Текст книги "Путь качка (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Я немного откидываюсь назад, чтобы видеть его лицо, две пары блестящих остекленевших глаз.
Джексон наклоняется вперед и целует меня в губы. Добавляет язык.
Как ни странно, это очень романтично. Этот сеанс поцелуев после минета заставляет меня чувствовать себя особенной рядом с ним. Тот факт, что парень не оттолкнул меня и не захотел смыться, не изобразил отвращения, потому что у меня во рту была сперма? Это мило.
Я обвиваю руками его шею сзади, пальцы перебирают его волосы. Наклоняю голову, позволяя ему обнять меня, пока я сижу на его голых коленях, его член вялый и сплющенный под моей задницей.
Ах, современная романтика…
***
Джексон
Некоторое время после того как Чарли отсосала мне, мы лежим на спине и смотрим в потолок. Уже чертовски поздно, и мне нужно вставать ни свет ни заря для тренировки, но у меня не хватает духу отправить ее домой.
Мне нравится, когда она рядом со мной, ее теплое тело прижимается к моему.
Я всегда думал, что это будет меня раздражать – просто предполагал, что так и будет. Но это не так.
Мы оба еще не спим, атмосфера спокойная. Мои нервы напряжены, тело насытилось от оргазма, вызванного ее ртом.
Были реальные, важные вещи, которые я хотел обсудить с ней, прежде чем она опустилась на четвереньки и отсосала мне. Вещи, которые я хотел обсудить о наших отношениях.
Я в долгу перед самим собой, чтобы произнести эти слова.
И должен перестать быть слабаком.
– О чем ты думаешь? – говорю я, а потом стону, потому что это такая гребаная глупость.
Так банально.
Я не знаю многого, но знаю, что это единственная вещь, о которой ты не должен никого спрашивать. О чем ты сейчас думаешь? Вопрос-ловушка, в которую попало так много моих друзей, из-за которого началось так много гребаных ссор с их подругами.
И вот я спрашиваю об этом.
– Я думаю о… хм. – Она сдвигается рядом со мной, перекатывается на бок, чтобы оказаться лицом ко мне, подложив руку под голову, чтобы приподняться.
Ее лицо прекрасно, когда она смотрит на меня. Как у гребаного ангела, розовые щеки окружены ореолом светлых волос. Я ловлю немного между большим и указательным пальцами и потираю шелковистые пряди.
– Я думаю о том, как мне нравится быть здесь с тобой, и как приятно просто лежать здесь, не разговаривая.
Да, это так. Обычно я лежу здесь один, уставившись в потолок. Ночь за ночью, в одиночестве.
– И мне интересно, имел ли ты в виду то, что сказал о том, чтобы проводить время со мной в романтическом качестве. – Она хихикает.
– Да, я серьезно. – Я отпускаю ее волосы и глажу ее гладкую щеку. – Почему ты смеешься?
– В романтическом качестве – это звучит так официально.
– Ясно.
– Не сердись, я просто дразню. Это мило. – Ее указательный палец вытягивается, и я смотрю, как он касается середины моего носа. – Ты милый.
– Просто милый? – Господи, послушайте меня, напрашиваюсь на комплименты. Кто я такой?
– Нет, еще сексуальный. Мне нравятся звуки, которые ты издаешь.
– Какие звуки?
Она снова хихикает.
– Твои сексуальные звуки.
У нас не было секса, так что я не уверен, что она… Ох. О-о-о. Какие звуки я издавал, когда она отсасывала мне! Ах. Понятно. Я пытаюсь не покраснеть, но у меня ничего не получается. Я действительно чувствую, как жар приливает к моему лицу.
– О, да?
– Мм-хмм, – напевает Шарлотта, указательный палец скользит вниз по моей груди, между грудными мышцами. Я выгибаюсь, сам того не желая, черт возьми. – Мне нравится твое тело. Я знаю, что вы, наверное, слышите это все время, но… Ты такой сильный.
О, черт.
Мой член дергается.
– Это та часть, которая тебе нравится? Что я сильный?
Ее руки ласкают мои мышцы, и мне хочется мурлыкать, как чертов котенок.
– Я чувствую себя так… безопасно, лежа здесь с тобой.
Ну. Дерьмо.
Это не то, что я ожидал от нее услышать – не тогда, когда во мне гора мышц, которые могут прорваться через линию обороны.
