Текст книги "Злато-серебро (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Потомок Боровика рисовал хорошо. Серп легко узнал несколько видов Мелги в разную погоду и время суток, а букетик иволгиных ночных фиалок в глиняной кружке выглядел вполне живым. То же самое можно было сказать и о служаночке, изображенной далеко не единожды. Чародей поначалу нахмурился, но все портреты оказались на редкость пристойными. Девчонка была полностью одета, позы и взгляд лишены фривольности. На одной картине птаха выглядела едва ли не сказочной принцессой, даром что наряд не блистал роскошью. Стояла здесь, на этом самом чердаке, у застекленного ската крыши и смотрела на молодую луну с непонятным выражением: не то мечтательным, не то блаженным, не то счастливым, не то задумчивым. Не то все сразу, решил Серп, ставя картину на место.

Теперь понятно, что она имела в виду, когда говорила, что Крестэль приукрашивает действительность. Служаночка не была дурнушкой, а пожив в покое и достатке да научившись носить нормальную одежду, стала и вовсе хорошенькой. Но не настолько, чтобы, встретив на улице, оглянуться ей вослед. А на девушку с картин хотелось любоваться. И не только оглянуться, может быть, и пойти за ней.

Серп уже приготовился насладиться необычной красотой Змейки, но та была изображена лишь на одной картине, весьма традиционно выполненном портрете, зато карандашных или угольных (в таких тонкостях чародей не разбирался) рисунков оказалось много. Вот уж с кем Крестэль отвел душу! Позы девица принимала одну завлекательнее другой, смотрела так, что мурашки по спине. На парочке рисунков она оказалась полностью обнаженной.

Чародей успел лишь бегло проглядеть наброски, как услышал скрип ступеней на чердачной лестнице. Поднял голову и встретился взглядом со стоящим в дверях Кайтом.

– Ну и как, по-твоему, я рисую? – на удивление миролюбиво спросил парень, приваливаясь плечом к дверному косяку.

– Неплохо, – без воодушевления признал Серп. – Только мнение мое недорого стоит. Я в картинках ничего не смыслю. Похоже, и ладно.

– Это для того, кто тебя плохо знает, недорого стоит, – усмехнулся Кайт. – А для меня – наоборот. Ты ж никому слова доброго не скажешь.

– Всегда говорю, когда заслужат. А улещивать кого-то не в моих правилах. Чего ради ты птаху приукрасил? Скорее уж перед Змейкой должен бы стелиться.

– Я никого и ничего не приукрашиваю. Рисую, что вижу, – Крестэль не переспросил, кто такая Змейка, тем самым выдавая свое знакомство с одним из древних языков Меддины. – Иволга – славная девушка. И мне порой бывает досадно, что она связалась с тобой.

– Я все-таки должен держать ухо востро, – хмыкнул Серп. – Вы с ней страшно озабочены постельными делишками друг друга.

– Можешь быть спокоен. Я не интересуюсь чужими женщинами.

– К чему тебе эта простушка, если ты Змейку заполучил, – чародей невольно снова взглянул на рисунки.

– Это, скорей, она меня заполучила, – неохотно признался Кайт. – Искусна, как ласса.

– Не трепал бы, о чем не знаешь, – поморщился Серп.

– В женщинах я не хуже тебя разбираюсь! – стражник подошел к чародею и забрал у него рисунки.

– Не сомневаюсь! У благородных с детства толпа служаночек в полном распоряжении. А вот с лассой тебе вряд ли доводилось дело иметь.

– А тебе доводилось? – с вызовом и некоторым любопытством спросил Кайт.

– Было однажды... – Серп, рассказывая раньше о своем аресте, не стал поминать нечистую тварь. Теперь – другое дело. Откровенность должна подвигнуть Крестэля на ответную, а спросить у него есть что.

Вспоминать до сих пор было противно, слова сочились с языка, будто отравленные ядом. Так и хотелось сплюнуть их поскорее и забыть. Но нет, довел повествование до конца. В конце концов, он мужчина и чародей, нечего себя жалеть.

– Звучит жутковато, – подвел итог повествованию Кайт. – Но, болтают, ощущения при этом отнюдь не неприятные.

