Текст книги "Демон воздуха"

Автор книги: Саймон Ливек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

Сообразить, куда они спрятали тело, было проще простого. Хозяин мой не стал бы морочить себе этим голову, а у Колючки и мозгов и воображения хватало только на самые очевидные вещи.

Я догадывался, что они не оставили тело на виду. Понятное дело, его необходимо было переместить до того, как оно закоченеет, но унести его совсем далеко посреди ночи они не могли. Наверняка ни мой хозяин, ни его слуга не знали, куда его деть, ведь им было неизвестно, где живут близкие покойника или его друзья. Скорее всего они пристроили его где-то поблизости, надеясь избавиться от утопленника на рассвете.

В нашем городе немногие владельцы домов по ночам освещали свои жилища горящими факелами, но мой хозяин был как раз одним из них. Я взял себе один факел и поспешил к переднему крыльцу, где под широкими ступеньками, ведущими во внутренний двор, хранились в крохотной каморке носилки.

Еще с порога я понял, что тупой слуга не обманул моих ожиданий – тело нашлось там. Почти сразу же я заметил что-то неладное. Я не успел разобраться, в чем дело, как тело зашевелилось и встало на ноги.

Я уронил факел, он упал к моим ногам и почти погас. Впрочем, это не имело значения, ведь здесь горел еще один, воткнутый в стену над моей головой. Я попятился и выставил назад руки, пытаясь найти дверь. Как только я нащупал ее, я собрался дать деру.

Но в этот момент мертвец заговорил:

– И-извиняюсь… Я не должен находиться здесь. Я… уже ухожу.

По голосу я узнал молодого жреца, который вместе с напарником выуживал утопленника из воды. Я сразу же увидел всю картину иначе.

Оказывается, я принял за покойника жреца. Это он так напугал меня, когда поднялся с корточек, по-видимому, сам перепуганный не меньше моего. А мертвец, как я теперь разглядел, находился в сидячей позе на носилках, прислоненный к их высокой спинке, и выглядел вполне мирно, если не считать ужасной резаной раны на горле и отвисшей челюсти, зияющей, как черная дыра. Он по-прежнему оставался голым и на фоне перьев и кроличьих шкур, устилавших спинку паланкина, выглядел еще более жалким, чем в самом начале, когда его только вытащили из воды.

Я подобрал с пола факел, и, надо сказать, сделал это весьма своевременно, ведь иначе здесь могло что-нибудь загореться.

Я во все глаза уставился на жреца. В мерцающем свете факела, среди пляшущих теней его вымазанное сажей лицо казалось непроницаемым. Наблюдая, как он стреляет по сторонам глазами, надеясь убежать, я поймал себя на неуютной мысли, что, возможно, видел его где-то еще до этой ночи.

– Кто ты такой? – спросил я.

– Ельтеот, – ответил он. – Жрец Уицилопочтли.

В голосе его не слышалось дрожи, но скованность и какое-то неестественное спокойствие выдавали его страх, чуть ли не готовность молить о пощаде. Теперь он казался мне даже моложе, чем во время нашего разговора на берегу канала. Разумеется, он говорил правду – он не должен был здесь находиться. Его место было в Доме Жрецов или возле алтаря, где ему надлежало поддерживать огонь и жертвовать свою кровь богам.

Я задал ему вопрос, который напрашивался сам собой.

Смекнув, что проскользнуть мимо меня не удастся, он, похоже, чуточку расслабился.

– Мне стало любопытно, что с ним. – Он указал на тело.

Я шагнул в его сторону и усмехаясь сказал:

– Значит, нас двое таких любознательных!

Он посторонился, давая мне посмотреть на тело, да и сам заглянул через мое плечо. Уже потом я подумал, что тогда он мог спокойно броситься к двери, если бы захотел.

Спустя какое-то время он сказал:

– Он умер от ран, так ведь?

Я буркнул в знак согласия. Я осматривал шею мертвеца, осторожно щупая края резаной раны. Кожа вокруг была холодной, помертвелой и сухой, как если бы в теле совсем не осталось крови.

– От этой раны он, бесспорно, и умер. Интересно, чем ее нанесли?

– Может, мечом? – предположил он.

– Может быть. Рассечено уж больно ровно – слишком ровно для кремневого ножа. По-видимому, обсидиан. – И все же насчет меча я сомневался. – Рана довольно мелковата, не так ли? Скорее всего это был нож или бритва. Мечом ему бы просто снесли голову.

