Текст книги "Купид: Бесконечная ночь (ЛП)"

Автор книги: Сара Ведлер

Соавторы: Надин Дарахарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Это дело привычки.

Он закрывает фляжку и снова прячет, затем его веселое выражение лица меняется.

– Всё снова в норме?

Я киваю.

– Я тоже не знаю, что со мной было.

– Предполагаю, что это была паническая атака.

– Вздор…

Скиннер поднимает обе руки.

– Ты ведь тоже человек, Джо. Человек, как и все мы.

Сначала я не понимаю, почему он так говорит, потом догадываюсь:

– Ты нас подслушивал. Меня и Сая.

– Было невозможно следить за вами и ничего не слышать. Особенно его. Честно говоря, я не спускал с него глаз ещё в Вудпери. Даже для созерцателя он казался мне слишком внимательным. Но со временем я понял: паренёк влюбился по уши… он стоял перед твоим окном, как Ромео перед балконом Джульетты.

Я без понятия кто такие Ромео и Джульетта. Несколько секунд я смотрю на Скиннера, затем отталкиваю его в сторону и покидаю переулок. Я сразу же снова оказываюсь посреди толпы, в окружении смеющихся лиц, безупречной кожи, парфюмированных тел и платьев с парчой. Скиннер с трудом поспевает за мной.

– Эй! – он хватает меня за руку. – Это ведь всего-навсего была шутка.

Я вырываюсь из его хватки и продолжаю идти дальше.

– Я просто не фанат выпендрежа Сая, – снова пробует Скиннер, догоняя меня.

На нём снова капюшон и как только он идёт со мной бок о бок, нам становиться легче пробираться сквозь толпу. Хоть я и неохотно это признаю, но в моём нынешнем состоянии без него я бы совсем пропала. Возможно, настало время быть с ним честной.

– Я не вернусь назад, – тихо говорю я.

Скиннер поворачивает ко мне голову, но ничего не говорит.

– Я не вернусь на Ланди.

Прежде чем Скиннер успевает хоть что-то спросить, я ускоряю шаг и исчезаю в водовороте людей, который, похоже, волшебным образом тянется к площади Пикадилли. Когда там не устраиваются Ритуалы Проклятия, то площадь с виселицами освобождается для пешеходов. Здесь часто проходят спонтанные празднества, в честь Нового Порядка. Чаще всего, их организовывают корпорации. Вот и сегодня здесь собралось невероятное большое количество людей. Они переговариваются, смеются. Некоторые танцуют под музыку, исходящую из наушников.

– Подожди! Отчего же ты убегаешь на этот раз?

Я не скажу Скиннеру, что заставило меня покинуть остров. Если бы Пейшенс хотела, чтобы он узнал, она сама бы рассказала ему. Мне просто нужно собраться с мыслями. Затем я внезапно замираю. На меня смотрит лицо Сая, серьёзное, напряженное и слишком большое. Рядом я замечаю своё собственное лицо, такое же неподвижное, как и его.

Мои ноги просто отказываются идти дальше, и я смотрю на стены домов, которые с трех сторон окружают бетонированную площадь. Полотна, которые обычно показывают Ритуал Проклятия, включены, но на них видна не казнь. Вместо этого там снимки из Центра Модификаций. Однако на этот раз они показывают не купидов, а нас. Сая. Меня. Джеварда. Полли. На снимках видны и остальные созерцатели, скрывающиеся на Ланди. Я пораженно смотрю на фотографии, под которыми стоят наши имена, а наверху каждой из них надписи:

«В РОЗЫСКЕ ИЗ-ЗА ПОХИЩЕНИЯ ДЕТЕЙ И ПРЕДАТЕЛЬСТВА КОДЕКСА СОЗЕРЦАТЕЛЕЙ»

За нас тоже объявлена награда. 20.000.000 AMOC за поимку каждого. А я стою на площади, полной людей. Беззащитная. Лёгкая добыча. Я вспоминаю дружинников, код 24. Похоже, не только у них есть приказ поймать нас, но и у всего города.

