Текст книги "Добрые соседи"

Автор книги: Сара Ланган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Клиника Уинтропа
1 августа, воскресенье

У Ларри диагностировали сотрясение мозга. Отсюда и летаргия. Уайлдам сказали: объем повреждений можно будет оценить, только когда сойдет отек.

Из клиники Герти сразу же позвонила в полицию. Они снова приехали. В приемной, в окружении незнакомых людей, она пересказала события предыдущего дня, ничего не утаив. Стали расспрашивать Арло. У него было неоспоримое алиби. После этого полицейские спросили, могут ли пообщаться с психиатром из «Кридмора», который лечил Герти перед этим. Она дала свое согласие.

После этого Уайлдам разрешили зайти к Ларри, но по два человека, не больше. Они это слышали. Но на фоне всех прочих бед им уже было все равно.

В клинике у всех полно дел. Никто ничего не заметил. Родители протащили и Джулию, закрыв собой с обеих сторон.

Зашли в палату. Ларри ударили чем-то острым и тяжелым. Со лба был сорван лоскут кожи. Рядом стояла капельница – пациенту вводили жидкость, чтобы избежать отека мозгового ствола.

Герти обрадовалась, увидев, что сын может сфокусировать взгляд. Когда он только очнулся, глаза были тусклыми.

Говорили они не много. Показали ему все зеленые одежки, которые прихватила Джулия, рассказали, что ему очень повезло: тут лаймовое желе дают без ограничений. Посидели на кровати, стараясь ему не мешать. Подышали в едином ритме. Будто сливаясь с ним, пытаясь стать им, забрать его боль. Надолго не хватило. Все они были слишком разными.

Во всех странностях Ларри Герти долго винила себя. Наверное, она не так питалась во время беременности или слишком много переживала. Когда он был маленьким, она слишком часто на него прикрикивала, расшатывала ему нервную систему, а может, была недостаточно ласкова, не научила его полноценно общаться. Услышав про обвинение, она даже подумала: а вдруг Арло с ним что-то сделал.

Но сейчас Ларри лежал, обхватив руками самодельного робота, бодрый и жизнерадостный, несмотря на опущенные веки, и Герти вдруг поняла, что Ларри – идеальное воплощение всей семьи. Никуда не вписывается, но никогда не оставляет попыток.

* * *

По дороге домой они тихонько переговаривались. Сзади сидела Джулия, но неотложные разговоры пришлось вести прямо при ней.

Герти рассказала Арло о фотографиях синяков, о кирпичах, о том, что творится у Реи дома. О том, что забыла там свои туфли. Что улики, добытые такой ценой, пропали – впрочем, нету нее никакой уверенности, что с их помощью удалось бы доказать его невиновность.

Возможно, именно Рея забралась к ним в дом ночью. Но хватило бы у нее сил для такого удара? Скорее это был Фриц или Фрицик, или кто угодно из жителей Мейпл-стрит. Почему для отмщения они выбрали именно Ларри, совершенно непостижимо. Наверное, потому, что он спал внизу: проще и удобнее до него добраться.

Они ехали дальше. Чем ближе к Мейпл-стрит, тем меньше разговаривали. Джулия, сидевшая сзади, видела только синее небо, зеленые деревья и самолет – он летел необычайно низко, двигатель громко гудел.

* * *

Вернувшись на Мейпл-стрит, они уложили вещи.

Каждый – на пару дней. Решили, что поедут в мотель в Хемпстеде. Закрыли окна. Прошли под хрустальной люстрой, которая очень нравилась Герти, потому что напоминала конференц-зал в Джерси-Сити: сплошной свет и радуги. Они забрали любимые вещи из тесных спаленок, из ванных комнат с настоящей плиткой, прошли по скрипучей лестнице, которую очень любили, потому что раньше у них никогда не было лестниц. Да и дома не было.

Опустошили холодильник, забрали все, что в мотеле можно будет разогреть в микроволновке, плюс яблоки и замороженную черешню. Взяли и пистолет. Заперли за собой дверь. Джулия снова села на заднее сиденье. Снова сползла пониже, чтобы видеть одно только небо.

