Текст книги "Злато-серебро (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

От тревожных мыслей отвлекла Лилея. Девушка начала приходить в себя, шевельнулась, что-то забормотала. Серп мгновение колебался, прикидывая, не привести ли ее в чувство окончательно. Пусть сама идет, тащить ее тяжело, хоть он и не слабак. Здорово она, наверное, тому мужику в трактире колени отдавила. Тьфу, что за чушь! Когда такая горячая красотка на коленях ерзает, никакой тяжести не чувствуется. Зато когда висит на плече мертвым грузом... Но это, пожалуй, предпочтительнее возни с повредившейся в уме. Еще убежит, крик поднимет, привлечет стражу.

Чародей снова нажал на нужную точку, отправляя девушку в беспамятство. Перехватил поудобнее и понял, что обычными силами не справится. Ноги уже ощутимо дрожали, поясницу ломило. Пришлось положить Лилею на землю и зачаровать собственное тело. Что ж, от этого хотя бы последствий не бывает. Впрочем, ноющие мышцы назавтра ему и так обеспечены.

Ноша сразу стала легка, а вот в душе засосало: запас мощи убывал еще быстрее. Чёрен мрак, так к концу пути силы у него останется едва ли половина!

К счастью, шагал он теперь легко, и вскоре в конце улицы показался мерцающий мягким закатным светом купол храма. Солнечные чародеи умели насыщать золото сиянием своего Господина и не скупились на украшение его святилищ.

Серп постучал в калитку, подождал, постучал еще раз. Никто не открывал, Лилея опять начала бормотать и возиться. Чародей собрался уже колотить в дверь ногами, как заметил шнурок, уходивший в отверстие в стене. Выругавшись, дернул. Показалось, что где-то далеко звякнул колокольчик. Серп позвонил еще несколько раз. Наконец за стеной послышались приближающиеся шаги, калитка распахнулась, за ней стоял заспанный молодой служитель, почти мальчишка, в белом спальном балахоне до пят. Яркий свет свежего чародейского светильника болезненно полоснул по глазам, пришлось сомкнуть веки.

– Что стряслось? – не слишком любезно осведомился юнец.

– Девице только что в клочья память разнесли. Кажется, и сознание повреждено, – Серп пихнул очнувшуся Лилею служителю. – Тащи скорей к целителю. Есть ведь при храме?

– Есть, – парнишка механически подхватил девушку. Та была сонной и не сопротивлялась. – Ты сам-то кто? Чародей?

Серп, не ответив, повернулся и быстро пошел прочь. Объясняться он будет завтра, сейчас это совершенно ни к чему. Сейчас ему нужно пополнить мощь. Со времени бегства из Залесного еще ни разу не приходилось так сильно расходовать запас, и это почему-то очень тревожило.

Чародей осторожно прислушался к ощущениям, стараясь оценить, сколько у него осталось. Ого, больше половины! Почему ж так дрожат ноги и руки? Почему в душе проснулось знакомое сосущее чувство? Что с ним происходит? Даже четверть силы – уже немало, не должно ему сейчас быть так плохо. Может, дело в слишком долгом бессилии? И теперь он всегда будет ощущать слабость и панику, стоит хоть сколько-нибудь значительно вымотаться?

Серп сделал еще несколько шагов и понял, что не в состоянии больше расходовать даже ту незначительную силу, которая идет на поддержание острого зрения и слуха. Тело он вернул в обычное состояние, как только передал Лилею служителю храма.

Последним усилием воли чародей попытался заставить себя открыть переход к дому Боровика, но не преуспел. Мощи хватало, и после осталось бы еще изрядно, но он не мог израсходовать ни капли. Кошмарное видение сосущей черной пустоты напрочь лишило его способности чаровать.

Значит, придется тащиться домой пешком, утирая слезящиеся глаза и напрягая притупившийся слух. Да еще и сознавая, что полностью беззащитен перед любым, кто захочет напасть. Одно утешение: Средний зубец даже по ночам – место спокойное. И обоняние, кажется, не стало острее. Может, не зря Кверкус твердил, что любое доброе деяние раньше или позже будет вознаграждено?