Прежде чем я успеваю шевельнуться, Скиннер притягивает меня к себе. Сначала я думаю, что он снова решил попробовать один из своих трюков. Что он делает вид, будто поймал меня. Я уже вижу, как гуляки бросаются на нас, потому что каждый из них хочет быть тем, кому достанется награда. Жадные, как ищейки. Но он не делает из этого шумное представление. Он просто прижимает меня к себе и невзначай поправляет мои волосы на плечах так, что они падают мне на лицо. Я прислоняюсь к нему и позволяю ему провести меня через толпу, просто делаю вид, что очень устала. Будто мне нехорошо.

Промышленники почти без исключений отступают от меня. Они ничего так не страшатся, как болезней и страданий, и как только кто-то начинает производить нездоровое впечатление, это вызывает у них отвращение. Краем глаза я наблюдаю за гуляками, которые освобождают нам место, но все еще пялятся на нас. Любопытные, в поисках сенсации. Очарованные, в то же время они испытывают отвращение. Скиннер пару раз извиняется. Из-под капюшона его голос звучит как у образованного, воспитанного сына из высших слоёв общества. Мы покидаем площадь как можно быстрее, чтобы не привлечь ещё большего внимания, и чтобы никому не успело придти в голову заглянуть под наш камуфляж.

Глава 11

Время, которое мы выиграли, благодаря нашему быстрому полёту на комбикоптере к центру города, теперь уходит в пустую. После того, как поиск подходящего передвижного устройства оказался там неудачным, дела в жилых районах тоже обстоят не лучше.

Скиннер снимает солнечные очки и чистит стёкла рукавом. На улице, по которой мы идем, темно, а в особняках вокруг нас так тихо, как будто там больше никто не живет. Насколько безумно промышленники веселятся в центре города, настолько же ценят здесь своё личное пространство.

В такой местности странновато ходить пешком.

– Скиннер? – я смотрю на него. – Почему они не ищут тебя?

Он смотрит на меня, хотя его повреждённый глаз остаётся пустым. В другой закралась ирония.

– Потому что иначе мое имя было бы написано большим шрифтом на стенах Пикадилли. Не думаю, что мой отец этого хочет.

– Какое твоё настоящее имя?

Он колеблется, но, в отличие от случая ранее, он не пытается отвлечь от себя внимание, нападая на меня. Тем не менее я понимаю, что ему не нравится эта тема. Он не любит вспоминать о своей роли отвергнутого сына.

– Все в порядке. Для меня ты все равно останешься Скиннером.

Я беру его за руку. Мы молча идём бок о бок сквозь невыносимо жаркую ночь. После звуков острова – шумного ветра, бушующего океана, птиц, которые будили нас, как только наступало утро – мне кажется, что здесь мёртвая тишина.

– Ты это слышишь? – внезапно спрашивает Скиннер.

– Мотор, – отвечаю я. – Приближается машина.

Мой спутник быстро оглядывается по сторонам.

– Если ловко всё обставим, то никто так скоро не заметит ограбления. Но сначала мы должны заставить водителя остановиться…

– Как насчёт «купид угрожает девушке»?

Скиннер качает головой.

– Ради такого никто не остановится. Слишком опасно.

Шум двигателя становится громче. Я лихорадочно пытаюсь что-нибудь придумать. В городе мы не встретили почти ни одного автомобиля, а здесь снаружи их очень хорошо прячут за метровыми воротами и стенами. Мы просто обязаны воспользоваться этой возможностью, но наши шансы на успех малы.

Машина быстро приближается. Промышленники ездят только с закрытыми дверями и непробиваемыми стёклами. Это крепости на колёсах, подготовленные к любой возможной опасности. Скиннер тянет меня в сторону, и мы прижимаемся к одной из стен, как только машина быстро подъезжает. Звук двигателя все еще тихий, он звучит как тонкое электрическое хихиканье. У автомобиля бросающийся в глаза светло-голубой цвет, но всё же это не блестящая хром-лакировка, которую предпочитает Дариан Ли. К тому же, окна тонированы. Мы могли бы его использовать, чтобы незаметно покинуть город. Если бы только знали, как его украсть.

Машина проезжает мимо, задние фонари становятся всё меньше, а Скиннер рядом со мной беззвучно ругается. Затем машина неожиданно замедляет движение. Водитель поворачивает направо и к шуму мотора теперь присоединяется новый звук.

Металл, скользящий по камню. Открывающиеся ворота!

– Быстрее!

Я бегу, при этом оставаясь близко к стене и склонив голову вперёд, чтобы моя кожа не выдавала меня. Этому я научилась во время обучения. Моя темная одежда позволяет мне в темноте слиться со стеной. Скиннер следует за мной по пятам, натянув на лицо капюшон.

