Текст книги "Песня Обманщика (ЛП)"
Автор книги: Саманта Маклеод
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Я искал утешения в самых разных неблагоразумных местах.
Сначала я отправился в Йотунхейм, где бродил по замерзшим пустошам на севере, находя дующий снег и бесконечный лед несколько успокаивающими. Но случайная встреча с ледяным медведем напомнила мне о золотых волосах Ани, рассыпанных по другой шкуре. Я разорвал зверя в клочья своей магией, а затем, спотыкаясь, добрался до Утгарда, миновал трущобы, где родился, и поднялся по зловещим ступеням огромного дворца Ангрбоды.
Ангрбода. Она была опасно честолюбива и так же безопасна, как ядовитая змея, но я трахал ее на протяжении веков. Она была, наверное, самым близким другом, который когда-либо мог быть у кого-то вроде меня.
Я не узнал охранника на ее крыльце, что было первым плохим знаком. Было время, когда я знал всех охранников и слуг Ангрбоды и довел большинство из них до оргазма. Это была полезная ассоциация на многих уровнях.
Это лицо мне было незнакомо, так что я напоролся на что-то неоспоримое и наполовину честное.
– Я здесь, чтобы увидеть леди Хель[3]3
Хель (др. – сканд. Hel) – в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых (Хельхейма), дочь Локи и великанши Ангрбоды (Вредоносной), одно из трёх хтонических чудовищ.
[Закрыть], – сказал я охраннику с широкой улыбкой.
– И кем же ты себя возомнил во всех Девяти мирах? – охранник хмыкнул. Он был необычайно непривлекателен, что было немного удивительно. Ангрбоде обычно нравились хорошенькие девушки.
– Ее отец, – сказала я, широко улыбаясь, пока улыбка не стала хищной.
Охранник бросился прочь, и я последовал за ним, не дожидаясь приглашения. Я знал дорогу через дворец Ангрбоды. После трех лестничных пролетов и двух длинных узких коридоров я услышал голос своей дочери.
– Да, спасибо, теперь я поняла, – сказала Хель. – Я думала, что у нас вчера был мороз.
Кто-то пробормотал что-то в ответ, но так тихо, что я не был уверен, говорит ли Хель с мужчиной или женщиной.
– Знаю, – ответила Хель. – Посмотрим только, какие саженцы выживут. Может быть, это научит фермеров вдоль реки прислушиваться к моим рекомендациям в следующий раз.
Мы с охранником в последний раз повернули за угол. Там, стоя перед открытой дверью и разговаривая с сутулой пожилой женщиной, стояла моя дочь Хель.
Я знал, чего ожидать, но даже в этом случае встреча с моей единственной дочерью всегда была для меня шоком. Половина лица и тела Хель принадлежали обычной молодой женщине, ее темные волосы доходили до талии, голубое платье было скромным и, возможно, немного степенным.
А вторая ее половина была мертва. На самом деле она была не просто мертва, ее левая половина активно разлагалась, и сквозь рваные клочья плоти проглядывали бледно-желтые кости. Когда мы подошли поближе, я заметил даже какой-то неприятный запах – смесь розовой воды и гниения.
Хель повернула голову, услышав наши шаги, и уставилась на меня своим бледным живым глазом. Я услышала шарканье сапог по камню, когда охранник, который привел меня сюда, отступил назад по коридору. Лицо Хель было совершенно лишено всякого выражения.
– О, – сказала она. – Это ты.
– Дочь, – ответил я. – Ты выглядишь действительно ужасно.
Не обращая на меня внимания, Хель снова повернулась к женщине, стоявшей перед ней.
– Спасибо тебе, Ганглати. Я с нетерпением жду тебя на следующей неделе.
Пожилая женщина низко поклонилась моей дочери и повернулась, чтобы уйти, но не раньше, чем бросила быстрый любопытный взгляд в мою сторону. Как только она исчезла в коридоре, Хель откинула голову назад, скрестила руки на груди и повернулась ко мне лицом. Я заметил ползущую личинку на мертвой, иссохшей, черной коже ее щеки.