Я заставляю ее чувствовать себя в безопасности.
Круто.
– Мой размер тебя не пугает?
– Нет. Нет, сэр. Мне это слишком нравится, чтобы меня это пугало. – Ее палец скользит по моей груди.
– Хм. – Трудно представить. Представь себе это. Меня обвиняли в том, что я использую свой размер, чтобы запугивать людей, и психолог в моей старшей школе однажды сказал мне, что я должен прекратить это дерьмо. Я был огромным с самого детства, так что… с тех пор я этим пользуюсь. Никакого стыда.
Чарли зевает, прикрывая рот своей идеальной миниатюрной рукой.
– Устала? – Мы почти не разговаривали.
– Немножко.
– Хочешь остаться на ночь? – Пригласить ее переночевать – это большой шаг для меня.
Чарли приподнимает бровь.
– Мы действительно собираемся спать?
– Да? Я чертовски устал. Что еще мы могли бы делать?
Смех Чарли разрывает тишину.
– Вау, ну много чего. Я не нимфоманка, но хоть раз воспользуйся своим воображением, а? Что еще мы могли бы делать в постели, кроме как спать, Джексон? Подумай об этом.
Дерьмо. Я идиот.
– Ты действительно хочешь просто спать? Потому что, если так, мне придется очень постараться, чтобы мои руки не блуждали к югу от границы. – Она шевелит бровями.
– Да, нам, наверное, стоит поспать. – Последнее, чего я хочу, это чтобы она подумала, что я пользуюсь своим преимуществом, или что попросил ее остаться на ночь, чтобы трахнуть. Несмотря на то что она знает, что я никогда никого не трахал, не хочу заставлять ее думать, что сегодня будет та самая ночь.
Хотя…
Мой разум не может не отправиться в то место. Это голое, потное, оргазмическое место.
Но. У меня нет презервативов.
«У парней есть». В общей ванной комнате их целый ящик.
Но я бы даже не знал, как его надеть.
«Заткнись, неудачник. Насколько, блядь, это может быть сложно? Возьми себя в руки».
Мой член дергается, когда Чарли проводит кончиком пальца вокруг моего соска. Он твердый под моей футболкой.
– У меня нет пижамы. – Нет, но мои футболки отлично бы ей подошли.
– Можешь взять мою футболку, если хочешь. – Как, черт возьми, мы перешли от того, что я хотел поговорить с ней, к минету и к тому, что я пригласил ее провести ночь? Господи, я быстро работаю.
Все это быстро обострилось.
Но я готов к этому.
Наверное.
– Ты действительно хочешь, чтобы я осталась на ночь? Серьезно?
– Да, хочу. – И я понимаю, о чем говорю. Я никогда ни с кем не спал рядом, только в те времена, когда мы с папой делили гостиничный номер на выездном футбольном матче, когда я играл в элитной выездной группе. Он снимал двухместный номер, и мы делили кровать. Или мне пришлось бы спать на полу рядом.
«Смирение закаляет характер», – говорил он. – «Когда-нибудь ты это оценишь, и, кроме того, я плачу за чертову комнату. Когда-нибудь ты отплатишь мне за услугу».
Каково это будет – делить постель с девушкой? Вдруг я перевернусь посреди ночи и раздавлю ее? Буду храпеть и разбужу ее? Черт, а вдруг она будет храпеть и разбудит меня? Будет ли она пинать меня всю ночь, ворочаясь с боку на бок?
Я смотрю на нее.
– Как ты спишь?
Чарли обдумывает вопрос.
– На спине. Мне кажется, я сплю так, словно нахожусь в коме – по крайней мере, мои одеяла обычно лежат на одном и том же месте, когда я просыпаюсь каждое утро. Обычно я могу просто вернуть покрывало на место, не перестилая всю кровать, так что… вот.
– Хорошо.
– А что? Как ты спишь?
– Честно говоря, понятия не имею.
– Думаю, есть только один способ это выяснить. – Чарли кладет руку мне на плечо. – Уверен, что не торопимся с этим?
Нет, мы определенно торопимся.
Еще слишком рано.
Я не готов к этому.
Но я собираюсь, блядь, смириться с этим. Я знаю ее уже несколько недель, и струсить – это не мой вариант. Если бы я был одним из моих друзей, то уже бы трахнул Чарли, а не приглашал провести вместе ночь. Любой другой позволил бы ей отсосать, трахнул бы ее и вышвырнул вон.
