Текст книги "Перья, которые кровоточат (ЛП)"

Автор книги: Сана Кхатри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Она делает паузу, как будто мои слова внезапно поразили ее. Но затем ее лицо так же быстро искажается.

–Пошла ты нахуй, маленькая неблагодарная пизда.

–Прикончи ее, блядь, прежде, чем я сделаю это сама, Ледж, – говорит Варша. –Она дышала достаточно долго.

Дорран шмыгает носом и снова смотрит на маму, затем смотрит ей в лицо, заставляя ее застонать.

–Разве я не говорил тебе раньше, чтобы ты не разговаривала с Сигнетт неуважительно? – говорит он, затем хлопает ее по щеке. –Разве нет? – Еще одна пощечина. –Ответь мне, черт возьми!

Она дрожит, затем слабо кивает ему.

–Мне жаль.

Он смеется.

–Ты извиняешься... ‐ Он слегка качает головой, затем снова шлепает маму – на этот раз сильнее. –Но. Блядь. Поздно. ‐ Он хватает плоскогубцы, затем прижимает мамину левую руку плашмя к подлокотнику кресла.

Она пытается оттолкнуться, но это бесполезно.

Дорран открывает плоскогубцы, затем обхватывает ими один из ее длинных ногтей. Подмигнув ей, он отодвигает плоскогубцы, не обращая внимания на ее крики, и выдергивает ноготь прямо из ее пальца.

–Ты знаешь, почему я это делаю? – спрашивает он ее, затем отрывает еще один ее ноготь, ухмыляясь, когда она умоляет его остановиться. –Потому что тебе не понадобятся твои ногти, не после того, как люди найдут тебя обгоревшей до чертовой корочки в твоей собственной машине.

Она качает головой, затем вскрикивает, когда Дорран отрывает ноготь ее безымянного пальца.

–Ты была на пути в аэропорт – совсем одна – когда твоя машина загорелась, – продолжает он. –Из-за проблемы с электричеством, конечно. Несколько незакрепленных проводов в двигателе, а также немного скопившегося водорода, и...бум. Прощай, Миранда Адлер.

Мама что-то бормочет, но непонятно, что она говорит. У нее едва хватает сил, не говоря уже о голосе.

Дорран бросает плоскогубцы обратно на поднос, затем откидывается на спинку стула.

–Мне скучно, – прямо говорит он и достает сигарету из кармана джинсов. Он зажимает ее в губах, затем прикуривает знакомой зажигалкой. Той, которую я планировала ему подарить, но у меня не было возможности.

Предсмертная записка.

Он затягивается сигаретой и проводит подушечкой большого пальца по золотому черепу, выгравированному на зажигалке, все время оглядывая маму сверху донизу.

–Знаешь, я подумал, что мне понравится мучить тебя, – говорит он ей. –Но ты недостаточно веселая. В одну минуту ты молишься о пощаде, а в следующую проклинаешь людей. Где, черт возьми, твоя последовательность? – Он смеется про себя, делая вторую затяжку от своей сигареты, затем ставит ее перед собой. Он крутит его влево-вправо, словно оценивая, затем прижимает все еще горящий кончик к кровоточащему ногтю на одном из маминых пальцев.

Ее крик отражается от стен, заставляя холодок пробежать по моему позвоночнику.

–Иисус, – бормочет Мейв рядом со мной.

–Джейс, – зовет Дорран, затем бросает сигарету на пол и смотрит на меня. –А ты… иди сюда.

Я подхожу к нему, как раз в тот момент, когда он выпрямляется на стуле. Когда я подхожу к нему, он показывает на свои бедра.

–Садись.

Я подчиняюсь и обвиваю рукой его шею. Он кладет одну руку мне на бедра, а другую кладет на поясницу.

–Сними завязки с ее запястий, – говорит он Джейсу. –Давайте дадим ей последний шанс на бой, даже если она не заслужила ни одного.

–Ты болен, – выпаливает мама, адресуя свои слова Доррану, пока Джейс развязывает ее.