Арло с Герти укладывали вещи в багажник. У Герти болела спина, но она все равно помогала. Пока они с этим возились, патрульный куда-то уехал. После этого начали собираться соседи. Из домов не выходили. Трусость не позволяла. Отдергивали занавески и смотрели в окна – в этот жаркий воскресный полдень в воздухе не было ни ветерка.

Арло переводил взгляд с одного дома на другой, пытаясь поймать хоть чей-то взгляд. Уолши, Гаррисоны, Понти, Шредеры, Сингхи, Хестия, Оттоманелли. Они бестрепетно смотрели ему в лицо. Жители Мейпл-стрит. Они победили. Ни он, ни его семья никогда больше не вернутся сюда, в дом своей мечты. В дом, который должен был стать их пропуском в светлое будущее. Мейпл-стрит сочла их недостойными. И теперь злорадствует по этому поводу.

У каждого есть точка невозврата. Место столь ярое, что логика там отказывает.

– Убила бы их, – произнесла Герти, и Арло этого хватило.

* * *

С предохранителя снимать не стал. Все время помнил об этой важной подробности. Не хочет он никого калечить, достаточно припугнуть. Потому что он наконец-то понял, чего они добивались. Дело не в Шелли. Не в изнасиловании. А в его татуировках. В выговоре Герти. В Джулии, укравшей его сигареты, в Ларри с его роботом. В их неухоженном газоне, водной дорожке, дурацкой музыке из прошлого.

Они с Герти бессовестно попытались пролезть в ряды Истинных Американцев. Набрались наглости переехать в Гарден-Сити, и вся Мейпл-стрит дружно решила их проучить. Извести их семью. Изничтожить. Ей это удалось. Арло был готов сдаться. Если им только это и было нужно, он бы, возможно, свалил по-тихому. Продал бы дом № 116 себе в убыток, забрал семью, исчез без следа.

Вот только они запустили в него свои крючья, изничтожения им недостаточно. Чтобы доказать собственную правоту и успокоить совесть, им нужно выхолостить семью Уайлдов. Чтобы Ларри умер, а Джулия оказалась в приюте. Герти – в лечебнице для умалишенных, и чтобы младенца выдрали у нее из чрева и отдали чужим людям. Арло – в тюрьме и снова на игле, ибо ничего больше у него не осталось.

Вот что им нужно, и этого они не получат. Не позволит он им победить.

* * *

В первый момент обитатели Мейпл-стрит не разглядели, что у Арло в руке. Он его нес не как коп, а как начинающий рыбак, у которого в неплотно сжатом кулаке склизкая наживка.

Он развернулся и пошел от «пассата» в их сторону, по битуму, под толщей которого уже скрылись и трава, и тротуар. В окнах замаячили. Он ничего не собирался делать. Всего лишь хотел показать, что у него в руке. И если они попытаются нынче ночью сжечь его дом, или тронуть Ларри в больнице, или наслать копов на Герти, наврав, что это она изувечила Ларри ночью, – он здесь, наготове.

Начал он с Уолшей. Постоял у начала их подъездной дорожки. Никакого проникновения на чужую территорию с оружием в руках. Салли выглянула из своей комнаты. Он приветливо ей улыбнулся, аккуратно держа в руке пистолет с защелкнутым предохранителем.

– Эй! – крикнул он. – Спасибо, что вчера размозжила моему сыну череп. Славные вы соседи! – И пошел дальше.

