Текст книги "Песня Обманщика (ЛП)"

Автор книги: Саманта Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Ты была валькирией? – спросил я.

Она кивнула и убрала еще одну прядь волос за ухо.

– Это было очень давно. С меня уже достаточно войны.

Значит, она была воином, валькирией и любовницей Одина. Она участвовала в самой большой войне, которую когда-либо видели Девять миров, когда я был еще ребенком, сражаясь за еду в трущобах Утгарда. Как, во имя трижды проклятых миров, Тор мог подумать, что она скучна?

– Тор был совсем неправ насчет тебя, – сказал я.

– Тор? Звезды, я надеюсь на это. – Она снова улыбнулась мне, на этот раз застенчиво и тайно, прежде чем вернуться к своей книге.

Я ждал, что она будет настаивать на получении информации или, по крайней мере, спросит меня, что сказал Тор. Но Сигюн, казалось, была довольна, сидя рядом со мной в полной тишине и переворачивая страницы своей книги. Я наблюдал за ней, пока она читала. У нее были густые ресницы, которые отбрасывали тени на изгиб ее щек.

На мгновение я задумался, как Один мог отказаться от нее, но ответ пришел почти сразу. Женщина, которая довольствовалась молчанием, не была хорошей партией для вечно стремящегося Всеотца. Его нынешняя жена, Фригге, не была счастлива, если только не устраивала вечеринку. А красивый маленький домик Сигюн определенно не был создан для вечеринок. Я нахмурился, когда что-то встало на свои места.

– Магия на кухонном столе, эта связь двух мест. Разве она не называется заклятие оковы?

Сигюн закрыла книгу и повернулась ко мне, ее улыбка была подобна облакам, поднимающимся после шторма.

– Я впечатлена.

Ее губы были действительно очень красивы. Мне почти захотелось наклониться и дотронуться до них. «Целуй меня, когда захочешь», – сказала она мне на следующее утро после того, как я спас Идунну. Как идиот, я думал, что никогда больше не захочу никого целовать. Но, наблюдая, как ее губы раздвигаются в сладкой улыбке, я поймал себя на том, что гадаю, каковы они на вкус. Будут ли поцелуи Сигюн мягкими и сладкими, из тех, что всегда заставляют тебя хотеть большего?

– Я больше не использую свою магию в качестве оков, – сказала она. – По крайней мере, не с людьми. Это было слишком…

– Иссушает? – предложила я, когда ее голос дрогнул.

– Да. Мне требовалось много усилий, чтобы сковать другого человека.

– Ну, конечно, – сказал я. – Наложение чар на кого-то другого толкает твою магию против их собственной, если только они не сотрудничают. Это невероятно опасно.

– Ну, это была настоящая война. – По ее тонким чертам пробежала тень, и я решил сменить тему разговора.

– А каким он был? – спросил я. – Человек, которого ты любила в Мидгарде. Рагнавальдр?

Эта мягкая улыбка вернулась, когда она повернулась, чтобы посмотреть на свои колени, где цветок, который я сорвал для нее, лежал в ладони. Она провела пальцами по его мягким розовым лепесткам.

– Он был похож на тебя, полагаю, – сказала она, ее голос был мягок, как лепестки цветка. – Пожалуй, не так умен. Забавный. Очаровательный. – Она сделала паузу, затем посмотрела на меня с застенчивой улыбкой. – У него тоже были рыжие волосы.

– Счастливчик, – сказал я, не подумав.

Ее щеки покраснели, но глаза потемнели.

– Возможно. Чем старше я становлюсь, тем больше боюсь, что на самом деле была влюблена в то, как он меня видел. Он думал, что я такая сильная, такая мудрая. Если бы я сказала ему, что развешиваю звезды по небу Девяти миров, он бы мне поверил.

Она вздохнула, все еще глядя на покрытые пыльцой тычинки розы, уютно устроившиеся у нее на коленях.

– Конечно, он считал меня богиней. И теперь, спустя столько лет, я беспокоюсь, что это то, что я действительно любила. Мое отражение в его глазах.

Сигюн замолчала. Я пристально посмотрел на нее. Асы никогда так не говорили. Каждый разговор, который я когда-либо вел в Асгарде, был своего рода переговорами, противопоставляющими мои потребности и желания нуждам и желаниям всех остальных.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил я. – Чего ты от меня хочешь?

