Текст книги "Горячая собственность"

Автор книги: Сара О'Брайен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

На следующее утро вчерашний эпизод показался мне плохим сном. Собираясь на работу, я постаралась припомнить, почему так расстроилась и испугалась. Это был всего лишь бедный старик, который умер в доме миссис Хэррис. Происшествие неприятное, но бояться мне было нечего. Не то что Молли О'Салливан. Вот ее бояться у меня были основания.

Как только я вошла в приемную, она схватила меня за руку.

– Мертвое тело? – прокуковала она с легкой завистью, словно речь шла о новорожденном или выигрыше в лотерею. – Мертвое тело?

– Не напоминай мне, – попросила я, сбрасывая мокрый плащ и вешая его на дверь в крошечной кухне для сотрудников. Надо же было, чтобы шел такой дождь, когда у меня не было машины. Проходя через автостоянку, я проверила «фиесту» и была рада увидеть, что дыма не было. Но машина была явна безжизненной. Нужно будет позвонить дяде Джерри и попросить заменить ее.

Молли наливала воду в чайник.

– Кофе? – спросила она.

Я взглянула на нее. Молли никогда ни для кого не готовила кофе, за исключением Тима Глэдстоуна. Для него она не только варила кофе, но и относила вещи в химчистку, изменяла назначения к стоматологу, улыбалась, шутила, моргала ресницами и выполняла свои секретарские обязанности. Но для сотрудников Молли никогда не варила кофе – она относилась к нам с презрением. Ко всем, кроме Эндрю. По какой-то причине Молли любила Эндрю.

– Ты очень была травмирована? – спросила она, стуча по крышке кофейника своими длинными вишневыми ногтями и наблюдая за тем, как я выжимаю воду из штанин брюк, а потом стараюсь разгладить образовавшиеся складки.

Я пожала плечами.

– Это было неприятно, но теперь я пришла в себя. Полагаю, что я была чересчур шокирована.

– Бедняжка. – И, не дожидаясь моего ответа, Молли налила две кружки кофе. Я взглянула на ее прямую спину, высокую худую фигуру в красном платье и фиолетовых туфлях и подумала: не она ли убила мужчину в доме миссис Хэррис?

– Пей, – сказала Молли, протягивая мне дымящуюся кружку с выражением лица, которое оправдывало легенду о «лучшей секретарше в мире».

– Спасибо, – сказала я, не вполне понимая, что мне делать с кофе. Я боялась его пить. Держала горячую кружку в своих холодных руках, наслаждалась ее теплом и старалась улыбаться Молли, надеясь, что она уйдет.

– Не за что, – отозвалась Молли, глядя мне прямо в глаза. Я видела, как взмахнули густо накрашенные ресницы. Она как будто подыскивала нужные слова, и ее грудь, обтянутая лиловым мохером, вздымалась от каких-то эмоций.

Она покачала головой.

– Эллен, если тебе что-нибудь понадобится, я хочу сказать все, что угодно, просто крикни меня. Я буду в своем офисе. Обещай, что позовешь меня.

Я слегка смутилась и попыталась понять, с чего это Молли так добра ко мне, но ничего не могла придумать, поэтому только улыбнулась и крепче сжала кружку.

– Спасибо, Молли.

Она вышла из кухни.

– Доброе утро, – раздался за моей спиной мужской голос.

Эндрю. У меня сильно забилось сердце. Я никак не могла привыкнуть к тому, что Эндрю теперь работал со мной и мог возникнуть в любой момент. Почему бы ему было не остаться в Лондоне?

– Ты еще не разобралась с машиной? – спросил он.

Я покачала головой.

– Нет, я собираюсь позвонить дяде Джерри.

– Можешь на сегодня взять мою, мне она не нужна, я весь день буду в конторе.

Я опять покачала головой.

– Нет, спасибо, я обойдусь.

– Не глупи, как ты обойдешься без машины? – Он вынул из кармана ключи и положил возле меня на кухонный стол.

Я пожала плечами и отвернулась.

– Его кто-то застрелил, – произнес Эндрю, заваривая за моей спиной в кружке растворимый кофе.

– Что?!

– Кто-то застрелил его. Смотри, рядом с моей фотографией. «Таинственный труп в заброшенном доме».

