Текст книги "Злато-серебро (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Если тебя это и впрямь волнует, сам у Розы узнавай, – отрезала супруга чародеев.

На следующий день Серп снова очутился неподалеку от дома Илекса. Роза, как поведала ее сестра, четыре года назад вышла замуж за кузнеца и теперь проживала в том же небогатом районе.

Чародей постучал в дверь маленького аккуратного домика. Внутри послышался детский плач, успокаивающий женский голос. Через некоторое время дверь открылась. Прежняя подружка, несколько располневшая, держала на руках спеленатого младенца, одновременно пытаясь отцепить от подола капризничавшего трехлетнего малыша, пухлого, светловолосого. Светло-русые волосы женщины покрывал красивый узорчатый платок.

– К кузнецу в ворота нужно стучаться... – начала она, не глядя на посетителя, продолжая бороться с мальчишкой. Тот, видно, сполна унаследовал отцовскую силу и с упрямым видом комкал материнский подол, не желая отцепляться. – Ты?! – подняла, наконец, голову.

– Здравствуй, – Серпу не понравилось испуганное выражение, промелькнувшее на лице женщины. – Извини, что тревожу. Просто оказался в Регисе, решил проведать.

– Как ты узнал, где я живу? – Роза совладала, наконец, со старшим ребенком, но тут захныкал младенец. Женщина пощупала пеленки, убедилась, что они сухие, и принялась укачивать дитя.

– В дом не пригласишь? – чародею не нравилось разговаривать на пороге, наверняка привлекая внимание местных кумушек.

– Нет, Серпик, не обессудь. Не хочу, чтобы ты к нам заходил, – окинула недовольным взглядом окна домов на противоположной стороне улицы.

– Челный чалодей! – провозгласил вдруг мальчик, обличающе выставив палец в сторону Серпа.

– Это Бриза ему все сказки рассказывает, – с извиняющимся видом улыбнулась Роза. – Моя сестра, если ты помнишь.

– Помню. Встретил ее вчера случайно в «Хмеле и шесте» вместе с... – Серп замялся, – ...мужьями. Она и сказала, где тебя найти.

– Ох, у Абиса и Седруса день рождения! – младенец успокоился, зато старший мальчик вознамерился пнуть гостя, матери пришлось вмешаться. – Мы вечером званы к ним в гости, а у меня еще столько дел... – осеклась, подняла глаза на чародея. – Зачем же ты меня искал?

– Хотел спросить, почему Бриза до сих пор меня не любит? Я не обижал ни тебя, ни ее. Ведь так?

– У нее бы и узнавал! – женщина нахмурилась, в голосе прозвучало раздражение.

– Она велела тебя спрашивать.

– А сестренка-то поумнее меня будет... – задумчиво произнесла Роза, немного помолчав. – Сначала я мечтала, что ты когда-нибудь придешь, – взглянула чародею прямо в глаза. – Потом боялась, что заявишься. А сейчас мне все равно. Значит, я, наконец, свободна, – счастливо улыбнулась. – И мой хороший Вим, наконец, получит то, что заслужил.

– Вим – это кузнец?

– Да, мой муж. Который во мне уже семь лет души не чает. Как я в тебе когда-то.

Серп чуть было не вспылил. На языке вертелось: нет его вины в том, что Роза забивала себе голову всякими глупостями. Ей он не дарил ни сангрилов, ни лунных камней, ни других драгоценностей. Не прикасался в лунном свете. И уж конечно не говорил пустых слов. Но неожиданно в сознании всплыло свежее и яркое воспоминание о том, как заморочила его на чердаке Бледноликая Госпожа, и с губ сорвались совсем другие слова.

– Желаю вам счастья. Прости, если невольно причинил зло.

– Я никогда на тебя не сердилась, – женщина материнским жестом провела по волосам и щеке палача. – Только любила. А теперь люблю мужа, хвала Светлому Солнцу. Спасибо, что зашел, Серпик. Иначе я, глупая, по-прежнему сомневалась бы, сравнивала. Сегодня же схожу в храм, оставлю благодарственное пожертвование.