Иви с Кайтом сидели в гостиной. Уютно горели свечи в красивом кованом подсвечнике в форме древесной ветви с цветами. Улыбалась со стены молодая и прекрасная бабка Крестэля. Ее внук читал вслух книгу из обширной библиотеки Боровика, девушка завороженно внимала. Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял, тяжело дыша, бледный как смерть чародей. Глаза его подозрительно блестели.

– Да ты, никак, с хозяйкой своей повстречался, а, серп Хладной Жницы? – не растерялся Кайт.

Серп, казалось, не услышал. Смотрел только на Иволгу, и взгляд был слегка безумным.

– Пойдем, птаха.

Девушка и без того уже вскочила, испуганная и взволнованная. Поспешно подошла к мужчине, тот схватил ее за плечо и вытащил в коридор. Захлопнул дверь, привалился к ней спиной, прижал Иволгу к себе так, что той стало трудно дышать.

– Что случилось? – придушенно спросила она, ощущая, что чародея бьет дрожь. – Ты ранен?

– Нет. Сила...

– Прямо здесь? – Иви дернулась было в сторону спальни, но мужчина с места не двинулся. – Но Кайт...

– Он не выйдет. Я зачаровал дверь, – Серп вдруг издал безумный смешок, который напугал Иви еще больше.

– Значит, у тебя еще есть сила?

– Да, есть, – чародей чуть ослабил хватку. – Но там, на улице, я не мог ею пользоваться.

– Но теперь все хорошо? – девушка высвободила руку и несмело погладила мужчину по волосам, ощущая, как его перестает трясти. – Раз дверь ты зачаровал?

– Угу.

Он окончательно расслабился, повесил голову, уткнулся лицом в волосы Иволги. Они пахли какой-то травой, хорошо пахли, мягко, ненавязчиво... Что за ерунда с ним творится? Только что не мог чаровать, а стоило добраться домой, ощутить в руках источник, и способность пользоваться даром вернулась. Это, конечно, хорошо, ведь девчонку он напугал. Силы от нее не получишь, пока не успокоишь. Он попытался ласково потрепать Иволгу по спине, но рука не слушалась. А вот птаха продолжала гладить его волосы, лицо, потом привстала на цыпочки, осторожно поцеловала в губы.

– Что же все-таки случилось?.. – она чувствовала на пальцах влагу, выбежавшую из его глаз, и хотела спросить, отчего он плачет, но не посмела.

Серп собирался что-то ответить, но дверь сзади толкнули раз, другой. Потом на нее обрушился мощный удар. Иви через тело чародея ощутила, как вздрогнули доски.

– А ну, открывай, мраков сын! Совсем свихнулся! – приглушенно взревел Кайт.

– Хранителю дома запретил болтать, так сам разоряется, – пробормотал Серп.

Девушка облегченно вздохнула: раз чародей принялся ворчать, значит, окончательно пришел в себя. Перепалки с невидимым хранителем еще не стерлись из памяти. Кайту они в конце концов так надоели, что он отыскал-таки в бумагах Боровика нужный заговор и приказал голосу не беспокоить обитателей дома без крайней необходимости.

Дверь продолжала сотрясаться от ударов, и чародей, не отпуская от себя Иволгу, отступил в сторону.

– Нет! – в последний миг пискнула Иви, но створка уже распахнулась, с грохотом ударилась в стену, а из проема плечом вперед вылетел Крестэль. Нужно было отдать ему должное, несмотря на внушительные размеры, телом парень владел отлично. Вопреки надеждам чародея, в противоположную стену он не врезался, встал, как вкопанный. Повернулся и в ярости уставился на Серпа.

– Я все-таки откажу тебе от дома! Какого мрака с тобой происходит?

– Перебрал в трактире, – чародей издевательски улыбнулся, поочередно промокая глаза рукавом. – Извини, если напугал.

– Иволга, все в порядке? – с вызовом спросил Кайт, пропустив извинение мимо ушей.

– Да, – закивала девушка. – Пойдем, я помогу тебе лечь, – потащила Серпа за собой.

Чародей не стал противиться, послушно пошел следом. Проходя мимо Кайта, намеренно выдохнул тому в лицо. Тот почувствовал пивной перегар, поморщился.

Пить-то мраков сын пил, но, кажется, не так уж много. Как он смотрел на Иволгу... Да еще со слезами на глазах. Влюблен? На него не похоже. А если и так, чего страдает? Она-то точно к нему неравнодушна. И что нашла? Вздорный, высокомерный тип. Мрак разберет этих женщин!

