Текст книги "Последний шанс (ЛП)"
Автор книги: Сара Грандер Руиз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Я чувствую, как что-то прижимается к моим ногам, и, опустив глаза, замечаю Себастьяна. Я кладу ручку на стол и приседаю на корточки, чтобы его погладить.
– Привет, Себыч.
Себастьян трётся мордой о мою руку. Мне нравится жить у Нины и Олли, но я скучаю по нему. Обычно он не отходит от меня ни на работе, ни дома.
– Как поживаешь, дружище? – спрашиваю я и начинаю чесать его между ушами.
Что мне больше всего нравится в Себастьяне – так это то, что он всегда знает, когда я расстроен. И он может утешить меня, не выказывая беспокойства, не пытаясь помочь и не осуждая меня. Он не спрашивает меня, что я такого сделал, чтобы вызвать это состояние, как мама или Олли. Он просто даёт мне понять, что понимает, с чем я имею дело. Он просто… находится рядом. И это именно то, чего я хочу. Очень сложно бороться с ОКР в одиночку. Но поскольку меня волнует, что чувствуют другие по поводу моего ОКР, мне приходится держать всё это в себе, даже когда мне по-настоящему хочется поговорить об этом с близкими.
– Эй, Кёриг! Привет, пушистик.
Я поднимаю глаза на Рэйн, которая стоит у стола. Она всматривается в моё лицо.
– Ты не против провести прогулочное совещание?
Я бросаю взгляд на противоположный конец паба, где настраиваются музыканты.
– Ты пропустишь начало концерта.
Она пожимает плечами.
– Послушаю в следующий раз. Я провела тут целый день, так что мне не помешает свежий воздух. Это ненадолго. Мы можем прогуляться вокруг квартала или что-то типа того.
– Ну, ладно.
Я в последний раз чешу Себастьяна, после чего засовываю ручку и стикеры в карман, радуясь тому, что у меня появился повод уйти отсюда.
– Идём.
Как только музыканты начинают играть, мы выходим на улицу.
– Ты уверена, что не хочешь остаться? – спрашиваю я.
– Уверена.
Мы с Рэйн начинаем идти вдоль квартала. Она заснула руки в карманы своего пальто, и, Слава Богу, потому что мы идём так близко друг к другу, что наши плечи постоянно стукаются друг о друга, и если бы её руки были свободны, я бы вероятно, не думая, взял бы их в свои.
Когда мы заворачиваем за угол, Рэйн останавливается посреди тротуара. Я замедляю шаг, останавливаюсь и следую за её взглядом, который устремлён на собор Святого Колмана. Он сияет, возвышаясь над городом – огромный столп света, который разрезает монотонное тёмное небо.
– Разве это не прекрасно? – говорит она.
Я смотрю на неё.
– Красиво.
И когда Рэйн поворачивается ко мне и поднимает на меня глаза, я точно знаю, что никогда не видел, чтобы кто-то выглядел настолько прекрасно в свете уличных фонарей. Какая нелепая мысль. Уж я-то знаю. Я эксперт по части нелепых мыслей.
Было бы так легко поцеловать её сейчас. И я думаю, что она ответила бы на мой поцелуй. Я позорно нарушил своё обещание не флиртовать с ней. Чем больше времени я с ней провожу, тем больше времени мне хочется с ней проводить.
Я хочу поцеловать её. Я, правда, мать его, очень этого хочу.
И я почти это делаю.
Но затем мне в голову приходят мысли.
Что если она выпила?
Я провёл с ней весь вечер, и за это время она ничего не пила.
Но она могла выпить раньше. Она могла сделать это, когда ходила поговорить с музыкантами.
Она не пьяна.
Что если ты поцелуешь её и потеряешь контроль? Что если она захочет, чтобы ты прекратил? Ты, правда, думаешь, что способен себя контролировать?
Да. Конечно. Я же не животное.
Ты уверен?
Уверен.
Если ты так уверен, почему тогда сомневаешься? Почему сейчас об этом думаешь?
– Джек? – говорит Рэйн.
– Хм-м.
Она вглядывается в моё лицо.
– Ты в порядке?
Я сглатываю.
– Всё супер.
– Ты уверен?
Я никогда ни в чём не уверен.
– Я уверен, – говорю я.
