Текст книги "Дом Земли и Крови (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Он был настолько заинтригован, что спросил,

– Думаешь, у тебя появилась зацепка?

– Еще нет. Впрочем, почти. Это лучше, чем ничего.

Он дернул подбородком в сторону отсека ее скутера.

– А зачем нужна обсидиановая соль? – У нее должна была быть другая цель. Даже если он будет молиться, чтобы она не была настолько глупа, чтобы использовать ее.

Брайс просто вежливо сказала:

– Приправляю свои гамбургеры.

Хорошо. Он сам пошел на это.

– Кстати, откуда у тебя деньги на соль? – Он сомневался, что у нее на банковском счете просто лежат десять тысяч.

Брайс застегнула молнию на ее кожаной куртке.

– Я записала это на счет Джесибы. Она тратит в месяц больше денег на косметику, так что я сомневаюсь, что она заметит.

Хант понятия не имел, как реагировать на все это, поэтому стиснул зубы и оглядел ее.

– Знаешь, даже скутер-это дурацкая штука, которую не следует водить до переброса.

– Спасибо, мам.

– Тебе лучше поехать на автобусе.

Она просто издала лающий смешок и исчезла в ночи.

Глава 20

Смотри туда, где больнее всего.

Брайс воздержалась от того, чтобы рассказать Аталару, насколько остр был наконечник Королевы гадюк. Она уже дала ему свой список подозреваемых, но он не спросил о другом требовании, которое выдвинул.

Так вот что она решила сделать: составить список всех передвижений Даники за неделю до ее смерти. Но в тот момент, когда она закончила открывать галерею, в тот момент, когда она спустилась в библиотеку, чтобы составить список… тошнота настигла ее.

Вместо этого она включила ноутбук и начала просматривать свои электронные письма с Максимусом Терцианом, датированные шестью неделями ранее. Возможно, она найдет там какую-то связь или хотя бы намек на его планы на эту ночь.

И все же с каждым профессиональным, вежливым письмом, которое она перечитывала, воспоминания о последних днях Даники, они царапали запертую дверь ее сознания. Они шипели и шептались, словно призраки, и она пыталась не обращать на них внимания, пыталась сосредоточиться на письмах Терциана, но…

Лехаба посмотрела с того места, где она лежала на крошечном диванчике, который Брайс подарила ей много лет назад – из кукольного домика из ее детства, – смотря на планшете свое любимое шоу про Ванира. Ее стеклянный колпак покоился позади нее на стопке книг, а над ним изгибались листья пурпурной орхидеи.

– Ты могла бы впустить сюда Ангела и работать вместе с ним над тем, что вызывает у тебя такие трудности.

Брайс закатила глаза.

– Твое увлечение Аталаром принимает нездоровый характер.

Лехаба вздохнула.

– Ты знаешь, как выглядит Хант Аталар?

– Учитывая, что он живет на крыше напротив моей квартиры, я бы сказала, что да.

Лехаба нажала на паузу в своем шоу, откинув голову на спинку своего маленького дивана.

– Он задумчивый.

– Да, просто спроси его. – Брайс щелкнула по электронному письму, которое она читала – одно из сотни между ней и Терцианом, и первое, в котором он немного флиртовал с ней.

– Хант достаточно красив, чтобы участвовать в этом шоу. – Лехаба изящным носиком указала на планшет, лежащий перед ней.

– К сожалению, я не думаю, что разница в размерах между тобой и Аталаром сработает в спальне. Ты не достаточно большая, чтобы обхватить руками его член.

Дым закружился вокруг Лехабы от ее смущения, и фея взмахнула своими маленькими ручками, чтобы убрать его.

– БиБи!

Брайс усмехнулась и указала на планшет.

– Это не я смотрю шоу с порно уклоном. Еще раз, как оно называется? Клыки и челка?

Лехаба побагровела.

– Оно не так называется, и ты это знаешь! И это художественное шоу. Они занимаются любовью. Они не… – она задохнулась.

– Трахаются? – Сухо предположила Брайс.

– Вот именно, – чопорно кивнула Лехаба.

Брайс рассмеялась, позволив отогнать роящиеся призраки прошлого, и фея, несмотря на свою стыдливость, присоединилась к ней.