***

Утром Серп проснулся совершенно разбитый, тело ломило нещадно. Слух, по счастью, восстановился полностью, да и глаза не слезились. Возможно, из-за того, что птаха промыла их вечером каким-то травяным отваром.

Иволги не было, хотя он точно помнил, что, когда засыпал, она лежала рядом. Он не велел ей уходить, но и не просил остаться. Кольнуло сожаление, что слишком хорошо вышколил девчонку. Впрочем, силы снова под завязку, а одному даже в просторной постели вольготнее... Он потянулся было, но всласть не получилось, тут же дала о себе знать боль в мышцах. Птаха могла бы размять ему ноги, спину. Да он и сам отлично размялся, если б она лежала рядом. Позвать?..

Не успел Серп сосредоточиться на нужных чарах, как в дверь постучали.

– Кого там несет? – проворчал раздосадованный чародей. – Моховик, имей в виду, я голый. И прикрываться ради твоего спокойствия не собираюсь.

– Кайт уже ушел на службу.

В комнату вошла Иви с подносом. Серп с удовольствием учуял запах яичницы с грибами и гренками, точь-в-точь как он любит. Рядом с тарелкой парила большая чашка бодрящего травяного чая. В чем-чем, а в составлении смесей для взваров девчонка толк знает.

– Вот, поешь, – заботливо пристроила поднос на кровать.

Серп накинулся на еду, поужинать как следует за всеми происшествиями и лихорадочным стремлением пополнить запас силы вчера не получилось.

– Крестэль ушел на службу? – переспросил, проглотив очередной кусок. – Который же теперь час?

– Скоро полдень. Я подумала, что пора тебя будить. А ты, оказывается, сам проснулся.

– Чёрен мрак! – чародей принялся запихивать яичницу в рот, поспешно жевать и глотать. – Вермей рассердится! У него сегодня казнь. А ворье, что вчера вечером привели, на мне.

– От палача уже прибегал мальчишка. Я сказала, что ты нездоров, будешь после полудня, – успокоила Иви.

– Хорошо все-таки... – Серп чуть было не сказал «что я не бросил тебя в Залесном», но вовремя опомнился. – ...Что я не оставил тебя у Кверкуса. Ты, оказывается, толковая.

Девушка порозовела от удовольствия и промолчала. Мужчине показалось, что на лице у нее заблестели золотистые капельки, но всматриваться времени не было. Он поспешно одевался, прихлебывая пахнущий цветами взвар.

Непривычно хорошее, несмотря на опоздание, настроение испортилось, стоило чародею миновать ворота замка и войти во двор. Навстречу шагнул вчерашний здоровяк-стражник, приятель черноволосой красотки.

– Хорошо развлекся? – вопросил сурово. – До полудня глаз продрать не мог? Куда Лилею дел, мраково отродье?

– А чего ты ее отпустил, если так дорожишь?

Ответ зазвенел в голове чародея колокольным звоном.

– Не пойму, Ян, чего девку твою на такого хлюпика потянуло? – услыхал Серп, когда слегка пришел в себя и обнаружил, что сидит на земле.

– Может, потому, что у здоровяков кой-какие немаловажные части тела сильно проигрывают остальным? – чародей стремительно поднялся на ноги, одновременно ставя защиту.

Дружок Лилеи и пара его приятелей ощутимо приложились о невидимую стену и тут же сообразили, с кем имеют дело.

– А я не верил, что у Вермея чарун в помощниках, – один из солдат сплюнул, метя в сапоги Серпа, но плевок растекся по прозрачному щиту. – Ничего, мраков сын, найдется и на тебя управа. Живо расхочется мериться!

– Поглядим, – чародей осторожно ощупал левый глаз. Веки были горячими и уже припухли, снова полились слезы. – Как тебя там, Ян! О Лилее спрашивай в храме Светлого Солнца. Надеюсь, тамошний целитель ей помог. Если б ты получше приглядывал за девицей, глядишь, она не спуталась бы с лиходеями.

– И кто тебя приложил? – первым делом спросил Вермей. – Бурьян или твоя златокосая подружка?

