Текст книги "Смертельно влюбленный"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
11
Когда Том ван Аллен вернулся домой, время обеда давно миновало. Он нашел жену в комнате Ленни. Дженис обмывала сына губкой. Водные процедуры необходимо было делать каждый вечер, прежде чем переодеть его в пижаму. Утром они надевали на сына тренировочный костюм. Конечно, было абсолютно все равно, во что одет Ленни, но регулярные переодевания утром и вечером словно помогали сохранять призрачную иллюзию нормального течения жизни. Это требовалось как воздух обоим.
Том поставил портфель на пол и принялся засучивать рукава.
– Почему ты не подождала меня, дорогая?
– Я не знала, когда ты придешь, и мне надо было подготовить Ленни ко сну, чтобы и самой прилечь.
– Прости. Мне надо было закончить кое-какую бумажную работу в Тамбуре, потому что завтра будет уже не до нее. После праздников всегда творится бог знает что. А тут еще это массовое убийство.
Он взял из рук Дженис губку и отстранил ее:
– Присядь. Я закончу сам. – Опуская губку в миску с водой, Том сказал: – Привет, Ленни!
Но глаза мальчика оставались неподвижными. Отсутствие реакции повергло Тома в привычное отчаяние. Отжав губку, он принялся обмывать руку мальчика.
– Как там дела? – спросила Дженис.
– Где?
– В Тамбуре.
Том поднял безжизненно висящую руку сына, чтобы протереть подмышками.
– Подозреваемый все еще на свободе. Думаю, надо быть полным идиотом, чтобы в его положении оставаться в наших краях. Мне кажется, он попросит какого-нибудь знакомого на грузовике увезти его из южной части Луизианы как можно дальше.
– А такой человек существует? – Дженис уселась в кресло с откидывающейся спинкой, поджав под себя ноги.
– Никого пока не нашли, но мы проверяем компании, которые вели дела с Royal Tracking. Правда, Фред Хокинс считает это пустой тратой времени. Он уверен, что Кобурн еще здесь, – Том улыбнулся. – Говорит, что чует это так же верно, как то, что волосы на загривке встают дыбом.
– Боже правый! – Дженис поморщилась. – А что будет дальше? Гадание по куриным внутренностям? Надеюсь, он не полагается только на шестое чувство при поисках убийцы семи человек?
– Наверняка для решения проблемы понадобятся еще мозги.
– Дело поручено Фреду Хокинсу?
Том перешел к обмыванию ног и ступней сына.
– Да. И мотивации у него хоть отбавляй. Миссис Марсет позвонила его начальству, и на Фреда как следует надавили. А он передал по цепочке. Церковь Марсета проводит сегодня молебен в его память. В общем, и от бога достается, и от начальства. Фред почувствовал на своей шкуре это в полной мере.
– А вид у него весьма самоуверенный.
Дженис махнула рукой в сторону телевизора, который они держали включенным весь день в надежде, что какая-нибудь передача вдруг вызовет у Ленни хоть какую-то реакцию. Сейчас на экране горела картинка, но звук был выключен.
– В вечерних новостях Фред отвечал на вопросы репортеров в прямом эфире, – сказала Дженис. – И был уверен, что часть следа и брызги крови, которые ты сегодня обнаружил, наверняка решат проблему.
Тому польстило, что жена заметила и оценила его роль в происходящем, хотя и немного преувеличила ее.
Радуясь, что завладел ее вниманием, Том продолжал:
– Я говорил тебе о миссис Арлеете Тибадо?
Рассказом о смешной колоритной даме, у которой отсутствовала половина зубов, ему даже удалось заставить Дженис рассмеяться. И перед глазами Тома мелькнул на секунду образ юной девушки, в которую он когда-то влюбился и которой сделал предложение.
Он вспоминал тот день как один из счастливейших в своей жизни. После того как Том надел на палец Дженис кольцо с небольшим бриллиантом, они долго занимались любовью на продавленной кушетке в его забитой всякой всячиной, обшарпанной холостяцкой квартире. Оба были молодыми, спортивными и полными сил. Потом они отпраздновали помолвку, разделив бутылку пива на двоих.
