Текст книги "Забирая дыхание"

Автор книги: Сабина Тислер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

39

Берлин, июль 2009 года

Будильник прозвонил без четверти пять. Алекс застонал и перевернулся на другой бок, чтобы расслабиться еще на пару минут. Это был момент, когда он проклинал свое существование и не желал ничего другого, кроме как заснуть и больше никогда не проснуться. Но до сих пор ему это не удавалось – независимо от того, сколько бы алкоголя он не влил в себя накануне вечером.

Через десять минут он еще попытался расслабиться так глубоко, чтобы это могло сравниться с парой часов сна, но тут зазвонил следующий будильник – на самой верхней полке с DVD-дисками фильма «Умри медленно»[40]40
  В русском переводе фильм известен под названием «Крепкий орешек».


[Закрыть], части с первой по четвертую.

Мокрый от пота, Алекс с муками вылез из постели и выключил проклятый будильник.

Он уже мог более-менее передвигаться, и только когда приходилось часами стоять у плиты, что, впрочем, происходило каждый день, боль возвращалась и нога распухала.

Алекс сходил в туалет и, обвязав пластиковый пакет для мусора вокруг загипсованной ноги, принял душ, хлебнул глоток теплой воды вместо завтрака и почистил зубы. Три дня назад сюда заходил сантехник и наладил бойлер для горячей воды, заменив лишь датчик стоимостью в два с половиной евро. Кроме того, Алекс заплатил ему еще тридцать евро за вызов и пятнадцать – за самоотверженную работу по установке нового датчика. И уже задним числом схватился за голову: почему он несколько недель жил без горячей воды?

Наконец он собрался и покинул свой чердак.

Было двадцать минут шестого.

Когда он выходил из дому, как раз взошло солнце. Оно окинуло оранжевым взглядом дома и пообещало прекрасный день.

Редко бывало, чтобы Алекс вообще замечал, холодно сейчас или жарко, утро или вечер, лето или зима. Он, казалось, не видел ничего вокруг. В большинстве случаев он отправлялся на работу таким разбитым и усталым, что шел машинально, ни о чем не думая и ничего не чувствуя. Идет снег или дождь – его это уже давно не интересовало. У него была одна-единственная куртка, которую он носил круглый год: летом, когда было прохладно, и зимой, когда затянувшиеся морозы достигали минус пятнадцати.

Он исчезал в гостинице, работал по шестнадцать часов подряд и снова тащился домой… Он оглушал себя алкоголем, а после спал до следующего безжалостного звонка будильника и до следующего глотка теплой воды из-под душа.

Это была его жизнь.

Уже много лет.

Он уже не мог вспомнить, когда последний раз смотрел на небо или провожал взглядом плывущие по нему облака.

Но сегодня Алекс, заметив, что восходит солнце, остановился и подумал об отце, который был сейчас где-то в Италии, который мог спать, сколько хотел, а потом усесться на солнышке с бокалом просекко и наслаждаться днем.

Это разозлило его, и он быстро пошел дальше. Быстрее, чем обычно.

Без четверти шесть он уже переоделся в поварскую форму и стоял в кухне. И был – как всегда! – самым первым.

Кухня была безукоризненно убрана, и по ней не было заметно, какие сражения происходили здесь каждый день. Бедняге посудомойщику Али было хуже всех. Он вкалывал за три евро в час, и на эти деньги кормил семью из пяти человек, кроме того, еще и откладывал часть денег, чтобы посылать их в Тунис. Али целый день драил тяжелые сковородки и кастрюли – без перерыва, без еды и питья. Повара по крайней мере могли попробовать то или другое блюдо и выпить теплого пива. Через двенадцать часов у Али начинали сдавать силы, через четырнадцать он едва мог поднять сковородку и чуть не падал с ног от голода. Ему пришлось бы платить за еду, поэтому обычно он мог позволить себе лишь какой-нибудь бутерброд, однако повара нашли выход, который устраивал и Али, и их.