Я делаю это совершенно неправильно, и мне, черт возьми, все равно.
Если бы папа узнал, он бы поджарил мою шкуру…
«Отца здесь нет. Только ты и Шарлотта».
И еще десять парней, но кто считает?
– Ванная комната общая, но не думаю, что кто-нибудь побеспокоит тебя, если ты захочешь воспользоваться ею. Большинство парней все еще занимаются. – Здесь появляется достаточно цыпочек, чтобы научиться их игнорировать. Хотя, если кому-то захочется отлить, они скажут Чарли убираться к чертовой матери из ванной.
Ванная – частная территория, а не для использования случайными девушками, и именно так мы к этому относимся. Как к убежищу, для того чтобы отлить и принять душ, а не как к шикарной комнате для перепихонов.
– Так что ничего, если я пойду освежусь?
– Да. – Я ерзаю на кровати, сажусь. – Я пойду с тобой и постою за дверью, на всякий случай. Не хочу, чтобы к тебе приставали.
Чарли улыбается мне так, словно я послан с небес. Она чертовски милая, ангельская. Ее розовые щеки и эта маленькая выемка на щеке, флиртуют с внутренностями моего живота.
– Спасибо. – Она чмокает меня в губы, прежде чем спрыгнуть с кровати и снова надеть туфли. Направляется к двери, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, иду ли я за ней.
Я встаю. Поправляю свой стояк, хотя мало что могу с этим поделать. Провожаю ее в ванную и стучу в дверь, прежде чем распахнуть ее настежь. Здесь пусто и чисто – уборщики были здесь сегодня утром, мыли кухню, полы и общие ванные комнаты.
Вздохнув с облегчением от того, что место не отвратительное (обычно сиденье унитаза покрыто волосами), я кладу руку на медную дверную ручку, готовый закрыть ее за собой, чтобы Чарли могла заняться своими делами в одиночку.
– Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?
– Ладно. – Она лучезарно улыбается мне, заправляя прядь шелковистых светлых волос за ухо. – У тебя есть зубная щетка, которую я могу одолжить?
– Эм… у меня нет. Ты можешь воспользоваться моей, если не считаешь это отвратительным.
– Это отвратительно, но предпочитаю, чтобы у меня не было неприятного запаха изо рта. Ха-ха. – Она делает самое милое кислое выражение лица, за которым следует долгая пауза. Я напрягаюсь, чтобы расслышать ее бормотание. – В любом случае, твой член был у меня во рту. Какая разница, если твоя зубная щетка будет в моем рту?
Вау.
Вау, вау, вау.
– Э-эм… верно подмечено. Моя зубная щетка… – Я наклоняюсь в ванную и тянусь к ближайшему ящику. Распахиваю его. – Вот здесь. – Передаю ей синюю зубную щетку вместе с зубной пастой. – Все мои вещи здесь и на верхней полке в шкафу за дверью, там полотенца и прочее.
– Мне нравится, как ты говоришь «вещи». Это так мило.
Я смеюсь – она такая странная.
– Как я это говорю?
– Я не знаю, типа вееещи. Я не могу это описать. Все, что могу сказать, что это восхитительно.
О, в таком случае.
– Вещи.
Чарли переминается с ноги на ногу.
– Дай мне пять минут.
– Да! Извини. – Я выхожу из комнаты, потянув за собой дверь. – Стучи, если я тебе понадоблюсь.
Я слышу ее смех через дверь, когда прислоняюсь к ней, прижимаясь спиной к дереву. Скрещиваю руки и лодыжки, стоя на страже, как охранник. Вода течет. Зубная щетка стучит по раковине.
Стараюсь не слушать, как она мочится, но это невозможно – стены тонкие, а в коридоре тихо, так что я рад, что она не по-большому. Иначе я бы никогда не смог посмотреть ей в глаза.
В туалете спускают воду.
Пока Чарли моет руки, дверь в конце коридора открывается, и выходит Карлос. Мы смотрим друг на друга, и обе его черные брови взлетают до линии волос.
– Какого хрена ты делаешь? – Он не стесняется в выражениях.
– Жду.
– Чего? С каких это пор мы ждем, пока кто-нибудь закончит ссать, чтобы воспользоваться ванной?
