Текст книги "Выше луны (ЛП)"
Автор книги: Сара Дессен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Большинство людей отреагировало бы на то, что с ними разговаривают подобным образом.
Сказали бы что-нибудь в ответ. Но Моррис лишь пожал плечами.
– Мне сказали принести салатницы и хлеб, я и принес. Просто ждал дальнейших инструкций.
Я закатила глаза.
– Тебе всегда нужно пошагово объяснять каждое действие? Ты не можешь просто начать делать
что-то там, где нужна твоя помощь?
– Что делать?
– Моррис? – я обернулась. Это была Робин, хозяйка «Ресторана Робинсонов на колесах», которая
сделала мне одолжение. Теперь, похоже, в долгу была я. – Ты достал салфетки и тарелки?
– Ага.
– Да, – поправила я его.
– Они… – она обвела глазами стол, на котором определенно не было никаких пустых тарелок и
салфеток, – где?
– Ты не сказала нести их сюда.
Боже милостивый, подумала я. Робин повернулась в сторону подъездной дорожки – ну, точно, у
минивэна «Ресторана Робинсонов» , прямо на земле, стояли упаковки с салфетками, аккуратно
сложенные одна на другую, и пакет с одноразовыми тарелками.
– Иди, – произнесла я ледяным голосом, – возьми их и принеси сюда.
– У тебя плохое настроение, – заключил Моррис, но, наконец, сдвинулся с места. Шлеп-шлеп,
шлеп-шлеп, зашаркал он по траве. Я покосилась на Робин.
– Не говори ни слова, – заявила она, стоило мне открыть рот, чтобы снова извиниться. – Я и так
занята.
– Позволь хотя бы помочь, – попросила я и стала вместе с ней убирать пустые грязные тарелки на
поднос.
– Ты уже сделала больше, чем он за два часа.
– Прости.
– Он бесполезен.
– Знаю.
Робин взглянула на меня.
– Тогда почему, скажи на милость, ты умоляла меня взять его на работу?
– Пыталась помочь… – я замолчала, потому что Моррис прошаркал мимо нас с салфетками и
тарелками в руках, – другу.
– Хороший друг, должно быть, – заметила Робин. Я кивнула, а Моррис поставил свою ношу на стол
и стал медленно открывать упаковки. Затем подошел к нам.
Хотелось бы мне, чтобы это был единственный случай, когда я сердилась на Морриса, но так уж
вышло, что все наше общение строилось именно на том, что он заваливал что-либо на корню, а я
придумывала для него оправдания. Наши с ним мамы были соседками, поэтому мы с ним
знакомы с третьего класса. У меня никогда не было щенка, а Моррис в некотором смысле заменял
мне питомца: он мог быть милым, забавным и интересным, но также мог в любой момент облить
чем-нибудь ваш ковер. Судите сами.
Хотя, конечно, этим летом мне стоило бы подумать трижды, прежде чем рекомендовать его
Робин. Сперва мне пришла гениальная идея посоветовать папе нанять Морриса в качестве
помощника. Весной папа перенес операцию на спине – работа дрелью внаклонку не на всех
хорошо сказывается – и ему требовался человек, который мог бы развозить сделанные им детали
или заказы. А Морриса как раз с позором выгнали из «Коктейлей Джамбо» за то, что он постоянно
поедал наполнители для мороженого и смузи, так что он искал работу (ну, или пытался искать). В
общем, папа нанял его по моей огромной просьбе, и в первый же день Моррис врезался в стену
на заправочной станции, когда приехал туда залить бензина по папиной просьбе. Ремонт машины
обошелся в несколько тысяч, по папиным словам. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.
– Он так медленно двигается, – сказал папа еще через пару дней. – У него как будто какое-то
заболевание.
– Прости, – тихо промямлила я.
– Ты должна рассказать ему все, – папа строго посмотрел на банку пива в руке. – И не просто
«Моррис, будь аккуратнее и работай эффективнее», а конкретно: «Ходи быстрее, научись
парковаться, не врезайся в стены на заправке и не выводи из себя окружающих».
– Прости, – снова сказала я.
Он лишь покачал головой.
– Я бы уволил его, но пусть сперва отработает сумму ремонта. Похоже, я застрял с ним.