Через несколько часов работы кухня напоминала поле битвы и была заляпана так, что ее невозможно было узнать, потому что никто из поваров не собирался поднимать то, что падало мимо кастрюли на плиту, а уж тем более на пол. Поэтому он был покрыт остатками овощей, обрезками мяса, разбитыми яйцами, кислым молоком, слипшимися макаронами, растоптанной картошкой и уличной грязью. Кроме того, на полу стояли лужи мочи, потому что повара, не имея возможности уйти со своего поста и сделать хотя бы крошечный перерыв, поскольку в час пик вся подогнанная и налаженная система могла развалиться за секунды, просто расстегивали штаны и мочились себе под ноги.

Задачей Али было убирать эту вонючую массу каждый вечер с помощью совка. Он был человеком с крепкими нервами, но и его тошнило.

– Али, – сказал однажды ночью Роллли, су-шеф, – если ты дополнительно будешь чистить наши рабочие столы и плиты, я каждый раз стану жарить тебе толстый бифштекс.

Али не нужно было предлагать два раза – с работой он управлялся быстро и не особенно церемонился. На рабочих столах тоже валялись остатки пищи, разрезанные и уже не нужные половинки лимонов, раздавленные помидоры и луковая шелуха, и все это было залито соусами и красным вином, завалено подсохшим сыром и сгоревшими яичными белками. Али хорошо владел щеткой для подметания пола, а поскольку ничего другого у него не было, то теперь он убирал щеткой не только пол, но и рабочие столы, и за это получал свое мясо.

Так хорошо Али уже давно не жилось.

У Алекса было два выходных дня, и, взглянув на свое рабочее место, он не поверил собственным глазам. Лист передачи смены, который лежал в его ящике, оказался сплошной насмешкой. Он, как обычно, проверил запасы продуктов и установил, что меню а-ля карт приготовить невозможно. В качестве специального овощного блюда была заявлена брюссельская капуста, которая являлась основой пяти блюд, однако никто не счел нужным заказать ее. На обед было сделано шестьдесят предварительных заказов, но обеденного меню, которое в это время уже давно должно было быть напечатано, еще не было. В вечернем меню было два особых блюда из лосося, но рыбу тоже не заказали.

Не было подготовлено абсолютно ничего.

Алекс был ошарашен. Такого ужаса он еще никогда не испытывал и в этот момент понял, что не сможет приготовить ни обеденные, ни вечерние блюда, а уж тем более – меню а-ля карт. Он вообще ничего не мог приготовить. Выходит, его хотели выжить отсюда.

Он бросил взгляд в кладовую, где хранились запасы продуктов, но это ничего не дало – копченая рыба была покрыта плесенью. Конечно, ее тоже перерабатывали – плесень соскребали, рыбу очищали и готовили, но ходить по тонкому льду Алекс не хотел. Какой-то миг он раздумывал, не разморозить ли мясо для обеденного меню, но потом отбросил и эту мысль. Всего лишь неделю назад они поменяли этикетку на мясе, которое было заморожено уже шесть или девять лет назад, потому что санитарные врачи обещали устроить проверку, а хранить замороженное мясо больше шести месяцев не разрешалось.

Алексу и без того было тошно, а теперь еще кто-то явно хотел его подставить.

Он закрылся в туалете и выкурил три сигареты, но не успокоился, и с каждой минутой злоба охватывала его все сильнее. Он почувствовал, что вот-вот лопнет от ярости, и бросился по лестнице наверх.

Почти все младшие повара и ученики уже собрались.

Алекс ворвался в кухню, чувствуя себя человеком, которому нечего терять. И это чувство было почти приятным.

Су-шефа, конечно, не было, он придет не раньше десяти. Если придет вообще. Таким образом, единственным ответственным лицом оставался он, Алекс.

– Что за дерьмовые игры здесь ведутся? – заорал он, схватил сковородку и швырнул ее об пол так, что она пролетела через всю кухню.

Все стояли, словно окаменев.