– Если б я имел глупость жить с подружкой, которая распускает руки, она приложила б меня вчера вечером. И сегодня поутру я непременно зашел бы к целителю, – Серп рукавом утер бегущие чуть ли не ручьем слезы. Глаз, в который засветил мраков стражник, болел и страшно чесался, видно, снова дали знать о себе вчерашние чары.

– Я не думал, что у Яна с Лилеей так серьезно, – сказал палач. – Не то бы тебя остерег. Вот говорил же, что лучше у меня дома посидеть.

– Это все ерунда, – вздохнул Серп и поведал о своих вчерашних злоключениях. – Зато теперь мы точно знаем, что в городе орудует преступный чародей. Думаю, мне нужно доложить обо всем капитану стражи. Или тебе правильнее пойти? Как у вас в Мелге принято?

– А Гриф еще не знает? Болтают, ты у какого-то стражника в доме живешь.

– Мы не слишком ладим, так что я с ним не откровенничал.

– А девочка эта? Пацан, которого я за тобой послал, говорит, зело хорошенькая, – подмигнул Вермей. – Стражника подружка?

– Нет. Она со мной, – Серп мрачно зыркнул на палача одним глазом. – У нас сегодня работы мало? Неистраченные вопросы на меня пошли?

– Работы немного, – усмехнулся Вермей. – Казнь была утром. Со вчерашнего дня остались пара мошенников да воришки с рынка. После ночи в каземате они вряд ли станут так уж запираться. Ты иди, давай, к капитану. Спроси в караульной, где его найти. Гриф, скорей всего, попросит повторить рассказ Юнкусу, верховному мелжскому чародею. После, если тебя еще и к Кротам не потащат, ступай домой. Льющий слезы палач неправильным образом влияет на пытуемого.

Серп кивнул и направился прочь из подземелья. Стоило подняться по лестнице и очутиться в коридоре, что вел наружу, со стороны выхода во двор послышались шаги и голоса.

– ...Капитан ему покажет, блудливому мракову сыну! – гулкое эхо донесло рык Бурьяна. – Зря Гриф сразу Кайта не послушал, не прощупал этого чаруна в ошейнике!

Чародей вжался в стену и стал невидимым. Не на того напали! Думают, сейчас скрутят, пользуясь присутствием Вермея, который во имя порядка не позволит помощнику сопротивляться, и поволокут к капитану, дор огой надавав по морде, по ребрам, а может, и ниже. Он бы, и кабы скрутили, вывернулся, но доставлять даже мало-мальское удовольствие тупоговловым громилам-стражникам неохота.

Пропустив мимо сердито гомонящую троицу, Серп невидимым вышел во двор и направился к караулке, что находилась неподалеку от ворот. Значит, поганец-Крестэль все-таки донес на него командиру. А капитан не стал трогать, странно. Может, он не так уж туп? Поручил тому же Вермею приглядывать, поэтому палач и лезет с вопросами да приглашениями провести вечер за душевной беседой. М-да, поделись он этими мыслями с Кверкусом, тот бы непременно нахмурился и сказал, что нельзя в каждом встречном видеть врага.

Серп быстро пересек двор и оказался у дверей караулки. Оставаясь невидимым, осторожно вошел, прислушался к разговору двух стражников и направился к проходу во внутренние помещения. Сразу за аркой оказалась каменная лестница, чародей вернул себе обычный вид, бесшумно поднялся наверх и ступил в просторную, темноватую комнату. Свет падал лишь из узких окошек-бойниц и его не хватало, чтобы разогнать сумрак по углам. Впрочем, стол, стоявший как раз под одним из окошек, был освещен сносно. Сидевшему за ним спиной к входу мужчине вполне хватало, чтобы писать.

Чародей в очередной раз утер слезящийся подбитый глаз и кашлянул. Мужчина тут же вскочил на ноги и схватился за меч.

– Мрак в душу! Как ты сюда попал? – уставился на Серпа, на лице ярость пополам с недоумением.

– Через дверь, по лестнице, – ответил помощник палача, слегка удивляясь про себя, что Гриф молод, немногим старше его самого. Он почему-то представлял капитана пожилым, обрюзгшим и усатым. Тот же, помимо молодости, оказался подтянутым, с аккуратной бородкой. – Если это ты послал за мной своих людей, то мы слегка разминулись. А я как раз и сам собирался с тобой поговорить. Ты Гриф, капитан мелжской стражи, так?