Больше всего на свете Тому хотелось вернуться в тот день и снова увидеть румянец на щеках Дженис, ее призывно улыбающиеся губы, глаза удовлетворенной женщины, лучащиеся счастьем.
Если бы он повернул время вспять, у них бы не было Ленни.
Следующая мысль, невольно промелькнувшая у него в голове, показалась Тому подлой, и он тут же устыдился своей фантазии.
Уронив губку в миску с водой, он внимательно посмотрел на Дженис. Судя по выражению лица, ее мысли двигались в том же или примерно в том же направлении и так же заставляли ее чувствовать себя виноватой.
Словно отгоняя от себя эти мысли, Дженис быстро поднялась с кресла:
– Пойду приготовлю ужин, пока ты заканчиваешь здесь. Омлет подойдет?
Не дожидаясь его ответа, она выскочила из комнаты с такой скоростью, словно за ней гнался сам дьявол.
Через десять минут они сидели друг напротив друга и ели омлет почти в полной тишине, лишь изредка обмениваясь вынужденными репликами. Том помнил те дни, когда они не могли наговориться и без умолку рассказывали друг другу обо всем, что произошло за день. Закончив есть, Том поставил свою тарелку в раковину и включил воду. Затем, собравшись с силами, обернулся к жене:
– Давай поговорим, Дженис!
Она положила вилку на край тарелки и сложила руки на коленях.
– О чем?
– О Ленни.
– А именно?
– Может быть, настало время пересмотреть наше отношение к уходу за ним.
Наконец-то он нашел в себе силы произнести это вслух.
И не прогремел гром, его не поразила молния, и даже не последовало бурной реакции его жены. Она только смотрела на него взглядом, непроницаемым, как тяжелые оконные ставни.
– Я думаю, – продолжил Том, – что нам надо снова рассмотреть – только рассмотреть – возможность помещения его в специальное учреждение.
Дженис отвела взгляд и закусила губы. Желая дать ей время переварить сказанное, Том собрал со стола оставшиеся приборы и тарелку и отнес их в раковину.
Наконец тяжело повисшую тишину прервала Дженис:
– Мы дали слово ему и друг другу, Том.
– Дали, – печально подтвердил он. – Но, когда мы клялись, что Ленни всегда будет с нами, мне кажется, мы лелеяли смутную надежду, что произойдет хоть какое-то развитие, он сможет хоть как-то реагировать на окружающий мир. Ведь так?
Дженис не стала подтверждать его мысль, но и не возразила.
– Не думаю, что это когда-нибудь произойдет.
Оба знали это, но никогда не произносили вслух.
И сейчас голос Тома срывался от нахлынувших эмоций.
– И тем больше причин считать, что он нуждается в тщательном уходе, – напряженно произнесла Дженис.
– Согласен с тобой. Но не уверен, что мы обеспечиваем ему надлежащий уход.
Дженис явно обиделась, и Том поспешил добавить:
– Я не критикую тебя. Твое терпение и твоя выносливость просто поражают. Правда. Но забота о сыне убивает тебя.
– Ты преувеличиваешь.
– Разве? Все это разрывает тебя на части. Душу и тело. И я вижу следы разрушения каждый день.
– Ты способен заглянуть в мою душу?
Сарказм Дженис был куда эффективнее откровенной отповеди. Том протер глаза, почувствовав, как на него наваливается разом вся усталость, накопленная за сегодняшний непростой день.
– Пожалуйста, не усложняй и без того нелегкое дело, – попросил он. – Ты ведь знаешь, мне тяжело даже представить, что мы отдадим Ленни в спецучреждение.
– Тогда зачем ты поднял эту тему?
– Потому что кто-то из нас должен был это сделать. Мы деградируем как личности, Дженис. И я думаю не только о нас. Я думаю о Ленни. Откуда нам знать, что мы делаем для него лучше?
– Мы его родители.
– Любящие родители, да. Но не знающие точно, как надо за ним ухаживать. А есть специалисты по уходу за такими детьми, как Ленни.
Дженис встала и заметалась по кухне, словно в поисках выхода.