Серп кивнул на прощание, повернулся и пошел прочь.

– Убилайся, челный чалодей! – раздалось вслед.

***

Серп брел по улицам в сторону «Хмеля и шеста», погруженный в свои мысли. После встречи с Розой на душе неожиданно стало тяжело. Получается, он мог причинить кому-то зло совершенно неосознанно, походя.

Сестра Бризы, конечно, не имеет никакого отношения к палаческому ошейнику, да и ее кузнец вряд ли. По словам бывшей подружки, мужик давно в нее втрескался, а ведь ни разу даже не попытался набить чародею морду, как тот же Бурьян. Но он мог затаить обиду и отомстить по-настоящему... Нет, это уж слишком: подозревать простого кузнеца из бедного квартала в хитрых заговорах с участием поддельных Нетопырей.

Искать виновника несчастий среди заказчиков и вовсе бессмысленно. Серпилус не болван – портить собственную репутацию и лишаться дохода. Он всегда был вежлив и внимателен, какую бы глупость его не просили начаровать. В рамках разрешенного Госпожой и законами, естественно. А лиходеи в Регисе обращаться к нему не пытались.

И Серп стал мысленно перебирать всех своих девиц (вернее сказать, источники) на предмет родственных и прочих связей, но ничего существенного в голову не пришло. Оказалось, он и имен-то их почти не помнит. Только Роза и ее зловредная сестричка застряли в памяти, да еще парочка красоток, но те из-за вычурности прозваний. Ир идия и Эльг ева, особы весьма простых нравов, а имена – благородным впору. Впрочем, среди столичных продажных девиц такое не редкость.

Палач с досадой потер лоб. Воспоминания о приятном должны бы улучшить настроение, но куда там! Даже день, казалось, стал темнее, хотя до вечера еще далеко. Солнце не кажет из-за низких сумеречных туч ни единого золотого лучика. С чего это он затосковал по дневному светилу? Серебро Хозяйки ночи всегда было милее золотого сияния.

– Дяденька, купи иволгу! – вырвал из раздумий мальчишеский голос.

Серп оглянулся: чуть позади стоял мелкий пацаненок, в грязной исцарапанной руке маленькая тесная клетка, в ней с трудом умещается изрядно потрепанная, с потускневшим желтым оперением птица.

– И сколько же ты хочешь?

– Ползолотого! – без малейшего смущения заявил начинающий столичный делец.

– Пары медяков и то будет многовато, – хмыкнул Серп.

– Ну, дя-я-дя-я, – заканючил мальчишка. – Она знаешь как поет!

Чародей отлично чувствовал, что маленький паршивец врет. Эта иволга давно не пела, в ней и жизни-то оставалось едва-едва. Пацан, видно, отлично все понимал, ибо от предложения пяти медяков не отказался, поспешно сунул клетку в руки покупателю и унесся прочь.

Серп, будто очнувшись от сна, уставился на собственное приобретение. Ну и какого мрака? Ему что, одной Иволги мало? Потом тряхнул головой, осторожно вынул пернатую пленницу из клетки, бросив ненужное узилище на землю. Поднес замершую от испуга иволгу к лицу, дунул на головку, делясь силой. Птица тут же трепыхнулась, чирикнула, глаза живо заблестели, перья обрели прежние яркие краски.

Людей ночные чародеи лечили с трудом, тут Серпилус не был исключением. А вот животных и растения ему почему-то удавалось исцелять легко и успешно – цветок пламенника, который он заправил за ухо птахе в горах, неподалеку от избушки Кверкуса не увядал на удивление долго. Наставника эта способность ученика радовала необычайно, сам же Серп не считал ее полезной. Необычной, пожалуй, но зарабатывать лечением скотины ниже достоинства чародея. Хотя вернуть здоровье лошади или яблоне ничего не стоит. Вероятно, потому что бессловесные твари, в отличие от подавляющего большинства людей, внушают лишь приязнь.