Это была впечатляющая иллюзия. Она была еще совсем ребенком, когда впервые попросила меня научить ее искусству создавать иллюзию, чтобы изменить свою внешность. Я согласился, и эта кошмарная полумертвая фигура была тем, что она сделала со своими новообретенными знаниями. Технически это было довольно трудное заклинание. Я мог только догадываться, как сильно это должно было раздражать ее мать.
– Что, во имя Девяти миров, ты здесь делаешь? – спросила она.
Я пожал плечами.
– Ну, со времени моего последнего визита прошло немного времени.
Бровь на живой стороне ее лица приподнялась.
– Немного времени? Отец, прошло уже десять лет.
Так долго? Я порылся в памяти, пытаясь вспомнить, когда в последний раз был в Йотунхейме. Ах, да, тогда я направился прямо в покои Ангрбоды. И в прошлый раз тоже. И затем… ну, а до этого я залез прямо под платье Ангрбоды. Кажется, во время одной из ее свадеб.
– И как же ты поживаешь? – спросил я.
Хель закатила свой яркий, живой глаз и затуманенную, незрячую катаракту мертвого глаза. Эффект был совершенно ошеломляющий.
– Ладно. Мама хочет выдать меня замуж.
Она повернулась, чтобы уйти в свою гостиную, и я последовал за ней.
– Уверен, все будет хорошо, – ответил я. – А теперь ты предложишь мне выпить, или я просто буду стоять на пороге, как раб?
– Послушай, мамы здесь нет. И я знаю, о той самой девушке, из-за которой ты пришел, так что тебе незачем тратить на меня свое дыхание.
Я нахмурился.
– А что, она снова вышла замуж?
– Фу, да. За Тьяцци[4]4
Тьяцци (норв. Þjazi) – в германо-скандинавской мифологии инеистый великан, отец Скади, похититель Идуны и её золотых яблок. По легендам, Один забросил глаза Тьяцци на небо, где они превратились в звёзды.
[Закрыть].
– О. Ну, я полагаю, это имеет смысл.
Тьяцци был одним из самых богатых лордов в Йотунхейме. Кроме того, он был одним из самых скучных людей во всех Девяти мирах. Единственная интересная вещь, которую Тьяцци когда-либо делал, не считая его огромного состояния, похожего на дородного, злого дракона – это он научился превращаться в массивного орла. Острый клюв орла и его отвратительный крик были лишь небольшим улучшением по сравнению с обычным внешним видом Тьяцци. Я не просидел бы с ним целый обед даже за все золото его дворца.
– Значит, она отправилась во дворец Тьяцци в Тьяццихейме? – спросил я.
Хель фыркнула.
– Верно. А еще она может попытаться выдать замуж его дочь Скади[5]5
Ска́ди (древнескандинавск. Skaði) – в скандинавской мифологии инеистая великанша, покровительница охоты.
[Закрыть] и посмотреть, как это ей пойдет на пользу.
Пока она говорила, что-то темное шевельнулось в грудной клетке Хель. Я мельком увидел гладкий мех и блеск черных глаз.
– Это что, крыса? – спросил я.
По живой щеке Хель пробежал легкий румянец.
– О, она новенькая. Тебе нравится?
Я наклонился еще ближе. Иллюзия была поразительной: гнилые лохмотья ее платья двигались вместе с телом, а крыса, карабкающаяся по грудной клетке, была потрясающе живой. Она могла даже укусить меня, если я дотронусь до нее.
– Очень хорошо сработано, – признал я.
Я поднял глаза и увидел на лице Хель самое редкое выражение – настоящую улыбку.
– Это потребовало большой практики, – сказала она почти застенчиво.
– Не сомневаюсь.
Мы оба замолчали. Крыса моргнула, глядя на меня, когда Хель переступила с ноги на ногу, обхватив своей живой рукой разлагающуюся грудную клетку. Я оглянулся через ее плечо, быстро осматривая покои. Одна маленькая, узкая кровать. Один стул был придвинут к письменному столу, заваленному книгами и стопками пергаментов. И нигде ни следа вина или меда. Очевидно, у моей дочери было не так уж много посетителей. Возможно, замужество пойдет ей на пользу, в конце концов.