– Про… – папа скептически посмотрел на меня, и я замолчала на полуслове. – Я заплачу столько,
сколько потребуется. Это я виновата, что так вышло.
– Нет, нет, – папа махнул рукой. – Ты уже и так достаточно для него сделала. Я разберусь.
Я думала, через неделю Моррис снова будет выгнан. Но нет. Папа оставил его у себя, а это было
еще хуже, потому что он бесконечно жаловался на нового сотрудника. На то, какой он медленный.
На то, как он роняет все, что ни дашь ему в руки. На то, как он просверлит что угодно – но не то, что
нужно было. Список продолжался до бесконечности, и каждый новый пункт, словно обухом меня
по голове ударял.
– Ну, так уволь его! – взмолилась я, наконец. – Пожалуйста. Прошу тебя, это ужасно!
– Безусловно, – согласился папа, – мне только надо найти ему замену. Он все же лучше, чем ничего,
– пауза. – Наверное.
Странность в том, что он так его и не уволил. Возможно, дело было в том, что Моррис все же
старался что-то делать, а еще мой папа прекрасно знал его историю – отца нет, мать мало
занимается сыном. Или, может, он все же надеялся, что из Морриса выйдет толк. Однако в итоге
Моррис ушел сам, после чего начал вздыхать, что работать негде.
Теперь же я в упор смотрела на него. Он медленно складывал грязные вилки в судок.
– Моррис, прошу тебя, просто кинь их туда уже и все.
– А?
– Ладно, забудь.
А вот и Люк со льдом вернулся. Он припарковался, вылез из машины, взял контейнеры со льдом,
помахал кому-то и рассмеялся над чьей-то шуткой. Забавно, что два человека могут вырасти в
одном городе, ходить в одну школу, дружить с одними людьми – и быть в итоге совершенно
разными. Семья – или ее отсутствие – значит больше, чем может показаться на первый взгляд.
– Точно все нормально? – уточнил Моррис. – Ты какая-то странная.
Я сглотнула и посмотрела на Робин, которая стояла неподалеку от нас.
– Отец звонил сегодня.
– Правда? – я кивнула. – А что он хотел?
– Не знаю. Еще не перезванивала.
Моррис задумался, затем пожал плечами.
– Может, у него подарок к выпускному для тебя.
Я скорчила рожицу.
– Поздновато, не думаешь?
– Лучше поздно, чем никогда.
Дамы и господа, вот это определенно жизненный девиз Морриса! Но, знаете, я спокойно
относилась к тому, что он так медлителен, потому что… Ну, таким уж он был. От остальных я ждала
большего. И в особенности – от отца.
Когда история с колледжами закончилась, жизнь потихоньку вернулась в нормальное русло,
насколько, конечно, это было возможно. Даже несмотря на неприятную ситуацию с Колумбией, я
понимала, что смогла поступить туда именно благодаря отцу. Поэтому в конце мая я опустила в
почтовый ящик приглашения на выпускной для него, Лии и Бенджи. Он не ответил. Что бы нас ни
связывало последние годы, оно исчезло.
Или мне так казалось. «Позвони, как будет возможность». Понимаю мамин порыв выбросить
бумажку прочь. Обманул меня однажды – позор тебе. Обманул меня дважды – значит, я
позволила. Да, такая уж я девушка, и я не могу это изменить. Я – та, кто я есть, я родилась там, где
родилась, и Калифорнийский университет – место, куда я собираюсь. Разве то, что он мог мне
ответить, каким-то образом изменило бы ситуацию? Нет.
Но даже несмотря на это, я терпеть не могла оставлять что-то незаконченным, поэтому мне было
интересно, зачем звонил отец. Весь ужин я старалась не думать об этом, а вместо этого сжимала
руку Люка, краем глаза следила за передвижениями Морриса (точнее, их отсутствием) и весело
хлопала Энди и Брук. По дороге домой, которую я могла бы проделать даже с закрытыми глазами
(четыре поворота, два «Стоп»-знака и светофор), я снова старалась об этом не думать. Когда,
наконец, я оказалась дома, я не спешила внутрь, вместо этого выйдя на пляж. Песок под ногами –
вот моя родина. Мы – обитатели побережья, и никто и ничто не в силах это изменить.
* * *
Воскресенье – это еще один рабочий день с еще большим количеством заселяющихся. Работы
больше, чем когда-либо еще, и для меня последний день недели всегда означал полную
загруженность.
