Текст книги "Дом Земли и Крови (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Избалованный придурок. В течение нескольких блестящих лет они были лучшими друзьями, динамичный дуэт против ублюдка номер один-он же мужчина Фейри, который породил их – но это была древняя история. Рун позаботился об этом.

Она хмуро посмотрела на переполненный клуб внизу, оглядывая толпу в поисках каких-либо признаков двух друзей, которые повсюду следовали за Руном, оба были занозой в заднице.

– Кстати, как ты сюда попал? – Даже принцу Фейри пришлось стоять в очереди к Ворону. Брайс когда-то с удовольствием наблюдала, как красавчиков Фейри прогоняют у дверей.

– Ризо – мой приятель, – сказал Рун. – По вторникам мы с ним играем в покер.

Конечно, Рун каким-то образом сумел подружиться с владельцем клуба. Редкая порода бабочек-оборотней, то, что Ризо не хватало в размерах, он восполнял чистой индивидуальностью, всегда смеясь, всегда порхая по клубу и танцуя над толпой. Питаясь его весельем, как нектаром. Однако он был придирчив к своему близкому окружению – ему нравилось создавать интересные группы людей, которые развлекали бы его. Брайс и Даника никогда не играли в покер, но, скорее всего, Фьюри была в этой группе. Жаль, что Фьюри не отвечала на ее звонки, а Брайс даже не спрашивала об этом.

Рун оскалил зубы на Максимуса, когда сердитый вампир направился к золотой лестнице.

– Ризо позвонил мне несколько минут назад и сказал, что ты здесь. С этим гребаным придурком.

– Прошу прощения? – Ее голос стал резче. Это не имело никакого отношения к тому факту, что она сильно сомневалась, что владелец дипломатического клуба использовал эти термины. Ризо был больше из тех, кто говорит, что она с кем-то, кто может заставить танцы прекратиться. Именно так Ризо представлял себе Хель.

– Ризо не может рисковать, выбрасывая Терциана на обочину, – сказал Рун. – Он намекнул, что у этого придурка длинные руки и тебе нужна поддержка. – В глазах ее брата появился чисто хищный блеск.

– Разве ты не знаешь, чем занимается отец Терциана?

Она усмехнулась и поняла, что улыбка не коснулась ее глаз. Ни одна из ее улыбок не была искренней в эти дни.

– Да, – сладко ответила она.

Рун с отвращением покачал головой. Брайс наклонилась вперед, чтобы взять ее напиток, контролируя каждое движение-хотя бы для того, чтобы не взять и не выплеснуть эту воду ему в лицо.

– Разве ты не должна быть дома? – Спросил Рун. – Сегодня рабочий день. У тебя работа через шесть часов.

– Спасибо, мамочка, – сказала она. Но мысль о возвращении домой и снятии лифчика действительно звучала фантастически. Она снова проснулась до рассвета, мокрая от пота и запыхавшаяся, и с тех пор день не улучшился. Может быть, сегодня она будет достаточно измотана, чтобы заснуть.

Но когда Рун не сдвинулся с места, Брайс вздохнула.

– Тогда давай послушаем.

Должна была быть и другая причина, по которой Рун потрудился прийти – всегда была, учитывая, кто их породил.

Рун отхлебнул из своего стакана.

– Осенний король хочет, чтобы ты залегла на дно. Встреча на высшем уровне состоится чуть больше чем через месяц, и он хочет, чтобы все свободные орудия были спрятаны.

– Какое отношение ко мне имеет встреча на высшем уровне? – Они происходили каждые десять лет, собрание правящих сил Вальбары, чтобы обсудить любые вопросы или политику, с которыми Астери приказывали им иметь дело. Каждая территория Республики проводила свою собственную встречу на высшем уровне по сменяющемуся графику, так что каждый год в мире происходила одна встреча и Брайс было плевать на любую из них.

– Осенний король хочет, чтобы все, кто связан с Фейри, вели себя наилучшим образом – ходят слухи, что Астери присылают некоторых из своих любимых командиров, и он хочет, чтобы мы все выглядели хорошими, послушными подданными. Честно говоря, мне плевать, Брайс. Мне просто было приказано сказать тебе, чтобы ты не… не попадала в неприятности, пока встреча не закончится.

