Текст книги "Дом Земли и Крови (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Рун нахмурился.

– Я думал, они распались-присоединились к другим фракциям или вернулись на Пангеру. Но вот что тебе не понравится. Рядом с логотипом на ящике было фирменное изображение. Моя команда и ваша команда думали, что это искореженная буква «С» Города Полумесяца, но я просмотрел запись с камеры, прежде чем взорвалась бомба. Это трудно разобрать, но это также может быть изображение изогнутого рога.

– Какое отношение Рог имеет к человеческому восстанию? – Спросила Брайс. Потом у нее пересохло во рту. – Подождите. Думаете, что изображение Рога было для нас посланием? Чтобы предостеречь нас от поисков Рога? Как будто этой послушницы было недостаточно?

– Это не может быть простым совпадением, – задумчиво произнес Хант, – что клуб взорвали, когда мы были там. Или что одно из изображений на ящике кажется, что это может быть Рог, когда мы ищем его. Прежде чем Даника схватила его, Бриггс планировал взорвать Ворона. Секта Кереса бездействовала с тех пор, как он попал в тюрьму, но …

– Они могли вернуться, – настаивала Брайс. – Попытаться продолжить с того места, где остановился Бриггс, или каким-то образом получить от него указания даже сейчас.

Хант помрачнел.

– Или это был один из последователей Бриггса все это время-планируемый взрыв, убийство Даники, этот взрыв… Бриггс, возможно, не виновен, но, возможно, он знает, кто виновен. Возможно, он кого-то защищает. – Он вытащил свой телефон. – Нам нужно с ним поговорить.

– Ты что, совсем спятил? – спросил Рун.

Хант проигнорировал его и, поднявшись на ноги, набрал номер.

– Он в тюрьме Адресиа, так что запрос может занять несколько дней, – сказал он Брайс.

– Хорошо. – Она отбросила мысль о том, на что именно будет похожа эта встреча. Данику нервировал фанатизм Бриггса по отношению к человеческому делу, и она редко хотела говорить о нем. Арест его и его группы Кереса-ответвление главного Офионского восстания – был триумфом стаи Дьяволов. Но этого все равно было недостаточно, чтобы заслужить одобрение Сабины.

Хант прижал трубку к уху.

– Привет, Исайя. Да, со мной все в порядке. – Он вышел в холл, и Брайс проводила его взглядом.

– Осенний Король знает, что я втянул тебя в поиски Рога, – тихо сказал Рун.

Она подняла тяжелые глаза на брата.

– Насколько он зол?

Мрачная улыбка Руна не успокаивала.

– Он предупредил меня о яде, который ты извергнешь мне в ухо.

– Полагаю, мне следует принять это за комплимент.

На этот раз Рун не улыбнулся.

– Он хочет знать, что ты сделаешь с Рогом, если его найдешь.

– Использую его как мою новую кружку для выпивки в день игры.

Хант фыркнул от смеха, входя в комнату.

Рун просто сказал:

– Он был серьезен.

– Я верну его обратно в храм, – сказала Брайс. – Только не ему.

Рун посмотрел на них обоих, когда Хант снова сел на диван.

– Мой отец сказал, что раз уж я втянул тебя в такое опасное дело, Брайс, тебе нужен охранник, который… всегда будет рядом. Жить с тобой. Я вызвался добровольцем.

Каждая клеточка ее избитого тела болела.

– Только через мой гребаный труп.

Хант скрестил руки на груди.

– Почему твоему королю не все равно, жива Квинлан или мертва?

Глаза Руна стали холодными.

– Я спросил его о том же. Он сказал, что она подпадает под его юрисдикцию, как наполовину Фейри, и он хочет избежать любые грязные ситуации. Девушка-это обуза, сказал он. – Брайс слышала жестокие нотки в каждом слове, передразниваемом Руном. Она видела лицо отца, когда он произносил эти слова. Она часто представляла себе, каково это-ударить кулаками по этому прекрасному лицу. Оставить ему шрам, подобный тому, что носила на скуле ее мать-маленький и тонкий, не длиннее ногтя, но напоминание о том ударе, который он нанес ей, когда его отвратительная ярость завела его слишком далеко.