Хель прочистила горло.
– Э-э, Отец. У меня действительно есть вопрос. Раз уж ты здесь.
– Продолжай.
– Эта иллюзия, – начала она. – Она, хм, когда я сплю. Но ненадолго. Так мне сказал один из слуг.
Ее щеки снова вспыхнули, и я подумал, что в этой истории есть что-то еще. Научиться удерживать красивую иллюзию моего тела в состоянии опьянения или во время оргазма было довольно сложной задачей. Неужели Хель пытается овладеть именно этими трюками?
Я снова взглянул на ее тревожно спартанские покои и постоянное, глубоко посаженное хмурое выражение лица. Наверное, нет, решил я. Если бы она напилась или переспала, то выглядела бы гораздо счастливее.
– Я тоже не могу поддерживать свои иллюзии, когда сплю, дитя мое.
Хель вздохнула, явно разочарованная.
– Но чем же ты занимаешься?
– Тем же самым, что и твоя мать… но я не сплю.
***
Как бы мне ни хотелось попытаться забыть Аню, спрятав свой член в Ангрбоде, я не мог заставить себя отправиться во дворец Тьяцци. Этот человек был поистине невыносим. Вместо этого я умылся в Асгарде, отправился в Вал-Холл и провел там несколько дней, напиваясь до бесчувствия, пока Один публично не обвинил меня в том, что я лелею разбитое сердце.
Это было достаточно близко к истине, чтобы заставить меня отказаться от меда Вал-Холла.
Как только я просох, Фрейя пригласила меня в свои покои, но я на удивление мало наслаждался нашими любовными ласками. Мягкое давление ее лодыжек, сомкнувшихся вокруг моей талии, пробудило болезненные воспоминания, и Фрейя обвинила меня в том, что я оставил ее неудовлетворенной. Мы расстались не по-хорошему.
Наконец, когда любопытство и одиночество впились в меня все более острыми зубами, я вернулся в Мидгард. Просто посмотреть, сказал я себе. Просто чтобы удовлетворить свое любопытство, убедиться, что моя женщина все еще здорова и жива. И, возможно, в последний раз провести пальцами по ее щеке.
Я не осмеливался появляться в центре длинных домов, отчасти из-за моего скрытого инстинкта самосохранения, а отчасти из-за страха перед тем, что я мог обнаружить. Вместо этого я ждал на берегу, на полпути между деревней и камнями, где Аня когда-то разложила сушиться на солнце бруснику. К этому времени уже наступила зима, самое сердце зимы, и льдины двигались по волнам, выглядя серыми и разбитыми в скудном, плоском свете. Я долго смотрел на колышущийся лед, пытаясь почувствовать холод. Пытаясь хоть что-то почувствовать.
Уже почти стемнело, когда я услышал ее пение.
Я обернулся и увидел силуэт Ани на фоне горизонта. Ее плащ был плотно обернут вокруг плеч, но он не полностью скрывал выпуклость ее живота. Ее щеки пылали от холода, а лицо было обращено к морю.
Она увидела меня, и ее голос затих. Ее глаза расширились, и она поднесла руку к губам. Потом она побежала по замерзшей траве и упала мне на руки. Ее объятия были так крепки, что мне пришлось создать еще одну иллюзию, чтобы скрыть слезы.
– Аня, – сказал я, – ты хорошо выглядишь.
Она издала странный икающий звук, и я понял, что она плачет. Плачет и улыбается.
– О, Локи! О, как я скучала по тебе!
Я провел пальцами по ее спине и талии, восхищаясь пышностью ее беременности. Ее глаза почти не отрывались от моего лица, будто она боялась, что я исчезну.
– Ты, – наконец сказал я, – стала еще красивее.
Она хихикнула. Это был такой восхитительный, теплый звук, что мне пришлось поцеловать ее. Она ответила с таким голодом, что я чуть не сорвал с нее до смешного сложную одежду и не начал заниматься с ней любовью на снегу.