Механический звук замолкает. Ворота открыты. Голубая машина въезжает на территорию особняка и исчезает из моего поля зрения. Я бегу ещё быстрее, но ворота уже начинают закрываться.

– Поторопись! – шипит Скиннер.

Я мобилизую все свои силы и достигаю ворот, которые почти закрылись, осталась лишь небольшая щель внизу. Я беру разгон и проскальзываю на территорию особняка промышленника. Скиннер прямо позади меня. Мы падаем и оттаскиваем друг друга с дороги. Прислушиваемся. Теперь машина едет очень медленно и, наконец, совсем стихает. А затем снова наступает гробовая тишина.

Я медленно и осторожно выглядываю из-за нашего укрытия – подрезанного куста.

– Боже мой, – шепчу я.

Мне не впервые доводится видеть недвижимость промышленников, но это зрелище меня каждый раз поражает. Перед нами, слева и справа от дороги, простираются освещенные маленькими лампочками луга – настоящий холмистый пейзаж. Они наполнены множеством других кустов, каждый из которых продуманно подрезан. Все они имеют форму животных. Мне требуется мгновение, чтобы охватить взглядом всю картину. Сначала замечаю птиц из густой зелени с глазами из ягод или цветов. А за птицами стоят другие кусты, похожие на кошек. У кошек широко распахнуты пасти, готовые сожрать свою добычу.

У промышленников странные вкусы.

Я поворачиваюсь к дому. В отличие от дома Дариана Ли, этот построен не из того же красного камня, что и здание в Вудпери, а полностью окрашен в белый цвет. По бокам в ночное небо поднимаются винтовые башни. Окна на первом этаже оснащены витражными стёклами. Широкая лестница из слоновой кости ведет к входной двери. Но я нигде не вижу машину.

– Гараж, – шепчет Скиннер и указывает на место дальше по дороге.

Сначала я ничего там не вижу, заем замечаю асфальтированную плиту, которая покрывает землю прямо перед лестницей. Под ней, безусловно, есть подъемная платформа, с помощью которой можно опустить машину вниз. Многие промышленники используют такие подземные гаражи, я видела подобные у Ли. У него их целых восемь.

– Проклятье, – тихо отвечаю я. – Как нам вытащить оттуда машину?

Я поворачиваюсь к Скиннеру.

Он смотрит на дом, затем качает головой.

– Давай для начала осмотримся здесь. Тогда, наверняка, что-то придумаем.

Г

лава 12

Задняя часть сада не менее впечатляющая, чем охотничья игра кошек и птиц в передней. Я с благоговением смотрю на мраморную статую, которая стоит на постаменте и, наверняка, на две головы выше меня. Женщина, которую она изображает, прекрасна. Ее лицо безмятежно смотрит в сторону дома, волосы спускаются по плечам, а затем плавно переходят в её струящуюся одежду. Её плечи и руки покрыты птицами. Некоторые мраморные животные спокойно сидят, другие, расправили крылья. И везде в траве сидят и стоят кошачьи статуи. Но женщина поражает меня больше всего. Работа такая тонкая, что можно было бы подумать, что она живая, и в любую секунду может поднять руки к небу, чтобы отправить птиц в полёт.

– Это действительно необходимо? – шепотом спрашиваю я Скиннера, который поднял с земли одну из кошачьих статуй.

– Нам нужен шум. Отвлекающий манёвр. По-другому не выйдет, – отвечает он и объясняет мне свой план. Он очень прост: мы что-то разрушаем в саду, пытаясь привлечь внимание жителей к этой стороне дома. Как только прозвучит сирена, вызывающая дружинников, мы разобьём спереди одно из окон, доберёмся через внутреннюю часть дома до гаража и как можно быстрее исчезнем. Бронированных витражных стекол не бывает – по крайней мере, так говорит Скиннер. В школе созерцателей нас не учили подобным полезным вещам, в конце концов, мы ведь защитники, а не взломщики.

– Хорошо. Тогда сделай это.