– Даже тебе такой приятности не желаю, – серьезно сказал чародей. – Наверное, так себя чувствует шлюха, которую ночь напролет пользовал десяток изголодавшихся матросов. И самое мерзкое, что пока яд остается в теле, невыносимо хочется еще. Мне повезло, что она сожрала лишь мою чародейскую силу. Простых смертных лассы превращают в немощных стариков. А то и до смерти доводят.

– Есть что-то общее с Серпентой, – задумчиво проговорил Кайт. – Она меня большей частью именно пользует. Все сама делает. Делает хорошо, не пожалуешься, но я к другому привык. Да и мера должна быть.

– Благородному подчиненное положение должно быть невыносимо вдвойне, – фыркнул Серп. – Поэтому и сбежал от принцессы Эроны?

– Откуда ты знаешь?! – парень придвинулся едва ли не вплотную к чародею и непременно схватил бы за грудки, если б на том была рубаха.

– Случайно услышал обрывки разговора в «Кабаньем клыке». Занятное местечко ты мне присоветовал. Не расскажешь и о нем поподробнее?

– А ты мне все о себе рассказал? – стражник опомнился и отстранился от полуобнаженного чародея.

– Теперь, когда и о лассе вспомнил, все. А, нет. Забыл сказать, что родом из ваших, крестэлевских, владений. Мой отец – рыбак из деревушки, что неподалеку от Приморских Холмов.

– Так ты, выходит, самый что ни на есть мой земляк, – улыбнулся Кайт. – Ладно, давай побеседуем по душам. Уж больно твоя история непонятна, хотя вряд ли с моей связана. Где безопаснее, чтобы Юнкус не прослышал?

– Где угодно. Я давно навел глухие чары. Страж тоже ничего не услышит, но ты на всякий случай можешь приказать ему молчать. Он не посмеет ослушаться хозяина дома.

– Уже приказал.

Кайт уселся в кресло, в котором на портрете сидела Серпента, чародей без малейшего смущения развалился полулежа на кушетке, на некоторых рисунках тоже не пустовавшей.

– Неплохо смотришься, – задумчиво проговорил стражник, разглядывая Серпа. – Может, позволишь тебя написать?

– Только вместе со Змейкой. И она должна быть раздета.

– Нет, вы с Иволгой выглядели бы лучше. Темные и светлые волосы...

– Слишком заурядно, – пренебрежительно заявил Серп. – Надоело уже. Хозяин Подземного царства и Лунная дева. Вождь с Равнин и принцесса Дебрей. Картинка с такой парочкой в каждом втором кабаке имеется. И если тебе так уж нужно темное и светлое, то Змейка смуглая, а я нет.

– Да я совсем не то...

– А ты не так уж прост, Крестэль, – перебил чародей. – Вместо того, чтобы о деле говорить, опять на художества свернул.

– Да-да, Серп. Привык ты у себя в пыточной самую что ни на есть запрятанную правду разглядеть, – усмехнулся Кайт. – О деле так о деле. Насколько хорошо ты осведомлен о положении в королевском семействе Пиролы?

– Какое там семейство? Одна принцесса осталась. Королева при родах скончалась. Король во второй раз жениться не стал, раз наследница выжила. А зря, может, вторая жена принесла б ему сына. Сам король умер лет десять назад, болтали, тихо и мирно, во сне. А на самом деле как? Отравили? Чары?

– Нет. Король Игл действительно умер во сне.

– Наместником стал дед принцессы, отец покойной королевы, Аул Харь ер. Девчон... Простите, господин Крестэль, благородной госпоже Эроне тогда было лет семь.

– Когда ты пытаешься изобразить почтительность, еще гаже выходит, – сказал Кайт. – И иначе чем девчонкой наследную принцессу не назовешь. Год назад она точно такой и была. Мелкой, тощей и благонравной до оскомины. Очень скоро ей стукнет восемнадцать, и деду придется усадить ее на трон.

– Хочешь сказать, Харьер вошел во вкус и не пожелает уступить?

– Нет, Харьер все эти годы вел себя безупречно. Я мог оценить это, пожалуй, лишь в последние лет пять. Но отец говорит, дед принцессы с самого начала был честен и справедлив. В последние годы при нем появился некто Маргр ит. Слыхал?

