Текст книги "Путь качка (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Подцепляю большим пальцем бретельку ее лифчика и стягиваю его с плеча.
Грудь Чарли горячая. Такая, какой я ее представлял. Круглая, с темными розовыми сосками. Дерзкими и сморщенными, жаждущими, чтобы я прикоснулся к ним ртом.
Опускаюсь на матрасе, отодвигая кружевную материю в сторону.
Знаю, что делаю все правильно, потому что Чарли делает глубокий вдох и запускает пальцы в мои волосы, когда мои губы прижимаются к ее соску. Облизываю его и дую, зачарованно наблюдая, как стягивается кожа. Провожу большим пальцем по затвердевшему бугорку, кружу вокруг, прежде чем провести языком по твердому кончику.
Еще один вдох. Выдох. Мое имя.
– О, Джексон.
«О, Джексон», черт возьми, да, это мое имя.
Чарли перекатывается так, что ложится на спину, выгибает спину, предоставляя мне полный доступ к ее плоти, пальцы все еще в моих волосах. Накручивает более длинные пряди вокруг указательного пальца, томясь от моего прикосновения.
Я исследую, поднимая голову и позволяя руке дрейфовать. Провожу ею по ее обнаженному торсу, ладонь скользит к трусикам. Они подходят к ее лифчику – белое кружево, немного прозрачное. Я мельком замечаю темные волосы у нее между ног.
Медленно подцепляю пояс и приподнимаю его, чтобы взглянуть на то, что под ним.
Чарли вцепляется в покрывало, у нее перехватывает дыхание при каждом моем движении.
У нее там внизу волосы.
В спальне тускло, но я все же вижу их. Аккуратно подстриженные, но все же волосы.
– Это нормально? – робко спрашивает она.
– Это не мое тело, – хрипло отвечаю я, хотя она еще даже не голая.
– Я знаю, но все же. Это беспокоит т-тебя?
– Почему это должно меня беспокоить?
Я замечаю, как она пожимает плечами.
– Ну, знаешь… если ты опустишь туда свой рот?
«О, я определенно опущу туда свой рот…»
Она настаивает на своем.
– Если хочешь, чтобы я побрилась, скажи.
– Дорогая, я не возражаю против небольшого количества травки на игровом поле.
Она хихикает, нервный смех, выделяющийся из-за настроения.
– И мне не нужно, чтобы ты брилась. – Я провожу ладонью по мягкому пушку между ее ног. – Это сексуально.
Это первая киска, на которую я положил руку, и мне безумно любопытно, указательный палец пробегает вверх и вниз по горячей, скользкой щели между ее бедрами. Мой большой палец начинает неуклонно вращаться в этом месте прямо вверху – точно в том же месте, где потирают актеры в порно.
От трения Чарли стонет.
Ее бедра извиваются.
Раздвинув ее ноги, я втискиваюсь между ее бедер, локтями открывая ее шире. Опираясь на руки, я большими пальцами нежно раздвигаю ее киску. Зачарованно смотрю на те части Чарли, которые делают ее женщиной: клитор, вульву. Место над ее задницей, к которому меня так и подмывает прикоснуться.
Большим пальцем правой руки провожу по ее половым губам.
– Господи, Джексон, перестань пялиться!
– Ничего не могу с собой поделать. Никогда не видел киску вблизи.
Она закрывает глаза рукой и жалобно стонет.
– Это так неловко.
– Почему? Твой клитор чертовски сексуален.
– О боже, заткнись. Клиторы не сексуальны.
– А твой чертовски сексуален.
Если бы поднял взгляд, я знаю, что увидел бы, как она закатывает свои красивые голубые глаза.
– Ты говоришь это только потому, что у тебя никогда не было секса, – ворчит она.
– Почему ты все время тыкаешь меня в это носом?
– Потому что, если будешь продолжать пялиться на него, я буду тыкать тебя носом.
Тыкать носом. Потереть. Мастурбировать.
Моя девочка умна.
«Начинай молиться, Чарли Эдмондс. Может, я и девственник, но собираюсь наверстать упущенное, начав с поклонения твоей восхитительной киске».
– Тебе лучше отдать свое сердце Иисусу, потому что твоя задница скоро будет моей.
Она поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз.
– Что?