Я в последний раз бросаю восхищённый взгляд на статую женщины. Даже ее белоснежные волосы выглядят настоящими. Я протягиваю руку, чтобы хоть раз к ней прикоснуться, прежде чем Скиннер ее уничтожит. Она теплая. Будто живая. Я делаю шаг назад, в то же время Скиннер поднимает фигурку кошки, а женщина на пьедестале действительно поднимает руки, однако закрывает ими лицо.

– Пожалуйста, не надо, – шепчет она.

Мы оба застываем от шока.

Статуя живая!

Я качаю головой из-за своих собственных, идиотских мыслей. Это не ожившая статуя. Это живая женщина, одетая как статуя.

Скиннер первым приходит в себя.

– Что, черт возьми, это значит?

– Я здесь просто работаю, – говорит покрашенная в белое женщина. – Пожалуйста, не трогайте меня.

– Вы работаете в качестве…

– Я работаю на Сайласа Конроя. Он живет здесь. Я трудилась на его фабрике. После того, как его жена ушла от него, он обнаружил меня. Он говорит, что я похожа на нее.

– Вам приходится…, – мне почти становиться нехорошо. – Вам приходится всегда стоять здесь?

Она нерешительно кивает.

Только теперь я обнаруживаю тоненькие трубки, которые бегут по ее телу. Одна исчезает в изгибе руки, другая ведет вверх по ноге, под одежду. Вероятно, к желудку.

– Всё в порядке, – шепчет она. – Моя семья получает за это много денег. Я не против. Только, прошу, не причиняйте мне вреда.

– Хорошенькое дело, – Скиннер демонстративно оглядывается вокруг. – Вы единственная большая статуя.

Женщина сглатывает.

– Вы взломщики?

– Нет, мы друзья хозяев дома, – насмешливо отвечает он.

– Послушайте, внутри что-то не так, – невозмутимо продолжает женщина-статуя. – Уже как несколько дней. Мистер Конрой больше не выходит в сад, а мои резервуары с питательными веществами уже некоторое время не наполнялись. – Она указывает на пьедестал у своих ног. – У меня странное ощущение.

Я смотрю на Скиннера. Вполне возможно, что это отвлекающий маневр. Что ей поручили реагировать именно таким образом, если появятся злоумышленники. Мой спутник, похоже, думает так же, о чём говорит его уничижительный взгляд.

– Нам всё равно нужно войти, – говорит он.

– А если она права? – всё же спрашиваю я.

– Нам нужна та машина, мы не можем терять время. Ты не можешь. Такой хороший шанс нам вряд ли подвернётся ещё раз.

С этим он поворачивается к покрашенной в белое женщине.

– Ты сделаешь нам одолжение, или я должен буду тебя заставить?

Женщина смотрит на него со страхом.

– Что за одолжение? – спрашивает она с неуверенным взглядом на дом.

– Сосчитай до ста, а потом закричи как можно громче.

– Как… как я объясню это мистеру Конрою? В моём договоре стоит, что я не должна подавать никаких признаков жизни.

– Ты это уже нарушила, – Скиннер издает негодующий звук. – Теперь немного напряги свой маленький мраморный мозг. Что-то взобралось тебе на ногу. Или ты задремала, и тебе приснился кошмар.

Я чувствую угрызения совести из-за того, что мы используем женщину на пьедестале для своих целей. Но прежде, чем отклоняю идею Скиннера, напоминаю себе о своём старом принципе: Пейшенс в приоритете. Если ее отец отключит нас, она останется без защиты. Я не могу считаться с работницей, которая рискует ради нас лишь тем, что получит небольшой выговор от своего босса.

– Хорошо, – тихо говорит она. – Я закричу, когда досчитаю до ста.

Мой спутник хватает меня за руку и тянет за собой, не говоря ни слова. Мы бежим среди маленьких фигурок кошек, виляя туда-сюда, и мне почти кажется, что они вот-вот поднимут свои лапы и вцепятся нам в ноги.

– Если этот Конрой услышит, что она кричит, то включит сигнализацию, – говорит Скиннер и на бегу поворачивается ко мне. – А если нет, то, исходя из того, что она рассказала нам, мы можем предположить, что он мёртв.

Я смеюсь. Что за нелепая мысль.

– Никто из них не умирает, Скиннер. Кроме того, если он мертв, то кто был в машине?

– Некоторые промышленники программируют свои автомобили на определенное время. Потому что тогда они отправляются на прогулку или у них запланированные встречи в одно и то же время. Если это автоматизированный автомобиль, то, возможно, он так уже несколько недель накручивает круги, хотя владельца в нём нет.