– Нет. Наверное, это было уже после того, как меня упекли в Залесный. Пока жил в столице, я не упускал возможности узнать новости из дворца. Так что же Маргрит?

– Не стар, немногим за тридцать. Чужестранец, говорят, из простых, не из благородных. Предпочитает держаться в тени, но все очень быстро поняли, что он – правая рука Харьера.

– Чародей?

– Нет. Его проверяли, и не раз. Говорят, дар скрыть нельзя. Это правда?

– Правда, – кивнул Серп. – Я, во всяком случае, никогда не слышал, чтобы кому-то удалось. И давай-ка ближе к делу. Я пока не могу понять, с чего ты пустился в бега. Разве что Эрона уж очень не в твоем вкусе. Хотя ради возможности стать королем...

– Ты бы и жизнью рискнул?

– Не знаю, не задумывался.

– Подумай на досуге, может, пригодится. Принцесса, чтобы стать полноправной королевой, должна выйти замуж. Харьер пока ищет ей жениха в Пироле. Так надежнее. Родичи чужестранного принца могут заявить права на наши земли.

– И выбор пал на тебя?

– Не сразу. Сначала были еще двое потомков древних родов.

– Поубивали друг друга, не поделив принцессу?

– Один неудачно упал с лошади, и у него отнялась нижняя часть тела. Престолу нужен наследник, так что подыскали другого жениха. Вскоре после знакомства с принцессой бедолагу укусил клещ. Он тяжело заболел, думали не выживет. Парень все-таки выздоровел, но стал дурачком.

– А целителей рядом не случилось?

– В первом случае – нет, не случилось. Несчастье произошло где-то в глуши, на охоте. Пока парня доставили домой, пока вызвали чародея, было уже почти поздно. Он ходит, но с трудом. Ну, и по части наследника тоже, говорят...

– С трудом?

– Ага. А у второго мать не доверяет чародеям. Какая-то неприятная семейная история, – Кайт изобразил рукой неопределенный жест. – Целителей не подпускала, пока сын болел. Надеялась, обойдется. А потом тоже поздно стало.

– М-да, если бы меня прочили третьим женихом, я крепко подумал, прежде чем согласиться.

– Вот мы с отцом и решили, что Крестэлям вполне хватит Приморского Предела. Тем более что я – единственный наследник земель. Младшая сестра просватана в Дэру. Были у родителей еще сын и дочь, но умерли едва ли не во младенчестве.

– А первый жених успел познакомиться с Эроной?

– Успел. Вроде бы они даже понравились друг другу.

– Я мог бы предположить, что девчонка не желает выходить замуж и навела на обоих порчу... – задумчиво проговорил Серп. – Но она не имеет дара. Может, кто-то в ее близком окружении?

– В ее близком окружении нет чародеев. Королевская семья по традиции всегда обращается к главному чародею Региса.

– Должность по-прежнему за Альнусом? – Кайт кивнул. – Прежде я думал, хуже не бывает. Теперь познакомился с Юнкусом и изменил мнение.

– Знаешь, земляк, если так судить, раньше или позже ты станешь главным чародеем. И совсем не в жабьем углу.

– Очень на это рассчитываю, – Серп будто не заметил издевки. – С принцессой разобрались. Вернее, с тем, почему ты от нее сбежал. Теперь расскажи-ка о «Кабаньем клыке» и старушке Мерте.

– А, она тебе тоже в душу запала? Все о тебе выпытывала: что, как да откуда. Не бойся, ничего я ей толком не сказал. В особенности про твой источник.

И Кайт поведал о хозяйке припортового трактира. Оказалось, Мерта в свое время служила у Нетопырей. Впрочем, тогда об этом мало кто знал или догадывался. Проницательная, хитрая, ловкая, лишенная стыда и угрызений совести, она добывала сведения любыми способами, не гнушалась и убийством. Даже единственную свою слабость – страсть к мужчинам – умудрялась держать в узде. Правда, преимущественно в том, что касалось длительных отношений и каких-то обязательств. Более ни в чем Мерта себе не отказывала и каким-то образом почти не оставляя службы, ухитрилась произвести на свет пятерых сыновей, ни один из которых не умер в детском возрасте. Но в конце концов годы взяли свое, и Мерта осела в Мелге. Открыла трактир, куда женщин не пускала, как болтали, из ревности. Зато привечала всяких темных личностей: лазутчиков, разведчиков, лиходеев, к обществу которых успела привыкнуть (а с некоторыми и завести нечто вроде дружбы или, скорее, взаимовыгодного сотрудничества) за время службы у Нетопырей.

