Текст книги "Дом Земли и Крови (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Она была наполовину Фейри, не использовала силу. То, что она только что сделала со столом и стулом… чистая физическая ярость. Даже самые отстраненные из фейри не могли остановить извержение первобытного гнева, когда оно настигало их.

Хант невозмутимо приблизился к ней, высоко подняв серые крылья, чтобы не протащить их по рвоте.

– Эй. – Хант опустился на колени рядом с Брайс. Он потянулся к ее плечу, но опустил руку. Сколько людей когда-либо видели, как руки Умбры Мортис были протянутые к ним без малейшего намека на насилие?

Хант кивнул в сторону разрушенного стола и стула.

– Впечатляюще.

Брайс наклонилась еще ниже, ее загорелые пальцы почти побелели, когда они впились в ее спину достаточно сильно, чтобы оставить синяки. Ее голос был прерывистым скрипом.

– Я хочу домой.

Темные глаза Ханта сверкнули. Но больше он ничего не сказал.

Виктория, хмуро глядя на беспорядок, ускользнула, чтобы найти кого-нибудь, кто мог убраться в комнате.

– Боюсь, ты не сможешь вернуться домой, – сказал Исайя. – Это место преступления. И квартира настолько разрушена, что даже если бы его протерли с белизной, ни один Ванир не смог бы войти и не учуять запах бойни. – Тебе небезопасно возвращаться, пока мы не найдем того, кто это сделал. И почему они это сделали.

Затем Брайс выдохнула:

– А С…Сабина…

– Да, – мягко сказал Исайя. – Все, кто был в жизни Даники, были уведомлены.

Весь мир узнает об этом через несколько часов.

Все еще стоя на коленях рядом с ней, Хант грубо сказал:

– Мы можем переместить тебя в комнату с кроватью и ванной. Купить тебе какую-нибудь одежду.

Ее платье было на столько разорвано, что большая часть кожи была выставлена напоказ, разрезы вдоль талии, открывала намек на темную татуировку на спине. Он видел шлюх на мясном рынке и в более скромной одежде.

В кармане Исайи зажужжал телефон. Наоми. Голос капитана 33-й пехотной дивизии был напряжен, когда Исайя ответил:

– Отпусти девушку. Прямо сейчас. Выведите ее из этого здания, и ради всех нас, никого не сажайте ей на хвост. Особенно Ханта.

– Но почему? Губернатор дал нам другой приказ.

– Мне позвонили, – сказала Наоми. – От Руна, бля, Данаана. Он злится, что мы не предупредили Небо и Дыхание о том, что привезли девочку. Говорит, что это попадает под юрисдикцию Фейри и все такое прочее. Так что к черту то, что хочет губернатор-он поблагодарит нас позже за то, что мы избежали этой огромной гребаной головной боли. А теперь отпусти девушку. Она может вернуться в сопровождении Фейри, если этим придуркам так хочется.

Хант, слышавший весь разговор, изучал Брайс Квинлан с непоколебимой оценкой хищника.

Как одна из триариев, Наоми Борей отвечала только Мике и не обязана была ничего им объяснять, но проигнорировать его прямой приказ в пользу Фейри… Наоми добавила:

– Сделай это, Исайя. – Затем она повесила трубку.

Несмотря на заостренные уши Брайс, ее в остекленевших глазах не отразилось и намека на то, что она услышала.

Исайя сунул телефон в карман.

– Вы можете идти.

Она развернулась на удивительно крепких ногах, несмотря на повязку на одной из них. Но кровь и грязь запеклись на босых ногах. Достаточно для того, чтобы Хант сказал:

– У нас есть лекарь.

Но Брайс проигнорировала его и, прихрамывая, вышла через открытую дверь в холл.

Его взгляд был прикован к дверному проему, когда шарканье ее шагов затихло.

В течение долгой минуты никто из них не произносил ни слова. Затем Хант выдохнул и встал.

– В какую комнату Наоми поместила Бриггса?

Исайя не успел ответить, как в коридоре послышались быстро приближающиеся шаги. Определенно не Брайс.

