Текст книги "Песня Обманщика (ЛП)"

Автор книги: Саманта Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Возможно, оглядываясь назад на столь мрачные и мучительные годы, я должен был нарушить это обещание. Девять миров знают, что я нарушил достаточно обещаний в своей жизни. Разве что-нибудь изменилось, если бы я нарушил еще одно?

Но Аня не давала мне покоя.

Я закрывал глаза и видел ее полные губы, выпуклость бледных грудей. Я ощущал ее запястье в своей руке, ее сердцебиение билось под моими пальцами. В то время я искренне считал, что наше увлечение было безобидным. В конце концов, к чему плохому может привести секс? К ребёнку? Мы уже решили, что в таком случае делать. Так что я без всяких раздумий вернулся в деревню Ани через месяц после того дня, когда она отдала мне свою добродетель.

Это был прекрасный, ясный, теплый день. Солнце сверкало золотом в своем голубом гнезде, а с океана дул попутный ветер, несущий соленый привкус, который всегда заставлял меня размышлять о приключениях. Сейчас лето было уже в самом разгаре, и весь мир, казалось, созрел для сбора урожая.

Я спикировал на деревню в образе воробья – безобидная маленькая маскировка, которая могла привести меня почти куда угодно. Деревня кишела народом, большинство из которого я игнорировал. Мое обоняние было ограничено формой воробья, поэтому я полагался на зрение, кружа над группами женщин, пока искал ее золотые волосы и щедрые изгибы.

Там. Наконец-то. Аня стояла у вертикального ткацкого станка и ткала то, что, вероятно, станет парусом. Я сидел на крыше длинного дома и смотрел, как ее проворные пальцы нанизывают нити утка. Она работала быстро и легко, улыбалась в лучах яркого летнего солнца. Ее длинные волосы были убраны назад в практичный пучок, но тонкие пряди высвободились, витая вокруг сверкающих глаз и полных губ. Я наблюдал за ней до тех пор, пока желание прикоснуться к ней, убрать эти пряди волос с ее лица и прижаться губами к ее губам не стало настолько сильным, что стало почти болезненным.

Но даже тогда я старался дождаться, пока она останется одна. Женщина, работавшая рядом с ней, извинилась, и я полетел на землю, превращаясь в самого себя. Или, по крайней мере, те иллюзии, которые обычно использовал для себя.

– Привет, – произнес я.

Она резко повернулась ко мне лицом. Ее рука взметнулась, чтобы прикрыть губы, а прекрасные льдисто-голубые глаза наполнились слезами. Она бросилась мне на грудь, обхватив своими сильными руками мою шею и плечи.

– Ты вернулся!

Она прижалась лицом к моей шее и ахнула, будто хотела вдохнуть меня, наполнить все свое тело моей сущностью. О, клянусь Девятью мирами, ей было хорошо в моих объятиях.

Но я оттолкнул ее. Мы стояли посреди ее деревни, и нас могли заметить. Мне было наплевать на всех остальных обитателей этого мира, но я знал, что они не очень-то обрадуются странному человеку, внезапно появившемуся в центре их поселения. Особенно если они застали его в интимных объятиях с самой красивой девушкой Мидгарда.

– Только не здесь, – прошептал я.

Ее щеки вспыхнули румянцем, и она отступила назад.

– Конечно.

– Может быть, в другом месте?

Глаза Ани сверкнули.

– Может быть, ты встретишь меня у камней? Где мы сушим бруснику? Я… я оставила тебе там подношение.

Мои губы изогнулись в улыбке. Подношение. Как будто мне нужно было что-то другое, кроме нее.

– И когда же? – спросил я.

– Прямо сейчас?

Мне пришлось подавить стон одобрения.

– Да. Сейчас.

– Аня? – Еще один голос эхом разнесся по деревенской болтовне, и я дернул за нити магии, чтобы перенестись обратно к россыпи валунов, где я видел, как Аня раскладывала бруснику сушиться на летнем солнце.