– Так. А ты – помощник Вермея. Серп, кажется?

– Верно. Вообще-то, я чародей.

– И поэтому считаешь, что тебе все позволено?

– Нет, никогда так не считал. Ограничений у одаренных больше, чем у простых людей. Послушай, капитан, – Серп видел, что Гриф зол и собирается обрушиться с обвинениями. – Догадываюсь, что вертится у тебя на языке. Позволь мне рассказать о вчерашнем происшествии. Думаю, после у тебя возникнут совсем другие вопросы и заботы.

– Хорошо, – Гриф совладал с гневом. Когда какой-то непонятный чародей в ошейнике подкрадывается к тебе со спины, это бесит. Но уж больно мрачный у него тон. Похоже, здесь дело серьезнее, чем соблазненная девица и подбитый глаз.

Про участь несчастной Лилеи Гриф слушать не стал, прервал чародея на словах про смерч, вылетевший из жилища подружки Бурьяна.

– И ты никак не мог с ним сладить? Я знаю, что чародеям под силу оглушить друг друга, а то и убить. Ты, насколько я понял, даже не попытался.

– Я просто не был к этому готов, – пожал плечами Серп. – Лиходей мне не угрожал, а о девчонке я и не думал. Жаль, что с ней так вышло. Может, целителю в храме удалось исправить...

– Да мрак с ней, с девчонкой! – раздраженно отмахнулся Гриф. – Бурьяну нужно было лучше смотреть за своей зазнобой. Вот что, Серп. Пошли, повторишь свой рассказ Юнкусу. Это верховный мелжский чародей. Такие вещи более в его ведомстве, чем в моем. Да и на тебя он вроде бы хотел взглянуть. Я в ваших делах мало что смыслю, и то удивляюсь, что одаренный зарабатывает на жизнь помощником палача.

***

Юнкус проживал здесь же, в Мелжском замке. Серп с плохо скрываемой завистью оглядел просторную приемную с резными скамьями вдоль чистых белых стен, куда их с Грифом провел слуга. В чертоге было светло, в настоящие высокие окна, не бойницы, лился солнечный свет. Подсвечников и факельной копоти видно не было, значит, когда нужно, хозяин не жалеет силы на чародейское освещение.

Не успели посетители усесться, как из внутренних покоев вышел совсем молодой человек, почти юноша, который обнимал за талию смеющуюся миловидную девушку. Светлыми косами и хрупкой изящной фигуркой она напоминала Иволгу, но черты лица незнакомки были более тонкими и носили явный отпечаток породы.

Юноша, ничуть не смущаясь посторонних, поцеловал подругу в губы, потом шепнул что-то на ушко. Девушка вспыхнула, глянула лукаво, кивнула и пошла к выходу, не обратив внимания на посетителей. Капитан тоже смотрел мимо, а помощник палача позабыл о приличиях, загляделся, рассеянно ища сходства и различия со служаночкой.

Как нелепо складывается судьба! Какой-то юнец, еще моложе его, занимает должность главного чародея огромной Мелги. А источник у них, похоже, одинаковый. Девицы даже внешне похожи, только благородная, как и следовало ожидать, досталась не Серпилусу. Хотя, если смотреть правде в глаза, косы у Иволги красивее, ярко-золотые, а не белесые, как у этой. Да и мордашка милее, без печати надменности.

– Ты не слишком вежлив для одаренного, – неожиданно низкий и властный голос юноши вырвал Серпа из праздных размышлений. Помощник палача с удивлением заметил, что глаза у Юнкуса отнюдь не молодые. Вернее, не сами глаза, ясные, серо-зеленые, а их выражение. Выходит, он не юнец вовсе, молодится. Ради этой белобрысой?.. – Таращишься на мою невесту. Верно, и мысли вольные допускаешь. Неуч?

– Прости, – взгляд Серп прятать не стал, но раздражение скрыл, изобразил приличествующее раскаяние. – Учен я хорошо, просто слегка забылся. Уж больно красива твоя невеста, вот и загляделся. А таращиться у меня сейчас и не получится, – утер подбитый глаз.

– Прощаю, – Юнкус шагнул к помощнику палача и чуть дотронулся до распухших век.

