Текст книги "Перья, которые кровоточат (ЛП)"

Автор книги: Сана Кхатри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

5.

Маленький Лебедь. Так он назвал меня. Знал ли он, что означает мое имя, или видел мою татуировку, я не уверена. Но что я точно знаю, так это то, что в его устах этот термин звучал идеально.

И Боже, какие это губы. Возбуждающие. Манящие.

Запретные.

Ранее, когда Гэвин сказал мне, кому принадлежал гараж, в который мы направлялись, я была взволнована – за неимением лучшего слова – скорее, чем напугана. Теперь я понимаю, почему он не решался идти в «Finesse», но этого следовало ожидать, потому что он из тех придурков, которые скорее умрут на куче своих обязанностей по сбору пыли, чем столкнутся с ними лицом к лицу.

Я вздыхаю, собираю волосы в наполовину собранный пучок и брызгаю на шею и плечи бальзамом для тела с ароматом мимозы.

Сильная волна ледяного ветра врывается в мою спальню из открытых балконных дверей, шурша шелковой майкой и шортами, которые на мне надеты. Учитывая, каким жарким был день, сегодня вечером стоит прохладная погода, и это своего рода облегчение.

В небе гремит гром, и почему-то этот звук заставляет меня вспомнить о Дорране.

Он красив – всеми возможными логическими способами. От его вьющихся волос до четко очерченной челюсти; от длинной шеи до широких плеч и тонкой талии. И его глаза...

Черт, его полуночно-голубые глаза – это шторм, который ждет, чтобы затянуть меня на дно. Они – прямые врата к моей кончине, и я слабею из-за обещаний порока, которые я вижу в них.

От Доррана Леджера веет опасностью, и я скорее отправлю себя в адское пламя, чем попытаюсь убедить себя в обратном.

До сегодняшнего дня я только слышала о нем; может быть, видела пару фотографий тут и там. Но встретиться с ним сегодня, увидеть ту абсолютную силу, которую он излучает, – это было волнующе. Я хочу большего, я хочу всего этого.

Мои ноги прижимаются к плюшевому черному ковру, когда я подхожу к своей кровати и беру телефон с прикроватной тумбочки. Сейчас 11:35 вечера, а я до сих пор ничего от него не слышала. Ворота поместья закроются менее чем через 20 минут, и я знаю, что, вероятно, не должна, но я действительно надеялась, что он появится, просто чтобы я могла увидеть его снова.

Это было счастливое совпадение, что я забыла захватить свою карточку утром, уходя, и, думаю, в некотором смысле, я должна поблагодарить Гэвина за то, что он предложил гараж Доррана для ремонта моей машины.

Говоря о Гэвине...

Он отправлял мне десятки сообщений в течение дня, спрашивая, все ли у меня в порядке. Я ответила ему сообщением «Со мной все в порядке; я дома», как только добралась до особняка, но он все еще не успокоился. Неудивительно, что Доррану он не нравится, и очень мило, что тот не позволил Варше встретиться с Гэвином сегодня.

Приятно было провести время с Алексом и Варшей. Мы поговорили о случайных сплетнях, гуляющих по Риверсайду, уличных новостях и странных тенденциях моды. Это было совершенно обыденно, но при этом ни на секунду не казалось пустым или надуманным.

Одна вещь, которую я заметила, находясь сегодня в «Finesse», – это чувство «семьи», которое разделяют Дорран и его друзья. Эта концепция настолько чужда мне, что она должна быть болезненно смешной, и все же я не могла не позавидовать той непринужденности, с которой они четверо общаются друг с другом. Их связь может быть физически невидимой, но она была прямо здесь, в воздухе вокруг них.

Я собираюсь направиться к балкону, но останавливаюсь, когда слышу, как открывается входная дверь, а затем закрывается через несколько секунд. Отрывистые шаги поднимаются по лестнице и достигают коридора, и я жду, затаив дыхание, не зайдет ли она спросить, почему меня сегодня не было в штаб-квартире.

Но я знаю, даже когда пытаюсь придумать в голове правдоподобные оправдания, что она не постучит в мою дверь; что она не захочет знать, почему я не появилась сегодня на работе, и это потому, что ей просто все равно. Могу поспорить на все, что у меня есть, что она, должно быть, даже не заметила моего отсутствия в течение дня. Она просто такая невежественная, такая жестокая.