Я опускаю рот и вступаю в контакт, провожу языком прямо по центру. Покачиваю головой, как видел в порнофильмах. Зарываюсь глубже. Все, чему я научился и узнал из порно…
– О, боже мой.
Как и всегда, я прилагаю все усилия, лаская ртом Чарли, полагаясь на ее звуки для обратной связи, и зная, что чертовски хорошо справляюсь, когда она громко ахает и тянет меня за плечи.
Раздвигает ноги шире, сгибая в коленях.
Я хватаю ее за лодыжку и закидываю ноги себе на плечи.
– О, Г-Господи.
«Все верно, дорогая. Молись Иисусу».
Бедра Чарли приподнимаются с матраса, и я, пользуясь случаем, просовываю руки ей под задницу. Зарываюсь глубже между ее ног. Моя миссия: заставить ее стонать и умолять.
Это не занимает и двух минут. Звуки, исходящие изо рта Чарли громкие, почти мучительные. Шикаю на нее, не желая поднимать голову и портить момент, но, черт возьми, она шумная.
У меня нет времени беспокоиться об этом или смущаться, потому что, когда начинаю сосать ее клитор, Чарли издает громкий звук девушки, которая вот-вот достигнет оргазма. Она бьется головой о подушку и хватает меня за голову, дергая за волосы. Толкает меня, пытаясь отодвинуться на дюйм.
Я видел такое в фильмах и знаю, чем это закончится. Я столько раз представлял это в своем воображении за последние несколько недель с тех пор, как встретил ее – как Чарли будет выглядеть, когда я заставлю ее кончить. Да, я думал об этом. Я девственник, а не парализован ниже пояса.
– Джексон, боже мой, Джексон.
Кружу языком по клитору. Всасываю. Лижу.
– О, черт, – стонет она гортанно – звук, который я бы не мог представить, чтобы издавала девушка. – Черт.
Я люблю грязные разговоры – это эротично и неожиданно. Никогда не слышал, чтобы Чарли ругалась, не говоря уже о том, чтобы говорить непристойности, и тот факт, что она делает это во время секса – или орального секса – чертовски сексуален.
Это делает меня твердым, как гребаный камень. Трусь членом о матрас, в то же время пожираю ее. Трахаю свое постельное белье, как похотливый щенок, готовый кончить и неизбежно брызнуть спермой на свое чертово одеяло.
Блядь.
Поезд невозможно остановить, как только он приходит в движение, и мы оба стонем – я в ее киску, Чарли в полутемную спальню.
Возможно, я неопытен, но знаю, что она вот-вот кончит, судя по движениям ее таза на кровати. Чарли чертовски близка к тому, чтобы ткнуться промежностью мне в лицо, трахая его. Сначала небольшое дрожание. Потом раздается более громкий стон. Затем девушка толкает меня в плечи, отталкивает, но на самом деле не хочет, чтобы я отстранялся. Она просто не знает, что, блядь, с собой делать, когда ее тело начинает трястись от удовольствия.
Теперь я чувствую это на своем языке, толчки. Ее тело гудит. Конвульсирует, за неимением лучшего термина.
Я чувствую, как все это происходит на поверхности моего языка. На губах. Я ухмыляюсь в ее киску, зная, что буду пахнуть сексом в течение нескольких дней – ее запах отпечатался на моей коже. У меня под носом. На моих пальцах.
М-м-м.
Мне нравится мысль о том, что я буду чувствовать ее запах после сегодняшнего вечера, когда буду сидеть в классе или надевать шлем на футбольном поле.
Соки Шарлотты Эдмондс.
Чертовски сладкие.
Кто бы знал?
Я мог бы привыкнуть ужинать ее киской. Меня подпитывает моя ненасытная часть. Я хочу дать ей лучший гребаный оральный секс, который у нее когда-либо был или будет.
«Запомни этот момент. Это может больше никогда не повториться…»
Отмахиваюсь от этой мысли.
«Нет. Это не в последний раз, Джексон. Ты запал на нее, и чертовски хорошо это знаешь. Перестань отрицать это».
Она повторяет мое имя снова и снова, как мантру, псалом, обращенный к Богу, повторяемый и заученный наизусть. Девиз всей жизни.
– Джексон, о, Джексон… Да… боже, Джексон, о, Господи…
Это удовольствие.
Ни с чем не сравнимое удовольствие.
