Текст книги "Забирая дыхание"

Автор книги: Сабина Тислер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Здесь вы можете оставить машину, – наконец сказал Кай и указал на заброшенную усадьбу. – Поставьте ее под орехом. Я всегда оставляю свою тут, и еще ни разу с ней ничего не случилось. Похоже, здесь никто не живет или же хозяева бывают очень редко.

– С моим везением неприятности гарантированы.

– Да бросьте вы! Ничего не случится. Не можем же мы ехать на машине до Джилио Кастелло, а потом два часа идти назад пешком. Места на стоянках на этом острове – огромная проблема. Да вы не беспокойтесь!

Конечно же Матиас беспокоился. И у него не будет ни одной спокойной минуты, пока он не будет знать, что его машина стоит на официальной стоянке. Как только Кай покинет остров, Матиас тут же отправится на поиски другого места для парковки, пусть даже ему придется идти от него до квартиры несколько часов.

Они пошли назад в порт. Когда они свернули на набережную, Кай, пройдя всего несколько шагов, остановился перед домом, выкрашенным в светло-зеленый цвет, на втором этаже которого перед двумя окнами был маленький балкон с поручнями из кованого железа.

– Это здесь, – сказал он и улыбнулся. – Когда вы утром будете выходить на балкон, весь порт будет лежать у ваших ног.

– Это очень впечатляет, – ответил Матиас и сдвинул солнцезащитные очки на лоб, хотя его и слепил яркий солнечный свет.

29

Друга Кая звали Мауро, и он сидел в своем бюро, находившемся всего лишь через один дом. Это был крепкий мужчина сорока с небольшим лет, с коротко стриженными черными волосами, густой бородой и темными глазами. Лишь вокруг глаз кожа была немножко светлее, а все остальное тело, по крайней мере та часть, которая была видна, было покрыто черными волосами. Они выпирали из воротника рубашки и буйно произрастали от шеи до подбородка, покрывали руки и даже тыльную часть ладони.

Матиас испугался, что его сейчас стошнит, когда этот поросший волосами человек протянул ему руку для приветствия. Ему было так противно, что стало нечем дышать, и казалось, он потеряет сознание.

«Это же отвратительно! – подумал он. – Этот мужчина – просто обезьяна, какой-то снежный человек, йети. По утрам ему, наверное, нужно несколько часов, чтобы высушить феном волосы на теле».

Йети по-дружески улыбнулся ему.

– Piacere[19]19
  Я рад (итал.).


[Закрыть], я рад познакомиться с вами, – сказал он. – А вы квартиру уже видели?

– Нет, – ответил Кай вместо Матиаса. – У меня ведь нет ключа, Мауро!

– Ах да, значит, я тебе его еще не дал. Вполне может быть. Тогда давайте посмотрим.

Матиас шел следом за Йети по узкой лестнице, ведущей вниз. В нос ему бил запах лосьона после бритья. Чуточку древесный, приглушенный, орехово-сладковатый.

Он вздрогнул от отвращения и подумал: «С моей стороны тебе ничего не угрожает. Я бы не прикоснулся к такому даже щипцами».

Зато квартира производила настолько приятное впечатление, что Матиасу даже удалось вытеснить из головы мысли о том, что Йети до него уже мог спать на этой двуспальной кровати. Из кухни был доступ на балкон, к маленькой спальне и крошечной ванной комнате. Всего лишь в нескольких метрах внизу, под балконом, ключом била жизнь. Отсюда открывался вид на портовую набережную, на бар, который выставлял плетеные кресла прямо у воды, и на покачивающиеся на воде лодки.

Идеальное место, чтобы сбежать от повседневной жизни, побыть одному и все же не в одиночестве.

Кай наблюдал, как Матиас открывал ящик за ящиком, заглядывал в каждый шкаф и проверял, есть ли горячая вода в душе.

Наконец он повернулся к Йети. Его глаза сияли.

– Я с удовольствием сниму эту квартиру, она фантастическая. Такого я себе даже не представлял! Вас устроит, если я останусь здесь на две недели? Я заплачу вперед.