– Сомневаюсь, что Хант Аталар из тех, кто занимается любовью, – сказала Брайс.

Лехаба закрыла лицо руками и застонала от унижения.

Просто чтобы помучить ее еще немного, Брайс добавила:

– Он из тех, кто склоняет тебя над столом и…

Зазвонил телефон.

Она посмотрела на потолок, гадая, не услышал ли Аталар, но… нет. Это было еще хуже.

– Привет, Джесиба, – сказала она, жестом приглашая Лехабу вернуться на место на случай, если колдунья наблюдает за происходящим через камеры библиотеки.

– Брайс. Рада видеть, что Лехаба усердно работает.

Лехаба быстро закрыла планшет и постаралась выглядеть бодрой.

– Это был ее утренний перерыв, – сказала Брайс. – Она имеет на это право.

Лехаба бросила на нее благодарный взгляд, который пронзил ее до костей.

Джесиба просто начала выкрикивать команды.

Тридцать минут спустя, сидя за столом в выставочном зале галереи, Брайс смотрела на закрытую входную дверь. Тиканье часов заполняло пространство, напоминая о каждой потерянной секунде. О каждой секунде, при которой убийца Даники и стаи бродил по улицам, пока она сидела здесь, проверяя дерьмовые документы.

Недопустимо. И все же мысль о том, чтобы открывать дверь к этим воспоминаниям…

Она знала, что пожалеет об этом. Знала, что это, сравнимо десяти видам глупостей. Но она набрала номер прежде, чем успела подумать.

– Что случилось? – Голос Ханта был уже резким, полным бури.

– Почему ты считаешь, что что-то не так?

– Потому что ты никогда не звонила мне раньше, Квинлан.

Это было глупо – чертовски глупо. Она откашлялась, чтобы придумать какой-нибудь предлог и заказать еду на обед, но он сказал:

– Ты что-то нашла?

Ради Даники и стаи Дьяволов, она могла сделать это. Сделала бы это. Гордости здесь не было места.

– Мне нужно, чтобы ты… помог мне кое с чем.

– Помог с чем? – Но прежде чем он закончил говорить, в дверь постучали кулаком. Она знала, что это он, даже не включив камеру.

Она открыла дверь, и ее лицо ощутило ветерок от его крыльев, наполненный ароматом поцелуя дождя и кедра.

– Ты собираешься сказать мне какую-то гадость из-за того, что я пришел или мы обойдемся без песен и плясок?

– Просто зайди внутрь. – Брайс оставила Ханта в дверях и подошла к ее столу, где она открыла нижний ящик, чтобы вытащить многоразовую бутылку. Она выпила прямо из нее.

Хант закрыл за собой дверь.

– Немного рановато для выпивки, не так ли?

Она не стала поправлять его, просто сделала еще один глоток и скользнула в кресло.

Он посмотрел на нее.

– Ты расскажешь мне, в чем дело?

Вежливый, но настойчивый тук-тук-тук раздался из-за железной двери в библиотеку. Крылья Ханта закрылись, когда он повернул голову к тяжелой металлической плите.

Еще одно тук-тук-тук заполнило Атриум демонстрационного зала.

– Би-би, – печально произнесла Лехаба через дверь. – Би би, с тобой все в порядке?

Брайс закатила глаза. Ктона пощади ее.

Хант спросил слишком небрежно:

– Кто это?

Третий маленький тук-тук-тук.

– БиБи? Би-би, пожалуйста, скажи, что с тобой все в порядке.

– Я в порядке, – отозвалась Брайс. – Возвращайся вниз и делай свою работу.

– Я хочу увидеть тебя собственными глазами, – сказала Лехаба, и голос ее звучал как у обеспокоенной тетушки. – До тех пор я не смогу сосредоточиться на работе.

Брови Ханта сдвинулись друг к другу, а губы слегка надулись.

Брайс сказала ему,

– Во-первых, она любит преувеличивать.

– О, Би-би, как ты можешь быть такой жестокой!

– Во-вторых, очень немногим разрешено спускаться вниз, так что если ты доложишь Мике об этом, мы закончили.

– Обещаю, – осторожно ответил Хант. – Хотя Мика, если захочет, может заставить меня говорить.