Даже в одном из самых безопасных мест этого города Исайя и Хант держали руки так, чтобы можно было легко дотянуться до оружия: первый скрестил руки на груди, чтобы можно было вытащить пистолет, спрятанный под пиджаком, а второй опустил руку на бедро, в нескольких дюймах от ножа с черной рукоятью. Молния снова появилась на пальцах Ханта.

Темноволосый мужчина-Фейри ворвался в комнату для допросов. Даже с серебряным кольцом в нижней губе, длинными волосами цвета вороньего крыла и татуировками покрывающими руки, под кожаной курткой, было невозможно скрыть наследия, которое демонстрировало поразительно красивое лицо.

Рун Данаан, наследный принц Вальбаранских Фейри. Сын Осеннего короля и нынешний владелец звездного меча, легендарного темного клинка древних Звездорожденных Фейри. Доказательство статуса избранного принца среди Фейри.

Этот меч в данный момент висел на спине Руна, его черная рукоять пожирала ослепительные лучи первые света. Исайя однажды слышал, как кто – то сказал, что меч был сделан из иридия, добытого из метеорита, выкованного в другом мире за долго до того, как Фейри прошли через Северный разлом.

Голубые глаза Данаан горели, как сердце пламени – хотя сам Рун не обладал подобной магией. Магия огня была распространена среди Вальбаранских Фейри, ею владел сам Осенний Король. Но ходили слухи, что магия Руна была больше похожа на магию его сородичей, которые правили священным островом Фэйри Аваллен за морем: сила призывать тени или туман, которые могли скрывать не только физический мир, но и разум. Дар похожий на телепатию.

Рун взглянул на рвоту, почуяв запах женщины, которая только что ушла.

– Где она, черт возьми?

Хант замер, услышав холодный приказ в голосе принца.

– Брайс Квинлан освобождена, – сказал Исайя. – Мы отправили ее наверх несколько минут назад.

Рун, должно быть, воспользовался боковым входом, если он не встретил ее, и они не сообщили о его прибытии портье. Возможно, он воспользовался своей магией и проскользнул мимо теней.

Принц повернулся к двери, но Хант спросил:

– А тебе какое дело?

Рун ощетинился.

– Она моя кузина, придурок. Мы сами о себе заботимся.

Дальний родственник, поскольку у Осеннего Короля не было ни братьев, ни сестер, но, очевидно, принц достаточно хорошо знал Брайс, чтобы вмешаться.

Хант одарил Руна усмешкой.

– Где ты был сегодня вечером?

– Пошел ты, Аталар. – Рун оскалил зубы. – Полагаю, ты слышал, что мы с Даникой поссорились из-за Бриггса на встрече глав. – Каждое слово выходило более отрывистым, чем предыдущее. – Если бы я хотел убить Данику, я бы не стал вызывать для этого демона. Где, черт возьми, Бриггс? Я хочу поговорить с ним.

– Он скоро будет. – Хант все еще улыбался. Эта молния все еще плясала на костяшках его пальцев. – И ты не получишь права первого выстрела в него. – Затем он добавил: – Папино влияние и деньги только тебе помогут, принц.

Не имело никакого значения, что Рун возглавлял подразделение Фейри Аикса и был так же хорошо обучен, как любой из их элитных бойцов. Или что меч на его спине был не просто украшением.

Охота не имела значения. Не там, где дело касалось королевских особ и жесткой иерархии.

– Продолжай говорить, Аталар, – сказал Рун. – Давай посмотрим, у кого это получится.

Хант ухмыльнулся.

– Уже весь дрожу от страха.

Исайя прочистил горло. Последнее, в чем он нуждался сегодня ночью, была драка между одним из его триариев и принцем Фейри.

– Не могли бы вы сказать нам, было ли поведение мисс Квинлан перед сегодняшним убийством необычным или…

– Владелец Ворона сказал мне, что она была пьяна и нюхала кучу наркотиков, – отрезал Рун. – Но ты можешь найти Брайс с таким дерьмом в ее организме по крайней мере одну ночь в неделю.

– Зачем она вообще это делает? – Спросил Исайя.

Рун скрестил руки на груди.

