Текст книги "Путь качка (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 3
ТРЕТЬЯ ПЯТНИЦА
Чарли
Захлопываю дверцу своей машины, не обращая внимания на то, что я нахожусь посреди оживленной дороги в самом сердце кампуса, и этот факт, вероятно, придает мне смелости вылезти из машины на теплый вечерний воздух.
Уже поздно – почти одиннадцать часов, – но все равно идеальная температура для майки и джинсовых шорт, которые на мне надеты. Волосы распущены и дикими волнами спадают мне на плечи.
Не раздумывая, я направляюсь к грузовику, вскидывая руки в воздух.
– Открой свое чертово окно, придурок! – Я в ярости, настолько разъярена, что ни капельки не боюсь того, кто сидит за рулем этой грохочущей громадины. – В чем, черт возьми, твоя проблема? Ты нарочно пытаешься ослепить меня?
Водитель делает, как ему говорят – окно с его стороны начинает понемногу опускаться, открывая парня, сидящего за рулем.
Высокий.
Блондин.
Мускулистый.
О, боже, я сразу же узнаю его лицо. Это тот придурок-качок из кафетерия на прошлой неделе! Придурок, который украл мой сэндвич с курицей, а потом попытался забрать оба моих бургера! Какого черта он делает, разъезжая в темноте и терроризируя людей?
Подхожу прямо к окну, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Ты! – Теперь я указываю на него, указательный палец нацелен в середину его физиономии. – Опусти свое чертово окно!
Парень опускает его до упора. Потом я слышу смех.
– Похоже, у кого-то плохое настроение.
– Потому что я не… ты… ты… – От ярости слова ускользают от меня. – Фу, в чем, черт возьми, твоя проблема? – кричу я в темноту, уперев руки в бока, возмущенная и негодующая. Хлопаю ладонью по капоту его грузовика, чтобы подчеркнуть, насколько я зла. – Что ты творишь? Из-за тебя кто-нибудь попадет в аварию!
Его смех громкий, раскатистый и веселый – три вещи, которые меня бесят и сейчас не приветствуются. Он может приберечь свое хорошее настроение до тех пор, пока не будет бездумным идиотом.
– Ну, ну, ну, посмотрите-ка, кого ветром принесло. – Его говор ленивый и протяжный и, не буду врать, действительно милый.
Вот зараза.
У меня нет времени восторгаться этим проклятым южным акцентом. Хотя он звучит еще более горячо, когда парень использует метафоры и сленг, которые не имеют никакого смысла.
«Сосредоточься, Чарли».
– Твое неосторожное вождение – вот что меня принесло. – Я использую воздушные кавычки вокруг последнего слова, чертя в воздухе указательными пальцами.
– Ну, вот ты опять издеваешься над моим акцентом, – парень ухмыляется, положив руку на открытое окно. – Не такая уж и милая штучка, да?
Черт возьми, я не милая штучка – особенно когда сегодня вечер пятницы, я была напугана до смерти, и стою посреди дороги, крича на самого грубого парня, которого когда-либо встречала.
– Почему ты меня преследуешь? Ты пытаешься меня убить?
Его глаза такие голубые, и в свете проезжающего транспорта я ясно вижу их яркий цвет – хотя им вряд ли нужен свет прожектора, чтобы быть красивыми.
Внимательно осматриваю парня, чего не сделала в кафетерии на прошлой неделе.
Загорелый. Блондин. Много щетины. Волосы слегка длинные, собраны сзади в хвостик.
Мой взгляд скользит по руке, которая лениво наполовину свисает из окна. Она большая и грубая. Парень видит, что я смотрю, и сгибает пальцы.
Скручивает губы в понимающей улыбке.
Самоуверенный ублюдок.
Когда он улыбается, на обеих щеках появляются ямочки, как будто два пальца вдавили в тесто, видимая щель между его зубами тоже подмигивает мне.
Как я раньше этого не замечала? О да, точно. Потому, что хотела врезать ему по его высокомерному лицу.
– Детка, тебе нужно расслабиться.
Детка?
Я пристально смотрю ему прямо в глаза.
Трясу головой, чтобы стряхнуть пыль с моих мозгов. Я имею в виду, честно говоря, у меня и во влагалище паутина – вполне логично, что он меня привлекает. Я просто не знаю ничего лучшего.