–То, кто я есть, опасно, – говорит он ей. –Я человек, который собирается поставить точку в бесконечной главе твоей жизни. ‐ Он кивает Джейсу, который подходит к маме сзади, вытаскивает из-за куртки цепочку и обматывает ее вокруг ее шеи.

Я задерживаю дыхание, наблюдая за ним, и мои ногти впиваются в кожу, когда мое предвкушение растет.

Хрупкое тело мамы дергается при первом контакте оружия Джейса, но когда она понимает, что происходит, она начинает цепляться за цепь. Когда это, кажется, не срабатывает, она пытается ослабить хватку Джейса, ударяя кулаками по его рукам. Он, в свою очередь, тянет за цепочку, затягивая ее, и очень легким поворотом запястья в итоге ломает маме шею.

Ее тело обмякает, а руки падают на колени. Ее рот открывается в беззвучном крике, а глаза закатываются.

Она ушла.

Я выпускаю дыхание, которое задерживала, и позволяю быстрому биению моего сердца успокоить меня, когда смотрю на мертвое тело моей мамы. Ушла – она, блядь, ушла.

–Сигнетт.

Я заставляю себя отвести взгляд от зрелища передо мной и посмотреть в лицо Доррану.

Он медленно оценивает меня, как будто хочет убедиться, что я все еще с ним.

–Я в порядке, – говорю я, затем сглатываю. –Я обещаю.

–Ты только что потеряла единственного родителя, который у тебя был, Сигс. И хотя Миранда была монстром, она все равно оставалась твоей матерью.

–Верно, но ты бы обвинил меня, если бы я сказала тебе, что все, что я чувствую прямо сейчас, – это облегчение?

Он улыбается.

–Конечно, нет. Я бы никогда не стал винить тебя за то, что ты чувствуешь себя раскрепощенной.

Мои глаза затуманиваются от его выбора слова. Желая, чтобы он был ближе, я запускаю пальцы в его волосы и касаюсь своим лбом его лба.

–Спасибо тебе.

Он наклоняет голову и запечатлевает поцелуй на моих губах.

–Я сделаю это снова, а потом еще немного, если это приведет к тому, что тебе больше не придется страдать.

Я потеряла дар речи, беспомощная перед его преданностью. И поэтому, вместо того, чтобы ответить ему – потому что я не думаю, что смогу, – я целую его, выражая свою благодарность единственным способом, на который я сейчас способна.

Моя мама мертва, и это все изменит. Сейчас может показаться, что это не так, но я почти уверена, что последствия ее смерти будут тяжелыми. И когда это произойдет, это подвергнет меня и людей, которых я полюбила, серьезной опасности.

57.

Руки Райли, его дыхание – она чувствует их на своем теле.

Его слова, его угрозы запятнать ее – они поглощают ее разум, парализуют ее.

Он обнажен, нависает над ней, но она не может пошевелиться. Она застыла; утонула в шоке.

Раздается смех, а затем крики. Она понимает, что это не ее собственные крики.

Райли ближе – слишком близко. Он улыбается ей сверху вниз, и это заставляет ее внутренности гореть. Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, но она качает головой.

Нет...

Пожалуйста, остановись.

Он подходит еще ближе, но ее тело отказывается двигаться. Ее разум мечется, но губы не могут произнести ни слова, чтобы положить этому конец. Он удерживает ее, и ее страх умножается. Он наклоняется до упора, и, наконец, ее рот приоткрывается, и из нее вырывается крик.

Остановись! Нет, пожалуйста...

Прекрати это...

Пожалуйста, пожалуйста, умоляю...

Я ахаю и резко сажусь в постели, затем лихорадочно оглядываюсь по сторонам, только чтобы понять, что нахожусь в спальне Доррана. Он спит рядом со мной, и ранний утренний солнечный свет, пробивающийся сквозь развевающиеся занавески, очерчивает контуры его смягченных черт.

Я вздыхаю с облегчением и закрываю глаза, затем провожу руками по лицу и завязываю волосы на затылке.