– Зря ты затеял этот бесполезный разговор, Том. Даже если бы мы пришли к мнению, что так будет лучше, мы не сможем позволить себе поместить Ленни в частную клинику. Что же касается современных бедламов, открытых государством, даже не заговаривай со мной о них. Я никогда не соглашусь отдать сына в такое место.
Намек на то, что он мог бы пойти на компромисс со своей совестью, задел Тома, но он решил не вступать в спор, а сосредоточиться на главной мысли.
– Мы должны – ради себя самих и ради Ленни – посетить лучшие из таких заведений и посмотреть, что там и как. – Затем, немного поколебавшись, Том спросил: – Ты готова была бы это обсудить, если бы не было проблем с финансами?
– Но они есть.
– Если бы не было? – с нажимом переспросил Том.
– Ты собрался выиграть в лотерею?
Он снова ощутил болезненный укол ее сарказма, но не стал отвечать. Для одного вечера Том сказал более чем достаточно. Он дал жене пищу для размышлений. Том заранее знал, что, подняв больную тему, автоматически превратится в плохого парня, но кто-то из них должен оказаться плохим, и уж точно не Дженис.
Дженис, которая была старостой в старших классах, почетной выпускницей Вандербильдта, молодой, подающей надежды сотрудницей инвестиционной компании. Но судьба жестоко сломала не только ее карьеру, но и ее жизнь.
Дженис пришлось всем пожертвовать ради Ленни, и признать свое поражение как матери она не могла. Сдать Ленни в спецучреждение было равносильно тому, что опять не завершить начатое.
Том вздохнул:
– Пойду посплю, пока есть такая возможность. Не удивлюсь, если меня разбудят среди ночи.
– Зачем?
– Я велел агентам, которые остались в Тамбуре, звонить мне, если обнаружат что-нибудь новое. – Том остановился в дверях: – Ты тоже выглядишь усталой. Пошли?
– Я устала, но спать пока не хочу.
– Будешь играть в слова по телефону со своим другом из Японии?
– Из Сингапура.
Том улыбнулся. Игры были для Дженис единственным отдыхом, и она подсела на них всерьез.
– Надеюсь, ты победишь.
– Я впереди на сорок восемь очков, но мне попалась буква «ж», а ее не так просто пристроить.
– Ты наверняка придумаешь нужное слово, – приободрил жену Том. – Не засиживайся слишком поздно.
Через два часа Том все еще одиноко вертелся в постели. Он встал и тихо прошел босиком по коридору. Заглянув к Ленни, он отправился дальше и нашел Дженис в семейной гостиной упершейся глазами в экран мобильного телефона и всецело поглощенной игрой, что явно ей было гораздо интереснее, чем спать с ним.
Стараясь, чтобы Дженис не заметила, что он за ней наблюдает, Том повернулся и отправился обратно в спальню.
12
Кобурн медленно убрал руки с плеч Хонор, потом слез с нее и снова засунул пистолет себе за пояс. Хонор по-прежнему лежала неподвижно, глядя на него снизу вверх.
– Ты поступила очень глупо, – сказал он. – Если бы ты случайно нажала на курок, один из нас был бы уже мертв. И если бы это оказалась ты, я остался бы один на один с твоим ребенком.
Кобурн понимал, что жестоко озвучивать эту мысль, но именно поэтому произнес вслух. Ее дочь была той кнопкой, на которую приходилось нажимать, когда он хотел чего-то добиться от ее матери, а прямо сейчас Ли хотелось, чтобы она перестала пялиться на него, как выброшенная на берег рыба.
Он знал, что Хонор услышала его, потому что часто заморгала, хотя по-прежнему лежала неподвижно, и на секунду Кобурн вдруг замешкался при мысли, что она, возможно, серьезно пострадала во время их борьбы.
Интересно, почему это так его взволновало?
– С тобой все в порядке?
Хонор кивнула
Вздохнув с облегчением, Ли отвернулся и окинул иилядом, во что он превратил ее дом. Когда он появился здесь сегодня утром, все стояло на своих местах. Видно было, что в доме живут люди и пользуются некоторыми вещами, но все выглядело чисто и опрятно. Здесь пахло домом. И свежими кексами.