– Она делает то, что хочет. Она всегда так делала. – Там было достаточно горечи, чтобы предположить историю-плохую историю.

– Насколько вы с ней близки? – протянул Хант.

– Если ты спрашиваешь, трахаю ли я ее, – Рун закипал от гнева, – то ответ – нет. Она член семьи.

– Дальний родственник, – заметил Хант. – Я слышал, что Фейри любят держать свою родословную вместе.

Рун выдержал его взгляд. И когда Хант снова улыбнулся, горечь заполнила комнату, обещая бурю, пробежавшую по коже Исайи.

Задаваясь вопросом, будет ли он настолько глуп, чтобы встать между ними, когда Рун попытается ударить Ханта по зубам, а Хант превратит принца в груду тлеющих костей, Исайя быстро сказал:

– Мы просто пытаемся выполнять свою работу, принц.

– Если бы вы, придурки, не спускали глаз с Бриггса, как и должны были, может быть, этого бы и не случилось.

Серые крылья Ханта слегка расправились – обычная поза ангела при подготовке к физическому бою. И эти темные глаза… это были глаза страшного воина, падшего ангела. Тот, кто разбил вдребезги поля сражений, на которых ему было приказано сражаться. Тот, кто убил по Архангела, и сделал это так хорошо, что его назвали тенью смерти.

– Осторожно, – сказал Хант.

– Держись, мать твою, подальше от Брайс, – прорычал Рун, прежде чем шагнуть обратно в дверь, вероятно, вслед за своей сестрой. По крайней мере, у Брайс будет сопровождающий.

Хант щелкнул выключателем в пустом дверном проеме.

– Отслеживающее устройство в воде, которую выпила Квинлан, когда пришла сюда. Какие у него временные рамки?

– Три дня, – ответил Исайя.

Хант внимательно посмотрел на нож, висевший у него на бедре.

– Даника Фендир была одним из самых сильных Ванов в городе, даже не совершая переброса. Под конец она стала умолять, как человек.

Сабина никогда не оправится от этого позора.

– Я не знаю ни одного демона, который бы так убивал, – задумчиво произнес Хант. – Или исчезал с такой легкостью. Я не мог найти никаких следов. Как будто он исчез обратно в Хель.

– Если за всем этим стоит Бриггс, – сказал Исайя, – мы скоро узнаем, что это за демон.

Если Бриггс вообще заговорит. Он, конечно же, не сделал этого, когда его поймали в лаборатории, где он собирал бомбы, несмотря на все усилия следователей 33-го и Аикс.

Исайя добавил:

– Я прикажу всем патрулям тихо присматривать за другими молодыми стаями в запасе. Если он окажется не связанным с Бриггсом, то это может быть началом схемы.

– А если мы найдем демона? – мрачно спросил Хант.

Исайя пожал плечами.

– Тогда убедись, чтобы это больше не было проблемой, Хант.

Глаза Ханта заострились в смертельном фокусе.

– А что будет с Брайс Квинлан после того, как три дня истекут?

Исайя нахмурился, глядя на стол и смятый стул.

– Если она умна, то затаится и не будет привлекать внимания других могущественных бессмертных до конца своей жизни.

Глава 7

Черные ступени, огибающие туманный берег костяного квартала, впились в колени Брайс, когда она опустилась на них перед высокими воротами из слоновой кости.

Река Истра распростерлась позади нее, как серое зеркало, безмолвное в предрассветном свете.

Брайс была такая же тихая и неподвижная, как когда она ушла от ангелов, опустошенная и парящая.

Туман клубился вокруг нее, скрывая все, кроме обсидиановых ступеней, на которых она стояла на коленях, и резных костяных ворот, нависающих над головой. Гниющая черная лодка за ее спиной была ее единственным спутником, заплесневелый, древний канат висел на ступеньках вместо причала. Она заплатила за это – лодка задержится здесь, пока Брайс не закончит. Пока она не скажет то, что должна была сказать.

Живое царство оставалось далеким миром, шпили и небоскребы города скрывались за клубящимся туманом, автомобильные гудки и множество голосов стали немыми. Она оставила после себя все, что принадлежало смертным. Они не будут иметь никакой ценности здесь, среди жнецов и мертвых.