Ну и что с того, что он симпатичный? Парень представляет опасность и угрозу для общества.
– Это мне нужно расслабиться? Послушай меня, придурок, смотри, как ты водишь машину. То, что ты делаешь, опасно.
– Что это я делаю? Выпрыгиваешь из штанов, потому что мой грузовик больше, чем тот кусок дерьма, который ты водишь?
Кусок дерьма, который ты водишь.
Моя машина, конечно, не выиграет никаких конкурсов красоты, но вряд ли это можно назвать куском дерьма.
Хорошо. Это полный кусок дерьма, но он мой. Я сама купила её, так что Похититель Бургера может засунуть это оскорбление в свою задницу.
И подавиться этим тоже.
– Тебе нужно успокоиться, – снова говорит парень, как он, вероятно, считает, успокаивающим голосом, предназначенным для того, чтобы угомонить меня.
Я отказываюсь.
– Тебе нужно отнестись к этому более серьезно.
Бифф МакМускул пожимает своими широченными плечами.
– Нет вреда, нет вины.
– Ты серьезно? Твои огни меня ослепляли. Я едва могла видеть, куда еду, и ты был слишком близко к моему бамперу.
И все еще есть.
– Злючка, да? Ты как будто только что грызла гвозди и выплевываешь забор из колючей проволоки. – У этого негодяя хватает наглости смеяться, как будто металлический хром его сверхпрочного пикапа в данный момент не упирается в зад моей машины.
Ну и наглость.
Распрямляю плечи, сжимаю кулаки по бокам в крошечные шарики гнева.
Аргх!
Ноздри раздуваются.
– Думаешь, что такой крутой, раз в футбольной команде, не так ли, Качок-переросток? Думаешь, пугать беззащитных девушек посреди ночи смешно? Да? – Тычу пальцем в его сторону, свирепо глядя в глаза.
– Я не вижу, нет. Здесь нет никаких беззащитных девушек.
Я не вижу, нет. Господи, у этого парня было хоть какое-нибудь формальное образование?
– Я. – Тыкаю себя в грудь. – Я беззащитная девушка, ты, слабоумный.
Он совершенно упускает суть – не уловил моего сарказма. Либо парень специально делает вид, что не понимает, либо он кретин.
Я не знаю наверняка, что он полный идиот, но, основываясь на стереотипах и на том, на что смотрю, собираюсь предположить, что это так. Большой грузовик. Большие мышцы. Лохматые волосы. Ушибленный глаз. Кривая ухмылка, которую я хочу стереть с его лица.
Парень выглядит так, словно вырос в глухомани, и звучит точно также.
– Вряд ли ты выглядишь беззащитной. – Он смотрит на меня сверху вниз со своего места за рулем.
– Ты видишь какое-нибудь оружие?
– Нет, но я продолжаю слышать одно.
А?
– Что это значит?
– У тебя острый язык.
В кабине грузовика его приятель смеется.
Я пристально смотрю на них обоих.
– Как ты смеешь!
– Не я ударил по тормозам и выскочил из машины посреди улицы, – дерзко заявляет он.
– Твой бампер так глубоко застрял в моей заднице, что я чувствую вкус хрома, когда глотаю. – Эти слова только что сорвались с моих губ? Черт, я вроде как впечатлена собой.
Парень на пассажирском сиденье смеется, и мне хочется протянуть руку и стукнуть его.
– Как насчет того, чтобы заткнуться? – Мне приходится подойти ближе к грузовику, чтобы увидеть его лицо, но не могу разглядеть его в закрытой, тускло освещенной кабине. Он похож на спортсмена: большой, мощный, сильный и… улыбающийся.
Фу, как это раздражает.
– А чего ты ожидал от меня, чтобы я продолжала вести машину?
– Нет. Вроде как хотел, чтобы ты ударила по тормозам и выскочила из машины посреди улицы.
Я не могу решить, шутит ли он или нет. Парень смеется, кадык на его толстом горле подрагивает, сухожилия видны отсюда даже в полумраке.
– Кроме того, если бы мой бампер был у тебя в заднице, мы бы оба это знали.
Не похоже, чтобы он говорил об автомобильных запчастях. Это звучит как метафора для анала, типа бампер – его…
– Дорогая, ты выглядишь обозленной.
– Не смей тут дорогайкать мне. Я все еще наполовину ослепла от этих дурацких огней, придурок!