«Пляжи Колби» не нанимают специальных людей, которые прибираются в домах, вместо этого мы
сотрудничаем с разными клининговыми компаниями, потому что работы много и она непростая.
Попробуй, приведи в порядок хотя бы один дом сверху донизу, если выселяются из него в десять,
а заезд в четыре. Всего-навсего шесть часов на то, чтобы новые постояльцы считали, что никто не
жил здесь четверть суток назад. Поэтому всегда нужно было следить за тем, как дома
подготовлены к новым гостям. Это, кстати, входило в мои обязанности.
Первым в списке местом на сегодня была «Летняя мечта», второй по счету дом, если смотреть
справа. Я остановила машину, вышла на улицу и прошагала прямо в открытые настежь двери. В
гостиной была уже давно знакомая мне уборщица – Лолли. Она пылесосила, а из другой комнаты
слышались звуки, какие бывают, когда пол моют мокрой шваброй.
– Эмалин, – Лолли приветственно кивнула, выключая пылесос.
– Привет. Как тут дела?
Она вздохнула и выпрямилась, опершись на трубу пылесоса.
– О, и не говори, моя спина ноет и ноет. Надеюсь, доктор, наконец, выпишет мне направление на
рентген. У тебя такое было?
Я покачала головой. Лолли любила поболтать, а я уже давно поняла, что лучший ответ на ее
вопросы – просто «Да» или «Нет».
– Возможно, потом придется ложиться в больницу, – продолжала она. – Как будто у меня есть
время на это.
– Ого. Сочувствую.
Лолли снова вздохнула.
– Передай в офис, что вешалка для полотенец в ванной все-таки сломалась, и приклеивать ее
снова нет смысла, надо менять.
Я кивнула.
– Сперва Рон и его простата, теперь это, – сокрушалась она. – Да еще Трейси вернулась с детьми, она же теперь в разводе. В общем, никакого покоя. На стене царапина, надо как-то убирать, -
прибавила она, возвращаясь к пылесосу.
– Поняла, спасибо.
Комната уже сияла чистотой, а Лолли вытряхивала контейнер для пыли в мусорный мешок. Дом
снова готов к новым гостям.
– Дженис! Ты закончила? У меня уже все.
– Да, почти, – донесся другой голос из соседней комнаты, – выйду через десять минут.
Я быстро прошлась по дому, оглядев его. Кровати заправлены, ванные чистые, полотенца
свежевыстиранные и аккуратными стопками лежат у туалетных столиков. Когда я спустилась,
Лолли и ее напарница уже собирались уходить.
– Еще увидимся, – улыбнулись мне женщины и вышли. Я заперла дверь и тоже направилась к
машине. Уже открывая дверь, я вдруг услышала шаги у себя за спиной. Обернувшись, я увидела
высокого парня в темных очках и с айподом. Он выглядел знакомым, вот только имя никак не
приходило на ум. Нет, не знаю, кто он, значит, неважно.
– Эй, – позвал он, когда я снова повернулась к машине. Он подошел и снял наушники. – Ты же из
офиса, да?
Я вгляделась в его лицо, пытаясь припомнить, где могла его видеть, но он опередил меня.
– Ты же приходила к нам с вином и сыром с фруктами.
Точно, VIP-доставка. Он был с той странной женщиной в «Песчаном рае».
– Да, это была я.
– Тео, – он протянул руку. – Забыл, как тебя зовут.
Уверена, он не мог этого забыть хотя бы потому, что невозможно забыть то, чего не знал. Но
протянутую руку я все же пожала.
– Эмалин.
Он кивнул и взглянул на дом.
– Ты здесь живешь?
Я тоже взглянула на «Летнюю мечту», где было восемь спален, десять ванных комнат, четыре
большие комнаты вроде гостиных, огромный бассейн и гараж на три машины.
– Нет, работаю.
– В воскресенье утром?
– Туризм никогда не спит, – улыбнулась я, не понимая, почему он вообще остановился и заговорил
со мной. – Половина домов будет заселена именно в воскресенье.
– Ну да, верно, – согласился он. – В общем, слушай. Насчет вчерашнего. Босс… Она немного
напряжена сейчас. Она вовсе не грубила.
– Правда?
Он чуть приподнял уголки губ.