Ничто никогда не заменит его звучание, ни шум на стадионе во время игры, ни болельщики, выкрикивающие мое имя в унисон, когда я играю. Ни пресса, зовущая меня на интервью. Ни студенты, произносящие мое имя, когда я прохожу мимо них по кампусу, направляясь в класс. Ни маленькие дети, которые хотят мой автограф, если видят меня в продуктовом магазине.
Звуки, исходящие от Чарли, превосходят все это.
Мое имя на ее губах.
ГЛАВА 14
СРЕДА 3.0
Чарли
Я вымоталась…
Приоткрываю веки, моргая в кромешной тьме спальни, слыша только звук нашего дыхания и мягкое жужжание вентилятора над нами.
Ничего не вижу, даже потолка.
Мы пролежали здесь несколько часов. После того как Джексон подарил мне восхитительный оргазм, он скатился с кровати и пошел в ванную, чтобы подготовиться ко сну. Почистил зубы, умылся, вернулся и забрался на матрас. Было неловко. Парень не совсем понимал, что со мной делать. Потянулся ко мне, потом неуверенно отстранился.
Я облегчила ему задачу. Желая обняться, я свернулась калачиком у его гигантского, теплого тела и понемногу Джексон расслабился и обнял меня. Одна рука покоилась на моем бедре, другая под его головой, он положил подбородок на изгиб моего плеча и вдохнул мой шампунь, мой запах.
М-м-м.
«Это превзошло все, что было раньше».
Мои посредственные свидания, которые закончились неудачей, ни к чему не привели и ничего не значили. Секс, который у меня был с моим бывшим парнем.
Должно быть, в какой-то момент я откатилась от него во сне, и пространство между нами холодное. Скольжу назад, медленно приближаясь к парню в темноте. Прижимаюсь к нему спиной. Моя задница крепко прижата к его передней части – его член больше не напряжен и не просит внимания.
Прижимаюсь еще крепче, наслаждаясь теплом его большого тела. От него исходит жар, как от адского пламени – термостат, как назвала бы его моя мама. Его нежный храп напоминает мне о дремлющем медведе.
Нежном, дремлющем медведе.
Джексон более чувствителен, чем я могла бы предположить. Его страсть к футболу глубже, чем страсть к чему-либо еще, и именно это делает его фантастическим.
Но в нем есть нечто большее, и я верю, что парень только начинает это понимать. Джексон открывает в себе то, чего не знал раньше. Как будто есть жизнь кроме футбола, если ты откроешься ей.
Вне поля есть жизнь. Люди могут любить тебя больше, чем ты их. Они могут любить тебя за тебя.
Любовь.
Для этого еще слишком рано, но волнение есть. Я чувствую его каждый раз, когда нахожусь рядом с ним. И это чувство нарастает каждый божий день, каждый раз, когда парень говорит что-то милое со своим южным акцентом. Такой очаровательный. Сдержанный.
Джексон застенчив.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это, потому что я судила о нем исключительно по его размеру и внешнему виду – огромные, возвышающиеся гиганты обычно не излучают робкой атмосферы, но теперь, когда я знаю о нем больше…
Я вижу это. Вижу его.
Милый мальчик, который хочет большего, чем игра в мяч.
Джексону Дженнингсу наплевать на деньги или славу. Все, чего он хочет, это чтобы его отец гордился им. Хочет, чтобы его мать проявляла к нему нежность. Он жаждет этого.
«Что ж, у меня есть для тебя новость, Джексон Дженнингс: я горжусь тобой. И хочу показать тебе свою привязанность».
Я просто хочу, чтобы он рассказал мне, что чувствует, чтобы я знала…
Его руки сжимаются вокруг меня, медленно опускаясь к моему животу и нежно обнимая меня. Низкий храп в моем ухе странно удовлетворяет.
Мы оба удовлетворены, расслаблены.
Вздыхаю.
Лежу тихо, размышляю, пытаюсь успокоить свой мозг, чтобы отдохнуть, даже не зная, что вообще меня разбудило.
Подавляя зевок, закрываю глаза – все равно слишком темно, чтобы что-то видеть, – и выбираю место в своем сознании, чтобы мои мысли могли вернуться ко сну. Занятия. Осень. Завтра будет дождь. Праздник. Джексон, Джексон, Джексон.
«Фу. Давай спать, Чарли! Выключи свой мозг!»