Смех вырывается из моего горла.
– У меня гость.
Не думал, что это возможно, но его брови взлетают еще выше.
– Гость? Это та милашка, которая вырезала тыквы?
Еще один смешок
– Да.
– Напомни, как ее звали? Джордж? Фрэнк?
– Чарли.
– Точно. – Теперь он стоит рядом со мной. – Что она там делает, бреет свою киску?
– Нет, чистит зубы.
– Она принесла свою зубную щетку?!
– Нет, использует мою.
– Это asquerosa. Отвратительно.
– Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.
– Знаешь, я тебя слышу, – кричит Чарли через дверь со смехом, слава Богу.
– Извини, – отвечает Родриго, но качает головой, глядя на меня. – Не сожалею. Это отвратительно, извини, братан.
– Я все еще слышу тебя. – По крайней мере, Чарли хихикает, когда снова включает воду. – Теперь я тебя игнорирую. Можешь продолжать говорить обо мне!
– Она мне нравится, – говорит мой друг.
– Мне тоже. – Он продолжает стоять рядом со мной, глядя на стену, как будто Чарли собирается материализоваться, чтобы развлечь его своим остроумием, обаянием и привлекательной внешностью. – Теперь ты можешь идти, – говорю я ему.
– На самом деле мне некуда идти.
– Тогда зачем ты вышел из своей комнаты?
– Потому что мне было скучно, амиго.
– Пожалуйста, уходи.
– Почему? Мне нравится Чарли. Я хочу потусоваться с вами, ребята.
Я пристально смотрю на него. Он, блядь, серьезно?
– Карлос, я не… Ты же знаешь, какой я. Это большое дело. – Я не могу быть более красноречивым и не могу говорить более ясно. Если он не уйдет до того, как Чарли выйдет из ванной, клянусь, у меня будет инсульт.
– Я просто прикалываюсь, приятель. Успокойся. Твое лицо такое чертовски красное.
Я чувствую, как жар охватывает все мое тело, а не только лицо, кровяное давление наверняка поднялось выше того, что считается здоровым. Просто потому что у меня дома девушка, и она собирается провести здесь ночь.
– Может быть, это была ошибка.
Карлос прикладывает палец ко рту:
– Ш-ш-ш, она тебя услышит! – Он подходит ближе и кладет свои лапы мне на плечи, сжимая ладонями мои мышцы – сильно. – Послушай меня: расслабься. Сделай глубокий вдох. Ты заслужил это, mi hermano. Расслабься.
Расслабиться. Я могу это сделать.
– Ты ей нравишься. – Теперь его ладони звонко шлепают меня в знак солидарности. – Понял?
– Да.
– Твои яйца уменьшились? Почему ты ведешь себя как слабак?
– Отвали на хрен!
Мой сосед смеется.
– Это боевой дух. Надень штаны большого мальчика и чпокни ее сегодня вечером. Сделай это ради команды – больше никто не будет трахаться.
– Фу! Ты использовал слово «чпокни»? – Чарли хихикает через дверь ванной за моей спиной.
– Черт возьми, Родриго! Убирайся отсюда к чертовой матери.
– Ухожу, ухожу. – Его смех затихает, когда он идет по коридору и спускается по лестнице вниз.
Как по сигналу, дверь ванной позади меня распахивается, и я поворачиваюсь. Чарли одета в ту же одежду, что и раньше, но ее волосы выглядят причесанными, лицо окрашено в розовый цвет.
Моя ночная гостья ухмыляется от уха до уха, явно забавляясь выходками моего товарища по команде.
– Не могу сказать, что мне жаль, что мне пришлось это услышать. Чпокни ее? Серьезно? – Чарли проносится мимо меня, касается моего плеча и смотрит на меня поверх своего. – Я подожду в комнате, пока ты, ну, знаешь, разберешься со своими делами.
Она подмигивает, прежде чем исчезнуть в моей спальне. Дверь со щелчком закрывается.
Я слишком долго смотрю со своего места в коридоре, наконец, иду в ванную и занимаюсь своими делами. Мочусь. Чищу зубы. Вытираю яйца влажным полотенцем. Выдвигаю второй ящик и заглядываю внутрь.
Золотые обертки. Черные обертки. Синие, красные, светящиеся в темноте.
«Может, взять презерватив, на всякий случай?»