Следующие – Хестия. Родители от волнения закинулись марихуаной – они запекали ее в печенье и предлагали на десерт на званых ужинах: считали себя первыми людьми на Земле, превратившими дурную привычку в светскую условность. К дочкам они относились как к лучшим друзьям – делились с ними заботами, проблемами на работе, сообщали, как часто занимаются сексом. Считали себя этакими хиппи. Передовыми. Слушали Эминема. Никому не рассказывали, чем зарабатывают, иногда привирали, что они врачи. На деле же они работали в страховой компании, которая распоряжалась фондом «Всемирный торговый центр». В их обязанность входило отклонять заявки жертв одиннадцатого сентября, которые умирали от сердечных болезней, рака или эмфиземы. Мир разваливался на куски. Хестия ускоряли процесс. В центре парка разверзлась дыра, извергавшая черную слизь. Но Хестия продолжали считать, что истинная угроза сосредоточена в Арло и его семье. Вся беда – этот их гребаный бруклинский выговор.

Пропахший битумом ветерок шевелил занавески у них в гостиной.

– Я вас, падлы, видел в ночь, когда бросили кирпич. Вы вообще медленнее всех ходите.

Дальше он пошел к Сингхам. Они владели сетью «Баскин Роббинс – Данкин Донате» на главной улице Гарден-Сити, плюс еще двумя точками в Роквил-Центре и Минеоле. Арло остановился перед их «хондой-пилотом», на которой Джулия с Ларри миллион раз ездили на игры Малой бейсбольной лиги. В гостиной стоял огромный телевизор. Они смотрели дурацкие нетфликсовские подростковые сериалы. Всякую хрень вроде «Будки поцелуев – 2», в которой от большого ума видели суть американской жизни. Он ударил по машине. Так, слегка, костяшками пальцев.

Дальше Гаррисоны, эти чокнутые придурки, поделившие собственный дом. Единственные, кто никогда не приглашал соседей на ужин, чтобы не демонстрировать собственное убожество.

– Лицемеры! – выкрикнул он.

Дальше Понти, жилище крутых мужиков с гипертрофированными бицепсами.

– Лицемеры!

За ними – Оттоманелли, Линда и Доминик, у которых мозгов на двоих как у синицы, а в гнезде верховодят злющие близнецы.

– Все вы лицемеры!

Одна из дверей открылась. К нему двинулись Понти. Доминик Оттоманелли тоже вышел из дома.

– Арло, кончай. Поехали, – позвала его Герти.

Дом Шредеров Арло оставил напоследок. Машины Фрица на месте не было, а жаль. Как-то приличнее кричать угрозы, когда хозяин дома. Он досчитал до пяти, вскинул пистолет, прицелился. Навел его на веранду.

– Арло! – выкрикнула Герти.

– Папа! – прозвенел голос Джулии.

Он почувствовал тяжелый удар по затылку. Упал, в рот набился пропитанный битумом гравий. Револьвер отлетел в сторону. Потом Арло пнули. В голове вспыхнуло воспоминание. Отец. Он поднялся на четвереньки.

Вокруг – Стивен, Марко и Ричард Понти. Доминик Оттоманелли и Сай Сингх. Арло попытался встать. В руке у Стивена была бейсбольная бита.

Еще один замах. Ноги подкосились. Он вновь попытался встать, потому что на него смотрели Джулия и Герти. Из горла Доминика Оттоманелли вырвался рев – низкий, мужской, первобытный: Доминик пнул Арло в грудь тяжелым ботинком. От удара колени подкосились, он снова упал плашмя. Почувствовал во рту соленый вкус. Прилив адреналина не давал ощутить боль от сломанных ребер, одно из которых проткнуло левое легкое.

Арло устало заметил, как нагнулась Рея Шредер. Что-то подняла с земли. Револьвер?..

Увидел чью-то ногу, вцепился в нее. Попытался встать. Герти и Джулия протолкались сквозь строй мужчин. Встали с ним рядом. Раздавались крики, однако кричали не они. Кричала Мейпл-стрит. Кто-то голосил с крыльца. Другие верещали в окна. Звуки издавали Никита, Пранев, Мишель и Сэм Сингх. Издавали Рич, Кэт, Хелен и Лейни Хестия. Издавали Салли и Марджи Уолш. Издавали Рея, Фрицик и Элла Шредер. Издавали Тим, Джейн и Адам Гаррисон. Издавала Джил Понти. Издавали Линда Оттоманелли и ее ненормальные близнецы. Все они кричали, улыбались, размахивали кулаками. Господи твоя воля, они всему этому радовались.