Йети кивнул:

– Годится. Тогда с вас две восемьсот. Тысяча четыреста за неделю.

Матиас судорожно сглотнул. Он не ожидал, что будет так дорого, но, похоже, сенсационное место в порту имело свою цену, и Мауро, конечно, не стеснялся, если надо было крепко выпотрошить туристов.

А поскольку Матиас всегда имел при себе достаточное количество наличных, потому что чувствовал себя неуверенно, если выходил из дому всего лишь с двумя-тремя сотнями евро в кармане, и терпеть не мог безликих кредитных карточек, то он отдал Мауро шесть купюр по пятьсот евро. Йети ухмыльнулся во все свое заросшее бородой лицо, которое от этого стало похоже на ковер флокати, сложенный складочками.

– У меня нет сдачи, – заявил он, – но я занесу ее вам при первой же возможности.

Он засунул купюры в карман брюк, и вопрос был решен.

Матиас окаменел. Он никогда больше не увидит свою сдачу в двести евро! В этом он был почти убежден. Йети готов был обмануть его любыми средствами. Но еще хуже было то, что деньги просто исчезли в грязных карманах этого дикаря, и он, конечно же, не получит счет или квитанцию. Похоже, этот заросший волосами человек даже не знает, что это такое. Здесь народ жил за счет натурального обмена и все сделки завершались пожатием руки. Матиас вздрогнул, потому что от одной мысли об этом по телу опять побежали мурашки.

Получается, он не сможет вычесть из налогов поездку на Джилио. Это было обидно, но пришлось любезно улыбаться и дальше.

Йети же занимался тем, что рылся у себя в карманах. В конце концов его поиски увенчались успехом, и он сунул Матиасу в руку ключи от квартиры.

Матиаса словно током ударило, когда волоски на руке Мауро прикоснулись к нему.

Ровно в восемь вечера он сидел в ресторане, который снаружи выглядел самым чистым и приличным. Кай в пять часов уплыл на пароме обратно, а Матиас поспал пару часов, принял душ и переоделся. В ресторане ему понравилось. Завтра с утра он собирался обследовать остров и найти бухту, пригодную для купания, а сегодня был настроен хорошо провести вечер в этой великолепной обстановке.

Если снятые апартаменты с первого взгляда восхитили Матиаса, то со второго он понял, что роскошью тут и не пахнет.

Телефона не было, а мобильный на острове не работал, что он, к своему ужасу, только что обнаружил. Если что-нибудь случится с матерью, он об этом не узнает. Ему нужно изыскать возможность хотя бы раз в день звонить по телефону, и, возможно, на острове есть какое-нибудь почтовое отделение.

Он включил холодильник и загрузил туда свою особую воду, что на фоне пустого холодильника представляло собой печальное зрелище. Перед тем как улечься в постель для полуденного сна, он купил две бутылки вина, пакет с оливками, чиабатту и исполнился уверенности, что в любом случае переживет следующие двадцать четыре часа.

В ресторан Матиас надел рубашку бежевого цвета со сдержанными блестящими парчовыми полосками, поверх нее небрежно накинул на плечи светло-коричневый свитер из кашемира, а рукава завязал на груди. Его слегка помятые шелковые брюки тоже были бежевого цвета, а кожаные мокасины, которые он любил носить без носков, были в той же цветовой гамме, только немного темнее. Эта якобы небрежная летняя вечерняя одежда стоила приблизительно две тысячи евро, и когда Матиас, осмотрелся, то не смог обнаружить в ресторане никого, кто был бы одет так же тщательно и дорого, как он. И это наполнило его чувством удовлетворения.

Официант подошел к столу и приветствовал его сдержанным поклоном. Матиас был настолько обескуражен, что даже забыл ответить на приветствие. Перед ним стояло красивое, волнующее, двуполое существо. Матиас в восхищении уставился на него, одновременно пытаясь понять, кто это на самом деле – официант или все же официантка. Его обескураживало то, что он даже в мыслях не мог определиться, как обозначить эту персону – «он» или «она».