К моему облегчению здесь не было ни брусники, ни других женщин. Я нервно расхаживал взад-вперед, всматриваясь в горизонт. Конечно, я знал, что она придет ко мне, но по какой-то причине узел сексуальной энергии в моей сердцевине был сопряжен с напряжением. Я нервничал.

В прошлый раз я занимался любовью с Аней на душистой летней траве, и только мой плащ отделял ее обнаженное тело от земли. Внезапно я решил, что на этот раз так не пойдет. Закрыв глаза, я потянулся сквозь эфир к своему собственному ветхому дому на Асгарде, который был скорее свалкой, чем настоящим жилищем. Я снял свой лучший мех с ледяного медведя из Йотунхейма и расстелил его на густой траве.

Затем я подправил свои иллюзии, подчеркнув свою улыбку и гладкую кожу, проверяя еще раз, чтобы убедиться, что все мои шрамы скрыты. Расхаживая, я обдумывал свой наряд. Обычно в Мидгарде я носил доспехи из темной кожи, они были прочными и жесткими, и достаточно толстыми, чтобы остановить большинство клинков. Но, может быть, сегодня требовалось что-то другое? Может быть, рубашка потоньше? Я примерил простой шерстяной свитер, похожий на те, что носили мужчины в деревне Ани.

Нет. К черту все это. Зачем ей хотеть, чтобы я выглядел как мужчина из ее деревни? Я резко развернулся на каблуках, сдернул с себя льняную рубашку и швырнул ее через эфир обратно в Асгард, затем снова натянул на грудь кожаную броню. Мех ледяного медведя привлек мое внимание, и я нахмурился. Не будет ли это слишком жарко для нее? В конце концов, сейчас было лето.

– Локи?

Я даже подпрыгнул. Аня появилась из-за холма, тихая и красивая, пока я хмуро разглядывал меха, которые разложил между камнями. Она встретилась со мной взглядом и отвернулась с застенчивой улыбкой.

– Ты нашел мое подношение?

Подношение. Черт, я даже не взглянул на него. Я протянул руку, чувствуя нити магии, сплетенные в атмосфере Мидгарда, ища что-то неуместное, что-то, что было недавно перемещено.

Там. Усмехнувшись, я взял Аню за руку и потащил к пляжу. Да, кто-то сложил несколько плоских камней выше ватерлинии, чтобы образовать маленький алтарь. Я глубоко вздохнул, принюхиваясь к воздуху. Это была Аня. Камни все еще хранили намек на ее сладкий, женственный аромат. Но алтарь был пуст. Я обошел его кругом, наблюдая за застенчивой улыбкой Ани.

Тут должен быть какой-то подвох. Умно. Я присел на корточки рядом с алтарем и нажал на верхний камень. Он слегка покачивался, будто балансировал по краям и был полым внизу. Я поймал взгляд Ани, когда потянулся к верхнему камню.

– Очень мило сделано, – сказал я.

Ее щеки вспыхнули румянцем.

– Я не хотела, чтобы кто-то еще взял его, – сказала она.

Верхний камень легко оторвался. Я наклонился вперед и обнаружил меж камней бурдюк с водой. Он был круглым, полным и тяжелее, чем я ожидал. Аня просияла, когда я вытащил его. Я устроил целое представление, разглядывая бурдюк с водой. Кожа была выдублена до совершенства, а затем натерта пчелиным воском до блеска. Он был мастерски сделан, вероятно, самой Аней.

Только когда руки Ани начали нетерпеливо дергаться, я вытащил толстую пробку, чтобы исследовать жидкость внутри. Она пахла сладко и крепко. Мед. Судя по запаху, это была самая лучшая партия, произведенная в деревне.

– Тебе нравится? – спросила Аня, и ее слова вылетели в беспорядочной суматохе. – Все эти истории говорят, что ты любишь мед.

Мои губы скривились от отвращения. Я мог только вообразить себе неприятные слухи обо мне, которые должны были крутиться вокруг Мидгарда.