Она была рада оставить их – особенно свой телефон, полный гнева и ненависти.

Последнее аудиосообщение Итана пришло всего час назад, пробудив ее от бессонного оцепенения, в котором она провела последние шесть ночей, уставившись в темный потолок гостиничного номера, который делила с матерью. Игнорируя каждый звонок и сообщение.

Однако голос Итана был не уверенным, когда она проскользнула в ванную комнату отеля, чтобы прослушать сообщение.

Не приходи завтра на отплытие. Тебе там не рады.

Она слушала его снова и снова, и первые слова эхом отдавались в ее безмолвной голове.

Ее мать, спящая рядом, еще не встала с кровати, когда Брайс покинула гостиничный номер бесшумной поступью Фейри, поднялась на служебном лифте и вышла через открытую дверь в переулок. Она не выходила из этой комнаты уже шесть дней, просто сидела, тупо уставившись на обои в цветочек. А теперь, с седьмым рассветом… только ради этого она вышла. Вспомнит ли она, как двигаться, как говорить?

Отплытие Даники начнется на рассвете, а за ним последуют и остальные члены стаи. Брайс там не будет, чтобы наблюдать за ними. Даже если бы волки не запретили ей делать это, она не смогла бы этого вынести. Увидеть черную лодку, которая отплывает от причала, и все, что осталось от Даники вместе с ней, увидеть ее душу, которая будет признана достойной или недостойной войти на священный остров за рекой.

Здесь была только тишина. Тишина и туман.

Была ли это смерть? Тишина и туман?

Брайс провела языком по сухим потрескавшимся губам. Она не помнила, когда в последний раз что-нибудь пила или ела. Только мать уговаривала ее сделать глоток воды.

Внутри нее погас свет. Свет исчез.

С таким же успехом она могла бы заглянуть внутрь себя: темнота. Тишина. Туман.

Брайс подняла голову, вглядываясь в резные костяные ворота, вырезанные из ребер давно умершего Левиафана, который бродил по глубоким морям Севера. Туман сгущался все плотнее, становилось холоднее. Объявление о прибытии чего-то древнего и ужасного.

Брайс осталась стоять на коленях. Она склонила голову.

Она не была желанной гостьей на отплытие. Значит, она пришла сюда попрощаться. Чтобы отдать дань Данике.

Существо, обитавшее в тумане, появилось, и даже река за ее спиной задрожала.

Брайс открыла и медленно подняла глаза.

ЧАСТЬ 2. РОВ.

Глава 8

ДВАДЦАТЬ ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

Брайс Квинлан, спотыкаясь, вышла из туалета Белого Ворона, Лев-оборотень уткнулся носом в ее шею, его широкие руки схватили ее за талию.

Это был лучший секс за последние три месяца. А может, и дольше. Может быть, она задержит его на некоторое время.

Может быть, сначала ей следует узнать его имя? Впрочем, это не имело значения. Ее встреча была в VIP-баре напротив клуба в… ну, черт. Прямо сейчас.

Ритм музыки стучал в ее костях, отражаясь эхом от резных колонн, непрекращающийся призыв, который Брайс игнорировала, отрицала. Как и каждый день в течение последних двух лет.

– Давай потанцуем. – Слова золотоволосого Льва загремели у нее над ухом, когда он схватил ее за руку и потащил к толпе, собравшейся на древних камнях танцпола.

Она поставила ноги так твердо, как только позволяли ее четырехдюймовые шпильки.

– Нет, спасибо. У меня деловая встреча. – Это не ложь, хотя она все равно отказала бы ему.

Уголок губ Льва дернулся, когда он оглядел ее короткое, как грех, черное платье, голые ноги, которыми она обхватила его вокруг талии несколько мгновений назад. Урд пощади ее, его скулы были нереальны. Так же, как и эти золотые глаза, которые теперь сузились от удовольствия.

– Ты ходишь на деловые встречи в таком виде?