Мы достигаем переднюю части дома. Я измеряю взглядом витражные стёкла. За ними темно, поэтому цвета выглядят как разные оттенки серого. Они образуют мотивы, по одному в каждом окне. Я распознаю женщину и мужчину. Мужчина стоит на коленях перед женщиной и протягивает ей цветок. Интересно, знает ли жена Конроя, что он построил здесь музей, посвященный ей? Возможно, она бы к нему вернулась, если бы знала, что для него значит.

Я протискиваюсь между двумя кустами в виде птиц, которые стоят вплотную к дому, прижимаюсь лбом к одному из окон и ладонями оттеняю глаза. Внутри виллы беспросветная тьма. Тем не менее я различаю большую прихожую. Белый пол, тяжелая люстра и двойная лестница, ведущая в галерею на втором этаже. Нигде не видно никакого движения.

– Дай мне кота.

– Подожди ещё.

Я смотрю на Скиннера так, будто он сошел с ума.

– Конечно же, я подожду.

Затем забираю у него маленькую статуэтку. Удивительно, как долго может длиться период времени от одного до ста. Я закрываю глаза, чтобы успокоиться, сосредоточиться, но тут же появляется лицо Сая, его смех вспыхивает перед моими закрытыми веками. Затем женщина-статуя кричит, как будто напугана до смерти. Я крепче хватаю фигуру кошки, ожидая звука сигнализации.

Ничего не происходит. В доме нет никакого движения. Никто не включает свет, и всё остаётся спокойным.

Рядом со мной Скиннер качает головой.

– Любой другой уже вызвал бы дружинников.

Теперь мы в затруднительном положении. Нам нужен вой сирены, чтобы незаметно разбить окно.

– Всё равно сделай это, – говорит Скиннер. – Мы должны рис…

В этот момент женщина в саду снова кричит, и я пользуюсь моментом. Замахиваюсь ненастоящим котом, отворачиваюсь и бросаю его в окно. Романтическое изображение разбивается на тысячи осколков, которые дождём обрушиваются на меня и Скиннера и засыпают пол внутри дома. Не могу поверить. Сначала неохраняемые ворота, затем бьющееся стекло на первом этаже. Вероятно, у передней двери тоже нет предохранителя. Похоже, Конрой не особо отдаёт предпочтение мерам безопасности. Что пошло нам на руку. Мы больше не теряем ни секунды. Скиннер забирается на подоконник и тянет меня наверх, затем мы проникаем внутрь виллы.

Первое, что я замечаю, это затхлый воздух. Как в ангаре, когда Скиннер показал мне самолет.

– Кто-то спит глубоким и крепким сном спящей красавицы, – вслух размышляет он, поскольку в доме все еще нет никакого движения.

Я понятия не имею, кто такая «спящая красавица», но сейчас это не имеет значения. Впервые за несколько недель я полностью сконцентрирована. В режиме созерцателя.

В пустом вестибюле, за исключением двух больших кошачьих статуй, нет никакой угрозы. Никто не прячется и не наблюдает за нами. С обоих сторон отходят широкие двустворчатые двери. Они закрыты. Где-то здесь внизу должен быть доступ к подземному гаражу.

– Иди направо, – шепчу я, затем исчезаю в направлении левой из двух дверей. Я бесшумно достаю свой нож. Он не тот, которым я защищалась тогда в Вудпери. Прежний я потеряла где-то в испытаниях и невзгодах прошлых месяцев. Но не важно, какое оружие я ношу. Лезвие, есть лезвие, и я с любым могу хорошо обращаться.

Я поворачиваю ручку и медленно открываю одно из крыльев дверей. Теперь в нос мне бьёт отвратительное зловоние, сладковатое и в то же время терпкое. Я заставляю себя сделать несколько глубоких вдохов, пока не проходит первое отвращение, затем вхожу в комнату. Это типичная гостиная промышленника. Напротив окон находится возвышение с мягким уголком, в середине комнаты круглый, белый огненный фонтан. Я подкрадываюсь и ощупываю очаг, но он холодный. Затем обнаруживаю источник неприятного запаха: цветочные букеты, заполняющие углы комнаты. Это лилии, насколько я могу судить в темноте. Их головки свешаны вниз, стебли сморщились и почернели от гнили.