– Мерта торгует тайнами и возможностью ими обменяться. Так что не зря она о тебе расспрашивала. Одаренный в ошейнике – ясно, что дело нечисто. – Кайт ненадолго замолчал, может, ожидал, что чародей выскажется. – Досадно, что обо мне и Эроне уже треплют в «Клыке».

– А я бы порадовался, если б о своем дельце услышал, – пробормотал Серп себе под нос. – Ты-то откуда столько про Мерту знаешь?

– От отца. Были у них какие-то делишки лет тридцать назад.

– Может, один из ее сыновей – твой братец?

– Все может быть, – ничуть не оскорбился Кайт. – Она любит видных мужиков, а мой отец еще и сейчас ого-го. Но доподлинно узнать не получится. Все ее сыновья больше на мать похожи. А Мерта, не будь дура, многим своим знакомцам говорила, что родила им сына. Но никогда никому не указала, какого именно. Отец мне через нее письма передает. Сообщает, как дела на родине. Мы слух пустили, что я мир захотел повидать, а он против был. Вот я будто бы и уехал без спроса.

– Значит, ты в Мелге прячешься, как и я, – Серп изменил позу, сел, потер ладонями лицо. – Но ты хоть знаешь, от чего. Хотя несчастья с женихами Эроны могут быть простым совпадением. И разговорчики о вас – просто слухами.

– Все может быть, – согласился Крестэль. – Я не жалуюсь. В самом деле хотел мир посмотреть, да и вольный город по вкусу пришелся. Задержусь тут, пока отцу не понадоблюсь. Он не больно мои художества одобряет. А ты, если передумаешь, скажи. Картину обещаю написать необычную.

– Ночной чародей и солнечная чародейка? – ядовито осведомился Серп.

– Нет. Душа палача, – признался Кайт. – Название, может, и другое подберу, а замысел, по-моему, неплох.

– Тем более Змейку надо приглашать.

– Я не твою душу изображать собираюсь, Серп, уж извини. Для воплощения задумки мне нужна угрюмая и недобрая, но не уродливая внешность.

– Внешность твоими стараниями уже подпорчена, – чародей поднялся на ноги, потянулся, выставляя на обозрение заметный кривой шрам на боку. – Откровенность ценю, Крестэль. Если прослышу что-то, с Эроной или тобой связанное, непременно сообщу.

– Я тоже о твоем деле не забываю. Очень оно смущает своей бессмысленностью.

***

Чародея не слишком заинтересовали сведения о принцессе Эроне, а вот история Мерты не шла из головы. У хозяйки «Кабаньего клыка» наверняка остались надежные связи среди Нетопырей. Отчего бы не воспользоваться ее расположением и не попробовать узнать о своем деле?

Орден Нетопырей был основан в незапамятные времена чародеем Л отусом, дабы тайно надзирать за одаренными, не допускать их до злоупотребления властью и примерно наказывать провинившихся. Предания гласили, что сам Лотус славился добронравием и терпеть не мог, когда чародеи использовали свои способности в неблагих целях.

В состав ордена входило немало одаренных, тщательно отобранных в детстве и прошедших особое обучение. Не гнушались Нетопыри и помощью обычных людей, которые обладали теми или иными подходящими способностями, таких, как Мерта. Во главе ордена стоял совет глав, члены которого представляли все страны Меддины, но имена их хранились в тайне даже от рядовых братьев, не говоря о посторонних.

Серп, как и многие чародеи, не слишком жаловал Нетопырей. Он полагал, что у одаренных и без того хватает ограничений. Ни один чародей не имел права исподтишка убить человека или нанести иной существенный вред пред ликом своего Господина или Госпожи. Самые могущественные солнечные чародеи оказывались связанными крепче других. Их Господин, дарующий жизнь, запрещал причинять людям и прочим тварям какое бы то ни было зло. Конечно, находились хитрецы вроде Юнкуса, которые умудрялись любое свое действие объявить совершенным во благо или действовали чужими руками, но терпение светила было не беспредельно. Каждый чародей знал историю К ардуса, слишком часто и серьезно нарушавшего заветы, а потому лишившегося дара и впавшего в безумие.