– Ты не всегда можешь верить этим историям.

Ее лицо вытянулось. Я потянулся вперед, проведя пальцами по ее щеке и припухлости розовых губ.

– Но я действительно люблю мед, – тихо произнес я.

Затем, чтобы подбодрить ее, я нежно поцеловал ее. У нее перехватило дыхание, когда наши губы встретились. Клянусь звездами, она была очень хороша на вкус. Я почти потерялся прямо там, я мог бы провести весь день, целуя ее, исследуя мягкие контуры ее губ, наслаждаясь тем, как ее дыхание заполняло пространство между нами.

Но мне также нужно было должным образом оценить ее жертву. Поэтому после последнего поцелуя, едва коснувшись ее губ своими, я поднес бурдюк ко рту и сделал большой глоток.

Мед был очень хорош. Возможно, он был и не так хорош, как мед из Вал-Холла, лечащий как военные раны, так и похмелье, но по меркам Мидгарда этот напиток был исключительным. Аня смотрела на меня широко раскрытыми глазами, пока я вытирал рот.

– Понравился? – спросила она.

Я протянул ей бурдюк.

– Держи. Попробуй сама.

Она поднесла его к губам и осторожно сделала глоток. Мне пришло в голову поинтересоваться, насколько хорошо она знакома с действием меда, но ее благодарная улыбка подсказала мне, что у нее был хоть какой-то опыт общения с алкоголем.

– Воины сказали, что эта партия была так же хороша, как мед поэзии Одина, – сказала она мне с еще одной застенчивой улыбкой.

Я сделал еще один большой глоток, чувствуя, как тепло меда скользнуло по моему горлу и растеклось по всему телу.

– А как ты его раздобыла? – спросил я.

Румянец на ее щеках усилился, пока они не стали почти такими же яркими и красными, как брусника, которую она собирала, когда мы встретились.

– Я украла его, – прошептала она.

Мой смех был достаточно громким, чтобы вспугнуть птиц в траве. Во всех Девяти гребаных мирах эта женщина была совершенством. Я поднес бурдюк к губам, допил остатки украденного меда и притянул ее к себе. Магия вокруг нас жужжала и пульсировала от алкоголя, жар тела Ани рядом с моим заставил голову кружиться, и единственным вопросом в ней был вопрос, почему я так долго ждал, чтобы вернуться в ее объятия.

Все, чего я хотел из всех сокровищ и тайн Девяти миров – это поцеловать ее, почувствовать мягкое прикосновение ее губ к моим и вкус остатков сладкого меда на ее языке. Я скучал по ней, по этой красивой женщине, которая так хладнокровно флиртовала со мной. Мне хотелось целовать ее вечно.

Но как только я притянул ее к себе на колени и приблизил свои губы к ее, застенчивость Ани исчезла. Она повернулась ко мне лицом, обвила ногами мою талию и погрузила руки в мои волосы. Аня притянула мой рот к своему, целуя меня с безумным голодом. Это было так, как если бы она умирала от голода без меня. Она судорожно задышала, и когда я отстранился, чтобы перевести дыхание, она застонала, будто ей было больно.

– Локи, – прошептала она. – Ох, Локи, Локи…

Сладкий, тяжелый запах ее желания наполнил воздух между нами, и ее ноги сжались вокруг моей талии. Ее бедра поднимались и опускались рядом с моими. Мой член ответил на ее призыв, напрягаясь под плотным давлением моей кожаной брони. Я опустил лицо к ее шее, проводя губами и зубами по ее коже, слизывая соль летнего пота с ее шеи, наслаждаясь ее ароматом. У меня и раньше были любовницы, но они редко были девственницами.

Отчаянная похоть Ани, сладкий плод ее утраченной невинности поразили меня своей невероятной красотой. Я испытывал почти непреодолимое искушение остановить ее, притормозить, просто чтобы продлить наше наслаждение друг другом. Но один взгляд на ее раскрасневшееся лицо и полуприкрытые глаза подсказал мне, что любые доводы в пользу отсроченного удовлетворения останутся без внимания.