Удар, который заставил беременную Эмбер Квинлан бежать.

Старый, ненавистный урод.

– Значит, он просто обеспокоен пиар-кошмаром смерти Квинлан перед саммитом, – грубо сказал Хант, и его лицо исказилось от отвращения.

– Не смотри так потрясенно, – сказала Рун и добавил, обращаясь к Брайс:

– Я всего лишь посыльный. Подумайте, разумно ли выбрать вступать в битву с ним.

Ни за что на свете она не пустит Руна в свою квартиру, чтобы он начал ей приказывал. Особенно с его друзьями. Достаточно того, что ей пришлось работать с ним над этим делом.

Боги, ее голова раскалывалась.

– Прекрасно, – сказала она, кипя от злости. – Он сказал, что мне нужен охранник – не ты конкретно, верно? – Повисло напряженное молчание, Брайс продолжила: – Так я и думала. Вместо этого Аталар остается со мной. Заказ выполнен. Счастлив?

– Ему это не понравится.

Брайс самодовольно улыбнулась, хотя ее кровь кипела.

– Он не сказал, кто должен быть охранником. Этому ублюдку следовало быть более точным в формулировках.

Даже Рун не мог с этим поспорить.

***

Если Аталар и был шокирован выбором Брайс, то не подал виду.

Рун наблюдал, как ангел переводит взгляд с одного на другого-осторожно.

Черт. Неужели Аталар наконец начал понимать – что они вплетены друг в друга сильнее, чем должны быть кузены, что отец Руна не должен проявлять к ней такого интереса?

Брайс кипела от злости на Руна,

– Это ты подговорил своего отца?

– Нет, – ответил Рун. Отец загнал его в угол из-за посещения храма, как раз когда он выходил из разрушенного клуба. Честно говоря, учитывая, насколько взбешен был мужчина, было чудом, что Рун не умерла в канаве. – У него есть сеть шпионов, о которой даже я не знаю.

Брайс нахмурилась, но это сменилось гримасой боли, когда она встала с дивана, Аталар держал руку на расстоянии вытянутой руки от ее локтя, если ей это понадобится.

У Руна зазвонил телефон, и он достал его из кармана, чтобы прочитать сообщение на экране.

Деклан написал в групповом чате вместе с Флинном:

– Что, черт возьми, произошло?

– Я в клубе, – ответил Флинн. – Сабина послала Амелию Рейвенскрофт возглавить вспомогательные отряды, вывозящие мусор и помогающие раненым. Амелия сказала, что видела, как ты уходил, Рун. С тобой все в порядке?

Рун ответил, просто чтобы они не звонили.

– Я в порядке. Скоро встретимся в клубе. – Он сжал телефон в кулаке, когда Брайс направилась к входной двери и вертолетной площадке за ней. Заревели синие и красные сирены, отбрасывая свет на дубовый пол фойе.

Но его сестра остановилась, прежде чем потянуться к ручке, и, повернувшись, спросила его:

– Почему ты был в «Вороне»?

И вот он здесь. Если он упомянет о звонке Ризо, о том, что Рун следил за ней, ему оторвут голову. Поэтому Рун наполовину соврал:

– Я хочу проверить библиотеку твоего босса.

Хант остановился на шаг позади Брайс. Это было действительно впечатляюще-наблюдать, как они оба изображают растерянное выражение на лицах.

– Какая библиотека? – спросила она, изображая невинность.

Рун мог бы поклясться, что Аталар старался не улыбаться.

– Та, о которой все говорят, она находится под галереей.

– Впервые слышу об этом, – пожал плечами Хант.

– Отвали, Аталар. – У Руна болела челюсть от того, что она так сильно сжималась.

– Послушай, – сказала Брайс, – я понимаю, что ты хочешь войти в наш маленький классный детский клуб, но там есть строгий процесс проверки.

Да, Аталар очень старался не улыбаться.

– Я хочу посмотреть на эти книги, – проворчал Рун. – Посмотреть, не выскочит ли что-нибудь о Роге. – Она замолчала, услышав в его голосе нотку превосходства. Он был не выше своего ранга. Не там, где это касалось ее.