Я помню, как Дорран попросил Мейва отвезти меня к нему в лофт, пока он и другие позаботятся о телах Тоби и моей мамы. И я помню все, что чуть не упало на кровать в тот момент, когда я пришла сюда несколько часов назад. Чего я не помню, так это пульсирующей головной боли, которая, как я предполагаю, является последствием моего краткого кошмара.

Я обхватываю голову руками и прижимаю пальцы к коже головы. Как будто мне сегодня нужна была чертова мигрень.

–Сигнетт? – Голос Доррана хриплый, и когда я поворачиваюсь к нему, он садится и смотрит на меня сонными глазами. –Что случилось?

Я поправляю его волосы – все еще влажные после душа, который он, должно быть, принял, – затем придвигаюсь ближе к нему.

–Кошмар, – говорю я.

Он немного хмурится, затем притягивает меня к себе.

Я обнимаю его за талию и зарываюсь лицом в изгиб его шеи, расслабляясь в его тепле.

–Почувствуй каждую частичку страха и боли, которые приносят эти кошмары, – шепчет он мне в волосы, затем нежно целует в лоб. –Потому что чем больше ты учишься принимать их, тем меньше они будут преследовать тебя – как во сне, так и наяву. Трагедии, которые ты переживаешь, отражаются в твоих снах. Они проверяют твою внутреннюю силу; ищут признаки слабости. Если ты позволишь этим демонам завладеть тобой, ты проиграешь. Если ты научишься впускать их, они сдадутся тебе. И в конце концов, это все, что тебе нужно, не так ли? Победить тьму внутри себя, чтобы ты не потеряла свою цель в жизни.

–Но так трудно бороться со всеми этими воспоминаниями, – признаю я.

–Так всегда бывает, Сигс, и было бы глупо утверждать обратное.

Я отстраняюсь, затем слегка улыбаюсь, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы. Я обхватываю его подбородок и целую в ответ, затем касаюсь своим носом его носа, позволяя спокойствию этого момента успокоить меня.

–Ты во всем разобрался? – Спрашиваю я через некоторое время, затем отступаю и смотрю на него.

Он кивает.

–Мы поставили ее Лексус недалеко от пригородного района на Оливвуд-авеню. Я убедился, что в машине ослабла проводка, но Эдди и его команда сделали остальное. Это довольно оживленный район, так что я уверен, что новости уже распространились. Предполагалось, что несколько членов его команды будут среди толпы зрителей, так что мы можем быть уверены, что события не отклонятся от намеченного курса.

Я вздыхаю, затем подношу пальцы к его обнаженной груди.

–Ты думаешь, мой дядя проведет расследование?

Он пожимает плечом.

–Я не знаю. Но ради всех нас, я надеюсь, что он не узнает. Мы тщательно проверили все, но ни одно преступление не идеально. Есть шанс, что мы что-то упустили, и если это так, то расследование может это выявить.

Я сглатываю, затем киваю.

–Если он действительно решит пройти через это, я попробую убедить его выбрать другое направление.

–Это может вызвать у него подозрения по отношению к тебе, – предостерегает Дорран.

–Я буду осторожна, – говорю я. –Кроме того, он, скорее всего, услышит... ‐ Я замолкаю, когда звонит телефон Доррана.

Он хватает его с прикроватной тумбочки.

–Это Соло, – говорит он мне, затем принимает вызов и переводит его на громкую связь. –Да?

–Чейз опустошен, – начинает Соло. –Он позвонил мне за советом, потому что считает, что смерть Миранды может быть уловкой, а не несчастным случаем. Он хочет провести расследование, но его команда советников считает, что это плохо для прессы, учитывая, насколько близки выборы. Они хотят, чтобы он скорбел в интервью для средств массовой информации и людей и собрал как можно больше голосов сочувствия. Начало расследования дало бы оппозиции шанс оспорить его душевное состояние или усомниться в его способности справляться с делами округа. Кроме того, Чейз не доверяет новому шерифу и его сыну и хочет, чтобы я участвовал в этом деле. Ну, если он решит превратить этот инцидент в таковой, то есть.