Это занимает у меня много времени. Слушание ритма дыхания Джексона помогает. Ритм постоянный и успокаивающий. Я чувствую себя в безопасности в его объятиях. Парень сдвигается, его крупная фигура движется позади меня, нос все еще уткнут в мою шею.
Лежу неподвижно, пока он скользит рукой вверх по моему бедру, моей руке, пока не убирает пальцами длинные пряди волос с моей шеи, где только что было его лицо.
Джексон целует меня ниже уха.
Лежит в темноте, просыпается, гладит мои волосы, нежно перебирает их пальцами. Тихо, не издавая ни звука.
Мое тело расслабляется, дрейфует в невесомость.
Затем.
Джексон говорит.
Это тихий шепот – просто мое имя.
– Шарлотта.
По какой-то причине я остаюсь совершенно неподвижной.
Мне любопытно, и я жду.
– Ты не спишь?
Притворяюсь спящей, контролирую свое дыхание.
Его пальцы слегка играют с волосами у моего уха, наматывая их на указательный палец, скользят по коже моей щеки.
Хотя мы прижаты друг к другу, парень придвигается еще ближе, касаясь губами моего плеча. Положив руку мне на плечо, он еще раз целует мою кожу.
Я слышу, как он задерживает дыхание. Его рот открывается.
– Что ты со мной делаешь? – спрашивает он вслух, тихо.
«Что я с ним делаю? Что он имеет в виду?»
– Мне казалось, что я все знаю. И что мне теперь делать?
«О чем, черт возьми, он говорит?»
– Я никогда не встречал никого, кто заставил бы меня захотеть измениться.
Ох.
Ох!
Я стараюсь дышать ровно, чтобы скрыть тот факт, что мое сердце начинает биться с перебоями. Оно бешено колотится у меня в груди, пока я жду, когда Джексон продолжит говорить, молча умоляя о большем количестве слов.
Парень открывается, потому что думает, что я сплю и не слышу его. Должна ли я что-то сказать? Правильно ли это, что я лежу здесь и притворяюсь?
– Ты такая красивая, – шепчет он мне на ухо. Целует мои волосы. – Боже, ты великолепна. Знаешь, я мог бы пялиться на тебя весь день. – Он тихо хихикает. – Конечно не знаешь, ты же спишь.
О боже, мог ли он быть еще более очаровательным? Ух!
– Я не знаю, как дать тебе то, что ты хочешь, но хочу попробовать, – продолжает Джексон. – Пожалуйста, не ненавидь меня, когда я все испорчу. Ты единственная, кому сейчас не наплевать на меня.
Мое сердце.
Мое сердце…
Оно сжимается. И болит за него. Это неправда! Мне хочется закричать, не зная, правда это на самом деле или нет. Хотя это его правда, а это все, что действительно имеет значение.
Слеза скатывается из уголка моего глаза, когда парень нежно целует меня в висок.
– Я хочу поступить с тобой правильно, Шарлотта Эдмондс.
Поступить с тобой правильно.
Ох, этот южный акцент, мне хочется упасть в обморок – и упала бы, если бы парень знал, что я не сплю. Я могла бы восторгаться его словами.
Продолжаю притворяться спящей.
– Чего ты хочешь от меня? Скажи мне, и я отдам это тебе.
Я хочу сказать: «Не говори так. Ты не обязан мне ничего давать – только свою… только себя».
– Я не влюбляюсь в тебя. – Джексон делает паузу. – Этого не может быть, верно?
Думаю, он закончил – потому что что еще можно сказать? Парень практически признался, что влюбляется в меня, но продолжает разговаривать со спальней, изливая душу в темноту.
А у стен есть уши…
– Я тебе нравлюсь, не так ли? Моя личность, а не потому, что я играю в мяч? Ты бы осталась со мной, если бы я решил не становиться профи. Я уверен в этом, – размышляет он вслух, и парень на сто процентов прав. Я буду рядом с ним, несмотря ни на что. Если бы у нас были отношения, для меня не имело бы значения, что решил бы делать со своей жизнью Джексон.
Кроме того…
Быть профессиональным футболистом опасно. С чего бы мне хотеть отправлять его на игры с возможностью того, что он получит травму? Я бы нервничала, наблюдая за ним на поле каждую неделю, ожидая, что удар завершит его карьеру, уничтожит его. Выдержат ли это мои нервы?