Я изо всех сил старался сдержать похоть, победил и оторвался от ее голодных губ.
– А как же супружеская жизнь?
Ее улыбка слегка дрогнула.
– Она… не так ужасна.
Мое сердце сжалось.
– Аня, он хорошо к тебе относится? Он тебя не обижает?
Она ахнула, и я понял, что мои руки сжались вокруг ее плеч, вероятно, очень сильно.
– Если он причинил тебе боль… – прорычала я, чувствуя, как в груди поднимается жар. Ничто не остановит мою ярость, если этот человек плохо обращался с моей смертной женщиной.
– Нет-нет, все совсем не так. Он хороший человек. Вот почему я выбрала именно его. Он просто… – Она робко улыбнулась мне. – Он понятия не имеет, что делает. Ночью.
Мой гнев утих, и печаль вернулась на свое место. Иметь такую славную жену и не знать, как ей угодить… какая пустая трата времени.
Ее пальцы задержались на моей руке.
– Ты же знаешь, что он тобой интересуется.
Я моргнул и спросил:
– Он… что?
– Он хотел бы встретиться с тобой.
– Ты рассказала обо мне своему мужу?
Она снова хихикнула, и мое сердце болезненно сжалось. Как же мне не хватало этого булькающего смеха!
– Ну, я же не сказала ему, что бог огня сотню раз лишал меня девственности. Но я все-таки сказала ему, что познакомилась с тобой. И я привела его к нашему огненному кольцу, чтобы доказать это.
Мои мысли закружились, пытаясь понять смысл ее слов.
– Нашему огненному кольцу?
Ее щеки приобрели еще более глубокий оттенок красного.
– Где мы провели нашу последнюю ночь вместе. Твое пламя опалило землю. Следы все еще там.
– И твой муж хочет встретиться со мной? После этого? Неужели он хочет убить меня?
Я старался не улыбаться. Смертные не могли причинить мне вреда, а тем более убить. В конце концов, Асы и Йотуны точно знают, как и где мы умрем. Но мысль о том, чтобы раскроить череп Аниного мужа, была весьма привлекательна.
Аня уткнулась головой мне в плечо.
– Он не хочет убивать тебя, – сказала она, ее голос был приглушен моим плащом. – Он… заинтересован. – Она сказала что-то еще, но ее голос был таким тихим, что я не мог разобрать слов.
Я коснулся ее щеки, поворачивая ее лицо, чтобы встретиться с ней глазами.
– В чем, красавица?
Она выглядела довольно очаровательно смущенной.
– Я сказала, может быть, ты научишь его чему-нибудь? – Алый румянец на ее щеках и мягкие приоткрытые губы не оставляли сомнений, о каких навыках она говорит.
Шанс доставить удовольствие Ане, пока ее идиот-муж смотрит? Ну и как мне было отказаться от этого?
– А если бы мне было интересно, где бы я мог найти молодоженов? – спросил я.
Ее глаза загорелись над улыбкой.
– Лодочный сарай! Мы могли бы встретиться там сегодня вечером!
Я поднял бровь, и она снова покраснела.
– Ну да… туда мы ходим. Я пыталась научить его… ну, ты понял. Чтобы он больше походил на тебя.
Мой желудок скрутило от совершенно иррациональной ревности, и мое желание заставить Аню кричать от удовольствия перед ее идиотом-мужем превратилось в непоколебимую решимость.
– Сегодня вечером. Я буду там сегодня вечером.
Я поцеловал каждый ее пальчик, наслаждаясь тем, как у нее перехватывало дыхание. Затем я поцеловал ее в шею, чуть выше ключицы, и был вознагражден сладким ароматом ее возбуждения. Она прижалась своими бедрами к моим, маленький изгиб ее живота давил чуть выше жара ее лона, но я приложил палец к ее губам и оттолкнул назад.
– Сегодня ночью, – прошептал я.
Она кивнула, и глаза ее заблестели.
– Спасибо.
***
Лодочный сарай я нашел по запаху.