–Но ты гражданин, Соло, а не закон. Больше нет, – замечает Дорран.

–Я знаю, малыш, и я планирую оставить все так, как есть. Я собираюсь подтолкнуть его советников присоединиться ко мне и повлиять на него, чтобы он придерживался их плана, потому что последнее, что нам нужно, – это официальное расследование.

Мы с Дорраном переглядываемся, и я вижу, как сильно он тоже хочет успеха Соло.

–Дави на него изо всех сил, но если он не сдвинется с места, дай мне знать, и я попробую поговорить с ним, – говорю я.

–Ты должна быть с ним прямо сейчас, Сигнетт. Возможно, твое присутствие что-то изменит, – предполагает он. –Мне любопытно, почему он до сих пор не связался с тобой.

И это поражает меня.

–Черт, у меня больше нет телефона. Дядя Чейз, должно быть, пытался дозвониться мне. Черт, он, должно быть, волнуется.

–Расслабься, малыш; я уверен, он подумал, что ты услышала новости и скорбишь или что-то в этом роде. Не паникуй, но поезжай к нему как можно скорее. То, что ты с ним, может заставить его образумиться.

–Согласен, – говорит Дорран.

–Хорошо, я должен пойти встретиться с ним сейчас, но я буду держать тебя в курсе. Предупреди остальных, на всякий случай.

–Сойдет, – говорит ему Дорран. –А, Соло?

–Да?

–Будь осторожен, хорошо?

Соло хихикает.

–Ты тоже. Вы двое.

58.

Здесь не будет расследования.

Соло удалось убедить моего дядю прислушаться к его советникам, и мое присутствие, как он и предсказывал, помогло дяде Чейзу понять, как расследование может повлиять как на его, так и на мое собственное положение в прессе. И если пресса выставит нас в дурном свете, то люди потеряют веру в семью Адлер. И вот, чтобы сохранить репутацию нашей семьи в неприкосновенности, мой дядя сделал то, что отвечает интересам всех: организовал похороны мамы, чтобы мы могли наконец двигаться дальше.

Прошло почти три дня с момента ее смерти, и даже сейчас, когда я стою рядом с Мейвом на кладбище – в окружении незнакомых людей – я абсолютно ничего не чувствую.

Сегодня солнечный день, так что у меня нет капель дождя, которые могли бы сыграть роль моих слез. Я пыталась держать глаза открытыми, не моргая, в надежде создать иллюзию того же самого, но это не сработало. И поэтому я держу голову опущенной и использую свои волосы в качестве прикрытия, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Вокруг меня слышится глухой ропот, который раздражает меня до такой степени, что я ловлю себя на том, что переминаюсь с ноги на ногу и тереблю салфетку в руке. Я даже не знаю, почему здесь собралось больше половины этой элиты. Я предполагаю, что это просто для того, чтобы похвастаться чем-то экстравагантным, что они недавно сделали, или чтобы их лица были запечатлены камерами СМИ, расположенными поблизости. Я слышу щелчок затвора и вижу короткие вспышки то тут, то там, но не придаю им особого значения. Как бы ни было трудно избежать взглядов элиты, но если камера поймает мое лицо без слез или каких-либо эмоций, то разразится скандал, от которого не смогут избавиться даже мой дядя и его команда.

–Здесь пахнет духами, и это чертовски открытое место, – бормочет Мэйв рядом со мной.

–Просто зажми нос рукой и притворись, что плачешь от боли, – тихо говорю я. –Люди здесь купятся на это, я уверена.

–Говорил ли я тебе недавно, что ты чертовски опасна?

Мои губы подергиваются, но я поджимаю их, чтобы не усмехнуться.

–Не в последние несколько дней, нет.

–Ну, тогда я обязательно наверстаю упущенное.