Герти оттолкнула Стивена Понти с его окровавленной битой. Ему хватило ума не сопротивляться. Потом опустилась на землю рядом с Арло, накрыв ладонями его ребра – она будто пыталась удержать расползавшиеся куски его тела. Джулия была рядом.

Арло понял: Доминик заносит ногу. На лице его застыло уродливое животное выражение. Потное похотливое лицо перед самым оргазмом. А крики радости не смолкали. Доминик слегка согнул вторую ногу. Арло успел бы отклониться. Но не пострадают ли тогда Герти и Джулия? Не примет ли на себя удар его нерожденная дочь?

Он не стал отклоняться. А они все вопили, точно римляне в Колизее: жители Мейпл-стрит громко восторгались расправой над Арло Уайлдом. Удар в упор: тяжелым сапогом в лицо.

Интервью из сборника Мэгги Фицсиммонс «Край: Происшествие на Мейпл-стрит»

© «Сома институт пресс», 2036

«Да. Это я помню. Они их подбадривали».

Салли Уолш

«Не помню. Вы вот говорите, свидетели видели, как я смеялся и хлопал в ладоши. Сам я этого не помню».

Рич Хестия

«О некоторых поступках ты потом жалеешь. Я смотрел, что происходит, и знал: нужно выйти и попытаться их остановить. Все было не так, как вы думаете. Мои мамы совсем не радовались. Судя по виду, не радовался почти никто. Не знаю, что они там кричали, но они не радовались».

Чарли Уолш

«Извращенец с пушкой. Мы его остановили. Иногда нужно делать, что должно».

Стивен Понти

«У нас на улице возникла проблема, полиция отказалась ее решать. Мы сами решили свою проблему».

Доминик Оттоманелли

«Глупостей не говорите. Никто не радовался».

Никита Сингх

Мотель «Хемпстед»
2 августа, понедельник

В мотель они приехали совсем поздно вечером.

Герти чувствовала внутри усталость. В крови, в костях. За ночевку она заплатила, но вещи из машины забирать не стала. Просто прошла с Джулией в номер, заперла дверь. Иногда Герти начинала плакать. И от усталости уже не могла это скрывать.

Они сели на кровати – Джулия впервые была в гостиничном номере. Герти заметила, что дочь ни до чего не дотрагивается без особой необходимости. Видимо, боится сломать мини-холодильник или разбить стакан, чтобы потом не пришлось за них платить.

– Он жив. Это главное, – сказала Герти. – Мы все живы.

Джулия смотрела прямо перед собой. Зубы они не почистили и не собирались. Пижамы не надели – тоже не собирались. За все эти вещи отвечал Арло. За бытовые вещи.

В больницу приходила полиция. Герти все рассказала. Мужчинам – Понти, Доминику Оттоманелли и Праневу Сингху – уже выдвинули обвинение, а потом выпустили под подписку. Они повторили все обвинения в адрес Арло, уверенные как никогда, что от его развратных действий пострадали все дети на Мейпл-стрит. Служба защиты детей наверняка вернется. Провал утром засыплют – исчезнет последняя возможность обелить его имя. Не исключено, что Арло посадят в тюрьму. Велика вероятность, что Герти обвинят в нападении на Ларри. Линда Оттоманелли утверждает, что все видела через свое окно. Она сказала полиции, что Герти у нее на глазах ударила сына, а потом подняла крик, будто сама испугалась.

У Арло сломаны скула и челюсть. Пришлось крепить их проволокой. На следующие три месяца – только жидкое питание. Плюс три сломанных ребра и прокол легкого. Однако он жив, а это уже немало. Побывав у него, они зашли и к Ларри – тот оставался под успокоительными.