– Ты имеешь в виду, не делай ничего постыдного.

– В основном, – сказал он, снова выпивая. – И Смотри: кроме того, дерьмо всегда усиливается вокруг встреч на высшем уровне, так что будь осторожна, хорошо? Люди выходят из леса, чтобы сделать свои планы известными. Будь начеку.

– Я не знала, что папа беспокоится о моей безопасности. – Раньше за ним такого не замечалось.

– Он этого и не делает, – сказала Рун, сжав губы, и серебряное кольцо на нижней губе сдвинулось вместе с движением. – Но я заставлю его позаботиться об этом.

Она заметила гнев в его голубых глазах – он был направлен не на нее. Значит, Рун еще не встал в очередь. Он не купился на величие своего отца. Она сделала еще глоток воды.

– С каких это пор он тебя слушает?

– Брайс. Просто держись подальше от неприятностей-на всех фронтах. По какой-то причине этот саммит важен для него. Он был на взводе из-за этого… из-за всей этой ерунды о том, как все-должны-себя-вести… – Он вздохнул. – Я не видел его таким раздраженным уже два года…

Слова замерли, когда он спохватился. Но она поняла, что он имел в виду. С тех пор прошло два года. Как нет Даники. И Коннора.

Стакан в ее руках треснул.

– Спокойно, – пробормотал Рун. – Спокойно.

Она не могла перестать сжимать стакан, не могла заставить свое тело отступить от первобытной ярости, которая поднималась все выше и выше…

Тяжелый хрустальный бокал взорвался в ее руках, разбрызгивая воду по Золотому бару. Бармен резко повернулся, но не сдвинулся с места. Никто из сидевших за стойкой не осмелился взглянуть на наследного принца Вальбаранских Фейри.

Рун обхватил лицо Брайс ладонью.

– Контролируй дыхание.

Эта ужасная, бесполезная сторона Фейри подчинилась его приказу, ее тело подчинялось инстинктам, которые были воспитаны в ней, несмотря на все ее попытки игнорировать их.

Брайс сделала глубокий вдох, потом еще один. Задыхающиеся, дрожащие звуки.

Но с каждым вздохом слепящий гнев отступал.

Рун не сводил с нее глаз, пока она не перестала рычать, пока не смогла ясно видеть. Затем он медленно отпустил ее лицо и тоже глубоко вздохнул.

– Черт, Брайс.

Она встала на дрожащие ноги и поправила ремешок сумочки на плече, убедившись, что возмутительный чек Максимуса все еще внутри.

– Сообщение принято. Я затаюсь и буду вести себя как можно круче, пока не достигну вершины.

Рун нахмурился и соскользнул с табурета со знакомой грацией Фейри.

– Давай я провожу тебя домой.

– Мне это не нужно. – Кроме того, никто не заходил к ней в квартиру. Формально это была даже не ее квартира, но к делу это не относилось. Только ее мама и Рэндалл, и иногда Джунипер, если она покидала танцевальную студию, но больше никого не пускала внутрь. Это было ее святилище, и она не хотела, чтобы запахи Фейри были где-то поблизости.

Но Рун проигнорировал ее отказ и оглядел бар.

– Где твое пальто?

Она стиснула зубы.

– Я его не взяла.

– Еще только весна.

Она протопала мимо него, жалея, что не надела сапоги вместо туфель на шпильках.

– Тогда хорошо, что на мне свитер с алкоголем, правда? – Ложь. Она не притрагивалась к напиткам почти два года.

Но Рун этого не знал. И никто другой тоже.

Он шел за ней по пятам.

– Ты просто умора. Рад, что все деньги за твое обучение не пропали даром.

Она быстро спустилась по лестнице.

– По крайней мере, я училась в колледже и не сидела дома на куче папиных денег, играя в видеоигры с моими друзьями-мудаками.