Она делала это, когда клиенты ее босса настаивали на встрече в нейтральном месте, как Ворон, опасаясь любого контроля или заклинаний, которые Джесиба имела в галерее.

Брайс никогда бы не приехала сюда – да и вообще редко сюда возвращалась-одна. Она потягивала газированную воду в обычном баре внутри клуба, а не в том VIP-баре, где ей полагалось сидеть, когда Лев подошел к ней с этой непринужденной улыбкой и широкими плечами. Она так нуждалась в отвлечении от напряжения, которое росло в ней с каждым мгновением, что едва допила свой стакан, когда потащила его в туалет. Он был слишком счастлив, чтобы угодить ей.

– Спасибо, что подвез, – сказал Брайс Льву. – Как бы тебя ни звали.

Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что она серьезно относится к деловой встрече. Румянец залил его загорелые щеки. Затем он выпалил:

– Я не могу заплатить тебе.

Теперь настала ее очередь моргать. Затем она откинула голову назад и рассмеялась.

Просто идеально: он думал, что она одна из шлюх, нанятых Ризо. Священная проституция, как однажды объяснил Ризо, поскольку клуб стоит на развалинах храма наслаждений, его долг-продолжать его традиции.

– Считай, что это за счет заведения, – промурлыкала она, потрепав его по щеке, прежде чем повернуться к светящемуся золотому бару, парящему над похожим на пещеру пространством.

Она не позволила себе взглянуть на будку, зажатую между двумя обветшалыми колоннами. Она не позволяла себе увидеть, кто мог бы сейчас занять ее. Ни Джунипер, которая была слишком занята в эти дни, чтобы позволить себе что-то большее, чем случайный поздний завтрак, и уж точно не Фьюри, которая не отвечала на ее звонки или сообщения, ее даже не было в городе.

Брайс пожала плечами, отгоняя эти мысли.

Ягуары-оборотни, стоявшие на страже на вершине освещенной золотой лестницы, которая соединяла VIP-зону с перестроенным храмом, отодвинули в сторону свою черную бархатную веревку, чтобы пропустить ее. Двадцать стеклянных табуретов стояли по бокам золотого бара, и только треть из них была занята. В них сидели ваны всех домов. Людей здесь не было.

Кроме нее, если она вообще шла в счет.

Ее клиент уже сидел в дальнем конце бара, темный костюм плотно облегал его массивное тело, длинные черные волосы были зачесаны назад, открывая остроконечное лицо и чернильные глаза.

Брайс пробормотала детали разговора про себя, неторопливо направляясь к нему, молясь, чтобы он не заметил, что технически она опоздала на две минуты.

Максимус Терциан: двухсотлетний вампир; холост и не женат; сын лорда Седриана, богатейшего из Пангеранских вампиров и самого чудовищного, если верить слухам. Известен тем, что наполнял ванны кровью человеческих Дев в своем ледяном горном замке…

Не помогает.

Брайс изобразила улыбку и заняла соседний стул, заказав у бармена газированную воду.

– Мистер Терциан, – сказала она вместо приветствия, протягивая руку.

Улыбка вампира была такой мягкой, что она поняла, ни один десяток тысяч пар нижнего белья, вероятно, упали при виде ее за столетия.

– Мисс Квинлан, – промурлыкал он, взяв ее руку и поцеловав в тыльную сторону. Его губы задержались достаточно долго, чтобы она подавила желание отдернуть пальцы. – Приятно познакомиться с вами во плоти. – Его глаза опустились к ее шее, затем к ложбинке, обнаженной платьем. – У вашего работодателя может быть галерея, полная произведений искусства, но вы-настоящий шедевр.

Ну пожалуйста.

Брайс наклонила голову, заставляя себя улыбнуться.

– Вы говорите это всем девушкам.

– Только самым аппетитным.

Предположение о том, как эта ночь может закончиться, если она захочет: укусана и отрахнута. Она не собиралась сообщать ему, что одну потребность она удовлетворила недавно, не считая укуса. Ей нравилась ее кровь там, где она была, спасибо большое за это.

Она полезла в сумочку и вытащила узкий кожаный фолиант – точную копию того, что в Вороне обычно раздавали своим самым эксклюзивным клиентам.