Пока Герти была в больнице, Бьянки получил ордер на обыск у Шредеров и Уайлдов. Обыскали все, но не нашли ни револьвера, ни шкатулки с телефоном. Утром Герти должна была явиться к Бьянки для очередной беседы. Возможно, он встанет на ее сторону. Он человек здравомыслящий. Но этого может и не хватить.

Сейчас же она сидела на кровати и не могла пошевелиться от усталости. В детские годы ей часто приходилось ночевать в замурзанных пансионах. Она всегда их терпеть не могла. Кондиционер гонял пересушенный воздух, от ковролина пахло кошкой, покрывало на постели было жестким. Круг замкнулся. Столько лет потрачено, чтобы покончить со старым, и вот она опять в исходной точке, в гостиничном номере с двенадцатилетней девочкой. Причем почти без денег.

Герти, покряхтев, встала. Медленно сделала несколько шагов. Раскрыла постель.

– Залезай, – сказала она Джулии.

Потом крепко прижалась к дочери, а та обхватила ее и очень, очень глубоко вздохнула.

* * *

Поздняя ночь. Джулия выжидала рядом с мамой – та тихо похрапывала. Кондиционер продолжал мучительно подвывать. Джулия встала, очень медленно.

Выскользнула из номера. Преследовать ее некому. Никакого тебе приставучего младшего брата с этой его дурацкой куклой, который станет выяснять, куда это она идет. Только темнота и улица снаружи, а на ней прохожие, какие попадаются в восточной части Нью-Йорка. Белогубые торчки, продажные женщины.

Она надела удобные туфли. До Мейпл-стрит три километра.

Дошла до жилых кварталов, там было потише. Машины не скрежетали на поворотах. Деревьев росло больше. Джулия шагала все дальше, вокруг становилось все тише. Не слышалось ночной песни насекомых, на улицах не виднелись опоссумы, еноты не рылись в мусорных баках. Белок не было слышно, над головой не дрогнет ни ветки.

На Мейпл-стрит она добралась почти к рассвету. Из-за сниженного напряжения свет горел тускло, фонари, окружавшие парк, светились матовой желтизной. Все выглядело как всегда, но только не в Стерлинг-парке, где пропитанный битумом песок одновременно и поглощал, и отражал свет, – здесь все испускало тусклое сияние.

На месте никого, хотя они и договорились о встрече. Ну и ладно. Так даже лучше. Она все сделает сама.

Джулия прошла мимо своего опустевшего дома. Он выглядел чужим, будто никогда ей не принадлежал. Она отвела глаза и зашагала дальше. Слишком мучительно. И кто знает, может, на подъездной дорожке еще осталась папина кровь.

Она шагнула за каменное ограждение. Возле него – липкая трава, дальше чистый битум. Чем ближе Джулия подходила, тем отчетливее ощущала, что у провала что-то есть. Не человек. Нечто. И оно вслушивается.

На полдороге – вспышка света, ослепляющая. Луч качнулся.

– Это я, – громким шепотом окликнул ее Чарли. Потом зажал фонарик под подбородком. Вид у него сделался страшный.

У Джулии в горле застрял комок. Присутствие Чарли придало всему правдоподобие. Он подошел, встал рядом. Протянул руку. Она ее взяла. А потом он повел фонарем влево, осветив Дейва Гаррисона и провал у него за спиной. Обычный Дейв, только сердитый, взвинченный и непредсказуемый сильнее обычного. Они с Шелли были два сапога пара.

Оказалось, провал ближе, чем она думала. Метрах в шести. Он так разросся, что деревянной платформы уже не хватало, часть выпирала наружу. У края Джулия увидела какие-то блестящие предметы. Инструменты, которыми будут рыть землю, – в свете фонарика они напоминали кости.

В тишине – новые человеческие звуки. Свет фонарика упал еще на четверых, стоявших в полумраке: Марк и Майкл Оттоманелли, Лейни Хестия, Сэм Сингх и даже маленькая Элла Шредер. Заострившееся личико, русые волосы, вся в черном, будто вдова.

– Ты им сказал? – Джулия выпустила руку Чарли.

– Они хотели помочь, – объяснил Чарли.