Рун зарычал, но Брайс уже была на полпути вниз по лестнице к танцполу. Через несколько мгновений она уже пробиралась сквозь толпу между колоннами, затем спустилась по нескольким ступенькам в застекленный двор, все еще окруженный с двух сторон каменными стенами храма, и направилась к огромным железным дверям. Она не стала ждать, пока Рун последует за ней, и выскользнула, махнув рукой вышибалам-полу-волкам, полу-демонакам, которые ответили ей тем же.

Они были хорошими парнями – много лет назад, в более суровые ночи, они всегда следили за тем, чтобы Брайс села в такси. И что водитель точно знал, что произойдет, если она не вернется домой целой и невредимой.

Она прошла целый квартал, прежде чем почувствовала, что Рун идет за ней. Не настолько близком расстоянии, чтобы кто-то подумал, что они вместе, но достаточно близко, чтобы ее обоняние уловило его запах и раздражение.

По крайней мере, это удерживало потенциальных хищников от приближения к ней.

Когда Брайс добралась до стеклянно-мраморного вестибюля ее дома, Маррин, медвежонок-оборотень за стойкой регистрации, дружески помахал ей через двойные двери. Остановившись, положив руку на стеклянную дверь, она оглянулась через плечо туда, где Рун остановился у выкрашенного в черный цвет фонарного столба. Он поднял руку в прощальном жесте-насмешка.

Она оттолкнула дверь и вошла в свой дом. Быстро поздоровавшись с Маррин, она поднялась на лифте в пентхаус, расположенный пятью этажами выше, и увидела небольшой кремовый коридор. Она вздохнула, погрузив пятки в плюшевую дорожку кобальтового цвета, которая лежала между ее квартирой и той, что была через холл, и открыла сумочку. Она нашла свои ключи при свете первого светового шара в чаше на столе из черного дерева, стоявшего у стены, его сияние позолотило белую орхидею, свисающую над ним.

Брайс открыла дверь, сначала ключом, потом подушечкой пальца рядом с ручкой. Тяжелые замки и заклинания зашипели, исчезая, и она вошла в свою темную квартиру. Аромат сиреневого масла из ароматизатора приласкал ее, когда Сиринкс выкрикнула свое приветствие и потребовала, чтобы ее немедленно выпустили из ящика. Но Брайс прислонилась спиной к двери.

Она ненавидела знать, что Рун все еще скрывается на улице внизу, наследный гребаный принц собственнических и агрессивных Альф, уставившись на массивную стену окон от пола до потолка через большую комнату перед ней, ожидая, когда зажжется свет.

Его стук в дверь через три минуты был бы неизбежен, если бы она отказалась включить свет.

Маррин не настолько глупа, чтобы остановить его. Только не Руна Данаана. Перед ним никогда не закрывалась ни одна дверь, ни разу за всю его жизнь.

Но она была не в настроении для этой битвы. Только не сегодня.

Брайс щелкнула выключателем на панели рядом с дверью, осветив светлые деревянные полы, белую плюшевую мебель и такие же белые стены. Все было так же чисто, как и в тот день, когда она переехала сюда, почти два года назад, конечно это стоило намного больше того, что она зарабатывала.

Все это было оплачено Даникой.

Сиринкс заворчала, ее клетка задребезжала. Еще одна собственническая и агрессивная Альфа. Но, по крайней мере, маленькая и пушистая.

Брайс со вздохом сбросила туфли, наконец расстегнула лифчик и пошла выпускать зверька из клетки.

Глава 9

– Пожалуйста.

Хныканье мужчины было едва различимо из-за крови, заполнившей его рот и ноздри. Но он все же попробовал еще раз. – Пожалуйста.

С меча Ханта Аталара капала кровь на мокрый ковер грязной квартиры в Лугах. Брызги ее покрывали забрало его шлема, пятная линию его зрения, когда он рассматривал одинокого мужчину, стоящего на ногах.

Технически, на коленях.

Друзья мужчины валялись на полу гостиной, один из них все еще истекал кровью из того, что теперь было его обрубком шеи. Его отрубленная голова лежала на провисшем диване, зияющее лицо уткнулось в сплюснутые веками подушки.

– Я расскажу тебе все, – взмолился мужчина, всхлипывая и прижимая руку к ране на плече. – Они не рассказали тебе всего, но я могу.

