Текст книги "Сладкая измена"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Глава 23
Обрати свое лицо навстречу солнцу, и ты не будешь видеть тени.
В поисках совершенного счастья
Покинув Кейптаун, они проезжали мимо величественной панорамы гор, известных под названием «Двенадцать апостолов», вершины которых резко взмывали ввысь, словно стремясь достигнуть рая. Дорога с двусторонним движением разделяла огромную плоскую равнину, раскинувшуюся под васильково-синим небом. Вдали возвышались бархатистые зеленеющие холмы, почти сливаясь с линией горизонта, там, где воздушные облака нежили их чувственные линии, стремительно проплывая над долиной и почти касаясь ее. Они проезжали богатейший сельскохозяйственный край, в котором почва имела красноватый оттенок, а колосья зерновых культур отличались необычайной длиной и отливали золотом. По пути им встречались виноградники, высаженные аккуратными рядами, и поля. Джек держал Анжелику за руку, время от времени посматривая на нее и улыбаясь. Открывающийся ее взору пейзаж был настолько волнующим и таким безбрежным, что Анжелике страстно хотелось слиться с ним воедино. Как же, наверное, романтично было жить в этих краях, в окружении неземной красоты.
Наконец они прибыли во Франшхоек. Название этого городка было написано прямо на скалистом холме, видневшемся впереди, на фоне огромных серых камней. При мысли о том, что вскоре ей предстоит встреча с Анной, Анжелика почувствовала, как ее живот буквально свело судорогой. Солнце уже садилось за горизонт, окрашивая возвышенности в розовый, как оперенье фламинго, цвет. Словно почувствовав ее состояние, Джек крепко сжал ее руку.
– Перед тем как показать тебе Розенбош, я хотел бы отвести тебя на вершину горы, чтобы мы вместе могли полюбоваться закатом.
Она взглянула на него с благодарной улыбкой.
– Я с удовольствием принимаю твое предложение.
Через открытое окно до нее доносился запах плодородной почвы и камфоры. Теплый ветер овевал ее лицо, а приглушенный свет нежно оттенял кожу. Анжелика пристально смотрела на поблескивающие белые дома и заборы из штакетника, украшенные красными и белыми розами, аккуратно подстриженные газоны и красивые веранды, и все больше влюблялась в Джека, потому что он являлся неотъемлемой частью всего этого пейзажа.
Он свернул налево и поехал по пыльному участку пути, оставив город позади. Над окружавшей их равниной уже сгущались сумерки, однако горизонт искрился жидким золотом, словно поджигая небо.
Спустя некоторое время Джек остановился, и они вышли из машины. Открыв багажник, он извлек оттуда маленькую зеленую корзинку с крышкой.
– Нельзя любоваться закатом без вина. Иди за мной, я знаю отличное место.
Анжелика поспешила за ним.
– Мы не должны этого пропустить.
Здесь, на вершине склона, они были совершенно одни, и только крики устраивающихся на ночлег птиц да стрекотанье сверчков в траве нарушали тишину. Сев, Джек вынул бутылку.
– Это вино нашего производства, – с гордостью произнес он, показывая ей этикетку. – Шардоне 1984 года выдержки.
Анжелика расставила бокалы, а Джек, вынув пробку из бутылки, наполнил их. Какое-то время они сидели в тишине, наслаждаясь вкусом вина. Анжелика чувствовала, как прохладная жидкость опускается все ниже, разливаясь по ее внутренностям, и испытывала при этом приятную легкость. Она ощутила, как расслабились мышцы живота, и, удовлетворенная, сделала глубокий вздох.
– Что скажешь, Сейдж?
– Это именно то, что я ожидала: просто превосходно, – искренне произнесла она.
Он, явно обрадованный услышанным, поднял бокал с торжествующим видом.
– Да, неплохо.
Она сделала еще один глоток. Вдали золотое зарево заката сгустилось до темно-красного цвета, как будто гигантская печь вспыхнула ярким пламенем прямо за холмами. На белом небосклоне повисли серые тучи, и вся долина погрузилась в розовый полумрак.
– Мне так нравится бывать здесь, Сейдж. Это наполняет меня счастьем так, как ничто иное в этом мире. Мне кажется, что я начинаю чувствовать близость к природе, к Небесам.
Она взяла его за руку, чувствуя, как ее захлестывает ощущение невероятной тоски.