– Дождешься. Они все козлы! – прошипела Джулия.

– Твой папа был с пистолетом! – выкрикнула Лейни Хестия. Она была в пижаме с надписью «Да пребудет с тобой сила», с кофточки и шортиков будто стекали розовые головы штурмовиков.

– Да пошла ты! Тупая…

– Мы от всех слов отказались. Сказали, что это неправда, – прервал ее Майкл Оттоманелли, противный близнец, который когда-то обозвал ее побирушкой. – Все мы. От всего отказались.

– Отказались? Твой папаша избил моего папу! Челюсть ему сломал! У моего брата сотрясение мозга!

– Мы не виноваты, – сказала Лейни. – Не должна ты винить нас за то, что нас заставили сказать обманом.

– Можно мы тебе поможем? – спросил Сэм.

– Вали домой, – ответила Джулия.

– Прости меня, – сказал Марк Оттоманелли. Он плакал. – Я пытался все объяснить родителям. Но они не слушают.

– Вали домой, – повторила Джулия.

Тут все заговорили сразу. Потоки слов, которых Джулии совсем не хотелось слышать. Слова сожаления, убеждения, оправдания. В них звучали задетая гордость и детская незрелость. Слова, слова. В конце концов Джулия заткнула уши и стала ждать, пока они умолкнут.

– Это не ваше дело. Я докажу, что мой папа никого не трогал. Когда я ее вытащу, вы сами сядете в тюрьму, потому что соврали, а я над вами посмеюсь.

И тут впервые заговорила умученная ябеда-корябеда Элла Шредер.

– Это не только твое дело.

На это Джулии нечего было возразить.

Марк заплакал еще громче. Всхлипывал, шмыгал носом. А вслед за ним и Майкл.

– Им очень стыдно, – сказал Чарли. – Разреши им помочь.

Джулия отвернулась, чтобы не передумать, не пожалеть.

– Она моя сестра, – произнесла Элла.

– Да, – выдавила Джулия.

– Была моей сестрой, – поправилась Элла.

– Этого мы не знаем, – прошептала Джулия, понимая, что говорит о несбыточном.

– Мы все с ней дружили, Джулия. Еще до того, как ты сюда приехала, – напомнила Лейни.

Джулия все-таки не выдержала и тоже заплакала.

– Если кто пострадает, вы это на меня повесите. Вы затем и пришли, чтобы меня подставить. Тогда ваши родители и мне расквасят физиономию.

– Я больше никому ничего не скажу, – пообещала Элла. – Я здесь, потому что я ее сестра.

Марк все всхлипывал. Остальные подошли совсем близко. При свете фонаря и мобильников она видела сосредоточенные лица, образовавшие полукруг. Старалась, как могла, проникнуться ненавистью.

– Мы не наши родители, – сказал Дейв. – И к Шелли это тоже относится. Это наше общее дело. Всего Крысятника.

Она переводила взгляд с одного на другого. Она их не простила. Не могла им доверять. Но как их остановишь?

– Ладно, – сказала она.

Дейв нагнулся первым. Потом остальные. Торжественно, будто гробовщики, они подняли платформу за края, ослабили крепления. На них повеяло сладким аммиаком; когда они отворотили гигантскую конструкцию в сторону, получился небольшой лаз, в который можно было протиснуться. Под платформой – глубокая дыра, перекладины лестницы, исчезающие в пустоте. Лестница доходила до самого дна. Дальше шел подпертый опорами туннель, сужавшийся до непроходимости – по крайней мере, для взрослого.

Джулия оглядела всех по очереди: Чарли, Дейв, Элла, Лейни, Марк, Майк и Сэм. Все очень серьезные. Все пришли исправить то, что выглядело непоправимым. Никто даже отдаленно не походил на родителей.

Джулия полезла в прожорливую дыру.

Один за другим Чарли, Дейв, Марк, Майкл, Лейни, Сэм и Элла последовали за ней.

Вниз.

       Вниз.

                 Вниз.

                          Во мрак.