Я опускаю руку, пальцы смыкаются вокруг золотой фольги. Отпускаю, позволяя упасть обратно в ящик. Смотрю вниз еще немного.
Когда прикусываю губу, пенис внутри моих штанов пульсирует. Тем не менее, я толкаю ящик коленом, пока он не закрывается.
Чарли не хочет заниматься со мной сексом сегодня вечером. Если предположить обратное, я стану самым большим придурком. Мы были только на одном свидании. Какие есть правила о том, чтобы переспать с кем-то?
Три свидания? Пять?
Шесть месяцев?
Черт, я не знаю, и не хочу на собственном горьком опыте убедиться, что у нее нет никакого интереса… трахаться со мной, несмотря на то что она только что сосала мой член.
От этой мысли член твердеет.
Дерьмо.
Я бросаю на него взгляд. Это нормальное поведение для члена?
– Она только что отсосала тебе, придурок. Успокойся.
Здорово. Теперь я разговариваю со своим пенисом. Определенно ненормальное поведение.
Плещу немного холодной воды на лицо и вытираю его. Это не входит в мою ночную рутину, но я медлю, боюсь возвращаться в свою спальню, сердцебиение все еще ускоряется.
Я щупаю пульс, считаю секунды и удары.
– Ты будешь жить. Расслабься, амиго, – говорю я своему отражению. Провожу рукой по щетине на подбородке. – Черт возьми, ты не мог побриться до того, как она пришла? – Теперь уже слишком поздно. Если я достану бритву и крем, она будет удивляться, какого хрена я так долго.
Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох. Наружу и внутрь.
– Чего ты ждешь, киска? – Черт. Если бы я вел себя так перед игрой, меня бы вышвырнули из команды так быстро, что у меня закружилась бы голова.
Валяю дурака еще пару минут, прежде чем отправиться в свою спальню. Несколько раз стучу в дверь костяшками пальцев, прежде чем медленно повернуть ручку и толкнуть ее, открывая.
Чарли выключила весь свет, кроме одной, маленькой лампы на моем прикроватном столике, ее тусклое сияние отбрасывает свет не ярче, чем от одной свечи.
Девушка в постели.
На ней нет ни одной из своих футболок.
Ее плечи и руки обнажены, одеяло натянуто до подбородка. Я могу разглядеть пару белых бретелек бюстгальтера. Они кружевные и резко выделяются на ее бледной коже. Светлые волосы спадают на одно плечо.
Я сглатываю.
Захожу в комнату, закрываю дверь и запираю ее.
– Эм, я не запираю тебя или что-то в этом роде. Просто запираюсь ото всех остальных. – Я чувствую необходимость объяснить. – Это нормально?
– Да, я не хочу, чтобы кто-нибудь вошел, пока мы пытаемся, ну, знаешь, спать.
Она говорит с сарказмом? Не могу сказать.
Прохожу несколько шагов к своему комоду, открываю его. Нужна ли мне футболка? Или мне просто лечь спать без неё сегодня? Ребенок во мне испытывает искушение написать Родриго и спросить, но он бы просто поржал надо мной.
Тянусь к краю футболки и задираю ее вверх по туловищу. Складываю ее в аккуратный квадрат. Кладу на комод.
Теперь штаны. Снимать или нет?
Под спортивными штанами у меня боксеры, но достаточно ли этого? Это нижнее белье. Это не странно?
Мой желудок скручивается в узел, усиливая нерешительность, неуверенность, смущение и сожаление, из-за которых меня вот-вот стошнит прямо на пол моей спальни.
Если я не вытащу голову из задницы и не войду в игру, я буду сниматься в продолжении «40-летней девственник».
Мои пальцы цепляются за внутреннюю часть брюк и толкают.
Вдыхаю, когда они цепляют кончик моего члена, точно так же, как у меня перехватило дыхание, когда Чарли стягивала их раньше.
Предвкушение заставляет мое сердце трепетать, а член напрягаться.
Штаны я тоже складываю в аккуратный квадрат и кладу поверх футболки. Потом носки.
Оставляю стопку одежды и поворачиваюсь, оглядывая комнату, как тигр, загнанный в угол и ищущий путь к отступлению. Контролирую черты своего лица. Последнее, что ей нужно видеть – это мою панику.
Я знаю, что у меня отличное тело. Это часть моей работы как спортсмена – быть в отличной физической форме. А вот над моим психическим здравомыслием не помешало бы немного поработать.