Я взглянула на газету, которую он бросил на стол. Под заголовком была фотография Эндрю, стоявшего на пороге дома в Хонан Террас.

Таинственный труп был найден вчера рано утром в пустом доме в тихом пригороде Хонан Террас. Агент по недвижимости Эндрю Кенни и его коллега обнаружили тело при подготовке дома к продаже и сразу же вызвали полицию. Мистер Кенни пережил шок, когда нашел частично разложившееся тело. «Я был потрясен, но как менеджер самого большого агентства по недвижимости на Среднем Западе я полагал, что необходимо сохранять холодную голову в любой ситуации». Полиция отказывается комментировать происшествие до тех пор, пока не будет установлена личность умершего и не будут извещены его родственники».

Пока Эндрю готовил кофе, я читала. Кончив читать, я почувствовала во рту вкус лимонной кислоты.

– Ну что ты об этом думаешь? – спросил Эндрю, облокотившись на стол.

Что я думаю? Я подумала, что он переоделся, прежде чем сфотографироваться. Я знала Эндрю и могла поклясться, что это был его лучший костюм и что он заплатил за него непомерные деньги. Кроме того, я считала его самым высокомерным мерзавцем, которого когда-либо видела. Он был наглый и высокомерный, и, честно говоря, я была в восторге от того, что порвала с ним два года назад. Это было совершенно правильно с моей стороны.

Если бы в этот момент у меня было ружье, я бы с удовольствием сделала в нем дырку и поволокла обратно к дому миссис Хэррис составить компанию тому мертвецу. Я была возмущена тем, что он даже не назвал моего имени. Не говоря уже о том, что он даже не потрудился связаться со мной, когда его попросили дать интервью. Я злилась на себя за то, что меня волновала такая ерунда, как газетное интервью, в то время как убили какого-то бедного старика. Я сделала глубокий вдох и посмотрела на него.

– В чем дело? – спросил он. – Я заставила себя громко рассмеяться. – Что такое? – Он перенес вес своего тела на другой локоть.

Я снова рассмеялась.

– Ты вел себя как супермен.

Эндрю подвинул к себе газету.

– Нет.

– Нет да. «Я полагал, что необходимо сохранять холодную голову при любых обстоятельствах», – процитировала я его высоким фальцетом.

– Это не совсем то, что я сказал, – возразил Эндрю, слегка покраснев. – Он неверно процитировал мои слова.

– «Неверно процитировал мои слова», – передразнила я, направляясь к двери. – Бедный ребенок. Тебе надо будет завести личного газетчика.

Я обернулась и взяла ключи от его машины. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Спасибо за машину, я постараюсь не поцарапать ее. Надеюсь, что она тебе не понадобится.

Но это была ложь. Я надеялась, что она ему очень даже понадобится. Я хотела заставить его переживать. Я вышла из кухни в залитый светом офис. Молли сидела за конторкой.

– Ну как, – спросила я, – для меня что-нибудь есть?

Молли поджала губы и начала перебирать бумаги, лежащие перед ней. Наконец она кончиками пальцев протянула мне листок бумаги.

– Вот адреса твоих сегодняшних объектов, – сказала она, оглядываясь на экран компьютера.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я, выхватывая листок из ее вишневых ногтей.

– Тебя даже не упомянули в газетной статье, – бросила она мне вслед.

Я повернулась к ней лицом.

– Ты права. Не упомянули.

Глаза Молли были устремлены на компьютер.

– Я думала, что тебя упомянули, – заметила она с плохо скрываемым торжеством. – Тим позвонил сегодня утром и сказал мне, что случилось и что сообщение на первой полосе газеты.

– Неважно, – проговорила я, комкая листок в руке. – На самом деле это не имеет значения. Главное то, что этот человек мертв. Очевидно, он был убит. Интересно, кто мог это сделать? Какая разница, кто упомянут в газете? Разве это приблизило бы нас к разгадке?

Молли бросила на меня быстрый взгляд и отвела глаза.

– О'кей, спасибо за кофе. Пока, – сказала я, забрасывая сумку за плечо и направляясь к двери. По крайней мере, теперь я знала, почему Молли была так со мной любезна.