– Хочу от тебя? – Она снова засмеялась тем чистым, золотистым смехом, который танцевал в грохоте прибоя под нами. Ее губы, как я понял, были почти того же нежно-розового оттенка, что и роза у нее на коленях.

– Я помню, как ты пришел в Асгард, – сказала она. – Один сделал из этого такую постановку. Собирает нас всех вместе, представляя тебя как того, кто поможет ему построить Вал-Холл. А потом ты погасил все огни и снова зажег их одновременно.

– Я все помню.

Она снова рассмеялась, но на этот раз мягче, и ее взгляд скользнул по океану. При этих словах моя грудь странно дернулась; я с удовольствием наблюдал, как она улыбается мне мягкими складками губ.

– Ты был таким красивым. Столь юным. Ты заставил всех смеяться. Я подумала: «О звезды, они собираются съесть этого бедного мальчика живьем».

Она замолчала, и ее большой палец погладил цветок розы на коленях.

– Но ты остался. Ты стал умнее. Ты становился все жестче. Знаешь, когда ты возвращался в Вал-Холл, я всегда следила за тобой.

Снова воцарилась тишина. Я поерзал на песке, отбрасывая назад смутные и далекие воспоминания о тех первых годах в Асгарде. Сигюн следила за мной? У меня не было никаких воспоминаний об этом. Все женщины Асгарда казались такими неприступными, такими прекрасными и отчужденными. Пока я не соблазнил Фрейю, я даже не потрудился отличать их друг от друга.

Сигюн вздохнула.

– А потом этот ужасный гном Брок зашил тебе губы. – Она вздрогнула, и песок подо мной стал еще холоднее. – И они смеялись. Точно так же они смеялись надо мной, когда я умоляла дать мне одно из яблок Идунны, чтобы спасти Рагнавальдра.

Она понизила голос и закрыла глаза.

– Я ненавидела их, Локи. В тот момент я ненавидела их всех. Вы с Одином вместе построили Вал-Холл, и посмотри, как они отплатили тебе. В ту ночь мой разум, наконец, понял то, что сердце решило давным-давно, возможно, даже в ту первую ночь, когда ты пришел. – Она сделала паузу, и мир, казалось, застыл вокруг нас в ожидании.

– Я поняла, что лучше буду стоять с тобой, чем с ними, – закончила она, открывая глаза на волнистую гладь залитого солнцем моря.

Я присвистнул, протяжно и тихо.

– И все это время? И за все это время ты ни разу не сказала мне и двух слов?

Мягкие губы Сигюн изогнулись в застенчивой улыбке.

– Я не хотела быть просто твоей любовницей. Я решила подождать, пока Один подойдет к тебе, чтобы прояснить свои намерения. – Ее глаза снова метнулись к коленям, и она прикусила нижнюю губу. – Очевидно, это была ошибка.

Я нахмурился. Как бы я отреагировал, если бы ко мне подошла красивая женщина Асов и попросила моей руки?

Я бы, конечно, подумал, что она сумасшедшая. Я бы трахнул ее и бросил, а потом пошел бы на все, чтобы раскрыть ее скрытые мотивы. И я был бы вдвойне подозрителен, если бы Один обратился ко мне с предложением жениться на красивой женщине высокого положения, бывшей валькирии с изящными магическими талантами.

– Это не было ошибкой, – сказал я.

Ее глаза встретились с моими и вспыхнули в ярком солнечном свете. Под высоким вырезом ее платья я видел, как ее грудная клетка быстро поднималась и опускалась несколько раз подряд.

– Благодарю, – сказал я. – За все. За то, что сказала мне это.

– Конечно. – Сигюн изящно изогнула плечи, подражая движению волн позади себя. – Теперь мы связаны друг с другом. Я не хочу скрывать, кто я такая. Если я тебе не нравлюсь, то лучше нам узнать это поскорее, а не плясать вокруг да около десятилетиями.

– Ты мне нравишься.

Я понял, что эти слова были правдой, когда они слетели с моих губ. Я все еще не был уверен, что ей может нравиться во мне, но мне нравилось ее общество. Она заставила меня чувствовать себя комфортно.

Сигюн откинула волосы назад и глубоко, нервно вздохнула.

– Один казался расстроенным, когда ты ушел. Тебе удалось решить, что бы там ни было с этой женщиной? Скади?

Я лег на песок рядом с ней и удовлетворенно вздохнул, радуясь, что она может перевести разговор на более мелкую воду.