– Тогда не давай ему повода для любопытства. – Она поставила бутылку на стол и обнаружила, что ноги у нее на удивление устойчивы. Хант все еще возвышался над ней. Ужасные извивающиеся шипы, вытатуированные на его лбу, казалось, высасывали свет из комнаты.

Но Хант потер подбородок.

– Там, внизу, много контрабанды, не так ли?

– Ты, конечно, уже понял, что большая часть этого дерьма-контрабанда. Некоторые из этих книг и свитков являются последними известными копиями из существующих. – Она поджала губы и тихо добавила: – Многие люди страдали и умирали, чтобы сохранить то, что находится в библиотеке внизу.

Больше она ничего не сказала. Она не могла прочитать большинство книг, так как они были написаны на давно умерших языках или зашифрованы, и код могли расшифровать только высококвалифицированные лингвисты или историки, но в прошлом году она наконец узнала, что большинство из них умерло. И так же знала, что Астери и Сенат приказали их уничтожить. Уничтожить все остальные копии. Там были и обычные книги, которые Джесиба приобретала в основном для своих нужд – возможно, даже для младшего короля. Но те, кого охраняла Лехаба… за них люди готовы были убивать. И убивали.

Хант кивнул.

– Я не скажу ни слова.

Мгновение она оценивающе смотрела на него, потом повернулась к железной двери.

– Считай, что это твой подарок на день рождения, Леле, – пробормотала она сквозь металл.

Железная дверь со вздохом отворилась, открывая взору покрытую зеленым ковром лестницу, ведущую прямо в библиотеку. Хант почти врезался в нее, когда Лехаба всплыла перед ним, ярко сияя огнем, и промурлыкала:

– Привет.

Ангел изучал огненную фею, парящую в футе от его лица. Она была не больше ладони Брайс, ее огненные волосы закручивались над головой.

– Ну, разве ты не прекрасна, – сказала Хант низким и мягким голосом, который заставил все инстинкты Брайс выпрямиться.

Лехаба вспыхнула, обхватив себя пухлыми руками и опустив голову.

Брайс стряхнула с себя воздействие голоса Ханта.

– Перестань притворяться застенчивой.

Лехаба бросила на нее испепеляющий взгляд, но Хант поднял палец, приглашая ее сесть.

– Ну что, пойдем?

Лехаба засияла рубиново-красным светом, но подплыла к его покрытому шрамами пальцу и села, улыбаясь ему из-под ресниц.

– Он очень милый, Би-би, – заметила Лехаба, когда Брайс спускалась по лестнице в свете только что включившейся лампы. – Не понимаю, почему ты так на него жалуешься.

Брайс нахмурилась через ее плечо. Но Лехаба строила лунные глазки ангелу, который криво улыбнулся Брайс, следуя за ней в сердце библиотеки.

Брайс быстро посмотрела вперед.

Может быть, Лехаба была права насчет внешности Аталара.

Брайс ощущала каждый шаг вниз, каждый шорох крыльев Ханта всего в нескольких шагах позади нее. Каждый кусочек воздуха, который он заполнял своим дыханием, своей силой, своей волей.

Кроме Джесибы, Сиринкс и Лехабы, только Даника была здесь с ней раньше.

Сиринкс достаточно проснулась, чтобы увидеть, что у них гость – и ее маленький львиный хвост застучал по бархатному дивану.

– Сири говорит, что теперь ты можешь почесать ее, – сказала Лехаба Ханту.

– Хант занят, – сказала Брайс, направляясь к столу, где она оставила книгу открытой.

– Сири говорит, что нет?

– Это она так считает, – пробормотала Брайс, оглядывая стол в поисках… да, она положила список на стол Лехабы. Она направилась к нему, глубоко погрузив пятки в ковер.

– Здесь, должно быть, тысячи книг, – сказал Хант, оглядывая высокие полки.

– О да, – сказала Лехаба. – Но половина из этого-также частная коллекция Джесибы. Некоторые из этих книг датируются самым ранним периодом…

– Кхм… – сказала Брайс.

Лехаба высунула язык и заговорщицким шепотом сказала Ханту:

– БиБи капризничает, потому что она не смогла составить свой список.