Зеркальная парадная дверь распахнулась, когда я подошла к ней и передо мной предстал Тим Глэдстоун, высокий, красивый и прекрасно одетый. Откуда он узнал, что случилось? Неужели ему сказал Эндрю? Или звонили из полиции? А что, если он и есть убийца?

– Эллен, – обратился он ко мне своим глубоким, бархатным голосом.

– Да, мистер Глэдстоун.

Тим Глэдстоун взял меня за руку, словно собирался посадить на стул.

– Я так, так огорчен тем, что с тобой случилось, – это ужасно, – проговорил он, глядя в мои глаза своими голубыми, как утиное яйцо, глазами.

Я пожала плечами и начала лихорадочно придумывать ответ. Моя рука, которую он держал в своей, горела, и между лопатками стекала струйка пота.

– Все в порядке, – пробормотала я, выдавив из себя смешок, который прозвучал как писк. – Это скрасило скучный день… Я хочу сказать, не то что мне скучно здесь работать, мне очень нравится моя работа, но один труп или два…

Мой голос затух, и Тим Глэдстоун потер мое плечо своим большим пальцем. Я думала, что упаду в обморок.

– Ты в состоянии сегодня работать? – спросил он, вглядываясь в мое лицо в поисках следов психической травмы. Я надеялась, что мой макияж не потек под дождем. – Если хочешь взять пару дней отгула, то это не проблема. Молли может отдать твоих клиентов кому-нибудь другому. – Он посмотрел на Молли. – Она умница, наша Молли, не правда ли?

Смех Молли прозвенел за моей спиной как один из тех маленьких колокольчиков, которые я в детстве собирала в качестве украшений.

– Совсем не проблема. Я сама задала Эллен тот же вопрос. Она сегодня немного бледна, и я как раз говорила ей о том, как беспокоюсь о ее состоянии после такого шока.

Я уставилась на Молли, не веря своим ушам. Она говорила так искренне, что я засомневалась, уж не придумала ли я сама разговор, который произошел у нас несколько минут назад. Я перевела взгляд на Тима Глэдстоуна, который все еще сохранял на своем лице выражение крайней тревоги, и решила, что он не мог быть убийцей. Он не мог быть убийцей – у него уже было занятие в этом мире. Он играл роль идеального человека.

– Я в полном порядке, – запинаясь, произнесла я. – Честное слово. И могу прекрасно работать. Не напоминайте мне об этом происшествии и… Я хочу сказать, какая вероятность того, что я найду еще один труп в доме, который показываю?

Я издала еще один звонкий смешок, добавив в конце высокий, резкий звук, чтобы придать себе еще большую привлекательность. Тим Глэдстоун ласково улыбнулся мне.

– А что ты скажешь об Эндрю? – спросил он. – Этот молодой человек далеко пойдет. Его интервью просто замечательное, ты согласна?

– Ммм, – промычала я, снова чувствуя во рту вкус лимонной кислоты. – Замечательное.

– Хорошая девочка, – похвалил он, глядя поверх моей головы на Молли. – Какой характер! Мне кто-нибудь звонил, Молли?

Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил такие слова: «Какой характер!». Разве что только о Тиме Глэдстоуне. И это было не единственным прекрасным качеством в духе фильмов 50-х годов, которым обладал Тим Глэдстоун. Он открывал двери женщинам. Он вставал, когда вы входили в комнату. Он был умным, но не занудой, вежливым, но не услужливым. Прямо как Кэри Грант.

Я придумывала какую-нибудь очаровательную реплику, что-то такое, что заставило бы его тихонько рассмеяться про себя и вспоминать обо мне, когда он вернется к своей работе. Не то что «какая вероятность того, что я найду еще один труп в доме, который показываю?». Это было даже несмешно, просто бессмысленно.

Но слишком поздно. Я упустила момент и должна была начать рабочий день. Ужасная правда заключалась в том, что присутствие Тима Глэдстоуна размягчало мои мозги, так что я ни разу не могла сказать что-нибудь остроумное и запоминающееся, когда он бывал поблизости, и поэтому не имела надежды влюбить его в себя до безумия.