– Передайте Юргену привет, а я ухожу! Я в этом больше не участвую. Поставщики не выполняют свою работу, и я не собираюсь это расхлебывать. И не подумаю! Если хотите, можете позвонить великому мастеру, пусть он идет сюда и сам готовит еду. Мне все равно. Возможно, он наколдует бульон из брюссельской капусты, пары сморщенных морковок и ящика салата «айсберг». Возможно. Желаю ему сделать это с удовольствием!

– Да успокойся ты, – пробормотал помощник повара. – Все это мелочи.

– Все это мелочи? – заорал Алекс, и его голос стал опасно тонким. – У нас нет ничего для обеденного меню, никаких приправ для а-ля карт, зато есть команда из шестидесяти человек. А также идиоты, которые приходят в этот грязный хлев пожрать. Мы можем предложить им только прозрачный бульон. И это ты называешь «ничего страшного»? Если хочешь, можешь попытаться спасти это заведение, но я не буду подставлять свою шею из-за лентяев с последней смены!

Он распахнул шкаф, забрал свои личные ножи и вышел из кухни.

Коллеги ошеломленно смотрели ему вслед.

Пять минут спустя Алекс стоял на улице.

С сумкой, полной ножей, с помятой поварской формой под мышкой и без единого цента в кармане.

«Отличный ресторан… – думал он. – Великолепная гостиница…» В Берлине были лишь великолепные гостиницы, но он знал, что ни в одной из них дела в ресторане не обстояли лучше. Посетители выкладывали сотни евро, чтобы хорошо поесть, и получали кое-как приготовленную еду из немытых и зачастую даже испортившихся продуктов. А повара зарабатывали меньше, чем не прошедшие обучение уборщицы.

И снова он остался без работы. Биржа труда не выплатит ему пособие за шесть недель, потому что он уволился сам. Алекс был банкротом, полным банкротом, но занимать у отца он не хотел. Ни за что на свете!

Он поплелся домой. Нога снова разболелась, в голове гудело. Того, что светило солнце, а небо было синим и безоблачным, он уже не замечал. Для него мир состоял из сплошной, непроницаемой серости.

Он не знал, как быть дальше.

40

В конце недели, в первой половине дня в пятницу, Сузанна Кнауэр получила анонимное письмо с адресом: «В уголовную полицию Берлина, фрау Сузанне Кнауэр, комиссия по расследованию убийств». Отослано из Италии, со штемпелем острова Джилио.

Сузанна смутно помнила, что этот остров находится где-то в Средиземном море перед Тосканой, однако сама там никогда не бывала.

С помощью лупы она попыталась разобрать отпечаток штемпеля, который было весьма трудно прочесть, и в конце концов пришла к выводу, что письмо находилось в дороге почти две недели. Очевидно, корреспонденцию из почтового ящика вынимали не каждый день, кроме того, понадобилась пара дней, чтобы письмо попало на материк.

Сузанна немало удивилась, когда обнаружила в конверте открытку с видом острова Джилио. Прекрасный снимок живописного Порто Джилио, с морем сине-стального цвета, белыми лодками и разноцветными домами. Поле отправителя заполнено не было, но там, где обычно передают приветы близким, очень красивым и аккуратным почерком печатными буквами было написано:

 
EKGBK DKGMHKB СКНХ
    NGB TKXXKGWV
        NGWNODL
              Z.
 

Потом она заметила в конверте ресницу и с помощью пинцета осторожно переложила ее в пластиковый пакет.

Остров Джилио был Сузанне абсолютно незнаком, но инстинктивно у нее в подсознании зажглась лампочка тревоги. «Возможно, это он, – подумала она. – Черт побери, он отозвался!» Как-никак, письмо было адресовано ей.

Но уже через несколько секунд она отказалась от этой мысли – открытка привела ее в полное недоумение. И почему открытка из Италии обязательно должна быть связана с убийцей, которые творил свои бесчинства в Берлине?

Сузанна ужасно разнервничалась из-за зашифрованного послания, которое создаст кучу проблем и на несколько дней загрузит лабораторию и криптологов.

В конце концов она схватила телефон и позвонила Бену:

– Зайди-ка сюда. У меня тут нечто весьма интересное.