Чарли мило улыбается.
– Хороший выбор. Я бы тоже не хотела спать в штанах. – Она усмехается, когда я подхожу к ближайшей к двери стороне кровати, откидываю одеяло и проскальзываю внутрь.
Я натянуто улыбаюсь ей, к горлу подступает тошнота.
– Ты в порядке, Джексон? Выглядишь немного… – Она наклоняет голову, изучая меня, и садится, чтобы лучше рассмотреть мое лицо. – Больным.
На ней определенно только кружевной лифчик.
– Я в порядке.
Я не могу сказать ей, что никогда так не нервничал – она подумает, что я неженка, а не тот сильный парень, который ей нравится.
– Хм. Я так не думаю, но не собираюсь совать нос не в свое дело. – Она плюхается обратно, голова ударяется о подушку, волосы рассыпаются веером по темно-синей наволочке. Она выглядит как гребаный ангел.
Красивый. Безмятежный.
Чистый.
– Я могу уйти, если хочешь, – ее голос нежный и искренний.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – мой голос срывается, но мне удается произнести эти слова. Если она прикоснется ко мне прямо сейчас, я, вероятно, свалюсь с гребаной кровати и опозорюсь еще больше, чем сегодня вечером.
Пытаюсь расслабиться. Как-то.
Со своей стороны, Чарли молчит, перекатывается на бок и смотрит на меня, пока я пытаюсь устроиться поудобнее. Она подпирает рукой подбородок – так же, как делала раньше, когда мы просто разговаривали – и еще немного изучает меня.
Улыбается.
Затем:
– Каково это – быть на поле, когда за тобой наблюдает так много людей?
– Это… – Я не знаю, как ей это описать.
Меня не в первый раз об этом спрашивают, но это впервые, когда я пытаюсь глубоко копнуть в поисках реального ответа. Обычно я даю общий ответ – неописуемо, безумно, громко – но поскольку Чарли искренне любопытно, я вкладываю в свой ответ реальную мысль.
– Это действует на нервы, но также и один из лучших приливов адреналина, которые можно испытать. Давление, когда все смотрят на тебя в течение всей игры – это то, чего ты не сможешь… ты просто не можешь повторить это. Если совершишь ошибку, все узнают, что это был ты, и будут освистывать тебя, но, если сыграешь захватывающую игру, все будут аплодировать. Тебе. Значит это может быть своего рода ужасающий опыт. Или может быть одно из величайших чувств на свете. – Я понижаю голос, размышляя вслух. – Когда ты слышишь, как толпа разом кричит «ура», у тебя мурашки бегут по всему телу.
Чарли позволяет моей последней строке задержаться, прежде чем сказать:
– Вау. Я даже представить себе не могу, каково это.
Это испытают не многие люди. Я один из немногих счастливчиков, которым удается узнать, каково это. Один их тех людей, которые играют на чертовом стадионе. Сюрреалистично.
Никогда не надоест. Ты никогда не оправишься от этого.
Голубые глаза Чарли сияют и полны удивления, когда она смотрит на меня.
– Когда-нибудь было так, что тебе не хотелось туда идти?
Я стараюсь не пялиться на ее декольте, но это почти невозможно. У нее отличная грудь, полная и сейчас приподнята из-за того, что девушка лежит на боку.
– Эм. – Я отрываю взгляд от ее сисек. – Нет. Но было несколько раз, когда я болел, и, вероятно, мне следовало остаться в постели.
– И что случилось? Что ты делаешь, когда болеешь?
– Ничего. Играю через боль. – Это то, что ты делаешь, когда это твоя работа, и у есть стипендии, агенты и люди, которые от тебя зависят.
Это как раз то, что ты делаешь. Ты выходишь на поле, хочешь ты этого или нет. Неважно, болен ты или нет.
Ты просто делаешь это.
«Смирись с этим, Джей-Джей», – кричал папа со стороны. – «Если тебя сейчас вырвет, сделай это в конечной зоне».
Мне никогда не разрешалось болеть дома в постели.
– Не думаю, что смогла бы это сделать. Я слабачка. Например, одни только спазмы во время месячных превращают меня в самого плаксивого ребенка. Я ни за что не смогла бы выйти на поле, если бы чувствовала себя плохо.
– Ты бы сделала это. Поверь мне.