Я стояла на ступеньках «Глэдстоуна и Ричардза» и старалась сконцентрироваться на списке объектов, который дала мне Молли. О'кей, о'кей. Я должна была показать офис в девять тридцать и дом в десять тридцать, а затем еще два офиса и дом в двадцати милях от города. Полно работы.

– Надеюсь, что ты не найдешь никаких мертвяков в этом старом доме, – услышала я голос Эндрю над своим ухом, в то время как я старалась запомнить адреса. Я обернулась и увидела, что он стоял позади меня и через мое плечо читал листок.

– Занимайся своими делами, – отрезала я, убирая бумажку.

Эндрю пожал плечами.

– Я просто хотел сказать, что этот старый дом – смотри вот этот – Хейзелдин, – я слышал, что он на рынке уже тысячу лет, и на него не находится покупателя. Думаю, что потенциальные покупатели продолжают собственное расследование и узнают слухи. Я полагаю, что раз они ограничиваются первоначальным визитом в дом, на то должна быть причина.

– А какие слухи? – вырвалось у меня, прежде чем я успела себя сдержать.

– Ну, насчет убийств. Говорят, что около ста лет назад там жил человек по имени Дермоди. У него было три жены, которые все умерли при подозрительных обстоятельствах. Местные жители уверены, что он их убил. Но он был очень могущественным и очень богатым, и ничего не было доказано. Говорят, что души этих женщин бродят по дому, ищут справедливости и тому подобную ерунду. Я не верю этим слухам, даже если кое-что из этого правда. Но поскольку это случилось очень давно, я в любом случае не вижу, какое это сейчас имеет значение.

Мое сердце бешено колотилось, пока я старалась придать лицу безразличное выражение.

– Ты все это сочинил, чтобы позлить меня, – сухо сказала я.

Эндрю отрицательно покачал головой.

– Спроси Молли. Правда, при данных обстоятельствах я удивлен, что она посылает тебя туда. Хочешь, я поеду с тобой?

Я засмеялась, на этот раз искренне. Я бы предпочла встретиться с призраками, чем просить о помощи Эндрю Кенни.

– Ни в коем случае. – Я с достоинством выпрямилась. – Я не боюсь каких-то глупых слухов и сплетен древних старух.

– Ну, как знаешь, – Эндрю повернулся и уходя помахал мне рукой. Конечно, я не боялась. Я больше, чем боялась. Я была просто в ужасе. Единственным утешением служило то, что ужасаться я собиралась в «БМВ» Эндрю, а не в своей расплющенной «фиесте».

Тот день оказался одним из самых тяжелых из всех, которые были у меня когда-либо на работе. Но я была этому очень рада, так как работа отвлекала меня от мыслей о происшедшем накануне. До тех пор, пока не начала показывать Хейзелдин, мой последний объект. Его осматривала молодая, красивая и богатая пара, которая делала это не так быстро, как мне бы того хотелось.

– По-моему, здесь пахнет сыростью? – спросила высокая блондинка, переходя из одной пустой комнаты с гулким эхом в другую, в то время как ее мужа заинтересовал огромный заросший сад.

– Возможно, – согласилась я. – Она посмотрела на меня с удивлением. Я пожала плечами. – Ну, он довольно старый, – объяснила я, стараясь не думать о вчерашнем дне. – Старые дома часто не очень хорошо пахнут.

Несмотря на отсутствие энтузиазма с моей стороны, они продолжали обстоятельный осмотр дома и казались искренне заинтересованными в приобретении этой собственности. Проводив клиентов, я поехала обратно на фирму. Отдала Молли ключи от машины Эндрю и покинула офис, прежде чем мне бы пришлось с ним разговаривать. Стоял солнечный, теплый вечер, вокруг шли счастливые люди, торопясь с работы домой. Я включила мобильный, который выключила утром, предчувствуя, что может произойти, если оставлю его включенным. И конечно, как только он заработал, маленький экран объявил мне неизбежное.

«У вас десять звонков, оставшихся без ответа», – сообщил он с упреком.

Я нажала нужную кнопку, и все десять раз высветился один и тот же номер. Номер моей матери.

Глава 3

– Нет, я в порядке, – повторила я в сотый раз. – Клянусь, мам. Почему бы мне не быть в порядке, со мной ведь ничего не случилось.