Хотя Аталар бросал на него свирепые взгляды, Рун сказал сестре:

– Я дважды просматривал архивы Фейри, и… – он покачал головой. – Я просто все время думал о галерее. Так что, возможно, там что-то есть.

– Я обыскала ее, – сказала она. – О Роге нет ничего, кроме туманных упоминаний.

Рун слегка улыбнулся ей.

– Значит, Ты признаешь, что библиотека существует.

Брайс нахмурилась. Он знал этот задумчивый взгляд.

– Что?

Брайс перебросила ее волосы через грязное, разорванное плечо.

– Я заключу с тобой сделку: ты можешь пойти поохотиться на Рог в галерее, а я помогу тебе, чем смогу. Если… – Аталар резко повернул к ней голову, ярость на его лице была почти восхитительной. – Если ты предоставишь Деклана в мое распоряжение, – продолжила Брайс, кивнув на телефон, который держал в руке Рун.

– Тогда мне придется рассказать ему об этом деле. А то, что он знает, Флинн узнает через две секунды.

– Хорошо. Иди и оповести их. Но скажи Деку, что мне нужна информация о последних передвижениях Даники.

– Я не знаю, где он может это достать, – признался Рун.

– С Деком все будет в порядке, – сказал Хант, глядя на Брайс с выражением похожим на восхищение. – Скажи Эммету, пусть взломает архивы стаи.

Поэтому Рун кивнул.

– Хорошо. Я попрошу его позже.

Брайс одарила его улыбкой, которая не отразилась в ее глазах.

– Тогда приходи завтра в галерею.

Руну пришлось дать себе минуту, чтобы справиться с потрясением от того, как легко ему удалось получить доступ. Затем он сказал:

– Будь осторожна.

Если она и Аталар правы и это какие-то кересские мятежники действуют по просьбе Бриггса или в его честь… политическая неразбериха превратится в кошмар. И если он не ошибся насчет того, что эта буква С на самом деле была изображением Рога, если этот взрыв и убийство послушницы были целенаправленными предупреждениями для них относительно их поиска… тогда угроза для всех них стала намного более смертельной.

– Передай своему папочке привет, – ласково сказала Брайс, прежде чем продолжить, – и пусть идет нахуй.

Рун снова стиснул зубы, чем заслужил еще одну ухмылку Аталара. Крылатый мудак.

Они вдвоем вышли в дверь, и через мгновение зазвонил телефон Руна.

– Да, – сказал он.

Рун мог бы поклясться, что услышал, как напрягся его отец, прежде чем мужчина протянул:

– Так ты говоришь со своим королем?

Рун не стал утруждать себя ответом.

– Поскольку ты не смог удержаться и не рассказать мне о своих делах, я хотел бы прояснить одну вещь, касающуюся Рога. – Рун собрался с духом. – Я не хочу, чтобы он достался ангелам.

– Хорошо. – Если бы Рун мог что-то сказать по этому поводу, никто не получил бы Рог. Он отправится прямо в храм, с постоянной охраной Фейри.

– Не спускай глаз с этой девчонки.

– Оба глаза.

– Я серьезно, мальчик.

– Я тоже, – он позволил отцу услышать в своем голосе искреннее рычание.

– Ты, как наследный принц, открыл секреты своего короля девушке и Аталару. Я имею полное право наказать тебя за это, ты же знаешь.

Давай, он хотел сказать. Давай сделай это. Сделай мне одолжение и забери мой титул. Королевская родословная все равно закончится на мне.

Руна вырвало после того, как он услышал это в первый раз, когда ему было тринадцать, и его, как и всех Фейри, послали к оракулу, чтобы он заглянул в его будущее. Когда-то этот ритуал был предназначен для предсказания браков и союзов. Сегодня, это было больше для того, чтобы получить представление о карьере ребенка и будут ли они чего-нибудь стоить. Для Руна и для Брайс, много лет спустя-это была катастрофа.

Рун умолял Оракула сказать ему, имеет ли она в виду, что он умрет прежде, чем сможет зачать ребенка, или же она имеет в виду, что он бесплоден. Она только повторила свои слова. Королевская родословная закончится на тебе, принц.

Он был слишком труслив, чтобы рассказать королю о том, что узнал. Поэтому он скормил отцу ложь, не в силах вынести разочарования и ярости мужчины. Оракул сказал, что я буду справедливым королем.