У меня вырывается фырканье, но я быстро превращаю его в кашель. Несколько представителей элиты бросают взгляды в мою сторону, но затем отводят взгляд, когда я избегаю встречаться с ними взглядами.

Шепот вокруг меня внезапно прекращается. Я бросаю взгляд вперед и вижу мрачного вида дядю Чейза, к которому присоединяются несколько его охранников, несущих на плече гроб. Гроб, в котором нет ничего, кроме обугленных костей моей матери. За все, чем она была, и за все, что у нее было, это то, что от нее осталось; за все, чем она стала.

Чертовски сумасшедшая, к чему привела ее жестокость, верно?

59.

Я некоторое время наблюдал за ней, и сказать, что она выглядит скучающей, было бы преуменьшением. По возбуждению в языке ее тела я могу сказать, что она хочет убежать от толпы, но, думаю, с этим придется подождать.

На ней черное платье, и оно идеально очерчивает все ее изгибы, так плотно облегая ее гибкую фигуру.

Я прислоняюсь к массивному оливковому дереву, рядом с которым стою, и засовываю руки в карманы своей зеленой толстовки с капюшоном. Это не лучший наряд для маскировки, но, по крайней мере, я попытался. По моим вискам стекает пот из-за того, как сегодня жарко, и это только усиливается из-за капюшона, скрывающего мои черты.

Люди, собравшиеся на кладбище, прекращают свою болтовню, когда Чейз и несколько его охранников выносят гроб. Они хоронят останки Миранды вместо того, чтобы просто кремировать ее. Публичное проявление сочувствия, без сомнения.

Служитель что-то говорит, когда траурная площадка опускает гроб в землю, и представители СМИ, окружающие кладбище, сходят с ума – сверкают своими камерами и делают снимки этого момента и Чейза, когда он почти сломлен горем.

Я закатываю глаза и снова смотрю на Сигнетт, и то, что я вижу, заставляет мое лицо расплыться в улыбке. Она ухмыляется, глядя на вырытую яму, в которую только что поместили гроб, и в выражении ее лица есть что-то настолько восхитительно ненормальное, что это разжигает огонь в самом центре моей груди. Я не знаю, что, черт возьми, это значит, или почему это так сильно, но что я точно знаю, так это то, что это исходит из такой глубины меня, что угрожает поглотить меня целиком.

И если я буду честен, я бы позволил этому выжечь из меня все к чертовой матери, если бы это заставляло меня чувствовать себя так до конца моих дней.

Толпа начинает расходиться, и я наблюдаю, как Сигнетт направляется к парковке вместе с Мавериком. Церемония, похоже, закончена.

Отворачиваясь от кладбища, я откидываю капюшон, затем взъерошиваю мокрые от пота волосы и начинаю спускаться по улице к своему Харлею.

60.

–Что? – Недоверчиво говорю я, уставившись на своего дядю. Он сидит во главе стола в конференц-зале «Imperia», окруженный своей командой и несколькими инвесторами. Я стою рядом с ним, а Мейв стоит у меня за спиной. Я рада, что он здесь, со мной, потому что есть большая вероятность, что я могу упасть, услышав, что дядя Чейз только что сказал мне.

Я была в Range Rover Мейва, собираясь вернуться в поместье после церемонии похорон, когда мне позвонил мой дядя. Он попросил меня приехать в «Imperia», потому что хотел сказать мне что-то важное, и хотя я была так близка к тому, чтобы сказать ему нет , я согласилась.

Теперь я жалею, что просто не сказала нет.

–Я не хочу, чтобы ты спорила со мной по этому поводу, Сигнетт, – говорит он мне, нахмурившись. –Потому что мое решение не изменится.

–Ты продаешь Lure незнакомцам, черт возьми! И ты даже не подумал обсудить это со мной наедине, прежде чем проводить встречу по этому поводу.

Разочарование мелькает на его лице.