Серп как-то спросил наставника, есть ли в предании крупица правды, или оно придумано, чтобы держать одаренных в узде.

– Неужели ты станешь проверять? – ответил вопросом на вопрос Кверкус.

– Нет, не стану, – буркнул ученик.

– Насколько мне известно, никто из одаренных не пытался ответить на твой вопрос опытным путем. Что до срывов, они случаются у всех. Важно вовремя осознать, покаяться и стараться больше не оступаться. Но если вдруг забудешься, думаю, Нетопыри найдут тебя скорее, чем гнев Госпожи.

Странно было, что Нетопыри не нашли Рубуса, впрочем, если учесть, что в Мелгу их допускали крайне неохотно, то удивляться особенно нечему.

Поначалу правители государств Меддины приветствовали деятельность Нетопырей. Хотя одаренных в каждом поколении рождалось не так уж много, да и уровень мощи у них оказывался неравным, сильные чародеи проживали очень долгие жизни, копя знания и опыт. Это не могло не тревожить лишенных дара власть имущих, которым везде мерещилась угроза их тронам и престолам. Древний закон не позволял сильному одаренному становиться во главе страны, и на протяжении столетий соблюдался неукоснительно. Но и поддержка могущественного ордена не казалась лишней.

С течением времени Нетопыри, первые из которых были в большей степени стражами, чем бойцами, становились особой силой, которая стремилась не только поддерживать равновесие, но и менять мир к лучшему сообразно своим представлениям. Попытки влияния ордена на действия государей и верховных чародеев усиливались. Кое-кто из правителей уже всерьез подумывал, что страшнее: призрачная угроза объединения чародеев с целью захвата власти или частое и порой достаточно жесткое вмешательство Нетопырей. Мелга стала первым городом, запретившим членам ордена появляться в своих пределах без особого разрешения. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграл Юнкус, который не желал делить полноту чародейской власти с кем бы то ни было.

Когда Серп вошел в «Кабаний клык», Мерты за стойкой не было, там снова хозяйничал Яс.

– Вечер добрый! – тут же приветствовал он посетителя. – Встреча назначена или просто пива выпить пришел?

– Рано тебя мать сюда поставила. Учиться еще и учиться. Какое твое дело, встреча или пиво?

– Маманя-то мне и наказала строго-настрого, – ухмыльнулся Яс. – Если палач придет с кем-то встречаться, гнать в шею. Ей, мол, каждый завсегдатай дорог, а одного она уже лишилась по твоей милости.

– Так я и поверил, что ее завсегдатай впервые помер после душевной беседы в «Клыке». Где сама Мерта? У меня к ней дело.

– По долгу службы? – не отставал настырный парень.

– Нет. Хочу ее кое о чем попросить.

– Смотри, чарун! Нас у мамани пятеро. И я самый младший и тщедушный, – Яс расправил отнюдь не узкие плечи и выкатил грудь. – Если что, и с одаренным справимся.

– Догадываюсь, как вглядят твои братцы, – хмыкнул Серп, вспоминая откровения Крестэля. – Нет мне резона с Мертой схлестываться, так что не тревожься.

– Она наверху, – Яс кивнул на приоткрытую дверь в углу, за стойкой. – Жалуется, мол, по осени кости начало ломить. А я думаю, меня к делу всерьез пристроить хочет. Если б она хоть девок сюда позволила пускать...

Серп кивнул и, не дослушав сетования, направился к двери, за которой обнаружилась узкая винтовая лестница, освещенная чародейским светильником.

В небольшом коридоре на втором этаже витал слабый запах сушеных трав и пряностей, по стенам виднелось несколько дверей. Самая дальняя была открыта, из нее падал неяркий свет, почти не разгоняя сгущавшиеся вдали от лестницы тени.