– Не обязательно. Тот, кто наносил удар, мог не иметь достаточно простора для размаха.

Я обернулся и внимательно посмотрел на этого молодого жреца. А он и впрямь не дурак, подумал я, только эта сообразительность когда-нибудь доведет его до неприятностей.

– Ты прав, – согласился я. – Это был или нож из чего-то более твердого, чем кремень, или его убили в тесном пространстве. Или то и другое вместе. А это как раз запросто. Ведь чем меньше в данном случае пространства, тем скорее тот, кто наносил удар, предпочел бы нож. – Я попытался представить себе все тесные пространства, какие могли прийти на ум, – какая-нибудь комнатушка, парилка в бане, ниша на задворках храма. Ведь люди стараются совершать убийства в местах уединенных, сокрытых от посторонних глаз.

Я отошел от мертвеца на шаг, чтобы со стороны осмотреть остальные раны.

– А про эти отметины ты что думаешь? – спросил я.

На сморщенной и посеревшей коже виднелись многочисленные проколы, порезы и вздутия.

– Не знаю, – сказал он. – Но они явно наносились умышленно. Когда ты вошел, я как раз думал над тем, что они похожи и на шрамы после истязаний шипами или раскаленными иглами, какими обычно пользуются жрецы.

– Но зачем это делать?

– Может, хотели наказать?

– Это похоже на правду, – согласился я, так как прекрасно знал, что жрецы именно так и поступают. От страшных воспоминаний я содрогался до сих пор. – Или его хотели заставить заговорить. – Я принялся разглядывать лицо мертвеца. Глаза его были открыты и поблескивали в свете факела. Зрачки еще не помутнели, как обычно случается после наступления смерти. Что, интересно, они видели? Что хотели выудить из него при помощи пытки?

Я смерил жреца пристальным взглядом.

– А почему ты захотел снова посмотреть на тело?

– Да мне все не давали покоя эти отметины. По-моему, с чем-то подобным я уже встречался раньше.

То же самое я мог сказать и про себя. Я тоже видел нечто похожее. Потому и пришел сюда сейчас.

– Понимаешь ли, я удостоен чести служить при храме на Большой Пирамиде, – объяснил он. – Я участвовал в проведении жертвенного обряда на празднике Поднятых Знамен. Так вот там у одного из рабов тоже были подобные отметины – проколы, порезы, ожоги. Я хорошо разглядел их, когда мы укладывали этого человека на жертвенный камень. Я помню…

– Я тоже помню, – перебил его я. – Ведь он был уже мертв, когда попал к вам, так ведь?

Жрец изумленно вытаращился на меня:

– А ты откуда знаешь?

– Я был там. Он прыгнул вниз со ступенек на полпути к вершине. Нам пришлось потом тащить его на самый верх да еще уговаривать пейналя и огненного жреца принять жертву. – Теперь я и сам вспомнил этого Ельтеота – это он встречал нас на верхних ступеньках. – Я тоже заметил тогда эти шрамы.

– Так это был ты?! Ну теперь припоминаю! А как все странно, правда? Ты притащил тогда к нам эту исколотую и изрезанную жертву, а теперь вот мертвое тело точно в таком же состоянии обнаружено прямо перед домом твоего хозяина. Что же происходит? – Он прищурился, внимательно разглядывая меня, а я не сводил глаз с мертвого тела в паланкине.

– Понятия не имею, – медленно проговорил я. – Мне надо хорошенько поразмыслить.

Я все еще пребывал в раздумьях, когда молодой жрец ушел. Потом у меня зашипел и погас факел, и я продолжал размышлять над случившимся уже в темноте.

Я просто не мог пойти к себе в конуру и ждать, пока за мной пришлют. Мне необходимо было вырваться из когтей главного министра. Но как? Я должен как можно быстрее найти этих колдунов и привести их к Монтесуме, да так, чтобы меня не поймал на этом мой хозяин. Тогда я бы отдался на милость императора, и, если он соблаговолил бы, то смог остаться в живых.

Так что мне оставалось одно – выследить этих колдунов. Я соображал лихорадочно – даже взмок, – и тут до меня наконец дошло, как действовать. Я понял и как поймать убийцу человека, найденного нами в канале, и как выяснить, почему на его теле обнаружилось мое имя.