Его отец был разочарован, но только тем, что фальшивое пророчество не было сильнее.

Так что, да. Если бы отец захотел лишить его титула, он сделал бы ему одолжение. Или даже невольно исполнил бы это пророчество.

Однажды Рун по-настоящему задумался о его значении-в тот день, когда узнал, что у него есть младшая сестра. Он думал, что это может предвещать ей безвременную смерть. Но его опасения были смягчены тем фактом, что она не была и никогда не будет официально признана частью королевской крови. К его облегчению, она никогда не задавалась вопросом, почему в те ранние годы, когда они были еще близки, Рун не уговорил отца публично принять ее.

– К сожалению, наказание, которого ты заслуживаешь, лишит тебя возможности искать Рог.

Вокруг него плыли тени.

– Тогда в другой раз.

Отец зарычал, но Рун повесил трубку.

Глава 27

Улицы были заполнены Ванирами, струящимися из все еще взорванного Белого Ворона, и все они искали ответы на вопросы о том, что случилось. Различные легионеры, Фейри и члены вспомогательной стаи возвели баррикаду вокруг площадки, гудящую, непрозрачную магическую стену, но толпы все еще сходились.

Хант посмотрел туда, где рядом с ним шла Брайс, молчаливая, с остекленевшими глазами. Босая, понял он.

Как долго она была босиком? Должно быть, она потеряла туфли во время взрыва.

Он раздумывал, не предложить ли ему снова взять ее на руки или долететь до ее квартиры, но она так крепко обнимала себя руками, что у него возникло ощущение, что одно его слово разрушит ее мир.

Взгляд, которым она одарила Руна перед тем, как уйти… заставил Ханта порадоваться.

Да помогут им боги, когда завтра принц прибудет в галерею.

Швейцар Брайс вскочила со своего места, когда они вошли в чистый вестибюль, и спросила, все ли с ней в порядке, была ли она в клубе. Она пробормотала, что с ней все в порядке, и оборотень окинула Ханта пристальным взглядом хищника. Заметив этот взгляд, она помахала ей рукой, нажала кнопку лифта и представила их друг другу. Хант, это Маррин; Маррин, это Хант; он останется со мной, к сожалению. Затем она вошла в лифт, где ей пришлось прислониться к хромированным перилам, словно она вот-вот могла упасть в обморок…

Хант протиснулся внутрь через закрывающиеся двери. Кабина была слишком маленькой, слишком тесной для его крыльев, и он держал их близко, когда они взлетали вверх….

Голова Брайс поникла, плечи втянулись внутрь…

– Почему ты не хочешь сделать переброс? – выпалил Хант.

Двери лифта открылись, и она прислонилась к ним, прежде чем выйти в элегантный кремово-кобальтовый коридор. Но она остановилась у двери своей квартиры. Затем повернулась к нему.

– Ключи были у меня в сумочке.

Ее сумочка теперь лежала в развалинах клуба.

– У швейцара есть запасной ключ?

Она утвердительно хмыкнула, глядя на лифт так, словно это была гора, на которую надо было взбираться.

Маррин добрую минуту колотила Ханта по яйцам, проверяя, жива ли Брайс в коридоре, спрашивая в домофон холла, одобряет ли та, на что он поднял средний палец.

Когда Хант вернулся, он увидел, что она сидит, прислонившись к двери, задрав ноги и раздвинув их так, что видны были ярко-розовые трусы. К счастью, камеры в холле не могли видеть под таким углом, но он не сомневался, что оборотень наблюдала за ними, пока Хант помогал ей подняться на ноги и вручил запасные ключи.

Она медленно вставила ключ, затем приложила ладонь к заколдованной подушечке рядом с дверью.

– Я ждала, – пробормотала она, когда щелкнули замки и зажегся тусклый свет в квартире. – Мы должны были совершить переброс вместе. Мы собирались через два года.

Он знал, кого она имеет в виду. Причина, по которой она больше не пила, не танцевала и не жила своей жизнью. Причина, по которой она должно быть сохранила этот шрам на своем красивом, гладком бедре. Огенас и все ее священные знали, что Хант чертовски долго наказывал себя после колоссальной неудачи, которая произошла в битве при горе Хермон. Даже когда его пытали в подземельях Астери, он наказал себя, сдирая кожу с собственной души так, как не смог бы ни один имперский дознаватель.