Парень опирается предплечьем на окно, высовываясь наружу и разговаривая со мной сверху вниз. Рукава его клетчатой рубашки закатаны до локтя.
– Извини за это.
Я отрываю взгляд от его мускулов.
– Ты не сожалеешь – ты сделал это нарочно!
– Это сработало, не так ли? – Его зубы ослепительно белые, почти такие же яркие, как свет его фар, и направлены в мою сторону. – Как тебя зовут?
– Не твое собачье дело.
Вау, звучит дерзко.
Парень поворачивается всем телом, вытягивая шею в сторону от меня.
– Тайсон, – говорит он, – ты слышал? – Парень ухмыляется и явно смеется надо мной, тупой засранец. – Она плюется огнем, и, держу пари, хочет сэндвич с курицей.
Наконец, признание того, что он знает, кто я такая.
Я пытаюсь хорошенько рассмотреть этого Тайсона, но это трудно, учитывая тусклые уличные фонари наверху и отсутствие освещения в кабине грузовика.
Однако я вижу свечение сотового телефона, освещающее лицо этого таинственного пассажира.
– Подожди секунду. Ты что, меня снимаешь? – Определенно выглядит так, будто этот парень направляет камеру своего телефона в мою сторону.
– Да.
– Почему?
– Доказательство.
Доказательство чего? Из всех нелепых, глупых вещей, которые только можно сказать!
– Эм, извини, но это я должна снимать вас. Вы в три раза больше меня, и это вы меня преследуете.
– Никто тебя не преследовал и никто не заставлял тебя выходить из машины.
– Я должна продолжать повторять, что могла попасть в аварию из-за твоих фар?
Бифф МакМускул поворачивается и говорит своему другу что-то подозрительно похожее на:
– Может быть, тогда об этом было бы проще забыть.
Я напрягаюсь, чтобы расслышать остальное, но это трудно из-за шума машин, проезжающих мимо нас по улице.
Подхожу немного ближе, уверенная, что, хотя этот красавчик – идиот, он безвреден, не похититель, не собирается сексуально домогаться меня и причинять мне никакого вреда.
Назовите это интуицией.
– Прости, что ты ему только что сказал?
Парень снова обращает свое внимание на меня.
– Это не я кричу на обочине дороги.
А? В этом нет никакого смысла.
Может, я и злюсь, но точно не кричу.
– Ты не это сказал.
Незнакомец хихикает, когда Тайсон толкает его в универсальном, братском стиле. Они снова смеются.
– Нет. Не это.
– Что ты сказал? – Я знаю, что это какая-то хрень обо мне.
– Зачем мне говорить тебе это? Ты и так в прекрасном настроении – необязательно еще больше взъерошивать перья.
– Что это вообще значит?
– Это значит, что ты уже достаточно разозлилась, – говорит другой парень из глубины грузовика, переводя южную абракадабру.
– Спасибо за перевод, гений. Почти уверена, что могла бы сама в этом разобраться.
Незнакомец смотрит на меня сверху вниз, бросая беглый взгляд в боковое зеркало, наконец замечая очередь машин, собирающихся за его гигантским автомобилем.
– Как насчет того, чтобы ты села в свою машину и поехала домой, туда, где безопасно.
Где безопасно?
– Я была в безопасности, пока ты не сел мне на хвост и не начал слепить фарами.
– Просто иди домой. – Его глаза немного напрягаются, губы вытягиваются в ровную линию.
– Как насчет того, чтобы ты не говорил мне, что делать?
Ну и наглость этого парня.
Серьезно.
Его гигантское, неуклюжее тело наклоняется в мою сторону, рука все еще опирается на дверь.
– Как хочешь. Мы просто посидим здесь посреди дороги, пока все будут сигналить, пока ты не пристегнешь ремень безопасности и не уедешь.
Почему я все еще стою здесь и спорю с этим неандертальцем? Очевидно, он не понимает, почему я злюсь. Ему и в голову не приходит, что я вышла из машины, потому что его действия были безрассудными.
Что мне следовало сделать, так это позвонить долбаным копам.
– Я пойду, но не потому, что ты мне это говоришь.
– Хорошо. Иди.
– Просто, чтобы нам было ясно, я ухожу, чтобы не перекрывать движение, а не потому, что ты мне это говоришь.
Парень мне подмигивает.