Никому нет дела до этой виллы. Всё это становиться всё более подозрительным. Даже если что-то случилось с владельцем, где вся прислуга? Где дворецкий? Где садовник? Где домохозяйка? Где повариха? Как будто все, кто здесь жил, вдруг провалились сквозь землю. Осталась лишь женщина в саду, одинокая реликвия из прошлого. Я чувствую покалывание на шее. В этом поместье есть что-то чертовски странное.

Я поднимаюсь на возвышение и осматриваю обивку, одеяла и подушки. Лучшие ткани: кашемир и дамаст. Но что-то в этом изысканном впечатлении, которое появилось в первый момент, когда я взглянула на мягкий уголок, беспокоит меня: противный запах гнили, который здесь гораздо сильнее, чем рядом с цветами. Я осматриваюсь по сторонам. У задней стены возвышения есть еще одна дверь. Я медленно подхожу к ней, и зловоние становится сильнее. Более едким. Я прикрываю воротником куртки рот и нос, останавливаюсь у двери и приседаю, чтобы заглянуть в замочную скважину. Внезапно чья-то рука хватает меня за плечо. Я сразу же оборачиваюсь и прижимаю кончик ножа к подбородку Скиннера.

Он поднимает руки, выглядя не особо напуганным.

– Почему ты так подкрадываешься? – шиплю я.

– Чтобы предупредить тебя.

Он указывает на дверь позади меня.

– Я бы не стал туда входить.

– Почему нет?

И снова Скиннер хватает меня за плечо и осторожно тянет назад. Его глаза упираются в дверь, выражение лица не разобрать.

– За ней… это, без сомнения, трупный запах.

Я тут же замираю. Трупный запах. Значит, женщина-статуя была права, и моё предчувствие тоже не обмануло меня.

– Сколько их? – тихо спрашиваю я.

– Три, а может и четыре человека.

– Ты уверен, что они…

– Они мертвы, Джо.

Скиннер смотрит на меня, его голос приобрёл непонятную резкость.

Наконец я снова в состоянии двигаться.

– Давай скорее уйдём отсюда!

Я выхожу из салона и радуюсь, когда сладковатый запах гнили остается позади. И тут до меня внезапно доносится какой-то звук. Я оборачиваюсь к Скиннеру, но он даже ещё не сдвинулся с места. Он тоже смотрит на меня и выглядит не менее испуганным.

Мы не одни в доме. Кроме нас и мертвецов есть кто-то ещё.

Глава 13

– Не двигаться, я сказал!

Она сжимается в углу и молится о том, чтобы доски под ней больше не скрипели. Она ненавидит этот старый особняк. Она ненавидит множество комнат и отсутствие обзорности. Иногда она вспоминает о своем доме, о своем маленьком ложе и ничего не хочет настолько сильно, как вернуться туда. Но она знает, что этому не бывать.

– Прости, – шепчет она, хотя ее извинения никого не интересуют.

Как бы их не обнаружили. Не поймали. Не казнили. В настоящий момент важно лишь это.

Она прислоняется головой к стене и заставляет себя дышать равномерно. На первом этаже дома снова слышны шаги. Похоже, там несколько человек. Она буквально видит их перед собой с их электрошоковыми пистолетами и слишком яркими фонариками. В последнее время дружинники даже имеют при себе сети для поимки. Волокно изготовлено из флуоресцентного материала, который вспыхивает при выбрасывании сетки. Брат Дженнингс был почти пойман и ослеплен одной из таких сетей, но, по крайней мере, он все еще жив. В отличие от Паркера. И Дэвиса. И Эллис.

Линн вытесняет из головы мысли о тех, кого уже поймали. Она переводит взгляд на Слэйда. Он и Кэтролл сидят напротив нее. Они опираются друг на друга, глаза Кэтролл закрыты. Взгляд Слэйда направлен на дверь. Темный, решительный. По спине Линн пробегают мурашки. Она надеется, что это не приведет к драке. Она не уверена, сможет ли пережить её на этот раз.