В «Lure» у меня есть собственный офис и команда по работе с социальными сетями. Я отправила им сообщение, чтобы они заменили меня сегодня, и они согласились без вопросов. Итак, пока они работали, я проспала весь день, пытаясь скоротать время, пока не появился Дорран, чтобы забрать деньги, которые я ему задолжала.

Запах дождя ударяет мне в нос за несколько секунд до того, как на улице начинает моросить.

Мамины шаги начинают затихать, и становится ясно, что она уже поднимается на свой этаж. Не знаю почему, но я усмехаюсь и качаю головой.

Она приходит ко мне только тогда, когда хочет использовать меня в качестве своей личной боксерской груши. В противном случае, она либо всегда командует своими сотрудниками в штаб-квартире «Lure», либо трахается со случайными мужчинами из элиты в своей постели в неподходящее время.

Я крепче сжимаю телефон и обнимаю себя, когда очередной порыв ледяного ветра проносится мимо меня. Я оглядываю свою комнату – на серые стены, белую мебель и мягкий свет – и пытаюсь не позволить кричащей тишине оглушить меня.

Поместье занимает два этажа, начиная с фойе, столовой и гостиной внизу, моей спальни и личной библиотеки на первом этаже и заканчивая кабинетом и спальней мамы на втором этаже.

Несмотря на то, насколько экстравагантно это выглядит снаружи, внутри поместье кажется таким же одиноким и пугающим. Мне снились кошмары о том, как меня втягивают в стены огромных коридоров, как его длинные, неумолимые когти разрывают меня на куски, когда мое тело разваливается на части и обнажается перед демонами, которые скрываются в них.

Я выхожу на балкон, кладу руки на слегка влажные перила и смотрю на огромный сад передо мной.

Это, конечно, чрезмерно, но я все равно благодарна за его присутствие, потому что оно дает мне возможность потеряться. Мне кажется, что высокие, сделанные из травы статуэтки, которые окружают это пространство, хранят больше секретов, чем я хотела бы перечислить, и каждый раз, когда я прогуливаюсь по садам, я испытываю чувство освобождения, которое испытываю, только проезжая по улицам Риверсайда.

Дождь теперь начинает лить быстрее. Крупные капли падают на землю, а некоторые даже касаются моего лица, когда ветер дует ими в мою сторону.

Я бросаю взгляд на ворота. Я не могу видеть их полностью из-за направления, в котором находится мой балкон, но я все еще могу разглядеть 8 охранников, которые стоят перед ним, все они одеты в черные пончо с капюшонами.

Это команда ночной смены – гораздо более смертоносная, чем охранники, которые дежурят на воротах днем.

Остальные охранники утренней смены – команда Мейва– вместе с личным телохранителем мамы, Стивеном, выходят из поместья и направляются к воротам.

Им пора возвращаться домой.

Процедура довольно проста: охранники находятся как внутри поместья, так и у его ворот, вплоть до 11:30 вечера, а затем заходит ночная смена, и они управляют только въездными воротами. В конце концов, они обучены совсем не так, как Мейв и его команда. Они безжалостны и неумолимы и, вероятно, могут убить с закрытыми глазами.

Раздается тихий, знакомый стук в мою дверь.

Я улыбаюсь, поворачиваюсь к нему и подхожу, прежде чем открыть дверь.

Мейв стоит с другой стороны, и когда он видит меня, он улыбается, один раз оглядывает коридор, затем наклоняется и запечатлевает долгий поцелуй у меня на лбу.

У нас был секс однажды – в прошлом году. Это было после одной из маминых заманчивых вечеринок. Я была пьяна; я была расстроена. Она унизила меня перед своими подружками, сделав язвительные замечания по поводу отсутствия у меня трудовой этики. Мейв сопровождал меня из клуба, в лимузине, всю дорогу до поместья и до моей спальни. Я плакала, и все, чего я хотела, это потеряться в ком-нибудь, а он просто был...там.

Но, Боже, был ли он хорошим. Он был грубым, брутальным, почти болезненным, и это именно то, что мне было нужно.