Ужас мужчины заполнил комнату, перекрывая запах крови, ее вонь была такой же ужасной, как затхлая моча в переулке.

Рука Ханта в перчатке крепче сжала клинок. Мужчина заметил это и начал дрожать, пятно бледнее крови растеклось по его штанам.

– Я расскажу вам больше, – снова попытался заговорить мужчина.

Хант уперся ногами, вонзив всю свою силу в пол, и рубанул клинком.

Внутренности мужчины с мокрым шлепком вывалились на ковер. Но мужчина продолжал кричать.

Поэтому Хант продолжил свою работу.

***

Хант добрался до казарм Комициума так, что его никто не видел.

В этот час город, по крайней мере, казался спящим. Как и пять зданий, которые составляли Комициум. Но камеры по всей казарме 33-го легиона-второй из шпилевых башен Комициума-видели все. Слышали все.

В выложенных белой плиткой залах царил полумрак, не было и намека на суету, которая заполнит их на рассвете.

Забрало шлема впитывало все, его звуковые рецепторы улавливали звуки из-за закрытых дверей спален, выстроившихся по обе стороны коридора: часовые, на нижнем этаже, играли в какую-то видеоигру, изо всех сил стараясь говорить тише, когда они проклинали друг друга; женщина-часовой разговаривала по телефону; два ангела трахали друг другу мозги; и некоторые храпели.

Хант прошел мимо своей двери, вместо этого направившись в общую ванную комнату в центре длинного коридора, доступного только через общую комнату. Всякая надежда на незамеченное возвращение исчезла при виде золотого света, просачивающегося из-под закрытой двери, и звуков голосов за ней.

Слишком усталый, слишком грязный, Хант не потрудился поздороваться, когда вошел в общую комнату, пробираясь мимо разбросанных диванов и стульев к ванной.

Наоми развалилась на потертом зеленом диване перед телевизором, ее черные крылья были расправлены. Виктория развалилась в кресле рядом с ней, наблюдая за спортивными событиями дня, а на другом конце дивана сидел Юстиниан, все еще в своих черных легионерских доспехах.

Их разговор прекратился, когда вошел Хант.

– Привет, – сказала Наоми, ее чернильная коса перекинулась через плечо. Она была одета в свое обычное черное облачение триарий, хотя не было никаких следов ее оружия.

Виктория, казалось, была рада пропустить Ханта без приветствия. Именно поэтому он любил призрака больше, чем кого-либо другого из внутреннего круга воинов Мики Домитуса, полюбил ее с тех самых ранних дней их встречи в 18-ом легионе, когда она была одной из немногих Неангельских ваниров, присоединившихся к их делу. Вика никогда не давила, когда Хант не хотел, чтобы его беспокоили. Но Юстиниан…

Ангел принюхался, почуяв кровь на одежде Ханта и его оружии. Скольким разным людям она принадлежала. Юстиниан присвистнул.

– Ты больной ублюдок, знаешь?

Хант направился к двери ванной комнаты. Его молния даже не зашипела внутри него.

Юстиниан продолжал:

– Пистолетом был бы намного чище.

– Мика не хотел использовать для этого оружия, – сказал Хант тихим голосом даже для своих ушей. Так было уже много веков, но сегодня вечером эти убийства, которые он совершил, то, что они сделали, чтобы заслужить гнев Архангела… Или быстрый удар его молнии.

– Я не хочу знать, – проворчала Наоми, прибавляя громкость телевизора. Она указала пультом на Юстиниана, самого молодого в триарии. – И ты тоже, так что заткнись.

Нет, они действительно не хотели знать.

Наоми – единственная из триариев, кто не пал, сказала Ханту:

– Исайя сказал мне, что Мика хочет, чтобы вы двое завтра играли в сыщиков для какого-то дерьма на Старой площади. Исайя позвонит тебе после завтрака и сообщит подробности.

Слова почти не воспринимались. Исайя. Завтра. Старая площадь.

Юстиниан фыркнул.