Сам мертвец был половиной послания, а вот второй его половиной являлось мое имя. Либо послание предназначалось мне – я, правда, никак не мог его истолковать, – либо оно было обо мне. Но в любом случае, как я заключил, мне необходимо ответить на него. Я должен дать ответ, и убийца сам придет за мной.

Убийца приведет меня к этим колдунам. Омовенный раб Сияющего Света подвергся столь же жестоким истязаниям, как и мертвец, находившийся сейчас перед моими глазами. Это означало, что оба они побывали в руках одного и того же человека. Омовенный раб оказался одним из тех, за кем охотились мой хозяин и император, к их же числу, стало быть, принадлежал и утопленник, выуженный из канала. И его чудовищная худоба скорее всего объяснялась тем, что его держали в темнице впроголодь.

С другой стороны, Сияющий Свет, даже будь он убийцей, вряд ли мог послать мне эту мрачную «весточку», так как не принадлежал к малому кругу людей, знающих мое полное имя. Но он мог действовать с кем-нибудь сообща. Тот омовенный раб был своеобразным посланием, а тело в канале служило напоминанием.

Тогда же я утратил всякую веру в историю об изгнании Сияющего Света. Я не догадывался, искренне ли верила его мать в то, что говорила, но я решил в любом случае рассказать ей правду.

У меня не хватало времени наведываться к каждому, кто знал точную дату моего рождения, – пусть их и было немного. Да и о чем расспрашивать их – нескольких старых жрецов да моих родственников? И разве признались бы они в чем-то мне, неудачнику и изгою, опозорившему собственную семью?

Я решил лучше найти торговца и через него добраться до убийцы.

Я смотрел на мертвое тело, чьи очертания теперь были уже различимы благодаря забрезжившему на улице свету. Я снова и снова разглядывал его раны и содрогался при мысли о том, какой опасности могу себя подвергнуть, пытаясь устроить западню человеку, способному на такое.

– Я не знаю, кто ты, – неожиданно для себя проговорил я вслух. – Но у нас с тобой есть что-то общее. Обещаю тебе: я поймаю нашего врага!

Шуршание метлы, донесшееся с улицы, и запах костерка возвестили мне, что солнце начало свое восхождение.

ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ
СТЕРВЯТНИКА

Глава 1

Когда я выскользнул из комнатушки под лестницей, небо еще не растеряло густой темной синевы. Где-то в доме наверняка уже пекли лепешки. От этой мысли я почувствовал голод и поймал себя на том, что вожу носом по воздуху. Конечно же, я уловил какой-то дымок, хотя запах казался странным. Помимо обычного аромата кукурузного толокна, чувствовался еще какой-то едкий привкус, которого я не мог распознать.

Я вспомнил, что мне нужно поскорее уносить отсюда ноги да постараться как можно быстрее добраться до дома торговца. Но мне сначала хотелось заглянуть в каморку к старику, и если Кролик еще воевал со своим взбунтовавшимся кишечником, то я смог бы прошмыгнуть в нашу комнату на глазах у метущих двор женщин, а потом и вовсе удрать на улицу.

Осторожно заглянув во двор, я обнаружил, что не все так просто.

Двор никто не мел, а ведь эту работу полагалось делать до рассвета. Я глянул на небо, подумав было, не ошибся ли я со временем, но убедился, что это не так. Такое впечатление, будто женщинам не велели подметать сегодня утром.

Запах дыма ощущался здесь отчетливее. Он ударил мне в нос, и я чуть не чихнул.

Посреди двора на корточках сидел Кролик. Он находился спиною ко мне, поэтому я затруднялся определить его состояние. Кролик был не один – рядом с ним, широко расставив ноги, стоял какой-то человек с огромной деревяшкой в руках и смотрел на нашу со стариком дверь.

Прошмыгнуть мимо них не представлялось никакой возможности. Но я еще некоторое время колебался, после чего решил уйти потихоньку. Мне, конечно, было интересно, почему они там и что это за деревяшка.

Я уже отвернулся, как вдруг понял, на что они оба так увлеченно смотрят. Из-за нашей со стариком двери вырывались клубы дыма.

Не раздумывая я бросился во двор и заорал:

– Эй вы! Там же человек! Давайте вытащим его!

Старый раб уже давно не ходил. Без посторонней помощи он не смог бы выбраться оттуда и сгорел бы заживо или задохнулся.

Я бежал к двери и кричал:

– Ну вы, давайте же, шевелитесь! Чего застыли?