Однако, в конце концов, мы согласились, что каким бы хорошим ни был этот опыт, продолжение на том пути приведет только к его увольнению, и я, хоть убей, не могла его потерять. Он был своего рода моей константой; моим «Я всегда буду рядом с тобой» в мире, полном эгоцентрической враждебности.

Иногда, когда мы гуляем одни или когда он собирается отправиться домой на ночь, он целует меня до потери пульса, но это все, на что мы способны. Ради нас обоих, конечно.

Когда я вернулась в поместье ранее, он был более чем расстроен из-за того, что я уехала, не поставив его в известность. Я знаю, что его смена начинается в 9 утра, поэтому я намеренно улизнула за час до этого.

Мы поссорились, он нахмурился, и в итоге я захлопнула дверь у него перед носом. Теперь я понимаю, что поступила незрело, но я, черт возьми, человек, и мне позволено вести себя нерационально, когда я захочу.

Видите? Теперь это утверждение само по себе незрелое. Думаю, как хочу.

–Я отключаюсь, – говорит Мейв, затем украдкой обнимает меня за талию. –Но я собираюсь прийти сюда завтра пораньше, чтобы избежать провала в выполнении своей работы. Снова.

До Доррана его прикосновения возбуждали меня до чертиков; делали меня такой влажной, что мне приходилось трогать себя, просто чтобы снять напряжение. Но сейчас – после того, что произошло сегодня – я не могу найти в себе сил лгать своему телу и разуму.

Эта короткая встреча с Дорраном выбила меня из колеи, и единственное, о чем я могу думать прямо сейчас, – это он. Его глаза, его запах, его глупо красивая улыбка.

Я пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица, медленно высвобождаясь из объятий Мейва.

Он, конечно, замечает это, но ничего не говорит.

–Не староват ли ты, чтобы приходить сюда раньше назначенного времени? – Говорю я. –Подумай о своих костях, Мейв; прояви к ним немного милосердия.

Он смеется, и его серые глаза блестят в лунном свете, льющемся через окна коридора.

–Что выдало это – мои волосы цвета соли с перцем? – размышляет он.

–Скорее, твой угасающий интерес к желанию остаться в живых.

Он усмехается.

–Мне 41, Нетти, – говорит он мне. –Это еще не старость.

Я закатываю глаза.

–Тебе осталось 9 лет до кризиса среднего возраста.

Он снова смеется, и это какой-то хриплый звук. Теплый и успокаивающий.

Мейв намного выше меня, и у нее телосложение чертового рестлера или что-то в этом роде. Раньше я фантазировала о том, как на меня давит весь этот вес, но не больше.

–Ты чертовски опасна, Нетти, – говорит он.

Я быстро подмигиваю ему.

–Забавно. Кое-кто еще сказал мне то же самое сегодня.

Он качает головой.

–Не хочешь рассказать мне, где ты была?

–Нет?

–Да ладно, серьезно? – он толкает.

Я вздыхаю и показываю на свое тело.

–Я живая и целая. Разве этого недостаточно?

Его взгляд темнеет, когда он пробегает им по моему телу, затем возвращает его к моему лицу.

–Более чем, но...

–Нет, я не собираюсь снова слушать твою самодовольную речь, не сегодня вечером.

Он переминается с ноги на ногу и приподнимает бровь, глядя на меня.

–Самодовольную? - он усмехается. –Мне больно.

–Ты же знаешь, как я кручусь, – говорю я ему. –Я ни хрена не приукрашиваю для тебя. ‐ Я прикрываю рот, чтобы скрыть внезапный зевок.

–О, я знаю. ‐ Он улыбается, затем коротко касается моей щеки, прежде чем сказать: –Я дам тебе отдохнуть. ‐ Он вздыхает и снова изучает мои черты. –Спокойной ночи, Нетти.

Я сжимаю его руку и улыбаюсь в ответ.

–Спокойной ночи, Мэйв. ‐ Я смотрю, как он пересекает коридор и сбегает вниз по лестнице, и как только он скрывается из виду, я закрываю дверь своей спальни. Я собираюсь развернуться, когда мой телефон вибрирует у меня в руке.

Я смотрю на него, и моя грудь почти сжимается, когда я вижу его имя, мелькающее на экране.

Дорран: Я здесь.

Всего два простых слова от него, и я в полном беспорядке.