Сомнительно.
– Я не люблю тебя. – Пауза. – Или люблю? Черт. – Затем: – Ты любишь меня?
Задерживаю дыхание, мое тело становится совершенно неподвижным.
– Ты любишь меня? Конечно же, нет.
Джексон смеется, на этот раз громче, чем раньше. Если парень думает, что я сплю, то, конечно, уже разбудил бы меня. Его это волнует? Понимает ли он, что говорит? О чем он меня спрашивает?
– Любовь. – Он словно проверяет слово на вкус, его голос глубокий, баритонный и ровный. – Любовь.
Я слышу, как он думает, пока идут секунды. Джексон вздыхает в мои волосы.
– Я идиот. О чем, черт возьми, я вообще говорю?
Ох уж этот парень…
Он разбивает мне сердце, но не в плохом смысле. Скорее, оно разрывается. Я чувствую все сразу, еще одна слеза скользит по моей щеке. Вниз по моему лицу и увлажняя мою шею, где он только что прикоснулся ртом.
Джексон напрягается, когда соленая слеза встречается с его губами.
Я слышу его вдох – чувствую его спиной, когда его тело напрягается.
– Шарлотта?
О боже.
– Джексон?
Его пауза мучительно долгая.
– Ты не спишь?
Я тоже делаю паузу.
– Нет.
Клянусь, я слышу секундную стрелку на часах где-то в этом доме, громко отсчитывающую секунды. Тик. Так.
Тик.
Так.
– Шарлотта?
– Да?
Я чувствую, как его сердце колотится в груди, удары отдаются в моей спине.
– Ничего.
Джексон не собирается этого говорить и не собирается спрашивать, слышала ли я его личное признание. Но я слышала, и мне это понравилось. Не хочу, чтобы он притворялся, что не просто так сказал слова, которые ни один парень не говорил мне раньше, потому что это было прекрасно.
– Джексон?
– Что? – Его голос звучит несчастно. Почти обижено.
– Я слышала тебя.
– Что именно слышала?
Я закатываю глаза в темноте. Глупый мальчишка, прикидывается дурачком.
– Я слышала, как ты сказал мне… – Я делаю вдох. – Я слышала, что ты сказал.
– О. – Ни больше, ни меньше.
Все в порядке, я понимаю, что он понятия не имеет, как выразить себя. В этом не было необходимости.
Высвобождаясь из его объятий, я переворачиваюсь на спину. Затем перекатываюсь на бок, чтобы оказаться лицом к нему в темноте. Я не вижу его лица, но мне и не нужно. Я знаю, что бы увидела там, если бы горел свет: опустошение от того, что он признался в том, что у него на сердце, потому что парень не уверен, что я чувствую то же самое.
– Джексон, – шепчу я в темноте. – Джексон, – повторяю я снова, своим голосом… полным боли и тоски. – Я люблю тебя.
Кончиками пальцев нащупываю его лицо и провожу ими по его щекам. Он хватает их руками, целуя кончики, прежде чем они смогут продолжить свой путь вниз.
– Я люблю тебя, – снова шепчу я.
Я никогда не говорила этого никому, кроме своих родителей и друзей, но понимаю, что говорю серьезно, и ему так нужно услышать эти слова.
– Скажи это еще раз, – шепчет Джексон в ответ.
Это я могу сделать.
– Я люблю тебя. – Обхватываю его лицо ладонью, его рука все еще сжимает мое запястье. Он целует тыльную сторону моей руки, когда она проходит мимо его рта. – Ты прекрасный, – говорю я ему. – И умный. – Моя рука скользит к его затылку, и я зарываюсь пальцами в его волосы. – И сексуальный.
– Я сексуален, – впервые признает он, немного застенчиво. – Сломанный нос и все такое.
– Особенно твой сломанный нос. – Я наклоняюсь, нащупываю его в темноте и целую там. Потом еще раз. Затем оставляю поцелуй в уголке его великолепного, пухлого рта – мое любимое место. Я не могу видеть, но могу это представить: полная нижняя губа, лук Купидона на верхней части, оба конца загнуты вверх в естественной ухмылке, как у джокера. Или Гринча.
Это дерзкий рот, готовый к сарказму и подшучиваниям, не всегда приятным, я уверена. Джексон никогда не произносил никаких ругательств в мою сторону, но я не могу представить, что он всегда такой ласковый и приятный. Или милый.