– И не подмигивай мне!
Бифф МакМускул улыбается.
Мои глаза сузились в подозрительные щелочки.
– Я наблюдаю за тобой, парень.
– Я был бы этому рад. – У него хватает наглости снова рассмеяться и еще раз дерзко подмигнуть.
– Прекрати флиртовать со мной. – Этот парень меня не интересует. Он не только засранец, но и совсем не в моем вкусе. Я перебрасываю волосы через плечо. – Неважно. Я ухожу.
– Иди. – Он немного высовывается из окна, шевеля пальцами. Заводит двигатель своего гигантского грузовика, и когда я иду перед ним, его тупые фары освещают мою удаляющуюся задницу.
Здорово. Просто замечательно.
***
Джексон
Девушка бросает взгляды-кинжалы в мое лобовое стекло, когда возвращается к своей машине. Если бы взгляды могли убивать, я был бы покойником.
На долю секунды у меня мелькает мысль, что если бы я интересовался женщинами и свиданиями, она была бы именно тем типом девушки, с которой хотел бы встречаться: немного вспыльчивая, полная страсти и дерзости. Любая девушка, достаточно разозленная, чтобы выбраться из безопасного места своей машины, чтобы наорать на незнакомца, сидящего в темном грузовике, обладает смелостью.
– Ты ее знаешь?
– Нет.
Мой друг и товарищ по команде Тайсон толкает меня локтем.
– Мне определенно показалось, что ты ее знаешь.
Я вздыхаю, заводя машину.
– Давай просто оставим все, как есть?
Тайсон поднимает брови, глядя на меня.
– Черт возьми, мне нравится, когда вы все, деревенские парни, говорите всякое дерьмо типа «оставим все, как есть».
Он совершенно неправильно использует слова «вы все», вставляя его во все неправильные места, но у меня нет ни времени, ни сил, чтобы научить этого идиота правильному использованию. В этом нет ничего нового. Тайсон любит повторять то дерьмо, которое я говорю, следуя за мной повсюду, как щенок или ребенок, преследующий своего любимого игрока.
Хотя мы товарищи по команде, и он сам по себе чертовски фантастический футболист, но у него есть какое-то странное поклонение герою, когда дело касается меня, и я не могу избавиться от бедного идиота.
Он сопровождает меня, когда мне скучно и хочется покататься, сидя рядом во время моих круизов.
– Чувак, она определенно знает тебя.
Нет, не знает. Ни моего имени, ни чего-либо обо мне. Или, может быть, она знает и просто ведет себя так, будто не узнает меня? Это не значит, что я скрываю, кто я такой. У меня есть репутация в кампусе и по всей стране как одного из лучших принимающих в NCAA[2]2
NCAA расшифровывается как National Collegiate Athletic Association – «Национальная ассоциация студенческого спорта».
[Закрыть]. Черт, мое лицо наклеено на цветной баннер, высотой в двадцать метров, висящий на футбольном стадионе.
Конечно, мое лицо закрыто маской шлема, но, тем не менее, оно там.
– Она не первая девушка, которая вышла из своей машины, потому что ты ее ослепил, – говорит Тайсон, глядя в окно и постукивая по двери.
Нет, не первая.
Мой грузовик поднят так высоко, что, без сомнения, свет фар ослепит любого, к кому я подъеду сзади. Несколько смельчаков выбирались из своих машин – включая парней, – чтобы надрать мне задницу, но что я должен сделать? Пойти и потратить тысячу двести баксов на новый комплект шин поменьше?
«Я, блядь, так не думаю».
Я бы не стал этого делать, даже если бы мог себе это позволить. Чего я точно не могу.
– Знаешь, мы могли бы кое-чем развлечься, – загадочно говорит он.
– Не говори мне. Не хочу этого знать. – Последнее, что мне нужно, это чтобы он втянул нас в неприятности из-за какой-то дурацкой идеи, но когда я включаю поворотник и вклиниваюсь обратно в движение, мой пассажир уже возбужден идеей.
Тайсон садится немного прямее на своем сиденье, выглядя взволнованным и озорным.
– Я просто размышляю вслух, но что, если… – Он таинственно умолкает. Как будто я буду достаточно заинтригован, чтобы задавать вопросы.
– Нет.
– Дай мне закончить.
– Нет.