– М-м-м, не уверена. Ты сложен из более прочного материала, чем я.
– Может быть, – соглашаюсь я, зная, что она права. Возможно, меня обучали играть, но я также верю, что люди рождаются с качествами, которые заставляют их придерживаться этого. Люди рождаются борцами, победителями, последователями.
Вы не можете научить или научиться этому. Это либо есть, либо нет.
– Сколько холодных ванн ты принимаешь в неделю? – спрашивает она.
Холодная ванна?
– Эм, ни одной?
– Ну, знаешь, бассейн, наполненный льдом?
О, она имеет в виду ледяную ванну.
– Несколько раз в неделю, в зависимости от обстоятельств. Это помогает восстановиться после игры или тяжелой тренировки, от воспаления и прочего дерьма.
– Он на самом деле наполнен льдом?
– Нет. Я имею в виду, что некоторые из них да, но наши более современные. Это шикарная ванна с чертовски холодной водой. Затем выходишь и ложишься в горячую ванну, а затем снова в ледяную. – Это своего рода пытка.
– Звучит ужасно.
Это действительно так.
– Что еще ты хочешь знать?
– Ты сожалеешь, что выбрал Айову? Это повредит твоим шансам, как только ты закончишь учебу?
Может быть. Но я в этом сомневаюсь.
– По словам моего агента, нет. Я на вершине своей игры.
– Что это значит?
– Это значит… – Как мне сказать это, чтобы не показаться высокомерным придурком? – Это означает, что я один из лучших игроков на своей позиции.
– В Айове?
– Нет. В стране.
Глаза Чарли расширяются.
– Серьезно?
Как она может этого не знать? Разве она еще не погуглила меня?
– Да, серьезно. Не читала обо мне? Разве ты не самая моя большая фанатка?
Она смеется, и ее сиськи, кажется, становятся еще больше.
– Я не слежу за тобой, извини. Игра, на которую ты меня пригласил, была единственной, на которой я была за целую вечность.
– Это главное развлечение Америки. Как у тебя может не быть любимой команды?
– Развлечение Америки – бейсбол.
Она серьезно?
– Нет, футбол.
– Хм. – Она поджимает губы. – Остаемся при своем мнении.
– Ты вообще смотришь бейсбол?
Я вижу, как она краснеет.
– Нет.
Ее недовольный ответ заставляет меня рассмеяться, и, не раздумывая, я тянусь к ней, протягивая руку и кладу свою большую ладонь на ее обнаженное плечо.
Мы оба замираем.
Моя первая реакция – извиниться, но Чарли не смотрит на меня с отвращением. Нет. Она кусает губу и улыбается.
Боже, она такая красивая.
Ладонь растопырена, пальцы разведены веером. Глажу ее мягкую кожу, большим пальцем провожу по ключице. Я знал, что девушки мягче и нежнее, но на самом деле никогда не касался их.
Лицо Чарли меняется, чем дольше моя рука остается на ее теле. Я наблюдаю, как оно меняется от удивления к восхищению, а затем… к возбуждению? Ее зрачки расширяются, а грудь начинает вздыматься, что странно. Это правда? Моя рука на ее плече действительно возбуждает ее?
Дерьмо. Это слишком просто. Может быть, мне не нужно иметь большого опыта – может быть, это связано с человеком, с которым ты рядом.
Может быть, если тебе действительно кто-то нравится, тебе не нужно быть вежливым или обходительным? Может быть, достаточно просто быть самим собой?
Проверяю свою теорию.
Перемещаю руку на юг.
Ноздри Чарли раздуваются, глаза закрываются.
Хм.
– Устала? – Я снова кладу руку ей на плечо, скользя по ее предплечью.
– Эм… не совсем.
Боже, ее кожа чувствуется потрясающе. Моя по сравнению с ее загорелая и грубая. Я мог бы прикасаться к ней всю ночь, и теперь уверен, что Чарли позволила бы мне.
Девушка продолжает наблюдать за мной, все еще перекатившись на бок. Сиськи все еще восхитительно прижаты друг к другу и выставлены напоказ, ее совершенно белый лифчик – маленькая кружевная вещица, которая мало что оставляет моему воображению. Я вижу ее темные соски сквозь ткань. Стараясь не замечать, как они морщатся, когда я позволяю подушечкам пальцев задержаться на ее бицепсе.