На самом деле, у меня такое чувство, что он настоящий засранец с большинством людей.
Гигантский придурок, потому что он всегда начеку.
Все в нем меня возбуждает. Всё.
Я целую его в губы, и он встречает мой язык.
Внезапно все изменилось. Стало лучше. Мы заботимся друг о друге – и в этом вся разница. Его прикосновение заставляет меня трепетать так, как никогда раньше.
Он любит меня.
Эта мысль опьяняет. Теперь, когда мы выяснили, что чувствуем, я свободно могу прикасаться к нему, зная, что нет ничего запретного.
Ничто не является запретным.
Включая С-Е-К-С?
Думаю, мы это выясним…
Я снова целую его величественный нос. Любя каждую секунду этого, лелея этот момент, надеясь запомнить его навсегда, независимо от того, что в конечном итоге произойдет с нами. Возможно, у нас не будет счастливого будущего – только время покажет – но сейчас мы счастливы, и я хочу прикоснуться к его душе и его телу.
От него восхитительно пахнет. Его невероятное тело прижато ко мне спереди, грудь прижата к его широкой груди. Там есть волосы. Джексон не из тех парней, которые наводят марафет и удаляет волосы – он такой, какой есть, и не суетится по этому поводу. Он мужественный и удивительно мужской, что одно и то же, я понимаю, но неважно. Он сексуальный, и мне это нравится.
Волосы на его груди щекочут мои сиськи, но в лучшем смысле, и я немного покачиваюсь, чтобы потереться об него. Наклоняюсь и нащупываю пульс у него на шее, посасывая кожу под ухом.
Он дрожит. Хватает меня за бедра и тянет.
Проводит рукой по моему бедру, вниз к заднице, прижимаясь по пути к моей коже. Сжимает мою задницу в своей большой ладони. Стонет.
М-м-м.
Наши рты каким-то образом находят путь друг к другу в темноте, смыкаясь. Открываясь, два одновременных стона заполняют пространство между нами, создавая напряжение, которого раньше не было.
Сладостное сексуальное напряжение.
Чем дольше мы целуемся, тем тверже становится член Джексона. Он длинный и горячий у моего бедра, но парень не делает ни малейшего движения, чтобы прижаться ко мне или схватить мою руку и потянуть ее вниз.
Чем дольше мы целуемся, тем влажнее я становлюсь внизу. Мне жарко, я нетерпелива и хочу большего, чем этот невинный поцелуй. Ладно, не такой уж невинный, так как мы в основном раздеты, в постели, в темной комнате и официально не состоим в отношениях.
«Но мы знаем друг друга уже несколько недель, возможно, всю нашу жизнь», – спорит мой мозг. – «Ты готова ко всему, чего хочет Джексон».
Я знаю, что он никуда не денется – я бы не была сейчас здесь с ним, если бы он был не заинтересован. Он прожил двадцать два года, не занимаясь сексом, и он не относится к этому «делу» со мной легкомысленно.
Поэтому я решаюсь.
Хочу увидеть, как он отреагирует. Куда двинет руками, если я буду соблазнять?
Я все еще в лифчике. Джексон не прикасался к моей обнаженной груди и не видел меня полностью обнаженной. Я видела его член почти в темноте, но не видела рядом с моим центром.
Между нами не поместилось бы и десятицентовой монеты, так что придвинуться ближе невозможно, но я прижимаю ладонь к его груди, слегка надавливая, чтобы он знал, что я хочу, чтобы он перекатился на спину.
Дотягиваюсь до прикроватного столика и нащупываю маленькую лампу, которая там есть, нащупываю выключатель. Ее слабое свечение дает достаточно света, чтобы я могла видеть выражение его лица, и я хочу, чтобы он увидел меня. Хочу, чтобы он смотрел, как я забираюсь на него сверху и снимаю лифчик.
Наблюдаю, как меняется его лицо, когда я тянусь за спину и расстегиваю крошечную застежку. Спускаю лямки с плеч, позволяя им обвиснуть над моими плечами, прежде чем стянуть их полностью вниз.
Сидя на нем верхом, я бросаю лифчик на пол. Он приземляется где-то рядом. Джексон без рубашки, поэтому, когда я двигаюсь вперед и позволяю своим сиськам врезаться ему в грудь, он резко вдыхает. И это подстегивает меня.