– Ладно, может, грубила. Но это влияние Нью-Йорка. Не совсем ее вина.
– Все в порядке. Я уже привыкла.
– Она просто расстроилась из-за того, что доставку задержали, это значит, что съемки снова
отложатся, и…– он остановился, как будто только что заметил, что я стою рядом и вот-вот
собираюсь уйти. – Но она очень талантлива.
– Она режиссер?
– Да, документальных фильмов, – он провел рукой по волосам. Тео был весьма худощав, я таких не
очень люблю, но многие девочки нашли бы его привлекательным. – Мы тут как раз заканчиваем
ее проект про местного художника.
– Художника? Какого?
– Клайда Конавея.
– Владельца магазина велосипедов? – удивилась я.
– Именно. Ты с ним знакома?
– Видимо, нет. С каких пор он художник?
– Так ты не знаешь его истории? – Я покачала головой. – Она необычная. Парень из Колби стал
художником-модернистом, затем бросил все и вернулся сюда, став местным чудиком и в голову
уйдя с работой. В этом есть какая-то загадка, всем интересно, в чем причина.
– Просто это Клайд, – я пожала плечами. – Похоже на него.
Тео щелкнул пальцами и указал на меня.
– Нам надо взять у тебя интервью. Интересно поговорить с соседом героя фильма.
Я улыбнулась, покачала головой и села в машину.
– Поверь, помощи от меня будет немного. Я мало что о нем знаю. Но спасибо.
Я завела мотор, а парень не сдвинулся и с места, так что машина проехала буквально в каких-то
сантиметрах от него.
– Приятно было поговорить, Эмалин.
– И мне. Удачи, – отозвалась я. Тео кивнул, и я поехала дальше. Остановившись у следующего дома, я невольно обернулась и увидела, что он все еще стоит у «Летней мечты» и внимательно ее
разглядывает. Кто решил бы, что девушка вроде меня может жить в таком доме, как этот?
Определенно: тот же человек, кто посчитал бы интересным снимать фильм про владельца
магазина велосипедов. Другими словами: Тот. Кто. Не. Живет. Здесь.
Глава 4
– ПОГОДИ. ТЫ СЛЫШАЛ это? – прошептала я. Люк раздраженно вздохнул прямо мне в ухо и
скатился с меня.
– Эмалин.
– Я серьезно, слушай.
Мы лежали в абсолютной тишине. На расстоянии слышался лишь шум океана. Ничего больше.
– Знаешь, – сказал он, помолчав, – уже довольно сложно не принимать это на свой счет.
– Хочешь, чтобы повторилось то же, что и в апреле?
– Нет. Но я не хочу терять время, когда мы наедине, на паранойю! На это уходят месяцы.
– Никакие не месяцы, – заметила я, но он не слышал моих слов, уже снова опершись на матрас
надо мной.
– А мне кажется, что месяцы, – пробормотал он мне в шею. Я закатила глаза. Мы с Люком обычно
не препирались по каждому поводу, но когда дело доходило до одного пункта, наши взгляды
расходились. Если бы вы спросили об этом его, он сказал бы, что я – зануда. А я была уверена, что
у него просто секс-зависимость, он никогда не мог насытиться. Где-то между этими крайностями
была золотая середина, но мы еще не добрались до нее.
– Прошлая неделя, – хмыкнула я, пока он расстегивал молнию на моих джинсах, продолжая с того
места, где закончил. – Среда или четверг.
– Это было неделю назад, – он помог мне стянуть джинсы.
– Ты в курсе, что это не самый подходящий момент, чтобы выяснять точную дату?
– Ты в курсе, что у нас вообще не будет никаких моментов, пока мы болтаем?
Я люблю своего парня. Правда, люблю. Но с тех пор, как мама без стука распахнула дверь в мою
комнату, где мы с Люком занимались примерно тем же самым, что и сейчас, я стала куда более
подозрительной. Понимаете, в один миг мы были счастливы и полностью уверены в том, что весь
дом только наш, а уже в следующий момент мама стояла на пороге, и ее глазам открывался вид…
Ну, который никто из нас не хотел бы видеть. Я до сих пор краснела при каждой мысли об этом, а
мама была так поражена увиденным, что еще неделю не могла смотреть мне в глаза. Я бы назвала
эту сцену еще одной причиной для того, чтобы она не заходила в мою комнату, но мы обе были
слишком смущены, чтобы вновь поднимать эту тему. Мы вообще никогда об этом больше не
разговаривали, если не считать одной короткой беседы (не глядя друг другу в глаза) в ходе
которой мама убедилась, что я:
– принимаю противозачаточные
– больше никогда не буду делать это под крышей нашего дома
Я держала слово. Ну, во всяком случае, какое-то время. Но, когда ты в отношениях с кем-то, кого ты
любишь, тискаться на парковках или на пляже как-то… Грязно. Не говоря уж о том, что неудобно.