Я направляюсь к нашему дому, пытаясь отключиться от звука голоса Тайсона, желая закончить этот вечер. Увидеть эту девушку – снова – было достаточным волнением для одного проклятого дня.
Мы должны взять наши спортивные сумки и отправиться в тренажерный зал.
Покой нам только снится, особенно в преддверии игры против Мэдисона. Кроме того, не похоже, что мне еще есть, чем заняться.
Никаких вечеринок. Никакого алкоголя. Никакого валяния дурака.
Поэтому езда по университетскому городку – это единственное развлечение, которое напоминает мне о доме. Безобидно, весело и бесплатно, если не считать бензина, который мой грузовик жрет в процессе.
– Что, если… – начинает снова Тайсон, как будто я его только что не заткнул. – Мы сделаем из этого игру.
– Какую игру? – Мой взгляд не отрывается от дороги, но уши навострились.
– Игра, в которой люди выходят из своих машин, чтобы накричать на тебя.
– Это ужасная идея по многим причинам. Во-первых, это небезопасно. Во-вторых, у меня могут быть гребаные неприятности.
– Почему? Ты ничего не делаешь, просто ведешь свой собственный автомобиль. – Он поворачивается ко мне лицом, тупой качок, активно заинтересованный своей собственной глупой идеей. – Мы могли бы придумать правила.
– Это только усугубит ситуацию.
– Почему?
– Потому что. Это просто происходит. – Как он этого не понимает? – Кроме того, какие правила ты мог бы придумать для такой глупости, как люди, выходящие из своих машин?
– Чувак, веселые. Например, получить одно очко, если выйдет парень, и пять, если это будет девушка.
Ну… это действительно звучит довольно забавно.
Все же.
– Нет.
– О! Ты получаешь десять очков, если девушка уродина, двадцать, если она горячая, и ты бы ее трахнул.
– Да, теперь это звучит как домогательство.
– На самом деле ты не собираешься их трахать – ты просто зарабатываешь очки.
Он состоит в братстве гнусных засранцев, а я об этом не знаю? Кто придумывает такое дерьмо? Присваивать девушке баллы за то, что она некрасивая, чертовски подло. Мне, возможно, наплевать на свидания, но я знаю достаточно, чтобы не быть придурком из-за внешности.
Кто я такой, черт возьми, чтобы судить? Я сам далеко не модель для обложки. Я вырос на скотоводческом ранчо в гребаной глуши, редко носил одежду, которая мне подходила, всегда был грязным и нуждался в подтяжках, но так и не получил их.
– Все еще нет.
– Почему?
– Тайсон, я в этом не участвую.
– Почему? – снова повторяет он. – Они все равно выходят из своих машин – мы просто оценим. Пять очков, если они будут кричать на нас, три, если просто постучат в окно. Одно очко, если они выйдут из машины, но струсят.
Похоже, он серьезно об этом подумал. Ценность очков имеет реальный смысл, несмотря на то, что я ни за что на свете не стал бы играть в подобную игру.
– Подумай об этом, чувак. Это отличная идея.
– Это ужасная идея.
Он продолжает, увлекаясь этой темой:
– Пятнадцать очков, если человек узнает нас. Двадцать, если это девушка, и она начнет флиртовать.
– Тайсон. Остановись.
– Я просто говорю, что мы могли бы повеселиться, чувак.
Я смеюсь себе под нос и качаю головой в ответ на его бессвязную болтовню.
– Чувак. Я только что придумал отличную идею.
– Угомонись.
– Я не могу. Чувак, не могу.
Он только что назвал меня чуваком четыре раза – не рекорд для него, но близко. Тайсон родом с западного побережья Калифорнии, и, судя по загару, длинным светлым волосам и жаргону, он провел много времени, занимаясь серфингом и на воде, прежде чем вернуться в тренировочный лагерь.
Его чрезмерно опекающие родители хотели, чтобы он ходил в местный колледж, был у них под каблуком, занимался семейным бизнесом, а не играл в футбол.
Мы противоположности, он и я.
По какой-то причине этот парень не оставлял меня в покое, когда его завербовали, и с тех пор стал моим закадычным другом. Он не всегда пользуется здравым смыслом, который даровал ему Бог, но Тайсон верный ублюдок. Сожалею о том дне, когда кто-то попытался насолить мне.
Чувак прикрывает мою спину.
Блядь. Я только что сказал «чувак».