Однако, находясь в оцепенении, я быстро понимаю, что если Дорран у ворот, то 1) Охранники увидели его и запретили ему доступ, и 2) Мейв вот-вот выйдет из этих самых ворот, и если он увидит Доррана, то дерьмо обрушится на гребаный вентилятор. В очень нелестных выражениях.

А также то, что сейчас 11:55 ночи.

Черт.

Я выбегаю на балкон и выглядываю наружу. Я запыхалась, немного сбита с толку и очень напугана.

Мейв дает пять одному из охранников у ворот, и они обмениваются коротким смешком.

Я осматриваю дорогу снаружи, но не вижу его. Он сказал мне, что он здесь, но где он, черт возьми?

Мейв что-то говорит охранникам, затем, наконец, уходит, и я наблюдаю, как один из уродцев в пончо смотрит на свои часы, прежде чем сделать остальным жест «заткнитесь».

Дерьмо.

Я проверяю время на своем телефоне.

11:57 ночи

Я снова смотрю вверх и на этот раз вижу высокую тень среди деревьев сразу за поместьем.

Охранники слишком заняты работой с панелью безопасности, чтобы заметить это – заметить его, – но не меня. Я отслеживаю каждое его движение.

Я слишком ошеломлена, чтобы не делать этого.

Иисус, блядь, Христос. Какого хрена ты, по-твоему, делаешь, Дорран?

6.

Я слышу пять последовательных звуковых сигналов – сигнал о том, что ворота заперты на засов. Охранники поворачиваются к ним спиной и начинают болтать друг с другом, и тень снова перемещается.

У меня пересыхает во рту, когда я смотрю на Доррана, когда он выходит в свет ночника.

На нем черная футболка и темные джинсы, которые легко маскируют его и затрудняют возможность угнаться за ним.

Он снова двигается, и это с такой убийственной грацией, что я теряю дар речи.

На несколько мучительных секунд он исчезает из поля моего зрения, но когда я вижу его снова, он взбирается по бетонной стене с левой стороны ворот.

Боже мой.

Дождь прекратился, что послужит препятствием для всего, что он запланировал.

На данный момент я могу только наблюдать за тем, что он делает, и молиться, чтобы у него все получилось, потому что, если его поймают, у меня не будет возможности оправдаться, чем бы это ни было, перед Мейвом или моей мамой, даже если я буду стараться изо всех сил.

Дорран прыгает, затем легко приземляется на мокрую траву. Охранники не замечают его, даже когда он почти скользит вперед уверенной, рассчитанной поступью.

Ветер снова усиливается, треплет его кудри, но он продолжает двигаться вперед – совершенно невозмутимый.

Он укрывается за третьей фигуркой, как раз в тот момент, когда один из охранников быстро обводит взглядом сад, прежде чем отвести взгляд. Они не смогут увидеть его, как только он доберется до меня. Но вопрос в том, как он доберется до меня?

Если я открою двери поместья прямо сейчас, есть большая вероятность, что это привлечет внимание охраны, а я определенно этого не хочу. Может, я и не очень хорошо знаю Доррана, но я чертовски уверена, что не хочу смерти этого ублюдка из-за нескольких долларов.

Он снова двигается – на этот раз перед седьмой фигуркой. Это огромный скачок вперед, но ему удается оставаться незамеченным, так что я не жалуюсь.

Он смещается сначала влево, затем вправо и продолжает сокращать расстояние между нами, двигаясь под прикрытием разбросанных фигурок.

Дорран – воплощение ночи – беззвучный, непредсказуемый. Чертовски фатальный по своей природе.

Откуда-то раздается глухой удар, и мы с Дорраном оба смотрим в его направлении. Один из охранников уронил запасной пистолет, а остальные смеются над ним. Почему? Честно говоря, я не знаю.

Этим людям платят за обеспечение безопасности мамы и меня, и вот они здесь, хихикают, потому что один из них выронил гребаное оружие.

Я никогда в жизни не чувствовала себя более защищенной.

Я отвожу от них взгляд и снова смотрю на Доррана, и вижу, что он использует отвлечение охранников как возможность броситься вперед. Он пересекает сад и достигает земли поместья, затем, наконец, смотрит на меня. Он ухмыляется, и, Боже, это так чертовски безумно, что заставляет мой пульс учащаться.