Боль и зуд тут же исчезли, слезы перестали течь. Серп оценил тонкость поведения солнечного чародея: и небольшую любезность оказал, и этак мягко дал понять, что насчет девушки-источника посетитель ошибся.

– Что, Гриф, это, надо понимать, и есть новый помощник Вермея?

Капитан кивнул и принялся объяснять, зачем они пришли. Юнкус очень быстро прервал солдата и пожелал услышать все из уст участника событий.

– Капитан, объясни своему вояке вот что, – провозгласил солнечный чародей, когда Серп закончил. – Если подружка ему по-настоящему дорога, то он у Вермеева помощника в долгу. Я видел девицу сегодня ночью. Меня срочно вызвал храмовый целитель, уж очень необычными были повреждения. Если б не правильные и быстрые действия... Как тебя зовут? – обратился к Серпу, тот назвался. – ...Серпилуса, она лишилась бы не только памяти, но и рассудка.

– Значит, у Лилеи узнать о преступном чародее и его сообщниках не получится? – огорчился Гриф, не вдохновленный идеей делать внушения Бурьяну, тем более на такую скользкую тему.

– Нет, – покачал головой Юнкус. – Она теперь и имени своего не помнит. Мне пришлось удалить разорванную память, чтобы сохранить рассудок. Ты свободен, капитан. Понадобится твоя помощь, позову. А к тебе, палач, у меня еще есть вопросы.

Серпу снова пришлось повторять свою историю, правда, ни Нетопырей, ни лассу, ни Иволгу он поминать не стал. Чья-то глупая шутка или месть, но за что – лишь Светлому Солнцу ведомо. Или, скорее, мраку.

Тактику умолчания о некоторых, иногда весьма существенных, деталях и подробностях чародей освоил давно, еще во времена ученичества. С Кверкусом всегда прокатывало. Правда, порой Серп подозревал старика в притворстве и потворстве юношеским выходкам – это было очень похоже на добросердечного наставника. Позже Серпилус опробовал свою способность на других чародеях и убедился, что вполне может рассказать лишь часть правды, не вызвав ни малейших подозрений у дотошного собеседника.

– И когда же это с тобой случилось? – спросил Юнкус, ничем не выдавший своего отношения к услышанному.

– Около пяти лет назад, – неохотно признался Серп, крепко ругнувшись про себя.

– И ты только сейчас решил сменить место проживания?

Помощник палача молчал: Юнкус загнал-таки его в угол. Правда раскроет источник Серпа, сделает еще более уязвимым. Ложь верховный тут же распознает, равно как и попытку скрыть ее при помощи чар. И вновь прибегнуть к отработанному приему не получится: умалчивать-то здесь не о чем!

– Знаешь, что я думаю, Серпилус? – юноша глянул не без иронии. – Шутка, что с тобой сыграли, имела б особый смысл, если б твоим источником был жар плоти. Не поэтому ли ты оказался привязан к Залесному? Лишенный силы, просто не мог уйти из-под надзора. Потом случайно подворачивается какая-то дуреха, и ты бежишь в Мелгу. Знаешь, что мы не жалуем Нетопырей.

– А они уже прилетали по мою душу? – Серпа, который сам был невысокого мнения об умственных способностях Иволги, почему-то неприятно резануло сказанное в ее адрес «дуреха».

– Нет, пока не прилетали. Да и не должны бы, раз ты ни в чем не виноват.

– Выдашь меня, если заявятся?

– Пока на то нет причин. И это меня удивляет. Окажись я в твоем положении, возможно, прислушался бы к предложению преступного чародея.

– Не вижу в этом прока. Верно, не так проницателен, как ты. Не объяснишь выгоды?

– Ты дерзок. Это простительно молодости, к тому же позволяет читать тебя. Силой обладаешь немалой. А еще, наверное, убеждениями. Стараешься поступать по совести, следовать по пути добра. Я угадал?

– Отчасти.

– Не глуп, – прохладно улыбнулся Юнкус. – Не стану тебя пытать, задавая каждый вопрос по отдельности. Я бы принял предложение лиходея, чтобы получить власть и богатство. Перед помощником палача лишь одна вершина: самому стать палачом.