Теперь все оказалось перевернуто вверх дном, и обыск не принес результатов. Точнее, зашел в тупик.
То же можно было сказать и обо всей жизни Ли Кобурна, который, покинув этот мир, оставит за собой только обвинение в убийстве семи человек. Семи жертв, которым не дали возможности защититься. Которые умерли прежде, чем успели сообразить, откуда пришла беда.
Тихо выругавшись, Ли потер ладонями виски. Он чудовищно устал. Устал загружать и разгружать эти чертовы грузовики. Устал от унылой однокомнатной квартиры, в которой жил последние тринадцать месяцев. Устал от жизни в целом и от собственной в частности. Как он сказал сегодня вдове Эдди Джиллета, если он умрет, то все это уже не будет его волновать.
Но пока он продолжал коптить это небо, его интересовали ответы на вопросы – и еще как! Отнимая руки ото лба, Ли отчетливо понял, что пока еще не готов позволить дьяволу забрать себя.
– Вставай!
Хонор пошевелилась, перекатилась на бок и села. Кобурн протянул руку, на которую Хонор ошалело смотрела несколько секунд, прежде чем сообразила, что к чему, и взялась за нее, позволяя помочь себе подняться.
– Что ты имел в виду?
Голос ее дрожал, женщина молча открывала рот, но ей не хватало дыхания. Кобурн отлично понял, о чем она спрашивает. Вместо того чтобы отвечать на вопрос, он подтолкнул ее в коридор, затем в сторону спальни и только там отпустил ее руку. Подойдя к кровати, он поправил покрывало, которое еще утром было таким белоснежным, а теперь благодаря его стараниям покрылось пятнами грязи.
– Я должен прилечь. А это означает, что и тебе придется лечь, – сообщил он Хонор.
Молодая женщина стояла неподвижно, глядя на него стеклянными глазами, словно не понимая языка, на котором с ней говорят.
– Ложись, – повторил Кобурн.
Хонор подошла к кровати, но встала у противоположной ее стороны, глядя на Ли так, словно он был экзотическим животным, которое ей никогда не приходилось видеть. Она не играла по правилам. Весь день Кобурн изучал реакцию этой женщины на свои действия и слова, чтобы лучше понять, в чем ее слабости и какие ее страхи можно использовать, дабы манипулировать ею.
Он видел Хонор Джиллет испуганной, умоляющей о пощаде, отчаявшейся и даже разъяренной. Но сейчас на лице ее было совершенно незнакомое ему выражение, и Кобурн не знал, как его расценивать. Может быть, она вообще ударилась головой об пол, когда боролась с ним за пистолет?
– То, что ты сказал об Эдди, – она остановилась, сглатывая. – Что ты имел в виду?
– А что конкретно я сказал? Не помню.
– Ты сказал, что ищешь то, что его убило.
– Я никогда не говорил этого.
– Ты сказал именно так.
– Ты, наверное, неправильно расслышала.
– Я все расслышала правильно!
Теперь эта женщина снова вела себя нормально, а не как зомби, телом которого овладел злой дух. Ее аккуратным миниатюрным телом, которое ему было так приятно ощущать под собой…
– Эдди погиб в аварии, – разборчиво прошептала Хонор.
– Что ж, если ты так считаешь…
Кобурн отвернулся и начал копаться в ворохе вещей, которые вынул из ящиков комода, когда обыскивал спальню.
Он почувствовал ее приближение всего за долю секунды до того момента, когда Хонор схватила его за руку и развернула лицом к себе. И он позволил ей это сделать. Он знал, что эта женщина все равно не остановится, пока не услышит объяснение. Только если заткнуть ей рот кляпом. А ему не хотелось этого делать. Если только она сама его не вынудит.
– Что ты здесь ищешь?
– Я не знаю.
– Скажи мне.
– Я не знаю.
– Скажи мне, черт тебя побери!
– Да не знаю же!
Он вырвал руку и достал из кучи белья колготки. Самые обычные черные колготки. Когда Кобурн снова повернулся к Хонор, она смотрела ему прямо в глаза, не оставляя надежды найти ответ на свой вопрос.