Он оглядывается по сторонам. Затем, слишком быстрым движением, он подпрыгивает и хватает самый нижний бетонный элемент, выступающий из правой колонны здания.

Охранники сейчас разговаривают, но слова мне непонятны.

Дорран использует силу, чтобы подняться выше, и мышцы его обнаженных рук растягиваются и сгибаются, когда он подталкивает себя вверх без особого труда. Он так свободно двигается, за ним так завораживающе наблюдать в состоянии скрытности.

Я втягиваю воздух – в горле у меня пересохло, как лед, – когда он сжимает гранитные перила моего балкона. Я делаю несколько шагов назад, когда он перекидывает через нее одну, а затем другую ногу, прежде чем повернуться внутрь и спрыгнуть на пол.

Гром снова сотрясает облачное небо, и за ним следует вспышка молнии, которая ненадолго освещает резкие черты лица Доррана.

Я сглатываю.

–Ты опоздал, – говорю я ему.

Колокольчики на старинных часах в фойе внизу начинают звенеть, и Дорран ухмыляется.

–Правда ли? – с вызовом спрашивает он.

Я заправляю упавшую прядь волос за ухо.

–Я достану твои деньги. ‐ Я поворачиваюсь и бросаюсь в свою комнату, бросаю телефон на кровать, хватаю наличные из второго ящика прикроватной тумбочки и возвращаюсь туда, где он ждет меня.

–Ты знаешь, – начинаю я, затем предлагаю ему деньги, – ты мог бы дать себя убить прямо сейчас. Охранники у ворот безжалостны к недостаткам; они бы без колебаний прикончили тебя. И каким бы свирепым ты ни был, даже Кровавый принц не сможет в одиночку справиться более чем с полудюжиной обученных убийц.

Его губы растягиваются в маниакальной улыбке, когда он берет у меня деньги и кладет их в карман.

–Не искушай меня, Маленький Лебедь, – говорит он с ноткой легкомыслия в голосе. –Потому что я просто могу почувствовать себя обязанным доказать, что ты неправа. В конце концов, сегодня вечером у меня хорошее настроение.

Я смеюсь, и что-то в выражении его лица меняется. Прежде чем я успеваю моргнуть, он сокращает расстояние между нами, вытаскивает складной нож и крепко сжимает рукой мое горло.

Он толкает меня локтем, и моя спина прижимается к колонне позади меня. Затем он наклоняется ко мне – так близко, что я вижу каждую искорку голубизны в его глазах.

–Ну, Маленький Лебедь, – шепчет он, – что такого смешного было в том, что я только что сказал?

Я смотрю на него снизу вверх, и мое сердце бешено колотится в груди.

Он прекрасен.

Он жестокий.

Он – мой ключ к спасению.

Дорран подносит свой клинок к моей щеке, и холодный металл едва не прокусывает мою кожу, отчего по коже головы и шеи бегут мурашки.

–Скажи мне, – снова шепчет он, затем крепче сжимает мое горло.

Я пытаюсь ахнуть, но это невозможно. Я не могу дышать, и в середине груди ощущается легкая боль, которая должна бы беспокоить, но это только возбуждает меня.

Когда я не отвечаю ему, он проводит лезвием по моей щеке и подносит к моим губам.

–Открой рот, – приказывает он.

Я переминаюсь с ноги на ногу и продолжаю смотреть на него, на что он хихикает и сжимает мое горло еще крепче.

Я выгибаюсь вперед и хватаю его запястье обеими руками, когда чернота расползается по краям моего зрения. Я вцепляюсь в его пальцы, потому что сейчас действительно не могу дышать, и моя грудь кажется слишком тяжелой и сдавленной.

Дорран просто ухмыляется.

–Открой свой чертов рот, Сигнетт, – приказывает он.

Черт, то, как он произносит мое имя – это как драконий огонь в моей груди. Это прожигает меня насквозь; это оттаивает моя чертова рациональность.

Я смягчаюсь и приоткрываю губы, и он тут же ослабляет хватку на моем горле.

–Хорошая девочка, – мурлычет он. –Теперь высунь язык.