Поэтому я скользнул руками по ее бедрам, наблюдая, как ее грудь вздымается от стонов удовольствия, принесенного моим прикосновением. Когда я приподнял складки ее юбки и коснулся влажного входа в ее лоно, она громко выкрикнула мое имя. Я понял, что, вероятно, смогу заставить ее кончить одними пальцами, мы оба были полностью одеты и обменивались только поцелуями.

Да, но разве это было бы весело?

Я дразнил ее клитор, пока ее тело не начало дрожать, а затем погрузился в магию, чтобы отправить свою кожаную броню в эфир. Ощущение ее горячей кожи моим внезапно обнаженном телом заставило мой голодный член напрячься. Без всякого предупреждения я вошел в нее быстро и с силой. Она вскрикнула, впиваясь ногтями мне в спину. Прижав палец к ее клитору, я входил в нее снова и снова. Она задыхалась, плакала, прижималась ко мне.

Впадая в экстаз.

Я смотрел, как она тонет в оргазме. Все ее тело сжалось вокруг меня, а глаза закатились, обнажив белки склер. Ее дыхание сбилось, выходя сдавленными, резкими вдохами, когда жар ее лона сжимался вокруг моего члена.

Проклятые Миры, она чувствовалась прекрасно! Я был неподвижен, прижимая ее к своей груди, пока ее дрожь не утихла. Наконец, я откатился назад и, все еще погружая свой член в ее сладкое тело, уложил ее на ледяной медвежий мех. Ее длинные волосы рассыпались по светлому меху, как расплавленное золото, и какая-то отдаленная часть меня поняла, что я никогда больше не посмотрю на ледяного медведя, не увидев этот изысканный образ.

Прежде чем она успела перевести дыхание, я снова начал двигаться внутри нее, мой палец вдавливался в ее набухший клитор и заставлял извиваться. Я не был нежен, не в этот раз, но Аня поднималась навстречу каждому удару, каждому толчку. Она сомкнула лодыжки вокруг моей спины, и ее скользкие от пота ноги впились мне в бедра.

Я прижался губами к ее губам. На этот раз мой поцелуй был глубоким и болезненным, он забрал ее всю, утверждая, что она моя. Она выгнула спину подо мной, прижимаясь губами к моим губам, подстраиваясь под мою свирепость. Когда я попытался отстраниться, ее зубы сомкнулись вокруг моей нижней губы, а ногти впились мне в спину, посылая копье боли, пронзающее сексуальный экстаз, наполняющий мое тело. Я ответил, ударившись бедрами о ее тело, двигаясь так глубоко, как только мог.

Она взорвалась подо мной, извиваясь и крича, когда ее тело напряглось вокруг моего. Давление усилилось у основания моего позвоночника, когда мое семя поднялось, готовое пролиться внутрь нее. Я задержал дыхание, изо всех сил стараясь контролировать его. Пока. Я еще не закончил.

Я заставил себя быть неподвижным, мой член был погружен и болел внутри нее, пока глаза Ани не открылись снова. Я видел, как она моргнула, а ее зрачки расширились, пытаясь сосредоточиться. Когда она повернулась ко мне, медленная, ленивая улыбка расплылась по ее прекрасным чертам.

– Локи, – прошептала она, и мое имя прозвучало как призыв.

Мои бедра прижались к ней, переходя в ее лоно.

– Аня, – сказал я. – Мы еще не закончили.

Ее глаза расширились, и я начал трахать ее всерьез.

***

Я заставил ее кончить еще дважды, прежде чем потерял контроль над собственным телом. В конце концов, мы кончили вместе, мое семя выстрелило в нее, когда она выкрикнула мое имя. Я был разочарован, я хотел продолжать всю ночь, чтобы понять, до каких переделов могу довести ее прекрасное тело, но моя собственная похоть поглотила меня.