– А почему именно красота заставляет нас думать о Небесах?
– Возможно, для того, чтобы лишний раз напомнить нам, что великолепие, созданное природой, превосходит все то, что люди способны сотворить своими руками. И это понимание заставляет нас чувствовать себя крошечными, ничего не значащими и испытывать благоговейный страх перед высшей силой.
– Или, быть может, это каким-то мистическим образом связано с божественной сущностью, сокрытой внутри каждого из нас, поэтому на подсознательном уровне мы ощущаем принадлежность к этому нерукотворному творению. А возможно, красота призвана пробуждать воспоминания о том, откуда мы все пришли, и в какой-то миг нас как тисками сжимает тоска – возвратиться домой.
– Какой бы ни была причина, все это навевает грусть.
– Потому что это мгновение так быстротечно.
– Как, впрочем, и вся жизнь.
Анжелика нахмурилась, неожиданно вспомнив об ужасной болезни, из-за которой Джек чуть было не расстался с жизнью.
– Вот поэтому-то мы и должны жить сегодняшним днем, – сказала она, нежно улыбнувшись ему. – В данную секунду я живу настоящим, Джек. Я не думаю о том, что было вчера, и не пытаюсь угадать, что будет завтра. В этот самый миг я нахожусь здесь, на склоне холма, рядом с тобой, среди птиц и сверчков, и мне больше не о чем мечтать.
Взяв у нее бокал с вином, Джек поставил его на траву рядом со своим бокалом, а затем нежно привлек ее к себе и поцеловал. Анжелика лежала, прижавшись к нему и закрыв глаза, и наслаждалась прикосновением его щетинистого подбородка и теплых губ. Душистый аромат его тела смешался с запахом лайма, который становился родным для нее. Она представила себе, что они супружеская чета, живут в этой изумительной стране, пьют вино собственного производства, каждый вечер любуются закатом и никогда не устают друг от друга.
Наконец пламя в печи погасло, и серые облака уютно повисли, словно одеяла, над холмами. Когда влюбленные стали спускаться вниз по холму, уже наступили сумерки. Волшебство закончилось, и к Анжелике снова вернулось тревожное чувство перед предстоящей встречей с женой Джека. Они сели в машину и поехали вниз по склону, ведущему во Франшхоек.
– Скажи, к чему мне надо готовиться? – спросила она, глядя на мошек, выхваченных из темноты светом фар.
– Анна отнесется к тебе с любовью, поскольку ты принадлежишь к тому типу женщин, которые вызывают у нее искреннюю симпатию.
– А я почему-то уверена, что ты ошибаешься. – Анжелика взглянула на него, однако он ничего не ответил. – Интересно, а дети тоже дома?
– Не все, только Люси, наша младшенькая. София и Элизабет гостят у друзей в Кейптауне.
Анжелика начала покусывать большой палец.
– Я чувствую себя виноватой оттого, что заявилась, нежданно-негаданно нарушив ваш покой.
Джек взял ее за руку и крепко сжал.
– Не надо чувствовать себя виноватой, Сейдж.
– Но у меня ничего не выходит. Мне не дает покоя мысль, что очень скоро я познакомлюсь с твоей пятнадцатилетней дочкой, она пожмет мне руку и улыбнется, даже не подозревая о том, что я сплю с ее отцом. Это же лицемерие. И мне это совершенно не свойственно.
– Поверь, я бы тоже многое пересмотрел в своей жизни. Да и в моей жене есть много чего такого, с чем я не согласен. Однако ничего не поделаешь.
Взглянув на Джека, Анжелика заметила, как сжались его челюсти. Она вдруг почувствовала себя гораздо лучше оттого, что он так разволновался, упомянув о своей жене. Впервые Джек дал ей понять, что у них с Анной не все так гладко. Но как обстоят дела на самом деле? – размышляла Анжелика. Если бы он был счастлив в браке, разве нашлось бы в его сердце место для нее? И если бы ее замужество было благополучным, смогла бы полюбить она его? Анжелика пристально смотрела в открытое окно, стараясь избавиться от своих страхов, прогнать их в темноту.
– Вот мы и на месте.
Джек въехал на подъездную дорожку, представляющую собой длинную прямую пыльную полосу с нависшей над ней аллеей взмывающих ввысь камфорных деревьев. А впереди виднелись огни дома, ярко горящие в полутьме.