Я подчиняюсь и чувствую, что становлюсь влажной, когда он разглаживает складной нож и проводит им по моему языку. Он начинает с кончика, затем продвигает его дальше, вплоть до внутренней части моего рта.

–Тебе это нравится, – говорит он. В его голосе нет вопроса. –Кто бы, блядь, знал. ‐ Он вытаскивает лезвие и поворачивает его, засовывая черную рукоятку оружия мне в рот. –Соси, – приказывает он.

Я обхватываю губами металл, и он мгновенно нагревается рядом со мной. Затем я втягиваю щеки, посасывая его, и Дорран начинает медленно втягивать ручку в мой рот и вынимать из него.

–Сильнее, Маленький Лебедь, – приказывает он. –Я уверен, что твой рот может сделать лучше, чем это.

Раздается раскат грома, и секунду спустя снова льет дождь.

Я сжимаю ручку так сильно, как только могу, учитывая, как мало места у меня для того, чтобы двигать головой.

Дорран вдавливает ручку глубоко – в заднюю часть моего горла – и я давлюсь. Он вытаскивает ее, а затем снова вдавливает.

–Вот именно, соси это. Соси так, как ты бы соскучилась по моему члену. Прими это все и покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Я стону, и он подходит ближе ко мне.

–Ты станешь моим концом, – говорит он мне, затем изучает мое лицо. –И я обещаю тебе, если ты победишь меня, я заберу тебя с собой в ад.

Моя киска болит; мои соски твердеют. То, что говорит этот мужчина, доводит меня до грани безумия.

Он снова сжимает пальцы на моем горле, а затем почти засовывает ручку в самый уголок моего рта.

Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь вдохнуть, но вместо этого меня тошнит. Моя голова прижимается к колонне, когда поднимается тошнота, но Дорран не останавливается. Он продолжает засовывать рукоятку выкидного ножа мне в рот и вынимать из него – все быстрее и быстрее. Теперь по моему подбородку стекает слюна, и несколько слезинок скатываются по вискам.

Внезапно он вытаскивает ручку у меня изо рта, отпускает мое горло и делает один шаг назад. Затем он наблюдает за мной – медленно, хитро – и наклоняет голову набок.

–Сними свои шорты.

Я сглатываю, и это причиняет боль.

–Почему? – Спрашиваю я. Мой голос звучит надломленно для моих ушей.

–Ты ходила к Гэвину после того, как ушла из «Finesse»? – спрашивает он. Он спросил меня ранее, буду ли я, и я сказала ему, что не буду. Я имела в виду это.

–Нет, – говорю я.

–Ты хочешь его? – Его глаза немного сужаются после того, как он задает этот вопрос.

Я усмехаюсь.

–Ты спрашиваешь меня об этом, потому что тебе не все равно, или потому что тебе просто любопытно?

Он выпрямляет голову.

–Ни то, ни другое.

Я провожу тыльной стороной ладони по своему заплеванному подбородку.

–Тогда зачем вообще спрашивать?

–Потому что, Маленький Лебедь... – Он наклоняется и опирается обоими предплечьями на колонну над моей головой. –Я ни с кем не делюсь своим дерьмом, и меньше всего с такими подонками, как он.

В этом одном предложении так много всего, что нужно обдумать, что я улучаю момент и позволяю прокрутить это в своей голове во второй раз.

Дождь усиливается, и когда порывы ветра дуют мимо нас, я чувствую запах пота, одеколона и земли на Дорране.

–Значит, тебе не все равно, – говорю я. –Лжец.

Он колеблется.

–Скорее, я не определился с этим. ‐ Он издает что-то вроде мягкого хмыканья. –Да, давай пока остановимся на нерешительности.

–Прекрасно, – заявляю я.

–Прекрасно, – повторяет он.

Мы смотрим друг на друга долгую секунду или две, а затем я нарушаю тишину, прищелкивая языком.

–Ты назвал меня дерьмом, – съязвила я.

Его губы приподнимаются.

–Неужели я?

–Угу.

–Ну, я не извиняюсь за это.

Я поднимаю левую ногу и мягко подталкиваю его член коленом.

Его глаза темнеют до цвета расплавленного сапфира, и он покачивает бедрами напротив моей ноги, заставляя меня усмехнуться.

–Ты сказал, что я твоя, – говорю я ему. –Но ты меня едва знаешь.