Я позволил себе рухнуть на меха рядом с ней. К этому времени был уже поздний вечер, и солнце скрылось за горизонтом. Далекий шум океана наполнил воздух между нами низким пульсирующим гулом, и Аня судорожно вздохнула.

Нет. Моя грудь сжалась, когда я узнала эти звуки.

Аня плакала.

Я перевернулся и притянул ее к своей груди, запустив пальцы в ее влажные от пота волосы.

– Аня, – сказал я. – О, черт возьми, Аня. Я сделал тебе больно?

Ее плечи затряслись, и у меня внутри все перевернулось. Я не был нежен с ней, бедняжка. Я трахал ее так же сильно, как трахнул бы Ангрбоду или Тора, и ни один из них не был человеком.

Дерьмо. Я был таким идиотом.

– Прости, – пробормотал я, гадая, смогу ли я хоть как-то загладить свою вину. Может быть, золото?

Аня издала странный тихий звук, нечто среднее между всхлипом и смехом. Я повернулся к ней лицом и открыл рот, чтобы снова извиниться. Ее прекрасные светлые глаза наполнились слезами, но губы изогнулись в улыбке.

– Локи, – прошептала она. – Огненные волосы.

– Мне очень жаль, – сказал я.

Она снова издала этот странный звук, похожий на всхлип.

– Нет. Локи, я счастлива.

В ее словах не было никакого смысла.

– Я сделал тебе больно, – настаивал я. – Ты плачешь.

Аня рассмеялась. На этот раз это был безошибочно смех, и притом полный, глубокий смех.

– Нет. Ты же вернулся. Локи из Асов вернулся ко мне. – Она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке. – Ты вернулся, и тебе понравилось мое подношение. Я счастлива, Локи. Я так счастлива.

Я нахмурился. Слезы катились по ее щекам, но она улыбалась. Я понятия не имел, что делать с этой особой реакцией на долгое занятие любовью. У меня было несколько постоянных любовниц, но ни одна из них никогда потом не плакала.

– Я… я очень рад, – пробормотал я. – Хорошо. Я рад, что ты счастлива.

Она вздохнула и повернула голову к моей груди. Ее тело расслабилось в моих руках, и я обнял ее за плечи. Порыв ветра пронесся по траве, сбивая полные головки семян и заставляя золотые волосы Ани кружиться на моей груди. Небо потемнело, когда солнце опустилось за горизонт. Я наклонился и поцеловал ее в макушку.

Незнакомое чувство удовлетворения поднялось в моей груди. Ощущение было настолько странным и неожиданным, что я почувствовал, что оно, должно быть, пришло откуда-то извне, возможно, погрузилось в мою кожу от груди, бедер и губ Ани.

– Я счастлив, – прошептал я. – Я тоже счастлив.

Я опустил глаза, чтобы посмотреть на реакцию Ани на мои слова.

А она уже спала.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я никак не мог насытиться ею.

Я не был невинным, у меня и раньше были любовники. Много любовников, разных, всех полов. Но Аня воспламенила мою кровь, как никто прежде, и я не мог ей насытиться. Я уводил ее прочь от починки рыбацких сетей на пляже, от ухода за костром при копчении селедки, или от вытаскивания сетей из холодных вод лимана, когда ее бледные икры были запачканы грязью.

Однажды ночью я даже разбудил ее в тусклом, прокуренном длинном доме деревни, целуя в изгиб шеи и обхватив ладонями грудь, пока она не застонала. Окутанный иллюзией, я пронес ее сквозь мрак, мимо кожаной занавески, разделяющей спальные покои, и трахнул у стены. Пламя очага подпрыгивало от наших толчков, и я прижимался губами к ее губам, чтобы заглушить крики, когда мы оба кончали.

Я пытался сопротивляться ей, оставить ее в покое. Я пробирался в спальню Фрейи, но даже ее легендарная красота не удовлетворила меня. Ничто не удовлетворяло меня, ничто не утоляло мою жажду, кроме Ани. Я пренебрег своими обязанностями среди Асов. Я даже проигнорировал вызов Одина. Я говорил себе, что это пустяки, просто небольшая забава, но эта смертная женщина начала поглощать меня. Я жил ради тех времен, когда мы были вместе, наши тела соединялись, ее губы прижимались к моим, ее лодыжки скрещивались вокруг моей талии, наш пот смешивался.