– Найдешь дорогу в лес? Ну, лети, – Серп разжал руку.

Иволга задержалась на миг, цепляясь сухими тонкими лапками за палец человека, издала короткую мелодичную трель, расправила крылья и взмыла в воздух.

Палач проводил ее взглядом, потом мысленно обругал себя болваном. Вот что угнетало его после встречи с Розой! Мысли об Иволге, запрятанные глубоко-глубоко, но не изгнанные вовсе. Тут еще этот пацан подвернулся... Знак Госпожи? Если и так, птичка не пожелала обосноваться у него на плече, благополучно упорхнула, хвала Светлому Солнцу. А здесь, в Регисе, у него есть отличная возможность избавиться от златокосого наваждения. И Серп решительно направился в веселый квартал.

Выбрал черноволосую и смуглую, как Змейка. Если уж задумал избавляться от наваждения, нужно использовать самое действенное средство. Никаких белокурых, рыженьких или русых, только полная противоположность, веселая и бесстыдная.

Девчонка была хороша во всех отношениях, да и он лицом в грязь не ударил. Почему ж тогда золотистые ручейки силы оказались столь скудны? Еле-еле заполнили незначительно истраченный запас, он уже и отвык от такого скудного пайка.

– Тебе не понравилось? – спросил, когда женские стоны смолкли, и смуглянка, удовлетворенно выдохнув, прижалась потеснее, мурлыча какие-то нежности.

– Ты что, смеешься? Да я уж и не припомню, когда мне за деньги так хорошо было. Тут мне впору тебе платить, – хихикнула. – Девочки говорили, с постельными чародеями всегда сладко. Ты не из них?

– Нет, – соврал Серп.

После выбрался из жарких объятий, хотя девица откровенно пыталась удержать. Под конец даже предложила вернуть монеты, что он ей дал, но чародей посмеялся и ушел. Не докатился он пока до такого способа заработка, даже обретя ошейник, по-прежнему надежно спрятанный под платком.

На улице, вдохнув прохладный осенний воздух, Серп ощутил, что его страшно раздражает запах смуглянки, которым он, казалось, пропитался весь. Тяжелые приторные благовония, сандал и мирра, вполне соответствующие жаркой красотке, золотистое сияние на коже которой напоминало по вкусу сладкий едва ли не до горечи мед.

Помянув про себя чёрный мрак, чародей направился в купальню. Еще и одежду придется проветривать с помощью чар. Избавился! Не от наваждения, а от денег, которых и без того по столичным меркам не густо. А птаха так и сидит в мыслях, потому что теперь он ломает голову над неожиданной разницей в количестве силы, которую получает от нее и других.

Отмокая в бадье с теплой водой, чародей припомнил, что прежде его тоже раздражали запахи девиц. Не телесные, а какие-то другие, которые учуять мог, наверное, только одаренный. И то, возможно, не каждый, а лишь с чувствительным, как у Серпа, носом. Приятным казался только аромат Розы, похожий на запах дикого шиповника, нежный, с чуть заметной горчинкой, а не оглушающе-приторный, как у цветка, что делил с ней имя. Ну и, конечно, куда ж без птахи, которая с самого начала пахла домом и уютом.

Серп, вновь поймав себя на ненужных мыслях, погрузился в воду с головой, после быстро закончил омовение и покинул купальню. Что за ерунда выходит с источниками? Не раздражала Роза, которая, как выяснилось, его любила. Вернее, вбила себе в голову, что ей нужен только он. И ведь ничего, опомнилась, теперь счастлива с кузнецом. Не раздражает Иволга, к которой, следует признать, его тянет все сильнее. Или это чары Госпожи Луны, или... Нет, чушь. К Розе-то он ничего подобного не испытывал. Но Роза была попроще. Грамоты не знала и выучиться не стремилась, в дела его не вникала. Смотрела всегда с обожанием, никогда слова поперек не молвила, хотя он с ней иной раз бывал не слишком сердечен. А бывал ли он хоть с кем-нибудь сердечен?.. Чушь, чушь! Не хватало еще к Нетопырю прислушиваться!