Персона была одета в черные брюки – очевидно, это была обязательная рабочая форма, – и Матиасу показалось, что он заметил определенную округлость бедер. К брюкам полагалась широкая рубашка и черный жилет, который довольно тесно облегал верхнюю часть туловища, что позволяло предположить отсутствие там женской груди. Кожа была нежной и безукоризненной, нос – тонким и прямым, а ресницы – густыми. Волосы были острижены до сантиметра длиной и подчеркивали резкий, но нежный профиль. Голос был мелодичным, мягким и высоким.

Матиас с трудом удерживался от того, чтобы не рассматривать этого человека.

Он заказал себе аперитив, хотя обычно этого не делал, когда выпивал целую бутылку вина, однако сегодня он собирался провести в этом ресторане весь вечер. Хотел дождаться, пока этот официант или официантка закончит работу. Хотел быть последним гостем и посмотреть, в каком направлении эта особа скроется.

30

Следующее утро было ясным и теплым. Он спал долго, без сновидений и так крепко, как не спал уже давно, и только в начале одиннадцатого босиком вышел на балкон. Звуки, доносившиеся из порта, пробудили в нем любопытство.

Воздух пропитался морем, и Матиас глубоко вдохнул. Легкий запах рыбы проник ему в нос, и он удивился, что этот запах ему понравился, – даже с утра, сразу после пробуждения, он не был неприятным.

В баре напротив кто-то с грохотом выставлял на улицу плетеные стулья, несколько рыбаков готовили лодки к отплытию. Паром в Порто Санто Стефано как раз выходил в море, машина карабинеров стояла на молу, и двое полицейских со скучающим видом курили сигареты. Какой-то человек звал свою собаку, которая время от времени исчезала за огромными камнями, укреплявшими гавань, а пожилая женщина покупала овощи на обед. Три туристки в мини-юбках, коротких топиках и шлепанцах со скучающим видом бродили по набережной, ожидая открытия бара.

Матиас улыбнулся. Какое утро! Какой остров! Какой сказочный портовый город! Он не сомневался, что в последующие две недели будет чувствовать себя здесь прекрасно, и невольно подумал о молоденьком официанте, который вчера ночью в половине второго вышел из ресторана.

– Buona notte, Adriano, – сказал ему шеф, прощаясь. – A domani[20]20
  Спокойной ночи, Адриано. До завтра (итал.).


[Закрыть].

Адриано. Значит, это юноша. Но, может, он раньше был не Адриано, а Адрианой?

Официант легким шагом вышел из ресторана, огляделся, в конце набережной повернул направо и выбрал дорогу, ведущую наверх, в старую часть города.

Матиас не пошел за ним. Он не хотел торопить события, обращать на себя внимание и действовать молодому человеку на нервы.

В конце концов, времени у него более чем достаточно. Он был убежден, что через три дня, не позже, достигнет своей цели.

Матиас посвятил праздному безделью целый день. Он купил в магазине «Алиментари» несколько мелочей вроде арахиса, тунца и хрустящих хлебцев, а в сувенирном – шляпу от солнца, хотя считал до ужаса унизительным посещение магазинов, которые заманивают клиентов надувными дельфинами, маслом для загара, морскими звездами и шлепанцами.

И вообще выбор товаров, которые можно было приобрести на острове Джилио, был не просто скудным, а самой настоящей катастрофой. Абсолютная безвкусица в сувенирных магазинах, где продавали также основные продукты питания, кока-колу и немецкую газету «Bild-Zeitung»[21]21
  «Бильд-Цайтунг» – популярная в Германии бульварная газета.


[Закрыть].

Матиас недоумевал, как жителям Джилио удается обставлять квартиры и покупать одежду, если за каждой мелочью, необходимой в повседневной жизни, приходится ездить на материк.