– Дом, милый дом, – сказала Анжелика, стараясь взять себя в руки.
Жилище представляло собой красивое побеленное здание, построенное где-то в середине восемнадцатого столетия в датском стиле, с темно-зелеными ставнями и фронтонами, которые с обеих сторон плотно закрывали чердак под слишком пологой крышей. Посредине, прямо над входной дверью, виднелся замысловатый фронтон, обрамляющий окно верхнего этажа и являющийся, по сути, главным украшением дома. Вдоль стены стояли большие терракотовые горшки с высаженными в них растениями, по виду напоминающими фруктовые деревья. Когда машина остановилась возле здания, залаяли собаки.
– А у вас много четвероногих друзей, – сказала Анжелика, чувствуя, как ее живот стал упругим, словно мяч, стянутый эластичными повязками.
– Мы любим собак. Некоторых мы взяли из приемника для бездомных животных, других – купили, одна или две приблудились к нам на время, поскольку их вполне устраивает наша еда.
Джек выключил двигатель.
– Ну как?
– Действительно милый дом, Джек. Жду не дождусь, когда смогу взглянуть на него при свете дня.
– Завтра мы отправимся в экскурсионную поездку по всему поместью. Сядем на лошадей и поскачем на пикник на склоне холма. Ты проникнешься любовью к живописным красотам этого края, и тебе не захочется возвращаться домой.
Анжелика вдохнула запах камфары.
– По-моему, это уже произошло.
Внезапно ее внимание привлек звук открывающейся двери. На пороге возник силуэт стройной женщины в свободных белых брюках и рубашке мужского покроя. Каштановые волосы женщины были собраны в нетугой конский хвост. Но больше всего Анжелику поразила не ее изящная фигура, а теплая и ласковая улыбка, играющая на устах. Складывалось такое впечатление, что она даже не подозревает об измене своего мужа и без лишних вопросов приняла все его объяснения.
– Добро пожаловать! – крикнула Анна, едва ли не вприпрыжку спускаясь по ступенькам, чтобы поприветствовать гостью.
Она была такого же роста, как и Анжелика, только в два раза тоньше. Это была изящная женщина с красивыми чертами лица, орлиным носом, четко очерченным подбородком и яркими искрящимися глазами цвета дымчатых облаков, наподобие тех, которые Анжелика только что наблюдала над перевалом Сэра Лоури.
– Джек так много рассказывал о вас, что у меня сейчас такое чувство, будто я вас знаю уже давным-давно.
Эти слова застигли Анжелику врасплох. Она позволила Анне себя обнять и не могла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ, хотя и с виноватым видом.
– Как приятно наконец очутиться здесь, – ответила она. – Я всю неделю с нетерпением ждала этого момента.
– Ну же, проходите внутрь.
Джек остался снаружи, – вытаскивать из машины ее чемодан. Анна исчезла внутри дома. Анжелика последовала за ней, ступая по отполированному паркету мимо круглого стола, украшением которого служила тяжелая медная чаша с гарденией, наполнявшей воздух жгучим ароматом. Стены были чисто белыми. На них висело два огромных натюрморта в тяжелых деревянных рамах.
– Ну и как вам закат? – поинтересовалась Анна.
Анжелика постаралась ответить как ни в чем не бывало, однако у нее в голове шумело от всевозможных вопросов.
– Это был самый прекрасный закат из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть.
– Перевал Сэра Лоури – одно из моих любимейших мест на земле. Это я попросила Джека отвезти вас туда. Закат никогда не повторяется. Иногда небо розовое, в другой раз оно может быть оранжевым, золотым и даже фиолетовым. Интересно, а каким оно было сегодня вечером?
– Словно расплавленное золото.
Анна улыбнулась с торжествующим видом.
– Прекрасно. Значит, вы наблюдали это явление во всей его красе. Я так рада.
Анжелика пыталась отыскать хотя бы намек на горечь в ее словах, пусть совсем крошечный или же искусно замаскированный, однако ровным счетом ничего не обнаружила.
Анна повела ее наверх, проведя по лестничной площадке, заставленной книжными шкафами, в огромную комнату с высокими старомодными окнами, характерными для домов времен правления династии Тюдоров. В центре комнаты стояла высокая кровать с пологом, на четырех ножках, сделанная из такой же богатой красновато-коричневой древесины, как и паркет на полу.