Так что же особенного в птахе, невзрачной безродной сироте из захолустного городишки? Может быть, как раз то, что теперь никто не узнал бы в ней прежнюю забитую служаночку?

Он вспомнил, как хороша она была на празднике, и сердце болезненно дернулось. Той ночью после гуляний случилось нечто странное. И после всех размышлений кажется, что Госпожа Луна имеет к этому очень небольшое отношение.

А не воспользоваться ли переходом, не отправиться ли к птахе прямо сейчас? Просто увидеть ее, спросить... О чем? Ни о чем он ее спрашивать не станет, проверит, сколько она даст ему силы, и все. «И все?» – теперь в голове ехидно хихикал не только Кверкус, но и мраков Нетопырь Илекс.

Желание доказать себе, что Иволга просто отменный источник, становилось нестерпимым. Серп всерьез решил открыть переход в Мелгу, как вдруг чуть ли не у него над ухом раздался сладкий голосок:

– Какая приятная встреча!

Он повернул голову и встретился взглядом с улыбающейся Змейкой.

– Встреча не только приятная, но и удивительная, госпожа Серпента, – поклонился Серп. – Ведь всего два дня назад я имел удовольствие танцевать с вами на празднике в Мелге. Добраться за столь малый срок из вольного города в столицу Пиролы по осеннему морю не так-то просто. Я уж не говорю о путешествии по суше.

– Ненавижу морские путешествия! – сморщила носик девушка, без малейшего смущения подхватывая мужчину под руку, словно старого доброго знакомого. – У меня был амулет перехода.

– Ах, вот оно что! Тогда ничего удивительного нет. Разве только то, что госпожа не гнушается знакомством с палачом. Уж не за мной ли увязались вы в Регис?

Если поначалу Серп кое-как сдерживался и говорил достаточно вежливо, хотя и далеким от любезного тоном, то под конец злость на несвоевременное появление Змейки прорвалась наружу. Увидеть Иволгу хотелось все сильнее, хотя бы назло этой чернокосой, которая уверена, что осчастливила заплечных дел мастера, заговорив с ним.

– Ай да злюка! – расхохоталась Серпента. – Неужели ни твой друг, ни служанка ни разу не проболтались, что я интересуюсь тобой?

– Нет, – чародей удивленно взглянул девушке в лицо, чувствуя, что она говорит чистую правду. – Крестэль мне, вообще-то, не друг.

– Это неважно, – улыбнулась Серпента. – Мне было б досаднее ошибиться в отношении служанки.

– Досаднее?

– Эта простушка могла б оказаться твоей подругой. Вы так мило смотрелись вместе на празднике!

– Подруга – не жена, – хмыкнул Серп.

– О, я слыхала, вы, чародеи, когда дело касается любовных связей, приносите перед небесными Госпожой или Господином обеты, которые превосходят по силе брачные.

– Давайте оставим в покое мои обеты и служанку, госпожа, – Серп вспомнил жалобы Иволги на дурное обращение Серпенты и решил положить конец странному разговору.

– Все-таки служанку? – не сдавалась чернокосая, по-прежнему обворожительно улыбаясь.

– Значит, вы интересовались мной? Зачем? – чародей будто не услышал вопроса.

– Серп, мы знакомы не первый день, хоть и не так близко, как хотелось бы, – из голоса девушки исчезли жеманные нотки, улыбка перестала соблазнять, стала просто любезной. – Надеюсь, скоро познакомимся гораздо лучше. Обращайся ко мне как к равной.

– Хорошо, – чародей был совершенно сбит с толку.

– Я хочу познакомить тебя с одним человеком. Возможно, он предложит тебе работу.