–Эта встреча, как ты ее называешь, не о Lure, а о моей кампании. Но поскольку мистер и миссис Госвами уже здесь, я подумал, что смогу завершить все с ними, чтобы можно было начать процесс оформления документов. Кроме того, они мне не чужие. Они одни из крупнейших инвесторов Lure, поэтому для них имеет смысл купить компанию теперь, когда твоей матери не стало. ‐ Выражение его лица искажается в последнюю секунду, но ему удается нейтрализовать это так, что никто этого не замечает.

Мои руки сжимаются на тупом краю стола.

–Lure мой по праву. Ты не можешь вот так забрать это у меня.

–Это было желание твоей матери, – говорит он, шокируя меня еще больше. –Она хотела, чтобы Lure был продан кому-то, кто хорошо заплатил за него, и она хотела, чтобы сумма была использована в наших благотворительных организациях. Но моя сестра была не лучшей, когда дело доходило до обращения с богатством, поэтому я решил, что деньги, которые мистер и миссис Госвами согласились заплатить за Lure, будут переведены на твой счет. ‐ Он ерзает на стуле и придвигается ближе ко мне. –Ты Адлер, душечка. У тебя непостижимые деньги. Тебе не нужно управлять компанией. Черт возьми, тебе даже не нужно работать. Что бы я ни делал все эти годы, я делал для тебя. У тебя есть все, что тебе нужно, разве ты этого не видишь?

–Это должно заставить меня чувствовать себя лучше? – Я спрашиваю. –Или ты хочешь, чтобы я построила храм в твое имя – на деньги Lure, конечно – и поклонялась тебе как чертову Богу или какому-то другому дерьму за щедрость, которую ты мне проявляешь?

–Сигнетт. ‐ Его темные глаза слегка прищуриваются, показывая, что он расстроен. –Ты будешь хорошо себя вести.

–Не обращайся со мной как с ребенком, – шиплю я.

–Тогда прекрати, блядь, вести себя как ребёнок! – Он хлопает по столу в надежде напугать меня, но я даже не моргаю, что его немного удивляет.

–У меня есть видение о Lure. У меня есть вещи, которые я хочу сделать, изменить в нем. Я хочу управлять этим заведением, поднять его на новые высоты. Не кради у меня эту возможность, – говорю я.

–На самом деле ты никогда не проявляла никакого интереса к бренду, так что прости меня, если я не верю тебе на слово, – возражает дядя Чейз. –Я бы предпочел продать Lure и уйти от него с деньгами, чем смотреть, как он падает, а потом умолять людей инвестировать в него. Потому что давайте посмотрим правде в глаза, бренд испытывает трудности, и едва ли есть шанс, что он вернется к тому, каким был раньше.

Я не знаю, что на это сказать. Мне больно от его слов, но он прав, не так ли? Я так долго держала свой голос при себе, боясь разозлить маму и, в свою очередь, его, что у моих намерений так и не было шанса быть замеченными. Я провела годы, съеживаясь и держась в стороне, и только с тех пор, как в моей жизни появился Дорран, я обрела силу, о которой даже не подозревала. И я знаю, это звучит так, будто я стреляю из-за его плеча, но это не так. Дорран – катализатор, который разорвал мой порочный круг трусости. Он пробудил во мне то, что было во мне с самого начала: силу бороться за себя и за то, что принадлежит мне. Видеть его, слушать его и понимать, как он работает, вдохновило меня быть сильнее. На мой взгляд, в этом нет ничего плохого, но я понимаю, как некоторые могут подумать, что он неправильно повлиял на меня или что я стала зависеть от него во всех отношениях, в которых женщина не должна зависеть от такого мужчины, как он.

–Позволь мне хотя бы попытаться управлять штабом в течение нескольких месяцев, – говорю я дяде Чейзу. –Одна попытка – это все, о чем я прошу.

Он качает головой.

–У меня нет на это ни времени, ни сил. Lure – гиблое дело, и ты сделаешь добро, если отпустишь его.