Прошла вечность с тех пор, как они в последний раз залечивали раны. А с тех пор, как они в бегах, они много раз попадали под свет. Тонкие шрамы, покрывающие кожу не только её, Слэйда и Кэтролл, но и всех остальных, ясно свидетельствовали об этом. Линн чувствует себя слабой и истощенной. Побег выжимает из них силы. Теперь она понимает, как чувствуют себя купиды в Париже, Гонконге и Мексико, где люди охотятся на них уже целую вечность. Прошлые годы, то долгое время, когда они могли спокойно резвиться в Лондоне, теперь кажутся ей почти райскими.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Даже для купидов.

– Я больше ничего не слышу, – шепчет Мот из другого угла комнаты, в которой они обосновались.

– Тссс, – шипит Слэйд, не отрывая взгляда от двери.

Вот и Линн, независимо от того, сколько усилий прилагает, больше не слышит ни единого звука с нижнего этажа дома. После громкого звона и быстрых, тихих шагов она была уверена, что это кто-то из соседей, наконец, задумался, почему Конрой больше не покидает свой дом; почему нигде не появляется; почему не заботится о своём предприятии; почему он просто исчез. Теперь она так не думает, потому что дружинники ведут себя иначе. Возможно в доме просто взломщики, обычные грабители. Особняк промышленника прямо-таки напрашивается, чтобы его ограбили. Меры предосторожности, которые Конрой принял против злоумышленников, были почти нелепы. Поэтому едва удивительно, если бы это привлекло и других.

Она выражает вслух свои подозрения.

– Чего такого непонятного в слове «заткнитесь»? – шипит Кэтролл.

Похоже, Линн произнесла то, о чём думает Слэйд, но когда она смотрит на него, на его лице появляется задумчивое выражение.

– Даже если она права, – ещё тише шепчет Кэтролл. – Никто не должен знать, что мы здесь.

Слэйд и ей не отвечает, а смотрит теперь на Линн. Её сердце начинает биться быстрее. Ей вновь хочется поменяться местами с Кэтролл, чтобы один единственный раз быть к нему также близко, как она. Прильнуть, ощутить его тело… Она саму себя щипает за спиной за руку, коротко, но сильно, чтобы в голове снова прояснилось. Они находятся в чрезвычайной опасности, и все, о чем она может думать, это Слэйд.

– Может наоборот, – в тот же момент говорит он. – Может у них есть что-то, что могло бы пригодиться нам.

– Оружие, – звучит голос недалеко от кровати. – Клянусь, если бы у меня было приличное оружие, я бы тут же пошел и нашел какого-нибудь целителя…

– Тссс, – говорит теперь Мот. – Поверь, мы бы все так поступили…

Линн того же мнения. Однако теперь они не так хорошо вооружены, как раньше. С тех пор, как начался сезон охоты, они больше не могут добраться до кузницы за пределами города, в которой доставали в прошлом свои стрелы и копья. Линн выпустила свою последнюю стрелу, когда рабочие напали на них в их штаб-квартире. Она никогда не забудет, как эти люди накинулись на них. Как сильно они были заинтересованы в награде, которую объявил за них промышленник.

Теперь она слышит шаги на первом этаже. Ей кажется или они приближаются к лестнице?

Внезапно тело Слэйда вздрагивает. Он встает и подкрадывается к двери, как будто уловил запах. Затем что-то меняется в осанке Кэтролл, и, наконец, Линн тоже чувствует его. Линн тоже чувствует ее запах.

– Джолетт Сомервиль, – шепчет Слэйд, прислонившись к двери и повернувшись к ним спиной. Его белые руки прикасаются к дереву, как будто через него он может почувствовать созерцательницу.

– Тогда, наверняка, и маленькая целительница рядом!

Похоже, Кэтролл позабыла о своем же призыве к молчанию. Ее голос дрожит от жадности.

Понемногу оживляются все купиды, которые прячутся в спальне Конроя. Линн поднимается со своего места и следует за Слэйдом. Теперь она чует Джолетт Сомервиль так же ясно, как если бы та стояла прямо перед ней.

– Что они здесь ищут? – шепотом спрашивает она.

– Что обычно ищут созерцатели?

Слэйд поворачивается к ним лицом.

– Купидов, – отвечают сразу несколько приглушенных голосов.

– Их двое, – шепчет кто-то. – Мы в большинстве, давайте нападём на них!

Слэйд слегка качает головой. Он начинает было отвечать, затем внезапно вновь оборачивается к двери.

Г

лава 14

– Ты это слышал?

Я смотрю на Скиннера, который тоже вернулся в вестибюль.