– У меня уже есть работа, – палач невольно вспомнил Рубуса.

– Думаю, это предложение покажется тебе более заманчивым, чем место помощника мелжского палача. И не тревожься, нарушать законы или обеты тебе не придется.

– Ладно, – кивнул чародей, ощущая, как Серпента прижимается теснее, увлекая куда-то. – Куда и когда мне прийти?

– Я уже веду тебя к нему, – усмехнулась девушка.

– Нет, постой, – Серп застыл на месте. – У меня есть срочное дело.

– Какое еще дело? – сверкнула глазами Змейка. – Ты не представляешь, к кому мы идем!

– Ну так скажи.

– К Маргриту. Знаешь, кто он? – тон девицы намекал, что знать такое опальному чародею не под силу.

– Знаю. Правая рука господина Аула Харьера, наместника при сиятельной принцессе Эроне, – имена благородных Серп на сей раз произнес с положенным почтением.

– И ты хочешь заставить ждать такого человека?

– Ни за что не поверю, что он ожидает меня прямо сейчас. Давай встретимся завтра, и я с радостью...

– Нет, сегодня! – голос Серпенты зазвенел железом. – Завтра Маргрит сможет найти другого. И что там за дело ты выдумал? Или просто выказываешь свой знаменитый норов?

– Хорошо, сегодня так сегодня. Веди, – покорился Серп. Признаваться в желании увидеть Иволгу он не стал бы никому, а беззастенчиво врать скользким личностям вроде Серпенты было неразумно. Кто знает, какие амулеты у нее припрятаны? Вряд ли она случайно столкнулась с ним на улице, имея столь важное дело. И чародей на всякий случай усилил защиту своих мыслей от чужого проникновения.

Змейка торопилась и, видно, поэтому шла молча. Серп же всю дорогу до крепости думал не о том, что его ждет, а о том, откуда взялась почти необоримая жажда увидеть птаху.

***

В королевский замок они вошли не через главные ворота, а через незаметный боковой ход, низкую железную дверцу в основании одной из башен. Створка распахнулась, стоило девушке приложить к углублению в каменной притолоке свой перстень. Похоже, амулетов на девице и правда было немало, но ни один из них не чувствовался.

Чары, охраняющие вход, оказались сложны и во многом незнакомы, не чета небрежной работе Саликса. Серп сделал вид, что зацепился плащом, и замешкался в дверном проеме, пытаясь хоть чуть-чуть разобраться в необычной волшбе. Девушка нахмурилась и бесцеремонно дернула его за руку.

– Дешевые уловки, – подхватила полу плаща мужчины, помахала ею в воздухе. – Не пробуй копаться в чарах, которые встретишь во дворце. Об этом тут же станет известно. И тебя не похвалят за любознательность.

– Кто их накладывал? Альнус?

Серпента лишь фыркнула, не удостоив спутника ответом.

Они поднялись по узкой винтовой лестнице и оказались перед дверью, на сей раз деревянной. Взору открылась небольшая комната без окон, с широкими лавками вдоль увешанных гобеленами стен. Под невысоким узорчатым потолком висел чародейский светильник, от горящего камина шло приятное тепло, тянуло дымком. Серпента скользнула за один из гобеленов, велев ждать.

Вскоре из-за тканого полотнища, по всей видимости скрывавшего еще одну дверь, вышел мужчина. Он выглядел старше Серпа, лет тридцати с небольшим, одет богато, но неброско. Лицо открытое, умные карие глаза глядят любезно, почти весело. Темная щегольская бородка разительно отличалась от обширных, хоть и аккуратно подстриженных, зарослей на лицах Абиса и Седруса. Чародей с трудом удержался, чтобы не потереть свои покрытые щетиной щеки. Бриться он не любил из-за неизбежных порезов и траты времени, предпочитая удалять лишнюю растительность с помощью чар, но сейчас приходилось беречь силы.