Серп направился туда, переступил порог и оказался в маленькой комнатке, будто шкатулке, стены которой были обиты яркой материей с узором из цветов и листьев. Ни время, ни свечная копоть не оставили следа на свежих красках. Или не успели, или здесь, как и в жилище Боровика, работали охранные чары.

Пряный дух в комнатке ощущался отчетливее. Пол закрывал толстый ковер с незнакомым орнаментом. По правую и левую руку от входа стояли два высоких подсвечника с парой свечей в каждом, в камине напротив двери плясал на дровах рыжий огонь. Живое пламя светило не так ярко, как чародейское, зато добавляло уюта, мягко взблескивало на начищенной серебряной посуде, во множестве расставленной на полках, полочках и столиках.

Здесь были кубки и кружки, тарелки и блюда, соусники и молочники, украшенные тонкой работы цветочными гирляндами, фигурками животных, птиц, людей, инкрустированные перламутром и драгоценными камнями, попадались и простые, гладкие, без малейшей гравировки, но все равно притягивающие взгляд совершенством формы и гармонией линий. Над камином висело огромное блюдо в форме цветка подсолнуха.

Серп невольно задался вопросом, за сколько лет у хозяйки «Клыка» скопилась такая тьма серебряной утвари.

Кроме полочек и столиков в комнате была еще низенькая скамеечка у очага да повернутое к камину большое кресло. Из-за высокой спинки и широких подлокотников нельзя было понять, есть в нем кто-то или нет.

– Проходи, чего встал, – послышался пронзительный голос Мерты. – И блюдо, и половицы давно оповестили меня о госте.

Серп слегка удивился про себя: вроде бы доски под ногам молчали. Но кто знает, что там за способности у бывшей Нетопырихи. Или, скорее, свойства у ее вещей: чародеи из ордена вполне могли постараться для своего человека.

– Здравствуй, Мерта, – он подошел к камину, взглянул в кресло.

Закутанная по шею в пушистое шерстяное покрывало маленькая женщина улыбнулась.

– Возьми скамеечку и садись.

– Мне, пожалуй, на полу удобнее будет, – Серп неодобрительно покосился на лавочку у очага, годившуюся для ребенка или карлика, и устроился у ног Мерты.

Хозяйка с удовлетворением взглянула на гостя сверху вниз. Видно, такое превосходство над собеседником казалось ей важным.

– Зачем пожаловал, прохвост? – голос, в противоположность словам, звучал тепло. – Рубуса прикончил. А я с этого чаруна немало имела.

– Прости, – склонил голову Серп. – Я не желал тебе вреда.

– Вот уж не думала, что откажешься от доли в мелжской казне. Отчего ты не у Нетопырей, такой правильный?

– Да не такой уж я и правильный. Боюсь, Нетопыри меня самого ищут, – чародей, не дожидаясь следующего вопроса, в очередной раз вкратце поведал свою историю. – Я слыхал, ты прежде на орден работала.

– Крестэленыш разболтал? – Мерта не скрывала недовольства. Серп кивнул. – Плохо отец его учил.

– Я никому не скажу, если это тайна, – пообещал чародей. – Клянусь госпожой моей Луной. Да и Крестэль на самом деле не болтлив. Я сам имел возможность убедиться.

– Обо мне лучше помалкивай. И другу своему вели, – хозяйка выпростала из-под покрывала худую сморщенную руку, покрытую темными старческими пятнами, взяла с прикрепленного на подлокотнике столика серебряный кубок, поморщилась. – Уже остыло.

– Давай, нагрею, – предложил Серп.

– Нагрей, – женщина протянула ему кубок, оттуда пахнуло вином с пряностями.

Чародей взял серебряную посудинку в ладони, высвободил немного силы и вернул Мерте.

– Теперь все, что налито в этот кубок, будет горячим. Не пользуйся в летнюю жару, – улыбнулся.

Женщина задержала свою руку на пальцах чародея.

– Скучаю по молодости, – пробормотала, забирая питье. – Как несправедливо все устроено! – сделала большой глоток. – За кубок спасибо. Был у меня когда-то такой, потом чары рассеялись. Те, что хранят дом, пока работают. Но их накладывали много позже, за деньги. А смог бы вернуть мне двадцать... пятнадцать... Хоть десяток лет? – устремила на гостя живые зеленые глаза.