Он прошелся вдоль набережной, и заголовок в последнем номере «Бильд-Цайтунг» буквально бросился ему в глаза: «Является ли гомосексуальный секс-убийца асоциальным элементом?» Матиас окаменел. Он подошел ближе к газетному киоску и прочитал две строчки, которые стояли под заголовком на первой странице:

Убийство студента информатики Йохена У. (22) и безработного Манфреда С. (17) потрясли Берлин. Оба погибших были из гомосексуальной среды…

Матиас не стал читать дальше, а зашел в магазин и купил газету. И заодно открытки, конверты и подходящие почтовые марки. Ему вдруг захотелось послать матери открытку, которую сотрудники больницы могли бы прикрепить над ее кроватью или тумбочкой. И еще, может быть, Алексу. Хотя он, наверное, со скучающим видом швырнет открытку на пол и будет топтаться по ней.

Хотя Матиас еле сдерживался, так ему хотелось прочитать статью в «Бильд-Цайтунг», он все же выпил две чашки эспрессо в баре, поглядывая в сторону ресторана, не появился ли там кто-нибудь, но дверь была закрыта.

После этого он вернулся назад, в свои апартаменты, и уселся с газетой на балконе. Его сердце билось учащенно.

Большая статья начиналась на второй странице. После короткого рассказа о том, как были найдены трупы, и краткой характеристики жертв было напечатано интервью с руководителем берлинской комиссии по расследованию убийств Сузанной Кнауэр.

«Бильд-Цайтунг»: Фрау Кнауэер, вы являетесь руководителем комиссии по расследованию убийств. Приходилось ли вам встречаться с подобными случаями?

Кнауэр: Если речь идет о серийном убийце, то нет. Нет.

Матиаса это развеселило.

«Бильд-Цайтунг»: Вы предполагаете, что это так?

Кнауэр: Все результаты расследования говорят об этом. Да.

Статья доставила Матиасу настоящее удовольствие. Он встал и налил стакан своей особой воды, чтобы еще больше насладиться статьей.

«Бильд-Цайтунг»: Что вам известно о преступнике?

Матиас затаил дух.

Кнауэр: К сожалению, пока что немного. Однако наши эксперты составили так называемый профиль преступника. В соответствии с ним преступнику примерно от пятидесяти до семидесяти лет, он живет один, и у него значительные проблемы в общении с окружающими. У него нет социальных контактов, и он проживает, по всей вероятности, в запущенной квартире. Законченного школьного образования у него, конечно, нет, а его IQ мы оцениваем ниже ста. Он живет на пособие «Hartz IV» и совершает убийства под воздействием алкоголя. В случае, если у него вообще есть квартира, он, возможно, обращает на себя внимание асоциальным поведением. У нас пока что нет уверенности, что он вообще умеет читать.

«Бильд-Цайтунг»: Как вы пришли к таким выводам?

Кнауэр: Наши профайлеры определили это по его поведению на местах преступлений и по связи с жертвами. Явно просматривается примитивная структура характера, но я не хочу более подробно вдаваться в детали по причинам, связанным с расследованием…

Матиас отшвырнул газету. Его пульс достигал сто девяносто ударов в минуту. Что, собственно, эта глупая сучка о себе воображает, распространяя подобное дерьмо? Она же не имеет ни о чем ни малейшего понятия! Ни малейшего! Тем не менее она не постеснялась раструбить эту наглую ложь, которую будут читать по всему миру! Даже на этом проклятом острове Джилио. Эта Сузанна Кнауэр – абсолютный дилетант в своей профессии! Он всегда придерживался мнения, что женщинам в полиции делать нечего, и это было лучшее тому подтверждение.

Матиас кипел от злости. Его лицо побагровело, он метался по своей крохотной квартирке, как тигр в клетке, и лихорадочно раздумывал, как ему отреагировать, как защититься и каким образом сорвать свою злость.

И тут ему в голову пришла одна идея. А почему бы не послать в полицию известие о том, что он устроил себе отпуск, и не преподнести это в виде головоломки? Да, это было бы великолепно! Это было бы гениально! Полный идиот, IQ которого равняется умственным способностям куска сухаря, загадывает загадку интеллектуальным монстрам полиции! Просто восхитительно! Это продемонстрирует им его спокойствие, невозмутимость и, прежде всего, его превосходство. Ему абсолютно все равно, что они будут скрупулезно проверять его открытку в лаборатории, – наоборот, он даже приложит свою ДНК.