Наши интимные места соприкасаются, разделенные только нижним бельем, и давайте будем честны, мое – всего лишь клочок материала, который ничего не скрывает. Я чувствую все – головку его члена, ствол, яйца.
Кончик трется о мой клитор самым приятным образом, и я прикусываю нижнюю губу, наслаждаясь этим.
Мое дыхание учащается.
– Имитация полового акта должна стать спортом, – выдыхает Джексон.
– Только имитация? – Слова слетают с моего языка и говорят то, что у меня не хватает смелости произнести вслух: Давай займемся сексом.
Наши взгляды встречаются, и я продолжаю тереться о его член, круг за кругом, мои глаза закрываются, когда я запрокидываю голову назад, лицом к потолку.
Они все еще закрыты, когда гигантские ладони Джексона обхватывают мою грудь, большие пальцы поглаживают мои соски.
– Твои сиськи такие…
«Удивительные? Да, я знаю».
– Могу я… – Джексон колеблется. – Могу я…
«Что? Закончи свое предложение, прежде чем я умру от удовольствия, пока твои руки ласкают мою грудь».
Он не заканчивает предложение, но говорит:
– Наклонитесь вперед и ухватись за спинку кровати.
Эм. Да, сэр.
Тянусь вперед, хватаясь за изголовье кровати, и Джексон встречает мое тело, прижимаясь ртом к одному из моих сосков.
Ох, теперь понятно. «Могу я пососать твои сиськи?» – вот что он хотел спросить, но не набрался смелости.
– О, Джексон, – доносится мой тихий шепот. – Это так… так приятно…
У меня поджимаются пальцы на ногах. Чувствую пульсацию во влагалище, кровь приливает прямо к моей промежности, пока я трусь своей щелью о кончик его члена.
Влажно. Горячо. Восхитительно.
Джексон все еще посасывает мой сосок. Тянется рукой между нами, зацепляет пальцем мое нижнее белье и оттягивает ткань.
– Я так сильно хочу тебя, – стону я или, скорее, хриплю.
– Я тоже тебя хочу.
Да, пожалуйста. Да. Трахни меня.
У Джексона все продумано. Он наименее импульсивный парень, которого я когда-либо встречала, если не считать того раза, когда он украл мой чертов сэндвич с курицей в кафетерии. Хотя подозреваю, что он это тоже спланировал. Подождал, пока он будет готов, смотрел, как он готовится, прежде чем схватить его.
Но секс? Он не собирается просто заняться со мной сексом, если только уже не подумал об этом и не пришел к какому-то выводу по этому поводу.
– Что, если я все испорчу? – Он имеет в виду секс.
– Не испортишь, детка. – Опускаю руку с изголовья кровати и провожу пальцами по его густым волосам. – Все получится.
– Но что, если испорчу?
– Как это возможно?
– Что, если я не продержусь и двух минут?
Э-эм, мне не нравится, как это звучит, но я не собираюсь говорить ему об этом. Парень был бы раздавлен.
– Тогда мы сделаем это снова, когда ты будешь готов. – Я наклоняюсь вперед, волосы спадают на подушку позади него. – Если хочешь, мы можем подождать.
– Я не хочу.
– Хорошо. Тогда не будем. – Смех пузырится у меня в горле. – Скажи, чего ты хочешь, Джексон, и мы сделаем это. Я не хочу, чтобы ты чувствовал давление. – Я целую его в висок. В скулу. В уголок рта. – Я люблю тебя.
Парень скользит рукой по моей груди, по ключице и за шеей. Притягивает меня к себе и крепко целует в губы.
Это как наркотик, сильнодействующий наркотик, который делает меня слабой. Этот поцелуй – он побуждает меня к жизни, и я подозреваю, что делает то же самое с Джексоном.
Медленный и многозначительный. Эмоциональный. Прекрасный.
Джексон пытается принять сидячее положение, опрокидывая меня на спину на матрас. Сбрасывает с себя нижнее белье, стягивая его со своих бедер, пока боксеры не исчезают где-то под одеялом, чтобы никогда больше не появиться.
Затем парень начинает снимать мое белье, медленно стягивая по моим бедрам и икрам.
Мы оба задерживаем дыхание. Это чертовски важный момент.