– Твоя выпивка за мой счет. – Она с улыбкой подвинула к нему фолиант.

Максимус вгляделся в документы на право собственности на пятитысячелетний ониксовый бюст давно умершего повелителя вампиров. Сделка была триумфом для Брайс после нескольких недель того, как она посылала сообщения потенциальным покупателям, дразня их возможностью купить редкий артефакт раньше любого из своих конкурентов. Она положила глаз на Максимуса, и во время их бесконечных телефонных звонков и сообщений, она хорошо играла с ним, используя его ненависть к другим повелителям вампиров, его хрупкое эго, его невыносимое высокомерие.

Теперь она с трудом подавила улыбку, когда Максимус – некогда Макс-кивнул, читая. Давая ему иллюзию уединения, Брайс повернулась на стуле, чтобы посмотреть на кишащий клуб внизу.

Группа молодых девушек, украшенных нимбами из светящихся палочек первого света, танцевала возле колонны, смеясь и распевая, передавая друг другу бутылку игристого вина.

Грудь Брайс сжалась. Когда-то она планировала устроить вечеринку в «Вороне». Она планировала быть такой же несносной, как те девушки внизу, веселиться с друзьями до тех пор пока она не потеряла бы сознание или не была выброшена на обочину.

Вечеринка, честно говоря, была тем, на чем она хотела сосредоточиться. То, на чем большинство людей пытались сосредоточиться. А не просто ужас от самого ритуала переброса.

Но это был необходимый ритуал. Потому что энергия сеть первого света была произведена чистым, неразбавленным светом, который каждый Ванир испускал, совершая переброс. И только во время переброса появлялась вспышка первого света-грубая, нефильтрованная магия. Он мог исцелять, разрушать и делать все.

Захваченное и разлитое по бутылкам, первое свечение всегда использовалось для исцеления, затем остальная его часть передавалась энергетическим заводам, чтобы питать их огни, автомобили, машины и технику; часть его использовалась для заклинаний, а часть была зарезервирована для любого сомнительного дерьма, которое республика хотела.

«Дарение» первого света каждым гражданином было ключевым элементом ритуала переброса, частью того, почему это всегда делалось в правительственном центре: стерильная комната, где свет от человека, совершающего переброс, поглощался во время перехода в бессмертие и истинную силу. Все это отслеживалось Элевсинской системой, способной отслеживать каждое мгновение с помощью вибраций мировой магии. Действительно, члены семьи иногда смотрели новости в соседней комнате.

Переброс был самой легкой частью: переход в свою силу. Но как только дно было достигнуто, смертное тело умирало. А потом часы начинали обратный отсчет.

Всего несколько минут отводилось на то, чтобы вернуться к жизни – прежде чем мозг окончательно отключится от недостатка кислорода. Шесть минут, чтобы начать мчаться по психической взлетно-посадочной полосе вдоль дна своей силы, единственный отчаянный выстрел, чтобы взлететь в небо к жизни. Альтернатива успешному прыжку: падение в бесконечную черную яму и ожидание смерти.

Вот почему кто-то другой должен был выступать в роли якоря: маяка, спасательного троса, веревки для тарзанки, которая вернет их спутника к жизни, как только они спрыгнут со взлетной полосы. Совершить переброс в одиночку означало умереть – достичь дна своей силы, заставить свое сердце перестать биться, ударившись о низшую точку. Никто не знал, продолжает ли душа жить там, внизу, потерянная навсегда, или она умирает вместе с телом, оставшимся в живых.

Вот почему якорями обычно были члены семьи – родители, братья или сестры – или надежные друзья. Кто-то, кто не бросил бы тебя на произвол судьбы. Или государственный служащий, который по закону обязан этого не делать. Некоторые утверждали, что эти шесть минут были названы поиском – что в течение этого времени вы сталкивались с самыми глубинами своей души. Но кроме этого, не было никакой надежды на выживание.