– Да. Не беспокойся. Я спас Девять миров.

Улыбка Сигюн стала еще шире. Еще один аромат плыл в воздухе между нами, смешиваясь с ароматом роз и солью океана. Сладкий привкус ее возбуждения. Черт. Мой собственный член шевельнулся в ответ, хотя я убедился, что мои иллюзии ничего не выдают.

– Не совсем один, – уточнил я. – Но… в основном сам по себе.

Сигюн поерзала на песке, потом отложила книгу и цветок розы и легла рядом со мной. Она положила руку под голову и улыбнулась.

– Так как же Локи удалось спасти Девять миров на этот раз? – спросила она.

Я усмехнулся. О, черт, это было так приятно. Было так чертовски приятно лежать здесь, на теплом песке, хорошо отдохнувшим и с полным желудком, разговаривая с кем-то, кто действительно хотел слушать, в то время как мурлыканье сексуального интереса гудело в глубине моего сознания, предполагая, что все может стать еще более удовлетворительным. Мне нравилось это чувство, я думал, что потерял его навсегда.

Ветерок пронесся между нами, неся пьянящий, теплый запах тела Сигюн, и ее волосы развевались вокруг лица. Я машинально потянулся к ней, убирая с ее щеки спутанные локоны и заправляя их за ухо. Ее карамельные глаза расширились, а губы приоткрылись, когда я коснулся нежной кожи ее уха. Эти губы. Они были мягкими и полными и раскраснелись нежным розовым цветом.

Я провел большим пальцем по ее губам так мягко, как только мог, и почувствовал, как она судорожно втянула воздух.

Я понял, что подробности моей поездки в Йотунхейм могут подождать. Желание попробовать на вкус губы Сигюн внезапно стало непреодолимым.

Но сначала я должен был сказать ей, как сильно я хочу ее, и как приятно снова хотеть кого-то. Как же это было трижды чертовски здорово – быть здесь, сейчас, с ней.

– Сигюн… – прошептал я.

За моей спиной кашлянул мужчина.

Я подпрыгнул на теплым песке. Лицо Сигюн вспыхнуло краской, а затем изменилось, будь дверь захлопнулась.

– Локи, – голос Одина прорезал пространство между мной и моей женой.

Звезды, черт возьми! Я сжал руки в кулаки и стиснул зубы, когда мои мысли разбились вдребезги. У меня было так много вещей, которые я хотел рассказать Сигюн. А теперь этот момент был испорчен.

– Пора, – сказал Один. – Скади сама выберет себе мужа. Ты должен быть там.

Я заставил себя подняться и провел рукой по лицу.

– Ты мудак, – сказал я Одину.

Он не обратил на меня внимания.

– Ты тоже можешь пойти, – сказал он, поворачиваясь к Сигюн.

Сигюн взяла свою книгу, не глядя на него.

– Нет, благодарю.

Я взглянул на жену, которая теперь сидела на дюнах и демонстративно игнорировала нас обоих. Единственным признаком того, что она только что лежала на дюнах рядом со мной, прижавшись губами к моей руке, был след песка, прилипший к боку ее платья. Мне хотелось смахнуть его, почувствовать тепло и изгиб ее тела под этой тканью. А потом мне захотелось снять платье, чтобы посмотреть, как она будет выглядеть, когда пляжный песок прижмется к ее обнаженному телу.

Неужели я действительно думал, что никогда больше не буду чувствовать себя так, что никогда не смогу наслаждаться другим любовником? Аня ахнула бы, широко раскрыв глаза, а Фалур рассмеялся бы надо мной. В груди у меня все сжалось. Сигюн дала мне место, чтобы отдохнуть или спрятаться. И только на мгновение, когда мы лежали вместе на песке в лучах послеполуденного солнца, она заставила меня снова почувствовать себя самим собой. Я опустился на одно колено рядом с ней.

– Спасибо, – прошептал я.

Сигюн кивнула. Она нахмурилась, когда странный каскад эмоций пронесся по ее золотистым глазам. – Будь осторожен, – ответила она.

Я улыбнулся в ответ. Вот мы здесь, женаты всего несколько месяцев, и уже установили ритуал.

– Обязательно, – ответил я.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Настроение в Вал-Холле отнюдь не было праздничным.