Выражение её лица говорит мне о том, что она мне не верит, но вместо того, чтобы давить на меня, чего я очень боюсь, она просто берёт меня за руку и начинает идти, увлекая меня за собой. Как только я её догоняю, она переплетает свои пальцы с моими и говорит:
– Я рассказывала тебе о том, как упала в фонтан на "Трафальгарской площади"?
– Что?
– О, Боже.
Она начинает смеяться, и я притягиваю её поближе к себе, чтобы она случайно не сошла с тротуара на дорогу.
– Мне было так стыдно, Джек. Это настолько унизительно.
Я продолжаю держать её руку в своей.
– Начни сначала.
Рэйн начинает рассказывать, и мы начинаем идти обратно в сторону паба. Мы как будто не замечаем, что держимся за руки. Всё в её истории кажется большим и громким. Её голос. То, как она размахивает свободной рукой. Она говорит так оживлённо, а история такая запутанная, что мне приходится сосредоточить на ней всё своё внимание, чтобы ничего не пропустить.
Она отпускает мою руку только тогда, когда мы доходим до паба. Она поворачивается ко мне и буквально подпрыгивает, заканчивая свою историю. После этого на мгновение наступает тишина. Кто-то открывает дверь, и музыка из паба доносится нас.
– Тебе не обязательно оставаться, – говорит она.
Я перевожу взгляд с неё на паб. Я ненавижу то, что хочу зайти вместе с ней в паб, но не могу. Я ненавижу то, что моя собственная голова не даёт мне получить всё то, чего я хочу.
– Я бы хотел ненадолго остаться, просто…
– Сегодня не самый лучший день для твоей головы.
Я начинаю смеяться.
– Не самый лучший день для моей головы. Мне это нравится. И… да, у меня сегодня именно такой день.
– Может быть, это и к лучшему. Если бы мы проводили слишком много времени вместе, я бы тебе наскучила.
– Я очень в этом сомневаюсь, ciaróg.
Мы желаем друг другу спокойной ночи, и после того, как Рэйн исчезает внутри паба, я остаюсь стоять на тротуаре. Мне хочется сказать: "Пошло оно всё!", – и войти внутрь. Я хочу сказать ей, что передумал. Насчёт сегодня. Насчёт того, что я всегда веду себя исключительно профессионально.
Дверь открывается, и какой-то человек выходит наружу. Музыка снова окутывает меня. Всё, чего я хочу, это находится сейчас внутри своего паба. Я замечаю чьи-то рыжие волосы и понимаю, что это она. Дверь начинает закрываться, скрывая её из виду. И перед тем, как она совсем успеет закрыться, я хватаюсь за неё, снова распахиваю и проскальзываю внутрь.
Я пробираюсь сквозь толпу, и навязчивые мысли снова появляются у меня в голове. Я не препятствую им и пытаюсь сделать то, что, как я знаю, сработает. Я справлюсь. Я делал это раньше. Когда я дохожу до Рэйн, я наклоняюсь к ней, чтобы она могла меня слышать:
– Отличная работа.
Она поворачивается ко мне, задев моё лицо своими волосами.
– Ты остался!
Она чуть ли не начинает танцевать на месте с той самой улыбкой на лице, о которой я буду думать сегодня весь вечер. Она встаёт на цыпочки и припадает губами к моему уху.
– С тобой всё будет в порядке?
Я не уверен, но хочу попытаться. Хотя тревога уже обострила все мои чувства.
– Думаю, да.
Она одаривает меня ласковой улыбкой, после чего снова поворачивается лицом к музыкантам и, подойдя ко мне поближе, переплетает свои пальцы с моими.
Я смотрю на неё, но она сосредоточена на музыке. Её рука, лежащая в моей руке, не прогоняет мои мысли и не заставляет меня почувствовать себя лучше. Но благодаря ей, мне есть, за что ухватиться в тот самый момент, когда я не знаю – утону ли я или выплыву. Она служит мне напоминанием о том, ради чего я терплю эти мучения.
Я не в порядке. Я был не в состоянии признаться в этом, даже самому себе.
Я не в порядке.
Но я сделаю так, чтобы мне стало лучше.
Глава 13
Рэйн
Джеку удаётся выдержать большую часть выступления группы, после чего он исчезает. Как только паб закрывается и все расходятся, я сажусь за барную стойку и смотрю в телефон, размышляя о том, стоит ли мне ему написать.
– Ведь стоит же? – говорю я пустой барной стойке, и, едва закончив предложение, набираю сообщение и отправляю ему.