– Так ты действительно не знаешь?
– Какая именно часть фразы «я не знаю» вызывает у тебя трудности с пониманием?
Он взял Хонор за руку и начал обматывать колготками ее запястье. Женщина не сопротивлялась. Она словно бы не замечала, что он делает.
– Если есть что-то такое о смерти Эдди, что ты мог бы мне рассказать… пожалуйста… думаю, ты понимаешь, как для меня это важно.
– Вообще-то нет. Он все равно останется мертвым. Так какая разница?
– Разница огромная. Если его смерть не была результатом аварии, как я считала все это время, то я хочу знать, от чего умер мой муж и кто виновен в его смерти. – Хонор положила ладонь ему на руку. Ли, обвивавший колготками ее запястье, на секунду остановился. – Пожалуйста!
У нее были глаза различных оттенков зеленого цвета, постоянно сменявших друг друга. Он приметил эту особенность еще утром, во дворе, когда Хонор склонилась над ним и он упер дуло пистолета ей в живот. Затем глаза ее стали огромными от страха и бездонными, как море. Еще он видел, как они блестят от ярости. А теперь в них стояли слезы. И они снова меняли оттенок.
Кобурн опустил взгляд на лежащую на его предплечье руку молодой женщины. Хонор одернула руку, но не переставала не моргая смотреть ему прямо в глаза.
– Так ты считаешь, что авария с машиной Эдди не была случайной?
Поколебавшись, Кобурн медленно покачал головой.
Не разжимая губ, Хонор тяжело вздохнула.
– Ты думаешь, что кто-то устроил эту катастрофу так, чтобы все выглядело как несчастный случай?
Ли молчал.
Хонор нервно кусала губы.
– И Эдди убили из-за чего-то, что у него было?
Кобурн кивнул:
– Из-за чего-то, что хотел любой ценой получить кто-то другой.
– Это что-то ценное?
– Так думали люди, которым это понадобилось.
Он смотрел, как сменяют друг друга на лице Хонор разные эмоции, по мере того как она переваривает сказанное. Затем ее блуждающий взгляд снова остановился на Ли.
– И для тебя это тоже имеет ценность?
Он поспешно кивнул.
Это деньги?
– Возможно. Но не думаю. Скорее, что-то вроде шифра к замку. Или номера счета в банке на КаймаКовых островах. Что-то в этом роде.
Хонор растерянно покачала головой:
– У Эдди не могло быть ничего такого… Только если это попало к нему в руки в качестве улики.
– Или…
До Хонор наконец дошло, на что он намекает, и она с негодованием отвергла эту мысль:
– Эдди не мог быть связан с криминалом. Ты ведь не это хотел сказать?
Он проглотил смешок:
– Нет, что ты. Конечно нет.
– Эдди был честным человеком.
– Может быть. А может, и нет. Но он перешел дорогу человеку, с которым не стоило связываться.
– Кому же?
– Бухгалтеру.
– Кому?
– Эдди знал Сэма Марсета?
– Само собой.
– Почему «само собой»?
– Потому что до того, как мы поженились, Эдди подрабатывал по вечерам охранником у Марсета.
– Охранником склада?
– Всего комплекса.
– И долго это продолжалось?
– Несколько месяцев. К ним вламывались несколько раз. Ничего особенного – мелкое хулиганство. И Сэм Марсет нанял Эдди патрулировать комплекс по ночам. Взломы прекратились, но Сэму понравилось ощущение покоя, которое давало присутствие ночного охранника. Только Эдди отказался, когда Сэм предложил ему постоянную работу. – Хонор печально улыбнулась. – Он мечтал стать полицейским.
– А насколько хорошо вы его знали?
– Сэма Марсета? Скорее, в лицо… Он был старостой в нашей церкви. Еще мы вместе заседали один сезон в обществе охраны памятников.
– Церковный староста, охрана памятников. Мать его! – скривился Кобурн. – Он был жадным сукиным сыном, неразборчивым в средствах.
– И заслужил выстрел в голову?
Кобурн пожал одним плечом:
– Быстро и безболезненно.