Плюс к тому, мама Люка всегда была дома – она не работала, и единственным ее хобби было
ведение домашнего хозяйства и забота о семье – так что совсем скоро мы снова стали играть с тем
же огнем. Но теперь что-то было иначе.
Наверное, дело было не только лишь в апрельском случае. Люк был потрясающим парнем, и
любая другая девушка закрыла бы глаза на все его недостатки, но я замечала в людях каждую
мелочь: что кто-то водит слишком быстро (или медленно), слишком часто смотрит футбол (или
ничем не интересуется), постоянно болтается неподалеку (или никогда не появляется) – и Люк не
был исключением. Его недостатки я тоже замечала.
А еще, я думаю, дело было в истории с колледжем. До того, как отец отказался помогать мне, я
надеялась поступить в Колумбию, а Люк недоумевал, зачем мне это нужно. Он был гордым и
воспринял это, как царапину на самолюбии – девушка хочет сбежать подальше. Почему бы нам не
пойти вместе в Калифорнийский университет? Было бы идеально. Для него. И он искренне не
понимал, почему я не смотрела на это, как на безупречное решение.
– Погоди, – я приподнялась на локте. – Клянусь, я слышала машину.
– Никого здесь нет.
– Секунду.
Мы снова замерли в молчании. Люк прищурился и шутливо покачал головой. Я улыбнулась. Не
могу представить своей жизни без него, и я бы убила любую девушку, что попыталась бы встать
между нами. И да, он прав: последний раз был две недели назад.
– Я ничего не слышал.
– Да, ты прав. Прости.
И мы снова вернулись к тому, с чего начали: он сверху, я снизу, глаза в глаза. «Я люблю тебя».
Но вместо того, чтобы сказать это, я лишь притянула его к себе. Он прошептал мое имя, и его губы
коснулись моих, а весь мир отошел на второй план.
* * *
– Ты только что из душа?
Я заморгала. Да, такова уж миссис Йе, мама моей лучшей подруги Дейзи – она любит задавать
людям вопросы, которые сбивают их с толку. Ну, во всяком случае, сбивают с толку меня. Как будто
в том, что у тебя мокрые волосы в выходной, есть что-то криминальное.
– Хм, да, – отозвалась я, а она вернулась к ногтям женщины, сидевшей перед ней. Она работала
арт-дизайнером ногтей, и у нее все отлично получалось, от клиентов не было отбоя. – Жарко
сегодня.
– Да, – сказала она. Наш односложный диалог не означал, что мы в плохих отношениях, просто ей,
коренной жительнице Вьетнама, язык давался сложнее, чем дочери.
– Тебе нужна помощь? – а вот и Дейзи. Мать что-то сказала ей по-вьетнамски, подруга кивнула и
посмотрела на меня. – Пойдем.
Мы вышли из маникюрного салона, который находился как раз между продуктовым магазином и
автозаправкой. Еда, океан, красота и машина на ходу – что еще нужно для отдыха?
– Жарко, – Дейзи опустила на глаза солнцезащитные очки. – Очень жарко.
– Ну, – хихикнула я, – ты не то что бы в летней одежде.
Подруга смерила меня взглядом, и я хихикнула. Дейзи была моей лучшей подругой с тех пор, как
ее семья переехала в Колби и мы познакомились в седьмом классе, но даже несмотря на то, что
мы неразлучны уже так давно, ее красота все равно каждый раз удивляла меня, и я радовалась за
нее, как радуются за лучших друзей. Так вот. Мой стиль в основном состоял из образов, если
можно так сказать, которые я подбирала за пять минут до выхода (особенные случаи в счет не
берем). Но вот Дейзи всегда очень тщательно подходила к выходу одежды, и, глядя на нее, вы
забыли бы, что оказались в пляжном городке. Подруга выглядит так, словно только что сошла со
страниц модного журнала или с какого-нибудь подиума в Нью-Йорке или Париже. Колби – отнюдь
никакая не столица моды, но по виду Дейзи вы бы ни за что этого не поняли. Она одевалась для
той жизни, которой хотела, а не для той, которой жила.