В городе было довольно много лодочных сараев, больше домов для лодок, чем для людей. И тут до меня дошло, почему Аня повела своего мужа в тесный, сырой лодочный сарай. Они все еще должны были делить длинный дом с ее семьей, или с его семьей, или с еще большей коллекцией родственников. Я понимал, что это было бы очень неудобно для первой брачной ночи, но эта мысль не доставляла мне никакого удовольствия.
Свет от небольшого костра мерцал под дверью самого дальнего лодочного сарая. Я задержался достаточно надолго, чтобы вдохнуть сладкий, дикий запах Ани, смешанный с незнакомым мужским привкусом. Я раздумывал, не открыть ли мне дверь, но решил, что это слишком распространенное явление.
В порыве ветра и вихре пламени я материализовался в лодочном сарае. Внутри было так тесно, что Аня и ее муж стояли, и я оказался достаточно близко, чтобы дотронуться до них обоих. Она была обнажена, только волосы у нее растрепались, а бледная кожа блестела в свете костра.
Ее муж изумленно уставился на меня, и мне пришлось быстро пересмотреть свое мнение. Он был обнажен до пояса и удивительно привлекателен, с темными волосами и сильным молодым телом, от которого пахло углем и железом – значит, он был кузнецом. Он был явно удивлен, увидев меня, но даже в момент шока его глаза двигались, оценивая ситуацию. Значит, не тупица. Аня сделала мудрый выбор, и это причиняло мне боль.
Аня улыбнулась мне, великолепная в своей наготе. Свежий привкус возбуждения наполнил лодочный сарай, скользнув в пространство между ее ног и заставив мой член напрячься.
– Привет, Огненноволосый, – сказала она.
– Привет, Аня, – проворчал я.
Я испытывал сильное искушение начать трахать ее прямо сейчас, прижавшись к шершавому дереву опрокинутого корпуса корабля. Но тут кто-то тронул меня за руку, и я обернулся. Это был муж Ани, нежно проводящий пальцами по моему предплечью.
– Локи? – сказал он. – Неужели? Локи из рода Асов?
Он поймал мой взгляд, и что-то в его взгляде заставило меня заколебаться. Я ожидал шока, замешательства. Если он даже догадается, что я сделал с его новоиспеченной женой, я ожидал бесполезного и, возможно, забавного гнева.
Выражение его глаз было совершенно другим. Я изменил свои планы и поднес пальцы к его предплечью, имитируя его прикосновение.
– А ты..? – спросил я.
– Фалур, – сказал он. Его темные глаза расширились, и он проследил за движением моих пальцев вдоль его руки к запястью. Его пульс участился от моего прикосновения.
– Фалур, – сказал я. – А ты хотел бы научиться доставлять удовольствие своей жене?
Он слегка охнул, когда мои пальцы переплелись с его.
– Д… да.
Я повернул Фалура к лицу Ани. Ее щеки пылали, и воздух был тяжелым от запаха. Я поднес руку Фалура к нежному изгибу живота Ани.
– Урок первый, – прошептал я, проводя рукой Фалура по ее коже. – Дотронься до нее нежно. – Я поднес его руку к вершине ее лона, где мог чувствовать тепло, исходящее от ее тела. – Дотронься до нее прямо здесь.
Я поднес руку Фалура, чтобы та оказалась у лона. Аня застонала от удовольствия, а Фалур ахнул.
– Очень хорошо, – прошептал я, прижавшись губами к его уху. – Теперь нежнее. – Я медленно повел его руку по кругу, и бедра Ани задрожали под мощными мускулами его руки. – И очень медленно. Чем медленнее, тем лучше.
Она снова застонала. Дыхание Фалура ускорилось. Я решил, что настало время сделать что-то потенциально глупое. Свободной рукой я обнял Фалура за плечи и прижался бедрами к его спине, позволяя ему почувствовать всю длину моей эрекции между его ног, готовый исчезнуть, если он запротестует.
Он не стал возражать. Он заскулил, прижимаясь задом к моим бедрам, и его голова упала в колыбель моей ключицы.