Было видно, что это заявление, сделанное как ни в чем не бывало, вызывает у Хонор отвращение. Она попыталась отшатнуться. И только теперь поняла, что запястье ее крепко связано.
У Хонор помутилось в глазах. Она отчаянно пыталась сорвать с себя чулок.
– Убери это. Черт возьми! Сними это с меня!
Кобурн схватил ее руку, стараясь не запутаться в чулке, и принялся привязывать другое запястье Хонор.
– Нет! Нет! – Пока еще свободной рукой она колотила его по пальцам, затем попыталась дотянуться до лица.
Но Кобурн поймал ее за руку, затем, тихо выругавшись, толкнул Хонор на кровать и оказался сверху. Придерживая коленом левую руку Хонор, он быстро примотал правую к кованому изголовью кровати.
Только страх разбудить Эмили помешал ей закричать во весь голос.
– Отпусти меня!
Ли и не подумал выполнить ее просьбу. Вместо этого он привязал к изголовью левую руку непокорной женщины, отчаянно пытавшейся справиться со своими путами. Хонор задыхалась от паники.
– Пожалуйста! – попросила она. – У меня что-то вроде клаустрофобии…
– Плевать я хотел.
Кобурн встал с кровати и, тяжело дыша от перенапряжения, смотрел на Хонор сверху вниз.
– Развяжи меня!
Он не только проигнорировал ее просьбу, но и вышел из комнаты.
Хонор закусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Кобурн оставил довольно длинные куски чулка, позволявшие ее рукам лежать рядом на подушке, но это не избавляло молодую женщину от ощущения загнанности в ловушку. Охваченная новым приступом паники, она сделала еще одну отчаянную попытку освободиться.
Но вскоре стало ясно, что все усилия тщетны и она только зря тратит силы. Усилием воли Хонор заставила себя прекратить бессмысленное барахтанье и восстановить дыхание. Она сделала несколько глубоких вдохов. Но доводы рассудка никогда не спасали ее от клаустрофобии. Не помогли они и сейчас. Ей лишь удалось унять биение сердца и снизить частоту дыхания, избежав угрозы опасного для жизни скачка давления.
Хонор слышала, как Кобурн ходит по ее дому. Наверное, проверяя замки на дверях и окнах. От осознания горькой иронии происходящего истеричный смешок вырвался у Хонор прежде, чем она сумела его сдержать.
В прихожей погас свет. Кобурн вернулся в спальню.
Хонор заставила себя лежать неподвижно и разговаривать как можно спокойнее:
– Я сойду с ума. На самом деле. Я этого не выдержу.
– У тебя нет выбора. К тому же ты сама виновата.
– Только развяжи меня, и я обещаю…
– Нет. Мне надо поспать. А ты будешь лежать рядом.
– Буду, обещаю.
Кобурн бросил на нее скептический взгляд.
– Клянусь!
– У нас уже был уговор. Но ты на него наплевала. Дважды. И чуть не подстрелила одного из нас.
– Я буду лежать рядом неподвижно. Совершенно неподвижно. Хорошо? Ничего не буду делать…
После их последней схватки у Ли снова открылась рана на голове, и сейчас тоненькая струйка крови стекала по виску. Он провел по коже пальцами, которые тут же окрасились в красный цвет, и вытер их о джинсы. О джинсы Эдди.
– Ты меня слышишь?
– Не глухой…
– Я не буду пытаться убежать. Клянусь. Только развяжи мне руки.
– Извините, леди, но вы подорвали мое доверие к вам. Впрочем, подрывать особо было и нечего. А теперь лежи смирно и молча. А то придется заткнуть тебе рот, и тогда уж начнется настоящая клаустрофобия.
Он положил пистолет на тумбочку и погасил свет.
– Нам надо оставить свет, – Хонор старалась говорить как можно тише. Мысль о кляпе не на шутку пугала ее. – Эмили боится темноты. Если она проснется, а в доме не будет света, то испугается и начнет плакать. Потом пойдет меня искать. Пожалуйста, я не хочу, чтобы дочь увидела меня привязанной.
Поколебавшись, Кобурн отвернулся. Хонор наблюдала, как он вышел в прихожую и зажег верхний свет. Его силуэт казался огромным и угрожающим.
