия видам Общества и распространения членов оного в Грузинском корпусе?
Грибоедов в Общество принят не был по двум причинам, мною тогда Матвею Муравьеву изложенным. 1) Что, служа при Ермолове, он нашему Обществу полезен быть не мог. 2) Не зная ни истинного образа мыслей, ни характера Грибоедова, опасно было принять его в наше Общество, дабы в оном не сделал он партии для Ермолова, в коем Общество наше доверенности не имело. На мое мнение согласились и предложения Грибоедову не делали. Был же он не у меня; а проезжал через Киев вместе с Артамоном Муравьевым. И видел я его только два раза у Трубецкого. С. Муравьева тогда я просил приехать в Киев, дабы ему вышесказанное мнение сообщить. Он его опробовал.
Подпоручик Бестужев–Рюмин.
№ 8.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 19-ГО ФЕВРАЛЯ ПОДПОЛКОВНИКУ МУРАВЬЕВУ-АПОСТОЛУ>
1826 года 19–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. подполковника Сергея Муравьева–Апостола показания:
Точно ли вами принят в члены Общества кол. асессор Грибоедов и когда именно? Объясните при том, что было предметом свидания вашего с ним у Бестужева–Рюмина и что вы тогда сообщили ему, Грибоедову, о намерениях Общества? Какого он был мнения и какое дал обещание насчет содействия видам Общества и распространения членов оного в Грузинском корпусе?
Я уже показал и теперь вторично подтверждаю мое показание, что я с кол. асессором Грибоедовым не имел никаких сношений по Обществу, что не принимал его никогда в члены оного, что никогда не имел с ним свидания у Бестужева, у коего он, Грибоедов, кажется, и не был ногой. Что видел его в Киеве, когда приезжал я к Ар. Муравьеву, ибо он, Грибоедов, стоял с Муравьевым в одном трактире и заходил к нему при мне; и наконец, что Грибоедов не был принят в члены Общества нашего.
Подполковник Муравьев–Апостол.
№ 9.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 19–ГО ФЕВРАЛЯ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ КН. ВОЛКОНСКОМУ>
1826 года 19–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. генерал-майора князя Волконского сведения:
Не известно ли вам, когда и кем был принят в члены Тайного общества коллежский асессор Грибоедов? и не было ли ему сделано поручения насчет распространения членов в Грузинском корпусе?
Честь имею почтеннейше донесть, что не могу дать никакого сведения по вышеозначенному по неизвестности мне сих обстоятельств. С господином Грибоедовым я лично весьма мало знаком и лишь по одним встречам в светских собраниях в Москве – при временных моих проездах чрез сей город.
19 февраля.
Генерал–майор князь Волконский.
№ 10.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 19–ГО ФЕВРАЛЯ ШТАБ–РОТМИСТРУ КН. БАРЯТИНСКОМУ>
1826 года 19–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. штаб–ротмистра князя Барятинского сведения:
Не известно ли вам, когда и кем был принят в члены Тайного общества коллежский асессор Грибоедов и не было ли ему сделано поручение насчет распространения членов в Грузинском корпусе?
Ежели это Грибоедов сочинитель, то я его лично не знаю, а слыхал о нем как об авторе. Неизвестно также мне, член ли он Тайного общества и был ли он в Грузии. О другом Грибоедове никогда не слыхал.
Лб.–гв. гусарского полка штаб–ротмистр князь Барятинский.
№ 11.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 19–ГО ФЕВРАЛЯ ПОЛКОВНИКУ ДАВЫДОВУ>
1826 года 19–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. полковника Давыдова показания:
Не известно ли вам, когда и кем был принят в члены Тайного общества коллежский асессор Грибоедов и не было ли ему сделано поручение насчет распространения членов в Грузинском корпусе?
Честь имею донести высочайше учрежденному Комитету, что я никогда не слыхал, чтобы господин Грибоедов принадлежал к Обществу или даже чтобы предлагали ему войти в оное. Я раз с ним виделся в Москве на большом обеде, где, кроме литературы, ни о чем не говорили.
Отставной полковник Давыдов.
№ 12.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 19–ГО ФЕВРАЛЯ ПОЛКОВНИКУ ПЕСТЕЛЮ>
1826 года 19–го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. полковника Пестеля сведения:
Не известно ли вам, когда и кем был принят в члены Тайного общества коллежский асессор Грибоедов? и не было ли ему сделано поручение насчет распространения членов в Грузинском корпусе?
О принадлежности коллежского асессора Грибоедова к Тайному обществу не слыхал я никогда ни от кого и сам вовсе его не знаю.
Полковник Пестель.
№ 14.
<ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ ГРИБОЕДОВУ 24–ГО ФЕВРАЛЯ> [7]
1826 года 24–го февраля в присутствии высочайше учрежденного Комитета коллежский асессор Грибоедов спрашивай и показал:
1
Как ваше имя, отечество и фамилия, какого вы исповедания, сколько вам от роду лет, ежегодно ли бываете на исповеди и у святого причастия, где служите, не были ль под судом, в штрафах и подозрениях и за что именно?
2
Где воспитывались, каким наукам учились и кто преподавал вам оные?
3
В начале первого показания своего вы, отрицаясь от принадлежности к числу членов злоумышленного Тайного общества, изъяснились далее так, что, будучи знакомы с Бестужевым, Рылеевым, Оболенским, Одоевским и Кюхельбекером, часто слышали смелые суждения их насчет правительства, в коих сами вы брали участие, осуждали, что казалось вредным, и желали лучшего?
4
В том же смысле, но с большею важностию и решительностию Комитету известны мнения ваши, изъявленные означенным лицам.
Не только они, но князь Трубецкой и другие, по словам первых, равно считали вас разделявшим их образ мыслей и намерений, а следственно (по их правилам приема в члены), принадлежащим к их Обществу и действующим в их духе.