–Ты не сдвинешься с места, независимо от того, что я скажу, – констатирую очевидное я, затем отхожу от него. Люди за столом притворяются, что сосредоточены на своих ноутбуках и файлах, но я знаю, что они все слышали. –Если ты с самого начала собирался вести себя неразумно, зачем позвал меня сюда? Ты должен был сделать то, что считал правильным, потому что в любом случае это именно то, что ты в итоге сделал. ‐ Я разворачиваюсь, игнорируя взгляды, которые отслеживают каждое мое движение, и выхожу из комнаты.

По пути к выходу я прохожу мимо нескольких сотрудников отеля и останавливаюсь только тогда, когда дохожу до машины Мейва. Я понимаю, что мои руки сжаты в кулаки, и от гнева, который я испытываю, у меня кружится голова.

Я останавливаюсь перед Range Rover и впиваюсь взглядом в одну из его задних шин. Упираясь пятками в землю, я стискиваю зубы и готовлюсь пнуть указанное колесо, но прежде чем я успеваю замахнуться ногой, чтобы сделать именно это, Мейв хватает меня за талию и поднимает, затем ставит на безопасное расстояние от своей машины.

–Нет, – говорит он, когда я насмехаюсь над ним.

–Как он мог так поступить со мной?

–Дело сделано, Нетти.

–Я знаю, хорошо? Но как он мог, черт возьми, сделать это? – Я раздраженно поднимаю руки и тяжело выдыхаю. –О чем, черт возьми, он думал?

–Я уверен, что это не так. ‐ Он складывает руки перед собой. –Все, о чем он заботится, – это победа на выборах, чтобы его положение было обеспечено еще на несколько лет. Я хочу сказать, что его горе берет верх над ним, но это было бы ложью. Он следит за тем, чтобы дорога впереди была для него ясна, и чтобы могущественные люди, такие как Госвами, были рядом с ним, когда возникнет необходимость. Он жертвует Lure в обмен на их постоянную поддержку. Держу пари, что это они в первую очередь попросили его составить компанию. ‐ Он вздыхает и постукивает своим ботинком по моей шпильке. –Я бы сейчас не придавал этому большого значения, потому что буквально ничего нельзя сделать. Ты не можешь победить его просто потому, что он ослеплен своей целью.

–И что, я просто трачу все деньги, которые собираюсь получить, и весь день валяюсь в постели, читая журналы?

Мейв пожимает плечами.

–Это лучше, чем посещать 20 встреч в день, где одно и то же повторяется снова и снова. Или решать, какой оттенок бежевого лучше другого. Или какую нить нужно использовать для какой ткани. Честно говоря, мне кажется, что все, кто работает в Lure, предпочитают нейлон и шифон. ‐ Он вздрагивает, заставляя меня закатить глаза.

–Но все же это весело, – говорю я.

–Что, гадить на нейлон и шифон?

Я игриво толкаю его.

–Ты принимаешь решения, связанные с модой, придурок.

Он прижимает язык к щеке.

–Все равно это не лучше альтернативы.

Я вздыхаю.

–Ты думаешь, мне следовало бороться сильнее?

–Это не изменило бы исход, поэтому я бы сказал нет.

Я перевожу дыхание и пытаюсь, блядь, успокоиться. Между нами воцаряется тишина, пока я позволяю осознать тяжесть того, что произошло. Это правда, что Lure сейчас утрачен, и поскольку мой вклад в это был практически несуществующим, я могу только много спорить. Я могу давить, но я не могу сбить кого-то с ног, чтобы получить то, что я хочу. Так поступает мой дядя, не я. И я знаю, что в очередной раз отказываюсь от борьбы, но на этот раз у меня действительно нет выбора.

Я перекидываю волосы через плечо, когда порыв теплого ветра сдувает их мне на лицо, затем смотрю на Мейва.

–Хочешь, я куплю тебе самый дорогой скотч, который есть в Риверсайде, теперь, когда я собираюсь стать чертовски богатой?

Он смеется, чувствуя мою потребность сменить тему, затем открывает для меня пассажирскую дверь своей машины.

–Пожалуйста, и спасибо тебе.