– Я злюсь, потому что проголодалась, а ты все утро была занозой в заднице.

Лехаба слетела с пальца Ханта и бросилась к своему столику, где плюхнулась на кукольный диванчик и сказала Ангелу, который, казалось, пытался сдержаться от смеха:

– Биби притворяется злой, но она очень мягкая. Она купила Сири, потому что Джесиба собиралась подарить ее клиенту-военачальнику в горах Фаркаан…

– Лехаба…

– Это правда.

Хант осмотрел различные резервуары по всей комнате и ассортимент рептилий в них, затем пустые воды массивного аквариума.

– А я думал, что он какой-нибудь дизайнерский питомец.

– О, да, – сказала Лехаба. – Сиринкс была украдена у ее матери, когда она была еще детенышем, потом десять лет перепродавалась по всему миру, а затем Джесиба купила ее, чтобы она стала ее домашним животным, а затем Брайс выкупила ее – я имею в виду ее свободу. У нее даже были заверенные доказательства ее свободы. Никто никогда не сможет купить ее снова. – Она указала на химеру. – Когда она так лежит, этого не видно, но у нее на правой передней лапе клеймо свободы. Официальная буква «С».

Хант отвернулся от темной воды и оглядел Брайс.

Она скрестила руки на груди.

– Что?

Его глаза блеснули. Что бы это ни значило.

Однако она старалась не смотреть на его запястье, на котором стоял штамп SPQM. Она задавалась вопросом, сопротивлялся ли он тому же побуждению, размышлял ли он о том, получит ли он когда-нибудь эту букву «С».

Но потом Лехаба спросила Ханта:

– Сколько ты стоишь, Ати?

– Леле, это невежливо, – вмешалась Брайс. – И не называй его Ати.

Она выпустила облачко дыма.

– Мы с ним из одного дома и оба рабы. Моя прабабушка воевала в его 18-м Легионе во время их восстания. Мне позволено спросить.

Лицо Ханта полностью закрылось при упоминании о восстании, но он подошел к кушетке, позволил Сиринкс понюхать его пальцы, а затем почесал зверя за бархатистыми ушами. Сиринкс издала низкое рычание от удовольствия, ее львиный хвост обмяк.

Брайс старалась не обращать внимания на то, как сжимается ее грудь при виде этого зрелища.

Крылья Ханта зашуршали.

– Меня продали Мике за восемьдесят пять миллионов золотых марок.

Брайс зацепилась каблуком за ковер, когда она подошла к маленькому посту Лехабы и схватила планшет. Лехаба снова подплыла к ангелу.

– Я стоила девяносто тысяч золотых марок, – призналась Лехаба. – Сири стоила двести тридцать три тысячи золотых марок.

Хант перевел взгляд на Брайс.

– Это ты заплатила?

Брайс села за рабочий стол и указала на пустой стул рядом с ней. Хант послушно последовал к нему.

– Я получила 15 % скидку являясь сотрудником. И мы пришли к соглашению.

Пусть так и будет.

До тех пор, пока Лехаба не заявила:

– Джесиба берет немного от каждой зарплаты. – Брайс прорычала, сдерживая инстинктивное желание придушить эльфа подушкой. – Би-би будет расплачиваться, пока ей не исполнится триста. Если только она сама не сделает это. Тогда она умрет первой.

Хант опустился на свое место, его крыло коснулось ее руки. Мягче, чем бархат, мягче, чем шелк. Он крепко сжал его, словно не мог вынести этого прикосновения.

– Но почему?

– Потому что этот военачальник хотел издеваться над ней, пока она не стала бы боевым зверем, а Сиринкс-мой друг, и я устала терять друзей.

– А я думал, что ты при деньгах.

– Нет. – Сказала она и сглотнула.

Хант нахмурил брови.

– Но твоя квартира…

– Квартира принадлежит Данике. – Брайс не могла встретиться с ним взглядом. – Она купила ее в качестве инвестиции. Ее собственность была записана на наши имена. Я даже не знала о ее существовании, пока она не умерла. И я бы просто продала ее, но у нее была первоклассная защита и чары класса А…

– Я понял, – повторил он, и она съежилась от доброты в его глазах. Жалость.

Даника умерла, и она была одна, и… Брайс нечем было дышать.