Пока я клялась в своем благополучии, моя мать на другом конце провода молчала. Наконец я услышала протяжный вздох.

– Я волновалась, – сказала она. – Я прочла об этом в газете сегодня утром за завтраком и постаралась дозвониться до тебя по мобильному телефону. Но ответа не было. Поэтому я позвонила в твой офис, и та девушка, что работает секретарем, – как ее зовут?..

– Молли.

– Да, Молли. Милая девушка. Ну так вот, когда она сказала мне, что ты была вчера с Эндрю в том самом доме, я чуть было не упала в обморок. Клянусь Богом, мое сердце просто заколотилось в груди, надеюсь, что у меня не будет стенокардии, как у кузины твоей бабушки Хилари, которая умерла в Нью-Йорке, когда ей было всего 62 года. Умерла в кинотеатре, и никто не знал, что она мертва. Пока не вошли уборщицы. Помнишь, я тебе о ней рассказывала?

Значит, это была женщина в кинотеатре, а не мужчина в церкви.

– Не о чем беспокоиться, мам. Ничего не случилось.

– Но в газете говорилось о том, что мужчину убили. Что, если убийца еще находился в доме?

– Убийца давно ушел, – сказала я, подавив вздох.

– Откуда ты знаешь? Ты не можешь этого знать.

– Знаю.

– Не знаешь. Не говори глупости.

– Ты ошибаешься, мам, я знаю. Если бы ты, как я, подышала бы там этой вонью, то была бы уверена, что убийца ушел.

– Господь Всемогущий, – пробормотала моя мать. – Господь Всемогущий… и ты думаешь, что это может меня успокоить?

– По крайней мере, это означает, что в тот момент убийцы там не было, – сказала я, устав защищаться от собственной матери.

Наступила пауза.

– Мам, ты еще на телефоне? – спросила я, не в силах выдерживать молчание.

Я услышала ее фирменный страдальческий вздох.

– Ты даже ни разу не позвонила, – с дрожью в голосе проговорила она. – Мне пришлось узнавать все от чужого человека.

– Я знаю. Так получилось. Я хотела позвонить. Заметка об этом происшествии появилась только в одной газете, и я не думала, что Молли расскажет тебе о нем по телефону. Кроме того, я очень устала после всего случившегося, так что уснула сразу же, как только пришла домой. Не то чтобы со мной что-то было не в порядке, я просто устала. Я собиралась тебе позвонить по дороге домой с работы и все рассказать. Клянусь, что собиралась.

Опять молчание.

– В любом случае ты бы позвонила из дома? – спросила мама.

– Да, – солгала я.

– Ты, должно быть, не успела как следует поесть, если работала целый день, так что сейчас сможешь поужинать.

– С удовольствием, – ответила я сквозь сжатые зубы. – Увидимся через двадцать минут.

Когда я пришла в квартиру матери, она уже ждала меня на пороге. Она уперлась руками в бока, и на ее лице застыло привычное для нее выражение «я боюсь за тебя, детка». Ее волосы цвета соли с перцем были всегда так аккуратно уложены, что можно было подумать, что она каждый день посещает парикмахерскую. «Аккуратно» было точное слово для описания моей матери. Все связанное с ней было опрятным, чистым и гармоничным по цветовым сочетаниям. Сегодня на ней был полосатый фартук и в тон ему резиновые перчатки. Видно было, что она долго трудилась.

Она выглядела такой бледной и взволнованной, словно это она нашла труп в доме миссис Хэррис. Я нагнулась поцеловать ее в щеку. Она обняла меня с таким пылом, как будто только что вырвала из челюстей смерти. Я всегда ощущала себя гигантом рядом с моей матерью. Свою долговязость я унаследовала от отца.

– Папа еще на работе? – спросила я, высвобождаясь из ее объятий.

– Он опять поздно работает, – пожаловалась она, семеня передо мной на кухню. – Опять вынужден есть на работе, представляешь? Вся эта столовская еда для него не полезна.

Конечно, не полезна, подумала я, но, во всяком случае, она съедобна. Мама взглянула на меня так, словно прочла мои мысли.