Только совершив восхождение и достигнув этого порога обратно к жизни, наполненной новой силой, было достигнуто бессмертие, процесс старения замедлялся до ледяной капли, и тело становилось почти неразрушимым, поскольку оно купалось во всем этом первом свете, таком ярком и ослепляющем. И в конце концов, когда гладкие энергетические панели Центра Переброса откачивали этот первый свет, все, что у них оставалось, была закупорка небольшой части света в бутылку. Симпатичный сувенир.

В те дни, когда совершался переброс новоиспеченные бессмертные часто использовали свой собственный первый свет для вечеринок, раздавали его друзьям. Брайс планировала использовать светящиеся палочки и брелки с надписью «поцелуй мою блестящую задницу!».

Даника просто хотела рюмки.

Брайс спрятала старую боль в груди, когда Максимус захлопнул фолиант, закончив чтение. В его руке появился соответствующий фолиант, и он подтолкнул его по блестящей золотой поверхности стола.

Брайс взглянула на лежащий внутри чек – на умопомрачительную сумму, которую он протянул ей, как будто передавая пустую обертку от жвачки, и снова улыбнулся. Даже когда какая-то маленькая часть ее съежилась от крошечного факта, что она не получит никакой части своих комиссионных за эту работу. От любой сделки в галерее Джесибы. Эти деньги ушли бы в другое место.

– Приятно иметь с вами дело, мистер Терциан.

Так. Сделано. Пора идти домой, забраться в постель и прижаться к Сиринкс. Лучшая форма празднования, которую она могла придумать в эти дни.

Но бледная сильная рука опустилась на фолиант.

– Так скоро уезжаешь? – Улыбка Максимуса снова стала шире. – Было бы обидно, если бы такая красотка, как ты, ушла, когда я собирался заказать бутылку Серата. – Игристое вино с юга Вальбары оценивалось примерно в сотни золотых марок за бутылку. И, очевидно, заставляло таких придурков, как он, верить, что они имеют право на женское общество.

Брайс подмигнула ему, пытаясь подтащить фолиант с чеком к ожидавшей ее сумочке.

– Я думаю, что вам было бы жаль, если бы такая хорошенькая штучка, как я, ушла, Мистер Терциан.

Его рука по-прежнему лежала на фолианте.

– За то, что я заплатил твоему боссу, я думаю, что в этой сделке были некоторые льготы.

Ну что ж, это рекорд: быть принятой за шлюху дважды в течение десяти минут. Она не испытывала презрения к старейшей профессии в мире, только уважение и иногда жалость, но то, что ее принимали за одну из них, приводило к гораздо большему разочарованию, чем ей хотелось. И все же Брайс сумела спокойно сказать:

– Боюсь, у меня еще одна встреча.

Рука Максимуса скользнула к ее запястью, сжимая достаточно сильно, чтобы продемонстрировать, что он может сломать каждую кость внутри нее, едва подумав.

Она не позволила своему запаху измениться, когда ее желудок сжался. Она имела дело с такими, как он, и даже хуже.

– Уберите от меня свою руку, пожалуйста.

Она добавила последнее слово, потому что была обязана Джесибе хотя бы один раз показаться вежливой.

Но Максимус рассматривал ее тело со всем мужским, бессмертным достоинством в мире.

– Некоторые любят, чтобы их добыча играла в недотрогу. – Он снова улыбнулся ей. – Так уж случилось, что я один из них. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо.

Она встретила его взгляд, ненавидя себя за то, что какая-то маленькая часть ее хотела отшатнуться. Что он распознает в себе хищника, а в ней-свою жертву, и ей повезет, если она успеет убежать, прежде чем ее съедят целиком.

– Нет, спасибо.

В VIP-зоне стало тихо, рябь тишины была верным признаком того, что какой-то более крупный и злой хищник прокрался внутрь. Хорошо.

Возможно, это отвлечет вампира достаточно надолго, чтобы она успела отдернуть руку. И этот чек. Джесиба сдерет с нее кожу живьем, если она уйдет без него.

Действительно, взгляд Максимуса скользнул через ее плечо к тому, кто вошел. Его рука сжалась на руке Брайс достаточно сильно, что девушка обернулась.

Темноволосый мужчина-Фейри подошел к другому концу бара. Смотря прямо на нее.