– Хорошо, – прошептал я, прижал ладонь Фалура к животу Ани и свободной рукой скользнул вниз по его груди, вниз по твердым мускулам. Я должен был использовать свою магию, чтобы освободить его пояс, но это заняло лишь мгновение, прежде чем я смог обхватить рукой всю длину его члена. Теперь он стонал и что-то бессвязно бормотал, его бедра покачивались под моей рукой, а голова была запрокинута на мое плечо.
– Прикоснись к ней так, как ты хочешь, чтобы к тебе прикасались, – сказал я, и моя рука подстроилась под ритм его пальцев на Ане. Я лизал и целовал его обнаженную шею, наслаждаясь его вкусом и ощущением его учащенного пульса под моими губами.
Он кончил через мгновение, плача в моих объятиях. Лодочный сарай наполнился соленым привкусом его семени, когда оно пролилось на мою руку. Ах, я и забыл, как веселы мужчины! Как восхитительно прямолинейны. Я обхватил его обеими руками за талию, когда его ноги задрожали рядом с моими. Он моргнул и оглядел лодочный сарай, словно только что очнулся ото сна.
Я не дал ему времени прийти в себя.
– На колени, – сказал я, толкая его в плечи. – Твоя жена еще не удовлетворена, Фалур.
Он повиновался, но повернулся ко мне лицом, как только его колени оказались на твердой земле лодочного сарая. Его губы почти касались моих штанов, почти прижимались к головке моего члена. К тому времени, как я понял его намерения, его руки ласкали внутреннюю сторону моих бедер.
– Локи, – выдохнул он. – Я всегда был таким… любопытным.
Я поймал взгляд Ани. Веки ее отяжелели, губы приоткрылись. Все это чрезвычайно возбуждало ее. Она улыбнулась мне и очень осторожно поднесла пальцы к своему собственному лону, подражая тому, что только что сделал Фалур.
О, как я мог устоять?
Моя одежда исчезла, когда я отправил ее обратно в Асгард, и мой член вырвался на свободу, почти достигнув жадных губ Фалура. Я запустил пальцы в его волосы, когда он повернулся, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Продолжай, – сказал я.
Он нежно поцеловал головку моего члена, будто ожидал, что ее у него отнимут. Когда он пробежал языком по всей длине, я не смог сдержать стон, а когда он обхватил губами мой член, я закрыл глаза, готовый отдаться экстазу.
Пальцы Ани сомкнулись вокруг моих, и мои глаза распахнулись, встретив ее пристальный взгляд. Она поднесла мою руку к своей груди, и я провел большим пальцем по ее соску, пока мои бедра покачивались на губах ее мужа. Я застонал в нечленораздельном порыве наслаждения, погрузив другую руку глубоко в темный клубок волос Фалура, когда его губы обхватили мою длину, посасывая с диким энтузиазмом. Тепло сжалось у основания моего позвоночника.
– Фалур, – предупредил я его, – я собираюсь это сделать…
Он втянул мой член еще глубже в рот и застонал от удовольствия. Этот звук прошел через все мое тело. Я встретился взглядом с Аней как раз в тот момент, когда она кончила, ее щеки вспыхнули, а глаза закатились. Наблюдая за ее наслаждением, я переступил через край, посылая огонь моего оргазма через себя. Фалур хмыкнул от удовольствия, пожирая мое семя, его руки крепко обхватили мои бедра.
На мгновение мы все трое задыхались, тяжело дыша в теплой, влажной тесноте лодочного сарая. Аня первой нарушила молчание.
– Мы еще увидимся с тобой, Огненноволосый? – спросила она. Ее голос дрогнул, но лишь слегка.
Я поднял Фалура на ноги и поцеловал глубоко, долго, смакуя вкус моего истощенного семени на его губах и языке. Затем я повернулся и поцеловал Аню, теряясь в аромате и тепле смертной женщины, которую, как мне казалось, я потерял.
Усмехнувшись, я прижал их обоих к своей груди.
– Только попробуйте остановить меня, – произнес я.