– Подлинную власть можно получить только законным путем, а там и богатство придет. Раньше или позже я их добьюсь. Способностей хватает, совесть чиста. Значит, нужно только найти того, кто надел мне ошейник.

– Успехов в поисках, – довольно усмехнулся Юнкус. Парень зелен и неопытен. Жаждет власти, как и многие из одаренных, значит, никаких особенных убеждений у него нет. Девицу притащил к целителю, чтобы хорошо выглядеть в глазах закона и вышестоящих, тех же Вермея и Грифа. Сам признался, что силой не обделен. Не страшно. Не ему, верховному чародею свободной Мелги, тревожиться из-за глупого сосунка. Опасаться нужно самому пирольцу. – Вот еще что, Серпилус. Я посоветую Кротам и страже прибегнуть к твоей помощи в ловле преступного чародея. Тебе дозволяется чаровать против лиходея и его сообщников, равно как и в поддержку людей города. Грифа и Черена, главу Кротов, я оповещу о разрешении.

– А для себя-то чаровать мне можно? – издевку в голосе Серп скрывать не стал.

– Неужели ты воздерживался от пользования даром с тех пор, как на тебя надели ошейник? – в словах Юнкуса яда было куда больше. – Я знаю, с кем ты живешь, одаренный. Твоя девчонка, как ты можешь догадаться, налюбовавшись на мою невесту, вполне в моем вкусе. Как считаешь, устоит она перед моими ухаживаниями? Или предпочтет остаться с палачом?

– А если устоит? – в этом Серп был совершенно не уверен, но привычка отвечать на гонор дерзостью взяла свое.

– В этом случае придется прибегнуть к помощи Кротов. Солнечный чародей не вправе причинять вред кому бы то ни было. И я очень не люблю это делать, даже чужими руками. Поэтому помни свое место, одаренный. Тогда останешься при подружке.

***

Иволга, вымыв посуду после позднего завтрака Серпа, решила посмотреть, наконец, на корабли, что приходят в Мелгу. Она уже успела обойти почти весь Средний зубец, надивилась на большие богатые дома и уютные зеленые скверы. Побывала и на Восточном, где жили ремесленники и располагались многочисленные мастерские ювелиров, кружевниц, ковроделов, оружейников, стеклодувов. Покупать, конечно, ничего не покупала, даже не приценивалась – изделия мелжских мастеров славились на всю Меддину и стоили недешево. Девушке доставляло удовольствие просто любоваться красивыми вещами, как любовалась она небом и морем, птицами и цветами.

Теперь Иви решила удовлетворить свое любопытство и сходить в порт, что располагался у дальней оконечности Западного зубца, на котором она ни разу не бывала.

О дурной славе этой части города девушка не слыхала. Кайту в голову не могло прийти, что Иволге зачем-то понадобится идти в припортовые трущобы. Серп же вспоминал о служаночке лишь как о непременной принадлежности дома. Девица, конечно, ходит на рынок за провизией, но дорога к торговой площади, лежащей между замком и городскими воротами, совершенно безопасна.

Иви, привыкшая к узким улочкам Залесного, ничуть не обеспокоилась, когда попала в сеть темноватых закоулков, извивавшихся между грязными стенами обшарпанных домишек. С едва ли не единственной на Западном зубце площади, где росли три дерева с изрядно обломанными кронами, да играла стайка оборванных чумазых ребятишек, она разглядела впереди, над крышами совсем уж низких лачуг мачты кораблей и направилась туда.

Поначалу девушке казалось, что она вот-вот выйдет к морю, но душные, на удивление безлюдные улочки с застоявшимся нечистым воздухом петляли, некоторые заканчивались тупиками, где совсем невозможно было дышать. Проплутав в трущобном лабиринте Светлое Солнце знает сколько времени, Иволга поняла, что заблудилась.

Прохожих по-прежнему не было, и девушка, желая узнать дорогу к замку (в порт идти уже расхотелось), постучала в закрытое ставнями окошко, потом в другое, но ей никто не ответил. Из-за первой же двери, в которую она решилась поскрестись, выглянул кудлатый похмельный мужик, окинул Иволгу мутным взглядом и молча попытался затащить внутрь. Тут уж бедняжка струхнула не на шутку и кинулась бежать без оглядки.