Настроение Матиаса заметно улучшилось, настолько ему понравилась эта мысль. Он в состоянии заставить суетиться целую комиссию по расследованию убийств – даже теперь, когда уехал так далеко и ничего не будет происходить. Это его воодушевило.

Он встал и принес бутылку просекко из холодильника. Ему требовалась некоторая легкость бытия, дабы составить великолепный текст.

После двух бокалов игристого вина ему в голову пришла мысль о шифре, который он использовал еще во время учебы в школе, чтобы учительница не могла прочитать перехваченные письма. Шифр был простым, но чрезвычайно эффективным. Тот, кто не знал его принципа, мог сломать на этом зубы.

Наконец он аккуратным почерком начисто переписал шариковой ручкой закодированный текст на открытку, выдернул у себя ресницу и вложил ее в конверт.

Маленький сувенир для господ из децерната по расследованию убийств.

Он заклеил конверт и написал адрес: «В уголовную полицию Берлина, фрау Сузанне Кнауэр, комиссия по расследованию убийств».

Открытка дойдет. В этом он был совершенно уверен.

Он вышел на улицу и сунул письмо в почтовый ящик.

А потом даже думать перестал об этой некрасивой истории.

К двенадцати он выпил уже больше половины бутылки просекко, одну бутылку минеральной воды и сходил в туалет.

Он вернулся, снова уселся на балконе и увидел, что юноша как раз заходит в ресторан.

Матиас занервничал и почувствовал, как рука, державшая бокал с просекко, задрожала. В горле у него пересохло, и он начал взахлеб пить вино.

«Больше всего мне хотелось бы упасть перед тобой на колени, – думал Матиас. – Я бы подметал дорогу перед тобой, чтобы ты не испачкал свои туфельки, я бы рассыпал перед тобой душистую лаванду и лепестки роз. Мой принц, позволь мне быть твоим слугой!»

Тоска по этому мальчику убивала его, он не знал, как прожить день до ужина, до восьми часов, когда снова сможет заставить его обслуживать себя.

Он допил вино, распахнул все окна, бросился на постель и попытался заснуть, окруженный все усиливающимися звуками порта: разговорами рыбаков, трескотней мопедов, гудками паромов и гудением автобусов, которые перевозили туристов наверх, в горное село Джилио Кастелло.

В конце концов он впал в дрему и увидел Адриано, который был похож на принца Железное Сердце, на борту корабля. Принц жестом повелел Матиасу, своему оруженосцу, взойти на борт, но корабль уже отчалил. Отчаянным прыжком с набережной конь Матиаса преодолел это расстояние и гордо заржал, видимо, восхищенный своим отважным поступком. Оруженосец ожидал похвалы, однако принц Железное Сердце уже исчез в каюте капитана, откуда донеслись громкий шум ссоры и лязг мечей. Матиас распахнул дверь в каюту и увидел, как принц Железное Сердце споткнулся и выронил меч. В тот момент, когда капитан хотел наброситься на беззащитного принца, оруженосец Матиас пронзил его своим кинжалом. После этого глаза принца блестели не только от любви, но и от благодарности. Под покровом ночи они вместе выбросили труп капитана за борт. Вскоре после этого начался сильный шторм, и неуправляемый корабль вот-вот мог разбиться о волны величиной с гору. Оруженосец Матиас встал у руля, и волны перекатывались через него. Он еле-еле держался на ногах от усталости, как вдруг услышал оглушительный треск и увидел, что мачта сломалась. Она падала в направлении люка, из которого в этот момент появился принц Железное Сердце. Матиас закричал…

…и проснулся мокрый от пота.

«Мой принц, – только и успел подумать он, – мой принц, которого я люблю больше всего на свете…»

Он вышел на балкон в надежде увидеть юношу, хотя одновременно надеялся, что не увидит его, чтобы не сойти с ума.