Убеждение сие основано было на собственных словах ваших, особенно после того:
а) что Рылеев и Александр Бестужев прямо открыли вам, что есть Общество людей, стремящихся к преобразованию России и введению нового порядка вещей; говорили вам о многочисленности сих людей, о именах некоторых из них, о целях, видах и средствах общества, и
б) что ответом вашим на все то было изъявление одобрения, желаний и пр. В такой степени прикосновенности вашей к злоумышленному обществу Комитет требует показаний ваших в том:
а) в чем именно состояли те смелые насчет правительства означенных вами лиц суждения, в коих сами вы брали участие?
б) что именно находили вы при том достойным осуждения и вредным в правительстве и в чем заключались желания ваши лучшего?
в) когда и что именно узнали вы особенно от Рылеева, Бестужева и Одоевского о существовании общества людей, стремящегося к преобразованию России?
г) с тем вместе, что узнали вы о многочисленности сих людей и кто из них был вам назван?
д) сказано ли вам было, где находились центры и отделения членов Тайного общества?
е) что именно сказано нам о цели, видах и средствах действий оного?
ж) объясните, в чем именно состояли ваши во всем том мнения и одобрения?
з) в каком смысле и с какою целию вы, между прочим, в беседах с Бестужевым, неравнодушно желали русского платья и свободы книгопечатания?
и) по показанию князя Оболенского, вы наконец дня за три до отъезда вашего из Петербурга решительно были приняты в члены Тайного общества. Объясните, какого рода дали вы обещание неутомимо действовать в духе сего Общества; и какое дано вам поручение насчет приготовления умов к революционным правилам, в кругу вашего пребывания и распространения членов Общества?
к) по какому случаю вы, проезжая Киев, имели свидание с Бестужевым–Рюминым и Муравьевыми, Артамоном и Сергеем, из коих за последним нарочито было посылаемо? Что было предметом вашего совещания и что открыто вам было о приготовлениях Южного общества к началу открытых возмутительных действий?
В заключение вы по совести должны показать все то, что известно вам о составе тайных обществ, их цели и образа действий.
Вы ли писали письмо, которое перед собою видите, Кюхельбекеру?
Надворный советник А. Ивановский.
№ 15.
<ОТВЕТЫ ГРИБОЕДОВА>
На данные мне вопросные пункты от высочайше учрежденного Комитета имею честь ответствовать:
1
Имя мое: Грибоедов Александр Сергеев. Греко–католического исповедания, родился в 1790 [8] году.
Обязанности мои как сын церкви исполняю ревностно. Если бывали годы, что я не исповедовался и не приобщался святых тайн, то оно случалось непроизвольно.
Служу секретарем по дипломатической части при Главноуправляющем в Грузии.
Под судом, в штрафах и подозрении не бывал [9].
2
Воспитывался частию дома, частию в Московском университете, под надзором профессора Буле, учился правам, наукам математическим и языкам [10].
3 и 4
И теперь имею честь подтвердить первое мое показание.
Кн. Трубецкой и другие его единомышленники напрасно полагали меня разделявшим их образ мыслей. Если соглашался я с ними в суждениях о нравах, новостях, литературе, это еще не доказательство, что и в политических моих мнениях я с ними был согласен. Смело могу сказать, что, по ныне открывшимся важным обстоятельствам заговора, мои правила с правилами кн. Трубецкого ничего не имеют общего. Притом же я его почти не знал.
а
Рылеев и Бестужев никогда мне о тайных политических замыслах ничего не открывали.
в
И потому ответом моим на сокровенность их предприятий, вовсе мне неизвестных, не могло быть ни одобрение, ни порицание.
а, б
Суждения мои касались до частных случаев, до злоупотреблений некоторых местных начальств, до вещей всем известных, о которых всегда в России говорится довольно гласно. Я же не только не способен быть оратором возмущения, много если предаюсь избытку искренности в тесном кругу людей кротких и благомыслящих, терпеливо ожидая времени, когда моя служба или имя писателя обратят на меня внимание Вышнего Правительства, перед которым я был бы еще откровеннее.
в, г, д, е, ж [11]
Ничего мне подобного не открывали. Я повторяю, что, ничего не зная о тайных обществах, я никакого собственного мнения об них не мог иметь.
3
Русского платья желал я, потому что оно красивее и покойнее фраков и мундиров, а вместе с этим полагал, что оно бы снова сблизило нас с простотою отечественных нравов, сердцу моему чрезвычайно любезных.
Я говорил не о безусловной свободе книгопечатания, желал только, чтобы она не стеснялась своенравием иных цензоров.
и
Показание кн. Оболенского совершенно несправедливо. Не могу постигнуть, на каких ложных слухах он это основывал, не на том ли, что меня именно за три дня до моего отъезда приняли в Общество любителей русской словесности, общество, которое под высочайшим покровительством издает всем известный журнал: "Соревнователь" и от вступления в которое я долго отговаривался, ибо поэзию почитал истинным услаждением моей жизни, а не ремеслом [12].
к
Пребывание мое в Киеве было самое непродолжительное проездом в Крым и на Кубань: чрез эти места я возвращался к моей должности в Грузию. Где Муравьевых и Бестужева–Рюмина видел мельком; разговоров не только вредных правительству, но в которых требуется хотя несколько доверенности, я с ними не имел, потому что, не успев еще порядочно познакомиться, я не простясь уехал. Обстоятельство, что за одним из них был послан нарочный, для меня вовсе неизвестно; из сделанного мне теперь вопроса узнаю об этом в первый раз.
Письмо, которое мне здесь показано, моей руки и писано к Кюхельбекеру.
Коллежский асессор Александр Грибоедов.