Она старалась не застонать. И не так, как она стонала с тем Львом-оборотнем.

Мужчина-Фейри продолжал смотреть на нее, когда верхняя губа Максимуса отодвинулась от его зубов, показывая удлиненные клыки, которые он так сильно хотел погрузить в нее. Максимус предупреждающе зарычал.

– Ты моя. – Слова были настолько гортанными, что она едва могла понять его.

Брайс вздохнула через нос, когда мужчина-Фейри занял место за столом, бормоча свой заказ серебристоволосой Сильфиде.

– Это мой кузен, – сказала Брайс. – Расслабься.

Вампир моргнул.

– Что?

Его удивление стоило ему того: его хватка ослабла, и Брайс спрятала фолиант с чеком в сумочку, отступив назад. По крайней мере, ее фейское происхождение позволяло быстро передвигаться, когда это было необходимо. Уходя, Брайс промурлыкала через плечо,

– Просто чтобы ты знал… я не веду себя, как собственница.

Максимус снова зарычал, но он уже увидел, кто ее «кузен». Он не осмелится последовать за ней.

Даже когда мир думал, что они лишь отдаленные родственники, никто не связывался с родственниками Руна Данаана.

Если бы они знали, что Рун был ее братом-ну, формально ее сводным братом – ни один мужчина никогда не подошел бы к ней. Но, к счастью, мир считал его ее кузеном, и она была рада, что так оно и оставалось. Не только из-за того, кто был их отцом, но и из-за тайны, которую она давным-давно поклялась хранить. Не только потому, что Рун был законным ребенком, гребаным избранным, а она… нет.

Рун уже потягивал виски, его поразительные голубые глаза были устремлены на Максимуса. Обещая смерть.

Она почти поддалась искушению позволить Руну отправить Максимуса обратно в замок ужасов его отца, но она так усердно работала над сделкой, что обманом заставила этого засранца заплатить почти на треть больше, чем стоил бюст. Достаточно было одного телефонного звонка Максимуса своему банкиру, и чек в ее сумочке был бы аннулирован.

Поэтому Брайс подошла к Руну, наконец-то отвлекая его внимание от вампира.

Черная футболка ее брата и темные джинсы были достаточно обтягивающими, показывающими мышцы, которыми Фейри разрывал на части врагов, и на которые множество людей на VIP-уровне теперь глазели. Рукава татуировок на его золотистых руках, однако, были достаточно яркими и красивыми, чтобы разозлить их отца. Вместе с линией сережек в одном ухе и прямыми черными волосами, которые ниспадали до талии, за исключением одной выбритой стороны. Ярко сообщая «пошел ты, папа!».

Но Рун все еще был мужчиной Фейри. И все же на пятьдесят лет старше ее. Все еще властный член семьи, когда она сталкивалась с ним или его друзьями. Что случалось всякий раз, когда она не могла этого избежать.

– Так, так, так, – сказала Брайс, благодарно кивая бармену, когда перед ней появилась еще одна газированная вода. Она сделала глоток, смахивая пузырьки, чтобы смыть застарелый вкус Льва.

– Посмотрите, кто решил перестать посещать позерные рок-клубы и начать тусоваться с крутыми ребятами. Похоже, избранный наконец-то становится крутым.

– Я всегда забываю, как ты меня раздражаешь, – сказала Рун вместо приветствия. – И это не твое дело, но я здесь не для того, чтобы веселиться.

Брайс внимательно посмотрела на брата. Никаких признаков звездного меча сегодня ночью – и, взглянув на него, помимо очевидного физического наследия линии Звездорожденных, небольшое заявление, что он был помазан Луной или генетикой, чтобы возвести их народ к большим высотам. Но прошло уже много лет с тех пор, как они по-настоящему разговаривали. Может быть, Рун снова забрался в загул? Это был бы позор, учитывая то дерьмо, которое пошло вниз, чтобы вытащить его из этого в первую очередь.

– Есть еще какая-то причина, по которой ты здесь, кроме того, чтобы испортить мне вечер?

Рун фыркнул.

– Все еще счастлива играть распутную секретаршу, как я погляжу.