Она отказалась посещать психолога. Ее мать назначала прием за приемом в течение первого года, и Брайс бросала их всех. Она покупала себе ароматизаторы, читала о технике дыхания, и все.

Она знала, что должна была ходить на приемы. Терапия помогла стольким людям-спасла столько жизней. Джунипер ходила к психотерапевту с подросткового возраста и рассказывала всем, кто ее слушал, о том, как это жизненно важно и блестяще.

Но Брайс не ходила – не потому, что она не верила, что это сработает. Нет, она знала, что это сработает, поможет и, возможно, заставит ее почувствовать себя лучше. Или, по крайней мере, даст ей инструменты, чтобы попытаться сделать это.

Именно поэтому она и не ходила туда.

По тому, как Хант пристально смотрел на нее, она подумала, знает ли он об этом, и глубоко вздохнула.

Смотри туда, где больнее всего.

Тварь. Королева гадюк могла бы пойти к Хель со своими профессиональными советами.

Она включила электронный планшет Лехабы. На экране появились вампир и волк, переплетенные друг с другом, стонущие, обнаженные.

Брайс рассмеялась.

– Ты остановила на середине этого, чтобы досадить мне, Леле?

Воздух в комнате прояснился, как будто печаль Брайс дала трещину при виде волка, набрасывающегося на стонущую вампиршу.

Лехаба побагровела.

– Я хотела встретиться с Ати, – пробормотала она, возвращаясь на диван.

Хант, как бы невольно, усмехнулся.

– Ты следишь за клыками и челкой?

Лехаба вскочила.

– Это не так называется! Ты просила его сказать это, Брайс?

Брайс прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и вместо этого схватила свой ноутбук, выводя на экран электронную почту с Терцианом.

– Нет, не говорила.

Хант поднял бровь, с этим настороженным весельем.

– Я вздремну с Сири, – заявила Лехаба, ни к кому конкретно не обращаясь. Едва она это произнесла, как что-то тяжелое стукнуло по антресолям.

Рука Ханта потянулась к боку, вероятно, за пистолетом, но Лехаба прошипела в сторону перил:

– Не будите меня.

Тяжелое скольжение наполнило библиотеку, сопровождаемое глухим стуком и шорохом. Он исходил не из резервуара мисс Поппи.

Лехаба сказала Ханту:

– Не позволяй книгам уговаривать тебя забрать их домой.

Он одарил ее полуулыбкой.

– Ты прекрасно справишься с тем, чтобы этого не случилось.

Лехаба просияла, свернувшись калачиком рядом с Сиринкс. Она замурлыкала от удовольствия, наслаждаясь теплом.

– Они сделают все, чтобы выбраться отсюда: залезут в твою сумку, в карман пальто, даже взлетят по лестнице. Они отчаянно хотят снова попасть в этот мир. – Она направилась к дальним полкам позади них, где на ступеньки упала книга.

– Плохо! – вскипела она.

Рука Ханта скользнула в пределах досягаемости ножа у его бедра, когда книга, словно несомая невидимыми руками, поплыла вверх по ступенькам, к полке и снова заняла свое место, блеснув один раз золотистым светом – как будто от досады.

Лехаба бросила на нее предостерегающий взгляд, а затем обернула хвост Сиринкс вокруг себя, как меховую шаль.

Брайс покачала головой, но по косому взгляду поняла, что Хант пристально смотрит на нее. Не так, как мужчины обычно на нее пялятся. Он сказал:

– Что происходит со всеми этими маленькими тварями?

– Это бывшие любовники и соперники Джесибы, – прошептала Лехаба из-под мехового одеяла.

Крылья Ханта зашуршали.

– До меня доходили слухи.

– Я никогда не видела, чтобы она превращала кого-то в животное, – сказала Брайс, – но я стараюсь вести себя с ней хорошо. Я бы предпочла, не превращаться в свинью, если Джесиба разозлится на меня за то, что я провалила сделку.

Губы Ханта дернулись вверх, как будто он разрывался между весельем и ужасом.

Лехаба открыла рот, вероятно, чтобы рассказать Ханту все имена, которые она дала существам в библиотеке, но Брайс прервала ее, сказав Ханту:

– Я позвала тебя, потому что начала составлять список всех передвижений Даники в ее последние дни. – Она похлопала по странице, на которой начала писать.