– Удачи тебе, парень. – Он отхлебнул пива. – Я ненавижу Старую площадь – это все университетские сопляки и туристы. – Наоми и Виктория хмыкнули в знак согласия.

Хант не стал спрашивать, почему они не спали, или где Исайя, учитывая, что он не мог передать сообщение. Ангел, скорее всего, был с тем красивым мужчиной, с которым он сейчас встречался.

Как командир 33-го полка, приобретенного Микой для укрепления обороны Города Полумесяца, Исайя наслаждался каждой секундой здесь с тех пор, как прибыл сюда более десяти лет назад. За четыре года Хант не видел ничего привлекательного в этом городе, кроме того, что он был более чистой, более организованной версией любого Пангеранского мегаполиса, с улицами в чистых линиях, а не извилистыми кривыми, которые часто сворачивали назад, как будто никуда не спешили.

Но, по крайней мере, это был не Равилис. И, по крайней мере, им управлял Мика, а не Сандриэль.

Сандриэль-Архангел и губернатор Северо-Западного квадранта Пангеры, бывшая владелица Ханта до того, как Мика начал торговаться с ней, желая, чтобы Хант очистил город Полумесяца от любых врагов. Сандриэль-сестра-близнец его покойной возлюбленной.

В официальных бумагах говорилось, что обязанностью Ханта будет выслеживать и уничтожать всех демонов, вырвавшихся на свободу. Но учитывая, что подобные катастрофы случались лишь раз или два в год, было совершенно очевидно, почему его действительно привезли сюда. Он совершил большую часть убийств для Сандриэли, Архангела, которая носила то же лицо, что и ее возлюбленная, в течение пятидесяти трех лет, что она владела им.

Редкий случай, чтобы оба родственника носили титул и власть Архангела. Люди верили, что это доброе предзнаменование. До тех пор, пока Шахар – до тех пор, пока Хант, возглавлявшая ее силы, не восстала против всего, за что боролись Ангелы. И при этом предала свою сестру.

Сандриэль была третьей его владелицей после поражения у горы Хермон, и была достаточно самонадеянна, чтобы поверить, что, несмотря на двух Архангелов перед ней, которые не смогли этого сделать, она может быть той, кто сломит его. Первый в ее шоу ужасов подземелья. А потом на залитой кровью арене в самом сердце Равилиса, столкнув его с воинами, у которых не было ни единого шанса. Затем, приказав ему сделать то, что он делал лучше всего: проскользнуть в комнату и убить. Один за другим, год за годом, десятилетие за десятилетием.

У Сандриэль определенно была мотивация сломить его. Во время той слишком короткой битвы при Хермоне именно ее войска были уничтожены Хантом, а его молнии превращали солдат за солдатами в обугленные останки, прежде чем они успевали обнажить мечи. Сандриэль была главной мишенью Шахар, и Ханту было приказано убить ее. Любыми необходимыми средствами.

И у Шахар была веская причина пойти за сестрой. Их родители оба были Архангелами, чьи титулы перешли к их дочерям после того, как убийце каким-то образом удалось разорвать их в клочья.

Он никогда не забудет теорию Шахар: Сандриэль убила их родителей и подставила убийцу. Что она сделала это для себя и своей сестры, чтобы они могли править без помех. Никогда не было доказательств, чтобы повесить это на Сандриэль, но Шахар верила в это до самой смерти.

Шахар, дневная Звезда, восстала из-за этого против своих собратьев-Архангелов и Астери. Она хотела, чтобы мир был свободен от жесткой иерархии, да-если бы восстание прошло успешно, оно привело бы их прямо в хрустальный дворец Астери. Но она также хотела заставить свою сестру заплатить.

Дураки. Они все были дураками.

Даже если бы он признался в своей глупости, это не имело бы никакого значения. Сандриэль верила, что он заманил ее близнеца в мятеж, что он настроил Шахар против нее. Что каким-то образом, когда сестра обнажила клинок против сестры, настолько идентичной по лицу, телосложению и технике боя, что это было похоже на то, как кто-то сражается со своим отражением, это была его гребаная вина, что все закончилось смертью одного из них.