– Какая великолепная комната! – восторженно произнесла Анжелика, вдыхая запахи, столь характерные для жилища, остывающего в конце жаркого дня.
– Мне так приятно слышать, что вам здесь нравится. Эта кровать очень удобная. Некоторые гости наотрез отказывались вставать к завтраку, поскольку просто не желали вылазить из постели. Если вдруг и вы захотите позавтракать в постели, просто дайте знать.
Кожа вокруг ее рта и глаз была покрыта сетью морщинок. Анну нельзя было назвать красавицей, однако от нее невозможно было отвести глаз, когда внутренний свет озарял ее лицо. Анжелика просто не могла не проникнуться к ней симпатией. Она вообще сомневалась, чтобы на этой планете нашелся хотя бы один человек, которому она не пришлась бы по душе.
Услышав, как Джек тянет чемодан вверх по лестнице, обе враз повернулись.
– Здесь, наверное, полный ассортимент вещей, представленных на прилавках африканского рынка.
Засмеявшись, Джек поставил чемодан на антикварный деревянный сундук, стоящий у изголовья кровати.
– А я почему-то думала, что вы приедете с пустым чемоданом, – произнесла Анна.
– Наверное, так и следовало поступить. Если честно, я не планировала что-либо покупать. Не думала, что останется на это время.
– Что ж, по крайней мере вы привезли большущий чемодан.
– А в этом доме есть достаточно сильный мужчина, который способен оторвать его от земли.
– Что я и продемонстрировал минуту назад, – сказал Джек. – Что скажете насчет бокальчика вина на террасе?
Он прошел мимо них широкими шагами и спустился по лестнице. Анна последовала за ним легкой походкой, и Анжелика вдруг почувствовала, как сердце сжалось от ревности. Они оба прекрасно вписывались в этот интерьер, она же была здесь совершенно чужой. Она ругала себя за то, что имела наглость ревновать, хотя это она, а не Анна, была обманщицей.
Все трое расположились на террасе, восседая на зеленых льняных подушечках и обозревая панораму сада. Луна освещала постройку, очень напоминающую пагоду – буддийский храм, расположенный посередине небольшого декоративного озерца. Белые вьющиеся розы оплетали шесты, а лилии плавали на воде, словно симпатичные маленькие лодочки. Вдали на фоне неба вырисовывался силуэт целой вереницы скалистых гор. Теплый бриз принес с собой кваканье лягушек и стрекотанье сверчков, а в воздухе пахло жасмином.
Анна уже накрыла на стол, готовясь к вечерней трапезе, поставив посередине вазу с недавно срезанными розами. Анжелика не могла не отметить про себя ее чувство стиля. Здесь буквально на всем, начиная от черно-белой черепичной террасы и кончая толстостенной посудой, расписанной зелеными слонами, лежал отпечаток неоспоримого безукоризненного вкуса. Анна относилась к разряду тех немногих женщин, которым от природы достался редкий дар – чего бы ни коснулась ее рука, оно тотчас становилось привлекательнее, будь то предмет интерьера или одежды или же подарок для кого-то из друзей. Анжелика была знакома с таким типом людей и поэтому от души восхищалась этой женщиной.
– Мне очень нравится ваша пагода, – сказала она.
– Это мой маленький кусочек пространства. Там я медитирую. Мои домашние знают, что, когда я нахожусь в пагоде, меня нельзя тревожить.
– Вы медитируете?
– Да, каждое утро и каждый вечер. С восходом солнца и на закате, в течение часа.
– У вас поразительная самодисциплина. А вот мне удается делать это лишь раз в неделю. Все никак не выкрою время.
– Да это и понятно – напряженный график лондонской жизни. А кроме того, вы ведь пишите книги, у вас маленькие детишки, муж, да еще и домашнее хозяйство, которое тоже лежит на ваших плечах. Когда наши дети были маленькими, я тоже не имела возможности медитировать два часа в день, выкраивая на это занятие от силы двадцать минут, в конце дня, да и то постоянно прислушиваясь, не проснулись ли мои чада и не нужно ли им чего-нибудь. Однако все-таки постарайтесь уделить этому занятию минут десять в самом начале дня, перед тем как приступить к работе. Просто найти немного времени, чтобы погрузиться в себя и слиться с тишиной. Это очень тонизирует и способствует продлению молодости.