Именно поэтому, пока я щеголяла в обрезанных джинсовых шортах и футболках, Дейзи надевала,
к примеру, черные платья с длинными рукавами и туфли на платформе, а волосы убирала в
аккуратный пучок. Она напоминала Одри Хэпберн, как если бы та не пошла к Тиффани, а
отправилась на юг.
– Ты просто не понимаешь, – сказала она, оглаживая подол платья, – что это идеальное платье.
– Оно длинное и черное, а сейчас тридцатиградусная жара.
Дейзи вздохнула. Даже после многолетней дружбы я не всегда понимала ее взгляды на моду, а
она не всегда понимала мои. Поэтому мы чаще спорили друг с другом, чем соглашались.
– Длинное и черное, – повторила она. – И это все, что ты можешь о нем сказать?
– А разве я неправа?
– Это винтаж, Эмалин! Классика. Оно не знает времени.
– Это платье, – отозвалась я. – Оно ничего не знает.
Эту реплику Дейзи не сочла за ответ. Но на этом наши разногласия и заканчивались. Нас с
подругой всегда объединял перфекционизм, несмотря даже на то, что, увидев в школе новенькую
девочку, которая ни в чем не уступала мне, а частенько даже и превосходила, я была уверена, что
мы уж точно не подружимся.
Но вот они мы, идем вместе по улице шесть лет спустя, и Дейзи смотрит на парня на мопеде,
который пролетел мимо нас, подняв облако пыли.
– Боже, терпеть их не могу, – сморщила нос она, как только рычание мотора удалилось, и мы
смогли снова слышать друг друга. Я улыбнулась.
– Тогда поговори об этом с Моррисом. Он уже которую неделю вслух рассуждает о том, чтобы
приобрести мопед.
– Парню нужна машина, а не игрушка, – твердо заявила она. – Но вот именно Моррису нужна
работа. Ты слышала, что он ушел из ресторана?
– Нет, – отозвалась я. Не то что бы это стало сюрпризом. С тех пор, как Моррис и Дейзи стали
встречаться (ад замерз, не иначе, или свиньи полетели!), я поняла, что больше нельзя говорить о
нем так, как я привыкла. Раньше он был просто Моим Другом Моррисом, и я могла жаловаться на
него и его поведение, сколько заблагорассудится. Но теперь, когда он переквалифицировался в
Парня Моей Подруги, правила в игре поменялись. Мы все до сих пор к ним привыкали.
На самом же деле, любой парень, который встречался бы с Дейзи, мог бы с уверенностью считать
себя счастливчиком. Во-первых, она умная и красивая. Во-вторых, она – одна из тех людей,
которые входят в категорию ДБВ – Добьется Великих Вещей. Мы с друзьями «изобрели» две так
называемые категории: ДБВ и ПВН (Попадет В Никуда). Они абсолютно противоположны друг
другу, и сперва были игрой, но затем мы стали классифицировать многих именно по этому
признаку. Например, Дейзи могла бы добиться великих вещей – она отправлялась в колледж
дизайна в Саванне, и, зная ее, можно было с уверенностью сказать, что она достигнет всего, чего
хочет. Она тоже мечтает вырваться из Колби, но далеко не каждый, кто уезжает, достигает чего-то
стоящего. Например, я. Калифорнийский колледж – это неплохо, но вот Колумбия могла бы
помочь мне сделать рывок вперед, а он – нет. Но я хотя бы пытаюсь идти вперед.
А вот Моррис, как и треть нашего класса, собирается в местный техникум, общественное учебное
заведение, в котором, в принципе, не так уж и плохо учиться, если других амбиций нет. Четыре
года – и вы овладеваете какой-либо профессией, с которой точно не останешься без куска хлеба.
Беда в том, что Моррис поставил своей целью закончить именно их автомеханический факультет.
Звучит неплохо, но не стоит забывать, что это тот же самый Моррис, что стоял на кухне во время
суматохи и не делал ровным счетом ничего. Интересное сочетание целей и качеств.