По крайней мере, Мика дал ему шанс искупить свою вину. Доказать свою абсолютную преданность и покорность Архангелам, империи, а потом в один прекрасный день снять нимб. Через десятилетия, возможно, столетия, но учитывая, что самые старые Ангелы доживали почти до восьмисот лет… возможно, он вернет себе свободу, когда состарится. Потенциально он мог умереть свободным.

Четыре года назад Мика предложил Ханту сделку с самого первого дня в Городе Полумесяце: убийство за каждую жизнь, которую он забрал в тот кровавый день на горе Хермон. Каждому Ангелу, которого он убил во время той обреченной битвы, он должен был отплатить тем же. В виде еще большей смерти. Смерть за смерть, сказал Мика. Когда ты выполнишь свой долг, Аталар, мы обсудим удаление этой татуировки у тебя на лбу.

Хант никогда не знал, сколько человек он убил в тот день. Но у Мики, который был на том поле боя, который наблюдал, как Шахар пала от руки своей сестры-близнеца, был список. Им пришлось платить комиссионные за всех легионеров. Хант уже собирался спросить, как они смогли определить, какие смертельные удары были нанесены его клинком, а не чьим-то еще, когда увидел номер.

Две тысячи двести семнадцать.

Он не мог лично убить столько людей в одном бою. Да, его молния была выпущена; да, он разнес на куски целые отряды, но так много?

Он разинул рот.

– Ты был генералом Шахары, – сказал Мика. – Ты командовал 18-м полком. Так что ты искупишь свою вину, Аталар, не только за те жизни, которые забрал, но и за те, что забрал твой предательский легион. Когда Хант замолчал, Мика добавил, – Это не какая-то невыполнимая задача. Некоторые из моих миссий рассчитаны на несколько жизней. Веди себя хорошо, повинуйся, и ты сможешь достичь этого числа.

Вот уже четыре года он вел себя прилично. Он подчинялся. А сегодня он получил в общей сложности восемьдесят два гребаных убийства.

Это было лучшее, на что он мог надеяться. Все, ради чего он работал. Ни один другой Архангел никогда не предлагал ему такой возможности. Именно поэтому он сделал все, что Мика приказал сегодня вечером. Почему каждая мысль казалась далекой, его тело оторвалось от него, а голова наполнилась глухим ревом.

Мика был Архангелом. Губернатор, назначенный Астери. Он был царем среди ангелов и сам себе закон, особенно в Вальбаре – так далеко от семи холмов Вечного города. Если он сочтет кого-то опасным или нуждающимся в правосудии, то не будет ни расследования, ни суда.

Только его приказ. Обычно на охоту.

Он поступал в виде папки в почтовый ящик его казармы с императорским гербом на лицевой стороне. Никакого упоминания его имени. Только SPQM и семь звезд, окружающих буквы.

Файл содержал все, что ему было нужно: имена, даты, преступления и график действий Ханта, чтобы сделать то, что он делал лучше всего. Плюс любые запросы от Мики относительно используемого метода.

Сегодня все было достаточно просто – никакого оружия. Хант понял написанные слова: заставь их страдать. Так он и сделал.

– Когда ты выйдешь, там будет пиво с твоим именем, – сказала Виктория, ее глаза встретились с глазами Ханта даже в шлеме. Ничего, кроме непринужденного, прохладного приглашения.

Хант продолжил свой путь в ванную, первые огни вспыхнули, когда он протиснулся через дверь и приблизился к одной из душевых кабин. Он включил воду на полную мощность, прежде чем вернуться к ряду раковин на подставках.

В зеркале над одной из них, существо, которое смотрело на него, было таким же плохим, как Жнец. Даже хуже.

Кровь забрызгала шлем, прямо на лицо раскрашенного серебряного черепа. Он слабо поблескивал на замысловатой кожаной чешуе его боевого костюма, на черных перчатках, на двух мечах, выглядывающих из-за его плеч. Кровь запятнала даже серые крылья.

Хант снял шлем и положил руки на раковину.

В резком свете первых ламп ванной его светло-коричневая кожа казалась бледной под черной полосой шипов на лбу. Татуировка, с которой он научился жить. Но он отшатнулся от взгляда своих темных глаз. Остекленных. Пустых. Как будто вглядывался в Хель.