– Нет, не смог бы, – тот покачал головой.

– Но я знаю, чародеи...

– Да, мы можем продлевать жизнь и молодость обычным людям, – терпеливо, как Иволге, принялся объяснять Серп. – Но дело в том, что продлевая кому-то жизнь, отдаешь свои годы. Причем отдавать нужно, искренне и сильно желая успеха, иначе прока не будет. Не обессудь, Мерта, но я пока не встречал человека, которому готов был бы отдать часть своей жизни. Не встречал и тех, кто отличился подобным бескорыстием.

– Да ты, я смотрю, и не веришь, что такое возможно, – Мерта бросила на Серпа едва ли не жалостливый взгляд.

– Нет, почему же? Среди людей всякие чудаки попадаются. Вот, взять хоть моего наставника...

– Не чудаки! – женщина отхлебнула еще вина и со стуком поставила кубок обратно на столик. – А те, кто по-настоящему любит.

– Ох, Госпожа моя Луна...

– И, знаешь, палач, принять такой дар так же трудно, как предложить. Особенно, если хорошо знаешь себя. Или думаешь, что знаешь, – Мерта быстро провела рукой по глазам.

– Тебе кто-то предлагал?.. – осенило Серпа. – В самом деле предлагал? Ты не шутишь?

– Ты омерзительно молод и, надеюсь, глуп именно поэтому, – женщина взяла себя в руки и прохладно улыбнулась. Глаза ее блестели сильнее обычного. – Но в проницательности тебе не откажешь.

Чародей смотрел на Мерту, будто впервые увидел. Да, в молодости она, скорее всего, была хороша. Или брала живостью и прекрасными глазами. Еще и сейчас этим привлекает. Но лишиться части отпущенных тебе лет, не зная наперед, останется ли столь щедро одаренная женщина верна тебе? Вон, тот же Юнкус собирался на дочке Боровика жениться, а она возьми и сбеги с другим.

– Зачем ты пришел, палач? Ведь не ради же пустой болтовни? – устало спросила хозяйка, зябко повела плечами и плотнее укуталась в серое покрывало.

– Нет. Я хочу попросить тебя об одолжении...

– Никаких одолжений! Заплатишь! – тут же оживилась Мерта.

– Конечно, заплачу. Только не годами жизни, не обессудь. Твоя помощь нужна мне, но не настолько.

– Хотела б я взглянуть на ту, которой удастся укоротить твой век, – проворчала хозяйка. – Что ж тебе от меня нужно?

– Мне нужно, чтобы ты воспользовалась прежними знакомствами и узнала, ищут ли меня Нетопыри. Если ищут, то за что.

– Сделаю, – кивнула женщина. – Тем паче, я и сама заинтересовалась твоей историей. За это будешь должен мне услугу. Если я не успею получить долг, то передам его сыновьям. Которому раньше помощь понадобится, тот и придет.

– Хорошо, Мерта. Клянусь Госпожой моей Луной. Или ты, или кто-то из твоих сыновей имеете право потребовать с меня одну услугу.

– Договорились, – женщина снова выпростала руку из-под покрывала и крепко пожала сухонькими пальцами кисть палача.

***

Приближался Осенний праздник, который в Мелге знаменовал наступление более спокойной для горожан зимней поры. Хотя Тихое море не замерзало круглый год, туманы и шторма препятствовали судоходству, и количество кораблей, приходивших в вольный город, заметно уменьшалось.

– Серп, ты пойдешь на гуляния? – спросила как-то вечером Иви, поднимая голову от шитья.

– Нет. Я не любитель шататься в полупьяной толпе. К тому же палача там никто не ждет.

Девушка ничего не сказала, но заметно погрустнела. После приснопамятной ночи ограбления мелжской сокровищницы поведение чародея частенько ставило Иволгу в тупик. Серп то с удовольствием отвечал на ее вопросы о прочитанном в книгах, пускался в долгие рассказы и объяснения, то смотрел холодно и неохотно цедил слова. Перепады настроения никак не были связаны с нуждой в силе.

– Ты хотела пойти? – неожиданно спросил Серп. – Крестэль вряд ли будет возражать против твоего общества.