Так что, возможно, это был глупый вопрос, но он спросил, когда они вошли в квартиру:

– Зачем же теперь ждать?

Хант вошел внутрь и хорошенько рассмотрел то место, которое Квинлан называла своим домом. Квартира со свободной планировкой выглядела хорошо снаружи через окна, но внутри …

Либо она, либо Даника украсили ее, не жалея никаких средств: белый диван с глубокими подушками стоял в правой трети большой комнаты, перед кофейным столиком из потертого дерева и массивным телевизором на резной дубовой консоли. Обеденный стол из затемненного стекла с белыми кожаными креслами занимал левую треть помещения, а в центре располагалась кухня – белые шкафы, хромированные приборы и белые мраморные стойки. Все это было безупречно чистым, мягким и гостеприимным.

Хант рассматривал квартиру, стоя как багаж у кухонного бара, в то время как Брайс пробиралась по коридору из светлого дуба, чтобы освободить Сиринкс оттуда, где она вопила из своего ящика.

Она была уже на полпути по коридору, когда сказала, не оглядываясь,

– Без Даники… мы должны были сделать это вместе, – повторила она. – Коннор и Торн собирались стать нашими якорями.

Выбор якоря во время переброса был главным – и глубоко личным выбором. Но Хант отбросил мысли о кислом лице правительственного служащего, которого он назначил, так как у него, черт возьми, не осталось ни семьи, ни друзей, которые могли бы его поддержать. Не тогда, когда его мать умерла всего несколько дней назад.

Сиринкс метнулась через всю квартиру, стуча когтями по светлому деревянному полу, тявкая, когда она запрыгнула на Ханта, облизывая его руки. Каждый из возвращающихся шагов Брайс тянулся к кухонному столу.

Молчание давило на него настолько, что он спросил,

– Вы с Даникой были возлюбленными?

Два года назад ему сказали, что это не так, но друзья не оплакивали друг друга так, как Брайс, казалось, полностью закрылась каждую частичку себя. Так же, как он поступил с Шахар.

Стук падающих в жестянку крошек заполнил всю квартиру, прежде чем Брайс опустила миску, и Сиринкс, оставив Ханта, наполовину набросилась в нее.

Хант повернулся на месте, а Брайс обошла кухонный стол и распахнула огромный металлический холодильник, чтобы осмотреть его скудное содержимое.

– Нет, – ответила она ровным и холодным голосом. – Мы с Даникой не были такими. – Она крепче сжала ручку холодильника, костяшки пальцев побелели. – Мы с Коннором… я имею в виду Коннора Холстрома. Он и я… – Она замолчала. – Это было сложно. Когда Даника умерла, когда они все умерли… во мне погас свет.

Он вспомнил подробности о ней и старшем из братьев Холстром. Итан тоже не был там той ночью – и теперь был вторым в стае Амелии Рейвенскрофт. Жалкая замена тому, чем когда-то была стая Дьяволов. Этот город тоже кое-что потерял в ту ночь.

Хант открыл рот, чтобы сказать Квинлан, что он все понял. Не только сложные отношения, но и потерю. Проснуться однажды утром в окружении друзей и своей возлюбленной и закончить день их смертью. Он понимал, как это грызет кости, кровь и саму душу человека. Как и то, что ничто не могло исправить этого.

Как она отказалась от алкоголя и наркотиков, как отказалась от того, что любила больше всего – от танцев, – и все равно ничего не могла исправить. Но слова застряли у него в горле. Ему не хотелось говорить об этом двести лет назад, и уж точно не хотелось говорить об этом сейчас.

Где-то в доме зазвонил стационарный телефон, и приятный женский голос пропищал:

– Звонок из… дома.