– Конечно, – сказала я вслух, стараясь отвратить удар. – Она не может быть ему полезна. Так что у нас сегодня на ужин?

– Новая паста. Я нашла рецепт в журнале, когда сидела в четверг у парикмахера. Я не стала его вырезать или переписывать, просто постаралась запомнить. Если будешь заниматься стряпней столько лет, сколько я, то станешь хорошо запоминать ингредиенты и все остальное.

– Прекрасно, – одобрила я с энтузиазмом, про себя ужаснувшись перспективой есть блюдо по рецепту, вычитанному в журнале. Когда мы вошли на кухню, мой брат Вилли стоял у кухонного стола. Он вытянулся на целый фут с тех пор, как я видела его в последний раз, два дня назад. А свежевыбритая голова зрительно делала его даже выше.

– Вилли, – приветствовала я его, – рада видеть, что я не единственная жертва.

Он сел за кухонный стол и ослепительно улыбнулся. Я впервые заметила, что он превращается в красивого молодого человека. Но я, конечно, ни за что бы ему этого не сказала.

– Привет, Эл, – сказал он, играя вилкой.

– Красивый пирсинг бровей, – одобрила я, садясь напротив него.

– Спасибо. – Он улыбнулся, прищурив глаза.

– По-моему, это просто ужасно, – объявила из-за моей спины мама, выкладывая на блюдо свое последнее произведение кулинарного искусства. – Бог знает что проткнуто сквозь его кожу: кольца, брелки, булавки. Было бы намного полезнее, Вильям, если бы ты посещал занятия.

Вильям вздохнул.

– У меня все «А» в рождественских тестах, ма, так что тебе незачем жаловаться во всеуслышанье.

– Прошу прощения, молодой человек, – с наигранной вежливостью извинилась мать, накладывая нам в тарелки дымящееся непонятное варево. – Я знаю, что ты получил «А» за контрольные, но ты мог бы сдать их даже лучше, если бы не был так озабочен просверливанием дырок по всему телу и игрой в этом своем оркестре.

– Не понимаю, каким образом я могу получить балл выше, чем «А»… – начал было Вилли, но я дала ему пинка под столом, будучи слишком усталой для продолжения спора с нашей норовистой матерью. Вилли бросил на меня быстрый взгляд.

– Итак, – сказала я, погружая вилку в желеобразную массу, лежащую передо мной, – как поживают «Трясущиеся шейхи»? Все еще выступают в «Храме»?

– Потрясающе вкусно! – выдохнул Вилли, набивая рот пастой и быстро глотая. Я знала этот трюк. Мы с Вилли придумали есть так, чтобы не чувствовать вкуса.

– Мы подумываем о том, чтобы принять участие в конкурсе, – сказал Вилли, придя в себя после неизбежной судороги, которую всегда вызывала в нас стряпня нашей мамочки. – И мы теперь называемся «Кишечный инстинкт», Эллен. «Трясущиеся шейхи» было давно.

– Конкурс – хорошая идея, Вилли.

– Ты бы лучше поощряла его учиться, – возмутилась мама.

– Господи, мама, я же учусь. Как бы иначе я получил все «А»?

– Да, но если бы ты тратил на занятия то время, которое проводишь со своей группой, подумай, какие бы у тебя были оценки?

– Я вчера нашла в одном доме труп, – вмешалась я, чтобы оборвать этот замкнутый круг.

– Боже милостивый, – продолжила моя мать, и при возвращении на тропу «покинутой матери» ее глаза стали наполняться слезами, но, по крайней мере, это была перемена темы.

– Спокойно, – всколыхнулся Вилли, – какой он был?

Я судорожно проглотила кусок пасты.

– Уф! – я постаралась сдержать позыв на рвоту. – В комнате было темно и такой запах… его застрелили, вы знаете?

– Иисус, Мария и Иосиф, – перекрестилась моя мама, заливаясь краской.

– Ты знала, что его застрелили? – спросил Вилли.

– Не тогда, когда нашла его.

– Это было на первой странице сегодняшней газеты, – вставила мама.

– Спокойно, – повторил Вилли. – Тебя интервьюировали журналисты?