Через несколько секунд появился Бен с кофейником в руке.

Он молча наполнил два пластиковых стаканчика, а Сузанна протянула ему открытку:

– Посмотри-ка сюда. Что ты думаешь об этом?

Бен шумно вздохнул:

– Или это просто сумасшедший, который развлекается подобным образом, и тогда этот набор букв не имеет никакого смысла, или же Принцесса испытывает непреодолимую потребность высказаться и заинтриговать нас. Но прежде всего, конечно, сбить нас с толку.

– Вот в это я поверю скорее.

Сузанна переписала строчки с буквами, а после сунула открытку в пластиковый пакет.

– Так что у нас двоих будет прекрасное занятие на выходные.

– А может, лучше сразу передать текст криптологам?

– Позже. Я хочу сама поломать голову над этим. Не могу себе представить, чтобы наш убийца был специалистом в области шифровки. Может, все это слеплено на скорую руку, а значит, текст можно прочесть. Давай попытаемся вдвоем. Кто первый решит загадку, того второй приглашает на ужин. Согласен?

Бен вздохнул. У него не было желания заниматься ни первым, ни вторым, однако он кивнул.

Когда Сузанна добралась домой, Мелани, естественно, не было. Иного она и не ожидала. Но сенсационным она сочла то, что на кухонном столе лежала записка:

Не паникуй, меня не украли. Вернусь около одиннадцати, мне завтра на первый урок.

Ну, хотя бы это.

Сузанна натянула лосины и широкий, удобный пуловер, сварила суп из пакетика и с удовольствием, громко прихлебывая, съела его. Мелани, будь она здесь, содрогнулась бы от ужаса, но ведь Сузанна была одна!

Поев, она устроилась в гостиной на кушетке, положила ноги на стол, взяла свои записи и принялась думать.

Мелани тоже расположилась на кушетке. На ней были только трусики, она пила колу и курила сигарету. Ее ноги лежали на стеклянном столе, что несколько смущало Бена, который сидел напротив в кресле. Но он ничего не сказал.

– Мне до смерти хочется есть, – заявила наконец Мелани. – Пойдем съедим пиццу.

– Нет времени, Мелли, извини. Твоя мать заставила меня разгадывать это анонимное письмо. Она хочет попытаться сделать это сама – до того, как отдать его криптологам.

– Это проблема моей матери, что она не умеет делегировать полномочия. Я вообще считаю всякие загадки ужасными.

– А я нет. Может, потому, что каждое уголовное дело – это загадка.

Мелани хихикнула.

– О’кей. Тогда слушай: что находится в начале вечности, в конце часа, в начале всех концов и в конце дней?

– Боже, это что – философия?

– Ну давай же, попытайся. Я уверена, что ты не такой и глупый.

Она повторила загадку еще трижды и медленно. Бен ломал себе голову, но не мог найти ответа.

– Я не знаю. Скажи!

– Буква «Е», дурачок![41]41
  Die Ewigkeit – вечность, Ende der Slunde – конец часа, Anfang alien Endes – начало всех концов, Ende der Tage — конец дней (нем.).


[Закрыть] – Она буквально помирала со смеху. – А ну дай мне письмо!

Бен протянул ей лист бумаги, на который Сузанна переписала зашифрованное послание.

– И это вы получили от анонима?

Бен кивнул. Мелани стала серьезной:

– Это выглядит точно так же, как та фигня, которой занимается наша придурковатая учительница латыни. Ей показалось до смерти смешным, если текст для перевода на последней классной работе по латыни будет зашифрован. Так что нам сначала надо было его расшифровать, а уже потом переводить. Старуха, видимо, скучает или недостаточно загружена своими идиотскими латинскими текстами, вот ей в голову и лезет всякая чушь. Я бы сказала, что это «Цезарь». Или «Обратный Цезарь». Тот немного сложнее. Посмотри-ка в Интернете.

Бен включил компьютер и сразу же нашел в «Википедии» следующее:

«Шифр Цезаря» является очень простым особым случаем монографического замещения. При этом каждая отдельная буква латинского алфавита циклически передвигается на определенное количество позиций.