– Он идет с этой Серпентой. А она уж точно будет возражать, – Иви скорчила гримаску.

– Неужели Змейка замечает твое присутствие? – искренне удивился чародей.

– Змейка? – переспросила Иволга. – Почему ты так ее называешь?

– Потому что именно это означает ее имя на одном из древних языков. Более точный перевод – «змея».

– Змея и есть, – насупилась девушка. – И присутствие очень даже замечает. Не упускает случая сказать что-то вроде бы сочувственное, но непременно унизительное.

– Ты, наверное, ведешь себя недостаточно вежливо. Я же объяснял...

– Я помню, что ты объяснял! – перебила Иви. – И делаю, как ты учил. Говорю тихо, только по необходимости, держу глаза долу. Вовсю стараюсь, чтобы госпожа как можно меньше внимания на меня обращала. Но Серпента будто нарочно меня ищет. В последний раз даже на кухню заглянула, одна, без Кайта. Похвалила печенье и напиток, которые я им отнесла. А после принялась говорить, какая я смелая, раз уже не первый месяц в услужении у палача. И как, наверное, неприятно ловить на себе брезгливые взгляды горожан.

Серп соизволил оторваться от книги. Птаха раскраснелась, глаза подозрительно блестели.

– А что, на тебя и правда как-то не так смотрят?

– Ничего подобного! Ошейник носишь ты, а не я. Да и те, кто знает, с кем... у кого я служу... – быстро поправилась. – Лавочник, пара торговцев на рынке. Еще портниха знакомая, – на всякий случай перечислила девушка. – Так вот, все ко мне хорошо относятся. И про тебя дурного не говорят.

Серп, наблюдая за Иволгой, внезапно подумал, что пойти с ней на осенние гуляния, в сущности, пустяк, не требующий ни жертв, ни напряжения сил. Возможно, будет повод позабавиться, если встретятся Крестэль и его подружка. И Вермей в последнее время не отстает, мол, жена прослышала про подвиги младшего палача и мечтает с ним познакомиться. Чем тащиться к ним в гости и сидеть весь вечер, проще обменяться несколькими фразами среди праздничной толпы.

– Я поговорю с Крестэлем. Пусть приструнит свою даму, – пообещал Серп. – И, если ты так уж хочешь, схожу с тобой на гуляния. Может, получится Юнкусу на мозоль наступить. Хотя какие у солнечного мозоли...

– Правда?! – девушка не поверила своему счастью. – Спасибо, Серп! – она чуть было не назвала его Серпиком, но в последний миг одумалась. Вряд ли угрюмому чародею такое прозвание пришлось бы по вкусу. Зато сдерживать порыв обнять и поцеловать Иви не стала.

– И чего ты туда так рвешься? – проворчал почему-то слегка смущенный Серп. – Все будут разряженные, а у тебя обновок нет. Тут не только Змейка станет издеваться. Хотя есть ведь золото, что Глиняшка притащил. Твоей доли хватит на не одно нарядное платье.

– У меня будет, что надеть, – Иви потупилась. Она не собиралась рассказывать, что отдала деньги Кайту на кисти и краски. – Я еще в середине лета случайно познакомилась на рынке с портнихой. Как-то помогла одной тетеньке тяжелую корзину домой донести, а она оказалась мастерицей. Я и попросила выучить меня шить. Сейчас уже кое-что умею, Зира дает мне несложную работу. А еще я ей немного по дому помогаю, так за обучение и расплачиваюсь. – Серп припомнил, что девчонка действительно частенько сидит с шитьем. Причем большей частью не с его поношенными вещами или добротной, но простой одеждой Крестэля, а с какими-то разноцветными тканями. Иволга тем временем продолжала: – А недавно одна дама заказала Зире платье, да осталась недовольна и платить не стала. Портниха мне позволила примерить и, знаешь, подошло. Немного пришлось кое-где расставить, кое-где ушить, – очень хотелось сказать, что расставить пришлось в груди, а ушить в талии, но девушка постеснялась. Серпа и без того, кажется, начал утомлять ее рассказ. – Но, раз наряд все равно теперь продавать по дешевке, Зира разрешила мне одеть его на праздник. Сказала, что надеется, я с той дамой столкнусь. Но мне как-то не хочется.