– Можешь просто оставить это?
Он хмыкает.
– Ладно. – Делает паузу. – Но что, если я на всякий случай запишу все это на бумагу?
– Делай, что хочешь, мне все равно.
ГЛАВА 4
ВСЕ ЕЩЕ ТРЕТЬЯ ПЯТНИЦА
Джексон
– Три-Джей[3]3
Имя ГГ – Jackson Jennings Junior – Джексон Дженнингс – младший (джуниор).
[Закрыть], расскажи нам о своей маленькой сердитой подружке.
– О ком?
Я притворяюсь, что понятия не имею, о ком говорит МакМиллан, хотя чертовски хорошо знаю, что он имеет в виду ту цыпочку на обочине дороги, ту, чью еду я съел на прошлой неделе и за которой остановился сегодня вечером.
Тайсон, должно быть, все разболтал. Поскольку мы живем с несколькими парнями из команды, это, должно быть, случилось дома, когда я отсиживался в своей комнате.
Потрясающе.
– О твоей подружке. – Почему он так это говорит? Это звучит жутко.
– Она не моя подружка. – Снимаю со стойки два двадцатикилограммовых груза и начинаю делать приседания. – Я даже не знаю ее имени.
– О ком мы говорим? – Кто-то еще вмешивается справа от меня. Эти парни – баламуты, подпитываемые сплетнями и накачивающиеся углеводами в ночь перед игрой.
– Ни о ком. – Я хрюкаю, сгибая колени и опускаясь настолько низко, насколько позволяют мои ноги, не падая. Встаю. Приседаю.
– У Три-Джея есть девушка.
– Заткнись на хрен, Тайсон. – Забираю назад все хорошее, что я думал о нем раньше – прямо сейчас мне нужен носок, чтобы засунуть в его громкий рот.
– Она была… как ты это назвал? Плевалась огнем?
– Что ты с ней сделал, приятель? – Из ниоткуда еще один из моих товарищей по команде присоединяется к разговору, и я клянусь, что эти парни хуже старых бабок со своими сплетнями. Всегда влезут кому-то в задницу со своим вмешательством.
– Ничего. – Я пытаюсь отгородиться от них всех, но у нас как будто время для сказок, и они все собрались вокруг.
– Она поджарила его. В прямом и переносном смысле, – авторитетно сообщает им Тайсон. – Мы придумали игру, в которую можно поиграть, пока катаемся на Быке.
«Бык» – он, должно быть, говорит о моем грузовике.
– Может, ты прекратишь? – Делаю паузу. Чем дольше я стою здесь и несу чушь, тем тяжелее становится груз в моей руке. Черт возьми, он тяжелый. Прежде чем полностью роняю его, мне удается опустить штангу и подняться во весь рост, ремень вокруг моей талии затянут и стесняет движения. Он поддерживает мою поясницу, но не мешает поту стекать по позвоночнику вниз, в трещину на заднице.
– Он имеет в виду, что могла бы быть игра, если бы он позволил себе хоть раз в своей скучной жизни повеселиться. – Тайсон хихикает, вызывая смех остального планктона.
– Тайсон, оставь его в покое.
– Не могу. Это такая чертовски хорошая идея.
– Какая идея? – наконец спрашивает кто-то, и я вздыхаю, не в силах остановить глупое вмешательство Тайсона.
– Хватит! – рычу я. – Никакой игры нет! Мы с ребятами дома обычно катались по городу и курсировали по Стрипу каждые выходные, потому что больше делать было нечего, и я делал это здесь с Тайсоном, потому что… Вы же знаете, что я не тусуюсь, и мне больше нечего делать в течение сезона. Это заставляет меня чувствовать себя как дома.
– Курсировали по Стрипу? – Борец-новичок по имени Гриффин Торенсон чешет за ухом и смотрит на меня со скамейки. – Какой такой стрип? У нас есть стриптиз?
– Ну, знаешь, Джок-Роу[4]4
Жилой блок за пределами кампуса, где живут и веселятся студенты-спортсмены. Подобно греческому ряду, каждый вид спорта имеет свою собственную квартиру или дом, охватывающий весь городской квартал.
[Закрыть] или как вы там это называете. – Я вытаскиваю пару перчаток из кармана своих шорт и натягиваю их, по одной за раз, затягивая вокруг запястий. – Когда я езжу по улице туда и обратно, это напоминает мне о доме.