Большой кусок пасты застрял у меня в горле. Это было чересчур. Я начала кашлять и задыхаться. В конце концов, я вынуждена была вскочить и, подбежав к ведру, стоявшему возле задней двери, сплюнуть. Несколько минут я постояла в саду, стараясь проглотить раздражение и остатки угощения. Мать окликнула меня. Я заверила ее в том, что со мной все нормально и я скоро вернусь, а потом сделала несколько глубоких вдохов и решила попытаться переждать остаток ужина.

Когда я вернулась на кухню, мать убирала тарелки, а брат читал музыкальный журнал. Я победила.

– Итак? – спросил он, когда я села возле него за стол.

– Как ты? – спросила мать.

– Прекрасно.

– Итак? – повторил Вилли. – Почему они не опросили тебя?

– Откуда ты знаешь, что не опросили?

– Мама сказала, что они взяли интервью только у Эндрю Кенни.

Я неопределенно пожала плечами.

– Какое это имеет значение? Право же, Вилли, разве не самое главное то, что этот человек мертв?

Брат закрыл журнал и взглянул мне в глаза.

– Да, – тихо произнес он. – Я был удивлен. – Он определенно становился взрослым.

Я кивнула.

– Послушай, – продолжал Вилли, – запомни: если кто-нибудь из газетчиков придет брать у тебя интервью, обязательно вставь словечко о нашей группе. Каждую пятницу в девять в «Храме». «Кишечный инстинкт». Эллен, запомнишь название, о'кей?

Я усмехнулась. Парень не изменился.

– Обязательно.

– Я испекла на десерт яблочный пирог, – объявила мама, вынимая из духовки дымящееся блюдо. Вилли и я обменялись быстрыми взглядами и сделали жесты, какие бывают при рвотных позывах. Мы называли это угощение «смерть желудку». Она поставила пирог на стол и украсила его в центре завитушкой из сырого яблока.

– Ну вот, получился превосходно, – удовлетворенно сказала она, отрезая огромные куски.

– Кажется, звонит телефон? – Вилли вскочил со стула и бросился вон из кухни, прежде чем мы успели остановить его. Скотина, подумала я, теперь мне надо здесь сидеть. Между нами существовало негласное правило, что скрыться может только один из нас, а второй должен оставаться и страдать. Я делала вид, что ем.

– Иди, посмотри, Эллен, быстро, иди сюда, пока не кончилось, – закричал Вилли из гостиной. Я с радостью бросила вилку и побежала. Мама поспевала за мной.

– Смотри, кто в телевизоре, смотри! – Вилли показывал на экран так, словно сделал важное открытие. Там стоял Эндрю перед нашим офисом – можно было прочесть название «Глэдстоун и Ричардз» – и его интервьюировали для вечерних новостей. Чертов ублюдок. Я постаралась сконцентрироваться на том, что он говорил, но улавливала только отдельные слова – труп, диван, полиция. Он выглядел в точности как модель с обложки воскресного глянцевого журнала – белые зубы, отличная кожа и едва заметная улыбка. Нельзя же было улыбаться во весь рот, говоря о том, что нашел труп. И Эндрю знал это.

– Он, как всегда, очарователен. Ты упустила свой шанс с ним, Эллен. Идеальный мужчина, а ты прогнала его. И куда? В Лондон, – с упреком сказала мама, когда кончился репортаж.

Вилли хихикнул в своем кресле. Я поклялась себе, что не стану защищаться. Я училась вести себя с моей матерью.

– Мам, ты ничего не понимаешь. Он большая самодовольная свинья. Все, что его интересует, – это работа. Работа, работа и еще раз работа. Ты видела его в «Новостях», весь из себя елейный и обходительный, и ему наплевать на этого беднягу… – Мой голос сорвался.

Вилли теперь открыто смеялся. Моя мать смотрела на меня так, словно я была каким-то инопланетянином, случайно заброшенным в ее жизнь, который выдавал себя за ее дочь. Она вздохнула и вытерла руки о передник.

– Хочешь кофе к паю? – спросила она.

Домой в тот вечер меня отвез папа. Чудесный, надежный папа, который дымил как паровоз, несмотря на то, что в прошлом году у него был сердечный приступ. Он возлагал вину за него на мамину стряпню и курил теперь тайком. В его машине стоял стойкий запах окурков и какой-то гадости из «Макдональда» или «Бюргер Кинга». Я не ругала его за fast food или курение. С мамой жить было непросто.