Она ни разу не отказала мне. Ее глаза загорались каждый раз, когда я приближался. Задыхаясь, она говорила мне, где ждать. Пока она ускользала из деревни, а нетерпеливо мерил шагами место нашей встречи. Как только она появлялась, мы набрасывались друг на друга. Ее тело пело под моими прикосновениями, и мы скользили вместе, будто всегда были созданы друг для друга.

Потом, когда мы с Аней доводили себя до полного изнеможения, мы падали вместе, сплетаясь на мехах, которые я вытаскивал из Асгарда, или на нежной, вытоптанной траве позднего лета, и позволяли миру вращаться вокруг нас. Она часто засыпала в моих объятиях, и я водил пальцами по ее густым, медового цвета волосам, борясь с теплым наваждением сна.

Это были сладостные часы, когда ее мягкое тело прижималось ко мне, но они были также и формой пытки. Иллюзии, которые я наносил на свое тело, теперь, после долгих лет практики, были так же естественны, как дыхание. Но если бы я позволил себе уснуть, то моя красивая фигура исчезла бы, и Аня увидела бы ужасные шрамы, которые я получил при своей жизни с Асами.

Она увидела бы, что гномы сделали с моими губами.

У меня не было никакого желания отправлять ее обратно в деревню, кричащую от ужаса при виде моего истинного «я». Поэтому я изо всех сил старалась не заснуть, глядя на небо, вдыхая ее теплый, насыщенный аромат или представляя, каково это – отправиться со своей возлюбленной в путешествие по Девяти мирам. Интересно, где в Асгарде она произведет наибольшее впечатление? Какие уголки Альвхейма я покажу ей в первую очередь?

Однажды вечером мы лежали, свернувшись калачиком на песке, а океан целовал берег, обнимая и удаляясь, обнимая и удаляясь. Мы занимались любовью весь день, и я смотрел, как свет льется с неба, когда над нами начали появляться звезды. Ночной воздух стал прохладным, я лениво размышлял о том, чтобы протянуть мех через эфир и обернуть его вокруг щедрых изгибов Ани, когда она переместилась на мою грудь. У нее перехватило дыхание, и она судорожно всхлипнула. Этот звук пронзил мое сердце, как острое копье.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил я.

– Как иначе? – Ее рука крепче сжалась на моей груди. – О, Локи! Я благословенна.

Я повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом, гадая, не издевается ли она надо мной. Но ее светлые глаза были открыты, а губы изогнуты в сонной улыбке.

– Огненноволосый Бог Асов счел нужным доставить мне невероятное удовольствие, – вздохнула она. – Из всех женщин Девяти миров ты выбрал меня. Я благословенна.

У меня заныло в груди, будто ее слова ранили что-то глубоко внутри меня. Благословенна. Даже после того, как я завернул нас в иллюзию, отнес ее домой и уложил спать в длинном доме ее семьи, это слово эхом отдавалось во мне, заполняя что-то темное и пустое.

Я провел ночь на холмах над ее деревней, наблюдая за звездами, плывущими над длинным домом, в котором жила смертная женщина, считавшая меня способным принести благословение.

***

Конечно, какая-то часть меня всегда была готова к тому, что она передумает.

И поэтому, когда настал день, когда она не улыбнулась, увидев меня, я не был по-настоящему удивлен. Вместо этого я ощутил лишь тупое сжатие сердца, похожее на усталое смирение, которое встречает приход первых зимних морозов.

Стояла середина осени. Я отсутствовал почти целый месяц, пытаясь наладить отношения с Альвхеймом после того, как Тор напился и выставил себя полным идиотом. Я скучал по Ане больше, чем мог себе представить, и мое сердце гудело от возможности провести пальцами по ее густым медовым волосам или вдохнуть аромат ее возбуждения.