Когда я говорю это вслух, это звучит глупо, и мое лицо краснеет от смущения.
– О-о-о, у здоровяка стояк на его родной город.
Тайсон хлопает меня по плечу, проходя мимо, чтобы принять душ.
– Скучаешь по дому, Три-Джей?
Святое дерьмо, его тон искренен. Он не прикалывается.
Стряхиваю его руку.
– Нет, я не скучаю по дому, – усмехаюсь, хотя это и так, совсем немного. Кто бы не скучал? Моя тетя Бет готовит лучший яблочный пирог с карамелью, и семья со стороны мамы собирается каждые выходные на воскресный бранч и смотреть футбол. А я, блядь, слишком далеко, чтобы приезжать в гости, даже несколько раз в семестр.
Так что да. Хорошо. Может быть, я действительно скучаю по дому чаще, чем следовало бы двадцатиоднолетнему парню. Большое, блядь, дело.
Я не могу полететь домой или поехать на машине. Слишком дорого. Поэтому остаюсь в кампусе, даже во время каникул, когда все расходятся по домам.
Но, черт возьми, я не пла́чу из-за этого.
– Это не преступление – скучать по дому, – размышляет Гриффин, вытирая лоб белым полотенцем. – Я скучаю по своей девушке.
– Торенсон, никому нет дела до того, что ты скучаешь по своей девушке, – кричит парень с тренажеров посреди зала. – Для этого и нужна твоя правая рука.
– Определенно похоже, что его правая рука больше левой, – шутит другой парень, брызгая из бутылки с водой в сторону Торенсона, но промахиваясь мимо него.
– Отвратительно, Резерфорд. Умнее ничего не придумал? – фыркает Гриффин.
– По крайней мере, это не пот с моей мошонки. – Смеется Резерфорд, хватая свежее полотенце с ближайшей вешалки и проводя им по лбу. – Наслаждайся влажными брызгами из моего шланга.
Что за гребаный идиот.
– Придурок, – ворчит Гриффин, вытирая полотенцем несколько капель воды, которые все-таки попали ему на грудь. – Ты отвратителен, знаешь это?
Посмеиваясь, я бреду в противоположный конец комнаты, чтобы немного передохнуть. Эти парни всегда рядом. Я почти никогда не бываю один, и, кажется, это здорово – иметь рядом людей для компании, – но знаете что? Иногда мне хочется уединения и немного времени, чтобы подумать без их противных голосов в моем ухе.
И не знаю, почему Тайсон смеется надо мной за то, что я езжу туда-сюда по выходным, раз он, блядь, все время составляет мне компанию. Идиот. Он ничего так не любит, как ездить со мной в грузовике.
У нас с Тайсоном есть распорядок дня – он возвращается в футбольный дом (где я живу) в пятницу вечером после десяти. Мы останавливаемся по пути и покупаем фаст-фуд, обычно по несколько гамбургеров каждый, плюс картофель фри, луковые кольца, коктейли – все, что душа пожелает, – я беру один день расслабона в неделю и пользуюсь всеми преимуществами.
Затем мы возвращаемся в кампус, направляемся на юг в конец Джок-Роу и медленно ползем по дороге, где происходит большая часть событий. Люди стоят на углах, ожидая, когда можно будет пересечь оживленные улицы. Здесь почти всегда многолюдно, даже в будние дни, обычно студенты ходят на вечеринки и с вечеринок, в центр города в бары или ботаники направляются на учебу в кампус.
Музыка, звучащая из динамиков моего грузовика, без сомнения, немного дурацкая. Не буду отрицать, что мы и сами немного придурковаты и банальны, но погода все еще чертовски прекрасна, учитывая, что сейчас осень, и если только не слишком холодно, мы держим окна опущенными и включаем музыку, что является лучшим способом, блядь, вести машину.
Двигаемся медленно, наблюдая за тем, что происходи вокруг нас.
Не удивлен, что Тайсон хочет сделать из этого игру. Многих людей выводят из себя мои яркие фары, но что, черт возьми, я должен с этим делать? Ничего не могу поделать, если мой чертов грузовик находится выше над землей, чем их дурацкие машины. Я ничего не могу поделать, если фары попадают в их зеркало заднего вида просто идеальным образом. Я не могу вернуть свой грузовик и чертовски уверен, что не собираюсь продавать его ради что-то меньшего.