– Да? – Его темные глаза не отрывались от ее лица.

Брайс откашлялась и призналась:

– Это, гм, тяжело. Чтобы заставить себя вспомнить все. Я подумала… может быть, ты мог бы задать мне несколько вопросов. Помочь… воспоминаниям течь рекой.

– Ах. Окей. – Тишина снова затянулась, пока она ждала, что он напомнит ей, что время не на их стороне, что у него есть гребаная работа, и она не должна быть такой слабачкой и бла-бла-бла.

Но Хант разглядывал книги, резервуары, дверь в ванную в глубине помещения, огни высоко наверху, замаскированные под звезды, нарисованные на потолке. А потом, вместо того чтобы спросить ее о Данике, он спросил:

– Ты изучала антиквариат в школе?

– Да, я посещала несколько занятий. Мне нравилось узнавать о старом дерьме. Я специализировалась на классической литературе. – Она добавила: – Я выучила древний язык Фейри, когда была ребенком. – Она научилась этому сама, потому что ей вдруг захотелось узнать побольше о своем наследии. Когда год спустя она впервые в жизни приехала в дом отца, то надеялась произвести на него впечатление. После того, как все пошло прахом, она отказалась учить другой язык. Ребячество, но ей было все равно.

Хотя знание самого древнего из языков Фейри, по крайней мере, было полезно для этой работы. Для тех немногих древностей фейри, которые не хранились в их сверкающих сокровищницах.

Хант снова оглядел пространство.

– Как ты получила эту работу?

– После окончания университета я нигде не могла найти работу. Музеи не хотели меня видеть, потому что у меня не было достаточного опыта, а другими художественными галереями в городе управляли мерзавцы, которые считали меня… аппетитной. – Его глаза потемнели, и она заставила себя не обращать внимания на гнев, который увидела в них. – Но моя подруга Фьюри… – Хант слегка напрягся при этом имени – он явно знал ее репутацию.

– Ну, она и Джесиба когда-то работали вместе в Пангере. И когда Джесиба упомянула, что ей нужен новый ассистент, Фьюри буквально запихнула мое резюме ей в глотку. – Брайс фыркнула при этом воспоминании. – Джесиба предложила мне эту работу, потому что ей не нужен был чопорный принц. Работа слишком грязная, клиенты слишком сомнительные. Ей нужен был кто-то с социальными навыками, а также с небольшим опытом в древнем искусстве. И на этом все закончилось.

Хант раздумывал, затем спросил:

– Как ты познакомилась с Фьюри Акстар?

– Она в Пангере. Делает то, что умеет лучше всего. – На самом деле это был не ответ.

– Акстар когда-нибудь рассказывала тебе, чем она там занимается?

– Нет. И мне нравится, чтобы так и оставалось. Мой отец рассказывал достаточно историй. Мне не нравится представлять, что Фьюри видит и с чем имеет дело. – Кровь, грязь и смерть, наука против магии, машины против Ванира, бомбы из химикатов и первосвета, пули и клыки.

Собственная служба Рэндалла была обязательной, условием жизни любого не ниже среднего класса гражданина: все люди должны были служить в армии в течение трех лет. Рэндалл никогда об этом не рассказывал, но она всегда знала, что годы, проведенные на фронте, оставили глубокие шрамы, которые не были видны на нем. Быть вынужденным убивать себе подобных-задача не из легких. Но угроза Астери оставалась: если кто-то откажется, их жизни будут окончены. А потом и жизни их семей. Все оставшиеся в живых превратятся в рабов, их запястья навсегда будут испещрены теми же буквами, что и кожа Ханта.

– Нет ни малейшего шанса, что убийца Даники мог быть связан с кем-то еще…

– Нет. – Прорычала Брайс. Она и Фьюри, возможно, сейчас были в полной заднице, но она знала это. – Враги Фьюри не были врагами Даники. Как только Бриггс оказался за решеткой, она сбежала. – С тех пор Брайс ее не видела.

Ища новую тему для разговора, Брайс спросила:

– Сколько тебе лет?

– Двести тридцать три.

Она подсчитала, нахмурившись.