– Все понятно?

Бен с ужасом посмотрел на нее:

– У нас двадцать пять возможностей передвижения всех букв. Боже мой! Это же займет всю ночь!

Мелани никак не отреагировала и продолжала громко читать с экрана:

Название «Шифр Цезаря» происходит от имени римского полководца Гая Юлия Цезаря, который применял данный вид секретной переписки для своей военной корреспонденции. При этом сам Цезарь часто применял ключ «С», то есть передвижку латинского алфавита на три буквы. Римский император Август предпочитал передвигать буквы только на одну позицию (возможно, это было связано с его именем, которое начиналось на букву «А»).

– Вот это мы сначала и попробуем. Как зовут вашу душеньку?

– Без понятия. Возможно, он называет себя «Принцесса».

– О’кей. Тогда давай попробуем… – она посчитала на пальцах, – попробуем передвижку на шестнадцать позиций.

Бен взял большой лист бумаги и записал передвинутый алфавит ниже правильного, но получился совершенно другой набор букв, чем был в письме.

– Это не то. Значит, нам нужно перепробовать все двадцать пять букв.

– Или же этот тип действительно использовал «Обратный шифр Цезаря».

Мелани читала дальше:

Дальнейшим вариантом шифров, связанных с передвижкой букв, Является тот, где вместо стандартного алфавита применяется реверсивный (обратный) алфавит, и перестановка производится по нему. Данный метод зачастую сокращенно обозначается как «Обратный Цезарь».

Она посмотрела на Бена и улыбнулась:

– Итак, последняя попытка. Если мы взломаем этот шифр, я получу пиццу. Согласен? Если нет, я ухожу домой.

– Согласен.

– Тогда попробуй развернуть зашифрованное письмо в обратном направлении. Начни с буквы «Р» и продолжай в обратной последовательности.

Бен записал измененную форму под стандартным алфавитом, и не прошло и пяти минут, как у них выкристаллизовался расшифрованный текст.

Мелани сияла. Бен обнял ее:

– Ты великолепна! А сейчас я угощу тебе самой большой пиццей, какую ты когда-нибудь видела!

41

Когда Мелани в начале двенадцатого открыла дверь квартиры, в комнате было абсолютно тихо. Телевизор был выключен, не было слышно музыки, что показалось ей необычным.

Мать спала за столом, положив голову на вытянутую руку. Рядом стояла наполовину пустая бутылка вина и лежал лист бумаги с набором букв.

Мелани хихикнула.

– Эй, мать-волчица! – позвала она так громко, что Сузанна вздрогнула и проснулась. – Я, понимаешь ли, суперпунктуально появляюсь домой, а ты дрыхнешь!

– Да, я, похоже, задремала.

– Что это такое интересное? – Мелани взяла листок в руки.

– Зашифрованное послание. Но я ничего не могу разобрать. Его невозможно расшифровать. Я с этим не справлюсь.

– Я тоже не могу. Этого не сможет ни кто. Но для этого у вас, наверное, есть эксперты, или как?

– Конечно. Они завтра смогут этим заняться.

В этот момент зазвонил телефон.

– Это, наверное, тебя? – спросила Сузанна и пошла в коридор, чтобы взять трубку.

– Нет, не думаю.

Сузанна тихим голосом ответила:

– Да? А, это ты, Бен. В чем дело? – Через какую-то долю секунды она заговорила громче: – Повтори, пожалуйста! Ты расшифровал письмо? Да, а как? И что там написано?

Мелани испытывала невероятное наслаждение.

Мать вернулась в ярости:

– Бен расшифровал письмо, но что там написано, он скажет только завтра утром в бюро. В любом случае ясно, что письмо написал тот самый убийца.

– Вот какой у тебя умный ассистент! – сказала Мелани, улыбаясь. – Он действительно хороший парень, и я бы на твоем месте его лелеяла. А то, что он будет держать тебя в напряжении до завтрашнего утра, я считаю, это по-настоящему круто! Спокойной ночи, мама, мне завтра рано вставать.