Орион, так назвала его мать. Охотник. Он сомневался, что она бы так поступила, с такой любовью назвала бы его Хантом, если бы знала, кем он стал.

Хант посмотрел туда, где его перчатки оставили красные пятна на фарфоровой раковине.

С жестокостью стянув перчатки, Хант прокрался к душевой кабинке, где вода достигла почти обжигающей температуры. Он снял оружие, затем боевой костюм, оставляя на плитках еще больше кровавых полос.

Хант шагнул под брызги и подчинился их безжалостному жжению.

Глава 10

Едва пробило десять утра, а вторник уже был испорчен.

Сохраняя улыбку на лице, Брайс задержалась у своего железного стола в демонстрационном зале галереи, пока парочка Фейри просматривала фотографии.

Элегантное щипанье скрипок просачивалось сквозь скрытые динамики в двухэтажном, отделанном деревянными панелями, помещении, открывая симфонию, которую она включила, как только зазвонил домофон. Учитывая наряд пары-плиссированная коричневая юбка и белая шелковая блузка на женщине, серый костюм на мужчине-она сомневалась, что они оценят громкие басы звучавшие при ее утренней тренировке.

Но они уже десять минут рассматривали картины, и этого времени ей хватило, чтобы вежливо спросить:

– Вы ищите что-то конкретное или просто решили посмотреть?

Светловолосый мужчина-Фейри, выглядевший старше, пренебрежительно махнул рукой, ведя свою спутницу к ближайшей витрине: частичному мраморному рельефу из руин Морры, спасенному из разрушенного храма. Предмет был размером с кофейный столик, и большую его часть занимал вставший на дыбы гиппокамп. Полукони, полурыбы когда-то обитали в лазурных водах Раганского моря на Пангере, пока древние войны не уничтожили их.

– Присматриваю, – холодно ответил мужчина, положив руку на стройную спину своей спутницы, пока они изучали волны, вырезанные с поразительной точностью.

Брайс изобразила еще одну улыбку.

– Не торопитесь. Я в вашем распоряжении.

Женщина кивнула в знак благодарности, но мужчина презрительно усмехнулся. Его спутница нахмурилась, глядя на него.

Тишина в маленькой галерее стала почти осязаемой.

С того момента, как они вошли в дверь, Брайс поняла, что мужчина пришел сюда, чтобы произвести впечатление на женщину, либо купив что-то возмутительно дорогое, либо притворившись, что может. Возможно, они специально пришли, чтобы присмотреться и решиться на что-то.

Если бы Брайс была чистокровной Фейри, если бы ее отец объявил ее своим ребенком, она могла бы так же себя вести. Рун, особенно с его статусом Звездорожденного, однажды должен будет согласиться на брак по договоренности, когда появится молодая женщина, которую сочтут подходящей для продолжения драгоценной королевской родословной.

Может быть, Рун и заделает до этого несколько детей, но они не будут признаны королевской семьей, если их отец не выберет этот путь. Если только они не были достойны этого.

Пара Фейри прошла мимо мозаики со двора некогда великого дворца в Альтиуме, затем изучила замысловатую нефритовую шкатулку, которая принадлежала принцессе в забытой северной стране.

Джесиба занималась большей частью приобретением произведений искусства, поэтому она так часто уезжала, но Брайс сама разыскала и покупала большое количество произведений. А потом перепродавала с огромной наценкой.

Пара уже подошла к статуям плодородия из Сетмека, когда зазвонила входная дверь.

Брайс взглянула на часы на ее столе. Послеобеденная встреча с клиентом должна была состояться только через три часа. Иметь несколько покупателей в галерее было странно, учитывая заведомо огромные цены на товары, но – может быть, ей повезет и она продаст что-нибудь сегодня.

– Прошу прощения, – пробормотала Брайс, ныряя за массивный стол и подключая внешнюю камеру к компьютеру. Едва она щелкнула по иконке, как снова раздался звонок.

Брайс увидела, кто стоял на тротуаре, и замерла.