Еще большее чувство нависшей угрозы охватило Хонор, когда, вернувшись в спальню, он улегся рядом с ней на кровать. Никого не было в ее кровати с тех пор, как умер Эдди. Кроме Эмили, разумеется. Но вес девочки едва оставлял след на простыне. Она не ворочалась в постели, и от нее не образовывалась вмятина в матраце, так что Хонор приходилось все время думать о том, как не скатиться прямо под бок лежащему рядом Кобурну.
Его движения, звуки, которые он издавал, устраиваясь поудобнее, пробудили в ней воспоминания о лежащем рядом мужчине. И этот мужчина, лежащий к ней так близко, не был Эдди. А кроме того, звук его дыхания, да и сам он был совершенно другим и чужим.
И то, как они старались не коснуться друг друга, почему-то казалось более интимным, чем если бы они искали объятий.
Устроившись наконец на кровати, Кобурн лежал неподвижно. Подглядывая из-под полуопущенных век, Хонор увидела, что он закрыл глаза. Рука с согнутыми пальцами лежала у него на животе.
Хонор лежала, выпрямившись и словно превратившись в деревяшку, и уговаривала себя не поддаваться надвигавшейся панике. Да, она была связана и не могла освободиться. Но Хонор строго сказала себе, что смертельной опасности не существует. Она считала удары своего сердца, стараясь держать их под контролем. Дышала медленно и глубоко.
Но все эти упражнения помогали не больше, чем доводы рассудка.
Беспокойство ее продолжало нарастать, и Хонор снова принялась тянуть за свои путы.
– Так они только станут крепче и вопьются в кожу, – произнес Кобурн.
– Развяжи! – снова потребовала Хонор.
– Спи давай!
Из горла ее вырвался приглушенный вскрик, и она принялась трясти изголовье кровати, так что оно ритмично ударялось о стену.
– Прекрати!
– Я не могу! Я говорила тебе, что не выдержу этого! Я не могу-у-у!
Она так сильно дергала за колготки, которыми была связана, что периодически ее руки больно ударялись о железное изголовье. От боли паника ее усиливалась. Хонор стонала как безумная, дрыгала ногами, стараясь прогнать от себя чувство удушья. Пока пятки ее стучали по матрацу, голова болталась из стороны в сторону по подушке.
– Ш-шш, успокойся. Успокойся, все в порядке. Ш-шш.
Осознание происходящего возвращалось к Хонор постепенно. Она не сразу поняла, что Кобурн нежно держит ее за руки и поглаживает большими пальцами ладони, утешая, словно младенца.
– Ш-шш, – повторил он, не переставая гладить. – Успокойся, все хорошо. Дыши глубже.
Но Хонор не могла. Сделав долгий выдох, она, казалось, перестала дышать вообще. И когда Кобурн поднял голову и заглянул ей в лицо, он тоже чуть не перестал дышать.
Лицо его находилось совсем близко. Так близко, что от Хонор не смогло укрыться, с каким выражением смотрят его глаза на ее губы. Затем Ли перевел взгляд на ее грудь, и Хонор вдруг почувствовала, как все напряглось у нее внутри. Даже в полутьме она не могла отвернуться от этих ярко-синих глаз, которые в ночи смотрели прямо на нее.
Чтобы прекратить ее конвульсии, Кобурн положил ногу на бедра Хонор. И невозможно было не почувствовать его возбуждение. При этом Хонор понимала: ее неподвижность ясно показывала Кобурну, что она чувствует его восставшую плоть.
Они лежали так, казалось, целую вечность, замерев в своих позах, хотя на самом деле прошло лишь несколько секунд.
Наконец, громко выругавшись, Кобурн отпустил ее руки и перекатился на спину. Он снова лежал совсем близко, стараясь не касаться Хонор. Только рукой на этот раз прикрывал глаза.
– Не устраивай больше таких трюков!
Ее припадок вовсе не был трюком, но Хонор не стала возражать. Кобурн не сказал, какое наказание ее ожидает, но сталь, прозвучавшая в его голосе, ясно показывала Хонор, что не стоит испытывать терпение этого человека.