И Мелани исчезла, оставив Сузанну в полном недоумении.

Сузанна не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, натягивала одеяло на голову, но никак не могла успокоиться. Ее сердце дико колотилось, она вспотела и снова стащила с себя одеяло, однако через несколько минут начала мерзнуть. В четыре часа утра она сходила в туалет и надела сухую футболку. Для сна она всегда надевала футболки бывшего мужа, которые были на несколько размеров больше, чем нужно, и выглядели как суперкороткие ночные рубашки.

Было ясно, что она не может уснуть, потому что разозлилась на Бена, который решил мучить ее до следующего рабочего дня. Он понимал, что она чуть не лопается от любопытства, и настолько бессовестно использовал свой триумф, что ей больше не хотелось приглашать его на ужин. Но, очевидно, от этого не отвертеться.

Будильник зазвонил в семь утра, и у Сузанны было ощущение, что она всего лишь полчаса назад заснула глубоким сном и ее из этого сна выдернули. Она чувствовала себя разбитой, когда брела в ванную, чтобы по-быстрому почистить зубы, а затем за первой чашкой кофе наблюдала за тем, как Мелани объедается своей обязательной «Нутеллой». Так она могла провести с дочерью хотя бы несколько минут. Однако та была не очень разговорчива и на каждый вопрос отвечала только одной фразой:

– Оставь меня в покое, в это время мне ничего не хочется!

Когда Мелани ушла, Сузанна быстренько приняла душ, натянула джинсы, надела футболку и помчалась в бюро.

В восемь тридцать утра она уже сидела на вращающемся стуле и ритмично постукивала шариковой ручкой по рабочему столу, словно у нее начался тремор.

Бена еще не было. Еще бы! Обычно он приходил в комиссариат раньше, чем она, но в этот день специально накалял обстановку.

В половине десятого он появился. В великолепном настроении.

– Я слушаю, – сказала Сузанна вместо приветствия.

– Тебя раздирает любопытство, я знаю, – улыбаясь, ответил Бен и уселся за стол. – Но в тексте нет ничего таинственного. Он почти банальный. Так себе, перебранка между убийцей и полицией.

– Я слушаю, – повторила она.

– Хорошо. Итак, он написал… Момент… – Бен вытащил из кармана записную книжку и медленно прочитал: – Keine Leichen mehr, bin verreist, bis bald. P.[42]42
  Больше никаких трупов, я в отъезде, пока. П. (нем.).


[Закрыть] – Он выжидающе посмотрел на Сузанну: – Что ты на это скажешь?

Сузанна сразу забыла всю свою злость на Бена и посерьезнела.

– От этого можно сойти с ума, – пробормотала она, – и вместе с тем это жестокая реальность! Он совершенно спокойно сообщает нам, что и дальше будет убивать, а сейчас просто сделал маленький перерыв, потому что в отпуске. Когда он вернется, все продолжится. Он чувствует себя в абсолютной безопасности. Он даже решился на то, чтобы выйти на контакт с нами. Наша Принцесса – это монстр, Бен, и если мы его не остановим, то он и дальше будет убивать юнцов-гомиков. Это написано черным по белому. Им лично. И от этого мне становится плохо.

Бен помолчал, потом сказал:

– Я тоже так считаю.

В комнату зашла секретарша:

– Извините, но поступили результаты из лаборатории.

– Докладывай.

– Следы ДНК из ресницы полностью совпадают с ДНК преступника, совершившего оба убийства. Значит, это не случайный шутник и не любитель изобразить из себя крутого.

Сузанна нервно провела рукой по волосам:

– Этого мы и боялись. Спасибо.

Секретарша положила документы на стол и вышла.

– Пойдем сегодня вечером в итальянский ресторан? Я проиграла и приглашаю тебя.

Бен отвернулся.

– Сегодня вечером я не могу, извини.

– О’кей, тогда в обед. На пиццу?

«Опять пицца», – подумал Бен, однако улыбнулся и кивнул.