Но оба будто не слышали меня. Они пялились на соседнюю дверь, из-за которой теперь тоже вырывался дым. Я буквально набросился на них, и только тогда они меня заметили. Кролик неуклюже попытался встать на ноги, второй человек резко обернулся.

– Ну ты! – заорал он.

В этот момент клубы дыма окутал и их обоих. Ослабленный стариковым зельем, Кролик беспомощно корчился на коленях, а его приятель зашелся в сухом кашле. Потом дым добрался и до меня, резанув по глазам и забив горло. Задыхаясь, я прохрипел:

– Подожгли, сволочи!

Сквозь слезы я заметил, как приятель Кролика метнулся в мою сторону. Он тоже ничего не видел в дыму, но голос мой узнал.

– Что ты здесь делаешь? – заорал он.

Это был слуга хозяина, а предмет в его руках оказался деревянной колодкой, какие надевают на неблагонадежных рабов на невольничьем рынке.

Ухватив одной рукой колодку, он потянулся ко мне. Я лягнул его. Тогда он откинул деревяшку и бросился на меня, но я проворно увернулся, попутно пнув его еще раз. Он упал.

Я подхватил с земли колодку. Тяжелая и неудобная, она никак не подходила для оружия, но это было все, чем мы оба располагали. Когда слуга попытался подняться на ноги, я со всей силы огрел его этой деревяшкой по голове. Он беззвучно упал лицом в землю.

Шум за спиной напомнил мне о Кролике. Он пытался подняться, одной рукой опираясь на землю, а другой беспомощно отмахиваясь от дыма. Я огрел колодкой и его, он свалился рядом со слугой и затих.

Вся эта драка происходила в полном молчании, поэтому не привлекла ничьего внимания. Я огляделся по сторонам, двор был пуст.

Отойдя в сторону, я пытался отдышаться, одновременно протирая глаза.

Вскоре стало заметно, что клубы дыма, валившие из обеих дверей, порядком уменьшились, теперь оттуда просачивались только ленивые слабые струйки. Я надеялся, что огня больше нет, хотя это никак не повлияло на план, который я намеревался выполнить.

Глотнув побольше воздуха и закутав лицо в плащ, я бросился в нашу со стариком конуру, моментально окунувшись в удушливую раскаленную мглу.

Оказавшись внутри, я сдернул с лица плащ и протер глаза. Дышать было невозможно – как с плащом, так и без него. В кромешной тьме я споткнулся обо что-то мягкое и упал, сильно ударившись коленом. От боли я стиснул зубы, чтобы не закричать и не наглотаться горячего дыма.

Ползая на четвереньках, я нашел то, обо что споткнулся. Это было человеческое тело. Я начал трясти и щипать лежащего на полу, но он не подавал признаков жизни.

Мне не хватало воздуха, и я подумал, что пора было спасаться самому. Головой я ударился о стену и, шаря по ней руками, нащупал внизу, почти у самого пола, какое-то отверстие. Непредусмотрительно сунув туда пальцы, я тут же отдернул их, обжегшись.

Проклятый слуга устроил поджог из соседней комнаты, предварительно проковыряв в глиняной стене дыру. Я представил себе, как он орудовал там, стараясь действовать быстро и бесшумно, чтобы не потревожить нас раньше времени. Кролик, боясь признаться в том, что пренебрег своими обязанностями, конечно же, уверил его, будто я нахожусь в своей комнате, поэтому Колючка предпочел не рисковать, а выкурить меня оттуда при помощи дыма. Он рассчитывал, что я выбегу во двор, задыхаясь от кашля, с разъеденными дымом глазами, и тогда на меня, совершенно беспомощного, наденут колодку.

О жизни старого раба ни хозяин, ни его живодер слуга, разумеется, думать не собирались.

Пятясь задом, я споткнулся о плетеный сундук и вздохнул облегченно – ведь теперь я знал, где выход. Поднявшись, я подхватил с пола сундук и, шатаясь, побрел к выходу, даже не заметив, как треснулся плечом о дверной косяк.

На улице я уронил сундук на землю и в изнеможении рухнул на него. Я понимал, что мне нельзя оставаться здесь ни минуты, но я должен был отдохнуть и отдышаться. Так я лежал, хватая ртом воздух, пока не услышал женские голоса.

– Гляди-ка, что это с ними?

– Это что, Уицик?

– А что это за вонь?