Брайс закрыла глаза, словно собираясь с мыслями, и пошла по темному коридору, ведущему в ее спальню. Мгновение спустя она сказала с бодростью, которая должна была бы принести ей награду за лучшую гребаную роль в Мидгарде:

– Нет, меня там не было. Мой телефон упал в унитаз на работе-да, сдох окончательно. Завтра я куплю новый. Да, я в порядке. Джун тоже там не было. У нас все хорошо. – Пауза. – Я знаю – это был просто длинный рабочий день. – Еще одна пауза. – Послушай, у меня гости. – Грубый смех. – Не такого рода. Не питай больших надежд. Я серьезно. Да, я охотно впустила его в свой дом. Пожалуйста, не звони на стойку регистрации. Как его зовут? Я тебе ничего не скажу. – Только малейшее колебание. – Мама. Я позвоню тебе завтра. Я не передам ему привет. Пока-пока, мама. Люблю тебя.

Сиринкс уже покончила с едой и выжидательно смотрела на Ханта – молча умоляя о большем, покачивая львиным хвостом.

– Нет, – прошипел он зверю, когда Брайс вернулась в гостиную.

– О, – сказала она, как будто совсем забыла о его присутствии. – Я собираюсь принять душ. Комната для гостей-твоя. Бери все, что тебе нужно.

– Завтра я заскочу в Комициум, чтобы взять еще одежды. – Брайс просто кивнула, как будто ее голова весила тысячу фунтов. – Зачем ты солгала? – Он позволил бы ей самой решить, что именно она хотела объяснить.

Она остановилась, и Сиринкс побежала вперед по коридору в свою спальню.

– Моя мама будет только волноваться и обязательно приедет в гости. Я не хочу, чтобы она была рядом, если дела пойдут плохо. И я не сказала ей, кто ты, потому что это тоже вызвало бы вопросы. Так проще.

Проще не позволять себе наслаждаться жизнью, проще держать всех на расстоянии вытянутой руки.

Отметина на ее щеке от пощечины Джунипер почти исчезла. Проще броситься на подругу, когда взорвалась бомба, чем рисковать потерять ее.

– Мне нужно найти того, кто это сделал, Хант.

Он встретил ее резкий, полный боли взгляд.

– Я знаю.

– Нет, – хрипло ответила она. – Меня не волнуют мотивы Мики – если я не найду этого гребаного человека, оно съест меня живьем. – Не убийца и не демон, а боль и горе, которые он только начал осознавать, поселились в ней. – Мне нужно найти того, кто это сделал.

– Обязательно, – пообещал он.

– Откуда ты это знаешь? – Она покачала головой.

– Потому что у нас нет другого выбора. У меня нет другого выбора. – Увидев ее смущенный взгляд, Хант выдохнул и сказал:

– Мика предложил мне сделку.

Ее глаза стали настороженными.

– Что за сделка?

Хант стиснул зубы. Она предложила ему часть себя, чтобы он мог сделать то же самое. Особенно если теперь они были проклятыми соседями по комнате.

– Когда я только приехал сюда, Мика предложил мне сделку: если я смогу возместить все, что 18-й забрал в тот день на горе Хермон, я получу свою свободу обратно. Все две тысячи двести семнадцать жизней. – Он собрался с духом, желая, чтобы она услышала то, что он не мог сказать.

Она прикусила губу.

– Я предполагаю, это…

– Да, – выдавил он из себя. – Это значит делать то, что у меня хорошо получается. Смерть за смерть.

– У Мики есть более двух тысяч человек, которых ты должен убить?

Хант издал резкий смешок.

– Мика-губернатор целой территории, и он проживет еще по меньшей мере двести лет. Скорее всего, у него будет вдвое больше людей в этом дерьмовом списке, прежде чем он закончится. – Ужас заполз в ее глаза, и он стал искать способ избавиться от него, сам не зная почему. – Это приходит вместе с работой. Его работа и моя тоже. – Он провел рукой по волосам. – Послушай, это ужасно, но он, по крайней мере, предложил мне выход. А когда убийства начались снова, он предложил мне другую сделку: найти убийцу до саммита и тогда он уменьшит мои долги до десяти.

Он ждал ее осуждения, ее отвращения к нему и Мике. Но она склонила голову набок.

– Вот почему ты был занозой в заднице.

– Да, – натянуто ответил он. – Мика приказал мне ничего не говорить. Так что если ты скажешь хоть слово об этом…

– Его предложение будет отменено.