Он стоит, закрыв глаза, неподвижно и очень сосредоточенно.

– Я знаю, Джо. Прошу, помолчи несколько секунд.

Но я не могу. Остатки летаргии, в которую меня повергли события на Ланди, улетучились. Я беспокойно хожу туда-сюда за спиной Скиннера.

– Ты неотрывно следовал за нами по всей Европе, а теперь не можешь сказать, что чуешь в этом доме?

Он раздраженно оборачивается ко мне.

– Тебе объяснить основы обоняния купидов?

«Ты всё ещё не доверяешь мне?» – слышится в его уверенном голосе вопросительная нотка.

– Я лишь хочу понять! – вспыльчиво отвечаю я.

– Когда я следовал за вами, – фыркает он, – с вами была Пейшенс. Ничто не пахнет для купида так… интенсивно, как целитель. Словно олень для волка. Это облегчило мне задачу. Теперь же этот запах трупов перекрывает все остальные.

Прежде чем я успеваю ответить, с верхнего этажа доноситься новый звук. Сначала мне кажется, что я слышу голос, высокую тонкую песню. Затем понимаю, что это сквозняк, сопровождаемый громким грохотом.

– Здесь ещё есть кто-то живой, – говорю я, и мы одновременно вытаскиваем наши ножи. Плечом к плечу, мы крадемся по направлению к лестнице. Я понятия не имею, ожидают ли нас наверху промышленники, может быть, Конрой и несколько выживших слуг. Там может находиться и нечто враждебное, и подняться наверх будет большой ошибкой. Всё же мы поднимаемся. Скиннер, как и я, не проявляет никаких признаков страха. Мы достигаем второго этажа, ветер все еще насвистывает свою тихую песенку. Мы поворачиваем налево, пересекаем галерею. Все двери здесь закрыты. Любая из них может распахнуться в любой момент, и из любой из них кто-то выскочить и напасть на нас. Купиды. Дружинники. Люди Ли.

– Стоп, – говорит Скиннер.

Я смотрю на него. Он опустил голову, ноздри подёргиваются. Лезвием ножа он указывает на золотую дверь прямо перед нами. Наши очертания искаженно отражаются в искрящемся узоре.

– Там внутри кто-то есть? – шепотом спрашиваю я.

– Не уверен.

Скиннер проходит вперёд, беззвучно делая последние несколько шагов. Он останавливается прямо перед дверью, и на несколько секунд замирает. Затем он смотрит на меня и шепчет:

– Купиды. Готова?

– Готова.

Я толкаю дверь. Она не заперта. Комната за дверью пустая. Я сразу замечаю две вещи. Огромная кровать, которая когда-то, вероятно, служила Конрою и его жене, помята. Одеяла и подушки лежат на полу. А окно широко открыто.

Я врываюсь в комнату, выглядываю в окно и чувствую разочарование. Никого не видно. Передний двор, на который выходит окно спальни, пуст. Я поворачиваюсь к Скиннеру.

– Ты уверен, что они здесь были?

Он кивает.

– Абсолютно. Я чувствую их запах, – он смотрит на меня, и в его глазах появляется странное выражение. – Я чувствую их страх.

Глава 15

Скиннер сидит на пассажирском сиденье, уплетая паштет, который мы нашли в кладовой. Поверх своей куртки с капюшоном он одел двубортный жакет Конроя с серебристыми эполетами на плечах. С тщательно зачесанными назад волосами и повязкой на глазу, которую мы тоже обнаружили в гардеробной того промышленника, он стал больше похож на разодетого промышленника, чем на купида. Пудра для тела из ванной комнаты Конроя придает его коже более здоровый оттенок, как будто прошлым летом он несколько раз принимал солнечную ванну.

Я и сама сейчас произвожу впечатление идеальной женщины из высшего сословия. Изумрудное платье туго обтягивает мой торс, но юбка сзади немного длиннее чем спереди, поэтому у меня достаточно свободы удобного передвижения. Своё оружие я спрятала между верхней тканью и подюбкой. Верхнюю часть моего тела теперь тоже обтягивают кожаные пояса. Я рада, что под ними я не голая. Мое лицо покрыто золотой пудрой, а глаза украшают густые фиолетовые ресницы. Моя высокая прическа не такая идеальная, как была бы у настоящего промышленника, но для маскировки сойдет.