У нас дома подростки курсируют по Стрипу вот уже несколько десятилетий. С тех пор, как придорожные магазины и ночные огни в пятницу во время футбольного сезона были единственными видами развлечений в нашем маленьком городке с населением три тысячи восемьдесят пять человек, плюс-минус.
Вот так моя мама познакомилась с моим папой – хотя в итоге он оказался распутным куском дерьма и главной причиной того, что у меня нет отношений. Если вы не можете найти человека, которому будете преданны, не встречайтесь ни с кем.
Я мог бы рассказать подробнее, но не буду. Все, что скажу, это то, что я видел, как моя мама плакала, когда папа не мог определиться, и я клянусь, что никогда не сделаю этого с женщиной, если не смогу отдать ей все свое сердце.
На данный момент футбол владеет моим телом и душой, и я собираюсь сохранить все, как есть.
Это единственный способ сохранить свою стипендию, единственный способ продолжать играть и единственный способ попасть в профессионалы.
Я люблю футбол. Живу ради этого.
Это единственное, что поддерживало меня, когда дома было хреново, единственное, что обращало хоть какое-то внимание моего папы на меня, то, чего я жаждал, когда рос. Просто немного чертового внимания со стороны моего старика – внимания, за которое я боролся. Так много усилий было потрачено на него впустую, потому что я не знал ничего лучшего, несмотря на страсть к игре.
Каким же невежественным ребенком я был.
Мне следовало бы уделять больше внимания своей маме и тому, как она была несчастна, но я был молод. Что, черт возьми, я знал о любви, отношениях и о том, как сделать кого-то счастливым?
Ничего.
Я не был комиком, поэтому мои шутки ее не веселили. Не был милым или заботливым, или прилежным. Я ничего не знал о женщинах, и моя мама никогда не учила меня. Что она сделала, так это обиделась на моего папу, а потом и на меня, потому что хотела его внимания, а он никогда не уделял его ей.
Он сосредоточил все свое время на мне, когда она хотела этого времени – или, по крайней мере, часть его – с ней.
Я до сих пор мало знаю о женщинах, так как последние пару лет держался подальше от девушек. Черт, у меня еще даже не было секса.
Да, у меня было искушение – конечно, было, – но это слишком рискованно.
Я не хочу, чтобы какая-нибудь незнакомка случайно залетела за одну ночь оргазма – слишком много охотниц за спортсменами ошивается вокруг. Мои товарищи по команде и я никогда не знаем, кто, черт возьми, честен и искренен, а кто просто пришел в наш дом, чтобы добавить отметку в свой рейтинг спортсменов.
В любом случае я одинок и планирую таким и остаться.
И не занимаюсь случайными делами – я иду ва-банк или вообще не иду, и прямо сейчас у меня нет времени на женщин.
Я не пуританин и не жду брака, чтобы заняться сексом, но и не тороплюсь. Моя правая рука прекрасно справляется с «делами».
Смотрю, как парни шутят вокруг. Уже поздно – намного позже, чем мы обычно тренируемся, но нам предстоит игра с опасным соперником, и тренер увеличил занятия до двух раз в день. Тренировка на рассвете, а затем снова днем.
Мы также обязаны посещать тренажерный зал вечером.
Не буду лгать – я чертовски устал.
Ноги слабеют, я опускаюсь на ближайшую скамью и выдыхаю. Опускаюсь на спину, хватаюсь за перекладину, установленную на стойке, холодный металл контрастирует с моей обжигающе горячей кожей. Мне бы хотелось провести им по лбу, чтобы остыть, или облить себя водой, но это произойдет позже, когда я приму душ.
Вытягиваю шею. Я не могу сделать это без поддержки, а поблизости никого нет. Слишком ленивый, чтобы позвать кого-нибудь, я лежу неподвижно, уставившись в потолок и открытые промышленные вентиляционные отверстия. Провода. Лампы дневного освещения.
Большие знамена Айовы по периметру, свисающие со стен из шлакоблоков. Фотографии моих сверстников, студентов-спортсменов увеличены и развешаны по всей комнате. Квотербек нашей футбольной команды. Несколько студенток-гребцов. Борцы. Звезды трека и игроки в соккер. Их статистика и чемпионаты отображаются на огромных табличках возле стойки регистрации.