– Ты был молод, когда произошло восстание? И уже командовал легионом? – Неудавшееся восстание ангелов произошло двести лет назад; он был бы невероятно молод – по меркам Ванов-чтобы возглавить его.

– Мои способности сделали меня бесценным для людей. – Он поднял руку, и молния сверкнула вокруг его пальцев. – Слишком хорошо умею убивать. – Она хмыкнула в знак согласия. Хант посмотрел на нее.

– Ты когда-нибудь убивала раньше?

– Да.

В его глазах вспыхнуло удивление. Но она не хотела вдаваться в подробности о том, что случилось с Даникой в выпускном классе, из-за чего они обе оказались в больнице, ее рука была сломана, а украденный мотоцикл превратился в металлолом.

– БиБи, перестань быть загадочной, – вмешалась Лехаба с другого конца библиотеки. – Я уже много лет хочу узнать, Ати, но она никогда не рассказывает об этом.

– Оставь это, Лехаба. – Воспоминания о той поездке ошеломили ее. Улыбающееся лицо Даники на больничной койке рядом с ней. Как Торн нес Данику вверх по лестнице их общежития, когда они вернулись домой, несмотря на ее протесты. Как стая суетилась вокруг них целую неделю, как Натали и Зельда однажды ночью выгнали мужчин, чтобы устроить кинофестиваль только для девочек. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло между ней и Даникой во время той поездки. Последний барьер, который пал, истина была обнажена.

Я люблю тебя, Брайс. Мне очень жаль.

Закрой глаза, Даника.

В ее груди открылась дыра, зияющая и воющая.

Лехаба все еще ворчала. Но Хант не сводил глаз с лица Брайс.

– Какое счастливое воспоминание осталось у тебя о Данике от последней недели ее жизни?

Кровь застучала по всему ее телу.

– Я… у меня их много с той недели.

– Выбери одно, и мы начнем с него.

– Так вот как ты заставляешь свидетелей говорить?

Он откинулся на спинку сиденья, расправив крылья.

– Именно так мы с тобой и составим этот список.

Она взвешивала его взгляд, его твердое, волнующее присутствие. Она судорожно сглотнула.

– Татуировка на моей спине… мы с ней сделали ее на той неделе. Как-то вечером мы напились в хлам, и я была настолько не в себе, что даже не знала, что за хрень она нарисовала у меня на спине, пока не оправилась от похмелья.

Его губы дрогнули.

– По крайней мере, я надеюсь, что это было что-то приличное.

Ее грудь заболела, но она улыбнулась.

– Так оно и есть.

Хант подался вперед и постучал пальцем по бумаге.

– Запиши его.

Она так и сделала.

– Что Даника делала в тот день, прежде чем ты сделала татуировку?

Вопрос прозвучал спокойно, но он взвешивал каждое ее движение. Как будто он читал что-то, оценивая что-то, чего она не могла видеть.

Желая избежать этого слишком внимательного взгляда, Брайс взяла ручку и начала писать, одно воспоминание за другим. Она продолжала писать свои воспоминания о местонахождении Даники на той неделе: то глупое желание у старых квадратных ворот, пицца, которую они с Даникой съели, стоя у прилавка магазина, потягивая пиво из бутылок и болтая о всякой ерунде; парикмахерская, где Брайс листала журналы сплетен, пока Даника подкрашивала свои фиолетовые, синие и розовые пряди; продуктовый магазин в двух кварталах отсюда, где они с Торном нашли Данику, набивавшую рот чипсами, за которые она еще не заплатила, и дразнившую ее в течение нескольких часов после этого; поле для игры в солнечный мяч, где они с Даникой глазели на горячих игроков команды Итана во время тренировки и называли их чурками… она продолжала писать и писать, пока стены снова не сжались.

Ее колено неумолимо подпрыгивало под столом.

– Я думаю, мы можем остановиться на сегодня.

Хант открыл было рот, чтобы взглянуть на список, но тут зазвонил ее телефон.

Поблагодарив Урд за своевременное вмешательство, Брайс взглянула на сообщение на экране и нахмурилась. Выражение ее лица было достаточно интригующим, от чего Хант заглянул ей через плечо.