И вдруг Матиасу в голову пришла ужасная мысль: письмо, адресованное уголовной полиции, было ошибкой! Хотя бы потому, что из-за Адриано он планировал оставаться на острове Джилио еще почти две недели. А если уголовная полиция сразу после того, как их специалисты расшифруют текст, выйдет на связь с карабинерами на Джилио, и те станут проверять паспорта всех туристов, которые уезжают с острова? Допустим, у них будет его ДНК, но они не знают его имени. Все равно они увидят, что Матиас фон Штайнфельд приехал из Берлина, и таким образом он сразу попадает в число подозреваемых, и они будут следовать за ним по пятам. Кроме того, существовала опасность того, что полицейские потребуют от него сдать анализ ДНК. Это стало бы катастрофой и означало его конец. Почему он был таким глупцом, что в ярости бросил письмо в почтовый ящик? Существовал только лишь один выход. Нужно ждать у почтового ящика, пока за его содержимым не придут, и попросить почтальона вернуть письмо. Что почтальон, вероятнее всего, не сделает, поскольку на письме не указан адрес отправителя и он не сможет предъявить на него права в качестве владельца.

Было отчего прийти в отчаяние!

В конце концов Матиас не выдержал. Он надел мокасины, перебросил шелковый шарф через плечо, хотя дул легкий теплый ветер и при такой теплыни в нем не было нужды, вышел из дому и пошел в бар.

Матиас заказал бокал просекко, поскольку его мучил голод, и он, заказав напиток, получал бесплатное блюдечко с арахисом. В это время в баре людей было совсем мало.

– Подскажите, пожалуйста, у меня такой вопрос… – осторожно начал он.

Бородач, полировавший бокалы, по-дружески кивнул ему.

– Я сегодня бросил в ящик письмо для матери. Она живет в Гамбурге, и в субботу у нее день рождения. Как долго идет отсюда почта? Сегодня только понедельник. Как вы считаете, оно дойдет вовремя?

Бородач широко улыбнулся.

– Oddio![22]22
  О боже! (итал.).


[Закрыть] – воскликнул он, заламывая руки. – Оно никогда не прибудет туда вовремя. Мне очень жаль, но на Джилио время течет по-другому. Здесь никто не понесет мешок с почтой в порт прежде, чем почтовый ящик будет забит до отказа. И хотя на нем написано, что почту забирают в понедельник, среду и пятницу, – это все глупости. Забирают почту только по пятницам, и баста. Значит, ваше письмо покинет остров не раньше, чем в пятницу после обеда или в субботу с утра. А может, только на следующей неделе. Вот так-то. Мы тут к этому уже привыкли.

Матиасу хотелось петь от счастья, но он постарался сохранить озабоченное лицо.

– Боже мой! – простонал он. – И что мне теперь делать?

– Да ничего. Думаю, вам лучше позвонить матери по телефону. А зимой здесь еще хуже, потому что паром ходит редко или вообще не ходит. Если вы в начале декабря бросите рождественскую открытку в ящик, то она, может быть, в феврале дойдет до адресата. Так что надо на этой же открытке писать и поздравление с Пасхой! – И он засмеялся.

Матиас дальше не слушал. Значит, письмо попадет в Берлин, когда он уже уедет с острова. Это великолепно!

Он поблагодарил бармена и расплатился.

С легким сердцем Матиас шел вверх по улице.

Конечно, вчера он уже не вернулся к машине, чтобы забрать вещи, он просто об этом забыл. А потом ему это показалось не таким уж срочным. Машина по-прежнему стояла под ореховым деревом, и на ней не было ни квитанции об оплате штрафа, ни вмятин или царапин от рассерженного владельца усадьбы. Словно вор под покровом ночи, Матиас протиснулся на место водителя, запустил двигатель и задним ходом выехал с участка.

Поездка в расположенное высоко в горах средневековое поселение Джилио Кастелло заняла всего лишь десять минут. Матиасу очень хотелось остановиться и с горной дороги сделать пару фотографий моря, но он оставил эту мысль, посчитав, что будет при этом выглядеть глупо, а он не хотел, чтобы его принимали за одного из туристов, которые делали снимки на каждом повороте.