Когда мы оба обнажены, Джексон Дженнингс, лучший принимающий в футбольной команде Айовы и будущий выбор во втором раунде драфта в профи, кладет свое гигантское тело рядом со мной и опирается на локоть, чтобы изучить меня.
Абсолютно голый.
Прежде чем мы пойдем дальше…
– У тебя есть… – Слово застревает у меня в горле, но я должна спросить. – Я принимаю таблетки, но… Я имею в виду, это зависит от тебя. Я знаю, что у тебя нет никаких венерических заболеваний, потому что у тебя еще не было секса. Этим можно заразиться в тренажерном зале? – Я смеюсь над своей собственной глупой шуткой. – Может, нам, ну, знаешь… надеть его?
«Заткнись, Чарли, ты болтаешь и звучишь как идиотка».
– Плюс, ты мне действительно нравишься и я люблю тебя, но нам не нужно, чтобы Джексон Дженнингс младший-младший бегал вокруг. Подожди. Сколько это будет «Джей»? Четыре? Так вот как это работает? – Боже мой, я так нервничаю. – Я хочу сказать, у тебя есть презерватив?
Сначала Джексон пристально смотрит на меня. Затем ухмыляется, его белые зубы ослепляют в темноте. Он так великолепен, когда улыбается, и мой желудок снова переворачивается.
Затем Джексон хмурится.
– Они в ванной, я не брал… Не думал, что до этого дойдёт.
Я нервно прикусываю нижнюю губу.
– Эм. Я накинулась на тебя, да? Прости, я просто… Я знала, что ты не сделаешь первый шаг, потому что ты джентльмен…
Я даже не могу закончить предложение, потому что Джексон перекатывает меня на себя, крепко шлепает по заднице и смеется. Громко.
Достаточно громко, чтобы разбудить того, кто спит в соседней комнате.
– Джентльмен? Дорогая, за всю мою жизнь никто не обвинял меня в том, что я джентльмен.
Дорогая, за всю мою жизнь…
Он и его акцент заставляет мое сердце биться быстрее. Этот парень, с его игривым подшучиванием и милыми разговорами. И этот шлепок по заднице был глазурью на восхитительном торте Джексона Дженнингса.
Я положила презерватив на прикроватный столик, когда свет был выключен раньше, инстинкты подсказывали мне быть готовой, и я рада, потому что последнее, что мне нужно – это ребенок. Конечно, я принимаю таблетки, но они защищают не на сто процентов, и мне не нужны неожиданные беременности. Не хочу входить в статистически низкий процент тех, о котором предупреждает гинеколог, когда выписывает рецепт. Все еще один процент вероятности забеременеть и бла-бла-бла.
Это не любовный роман, это наша с ним жизнь, и ребенок в двадцать один год не был бы к месту. Боже, Джексон подумал бы, что я пытаюсь заманить его в ловушку, и это убьет меня.
Разговоры не испортили настроения, слава Богу, не заставили его член обмякнуть. На самом деле Джексон выглядит более возбужденным, чем раньше, зрачки расширены – и не от тусклого света.
Он снова кладет ладонь мне на грудь.
– Мне нравится твое тело, детка.
Детка. Мне нравится это.
Я всегда думала обратное – буквально закатывала глаза, когда слышала, как это говорят парни моих подруг. Детка. Детка. Детка.
Фу.
А сейчас… из его уст мне это чертовски нравится.
Джексон разрывает фольгу упаковки, и я наблюдаю, нервно заправляя прядь волос за ухо. Облизываю губы в предвкушении, хотя мне немного страшно.
Мы собираемся заняться сексом, а он никогда этого не делал…
– Ты когда-нибудь надевал их раньше?
– Нет. Я чертов девственник, помнишь?
– Да, но разве парни не тренируются?
Джексон смеется.
– Возможно некоторые тренируются в молодости, но не я.
В тусклом свете его спальни я наблюдаю, как Джексон Дженнингс – большой, красивый мальчик – надевает презерватив на кончик своего члена и медленно скатывает его вниз. Он сосредоточенно посасывает нижнюю губу, когда делает это, раздувая ноздри.
Мне это нравится. Так сексуально.
Когда латекс полностью покрывает его, хм, член – наши глаза встречаются. Немного робко. Застенчиво. Затем я делаю единственное, что знаю: ложусь на кровать, на спину, и поворачиваюсь так, чтобы парень заполз на меня сверху.