– Да, вот уж действительно хороший стимул.
– Вы бы поверили, узнав, что мне почти пятьдесят лет, а?
– Да вы шутите! – Анне на вид можно было дать не больше сорока.
– Нет, это правда. И я объясняю это действием медитации и своими попытками обрести душевное спокойствие в повседневной жизни.
Анжелика посмотрела через стол на Джека, который сейчас сидел, потягивая вино.
– Анне следовало бы написать книгу о поиске счастья.
Женщина засмеялась, и в том, как она сморщила нос, было столько очарования.
– Этой неуловимой теме было посвящено уже столько книг. Если бы я знала, в чем секрет счастья, я уже давно достигла бы Нирваны. Однако я все еще здесь, на грешной земле, с полным набором присущих человеку недостатков.
В этот момент из гостиной, неся на руках грязного пса, вышла Люси. Это была высокая красивая девушка с вьющимися светло-каштановыми волосами и большущими карими глазами, очень похожая на отца.
– А, Люси, – сказал Джек. – Я хочу познакомить тебя с Анжеликой Гарнер, моей знакомой из Лондона.
Глаза девушки загорелись.
– Мне очень нравятся ваши книги, – сказала она, протягивая свободную руку.
– А это кто? – спросила Анжелика, кивнув в сторону собаки.
– Это Доминго. Он каким-то образом нашел путь в наш сад…
– А заодно и в сердце Люси, – закончила Анна.
– Присоединяйся к нам, – предложил дочери Джек.
– Не возражаете, если я воздержусь? Я уже поела и, если честно, хотела бы еще немного поработать над своим докладом.
– А что за доклад? – поинтересовалась Анжелика.
– Я готовлю доклад о русских царях.
– Звучит интригующе.
– Работы хватает.
– А ты хочешь осветить жизни всех российских императоров?
– Да нет же, только самых важных.
– То есть применяешь избирательный подход.
– Точно. – Люси засмеялась. – Лучше бы я занялась чтением вашей новой книги. Я так понимаю, папочка уже прочитал ее. – Она подняла глаза на отца и улыбнулась. – Когда ты дашь мне ее?
– Если я дам тебе ее прямо сейчас, ты никогда не напишешь свой доклад. – Глаза Джека были полны любви, когда он смотрел на дочь. – Пусть «Шелковый змей» станет твоей наградой.
Люси пожала плечами.
– Пойду-ка я лучше к своему ноутбуку. А вы остаетесь у нас на выходные?
– Я уезжаю в воскресенье.
– Ну, тогда увидимся завтра. – Она поцеловала родителей и пошла в дом.
– Ваша дочь просто красавица, – сказала Анжелика Анне.
– От меня ей досталось не много, – ответила Анна. – Люси – папина дочка.
– Ей повезло, что она такая высокая.
– Да, повезло. Все наши девочки отличаются высоким ростом. Мне уж точно грех жаловаться на то, что мой муж не улучшил генофонда моей семьи.
Анжелика заметила, как Анна посмотрела на своего супруга. В ее глазах была печаль. Джек отвел взгляд.
Они пили вино, ели салат, курятину и хлеб и рассуждали о смысле жизни. Анжелика уже забыла о своей ревности к Анне. Как будто эта женщина была сказочной волшебницей и благодаря ее чарам Анжелика перестала замечать собственные страхи и обиды. Анна была в белой льняной рубашке, ее кожа лоснилась от загара, а полные сочувствия глаза поблескивали при свете ламп. На ее лице играла нежная дружелюбная улыбка, словно она хотела сказать, что никакие неприятности не могли нарушить ее душевного равновесия. Когда Анна смотрела на Анжелику, ее глаза были полны любовью, словно перед ней сидела ее дочь. Анжелике очень хотелось испытывать к этой женщине антипатию, ведь Анна стояла между ней и любимым мужчиной, однако не испытывала ничего, кроме благодарности за радушный прием и желания и дальше слушать ее рассуждения.
Когда Анна исчезла в доме, унося грязную посуду, Анжелика осталась наедине с Джеком. Облокотившись на стол, она нагнулась к нему.
– Анна необыкновенная женщина, – прошептала Анжелика.
У нее не было уверенности в том, прозвучали ее слова с провокационным намеком или же она говорила совершенно искренне.