Добрых полчаса он бродил по узким, перекрытым арками переулкам городишка, построенного еще в двенадцатом веке, и в своих фантазиях видел Адриано за каждым окном. Возможно, он живет здесь? Может, сейчас откроются ставни, и он будет стоять там, узнает Матиаса, улыбнется, помашет ему рукой?

Что за дикая мечта, но вместе с тем вполне реальная!

Он был не в состоянии сделать хотя бы шаг, не думая об Адриано. Джилио Кастелло превратилось в романтическое место, в котором жил его Принц. Матиас зачарованно рассматривал каждый дом, каждый переулок, каждый портик, каждый уединенный уголок вымощенной булыжником улицы, где он в тени уличных фонарей в первый раз поцелует своего Принца.

Адриано был юношей, который, сидя на пьяцце, что-то читал, тем, кто пил вино в траттории, и тем, кто высоким звонким голосом пел «Аве Мария» на площади перед замком Альдобрандеска. Адриано был существом с другой планеты, из другого столетия, он был воплощением всех его желаний и мечтаний!

Через полтора часа хождений по Джилио Кастелло Матиас совершенно заблудился и понял, что ему не удастся вернуться на ту же дорогу. Он вспомнил, что проходил мимо какой-то остерии, и сейчас собирался съесть там какое-нибудь блюдо из макарон и выпить бокал вина, но не нашел ее. Дома здесь были очень похожи, и за каждым углом его ожидал новый сюрприз.

В конце концов Матиас сдался, вышел через ворота и уселся на городскую стену. Перед ним открывался захватывающий вид на море вплоть до Тосканского архипелага. Его ноги оказались над пустотой, потому что стена была построена на скалах, которые круто обрывались вниз. Расстояние, а также глубину и высоту он никогда не умел точно оценивать. Было там пятьдесят метров или сто пятьдесят, а может, и больше? В любом случае достаточно, чтобы не выжить после падения.

Матиас закрыл глаза, хотя и знал, что так очень легко потерять равновесие, и представил, что было бы, если бы он позволил себе упасть.

Какой соблазн – чуть преодолеть себя, и все закончится! Возможно, он даже не почувствовал бы удара. Ему надо всего лишь собрать все свое мужество и совершить нечто сумасбродное, необычайное – уникальный поступок, который прекрасно соответствовал бы его характеру.

В этой идее было нечто очень привлекательное. Это было бы путешествие в одну сторону. Если бы он принял решение и спрыгнул, то уже не было бы возможности передумать и вернуться.

Это был бы великий поступок. Более великого и более жизненно важного не существовало.

Потом он вспомнил об Адриано и понял, что влюбился. Он сгорал от страсти и именно сейчас многого ожидал от жизни. Спрыгнуть вниз было бы глупостью. За одним исключением: для него он это сделал бы! Немедленно. Не раздумывая. Если бы Адриано должны были казнить и сказали, что он будет жить, если найдется кто-то, кто принесет себя в жертву вместо него, то этим человеком стал бы он, Матиас. Он принес бы себя в жертву. Он бросился бы со скалы навстречу смерти, потому что ни один человек в мире не умеет любить так самоотверженно, как он.

Матиас снова открыл глаза. Изумрудно-синее море искрилось в солнечном свете, а в маленькой бухте на якоре стоял парусник.

До сих пор он любил один-единственный раз, и сейчас у него, наверное, появился шанс еще раз пережить нечто подобное. Такое же абсолютное счастье, как с Деннисом.

Деннис был сильным. Сильнее, чем он. Он решал все проблемы, и это придавало жизни Матиаса беззаботность и легкость, которой он не знал ни до, ни после Денниса.

Это случилось два года назад, во вторник, на следующей неделе после Рождества, в первом часу ночи. От легкого ночного морозца дорога в свете фонарей блестела, а Матиас ехал по Берлину слишком быстро. Когда он увидел полицейский патруль, было уже слишком поздно. Избежать проверки он не мог, ему с трудом удалось остановить машину.

– Добрый вечер, проверка транспорта. Выключите двигатель. Я бы хотел взглянуть на ваше водительское удостоверение и на документы на машину.