Хант кивнул, изучая ее избитое лицо. Больше она ничего не сказала. Через мгновение, он потребовал:

– Ну?

– Ну? – Она снова направилась к своей спальне.

– Ну, разве ты не хочешь сказать, что я эгоистичный кусок дерьма?

Она снова замолчала, и в глаза ей ударил слабый луч света.

– Зачем беспокоиться, Аталар, если ты только что сказал это за меня?

Тогда он ничего не мог с собой поделать. Несмотря на то, что она была окровавлена и покрыта пылью, он оглядел ее. Каждый дюйм и изгиб. Старалась не думать о ярко-розовом нижнем белье под облегающим зеленым платьем.

– Мне очень жаль, что я подозревал тебя. И более того, мне жаль, что я осуждал тебя. Я думал, что ты просто тусовщица, и вел себя как последняя сволочь.

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть тусовщицей. Я не понимаю, почему мир думает, что это плохо. – Но она обдумала его слова. – Мне легче, когда люди думают обо мне самое худшее. Это позволяет мне увидеть, кто они на самом деле.

– Так ты хочешь сказать, что считаешь меня настоящим засранцем? – Уголок его рта приподнялся.

Но ее глаза были совершенно серьезны.

– Я встречалась и имела дело со многими мудаками, Хант. Ты не один из них.

– Ты не пела эту песню раньше.

Она просто еще раз направилась в свою комнату. Поэтому Хант спросил:

– Хочешь, я принесу еды?

Она снова остановилась. Она выглядела так, будто собиралась сказать «нет», но затем проскрежетала:

– Чизбургер – с сыром и картошку фри. И шоколадный молочный коктейль.

Хант улыбнулся.

– Будет сделано.

***

Элегантная гостевая комната по другую сторону кухни была просторной, оформленной в серых и кремовых тонах с оттенками бледно-розового и василькового. Кровать, к счастью, была достаточно большой для крыльев Ханта – определенно купленной с учетом Ванира – и несколько фотографий в дорогих рамах стояли рядом с кривобокой, выщербленной керамической синей чашей, все они украшали комод справа от двери.

Он принес им обоим гамбургеры и картошку фри, и Брайс вцепилась в них с такой свирепостью, какую Хант видел только у львов, собравшихся вокруг свежей добычи. Он бросил скулящей Сиринкс несколько картофелин фри под белый стеклянный стол, так как она, черт возьми, ничем не поделилась.

Изнеможение настолько овладело ею, что ни один из них не произнес ни слова, и как только она допила молочный коктейль, то просто собрала мусор, выбросила его в мусорное ведро и направилась в свою комнату. Оставив Ханта одного.

В воздухе витал человеческий запах, который, как он предположил, принадлежал ее родителям, и когда Хант открыл ящики, он обнаружил, что некоторые из них полны одежды – легкие свитера, носки, брюки, спортивное снаряжение… он принюхался. Конечно, это входило в должностные инструкции, но все равно это была предосторожность.

Он задвинул ящики и принялся изучать фотографии в рамках.

Эмбер Квинлан была сногсшибательна. Неудивительно, что этот придурок Фейри преследовал ее до такой степени, что она сбежала. Длинные черные волосы обрамляли лицо, которое могло бы быть изображено на рекламном щите: веснушчатая кожа, полные губы и высокие скулы, которые делали темные, бездонные глаза над ними поразительными.

Это было лицо Брайс-просто другой цвет волос. Не менее привлекательный смуглый темноволосый мужчина стоял рядом с ней, обняв ее за худые плечи, и ухмылялся, как дьявол, тому, кто стоял за камерой. Хант едва мог разобрать надпись на серебряных жетонах, висевших на серой пуговице мужчины.

Ну, черт возьми.

Рэндалл Силаго был приемным отцом Брайс? Легендарный герой войны и снайпер? Он понятия не имел, как упустил этот факт из ее досье, хотя предполагал, что просматривал его много лет назад.

Неудивительно, что его дочь так бесстрашна. И там, справа от Эмбер, стояла Брайс.