Однако Джек улыбнулся с торжествующим видом.
– Я же говорил, что она тебе понравится.
– Она очень мудрая.
– Так же, как и ты.
– Я не мудрая, Джек. Будь я таковой, я бы сию же секунду ушла отсюда прочь, возвратившись к мужу и детям. – Она осмелилась дотронуться через стол до его руки. – Почему ты хочешь меня, когда ты женат на такой изумительной женщине?
– Не сравнивай себя с Анной. Я же не сравниваю себя с твоим мужем…
– И что же, по ее мнению, я здесь делаю? Разве она ничего не подозревает?
– Поверь, ей неведомо чувство собственничества.
– Так значит, она обо всем догадывается.
Он пожал плечами.
– Не знаю, догадывается она или нет. Но ты ей явно пришлась по сердцу.
– Просто невозможно вообразить, чтобы она испытывала к кому-то неприязнь.
– О, поверь мне, случается и такое. Анна бывает очень недружелюбной.
– Мне кажется, она склонна видеть в человеке лишь хорошие качества.
– Я не раз наблюдал, как она вдруг становилась агрессивной, чувствуя, например, что ее детям угрожает опасность. Она не всегда является воплощением добродушия и излучает свет.
– А знаешь, самое смешное – то, что я очень хочу ей понравиться. Однако я сплю с ее мужем, и это ужасно. Я действительно гадкий человек. Кандейс была совершенно права, утверждая, что я думаю лишь о себе и о своем праве во что бы то ни стало быть счастливой.
– Давай договоримся, чтобы я больше не слышал от тебя подобных разговоров. Я же сказал тебе – предоставь мне самому разбираться со своим браком. Это не должно тебя беспокоить. Если хочешь испытывать вину, испытывай ее по отношению к Оливье. Анна – моя жена, и я несу за нее ответственность. Ну скажи, разве она кажется тебе несчастной?
– Нет.
– Тогда перестань о ней беспокоиться.
– Дело в том, что я меньше всего думала о твоей жене. Я всегда размышляла лишь о нас. Если бы я познакомилась с Анной раньше, я бы никогда не допустила развития наших любовных отношений. Слышишь, никогда.
Джек убрал руку, услышав, что Анна возвращается из кухни, неся десерт.
– Ну, тогда мне крупно повезло, что ты встретила ее только сегодня. – Он улыбнулся. – Когда уже слишком поздно идти на попятный.
После ужина Джек играл на фортепиано в гостиной. Прохладный бриз струился в комнату через открытые стеклянные двери, принося с собой запах жасмина и влажной травы. Анна и Анжелика сидели на диване, попивая кофе и слушая музыку, а у их ног на коврике мирно дремали собаки. Джек исполнял печальные мелодии, от которых у Анжелики бегали мурашки по коже. На его лице лежал отпечаток скорби, словно музыка шла прямо из глубины его измученной души. Он играл не по нотам, а по памяти, закрыв глаза, чтобы позволить мелодии унести себя. Анжелика была так поражена его исполнением, что, не обращая внимания на Анну, смахивала слезы до тех пор, пока Джек не закончил.
– А теперь я сыграю что-нибудь веселое, – сказал он, словно сознательно не глядя в сторону жены.
– Да что угодно, – ответила Анжелика, притворяясь беззаботной. – Только не проси меня спеть.
Чуть позже, когда Анжелика лежала в постели, тщетно пытаясь уснуть, до нее снова донеслись печальные звуки – кто-то играл на фортепиано. Она не решилась встать, понимая, что Анна может находиться рядом с Джеком. Анжелика лежала, слушая музыку, под влиянием которой она мысленно перенеслась в какое-то темное место, где ее мечтам не суждено было сбыться, а желания повисли в воздухе, чтобы так никогда и не исполниться. Она испытывала тягостное чувство утраты, безутешно рыдая в подушку. Анжелика могла фантазировать сколько душе угодно, однако Джек и она никогда не смогли бы умчаться прочь, растворившись в зареве заката, и после этого жить счастливо. Она мысленно вернулась к своим детям и, подумав о них, вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Что же заставляло Джека так печалиться? Когда она наконец задремала, то увидела во сне его лицо – в виде отдаленного нечеткого контура на небе. Чем быстрее она бежала к нему, тем дальше он отдалялся, пока она не закричала во сне, разбудив сама себя.