Он высадил меня возле дома, после того как взял с меня обещание позвонить дяде Джерри насчет машины. Я вошла, благодарная за тишину и покой. Покормила голодного Джоя и отправила его на балкон немного побегать (особенно разбежаться там было негде – балкон был всего лишь шести футов в длину). Я проверила автоответчик на предмет звонков, обнаружив только один звонок, от Индии, и я слушала его, пока готовила какао в своей galley кухне.

Каждый аукционист знает, что слово «galley» означает крошечную, миниатюрную, малюсенькую, слишком маленькую кухню даже для одной девушки с котом. Я могла приготовить кофе в моей кухне, не сходя с места. Однажды я продемонстрировала это Руфь и Индии во время нашего девичника. Они были поражены, но, правда, к тому времени мы распивали уже четвертую бутылку вина и легко поражались чему угодно.

Индия не сказала ничего важного, просто «как поживаешь?» и тому подобное. И еще она посвятила меня в свои планы по организации нашей светской жизни в следующем месяце. Я знала Индию с детства – она всегда была очень организованной девочкой в отличие от меня, которая все делала спонтанно. Как ни смешно, ее родители до сегодняшнего дня оставались типичными хиппи. Наверное, поэтому и выбрали для своей дочери такое имя – Индия Маделина Берк. Я сохранила ее звонок, чтобы потом переписать подробности нашей светской жизни в свой ежедневник, и позвонила дяде Джерри, отхлебывая горячее какао.

– Привет, дядя Джерри, это я, Эллен.

– Привет, милая, чем могу быть тебе полезен?

Дядя Джерри был торговцем подержанных машин. У него были всякие: lingo, Elvis, сломанные и старые.

– Мне нужна машина. «Фиеста», которую ты мне продал, загорелась.

– А, эта груда старого металлолома. Никто в этой стране больше не ездит на старых машинах. Так, дай-ка подумать…

Я сбросила туфли и растянулась на софе, пока Джерри размышлял. Это могло тянуться довольно долго.

– Есть. Как раз то, что тебе надо. Сделана словно для тебя. Я привезу ее завтра утром. Она почти новая.

То, что он сказал «почти новая», ничего не значило. Он говорил так обо всех своих машинах.

– Приезжай ко мне в офис, скажем, в половине десятого. Замечательно. До скорого, – сказала я, вешая трубку. Я не хотела знать, какая керосинка будет причинять мне головную боль в следующий раз. Но эта оказалась даже хуже, чем я ожидала.

Я отправилась на работу рано, так как хотела подчистить долги с бумагами и телефонными звонками. Когда я вошла, задыхаясь после быстрой ходьбы – мое тело не привыкло к таким физическим нагрузкам, – Молли уже восседала на своем троне в приемной.

– Он выступал в «Новостях», – объявила она, полируя ногти. Сегодня они были бирюзовыми.

– Доброе утро, Молли, – с ехидной улыбочкой поздоровалась я, направляясь на кухню. Мне срочно требовалось вливание кофеина. Не то я бы дала Молли взбучку, и тогда закончила бы тем, что стала бы получать самых невыгодных клиентов. Молли, очевидно, считала, что мужчины способны намного лучше продавать недвижимость. С этим, по ее мнению, мог справиться любой мужчина, начиная с прыщавого Райана, нашего нового младшего агента, который выглядел так, словно только что прошел конфирмацию, до Роджера – болвана и хапуги, работавшего с ипотечными кредитами. Я принесла кофе на свой стол и принялась за высящуюся передо мной гору бумаг.

– Доброе утро, Эллен. – Эндрю вошел в комнату и придвинул к себе стул. У него был собственный кабинет, а я делила офис еще с тремя аукционистами.

– Ну и как же идет твоя карьера? – вопросила я, захлопывая лежащую на столе папку. На нем был темно-серый костюм, точно под цвет его глаз. На губах блуждала слегка заметная улыбка. Я вгляделась в него и поняла, что рот, который я всегда считала сексуальным, на самом деле был самодовольным. Сложив руки на груди, я ждала ответа.