У Матиаса руки дрожали, как осиновый лист, когда он вытаскивал документы из бумажника. Полицейский, который был приблизительно лет на пять моложе его, ничего не сказал, но, забирая документы, бросил на него проницательный взгляд.

– Вы что-нибудь пили?

Матиас надеялся, что это вопрос исключительно рутинный, а не следствие того, что от него порядком разило спиртным.

– Два бокала вина, больше я никогда не пью. Я ужинал с коллегой.

– Так долго? До полуночи?

– Да. А что, я обязан перед вами отчитываться?

Полицейский покачал головой и прищелкнул языком:

– Конечно нет.

Матиас все больше и больше терял уверенность в себе. Ему даже пришлось сжать левой рукой правую, чтобы скрыть, как она дрожит.

– Один момент, пожалуйста, подождите.

Полицейский с его бумагами исчез в патрульной машине, и Матиас подозревал, что он сейчас проверяет его личные данные.

Три минуты, пока это продолжалось, показались Матиасу бесконечными. Он не мог вспомнить, попадал ли уже в такую переделку.

Наконец полицейский появился снова. Матиас старался смотреть на него открыто и по-дружески, насколько это возможно, хотя и не имел никаких иных мыслей, кроме как сбежать отсюда, и даже не попытался представить, как бы выглядел этот мужчина без полицейской формы.

Полицейский нагнулся, и его лицо оказалось так близко, что Матиас невольно отпрянул.

Спустя вечность, которая продолжалась всего лишь несколько секунд, полицейский вернул документы. При этом его рука коснулась руки Матиаса, и тот на мгновение задумался, было это сделано нечаянно или специально.

– Счастливой поездки, – сказал полицейский, и на его губах промелькнула улыбка. – Поезжайте осторожнее.

Матиас все не мог прийти в себя.

– Счастливого Нового года! – заикаясь, пробормотал он.

Машина не слушалась его. Ноги Матиаса дрожали, и ему с трудом удавалось медленно и спокойно нажимать на газ, чтобы она не двигалась прыжками.

Поездка до его квартиры продолжалась пятнадцать минут, и это была сплошная пытка. С чувством невыразимого облегчения он наконец вышел из машины, закрыл ее на ключ и вошел в дом. Он никак не мог объяснить себе то, что полицейским не проверил его на алкоголь. Совершенно точно у него было больше двух промилле алкоголя в крови, и он знал, что вся машина провоняла алкоголем, как бывало всегда, когда он пил. Трезвому человеку – а он предполагал, что полицейский был трезв, – не унюхать этого было невозможно.

В квартире он надел легкий домашний халат и открыл еще одну бутылку шампанского. Он налил себе бокал и поставил бутылку назад в холодильник. Затем включил «Бранденбургские концерты», бросился на кушетку, закрыл глаза и поблагодарил небо.

На следующее утро в девять часов зазвонил телефон.

– Доброе утро, господин фон Штайнфельд, это Деннис Хольтхаус, полицейский участок семь. Вчера у нас с вами была встреча во время контроля на алкоголь. На мой взгляд, вы были очень алкоголизированы.

Матиас молчал.

– По этому поводу у меня есть пара вопросов. Вас устроит, если мы встретимся, скажем, через час?

– Где? В полицейском участке?

– Нет. – Голос полицейского стал тише. – Если мы не хотим огласки, нам нужно встретиться в личном порядке. Как насчет кафе «Эйнштейн» на Унтер ден Линден?

– Согласен. Через час я буду там.

– Хорошо.

Полицейский положил трубку, а Матиас задумался, что могли бы значить этот странный звонок и такая же встреча.

У полицейского, который встал и улыбнулся, когда Матиас зашел в кафе, были черные волнистые волосы, он был на несколько сантиметров выше и худощав.

Они заказали кофе с молоком и посмотрели друг на друга, не зная, с чего начать.

– Так в чем дело? – наконец спросил Матиас, завороженный глазами мужчины, которые были зеленоватого оттенка.

– Вы всю ночь не выходили у меня из головы. Я просто захотел увидеть вас снова.