РЭЙН:
Ты в порядке?
– Я в порядке.
При звуке голоса Джека, я почти роняю телефон. Подняв глаза, я обнаруживаю его в дверях кухни.
– Я думала, что ты пошёл домой, – говорю я.
– Не-е.
Он встаёт за барную стойку прямо напротив того места, где сижу я. Когда он ставит локти на столешницу, я опускаю глаза на его руки и вспоминаю о том, каково это было – держать его руку в своей. Он, должно быть, подумал о том же самом, потому что наклоняется ближе, а затем его рука проходится по моей и задерживается там.
– Ты, правда, в порядке? – спрашиваю я.
– Я, правда, в порядке, – говорит он. – Как прошла оставшаяся часть концерта? Судя по тому, что я слышал, пока прятался в офисе, это успех.
Я пытаюсь вспомнить всё, что он пропустил, но не думаю, что кто-то из нас двоих, по-настоящему сосредоточен на разговоре. По крайней мере, не я. Потому что, когда он незаметно переплетает свои пальцы с моими, единственное, о чём я могу думать, это о том, что я не хочу, чтобы он уходил.
– Знаешь, Себастьян скучает по тебе, – говорю я, когда Джек смотрит на дверь, хотя большую часть вечера Себастьян провёл рядом с Джеком, а сейчас свернулся на барном стуле рядом со мной.
Джек смотрит на кота.
– Разве?
Я не должна этого делать. Уже поздно.
– Тебе стоит навестить его в квартире. Если ты, конечно, хочешь, – говорю я.
Джек смотрит на дверь, затем на меня, а потом снова на Себастьяна.
– Он, наверное, задаётся вопросом, почему я больше туда не прихожу.
Не знаю, на самом ли деле он в это верит, но пусть будет так.
– О, определённо.
– Значит, у меня нет выбора, верно?
Мы берём наши пальто, и Себастьян следует за нами, когда мы выходим на улицу. Меня охватывает нервозность, когда Джек запирает паб, после чего я отпираю дверь рядом с пабом, которая ведёт в квартиру.
– Мне нравится твоя квартира, – говорит Джек, следуя за мной в квартиру. – Очень стильная.
– У предыдущего владельца был прекрасный вкус, – говорю я, одаривая его улыбкой и стягивая ботинки.
Я осматриваю квартиру и съёживаюсь. У меня тут полный бардак. Мой новый MIDI-контроллер и ноутбук стоят на кофейном столике. Рядом с диваном лежит пара носков. По какой-то причине моя расчёска и упаковка с резинками для волос оказались на одном из книжных шкафов. А мой ножной тамбурин и стакан, наполовину заполненный водой, находятся на столике рядом с диваном. Полностью оглядев квартиру, я вдруг понимаю, что наполовину пустые стаканы с водой находятся повсюду. Джек заходил сюда пару раз, и в квартире никогда не было идеально чисто, но всё было не настолько плохо. Боже, наверное, я совсем отчаялась. Иначе я бы ни за что не привела его сюда, когда квартира находится в таком состоянии.
– Прости за… всё это, – говорю я, обведя рукой комнату.
Заметив недоумение на лице Джека, я добавляю:
– За беспорядок.
Просто супер. Теперь я обратила его внимание на беспорядок.
Джек пожимает плечами.
– Выглядит так, словно здесь кто-то живёт, – говорит он.
Я беру стопку книг с дивана и возвращаю их на полки, после чего поднимаю Себастьяна, бросаю на него взгляд, который, как я надеюсь, должен сказать ему: "Подыграй мне", и отдаю его Джеку.
Джек берёт у меня кота и чешет его между ушами.
– Ну, Принцесса Уродина, – говорит он. – Ты хорошо заботишься о Рэйн?
– Я думала, что это я о нём забочусь.
Джек смотрит на меня, после чего снова переводит внимание на кота.
– Стоит ли нам её переубедить, или пусть продолжает так думать?
Я закатываю глаза, сажусь на диван и засовываю под себя ноги. Джек подходит ко мне, всё ещё держа Себастьяна на руках, и садится на противоположный конец дивана.
– Думаю, Рэйн соврала, когда сказала, что ты скучал по мне, Себыч, но это ничего.
– Он, правда, по тебе скучает! – говорю я. – Ты только посмотри на него! Он так рад, что ты пришёл домой.