Длинные столы пиршественного зала были уставлены едой и благоухающими гирляндами цветов, вдоль стен стояли бочонки с медом, весело мерцали факелы, но лица большинства мужчин были мрачными и решительными. Бальдр выглядел особенно печальным, заметил я, следуя за Одином в переднюю часть зала. Не то чтобы я винил его за это.

Скади стояла на возвышении в окружении двух своих охранников. Она все еще была в доспехах, и ее руки были скрещены на груди. На самом деле она выглядела точно так же, как в палатке в Йотунхейме, хотя я предполагал, что она, по крайней мере, приняла брачную ванну. По крайней мере, я на это надеялся – ради бедного Бальдра.

Я занял место рядом с Тором. Он, например, не выглядел слишком мрачным. С другой стороны, он был женат на Сиф уже целую вечность, так что это была не его голова на плахе. Я несколько раз прочистил горло, чтобы привлечь его внимание.

– Что же это за краснеющая невеста надевает доспехи на свою свадьбу? – прошептал я Тору.

– В постели она выглядит как настоящий фейерверк, это уж точно, – пробормотал он себе под нос.

Я снова взглянул на Скади. Со своими сверкающими доспехами, множеством мечей и свирепым хмурым взглядом она выглядела полной противоположностью женщины.

– Как думаешь, она снимет все доспехи ради Бальдра? – прошептал я. – Или только промежностную пластину?

Тор громко фыркнул, пытаясь скрыть смех. Скади бросила на нас обоих такой взгляд, от которого маленькие дети бросились бы спасаться под кровати. Очевидно, она действительно намеревалась убить меня. В этот момент казалось, что будет легче тащить всю армию Асгарда сквозь туман целую вечность, чем заставить эту холодную как камень воинскую суку смеяться.

Но я должен был это сделать. Сигюн уже ждала меня. Я наблюдал, как Скади сердито нахмурилась, когда Один хлопнул в ладоши и призвал всех к вниманию. Какие, к черту, шутки могут понравиться такой женщине? Каламбуры?

– Друзья мои, – объявил Один, оглядывая всех так, словно ему действительно было весело. И кто знает, может быть, так оно и было. – Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать историческое событие. Мудрая и прекрасная Скади…

Один жестом указал на Скади, чье лицо стало еще более кислым.

– Великодушно согласилась сохранить мир между нашими двумя мирами, – продолжал Один. – А что может быть лучше для чествования установления мирного соглашения, чем празднование любви?

Один лучезарно улыбнулся нам. Несколько неженатых Асов неловко заерзали на каменном полу.

– Теперь Скади выберет себе мужа из числа неженатых людей Асгарда, Асов и Ванов.

Глаза Скади метнулись вверх и пригвоздили Бальдра к месту, хотя он изо всех сил старался спрятаться в дальней тени пиршественного зала. Я всем сердцем сочувствовал бедняге. Я всегда предполагал, что Один женит Бальдра на ком-то ради политической выгоды, но эта пара казалась мне особенно дерьмовой. Если только Один на самом деле не планировал обмануть Скади и дать ей в мужья кого-то другого, что действительно заставило бы ее смеяться.

Один снова захлопал в ладоши, привлекая внимание всех присутствующих.

– Я бы хотел пригласить сюда всех холостяков, пожалуйста. Да, давай же, не стесняйся. Фрейр, это относится и к тебе.

Неженатые мужчины Асгарда пошаркали мимо меня, глядя на меня с таким видом, словно они направлялись на собственную казнь. Их было больше, чем я ожидал; я часто чувствовал себя единственным одиноким мужчиной в Вал-Холле, но теперь понял, как ошибался. Тир и Хеймдалль стояли рядом с братом-близнецом Фрейи, Фрейром, который, к сожалению, и вполовину не был так хорош в постели, как его великолепная сестра. Отец Фрейра, Ньёрд[9]9
  Ньёрд (Njörðr) – бог моря и воды, живёт в Нуатуне и связан с морем, мореплаванием, ветром, рыбалкой, богатством и плодородием сельскохозяйственных культур.


[Закрыть], стоял рядом с Бальдром, который выглядел далеко не так красиво, как обычно. Братья Бальдра, Хермонд[10]10
  Хермод (Hermod) – это имя персонажа скандинавской мифологии, который верхом на Слейпнире, восьминогом коне Одина, отправился в мир мёртвых, чтобы просить вернуть в мир живых его брата Бальдра.


[Закрыть] и Хёд[11]11
  Хёд (Höð), является братом-близнецом Бальдра и норвежским богом, связанным с тьмой и зимой. Он также оказался слепым и несколько раз появляется в скандинавской поэзии скальдов.


[Закрыть], стояли по бокам от него, и даже малолетние сыновья Тора, Магни[12]12
  Магни – в германо-скандинавской мифологии сын бога Тора и великанши Ярнсаксы, бог физической силы, которому в день Рагнарёка суждено овладеть молотом Тора.


[Закрыть] и Моди, присоединились к толпе холостяков.

Один поймал мой взгляд в этой суматохе, и я слегка кивнул ему. С тех пор как он впервые хлопнул в ладоши, я старался быть незаметным и в то же время приглушать свет. Похоже, это сработало. Фрейр и Ньёрд были Ванами, с их темной кожей и волосами, в то время как остальные мужчины были Асами и светлокожими. Но теперь, когда на их мрачных лицах мелькали темные тени, Асы и Ваны были почти неразличимы. И все же, чтобы не увидеть господина Бальдра Прекрасного, надо быть слепым. Он был прямо в центре толпы, черт возьми, сияя, как солнце в полдень. К чему, во имя Девяти миров, клонит Один?

– Спасибо, спасибо, – сказал Один, вновь привлекая к себе внимание собравшихся в комнате.

Я взглянул на Скади. Ее руки все еще были сложены на сверкающем нагруднике доспехов, но теперь, когда взгляд остановился на Бальдре, он стал мягче.

– А теперь, – обратился один к мужчинам, сгрудившимся в передней части зала, – не могли бы вы снять обувь.

Мужчины выстроились в несколько организованную линию, затем наклонились, чтобы расшнуровать ботинки. Как только они оказались босиком, Один протащил через эфир огромный парус и подвесил его перед шеренгой холостяков. Шарканье ног и несколько покашливаний разнеслись по комнате, когда мужчины выстроились в ряд. Я также отчетливо слышал, как кто-то сказал:

– Черт бы побрал этого ублюдка Локи, а?

Это было похоже на голос Ньёрда. Ну и хрен с тобой, подумал я, стиснув зубы. Один проскользнул за парус и отдал несколько распоряжений, приказав мужчинам стоять тихо. Затем он снова появился и широко раскинул руки, великодушно улыбаясь.

– Я так глубоко обязан славной и грозной Скади, – начал Один, – за то, что она позволила старику удовлетворить его просьбы. И что может быть лучше для скрепления нашего мирного договора, чем таинство брака, из которого вытекает новая жизнь?

Я кашлянул, чтобы скрыть презрительный смешок. С каких это пор Один проявлял особое уважение к таинству брака? И большинство его детей, включая Тора, родились далеко за пределами брака. Двуличный мудак.

– Но прочный брак должен основываться не только на чисто животной похоти, ибо это влечение так быстро угасает.

После этого замечания к моему кашлю присоединилось еще несколько. Один проигнорировал нас всех.

– Тогда выбери себе мужа, Скади Грозная, исходя из его скромных черт. – Один помолчал, а затем указал на плетеный парус, висевший нал полом Вал-Холла. Из-под толстой белой ткани торчал ряд босых ног. Я снова приглушил свет, осторожно, удлиняя и смягчая тени.

– По ногам, – сказал Один с размахом.

Несколько человек неуверенно рассмеялись, будто это была шутка, которую они не совсем поняли. Скади сжала губы и посмотрела вниз, словно проверяя свои собственные закованные в броню ноги. Она молчала ровно столько, чтобы я успел подумать, что же мы будем делать, если она откажется. Затем она выпрямилась, сплюнула на пол и сердито посмотрела на Одина.

– Отлично, – сказала Скади. – Старик, я приняла твои условия еще в Йотунхейме.

Бледный глаз Одина сверкнул в тусклом свете.

– И ты подчинишься решению? И примешь своего избранного мужа?

Скади фыркнула.

– Конечно. Я знаю, кто мне нужен. Если понадобится, я могу подобрать Бальдра по ногам.

Один и Скади уставились друг на друга. На мгновение я почти ожидал, что Скади вытащит свой меч и попытается выпотрошить старика. Но она все же отошла от стены и медленно приблизилась к ряду босых ног на полу.

Мне стало холодно, когда я смотрел, как она крадется вдоль паруса, оценивая ряд босых ног, словно хищный зверь. Я мог только представить себе, каково это было на другой стороне паруса, среди холостяков, сидящих на жестком полу и наблюдающих, как ее тень пересекает бледную ткань.

И я был бы там, с содроганием осознал я. Если бы Один не оттащил меня от бочонка с медом и не втолкнул в холл Сигюн, я бы сейчас стоял на полу по соседству с Бальдром, Фрейром и остальными, надеясь вопреки всему, что воительница из Йотунхейма не выберет меня в мужья. Я усилил иллюзии, чтобы скрыть улыбку, искривившую мои губы. Похоже, я был обязан Сигюн гораздо больше.

Перед нами Скади перестала расхаживать. Она стояла перед четвертым мужчиной слева, точно там, где только что стоял Бальдр. Я не мог видеть ее лица, но линии ее тела были напряжены, будто она собиралась нанести удар. Она наклонилась, протянув руку, и Один прочистил горло так громко, что звук заполнил весь зал.

– Только зрение, – сказал Один. – Без прикосновений.

Спина Скади напряглась, как и мышцы шеи. Она снова прошлась по всей длине паруса, остановившись на том же самом месте. Лицо Скади сморщилось от мрачной решимости. Тускло освещенный ряд ног перед ней выглядел чертовски похожим; я даже не мог сказать, кто из них Асы, а кто Ваны. Но Скади, похоже, уже приняла решение.

– Он, – сказала она, указывая на четвертого мужчину слева. – Это самые красивые ноги в Асгарде. Они могут принадлежать только Бальдру Прекрасному.

Бледный глаз Одина сверкнул. Вот дерьмо, подумал я. Черт, черт, черт…

Парус упал на колени людей, сидевших на полу. Я заставил лампы вспыхнуть, наполнив зал своим ярким светом. Поднятый палец Скади задрожал. Она указывала на смуглое, обветренное лицо Ньёрда – Вана, воспитавшего в Асгарде двух своих детей – Фрейю и Фрейра. Он попытался улыбнуться Скади, но выражение его лица дрогнуло, и вместо этого он выглядел так, словно задыхался.

Я взглянул на Скади. Отвращение и ярость, отразившиеся на ее лице, были так ужасны, что я чуть не отступил назад. Несмотря на недавнее замечание Ньёрда о моем происхождении, я всем сердцем сочувствовал ему. Я даже представить себе не мог, каково это – быть объектом такого хмурого взгляда. Если бы Сигюн так смотрела на меня до нашего странного брака, я бы, наверное, сразу же вернулся в Мидгард и напился до смерти.

– Один, ах ты членосос, мать твою… – начала Скади.

– Моя госпожа, – произнес Один достаточно громко, чтобы заглушить ее протесты. – Тщательно подбирай слова. Это начало вашего брака.

Рука Скади опустилась на рукоять меча, пристегнутого к ее правому бедру.

– Ты обманул меня.

Ньёрд встал и потянулся через смятый парус на полу, чтобы схватить Скади за запястье.

– Моя госпожа. Я знаю, что это было не то, чего мы оба ожидали, но, возможно, мы все еще можем найти некоторую радость друг в друге.

О. Я сжал кулак, прижав его к боку. Вот что я должен был сказать Сигюн после того, как Один бросила меня в ее прелестном маленьком домике. Именно так и должен говорить настоящий муж.

Что я опять сказал, сразу после того, как Один связал нас вместе? Мои слова тут же вернулись ко мне, как всегда поступают самые глупые и неуместные вещи. Вот дерьмо, сказал я своей новой жене. «Сигюн, верно?» Я поморщился под своими иллюзиями. Рука Скади замерла на рукояти меча, и тишина в зале, казалось, сгустилась, как дым.

– Произнеси эти слова, – приказал Один.

Шея Ньёрда напряглась, когда он сглотнул.

– Моя госпожа Скади. Я связан с тобой. Ты часть меня.

– Скади, – произнес Один таким же властным голосом.

Скади выпрямилась во весь свой внушительный рост. Она была выше Ньёрда и почти такого же роста, как Один.

– Я приму это, – выплюнула Скади. – Но ты дорого заплатишь за свое предательство, ты, говнолиз. – Она сжала руку Ньёрда в кулак. – Я связана с тобой. Ты – часть меня, – пробормотала она, торопливо выговаривая слова.

И все же воздух был наполнен магией этих клятв. Я почувствовал очередной укол сочувствия к Ньёрду. Неужели я действительно думал, что у меня была самая плохая свадьба в Девяти мирах? О, клянусь гребаными звездами, это было гораздо более болезненно, чем тихий обмен клятвами, которые мы с Сигюн разделили в ее зале.

– Замечательно, – сказал Один. – А теперь давайте отпразднуем наш союз…

– Стой! – Скади отстранилась от Ньёрда и повернулась к комнате, ее пылающие глаза были полны гнева. Она прошествовала мимо ряда холостяков, окинув всю толпу хмурым взглядом и сжав в кулаке рукоять своего меча. Асы отступили назад.

И тут она увидела меня. Скади усмехнулась с чистой злобой. Рефлекторно я потянула магическую энергию, готовясь к быстрому выходу.

– Локи Лаувейисон. Ублюдок, – промурлыкала она. – Локи… Кузнец Лжи. Локи, источник всех бед Асов. Один обманул меня с мужем, но я думаю, что взять твою голову будет еще слаще, чем трахнуть Бальдра Прекрасного.

Она вытащила меч из ножен. Резкий металлический скрежет наполнил воздух.

– После всех неприятностей, которые ты причинил, думаю, Асы даже поблагодарят меня за это, – сказала Скади, медленно приближаясь к моей шее. Толпа расступилась, пропуская ее вперед.

– Моя госпожа Скади, – сказал я, одарив ее своей самой очаровательной улыбкой. – Возможно, спешка с бракосочетанием повлияла на твою память.

Она моргнула, вероятно, пытаясь понять, не оскорбляют ли ее.

– Ты заключила сделку с Одином, – сказал я, все еще улыбаясь. Я также сделал несколько маленьких шагов в сторону от сверкающего острия ее клинка.

Скади нахмурилась, и ее клинок дрогнул. Один шагнул вперед, оттолкнув меч Скади в сторону, словно это была детская игрушка.

– Как это верно! – произнес Один, будто тоже только что вспомнил какую-то неясную, давнюю договоренность. – Но прошу тебя, Скади, давай оставим этот разговор об обезглавливании до конца праздника. В конце концов, мы должны отпраздновать свадьбу!

Скади нахмурила брови и сердито посмотрела на меня.

– Ты должен заставить меня смеяться.

Я слегка поклонился ей, надеясь сбить ее с толку.

– Это было бы для меня величайшей честью.

Скади фыркнула совсем не по-женски, и что-то мокрое ударило меня по лицу. Плевок. Скади Грозная только что плюнула в меня. Я заскрежетал зубами. Мои кинжалы были так близко здесь, в Асгарде. Возможно, у меня даже будет шанс добраться до горла Скади, прежде чем ее меч найдет мое сердце.

– Я никогда не буду смеяться из-за тебя, – прорычала Скади. – Ты убил моего отца, трусливый ублюдок. Если бы ты и твоя психованная шлюха-мать оба умерли при родах, все Девять миров праздновали бы это событие.

– Ты так же красноречива, как и красива, – ответил я.

Скади снова моргнула. Один воспользовался ее нерешительностью, обнял ее за плечи и повел к длинному столу в передней части зала, где уже ждал пир.

***

Я смешной ублюдок.

Здесь нет нужды в ложной скромности, я могу заставить камень смеяться. Юмор и секс – два моих любимых оружия, и я должен сказать, что я чертовски хорошо разбираюсь в обоих. Кроме того, Скади, казалось, расслаблялась по мере приближения ночи. Сначала я держался в стороне, делая вид, что мне больше некуда идти, но стараясь не привлекать к себе слишком много внимания, в то время как Скади, сидевшая между сияющим Одином и куда менее счастливым на вид Ньёрдом, на самом деле пировала. И пила мед.

Черт, она напивалась. Она, казалось, пыталась дать Тору фору, осушая одну бутыль меда Вал-Холла за другой, чихвостя при этом духов Йотунхейма и в хвост и в гриву.

Я бочком пробирался сквозь толпу, рассказывая истории, заставляя людей смеяться и опрокидывая кувшины меда, чтобы расслабиться. Когда я, наконец, добралась до свадебного стола, я поймал кураж, и я только начал. Я продолжал, даже не взглянув на Скади. Моя история о том, как Тор переоделся невестой, чтобы забрать свой молот у Трима, всегда пользовалась огромным успехом на свадьбах. Я рассказал ее без запинки, не сбиваясь с ритма, хотя, конечно, не мог рассказать всю историю целиком.