День был достаточно теплым, по крайней мере, в солнечном свете, но ветер с океана нес с собой прохладу. Я планировал зажечь кольцо костров, чтобы согреть тело моей возлюбленной, и лениво рассматривал возможность построить себе каменную хижину, что-нибудь маленькое и в стороне, защищенное паутиной иллюзий. Где-нибудь, чтобы развлечь миледи в холодные, темные месяцы наступающей зимы.

Когда Аня, наконец, появилась, медленно направляясь к ловушкам для угрей, которые я видел несколько месяцев назад, я почти не узнал ее. Она шла с опущенной головой, лицо ее было скрыто тяжелым плащом. Ее замысловатая брошь блестела на солнце, и я остановился, внимательно наблюдая за ней. Это было так непохоже на Аню – ходить сгорбившись, опустив глаза в землю. Моя Аня была уверенной и сильной, с вечно устремленными на горизонт глазами. Возможно, это все-таки была не она.

Но нет, эта женщина была подходящего роста и формы. Я увидел мелькнувшие на ветру золотистые волосы, и когда я замер, воздух донес до меня тонкий пряный запах Ани.

– Привет, Аня, – сказал я.

Она резко выпрямилась и вытерла глаза, прежде чем повернуться ко мне.

– Огненные волосы, – прошептала она.

Аня сократила расстояние между нами и упала мне на грудь, но не улыбнулась. Я обернул руки вокруг нее, пробегая рукой по ее щеке. Она была мокрой. Неужели она плакала?

– Что тебя беспокоит? – спросил я.

Она отвернулась, глядя на неспокойный серый океан.

– Я жду ребенка.

Конечно. Как глупо с моей стороны было удивляться. С того самого момента, как я впервые увидел ее собирающей ягоды в густом солнечном свете середины лета, я знал, что этот день наступит. Мы принадлежали к разным мирам, и мне нечего было предложить смертной женщине с ребенком.

Только идиот может думать иначе.

– Значит, ты уже показала лодыжку одному молодому человеку в деревне? – спросил я полушутя.

– Да, – ответила она. – Через неделю я выхожу замуж.

Это потрясло меня даже больше, чем известие о ее беременности. Это было решение, которое я предложил в первый раз, когда мы занимались любовью, но я все еще был потрясен. Возможно, я хотел притвориться, что у моей смертной возлюбленной нет другой жизни, что она существует только для моего удовольствия.

Мысль о том, что она определила ситуацию и нашла выход без моего участия, заставила меня почувствовать себя маленьким и незначительным. Я прикусил язык и проклял себя за глупость. Почему я должен быть для нее чем-то большим, чем просто забавой, только потому, что моя собственная вселенная начала вращаться вокруг нашего совместного времяпрепровождения?

– Поздравляю. – Я заставил себя улыбнуться.

Она снова вздохнула и уткнулась головой мне в плечо. Ее запах окутал меня, тепло и сладость, и безграничное эротическое наслаждение.

– Как бы я хотела, чтобы это был ты, – прошептала она. – Чтобы ты принес мне одно из золотых яблок Идунны и взял меня в жены в чертоги Асгарда.

Шок затопил меня, как ледяная вода. Я оттолкнул Аню от своей груди и повернулся к морю, подальше от ее тепла и мягких изгибов, пока я собирал вместе скрытые нити магии, готовясь уйти.

Мне следовало уйти.

Но Аня обняла меня сзади, и я не мог заставить себя уйти. Не тогда, когда она прикасалась ко мне.

– Прости меня, Огненноволосый, – сказала она. – Простите глупое, девичье воображение.

Мое сердце горело в груди, и я стиснула зубы.

– Сиф была ошибкой, – пробормотал я.

– Прошу прощения?

Я повернулся к ней лицом и взял ее руки в свои. Они были холодными. День уже клонился к закату, и ветер был очень резким.