Но Себастьян самый худший сообщник, который у меня когда-либо был, потому что он спрыгивает с колен Джека и сворачивается рядом со мной
Джек смотрит на меня, приподняв брови.
– Из тебя ужасный актёр, – говорю я Себастьяну.
Джек кладёт руку на спинку дивана.
– Тебе не обязательно выдумывать причины, чтобы провести со мной время. Достаточно просто попросить.
Я начинаю гладить Себастьяна.
– Ладно. Ты бы хотел провести со мной время, Джек Данн?
Он достаёт из кармана телефон.
– Дай уточню, есть ли у меня для тебя свободное время в расписании.
– Ой, заткнись.
Я хватаю диванную подушку и кидаю её в Джека, который ловит её. Себастьян приподнимает голову, чтобы посмотреть, что происходит, после чего закрывает глаза, словно мы самые неинтересные люди, которых он когда-либо встречал.
Джек крутит подушку у себя в руках и широко мне улыбается.
– Конечно, я проведу с тобой время. И что мы будем делать?
Я хватаю другую подушку и прижимаю её к груди.
– Чем бы тебе хотелось заняться?
Он хмыкает себе под нос, а затем говорит:
– Мы можем построить домик для кота из футболки.
Я фыркаю.
– Плавали, знаем. Я только испортила футболку.
– Можем поискать носки, которые ты потеряла.
– Невозможно. Они разбросаны по всей Европе.
Джек вздыхает.
– Это всё, что мне удалось придумать.
Боже, что мне такого сделать, чтобы ему намекнуть? Сказать напрямую? Не говори. Не говори. Тебе нельзя этого говорить.
– Мы могли бы просто начать целоваться на диване, – говорю я.
И как только эти слова вылетают у меня изо рта, моё сердцебиение ускоряется.
– Конечно же, в шутку. Если только тебе нравятся такие шутки.
Хватит болтать хватит болтать хватит болтать.
Джек перестаёт крутить подушку и смотрит на меня.
– Или мы можем… этого не делать, – говорю я.
Зачем я это сказала? Зачем? Я знала, что мне не следовало этого делать, но всё равно сказала. Вот спасибо тебе, фронтальная кора.
Себастьян встает на лапы и потягивается, после чего плюхается рядом с Джеком.
– Ты в курсе, что ты сейчас испытываешь границы моего самообладания, – говорит Джек.
Я ещё крепче прижимаю к себе подушку.
– Я или кот?
Джек смотрит на меня.
– Конечно, ты. Себастьян слишком ленив для этого. Самое ужасное, что он может сделать, это заставить меня потратиться на кошачьи игрушки.
Я вздыхаю.
– Мы можем уже перестать притворяться, что не нравимся друг другу?
– Я не притворяюсь, – говорит он.
– Значит, я действительно тебе не нравлюсь.
Он взъерошивает рукой волосы.
– Дело не в этом. Просто я пытался… игнорировать… что ты мне нравишься. И, похоже, у меня это дерьмово получается.
– Давай проясним, то есть я тебе нравлюсь?
Джек начинает смеяться.
– Очень. А я тебе… тоже интересен?
– Верно. Итак, мы определились, что нравимся друг другу.
Он кивает.
– Думаю, да.
– Отлично.
– Супер.
– Итак…
– Просто… Я знаю, мы договорились, что я не твой босс, но ведь, по сути, я им являюсь?
Ах да, как я могла забыть, что Джек мой коллега, который ведет себя исключительно профессионально.
– Ладно, ты владелец паба.
– Именно, поэтому…
Я приподнимаю руку.
– Но я всё же думаю, что ты можешь немного расслабиться.
Не похоже, чтобы я его убедила.
– Я не собираюсь строить у вас карьеру, – продолжаю я. – Никто больше не конкурирует со мной за это место. Все вокруг пытаются нас свести. Ифа, Нина, Рошин. Никто не будет против, если мы немного… повеселимся.
– Повеселимся, – говорит Джек.
Он отворачивается и гладит Себастьяна, но ничего не говорит. Тишина растягивается, но через какое-то мгновение я уже больше не могу её выносить.
– Джек.
Он поднимает голову и улыбается. Как бы мне хотелось считать его эмоции, но я не могу. Он выглядит растерянным, словно не знает, что он обо всём этом думает и чувствует.