– Он сказал, что его уволили, потому что Робин хотела нанять племянника на лето, – продолжала
Дейзи, когда невдалеке показалась пиццерия «Да Винчи», куда мы и направлялись. На плакате,
стоявшем возле нее, была изображена Мона Лиза, поедающая кусок пиццы.
– Но ведь ее племянник уже работает у Робин, – рассеянно заметила я.
– Да?
Тут я осознала свою ошибку и сделала вид, что пристально разглядываю Мону Лизу. Черт!
Но Дейзи провести не удалось, она лишь вздохнула, и, бросив на нее косой взгляд, я поняла:
подруга не повелась на мой театр одного актера. Именно такое выражение лица было у мамы,
когда она говорила о порядком поднадоевшем своими претензиями постояльце.
– Но он же вроде еще подрабатывает у твоего папы?
– М-м-м… Кажется, – невразумительно буркнула я, хотя на самом деле не помнила, чтобы Моррис
появлялся у папы (при этом его долг за ремонт машины все еще висел мертвым грузом). Конечно,
то, что я не видела Морриса, еще не значит, что он не работал. Технически.
Мы вошли в пиццерию, и подошли к стойке раздачи. Там уже выстроилась небольшая очередь, и
мы встали за тремя девушками примерно нашего возраста в купальниках и шортах. Они громко
переговаривались между собой, не обращая внимания на окружающих.
– Поверить не могу, что голова до сих пор раскалывается, – простонала одна из них.
– А я поверить не могу, – передразнила другая, – что ты спуталась с тем парнем вчера вечером. С
каких это пор ты обожаешь парней с волосами на груди?
– Нет у него никаких волос.
Ее подруги расхохотались, явственно ставя этот факт под сомнение.
– Конечно, – отсмеялась, наконец, одна. – Он просто милый… Пушистик.
Они снова начали хихикать, а девушка с головной болью лишь закатила глаза.
– Вы, похоже, забыли всю идею каникул!
– Идею? – переспросила та, что стояла ближе всех к нам.
– Идея каникул, – назидательно заговорила первая, – заключается в том, что все, что произошло,
происходит или произойдет на этой неделе, будет забыто и никаким образом не отразится на
будущем. Пицца на ночь, волосы на груди, странные фотографии – все разрешено.
– Странные фотографии? – скривилась их до сих пор молчавшая подруга. – Ну уж нет. Увольте.
– Следующий! – позвал парень, стоящий у кассы, и они шагнули вперед. Я с улыбкой посмотрела на
Дейзи, которая лишь неодобрительно качала головой.
– Да ладно тебе, – рассмеялась я. – Ты не можешь не признать, что это весело.
– Что? Милые пушистики?
– Нет, мысль о том, чтобы на неделю забыть обо всем.
– Прошу тебя, не начинай опять ныть, что туристам гораздо веселее, чем нам, – предупредила
Дейзи. – Я этого не выдержу.
– Я совсем не об этом, – возразила я. Подруга с сомнением посмотрела на меня. – Я о том, что, ну, мы никогда не позволяем себе просто подурачиться, даже на каникулах. Влюбиться, быть
другими, делать все, что захочется, пойти на пляж и оторваться – а потом забыть об этом. Мы
боимся измениться.
– Эмалин, мы всю жизнь смотрели на океан, – вздохнула Дейзи. – По-моему, оторваться на
каникулах – это нечто отличное от того, чтобы валяться на пляже.
– Вот именно! Когда ты на отдыхе, ты можешь быть другим! – воскликнула я. – Люди на отдыхе
совершенно другие, а мы никогда не позволяем себе меняться.
– Лично я себе и такая нравлюсь, – пожала плечами подруга. – К тому же, не забывай, что все точно
изменится, когда мы разъедемся по колледжам, разве нет?
Я кивнула, но это было не то, о чем я говорила. Колледж – это четыре года, а не неделя. Когда тебе
восемнадцать, четыре года кажутся вечностью, а мне хотелось чего-то совершенно иного, и даже
не обязательно навсегда. Интересно, каково это – быть человеком из совершенно другого мира,
который приехал в Колби и увидел нашу жизнь со стороны? Может быть, однажды и я смогу стать
одной из этих людей?