Ей едва перевалило за три, ее рыжие волосы были заплетены в две длинные косички. Эмбер смотрела на свою дочь с раздраженным выражением лица, словно Брайс должна была быть в хорошей одежде, такой же, как у ее родителей. Но она стояла, глядя на мать столь же нахальным взглядом, уперев руки в пухлые бедра и расставив ноги в безошибочной боевой стойке. Покрытая с ног до головы в грязи.

Хант хихикнул и повернулся к другой фотографии на комоде.

Это был прекрасный снимок двух женщин-точнее, девочек, – сидящих на красных камнях на вершине пустынной горы, спиной к камере, плечом к плечу, лицом к кустарнику и песку далеко внизу. Одной из них была Брайс – он понял это по ее рыжим волосам. Другая была в знакомой кожаной куртке, на спине которой были написаны эти слова на самом древнем языке Республики. С любовью все возможно.

Это должны были быть Брайс и Даника. И-это была куртка Даники, которую теперь носила Брайс.

У нее не было других фотографий Даники в квартире.

С любовью все возможно. Это была древняя поговорка, восходящая к какому-то Богу, которого он не мог вспомнить. Вероятно, Ктона-со всеми этими матерями-богинями, которыми она руководила. Хант давно уже не посещал храмы и не обращал особого внимания на чересчур усердных жриц, которые то и дело появлялись на утренних ток-шоу. Ни один из пяти Богов никогда не помогал ему – или кому-то, о ком он заботился. Урд, в особенности, достаточно часто имела его.

Светлый конский хвост Даники упал на спину Брайс, ее голова лежала на плече подруги.

Брайс была одета в свободную белую футболку, демонстрирующую забинтованную руку, лежащую на колене. Синяки усеивали ее тело. И боги-это был меч, лежащий слева от Даники. Вложенный в ножны и чистый, но… он знал этот меч.

Сабина пришла в бешенство, разыскивая его, когда выяснилось, что он пропал из квартиры, где была убита ее дочь. Очевидно, это была какая-то волчья реликвия. Но он лежал рядом с Брайс и Даникой в пустыне.

Сидя на этих скалах, нависших над миром, они казались двумя солдатами, которые только что прошли по самым темным коридорам ада и теперь отдыхали, как и положено.

Хант отвернулся от фотографии и потер татуировку на лбу. По мановению его руки, тяжелые серые шторы на окнах от пола до потолка задернулись от холодного ветра. Он стащил с себя одежду, одну за другой, и обнаружил, что ванная комната была такой же просторной, как и спальня.

Хант быстро принял душ и рухнул в постель, все еще чувствуя, как сохнет его кожа. Последнее, что он увидел перед тем, как его сморил сон, была фотография Брайс и Даники, навеки застывших в момент умиротворения.

Глава 28

Хант проснулся от постороннего запаха в своей комнате, его пальцы обхватили нож под подушкой. Он открыл один глаз, крепче сжимая рукоять, вспоминая каждое окно и дверной проем, каждое возможное оружие, которое он мог использовать в своих интересах…

Он обнаружил Сиринкс, сидящую на подушке рядом с ним, сморщенное лицо химеры смотрело в его собственное.

Хант застонал, и у него перехватило дыхание. Сиринкс просто шлепнула его по лицу.

Хант выкатился за пределы досягаемости.

– И тебе доброе утро, – пробормотал он, оглядывая комнату. Он определенно закрыл дверь прошлой ночью. Теперь она была широко раскрыта. Он взглянул на часы.

Семь. Он не заметил, как Брайс встала на работу – не слышал, как она кружит по квартире, не слышал музыки, которую, как он знал, она любила слушать.

Конечно, он не слышал, как открылась его собственная дверь. Он спал как убитый. Сиринкс положила голову Ханту на плечо и печально вздохнула.

Солас пощади его.

– Почему у меня такое чувство, что если я накормлю тебя завтраком, то это будет твой второй или третий прием пищи за день?

Невинное моргание этих круглых глаз.

Не в силах сдержаться, Хант почесал зверька за глупыми ушами.

В солнечной квартире за его комнатой было тихо, свет согревал бледные деревянные полы. Он спустился с кровати. Его рубашка была испорчена после вчерашних событий, поэтому он оставил ее на полу, и… черт. Его телефон. Он схватил его с прикроватного столика и пролистал сообщения. Ничего нового, никаких заданий от Мики, слава богам.