– Здравствуй, – мужчина радушным жестом предложил гостю присаживаться на лавку, сам устроился рядом, повернувшись к собеседнику. – Я – Маргрит. А как твое полное имя?

– Серпилус.

– Серпилус, у меня будет к тебе весьма серьезное и, думаю, соблазнительное предложение. Но сначала ты должен рассказать, каким образом одаренный оказался палачом. Нужно ли пояснять, что я сумею почувствовать ложь, хотя и не являюсь чародеем? – говорил Маргрит доброжелательно, во взгляде проглядывало сочувствие.

– Нет, не нужно, – вздохнул Серп. В этой комнатке тоже ощущались чары, охранные и глухие, что не давали подслушивать, все с тем же незнакомым «привкусом».

Маргриту Серп рассказал почти все. Не в последнюю очередь потому, что тот не смотрел презрительно, как Юнкус, или с примесью жалости, как Илекс. Не упомянул чародей лишь Мерту, как и обещал трактирщице, да ее друга-Нетопыря. Свой визит в Регис объяснил сведениями, полученными от знакомца Кверкуса, который имеет отношение к ордену. И ведь не соврал! Хвала Госпоже, Илекс сам признался, что знает наставника Серпилуса.

Помощник наместника выслушал внимательно, попросил разрешения взглянуть на ошейник.

Палач развязал платок и обнажил шею. Маргрит придвинулся ближе, наклонился, некоторое время разглядывал темную полосу, потом провел по ней пальцем, украшенным вычурным перстнем из золота и серебра с перламутром. Серпу было не слишком приятно дотошное разглядывание позорной метки, но он сжал зубы и вытерпел молча.

– И избавиться от него никак не удается? – уточнил мужчина.

– Нет. Я пробовал сам, потом пытался мой наставник. Полоса не только не исчезла, а стала заметнее.

– Ничего, это поправимо. Завтра я дам тебе зачарованный ошейник, который скроет твой и сам будет невидим.

– Зачем? Для чего я тебе понадобился? – не выдержал Серп.

– Слыхал ли ты о неудавшихся замужествах наследницы Пирольского престола?

– Слыхал.

– Сын Крестэля поведал? – улыбнулся уголком рта Маргрит, Серп кивнул.

– Наместник очень обеспокоен происходящим. Он подозревает заговор, но никаких доказательств нет. Я предложил устроить проверку. Найти подставного жениха, который сможет в случае чего и за себя постоять, и заговорщиков на чистую воду вывести.

– Подставным женихом стану я? – Серп с трудом сдержал смех, вспомнив разговор с Кайтом о том, стоит ли рисковать жизнью ради удовольствия жениться на принцессе.

– Именно! – Маргрит определенно радовался сообразительности собеседника. – Поначалу мы с наместником не думали о привлечении чародея, хотели уговорить сына Крестэля. Мы снабдили бы его мощными защитными и сигнальными амулетами, и парень был бы надежно защищен от чар. Серпента отправилась в Мелгу, поговорить с Кайтом. Но там она услыхала о помощнике палача, который наделен даром, и решила, что ты справишься лучше.

– Чародей в этом деле будет полезнее, здесь трудно спорить, – кивнул Серп. – Но почему именно я? Почему не любой другой, без ошейника? Неужели тебя не тревожит, что кто-то сыграл со мной такую шутку?

– Нет, не тревожит. Ты ведь рассказал мне правду. Возможно, твоего недруга давно нет в живых, поэтому ты и застрял в Залесном без объяснений.

Чародей не стал возражать, хотя и был убежден: враг его жив. Он не верил, что кто-то расстался с частью жизненной силы ради удовольствия наградить Серпилуса неистребимым ошейником.

– Что до нашего выбора... – продолжал Маргрит, – не думал, что ты станешь задаваться подобными вопросами. Разве тебе не хочется пожить во дворце, играя роль заморского принца, жениха наследной принцессы? Должен заметить, что Эрона недурна собой и обладает добрым нравом. Да и награда в случае успеха ждет тебя немалая.