– Следующий, – позвал парень, и девушки отошли от кассы. – О, громом меня порази! Да это же
Дей-зи! – воскликнул он, нарочно растягивая слова, чтобы создать подобие рифмы. – Любимая
моя посетительница.
– Эдди-спагетти, – улыбнулась подруга. – Как дела?
– Среда, – пожал он плечами, точно это был исчерпывающий ответ. Подруга протянула ему
двадцатку.
– Маме как обычно, без майонеза.
Эдди кивнул.
– А вам?
– Кусок «Сырной», – сказала я, а Дейзи подняла вверх два пальца. Я достала кошелек, но она лишь
покачала головой, протягивая ему еще купюру. – Я могу заплатить!
– Я знаю.
Мы взяли две коробочки с соком и отошли к столику, присев там в ожидании пиццы.
– Ну так, – Дейзи оторвала от коробки соломинку, – почему ты, говоришь, пошла в душ?
Я приподняла брови.
– А должна быть какая-то особенная причина?
– Для тебя – да, – она воткнула соломинку в коробку и сделала глоток. – Ты встаешь в шесть
тридцать, а затем работаешь с половины девятого. И у тебя нет душевого перерывая, насколько я
знаю.
Я покрутила в руках свою соломинку для сока.
– Ну, мы с Люком, хм, встретились у меня дома во время ланча.
Дейзи прищурилась.
– Ты же вроде сказала, что никогда больше?..
– Да, сказала.
– Хочешь, чтобы тебя поймали? Снова?
– Вовсе нет, – заверила я ее. – Но у нас не то что бы много вариантов.
– Другие же как-то выходят из ситуации.
Я подняла ладонь.
– Стоп. Я не хочу слушать про вас с Моррисом.
– А я и не говорю про нас с ним. Мы не прячемся по углам, как вы.
– Да? И где же вы это делаете? В машине или на пляже?
– Мы этого не делаем, ты же знаешь, – сухо отозвалась она. Да, я знаю. Это правда. Дейзи не
собирается спать с кем-либо до свадьбы, и дело здесь даже не столько в религии, сколько в
воспитании. Семья, и установленные в ней гласные и негласные правила – закон для всех, кто
носит фамилию Йе. Это можно понять, даже если просто зайти к ним домой. У Дейзи есть
младшие братья и сестры, но никто не дерется, не кричит друг на друга и не жалуется родителям.
Однажды моя мама спросила миссис Йе, как той удается добиваться такой дисциплины. Миссис
Йе лишь взглянула на нее и сказала: «Они – дети. А мы – взрослые». Вот так. Все просто. Во всяком
случае, в их доме.
– Заказ готов! – закричал Эдди, звякнув в маленький колокольчик, висевший у кассы. Я забрала
поднос с нашими пиццами и сэндвичем для мамы подруги, а уже по дороге к столику увидела, что
в кафе заходит мой папа, Моррис и еще несколько человек, работавших с папой. Моррис
направился к одному из столиков в центре зала, но папа указал на стол у стены. Я помахала
Моррису.
– Привет, девчонки, -, он подошел к Дейзи, плюхнулся рядом и положил руку ей на талию. Подруга
подставила щеку для поцелуя. Всего пара месяцев вместе – а они уже как давно женатая пара.
– Моррис? Ты обедаешь – или что? – позвал папа.
– Да! – отозвался он. – Возьмите мне… – Я изо всех сил ткнула его локтем в бок. – Эй, ты чего?
– Ты серьезно хочешь, чтобы они приняли у тебя заказ?
Моррис посмотрел на папу, на лице которого было написано явное раздражение. Следующий ход
весьма предсказуем и вряд ли кому-то понравится.
– Иди. К. Ним, – отчеканила я, пристально глядя на него. – Сейчас же.
Моррис закатил глаза и прошаркал в сторону папы и других сотрудников. Когда настало время
платить за заказ, лишь наш с Дейзи друг не достал ни цента, вместо этого просительно посмотрев
на папу. Опять.
Понаблюдав на этой весьма впечатляющей картиной, я повернулась к Дейзи. Подруга жевала
пиццу, старательно разглядывая парковку у кафе.
– Только не говори, что я слишком строга к нему.
– Я и не говорю.
В этом вот вся Дейзи – она верит в лучшее в людях, даже если они безнадежны как на первый, так