–Ты стала моей в ту секунду, когда наши глаза встретились, – говорит он. –Но если ты хочешь этого мудака вместо меня, тогда я должен знать сейчас, потому что, если я застану тебя с ним после того, как ты скажешь мне обратное, добром это не закончится. ‐ Он ухмыляется, и пронзительный холодок пробегает по моему и без того холодному позвоночнику. –И для тебя, и для него.

Я бегло пробегаю глазами по его фигуре, затем встречаюсь с ним взглядом.

–Ну, у Гэвина есть член, который совершенно сводит меня с ума от желания... ‐ Я размышляю, затем провожу тыльной стороной пальцев по его гладкой челюсти. –Но он и вполовину не делает меня такой влажной, как ты, так что, я думаю, у тебя есть свой ответ.

Он смеется, и звук настолько насыщенный, что вызывает улыбку на моем лице.

Он замечает это и опускает руки, прежде чем запустить пальцы в мои волосы. Затем он грубо дергает за них и грубо прижимается своими губами к моим, и, Боже, это так хорошо, когда он прижимается ко мне.

Я сжимаю его жилет в кулаке и притягиваю ближе, открываясь для него. На вкус он немного затхлый – как смесь кофе и сигарет, – но он идеален; мне он подходит просто отлично.

Его слегка потрескавшиеся губы скользят по моим, и он проводит кончиком языка по моим зубам, что заставляет меня усмехнуться.

Наши рты смыкаются вокруг губ друг друга, и он посасывает мою нижнюю губу, прежде чем сильно прикусить ее.

Я стону и притягиваю его ближе, и когда его ароматное дыхание овевает мою правую щеку, когда он выдыхает, я обхватываю его шею по бокам и провожу языком по его.

Его хватка на моих волосах усиливается, и он прижимается своим пахом к моему животу, в то время как наши губы продолжают двигаться беззастенчиво, отчаянно.

Целоваться с Дорраном – все равно что гулять по морю. Неизбежный страх утонуть сопряжен с неистовой надеждой на то, что поток поглотит тебя целиком. Это чувство настолько противоречиво, что, естественно, невозможно не пристраститься к нему.

И Господи, неужели я пристрастилась к этому.

Он прерывает поцелуй, и каждая частичка меня ноет от того небольшого расстояния, которое это создает между нами. Затем он ослабляет хватку на моих волосах и убирает руки, и острые уколы, которые проходят через мою кожу головы при этом, заставляют меня немного вздрогнуть.

Я опускаю руки по швам и пытаюсь прогнать туман из моей кружащейся головы, и именно тогда я понимаю, что мы оба тяжело дышим.

Я понятия не имею, что это вообще за штука между нами, но что я знаю, так это то, что она живая; что она дышит.

И это так же реально, как сердце, которое сейчас бешено бьется в моей груди.

Боже, я так облажалась.

Дорран окидывает меня беглым взглядом, затем склоняет голову набок.

–Ты такая чертовски лёгкая, Маленький Лебедь, – говорит он. –Даже непроглядная тьма не в состоянии скрыть твою свирепую красоту. ‐ Он подходит ближе и начинает водить кончиком своего выкидного ножа от моего плеча до самой руки, а затем снова вверх. –Просто посмотри на себя, – шипит он, затем встречается со мной взглядом. –Блядь, посмотри на себя. Такая жестокая... ‐ Он наклоняется и приоткрытым ртом целует меня в местечко под моим левым ухом. –Такая жестокая, – повторяет он. –Вот так крадёшь мое дыхание; заставляешь меня усомниться в моей гребаной морали. ‐ Он посасывает кожу, которую целовал, и мои глаза закрываются.

–Дорран...

Он хихикает мне в ухо, затем отодвигается, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

–Сними эти шорты – на этот раз по-настоящему.

Я просовываю большие пальцы под пояс шорт и быстро стягиваю их вниз.

–Хорошо, – говорит он, затем смотрит на место между моих ног.

Я сжимаю бедра вместе, но это не помогает приглушить боль, которую я чувствую.

Он коротко проводит пальцами по темным волосам над моей киской.

–Оседлай перила, Сигнетт.

Я моргаю, переваривая его слова, но когда он больше ничего не говорит и вместо этого ждет, пока я подчинюсь его команде, я хмурюсь и спрашиваю:

–Что?