– Звучит заманчиво, но и риск велик, – Серп бросил очередной взгляд на бородку Маргрита, не удержался и потер-таки щетину. – К тому же мне хватает в жизни неясностей. Уж на такой-то простой вопрос могу я получить ответ?

– Безусловно. Во-первых, ты отлично зарекомендовал себя на службе в Мелге. Серпента рассказала о расправе над преступным чародеем и его шайкой. Так уж сложилось, что чародеи стараются не ввязываться в дела стражи и тайных служб. Их сковывают обеты. Ты не один год живешь ремеслом палача, в меньшей степени боишься замарать душу. Да и обеты, как выяснилось, нарушать в случае необходимости можешь. Значит, более других подходишь для важного и опасного задания. Мне этого было бы достаточно, чтобы сделать выбор, – Маргрит снова улыбнулся, широко и искренне.

Серп не верил своим ушам. После стольких лет позорной работы, презрения окружающих, большинство из которых не находило для него доброго слова даже в последние месяцы в Мелге, быть оцененным по достоинству правой рукой наместника Пиролы! Маргрит, впрочем, не преминул щелкнуть по носу взыгравшее было тщеславие чародея.

– Не стану скрывать, у моего господина есть еще одно соображение в твою пользу, не столь приятное. Харьер, как и многие старые люди, очень подозрителен. Он опасается, что поддельный жених может злоупотребить оказанным доверием и попытаться стать настоящим мужем будущей королевы. Именно поэтому поначалу мы и хотели уговорить младшего Крестэля. Его все равно прочат Эроне в супруги. Но в отношении тебя, Серпилус, Харьер совершенно спокоен. Ошейник твой виден не будет, но никуда не денется. Мужа-палача принцесса не потерпит, даже если вдруг оступится. А в твоих интересах не допускать никаких вольностей. Ты ведь представляешь себе участь обманщика, проведя столько времени в пыточной.

– Представляю, – поежился Серп. – И я отлично помню, что сильный одаренный не может претендовать на близость к престолу.

– А ты сильный? – деловито, без недоверия или издевки осведомился Маргрит.

– Наставник называл меня одним из лучших своих учеников, – Серп посчитал разумным проявить умеренную скромность. – Да и Нетопыри, насколько мне известно, не заинтересованы в слабаках.

– Тебя хотели взять в орден? – удивился мужчина.

– Хотели, да передумали. Мой нрав показался им слишком независимым.

– Я ничего не имею против норовистых, – улыбнулся Маргрит. – Будь только почтителен с Харьером, и он не откажется подпустить тебя к своей внучке.

– Но как же я смогу играть роль жениха? – спохватился Серп. – Во мне сразу распознают чародея.

– Чародея в тебе распознать смогут только твои же собратья. Мы позаботимся, чтобы ты с ними не сталкивался. В королевский замок чародеев допускают нечасто, под особым присмотром. Во время редких выездов принцессы в город, когда ты будешь сопровождать ее в числе прочей свиты, никто из них не сумеет подойти достаточно близко, чтобы почуять твой дар. По-моему, ничего непреодолимого.

– Да, верно.

– Тянуть с началом выполнения плана не будем. Сегодня же вечером покажешься наместнику. Он желает взглянуть на тебя, познакомиться. Сейчас Серпента проводит тебя в тайные покои. Нам не нужно, чтобы ты случайно столкнулся с Эроной или кем-то из челяди до церемонии представления.

– Нельзя ли мне отлучиться до вечера? – Серп, несмотря на сногсшибательные новости, не расстался с мыслью повидаться с Иволгой. Теперь он успокаивал себя тем, что попасть в Мелгу необходимо, дабы предупредить Кайта. Хочет тот жениться на Эроне или нет, а знать о планах наместника ему будет полезно.

– Нет, никаких отлучек, – слегка нахмурился Маргрит. – