Текст книги "Шалун в ее постели"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Сабрина Джеффрис
Шалун в ее постели
Пролог
Итонский колледж
1806 год
Тринадцатилетний лорд Джаррет Шарп не желал проводить ночь в аду. Взглянув на луну из окна экипажа, он поежился. Уже было, вероятно, около восьми. Когда они прибудут в Итон, всех мальчиков запрут в Длинной спальне. И тогда начнется ад.
Ослабив свой черный галстук, Джаррет бросит взгляд на бабушку. Что бы такое ей сказать, чтобы она изменила свое решение? Шесть месяцев назад бабушка забрала его к себе в Лондон из Холстед-Холла, – вероятно, самого лучшего места на свете. И она больше не возьмет его с собой на пивоварню. К тому же она заставила его ходить в эту ужасную школу. И все из-за того, что умерли его родители. Но главное – как они умерли…
Когда он вспоминал об этом, у него, казалось, сковывало сердце льдом, и он даже плакать не мог. Ох, что же он за чудовище?! Ведь его старший брат Оливер плакал на похоронах, а он, Джаррет…
Разумеется, Джаррету тоже хотелось плакать, но он не мог – слез не было. Их не было даже ночью, когда он проснулся от кошмарного сна – ему привиделся отец в гробу.
В газете он прочитал, что пуля «разнесла лицо его светлости», и эта ужасная картина постоянно перед ним возникала. И каждый раз, когда Джаррет думал о том, что означала закрытая крышка гроба отца, у него перехватывало дыхание. В такие моменты хотелось плакать, – но слёз по-прежнему не было. И конечно же, его не отпускал образ матери, неподвижной и бледной, лежавшей в гробу в белоснежном платье, скрывавшем смертельную рану.
– Передай Оливеру, что я буду ждать от него писем раз в неделю, слышишь? – сказала бабушка.
– Да, мэм, – отозвался Джаррет. И тут же острая боль сдавила ему грудь. Он втайне надеялся, что был бабушкиным любимчиком, – но это, наверное, осталось в прошлом.
– И ты тоже, конечно же, – добавила бабушка с ласковой улыбкой.
– Я не хочу ходить в школу! – выпалил мальчик. – Я хочу остаться дома. Хочу каждый день ездить с вами на пивоварню.
– Джаррет, мой мальчик…
– Нет, мэм, послушайте!.. – Слова, казалось, сами собой срывались с губ Джаррета. – Ведь дедушка сказал, что я унаследую пивоварню, верно? И я уже все о ней знаю. Знаю, как готовить сусло и сколько времени жарить ячмень. И считать я хорошо умею – вы сами об этом говорили. И сейчас мне хотелось бы научиться вести бухгалтерские книги.
Бабушка со вздохом покачала головой:
– Нет, мой мальчик. Мне очень жаль, но это было бы не совсем благоразумно. И вообще мы с дедушкой, наверное, неправильно поступали, поощряя твой интерес к пивоварению. Твоя матушка не этого для тебя желала и была абсолютно права. Она вышла замуж за маркиза вовсе не для того, чтобы ее дети бродили по пивоварне.
– Но вы же бродите там, – возразил Джаррет.
– Это только потому, что у меня нет иного выхода. Потому что пивоварня – единственная возможность обеспечивать вас с Оливером средствами к существованию, пока поместье не будет приведено в порядок.
– Но я мог бы вам помочь!.. – воскликнул Джаррет. Пивоварня Пламтри представлялась ему куда более привлекательной, чем, например, спряжения латинских глаголов. И действительно, какая польза от латинских гладиаторов?
– Ты очень нам поможешь, если закончишь Итон. Тогда ты сможешь стать адвокатом или епископом. В худшем случае – офицером в армии или во флоте, если это тебе больше по душе.
– Я не хочу быть солдатом, – пробормотал Джаррет, невольно поежившись. При одной мысли о том, что, возможно, когда-нибудь придется взять в руки оружие, ему делалось дурно. Матушка случайно убила отца из пистолета, а потом застрелилась сама.
Да-да, сама застрелилась, и это вызывало недоумение. Бабуля почти сразу сообщила о произошедшем в газету – сказала, что матушка с горя застрелилась, когда поняла, что случайно убила отца. Все это выглядело очень странно и как-то не укладывалось в голове, но бабуля запретила им с братом обсуждать эту тему, поэтому Джаррет помалкивал. И даже не задавал вопросов.
Но почему-то было очень больно думать, что матушка сама себя убила. Как могла она оставить их одних? Ведь если бы она была жива, то, возможно, наняла бы ему, Джаррету, домашних учителей, и тогда бы он смог по-прежнему ходить с бабулей на пивоварню.
– Что ж, хорошо. Значит, не будешь солдатом, – согласилась бабушка. – Тогда, может быть, станешь адвокатом. С твоим проницательным умом из тебя мог бы получиться очень хороший адвокат.
– Не хочу быть адвокатом, – пробурчал мальчик. – Я хочу вместе с тобой управлять пивоварней.
На пивоварне никто не говорил ему обидных слов, и все работники обращались с ним как со взрослым. К конечно же, никто из них не называл его мать «убийцей, из Холстеда».
Тут бабушка вдруг пристально посмотрела на него и спросила:
– А может, твое нежелание учиться в Итоне как-то связано со школьными драками, в которых ты постоянно участвуешь? Знаешь, директор школы сказал, что вынужден наказывать тебя почти каждую неделю за драчливость. В чем дело, милый?
– Не знаю, – пробормотал Джаррет, невольно вздохнув.
На лине бабушки появилось выражение крайней озабоченности, и она добавила:
– А если мальчики говорят неприятные вещи о твоих родителях, то я могла бы побеседовать с директором и…
– Нет-нет, черт подери! – перебил Джаррет. Неужели бабушка с такой легкостью читала его мысли? – Не надо с ним беседовать.
Если бы бабушка поговорила об этом с директором, все стало бы только хуже, намного хуже.
– Не ругайся при мне, мой милый. – Бабушка нахмурилась. – Лучше успокойся и расскажи мне все. Ты из-за мальчишек не хочешь возвращаться в школу?
Джаррет надул губы и пробурчал в ответ:
– Мальчишки здесь ни при чем. Я просто не люблю учиться, вот и все.
Бабушка смотрела на него все так же пристально.
– Неужели ты такой ленивый?
Он промолчал. Лучше прослыть лентяем, чем ябедником.
– Нежелание учиться – не причина, чтобы возвращаться домой, – проговорила бабушка со вздохом. – Ведь многие мальчики не любят школу. Но учеба – это очень полезно. Если будешь стараться и хорошо учиться, то обязательно преуспеешь в жизни. Разве ты не хочешь стать уважаемым человеком?
– Хочу, мэм.
– Значит, станешь, я в этом нисколько не сомневаюсь. – Бабушка выглянула в окно и Добавила: – Вот мы и приехали…
У Джаррета перехватило горло. Ох, как же он не хотел идти в школу! Но он прекрасно знал: уж если бабушка приняла такое решение, ни за что не передумает. И на пивоварне он был ей не нужен. Он вообще нигде и никому не был нужен.
Они вышли из экипажа и направились в кабинет директора. Бабушка отметила приезд внука в специальном журнале, а слуга тем временем понес его дорожный сундук в Длинную спальню.
– Обещай, что больше не будешь драться, – сказала бабушка.
– Обещаю, – кивнул Джаррет, потупившись.
Он, конечно, солгал, – но и что из того? Разве что-нибудь вообще имело для него значение?
– Вот и умница! – Бабушка улыбнулась. – А Оливер приедет завтра, – добавила она. – С его приездом тебе станет легче.
Джаррет прикусил язык, чтобы не сказать грубость. Оливер пытался за ним присматривать, но не мог же он постоянно следовать за ним по пятам… Кроме того, Оливер, которому было уже шестнадцать лет, проводил почти все время в грустных раздумьях или же пьянствовал с приятелями.
– А теперь поцелуй бабулю и скажи «до свидания». – Бабушка снова улыбнулась.
Джаррет послушно сделал то, о чем она просила, и направился к лестнице. Едва он вошел в Длинную спальню и услышал за спиной щелчок дверного замка, как к нему подошел мерзавец Джон Платт, который тотчас же начал обыскивать его сумки.
– Что ты привез нам на этот раз, Мордашка?
Джаррет терпеть не мог прозвище, которое приклеил ему Платт. В свои семнадцать этот парень был на целый фут выше его ростом и во много раз зловреднее.
Отыскав завернутый в бумагу яблочный пирог, Платт откусил из самой середины здоровенный кусок. Джаррет же наблюдал за ним, стиснув зубы.
– Что такое? Ты даже не собираешься на меня замахнуться? – спросил Платт, помахав пирогом перед носом мальчика.
А какой смысл? Платт с дружками снова изобьют его, и у него лишь возникнут новые проблемы.
– Терпеть не могу яблочный пирог, – солгал Джаррет. – Наша кухарка добавляет в него собачью мочу!
Платт с усмешкой пожал плечами и бросил пирог одному из своих придурковатых дружков. Затем снова запустил руки в его сумку.
– А что у нас здесь? – спросил он, обнаружив позолоченный футляр с игральными картами, которые подарил Джаррету отец на день рождения.
Джаррет невольно вздрогнул – он-то надеялся, что хорошо спрятал карты. Он привез их в школу, так как хотел, чтобы хоть что-то напоминало ему о родителях. И на сей раз сохранять спокойствие было гораздо труднее.
Стараясь придать голосу безразличие, Джаррет проговорил:
– Не знаю, что ты собираешься с ними делать. Ты ведь не умеешь играть, верно?!
– Что ты сказал, молокосос?! – заорал Платт. Схватив Джаррета за галстук, он с такой силой дернул за него, что едва не задушил мальчика.
Тут к ним подбежал Джайлс Мастерс, сын виконта и брат лучшего друга Оливера. Выкрутив руку Платта, он проворчал:
– Оставь парня в покое, ясно?
Восемнадцатилетний, Мастерс был очень высок и славился сильнейшим ударом с левой.
– Или что?! – не унимался Платт. – Что он мне сделает? Может, пристрелит меня, как его братец пристрелил отца, чтобы завладеть наследством?
– Это грязная ложь! – закричал Джаррет, сжимая кулаки.
Но Мастерс тут же положил ладонь на плечо мальчика, останавливая его. Взглянув на Платта, он с угрозой в голосе проговорил:
– Прекрати провоцировать парня. И верни ему карты, не то я разукрашу твою физиономию.
– Ты не рискнешь, – заявил Платт. – Не станешь напрашиваться на неприятности накануне выпускных экзаменов. – Он перевел взгляд на Джаррета. – Так вот что я тебе скажу, Мордашка… Если хочешь получить свои карты обратно, сыграй со мной в пикет. У тебя ведь есть деньги, чтобы поставить на кон?
– Брат не разрешает ему играть на деньги, – сказал Мастерс.
– Ах, как это мило, не правда ли? – ухмыльнулся Платт. – Мордашка делает лишь то, что говорит ему старший братец.
– Послушай, Платт…
– У меня есть деньги, – вмешался в разговор Джаррет. Он научился играть в карты, когда еще сидел у отца на коленях, и хорошо поднаторел в этом деле. – Я тебя обыграю, – добавил он, выпятив грудь.
Взглянув на него с удивлением, Платт уселся на пол и рассортировал карты, отобрав тридцать две для игры в пикет.
– Ты уверен, что тебе следует играть? – спросил Мастерс у мальчика, когда тот уселся на пол напротив своего заклятого врага.
– Абсолютно уверен, – ответил Джаррет.
Час спустя он отыграл свою колоду. Два часа спустя выиграл у Платта пятнадцать шиллингов. А к утру, к огромному разочарованию дружков Платта, он выиграл у него пять фунтов.
После этого уже никто не называл его Мордашкой.
Глава 1
Лондон
Март 1825 года
За девятнадцать лет, прошедших с той судьбоносной ночи, Джаррет стал на целый фут выше, научился драться – и продолжал играть на деньги. Теперь он этим жил.
Правда, сегодня карты должны были его просто развлечь. Сидя за столом в кабинете лондонского дома бабули, он разложил очередные семь рядов.
– Как можно играть в карты в такое время? – сказала его сестра Селия, сидевшая на диване.
– Я не играю, а раскладываю пасьянс, – ответил Джаррет.
– Дорогая, ты же знаешь нашего Джаррета, – вмещался их брат Гейб. – Ему нет покоя без карточной колоды в руках.
– Лучше сказать, ему нет покоя, если он не выигрывает, – заметила Минерва, другая сестра.
– Значит, в данный момент ему точно нет покоя, – подытожил Гейб. – В последнее время он постоянно проигрывает.
Джаррет невольно поморщился. В последнее время он действительно проигрывал, и это стало серьезной проблемой, ибо только выигрыши позволяли ему жить на широкую ногу. Гейб же явно насмехался над ним, напоминая об этом.
– Нельзя все время выигрывать, если не жульничаешь, – заметила Минерва.
– Я никогда не жульничаю! – решительно заявил Джаррет, и это была чистейшая правда – просто он обладал почти сверхъестественной способностью отслеживать путь каждой карты.
– Не жульничаешь? – переспросил Гейб с язвительной усмешкой. – Наверное, этого не происходит только в тех случаях, когда ты проигрываешь.
– Хватит препираться! – воскликнула Селия, и ее карие глаза наполнились слезами. Она бросила взгляд на дверь и тихо добавила: – Как вы можете ссориться, когда бабуля, возможно, умирает?
– Бабуля вовсе не умирает, – возразила Минерва, известная своей практичностью. Она была на четыре года младше Джаррета и не обладала склонностью к драматизму – разве что в готических романах, которые писала. К тому же Минерва, знавшая бабушку гораздо лучше, чем их младшая сестра Селия, была абсолютно уверена: бабуля просто не могла умереть, а ее «болезнь» являлась очередной уловкой, к которой она прибегла, чтобы заставить их ходить по струнке.
Бабуля уже объявила им ультиматум: все они должны были вступить в брак, – мол, иначе лишит наследства. Конечно, Джаррет мог бы наплевать на эту ее угрозу, но он не имел права лишать своих братьев и сестер средств к существованию.
Оливер сначала пытался спорить с бабушкой, а потом вдруг удивил всех, позволив одной американке сковать его по рукам и ногам. Но бабулю это не удовлетворило, она желала урвать по куску мяса от каждого, и до истечения срока ее ультиматума оставалось менее десяти месяцев.
Именно попытки бабушки женить его на первой же женщине, не испугавшейся репутаций семейства Шарп, и стали для Джаррета в последнее время помехой в карточной игре. Он безрассудно стремился выиграть предельно крупную сумму – чтобы обеспечить своим братьям и сестрам безбедное существование и чтобы они могли послать бабулю ко всем чертям вместе с ее проклятым наследством.
Но безрассудство за карточным столом вело к катастрофе. Для успеха ему требовалась холодная голова, а безрассудство неизменно толкало на необдуманный риск, и в результате он раз за разом проигрывал, причем в последнее время такое случалось все чаще.
Но на что же рассчитывала бабуля, заставляя их вступить в брак? Ведь этим своим требованием она могла лишь породить такие же несчастные семьи, какой была семья их родителей…
Однако Оливер не был несчастным.
Что ж, Оливеру действительно повезло. Он нашел женщину, прекрасно мирившуюся с его сумасбродством и дурной репутацией. Но шансы на то, что подобное могло случиться и с другими членами их семейства, были очень малы, скорее даже ничтожны. Ее величество Фортуна в жизни была не менее капризна, чем в картах.
Джаррет нахмурился и, поднявшись из-за стола, начал прохаживаться по комнате. В отличие от кабинета в Холстед-Холле бабушкин кабинет был довольно просторным и светлым, к тому же он был обставлен по последней моде, а на столе розового дерева красовалась модель пивоварни Пламтри.
О, черт бы побрал эту проклятую пивоварню! Бабуля управляла ею так долго, что теперь считала возможным распоряжаться и их жизнями. Она всегда и во всем держала бразды правления в собственных руках. Но достаточно было лишь взглянуть на солидную кипу бумаг, громоздившуюся у нее на столе, и сразу становилось ясно: теперь, в семьдесят один год, управление пивоварней сделалось для нее тяжкой обузой. Но все же упрямая женщина отказывалась нанимать управляющего, как бы Оливер ни настаивал.
– Джаррет, ты написал письмо Оливеру? – поинтересовалась Минерва.
– Да, написал, пока ты ходила в аптеку. Слуга уже отнес его на почту.
Хотя Оливер с молодой женой уже отбыл в Америку, где ему предстояло познакомиться с ее родственниками, Джаррет и Минерва хотели, чтобы он знал о болезни бабули, на случай если недуг, все же окажется серьезным.
– Надеюсь, они с Марией хорошо проводят время в Массачусетсе, – сказала Минерва. – В тот день, в библиотеке, мне показалось, что он очень подавлен.
– Ты бы чувствовала себя так же, если бы считала, что стала причиной смерти своих родителей, – заметил Гейб.
Оливер тогда удивил их, признавшись, что в день трагедии они с матушкой повздорили, в результате чего она в ярости отправилась на розыски отца.
– Думаешь, Оливер прав? – спросила Селия. – Думаешь, он и впрямь виноват в том, что мама выстрелила в отца?
Селии было всего четыре года, когда все это случилось, и она почти ничего не помнила о том времени. В отличие от Джаррета.
– Нет, я так не думаю. – Он покачал головой.
– Почему же не думаешь? – спросила Минерва. – Может, ты запомнил… что-то особенное?
Джаррет медлил с ответом. И действительно, что он мог им сказать? Конечно, он кое-что помнил, однако…
Нет, он не должен был высказывать беспочвенные обвинения, кого бы они ни касались.
– Так что же ты молчишь? – допытывалась Минерва.
– Например, я очень хорошо помню, как отец на пикнике пробормотал: «Черт побери, куда она направляется?» Взглянув на поле, я увидел мать верхом на лошади, и она скакала в сторону охотничьего домика. С тех пор это воспоминание не давало мне покоя.
– Но если бы мать отправилась на поиски отца, как думал Оливер, то она нашла бы его на пикнике, – заметил Гейб. – Для этого не нужно было никуда ехать.
– Да, конечно, – согласился Джаррет.
– И это значит, что бабулина версия произошедшего верна, – подхватила Минерва. – Мать поскакала в охотничий домик, потому что была расстроена и хотела побыть одна. Там она уснула, а потом… Появление отца ее испугало, она спросонок, не разобравшись, выстрелила в него.
– Когда же она увидела, что застрелила отца… застрелилась и сама, не так ли? – пробормотала Селия. – Но я в это не верю. Подобная версия кажется мне совершенно бессмысленной.
Гейб бросил на нее снисходительный взгляд.
– Ты сомневаешься, что женщина может быть столь безрассудной?
– Во всяком случае, я бы так никогда не поступила, – ответила Селия.
– Потому что ты обожаешь стрельбу и относишься к оружию с уважением, – сказала Минерва. – А мама была совсем другая.
– Да, конечно, – кивнула Селия. – Но тогда выходит, что в тот день она взяла пистолет без всякой задней мысли и впервые в жизни произвела выстрел? Это выглядит совершенно неправдоподобно. И как она его зарядила? – Все с удивлением уставились на младшую сестру, а та продолжала, – Ведь никому из вас это не приходило в голову, верно?
– Ну… Возможно, она знала, как это делается, – предположил Гейб. – Ведь бабуля умеет стрелять… Так что очень может быть, что она и мать этому научила. Просто мама никогда при нас не стреляла…
Селия какое-то время полчала. Потом, нахмурившись, заговорила:
– Но с другой стороны, если бы мать вдруг решила убить отца, то ей могли помочь зарядить пистолет. Например, грум. В этом случае она могла бы спрятаться где-нибудь, а затем последовать за отцом в охотничий домик. В этом была бы хоть какая-то логика.
– Но она ведь не последовала за отцом в охотничий домик, а, напротив, первая отправилась туда. Интересно, что ты упомянула про грумов. Они должны были оседлать ее лошадь и, следовательно, могли знать, куда и когда она направилась. Возможно, она даже сообщила о цели своей поездки. И если бы мы могли поговорить с ними…
– Большинство из них покинули Холстед-Холл, когда Оливер закрыл дом, – напомнила Селия.
– Поэтому я и хочу нанять Джексона Пинтера – чтобы отыскал их.
Селия презрительно фыркнула, и Джаррет добавил:
– Может, Джексон тебе и не нравится, но он один из самых уважаемых сыщиков в Лондоне.
Тут дверь отворилась, и в кабинет вошел доктор Райт.
– Ну что? – спросил Джаррет без предисловий. – Каков ваш вердикт?
– Мы можем ее увидеть? – осведомилась Минерва.
– Она просит к себе сэра Джаррета, – ответил доктор Райт.
Джаррет молча кивнул. После отъезда Оливера он стал старшим в семействе, так что было вполне естественно, что бабушка звала к себе именно его. Вот только что она припасла для него сейчас, когда «захворала»?
– А с ней все в порядке? – спросила Селия с нескрываемой тревогой.
– В данный момент она страдает лишь от боли в груди, которая может пройти без последствий. – ответил доктор Райт. – Ей сейчас надо как следует отлежаться, и отдохнуть, пока она не почувствует себя лучше. Но она не хочет об этом и слышать, пока не поговорит с вами, милорд. – Доктор снова взглянул на Джаррета и добавил: – Она желает поговорить с вами наедине.
Сдержанно кивнув, Джаррет последовал за ним в спальню бабушки.
– Только не говорите ничего, что могло бы ее расстроить, – пробормотал мистер Райт уже у самой двери.
Увидев бабушку, Джаррет замер на мгновение. Он вынужден был признать, что выглядела бабуля совеем не так, как обычно. Она сидела, обложенная подушками, – значит, не умирала, но цвет ее липа явно свидетельствовал о недомогании.
Джаррет постарался прогнать холодок страха, сковавший его грудь. «Просто бабуля немного прихворнула, чтобы надавить на нас, – сказал он себе. – Но ее ждет сюрприз, если думает, что тактика, повлиявшая на Оливера, повлияет и на меня».
Тут бабушка указала на стул возле кровати, и Джаррет не без опаски присел.
– Этот болван Райт утверждает, что я не должна вставать с постели по крайней мере месяц, – пробурчала она. – Целый месяц! Но я не могу так долго не появляться на пивоварне.
– Ты должна проявить терпение, чтобы поправиться, – ответил Джаррет. Он старался не выдать себя, пока не понял, к чему она клонит.
– Я могу проваляться в постели целый месяц лишь при одном-единственном условии, – продолжала бабушка. – Только в том случае, если найдется надежный человек, способный присмотреть за пивоварней. Человек, которому я доверяю. И этот человек должен быть лично заинтересован в том, чтобы все в пивоварне было в порядке, понимаешь?
Теперь-то Джаррет прекрасно понял, к чему клонила бабуля. Так вот, оказывается, что она замыслила…
– Нет, ни при каких обстоятельствах, – заявил он, вскакивая на ноги. – Нет-нет, даже не думай об этом! – Он ни за что не позволит бабуле сесть ему на шею. Она и без того уже пыталась заставить его жениться. А теперь, выходит, собирается распоряжаться всей его жизнью…
Бабуля тяжело вздохнула.
– Но ведь когда-то ты умолял меня, чтобы я позволила тебе этим заняться, разве не так?
Джаррет сдержанно кивнул:
– Да, верно. Но это было очень давно.
– Однако не забывай о том, что в один прекрасный день ты унаследуешь пивоварню, – упорствовала бабуля.
– Это произойдет только в том случае, если мы все успеем вступить в брак в течение года, – возразил Джаррет. – Но если я все же ее унаследую, то непременно найму управляющего. Именно это тебе и следовало сделать еще много лет назад.
Слова внука заставили старуху нахмуриться.
– Я не хочу, чтобы моей пивоварней управлял чужой человек, – заявила она. – А если не хочешь за это браться, то я поручу дело Десмонду, вот так-то.
При этих словах бабули Джаррет невольно сжал кулаки. Десмонд Пламтри был двоюродным братом матери, и все Шарпы его недолюбливали – особенно он, Джаррет. Бабуля уже не раз угрожала, что оставит пивоварню этому бастарду, и, конечно же, она прекрасно знала, как Джаррет на это отреагирует.
– Что ж, пожалуйста, назначай Десмонда ответственным, – заявил он, стараясь говорить как можно спокойнее.
– К сожалению, он знает дело еще меньше, чем ты, – заметила старуха, нахмурившись. – К тому же он сейчас занят своим последним предприятием.
Джаррет почувствовал облегчение, однако не выдал себя.
– Значит, найдется другой человек, способный взяться за это дело, – ответил он с невозмутимым видом.
Бабуля кашлянула в платочек, потом проворчала:
– Я никому не доверяю.
– А мне разве доверяешь? – Джаррет рассмеялся. – Я ведь прекрасно помню, как несколько лет назад ты заявила, что все игроки – «паразиты общества». Не боишься, что я высосу кровь из твоего драгоценного пивоваренного заводика?
Бабуля даже порозовела от смущения.
– Дорогой мой, я сказала так только потому, что не могла смотреть, как ты растрачиваешь свой острый ум за карточным столом. Такая жизнь не годится для столь умного молодого человека. И я точно знаю, что ты способен набольшее. Ты уже как-то раз сделал удачные инвестиции, так что с легкостью смог бы разбираться в делах пивоварении. Да и я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе в случае необходимости советом.
Жалобные нотки в голосе бабушки заставили Джаррета задуматься. В ее словах звучало, чуть ли не отчаяние.
«Что ж, почему бы и нет? – подумал Джаррет. – К тому же из этого дела, возможно, удастся извлечь какую-то выгоду…» Снова усевшись у кровати, он проговорил:
– Если ты действительно хочешь, чтобы я в течение месяца управлял пивоварней, ты должна обещать мне кое-что взамен.
– Ты будешь получать жалованье. И я уверена, мы договоримся о…
– Нет, не деньги, – перебил Джаррет. – Я хочу, чтобы ты отменила свой ультиматум. – Он наклонился к бабушке, чтобы получше видеть выражение ее лица. – И никаких больше угроз, что лишишь нас наследства, если мы не вступим в брак, понятно?
Глаза старухи грозно сверкнули.
– Нет, я ни за что не отменю свое решение!
– Тогда тебе придется нанять управляющего, – ответил Джаррет, пожав плечами. Поднявшись со стула, он направился к двери.
– Постой! – крикнула ему вслед бабуля.
Джаррет остановился и, обернувшись, вопросительно взглянул на нее.
– А если я отменю ультиматум только для тебя? – спросила старуха.
Джаррет с трудом удержался от улыбки. Вероятно, положение бабули было действительно безвыходным, раз она соглашалась на такую сделку.
– Значит, только для меня? – переспросил Джаррет.
– Да, совершенно верно. Я попрошу мистера Богга изменить завещание – чтобы ты унаследовал пивоварню в любом случае. – Бабушка вздохнула и добавила: – Так что можешь оставаться холостяком до конца своих дней.
Это предложение стоило обдумать. Владея пивоварней, он сможет помогать своему брагу и сестрам, если до конца года они все же не выполнят бабулины условия. Конечно, потом, когда бабуля умрет, им придется самим как-то перебиваться, хотя… Но ведь он, Джаррет, и после этого сможет взять их на содержание, не так ли?
С улыбкой кивнув, Джаррет сказал:
– Что ж, я согласен. Меня такие условия вполне устраивают.
Снова вздохнув, бабуля заявила:
– Но тогда тебе придется проработать на пивоварне до конца этого года.
Джаррет нахмурился и проворчал:
– А почему это?
– Дело в том, что от тебя зависит благополучие очень многих людей. И раз уж мне придется оставить дело тебе, то я должна убедиться, что ты сможешь содержать все в полном порядке, даже если наймешь после моей смерти управляющего. Ты должен обладать необходимыми для пивовара знаниями, чтобы нанять подходящего человека. Я должна быть уверена, что ты справишься и не запустишь дело, не дашь ему погибнуть.
– О, Господи, неужели ты так не доверяешь родному внуку?! – воскликнул Джаррет. И тут же понял, что бабушка была права – ведь он уже мною лет не переступал порога пивоварни. Интересно, помнил ли он еще хоть что-то о процессе пивоварения? – Что ж, отлично, – кивнул Джаррет. – Я останусь до конца года. – Бабуля расплылась в улыбке, и он добавил: – Но я хочу полного контроля над предприятием. Я буду держать тебя в курсе дел, выслушивать твое мнение, советы, но принимать окончательные решения буду сам.
Улыбка исчезла с лица бабушки, а Джаррет между тем продолжал:
– Управлять пивоварней Пламтри я буду по своему разумению – так, как посчитаю нужным, и без твоего вмешательства. И ты изложишь все в письменной форме, чтобы мистер Богг потом заверил этот документ.
Голубые глаза бабули снова сверкнули, и это означало, что она была не столько больна, сколько притворялась.
– Но за этот год ты можешь натворить непоправимых бед, – проворчала старуха.
– Все правильно, – кивнул Джаррет. – Но если помнишь, идея исходила не от меня…
– Тогда ты должен обещать, что не будешь проводить радикальных изменений.
Джаррет скрестил на груди руки и решительно покачал головой:
– Нет, не согласен.
Старуха тяжело вздохнула.
– По крайней мере обещай, что не станешь делать рискованных инвестиций.
– Нет, не согласен, – повторил внук. – Ты либо доверяешь мне целиком и полностью, либо ищешь себе управляющего.
Было чертовски приятно создавать, что можешь диктовать условия. Джаррет не желал, чтобы бабушка ходила за ним по пятам и проверяла каждое его решение. Уж если ему придется руководить предприятием, то он собирался делать это по-своему. А когда год закончится, он будет волен поступить так, как ему захочется. И сможет обеспечить такую же вольную жизнь своему брату и сестрам.
Но бабуля вряд ли примет его условия. Она никому и ни в чем не уступала. А уж тем более не уступит внуку, которого считала паразитом.
Так что для Джаррета ее ответ стал настоящим сюрпризом.
– Очень хорошо, – сказала бабушка. – Я удовлетворю все твои требования. К завтрашнему дню все будет изложено в письменной форме. Но у меня тоже есть одна просьба, – продолжала бабуля. – Ты должен оставить мистера Крофта в качестве своего секретаря.
Джаррет едва не застонал. Секретарь бабули на пивоварне был чертовски странным человеком.
– Это обязательно? – спросил он со вздохом.
– Дорогой мой, я знаю, что мистер Крофт производит впечатление весьма странного человека, но обещаю, что примерно через неделю ты будешь несказанно рад, что не уволил его. Для пивоварни он незаменим.
Что ж, такая плата была не столь уж велика – ведь он, Джаррет, получал возможность самостоятельно распоряжаться своей жизнью.
– Хорошо, согласен, – с улыбкой кивнул внук.