– Я бы очень хотел повеселиться с тобой, Рэйн, – говорит он. – Что бы это ни подразумевало. Игру в войнушку с лазерными пистолетами. Фигурное катание.
Я закатываю глаза.
– Ты знаешь, какого рода веселье я имела в виду.
Джек откашливается.
– Просто проверял.
Он похлопывает Себастьяна и встаёт на ноги. Я задерживаю дыхание, когда он подходит ближе и садится на диван рядом со мной.
– Этого мне бы тоже хотелось. Определенно. Но…
Он легонько тянет за локон моих волос. Его рука находится так близко, что я чувствую её тепло на своей щеке. Я всматриваюсь в его лицо, но он не смотрит мне в глаза. Он уставился на мои волосы между своими пальцами. Он выглядит так, словно ему больно их трогать. Я не понимаю. Это касание. Этот взгляд. Почему он не может поддаться влечению, если мы оба этого хотим?
– Я рассказал тебе не всё про своё ОКР, – говорит он.
– Джек… Что бы это ни было, всё будет хорошо.
Он качает головой.
– Ты не знаешь, что я собираюсь сказать.
– Так скажи мне, и я тебе докажу.
– Я хочу, чтобы ты думала обо мне только хорошее.
Он поднимает на меня глаза.
– Пожалуйста, думай обо мне только хорошее.
Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь понять, что его так напугало. Когда дело касается ОКР, вариантов может быть масса. Всё что угодно может превратиться в навязчивую идею. Но иррациональные мысли это всего лишь мысли. Я это знаю. Но я также знаю, как сложно в это поверить, когда тебя одолевают эти мысли. Особенно, когда не все твои близкие относятся к этому с пониманием.
– Конечно, – говорю я.
Какое-то время Джек совсем не двигается, а затем он отпускает мои волосы. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит тихо, словно он не уверен в том, что хочет об этом рассказывать:
– Моё ОКР… Это не только мысли о том, что с людьми может случиться что-то плохое. Они занимают довольно большую часть, но также… У меня бывают мысли о том, что я причиняю вред людям. Я представляю, как делаю самые ужасные вещи. Страшные, жестокие вещи. Стоит мне увидеть нож, ножницы или войти в помещение, заполненное людьми, и моя самая первая мысль…
Он качает головой, словно не в силах закончить предложение.
– Я знаю, что не причиню никому вреда. Я бы никогда не сделал тебе больно… но… что если я ошибаюсь? Что если этот жестокий человек и есть я, а я только притворяюсь кем-то другим?
Он поднимает на меня умоляющий взгляд.
– Ты же не думаешь, что я способен причинить кому-нибудь вред?
Сказав это, он крепко зажмуривается.
– Нет, не отвечай. Я не должен задавать такие вопросы, чтобы убедить себя.
Ох, Джек. Я знала, что он переживает о том, что с людьми может случиться что-то плохое, но это… Я хочу сказать ему, что всё будет хорошо. Я хочу сказать ему, что нет, я не думаю, что он может причинить кому-то вред.
– Я не знала.
– Прости, что не сказал тебе раньше. Так плохо было не всегда. Я долгое время был в ремиссии, но…
Он отворачивается от меня и проводит рукой по лицу.
– Я никому об этом не рассказывал. Я не хотел признаваться в этом даже самому себе. Всё началось с малого, но… я думаю, что у меня случился небольшой… откат.
Небольшой откат. Это так похоже на Джека – преуменьшать свои собственные проблемы.
– Сейчас мне стало ещё сложнее справляться с этими мыслями, – говорит он. – И если я нахожусь с кем-то, даже если мы непринуждённо общаемся, они приходят. Мне следовало сказать тебе раньше, но я не хотел тебя напугать. Я не хотел, чтобы ты смотрела на меня и задавалась вопросом: думаю ли я о тех ужасных вещах. Ты мне так сильно понравилась, и всё произошло так быстро, а я был… напуган тем, что со мной происходило, и тем, что ты подумаешь. В общем, я хочу сказать, что я не могу обещать, что со мной будет очень весело. Так что это, наверное, плохая идея. Хотя ты и так уже, скорее всего, во мне не заинтересована.
Он издаёт смешок, но в нём нет ни намёка на юмор.
– Кому захочется быть с человеком, у которого возникают подобные мысли? Даже для несерьёзных отношений.
– Твои мысли… никого не касаются, – говорю я. – Ты никому не обязан про них рассказывать. Ты и твои мысли – не одно и то же. Если ты не хочешь быть с кем-то в данный момент, потому что тебе и так хватает проблем, это одно. Но если всё дело в том, что ты считаешь себя недостойным быть с кем-то… Джек, ты не обязан быть идеальным. Тебе не обязательно быть в ремиссии и всё контролировать. Ты заслуживаешь счастья. Не потом, а прямо сейчас. Ты заслуживаешь столько счастья, сколько сможешь получить. И если уж на то пошло, я думаю, что множество людей хотели бы быть с тобой именно сейчас, когда ты такой, какой есть. Включая меня.
Когда Джек встречается со мной взглядом, мне начинает казаться, будто мы играем партию в шахматы, только я не знаю, чей сейчас ход. Существует тысяча разных вариантов. Я могу наклониться и поцеловать его. Или притянуть его к себе и поцеловать. Или уронить его на диван и поцеловать. Я могу….
Раздаётся звонок в дверь, и Джек отводит взгляд.
– Ты кого-то ждёшь?
– Нет.
Я не представляю, кто может звонить в мою дверь, но кто бы это ни был, он меня уже раздражает.
– Может быть, они уйдут, если мы проигнорируем звонок?
Джек выглядит так, словно раздумывает о моём предложении, но затем звонок раздаётся снова.
– Уже поздно, – говорит он. – Надо хотя бы узнать, кто это. Оставайся здесь, хорошо?
Я иду за Джеком к двери, и смотрю за тем, как он спускается по ступенькам.
– Сейчас! – кричит он, когда снова раздаётся звонок.
Он тянется к двери, но выглянув в окно, поворачивается ко мне и говорит:
– Там какая-то женщина с чемоданом.
– Что?
Он пожимает плечами.
– Я её не знаю. Может быть, она ошиблась дверью?
Я почти спускаюсь с лестницы, когда Джек открывает дверь, но его тело заслоняет того, кто там стоит.
– Привет? – говорит он.
– И тебе привет, – отвечает женщина.
Услышав её голос, я сразу же понимаю, кто это. Выглянув из-за спины Джека, я начинаю думать, что вся эта ночь – просто сон. Потому что эти аккуратно уложенные каштановые волосы и этот шарф… они не отсюда.
– Что ты здесь делаешь? – говорю я.
– Приехала к тебе в гости, конечно! Надеюсь, я не помешала.
– Прости, – говорит Джек. – Но кто ты такая?
Она одаривает Джека таким взглядом, что мне хочется повесить на его запястье бирку со своим именем.
– Ты не хочешь представить меня своему другу, Рэйн?
– Это мой… – я вдруг осознаю, что даже не знаю, кем он мне приходится. – Джек.
Она смеется, а я надеюсь, что этот неловкий момент скоро закончится.
– Джек, познакомься с Кларой. Моей сестрой.
Глава 14
– Можно, я это возьму, – говорит Джек, и начинает тащить невероятно огромный чемодан Клары вверх по лестнице прежде, чем она успевает запротестовать.
Клара следит за ним взглядом и одаривает меня лукавой улыбкой.
– Это Джек? Джек, о котором ты мне рассказывала? Парень, в квартире которого ты живёшь, и по совместительству твой босс? Котовый папочка?
– Мм-хмм.
– Ого, я представила совсем не это, когда ты произнесла слова "котовый папочка". Не удивительно, что ты не захотела уезжать.
Я толкаю её локтем в бок.
– Хватит пялиться на моего босса!
Я хватаю её за руку и тащу за собой вверх по ступенькам.
Клара вздыхает.
– Если ты настаиваешь.
Когда мы доходим до самой верхней ступеньки, Клара бросается на меня и заключает в крепкие объятия.
– Я скучала по тебе, Рэйни, – говорит она так, словно вот-вот расплачется.
Клара никогда не плачет. Я уже много лет не видела её плачущей.
Я обнимаю её в ответ, но сжимаю не слишком сильно. Я боюсь её сломать, потому что сейчас она выглядит очень хрупкой.
– Я тоже по тебе скучала.
Я не понимаю, что происходит. Спонтанные визиты это так не похоже на Клару. Прогуливание занятий это так не похоже на Клару. Демонстрация слабости это так не похоже на Клару. По крайней мере, долгое время это было именно так. Я не понимаю, что это за человек, но кем бы она ни была, я за неё переживаю.
Я стою так, пока Клара не отстраняется. Она вытирает глаза тыльной частью ладоней, а я бросаю взгляд на Джека, который нерешительно смотрит на меня из дверного проёма.
– Идём.
Я обхватываю Клару рукой за плечи и завожу её в квартиру.
– Ты только приехала? – спрашиваю я. – Ты должно быть голодна или устала.
Она машет рукой.
– Всё вместе. Я всё вместе взятое.
Она смотрит на Джека.
– Спасибо за помощь, котовый папочка, – говорит она и плюхается на жёлтый диван.
Моя сестра никогда не плюхается на диван. Но, тем не менее, она это сделала, а теперь ещё легла на бок, свернувшись калачиком, и положила диванную подушку себе под голову. Я никогда не видела её такой расслабленной в присутствии незнакомцев.
Я уставилась на неё и не знаю, что делать. Я привыкла быть в полном раздрае. А Клара обычно ведёт со мной воспитательные беседы и учит меня мотивационным мантрам. Я не читала ни одной книги Брене Браун15, да и зачем? Ведь мне было достаточно провести с Кларой недельку, чтобы узнать о последних тенденциях в сфере психологической самопомощи.
Я не знаю, что сказать, потому что не в курсе, что случилось. А что-то определённо случилось, потому что Клара не должна быть здесь. Она должна быть на учёбе
Еда. Вот чем мне следует озаботиться в первую очередь.
– Сейчас вернусь.
Я жестом прошу Джека пройти со мной на кухню.
– Я не знаю, что происходит, – говорю я полушёпотом, лихорадочно открывая и закрывая шкафчики в надежде найти что-нибудь поесть.
Я как будто ни дня здесь не жила. Тарелки. Миски. Я даже открываю микроволновку и обнаруживаю миску с супом, который разогревала вчера, и о котором забыла. Я притворяюсь, что не заметила его и закрываю дверцу.
– Ты в порядке? – спрашивает Джек.
– Без понятия.
Я открываю холодильник и заглядываю внутрь, но забываю, что собиралась поискать там еду.
Джек проходит по кухне в сторону другого шкафчика и кидает мне банку чипсов "Принглз".
– Она точно сама не своя. Я пригласила её в гости, но она не говорила, что приедет. Она должна быть на учёбе. У неё каникулы только в конце марта.
– Я могу что-нибудь сделать?
Я качаю головой.
– Не думаю.
Джек кивает.
– Тогда я оставлю вас вдвоём. Не приходи завтра на работу, хорошо? Проведи с ней немного времени.
– Ты уверен?
Он кивает.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста, ciaróg.
Когда мы возвращаемся в гостиную, Клара лежит всё на том же месте, а Себастьян свернулся рядом с ней. Мы с Джеком обмениваемся взглядами, приподняв брови, и я чувствую укол ревности, так как моя сестра, по всей видимости, нравится Себастьяну не меньше меня.
– Тогда я пошёл, – говорит Джек. – Было приятно с тобой познакомиться, Клара. Надеюсь, я тебя ещё увижу.
– Ты совершенно точно ещё увидишь меня.
Джек смеётся, и я чувствую, как меня снова охватывает ревность, а он тем временем уже направляется к двери.
Как только Джек уходит, в квартире наступает тишина. Клара не смотрит на меня и гладит Себастьяна, пока мы едим "Принглз".
– Клара, я рада тебя видеть, но… почему ты здесь?
– У меня творческий отпуск, – говорит она.
– Но… его не бывает у студентов-медиков.
Она вздыхает.
– Ладно. Я бросила школу.
– Ты…
Я смотрю на неё, но её слова не имеют смысла. Клара никогда не бросает начатое.
– Нет, не бросила.
Клара переворачивается на спину и смотрит в потолок. Она скрещивает ноги, и в этот момент моя сестра кажется мне одним сплошным противоречием. Она полна сарказма, но при этом есть что-то уязвимое в том, как она лежит на диване, смотря в потолок и положив ноги мне на колени.
– Я собираюсь отчислиться из медицинской школы. Мне только нужно об этом объявить.
– Мама и папа знают, что ты здесь?
Она начинает смеяться.
– Нет! Конечно, нет!
– Почему ты собираешься отчислиться?
Она пожимает плечами.
– Я не хочу быть врачом.
Она врёт. Клара не похожа на меня. Она пошла в медицинскую школу не потому, что этого хотели наши родители. Она всегда любила медицину. Клара любит кровь и кишки не меньше, чем фильмы с Одри Хепберн и чистящие средства. В то время как большинство начинающих хирургов хотят специализироваться в пластической хирургии или нейрохирургии, Клара всегда знала, что хочет попробовать всё и планировала стать хирургом общей практики.
Но если Клара не хочет мне рассказывать, я не собираюсь на неё давить. По крайней мере, не сегодня. Я оставляю этот разговор на потом с пометкой: "Разговор, который состоится, когда Клара привыкнет к смене часовых поясов".
– Ты надолго приехала? – спрашиваю я.
– Сколько ты планировала здесь пробыть?
Я почти отвечаю "До тех пор, пока не куплю новое оборудование", но затем вспоминаю, что не рассказала ей обо всём, что произошло.
– Плюс-минус четыре недели.
– Именно столько я здесь и пробуду, – говорит Клара.
– И что ты будешь делать потом?
– Куда ты потом поедешь?
– Я… не знаю. Я думала поехать в Голуэй, но это пока не точно.
– Значит, Голуэй. Куда бы ты ни поехала, я поеду с тобой.
Ладно… теперь я ещё более озадачена.
– И что ты будешь делать? Я недостаточно зарабатываю, чтобы прокормить нас обеих.
Клара щурится, глядя в потолок, словно она даже не задумывалась об этом. Ещё одно доказательство моей теории о том, что это не Клара, а самозванка. Планы Клары точны до неприличия. Она перепроверяет всё по миллиарду раз. И старается продумать каждую деталь.
– Я буду петь вместе с тобой, – говорит она.
Я разражаюсь смехом, а затем закрываю рот рукой, когда она сердито смотрит на меня.
– Прости, просто… Клара, ты ужасная певица.
Она вздыхает.
– Ах, да. Забыла.
Голос Клары невозможно забыть. В плохом смысле этого слова.
– Чем там занимается женщина по имени Криста, которую ты встретила в Дублине? Жонглирует?
– Крутит обручи.
Клара щёлкает пальцами.
– Точно. За то время, пока мы будем здесь, я научусь крутить обручи. Буду крутить их по восемь часов каждый день. И к тому моменту, когда нам пора будет уезжать, я буду делать это как профессионал. Как думаешь, я успею научиться к этому времени?
– Нет.
– Знаю! Я буду одной из тех живых статуй. Раскрашу себя в золотой цвет и просто буду стоять. Ты не можешь сказать мне, что я не справлюсь.
Могу, но не буду. Клара слишком активная, чтобы быть живой статуей. У неё всегда есть, над чем работать, или запланирована какая-нибудь встреча. Моя сестра – высокопроизводительная машина. Она даже отдыхает с пользой: делает коллажи, занимается йогой, вяжет крючком.
Но при этом… она сейчас здесь, ест "Принглз" прямо из банки на диване Джека.
– Мы можем назваться "Бродячие Харты", – говорит она. – Понимаешь, о чём я? Ты будешь играть музыку, а я буду стоять рядом в каком-нибудь интересном наряде. Людям нравятся дуэты. Тиа и Тамера. Мэри-Кейт и Эшли. Бейонсе и Соланж. Рэйн и Клара. Звучит классно, не так ли?
Разве? Я не очень в этом уверена. Всё, что мне сейчас понятно, так это то, что моя сестра переживает непростой период, а я даже не знаю, что происходит и что делать.
– Звучит чудесно, – говорю я в надежде на то, что она придёт в себя, когда проснётся завтра утром, и я узнаю, в чём дело.
Проходит совсем немного времени, и Клара засыпает на диване. Я осторожно бужу её, и она улыбается мне своей неидеальной улыбкой, которую я так люблю. Мы переодеваемся в пижамы и идём в кровать. Я поворачиваюсь к ней лицом, говорю её, что я её люблю, и несмотря ни на что, всё будет хорошо, но её глаза уже закрыты.
Я вздыхаю и отворачиваюсь. Мой телефон загорается на прикроватном столике. Я хватаю его и обнаруживаю сообщение от Джека.
ДЖЕК:
У вас там всё в порядке?
Я смотрю на спящую сестру. Она засунула руки под подушку, и её рот слегка приоткрыт. Прядь тёмных волос упала ей на лицо, и слегка колышется, когда она выдыхает.