Я с трудом приподнял голову. Рядом стояли две девушки. Я знал, что они живут здесь как наложницы то ли моего хозяина, то ли кого-то из его родни. Их отцы – скорее всего какие-нибудь провинциальные царьки – наверняка отдали их сюда на каких-то условиях. Сейчас они держали в руках метлы и смотрели на нас с Уициком так, как смотрят отцы на своих детей, когда те не изволили подняться с постели после рассвета.

– Да это ж Яот! – изумленно вскричала одна. – Что здесь произошло? И почему Кролик с Уициком лежат на земле?

Я взглянул на светлеющее небо и понял, что надо торопиться. Скоро взойдет солнце и во двор сбегутся люди, включая моего хозяина. Да притом и Уицик с Кроликом наверняка очухаются – ведь не убил же их я.

– А вы не поздновато? – буркнул я и, открыв крышку сундука, принялся рыться в нем.

Рев раковины-трубы с вершины Большой Пирамиды возвестил городу о тем, что солнце встало.

– Да мы пришли сюда спозаранок, только Уицик прогнал нас, – сообщила одна из девушек. – Да еще грубил мерзавец.

– А теперь вот валяется посреди двора. Куда его девать? Мне же мести надо!

– А ты обойди это место, – предложил я. – Боги уж как-нибудь простят тебе.

Я разочарованно разглядывал содержимое сундука, которое прокоптилось и провоняло так, что потеряло всякую ценность. Но я не особенно переживал – ведь это были вещи старика Дорогого. Старый раб умер, а я даже не мог всплакнуть о нем, поскольку у меня не было ни слез, ни времени их проливать.

В сундуке меня интересовала только одна вещь, но я почему-то не видел ее. Я похолодел при мысли о том, что Уицик мог опередить меня и заглянуть в сундук перед тем, как устроить пожар. Я успокаивал себя тем, что вещица очень мала и, наверное, затерялась под ворохами накопленного за многие годы барахла. Твердя себе это, я перебирал вещи, небрежно отбрасывая в сторону дешевые безделушки и выцветшие веера из перьев.

– Эй! Ты что делаешь? Еще не хватало нам собирать этот хлам!

Обнаружив наконец нужную мне вещь на самом дне сундука, где она пролежала долгие годы, я с облегчением зажмурился. Вещица была очень мала – настолько мала, что помещалась в зажатом кулаке, – зато исходившее от нее тепло вселяло уверенность.

Удушливый дым к тому времени полностью развеялся, и одна-единственная слезинка все же выкатилась из-под моих ресниц, когда я, сидя возле почти пустого сундука, предавался воспоминаниям.

Старику Дорогому я уже ничем не мог помочь, но знал, на что он благословил бы меня. Он хотел бы, чтобы я воспользовался возможностью и поскорее удрал. Удрал и осуществил свой план – поймал бы убийцу, нашел колдунов и привел их к императору.

Ведь теперь мне стал ясен смысл этого послания, одной частью которого был мертвец, а другой – мое имя.

Теперь я понял, что именно я, и только я, нужен был Сияющему Свету, или его сообщнику, или им обоим. По-видимому, они и держали у себя этих колдунов. Скорее всего это они предприняли попытку похитить меня при помощи Туманного и его сына, а когда я удрал, они убили одного из колдунов и послали его тело моему хозяину в качестве напоминания. Тот однажды уже пытался передать меня в их руки, на этот раз он, вероятно, прикажет своему живодеру слуге привести меня в такое состояние, при котором я попросту не смогу удрать.

Меня мучил только один вопрос: кто же является сообщником Сияющего Света и как им удалось втянуть в свои дела Туманного с сыном? В какой-то момент я начал было подумывать, что мое имя на том клочке нацарапал именно Туманный. Но потом я спросил себя: а откуда он знает, как меня зовут? И откуда это известно Сияющему Свету?

Но более всего меня терзал другой вопрос, к которому я даже не знал, как подступиться, хотя и понимал, что не смогу спокойно спать в Мехико, пока не найду на него ответ. Почему именно я? Что я сделал? В чем провинился, из-за чего так много людей – и торговец, и его загадочный сообщник, и Туманный, и мой хозяин со своим слугой – готовы были меня убить, рискуя навлечь на себя немилость и гнев императора?

Я медленно поднялся.

– Можете все это собрать, – сказал я девушкам, указывая на разбросанное вокруг барахло. – Что-то, наверное, еще можно спасти. Вот и возьмите себе, а нам оно больше не понадобится.