Он бросает на меня слегка раздраженный взгляд.

–Перила, Сигнетт, оседлай их. Сейчас. – То, как он подчеркивает последнее слово, заставляет меня сглотнуть.

–Но они мокрые, – возражаю я. –И скользкие.

Дорран прислоняется боком к перилам, о которых идет речь, и скрещивает руки на груди.

–Не хочу сейчас звучать совсем по-детски, – начинает он, затем усмехается, – но ты такая же.

Он не просто сказал это...

–Пошел ты, – усмехаюсь я.

Он беззаботно смеется.

–Ты вполне можешь; ночь еще только началась.

Я сжимаю челюсти.

–Ты приводишь меня в бешенство. ‐ Дождь теперь льет быстрее, и нежные струи воды ударяют в наши с Дорраном лица.

Его глаза сияют, когда он оценивает меня.

–И ты не знаешь, как делать то, что тебе говорят.

–Это только потому, что ты доводишь меня до падения, придурок.

Он набрасывается на меня так быстро, что я едва успеваю среагировать. Его складной нож прижат к моему горлу, а одна из его рук обхватывает мою шею сзади.

–Используй этот тон еще раз, – говорит он сквозь стиснутые зубы, – и я не буду колебаться ни секунды, прежде чем разрезать тебя на куски. Ты слышишь меня?

Я не отвечаю ему; я просто продолжаю смотреть на него снизу вверх. Он пугает меня. Он соблазняет меня.

Он заставляет меня чувствовать, что я реальна, что я действительно существую.

–Ты слышишь меня, Сигнетт? - он повторяет свой вопрос, но на этот раз с чуть большим гневом.

Я киваю.

–Слова, Маленький Лебедь; используй свой голос.

–Да, – шепчу я. –Да.

Он отстраняется, и снова мне больно от расстояния между нами.

–Идеально, – говорит он мне, затем поднимает бровь. –Теперь оседлай гребаные перила.

Я заправляю выбившиеся пряди волос за уши и кладу обе руки на скользкие перила. Затем я медленно поднимаю левую ногу вверх и перекидываю через нее, немного смещаюсь так, чтобы смотреть вперед, а затем сажусь задницей на холодный гранит.

Я немного дрожу – не от страха, думаю я про себя, а от холода.

Безжалостный дождь обрушивается на мою левую ногу, свободно болтающуюся над садом, и моя киска соприкасается с гранитом, когда я в очередной раз немного сдвигаюсь.

Если охранники каким-то образом смогут разглядеть меня сквозь ливень, они подумают, что я наконец-то заканчиваю свою жизнь. Они, вероятно, даже не остановят меня – знаете, одним человеком меньше, которого нужно защищать и быть начеку, что-то в этом роде.

Дорран щелчком открывает свой складной нож, затем складывает его.

Открывает.

Закрывает.

Открывает.

Закрывает.

Он делает это несколько раз, наблюдая, как я устраиваюсь поудобнее, затем прищелкивает языком.

–Прижмись спиной к колонне позади себя, подай бедра вперед и раздвинь ноги.

Я сглатываю, откидываюсь на колонну, выпускаю воздух через поджатые губы, чтобы немного успокоиться, затем толкаю бедра вперед, прежде чем раздвинуть ноги.

Взгляд Доррана тут же падает на мою киску, и он поправляет себя поверх джинсов.

Я пытаюсь не улыбнуться этому, но в конечном итоге терплю неудачу.

Он, конечно, замечает это и сокращает расстояние между нами, подходя ко мне невероятно близко. Он накрывает мои губы своими, и я буквально окутываюсь его теплом.

–Хочешь что-нибудь сказать, Маленький Лебедь? – мягко спрашивает он.

Я касаюсь своим носом его носа.

–Только то, что даже у Кровавого принца есть свои слабости, – размышляю я. –Под влиянием простой киски.

Он ухмыляется.

–О, мне не бывает трудно ни с одной киской, милая. ‐ Он снова открывает свой складной нож и подносит лезвие к моей вершине. Затем он опускает его к моему клитору, прикусывает мою нижнюю губу и поворачивает оружие, прежде чем одним толчком ввести его рукоятку в меня.