Вторник действительно был испорчен.

На песчанном фасаде двухэтажного здания в квартале от реки Истры не было окон. Только бронзовая табличка справа от тяжелой железной двери показывала Ханту Аталару, что это какая-то организация.

Антиквариат Гриффинов были выгравированы там архаичными, жирными буквами, под ними сверкали совиные глаза, словно призывая любого покупателя войти. Внизу находился домофон с соответствующей бронзовой кнопкой.

Исайя, в своем обычном костюме и галстуке, смотрел на звонок достаточно долго, чтобы Хант наконец протянул:

– На нем нет никаких чар, ты же знаешь. – Несмотря на личность его владельца.

Исайя бросил на него быстрый взгляд, поправляя галстук.

– Мне надо было выпить вторую чашку кофе, – пробормотал он, прежде чем ткнуть пальцем в металлическую кнопку. Из-за двери донеслось слабое жужжание.

Никто не ответил.

Хант осмотрел здание в поисках скрытой камеры. Ни проблеска, ни намека. Ближайшая из них была установлена на хромированной двери бомбоубежища в середине квартала.

Хант снова окинул взглядом фасад из песчаника. Не может быть, чтобы у Джесибы Роги не было камер, охватывающих каждый дюйм, как снаружи, так и внутри.

Хант выпустил потрескивание своей силы, маленькие язычки молний, пробуя на вкус энергетические поля.

Почти невидимая в солнечном утреннем свете, молния отражалась от плотных чар, покрывавших камень, известку, дверь. Холодное, умное заклинание, которое, казалось, тихо смеялось при любой попытке войти.

– Роги ведь не валяет дурака, правда? – пробормотал Хант.

Исайя снова нажал кнопку звонка, сильнее, чем требовалось. У них были свои приказы – настолько срочные, что даже Исайя, несмотря на отсутствие кофе, был на взводе.

Хотя это могло быть и из-за того, что Исайя отсутствовал до четырех утра. Но Хант об этом не спрашивал. Он только слышал, как Наоми и Юстиниан сплетничали в общей комнате, задаваясь вопросом, означает ли этот новый парень, что Исайя, наконец, зайдет дальше.

Хант даже не потрудился сказать им, что это ни хрена не выйдет. Не тогда, когда Исайя повиновался Мике только из-за щедрого еженедельного жалованья, которое Мика давал им всем, когда появился закон, что рабы не должны получать зарплату. На деньги, которые накопил Исайя, можно было купить чужую свободу. Точно так же, как Хант охотившийся за дерьмом для Мики шел к зарабатыванию его собственной.

Исайя позвонил в третий раз.

– Может быть, ее нет дома.

– Она здесь, – сказал Хант. Ее запах все еще витал на тротуаре, сирень, мускатный орех и что – то еще, что он не мог точно определить-как мерцание первых звезд в сумерках.

И действительно, мгновение спустя шелковый женский голос, который определенно не принадлежал владельцу галереи, затрещал в домофоне.

– Я не заказывала пиццу.

Вопреки себе, несмотря на тиканье мысленных часов, Хант подавился смехом.

Исайя зашуршал белыми крыльями, изображая очаровательную улыбку и сказал в домофон:

– Мы из 33-го легиона. Мы здесь, чтобы увидеть Брайс Квинлан.

Голос стал резче.

– Я работаю с клиентами. Приходите позже.

Хант был совершенно уверен, что «приходите позже» означает «идите к черту».

Очаровательная улыбка Исайи стала натянутой.

– Это очень срочное дело, Мисс Квинлан.

Низкий гул.

– Мне очень жаль, но вам придется записаться на прием. Думаю… через три недели? Двадцать восьмое апреля у меня свободно. Я запишу вас на полдень.

Ну что ж, у нее определенно были яйца, Хант припомнит ей это.

Исайя занял свою позицию. Типичная боевая позиция в легионе.

– Боюсь, нам нужно поговорить прямо сейчас.

Ответа не последовало. Как будто она только что отошла от домофона.

Рычание Ханта заставило бедного Фавна, идущего позади них, убежать по улице, его изящные копыта застучали по булыжнику.