Рун написал:

Встретимся в храме Луны через тридцать минут.

– Думаешь, это как-то связано с прошлой ночью?

Брайс промолчала, печатая ответ,

Зачем?

Рун ответил.

Потому что это одно из немногих мест в этом городе, где нет камер.

– Интересно, – пробормотала она. – Ты думаешь, я должна предупредить его, что ты тоже приедешь?

Ухмылка Ханта была чистой злобой.

– Нет.

Брайс не смогла удержаться от ответной улыбки.

Глава 21

Рун Данаан прислонился к одной из мраморных колонн внутри святилища Храма Луны ожидая сестру. Туристы проплывали мимо, щелкая фотографии, но никто не заметил его присутствия, благодаря теневой завесе, которую он натянул вокруг себя.

Комната была длинной, с высоким потолком. Так и должно было быть, чтобы вместить статую, восседающую на троне позади.

Тридцатифутовая Луна восседала на резном золотом троне, богиня была с любовью изображена в мерцающем Лунном камне. Серебряная диадема полной луны, которую держали два полумесяца, украшала ее взъерошенные вьющиеся волосы. У ее ног, обутых в сандалии, лежали два волка-близнеца, их злобные глаза вызывали любого подойти ближе. На спинке ее трона висел лук из чистого золота, а колчан был полон серебряных стрел. Складки ее длинного, до бедер, халата ниспадали на колени, скрывая тонкие пальцы, лежащие там.

И волки, и Фейри объявили Луну своей богиней-покровительницей-они вступили в войну из-за того, кому она покровительствовала в далеком прошлом. И хотя связь волков с ней была изложена в статуе с ошеломляющими подробностями, символ Фэйри отсутствовал уже два года. Может быть, Осенний король имел в виду вернуть Фейри славу. Не в том высокомерном, насмешливом смысле, как намеревался его отец, но… отсутствие наследства Фейри на статуе действовало Руну на нервы.

Во дворе за дверями святилища послышались шаги, сопровождаемые возбужденным шепотом и щелканьем фотоаппаратов.

– Сам двор построен по образцу того, что находится в Вечном городе, – говорил женский голос, когда новая группа туристов вошла в храм, следуя за своим гидом, как утята.

А в хвосте группы замелькала винно-рыжая шевелюра.

И слишком узнаваемая пара серых крыльев.

Рун стиснул зубы, прячась в тени. По крайней мере, она пришла.

Группа туристов остановилась в центре святилища, гид громко говорила, когда все рассредоточились, камеры сверкали во мраке, как молнии Аталара.

– А вот и она, ребята: статуя самой Луны. Богиня-покровительница Лунатиона была сделана из цельного куска мрамора, высеченного в знаменитых Калиприйских каменоломнях у реки Мелантос на севере. Этот храм был первым построенным зданием при основании города пятьсот лет назад; местоположение этого города было выбрано именно из-за реки Истры протекающей по земле. Кто-нибудь может сказать мне, какую форму принимает река?

– Полумесяц! – крикнул кто-то, и слова эхом отразились от мраморных колонн, пробиваясь сквозь клубящийся дым от чаши с благовониями, поставленной между волками у ног богини.

Рун видел, как Брайс и Хант осматривают святилище в поисках его, и позволил теням отодвинуться достаточно далеко, чтобы они могли определить его местоположение. Лицо Брайс ничего не выражало. Аталар только усмехался.

Просто «супер».

Поскольку все туристы были сосредоточены на своем гиде, никто не заметил необычную пару, пересекающую пространство. Рун держал тени на расстоянии, пока Брайс и Хант не добрались до него, а затем пожелал, чтобы они тоже окружили их.

Хант просто сказал:

– Необычный трюк.

Брайс ничего не ответила. Рун старалась не вспоминать, как она радовалась, когда он показывал, как работают его тени и звездный свет-обе половины его силы звучали как одно целое.

Рун сказал ей:

– Я просил прийти тебя. Не с ним.

Брайс взяла под руку Аталара, портрет, который они олицетворяли, был смехотворен: Брайс в своем причудливом рабочем платье и туфлях на каблуках, и ангел в своем черном боевом костюме.

– К несчастью для тебя, теперь мы неразлучны. Лучшие, лучшие друзья.