Мы лежим так бог знает сколько времени, моя рука покоится на одном и том же месте, пальцы исследуют, но не в полной мере. У меня не хватает смелости сунуть руки куда-нибудь еще. Что, если она меня ударит? Что, если ей это понравится, а я не знаю, как с этим справиться?
Что если, что если, что если.
Черт!
– Джексон. Перестань все переоценивать, – шепчет она, и это чертовски сексуально. – Ты ничего не испортишь.
Откуда она знает, о чем я думаю? Неужели это так очевидно?
– Ты такой милый, – добавляет она.
– Я милый? – Нет, это не так. Щенки милые. Котята очень милые. Дети милые. Я Голиаф. Огромный ублюдок, который сражается в битвах на траве – парень, у которого, оказывается, есть талант, и больше ему ничего не нужно.
– Скажи: «Спасибо, Чарли».
Я закатываю глаза.
– Скажи: «Я милый».
Я качаю головой.
– Нет.
Чарли прищуривает свои прекрасные голубые глаза.
– Скажи это, и я придвинусь к тебе ближе.
Это привлекает мое внимание.
– Насколько близко?
Она шевелит бровями, придавая своему комментарию дерзости.
– Очень близко.
– Я милый. – Я подчеркиваю фразу еще одним закатыванием глаз, но на моих губах расцветает улыбка. Эта маленькая чертовка, вероятно, могла бы заставить меня сделать что угодно, в том числе съесть кучу дерьма.
– Ты милый, – соглашается она, медленно продвигаясь вперед. – Очень, очень милый. – Чарли приходится откинуть одеяло, чтобы она могла придвинуться ближе – чтобы не закутаться в него – и когда она это делает, я получаю отличный вид на все ее тело. Близкое знакомство с ее сиськами. Животом. Бедрами. И скудным нижним бельем.
О, мой гребаный бог.
Мой член? Он тоже это заметил, и ему это чертовски нравится.
Чарли двигается по матрасу, по моим темно-синим простыням. Скользя дюйм за дюймом своим прекрасным, совершенным телом, пока ее сиськи не упираются мне в грудь. Единственные части нас, которые соединены.
Наши лица в нескольких дюймах друг от друга.
– И что теперь ты собираешься делать? – Она бросает мне вызов.
Когда моя ладонь наконец находит ее бедро под одеялом, Чарли издает глубокий горловой стон – как будто ее тело ждало, когда это произойдет. Снова стонет, когда моя ладонь скользит вниз к ее ягодице и медленно ласкает ее там. Притягивает ее ближе, так что наши тазы встречаются, мой член хочет зарыться в пространство между ее бедрами.
– Так хорошо, – шепчет она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы, поднимая руку и проводя пальцами по моим волосам. Ногти нежно царапают мою кожу головы.
Она очаровательна и чертовски сексуальна, и мне нравится, когда она дразнит меня.
– Ты мне нравишься, Джексон. – Ее пальцы касаются моей щеки. – Ты даже не представляешь… – Судя по выражению ее лица, я бы сказал, что она говорит искренне. Рука, обхватывающая мое лицо, такая же нежная, как и мягкий взгляд ее глаз.
Мы наклоняемся одновременно, соединяя рты. Губы соединяются и открываются одновременно. Языки неторопливо переплетаются. Опьяняюще и восхитительно, как зубная паста и возбуждение.
Я помню ее рот на моем члене, который уже затвердел, и эта мысль заставляет кровь, пульсирующую по моему телу, полностью опуститься вниз.
Тихий стон Чарли подстегивает меня, и моя рука скользит от ее бедра к грудной клетке. Вверх и вниз, мой большой палец скользит по краю ее сисек, и ее язык проникает глубже в мой рот. Она влажная и горячая. Чувственная.
Я ненадолго колеблюсь. Я никогда не был с девушкой, и, конечно, никогда не снимал чей-либо лифчик.
Скольжу рукой по ее груди, обхватывая ее ладонью, и мои яйца болезненно сжимаются. И когда Чарли отрывается от моего поцелуя, чтобы запрокинуть голову назад, я хватаюсь за возможность прильнуть к ее горлу. Целую ее в шею, вдыхая аромат ее духов и задерживаясь на точке ее пульса.
Оставляю поцелуи по пути вниз. Целую ключицу. Ложбинку на груди.