Выскочив из-за угла, наткнулась на неспешно идущего человека. Опрятно одетый, вполне трезвый мужчина подхватил ее, чтобы не упала, и принялся с улыбкой разглядывать.

– Какие стрекозки к нам залетают!

– Простите, господин, – пробормотала девушка, краснея. – Не покажете ли дорогу к замку?

– Зачем тебе к замку? Вряд ли ты там живешь.

– Я живу на Среднем зубце. От замка легко добраться.

– А не палачова ли помощника ты девчонка? – мужчина задумчиво скользнул взглядом по лицу Иволги, по толстым золотистым косам, перекинутым на грудь.

Иви ответила не сразу, неожиданный вопрос ее встревожил. И почему она всегда думает о плохом? Прохожий выглядит прилично, располагающе, на лиходея совсем не похож. Может быть, это знакомец Серпа. А если и нет, то, узнав, что она связана с палачом, он, возможно, забеспокоится о чистоте своей души и отпустит ее. Пусть дорогу не скажет, лишь бы отпустил. Неуютно как-то под его взглядом, хоть лицо и продолжает оставаться любезным и дружелюбным.

– Я его служанка. Отпустите, господин, пожалуйста! – девушка попыталась высвободиться, но тщетно. Хватка тут же стала крепкой, грубой.

– Ох ты, какая удача! А я дивлюсь, и чего мордашка знакомой кажется? Не зря нам Рубус твой облик показывал. Я хоть и выпимши был, а кой-чего запомнил.

Иволга, сообразив, что дело плохо, изо всех сил принялась вырываться, но не преуспела.

– Во главарь обрадуется! – продолжал мужчина, таща брыкающуюся девушку в какой-то совсем узкий проулок. – Он-то со вчерашнего вечера планы строит. Кумекает, как тебя на Среднем зубце сцапать, чтобы твой чародей посговорчивей стал. А ты сама пришла! – укрывшись от глаз случайных прохожих, лиходей прижал свою жертву к стене и принялся ощупывать. – Ну-ка, заценим, какая такая у Вермеева помощничка служанка, – рука больно стиснула грудь, помяла, переместилась на ягодицу. – Лакомый кусочек... Ты мне сразу приглянулась, стоило Рубусу показать.

Девушка крепко сжала бедра, но мужские пальцы, задрав подол, настойчиво пытались пробраться меж сдвинутых ног. Иви будто перенеслась в прошлое, в коридорчик «Медвежьей шкуры». Правда, щупавший ее сейчас ничуть не походил на толстого старого хозяина. На первый взгляд он ей даже понравился, во всяком случае, вызвал доверие. Но что бы не говорил Серп про ее слабость к плотским утехам, огонь разжечь может только он. От всех остальных ей выть хочется. Или умереть. Или...

Мужчина, увлеченный ощупываниями, пялился в вырез иволгиного платья, поэтому крепкий удар в лицо оказался полной неожиданностью. Девушка боднула лиходея метко, больно стукнув лбом в переносицу, благо негодяй оказался ненамного выше нее самой.

Закоулок огласился яростной руганью. Мужчина схватился за нос, убедился, что из ноздрей хлещет кровь, и наотмашь ударил Иви по лицу. Девушке показалось, что из глаз у нее брызнули искры, в голове помутилось еще сильнее, чем после бодания. Иволга сжала зубы, пытаясь не соскользнуть в мягкую, завлекательную темноту. Тогда уж точно не спастись.

Тело ее, к счастью, действовало само, не слишком прислушиваясь к затуманенному болью и страхом рассудку. Стоило лиходею, заливающемуся кровью, немного отстраниться, нога Иволги согнулась и ощутимо заехала неудавшемуся насильнику коленом в пах. Тот от неожиданности разжал руки, девушка без труда вырвалась и с криком кинулась прочь.

Неизвестно, как далеко ей удалось бы убежать от разъяренного мужчины, которого она задела не так сильно, как следовал бы, но, стоило вылететь из проулка, Иволга заметила двух людей с синими плащами на плечах и мечами на поясе. Девушка с трудом сдержала рвущийся наружу истерический смешок. Снова она вырвалась от недобро настроенного мужика и тут же опять наткнулась на следующих, теперь аж двоих. Остается лишь надеяться, что стражники не попытаются воспользоваться ее беспомощностью.