– Остричь волосы Сиф, – сказал я. – Я сделал это, и это была ошибка. Глупая, дорогостоящая ошибка. Ты же знаешь, что я родился не в Асгарде. Я не Ас и не Ван. Я никогда по-настоящему не стану одним из них. Но если бы я не сошел с ума и не остриг ее волосы… Черт возьми, мне не нужно было наживать столько врагов.

Она нахмурилась.

– Но разве не так Тор получил Мьёльнир? Потому что ты обманул гномов, когда они создали волосы для Сиф?

– Да, но все же. Он был зол на меня, и многие Асы были согласны с ним. – Я сделал паузу, размышляя, как лучше выразить словами мое щекотливое положение в Асгарде. – Золотые яблоки Идунны. Аня, именно так Асы и Ваны остаются молодыми и красивыми. Они самая ценная вещь в Асгарде. Если бы я попытался взять их, если бы я даже выглядел так, будто думаю о том, чтобы взять их, они никогда бы мне этого не простили. Никто никогда меня не простит.

Она вздохнула, уткнувшись мне в грудь. Клянусь Девятью мирами, эта женщина чувствовалась хорошо в моих объятиях.

– И это еще не все. Аня, если меня когда-нибудь примут в чертоги Асгарда, по-настоящему примут как паработая Одина…

– Ты должен будешь жениться на одной из них, – сказала Аня.

Я кивнул, создавая небольшую иллюзию, чтобы скрыть дрожь в моем голосе и слезы, кусающие мои веки.

– Так оно и есть… Так уж устроен мир.

Она поднесла свою холодную руку к моему лицу, обхватив ладонью мою щеку.

– Я понимаю, Локи. Мы не можем бороться с тем, как устроен мир.

Мои иллюзии чуть не рухнули к ногам, когда она прижалась своими мягкими губами к моим. Мое сердце болело, и я жаждал ее так сильно, что это было больно, как осколок стекла, застрявший глубоко в груди. Я пожирал ее поцелуи, толкая на землю, срывая с нее брошь и плащ. Когда я увидел, как ее бледная кожа морщится на холодном ветру, я зажег костры, и мы были окружены жаром и танцующим пламенем, как на жертвоприношении.

Мы провели там всю ночь. Она хотела большего, всегда большего, и я дал ей это. Я заставил себя преодолеть усталость, разжигая огонь и доводя ее мягкое смертное тело до оргазма снова и снова. Свет от моих костров заглушал звезды, но они не могли погасить бледное сияние зари. Я заметил, как оно набухает в небе над ее плечом, когда прижимал ее тело к своему, потирая наши бедра так медленно, как только мог, чтобы вызвать ее оргазм. Мягкий свет восходящего солнца упал на ее золотистые волосы как раз в тот момент, когда она кончила, ее тело напряглось, ее тепло разлилось по мне. Я закрыл глаза, желая умереть прямо сейчас, в момент чистого экстаза.

Аня рухнула мне на грудь, едва приходя в сознание, и я покрыл ее лицо и шею поцелуями. Я попытался помочь ей надеть ее невыносимо сложную смертную одежду, но это было слишком для меня и, в конце концов, мне пришлось довольствоваться тем, что я завернул ее в плащ.

Я нес ее обратно в деревню под далеким сиянием осеннего рассвета, ее голова покоилась на моей ключице, иллюзия делала нас невидимыми. Несколько человек уже проснулись, писали у парадной двери своего длинного дома или протирали глаза на рассвете. Я хмуро посмотрел на молодых людей, гадая, какого идиота она выбрала себе в мужья.

В длинном доме ее семьи еще никто не проснулся, хотя они уже начали ворочаться и зевать на спальных местах. Я опустил ее на землю, убрал волосы с ее глаз и губ, поцеловал в изгиб щеки и натянул одеяло до подбородка. Мне пришло в голову, что я могу измениться, возможно, стать мышью, наблюдать за ней из углов, когда она проснется.

Но какая-то часть меня понимала, что это будет еще больнее.