И все же, несмотря на то, что я пропустил оргию в конце, история Тора прекрасного заставила весь свадебный стол заплакать. Один громко расхохотался, и даже бедняга Ньёрд, на которого никто не обращал внимания, пока его новобрачная напивалась до беспамятства и бросала на Бальдра долгие, тоскливые взгляды, ухитрился рассмеяться над ключевыми моментами.

Но только не Скади. Эта сука только что выпила меда и проигнорировала меня. Когда история, наконец, закончилась на том, как Тор споткнулся об остатки своей свадебной фаты, Скади опустила кувшин и уставилась на меня своими свирепыми темными глазами.

– Твоя голова принадлежит мне, придурок, – прошипела она.

Черт. После этого я попробовал пошутить, но настроение у меня было совершенно мертвое. Как раз в тот момент, когда я думал о том, чтобы превратиться в серию нелепых животных, Один поймал мой взгляд. Он склонил голову набок и вежливо извинился. Я закончил свой текущий набор шуток, особенно грязную серию, и ушел во взрыве шокированного смеха от всех, кроме Скади.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы найти Одина, и не только потому, что я потихоньку пьянел. Этот ублюдок уже вышел на улицу. Он стоял на крыльце, сжимая в кулаке веревку.

– Что за… – начал я.

– Спусти штаны, – сказал Один.

Я моргнул, пытаясь сориентироваться. Один был единственным человеком во всем Асгарде, который ни разу не выразил желания трахнуть меня. Это казалось совершенно неподходящим временем и местом для начала.

– А разве это не слишком публично? – сказал я, махнув рукой в сторону открытых дверей в Вал-Холл. Свет факелов и смех уплыли в холодную темную ночь.

– Твою мать, Локи, – проворчал Один. Он потянул за веревку, зажатую в кулаке, и что-то заблеяло у него за спиной.

Я посмотрел вниз. К веревке была привязана маленькая, белая козочка. Маленькое животное посмотрело на меня влажными от росы глазами. Один обвязал веревку вокруг козочкиной бороды, что, должно быть, было для козы чертовски больно.

– Ах ты, садистская задница, – сказал я. – Да какого хрена…

Мой голос затих. В голове начал складываться кошмарный план, связанный с привязыванием коз к очень чувствительным частям тела.

– Спусти свои трижды проклятые штаны, – прорычал Один.

– О нет, – сказал я. – Нет, нет, нет, и иди ты, не-е-е-т.

Взгляд Одина был безжалостен.

– Ты ценишь свою хорошенькую головку, говнюк? Хочешь оставить ее себе?

– Ты мог бы просто отдать ей Бальдра!

– Бальдр уже помолвлен.

– О, трахни меня боком, Один! Скади хотела Бальдра! И она была бы чертовски более склонна смеяться, если бы знала, что сегодня вечером поедет домой с Бальдром Прекрасным!

– Бальдр женится на Нанне[13]13
  Нанна (др. – сканд. Nanna – «мать») – дочь Непра, супруга Бальдра, мать Форсети. Богиня плодородия, происходящего от взаимодействия с солнцем и его теплом.


[Закрыть], – отрезал Один.

– Что?

Я нахмурился, гадая, правильно ли расслышал. Нанна была чопорной занудой, которая вела себя так, словно все на Асгарде были ниже ее. У меня сложилось отчетливое ощущение, что она не очень-то любит мужчин, замужество или даже секс.

– Отец Нанны собирается свергнуть меня, – сказал Один. – Когда он сделает свой ход, я женю Бальдра на Нанне, и Бальдр кастрирует восстание своего тестя изнутри.

– Дерьмо.

Я провела пальцами по волосам. Как раз в тот момент, когда я думал, что добрался до сути интриг Одина, оказалось, что там был отдельный подвал планов и контрпланов, о которых я даже не подозревал.

– А Бальдр знает об этом? – спросил я.

– Конечно, нет. Не будь наивным. И даже не думай говорить ему об этом. Он ни на секунду тебе не поверит.

– Ах ты, тенистый старый хрен. Использовать собственного сына в политических целях.

Один нахмурился, глядя на меня. Разочарование волнами исходило от него.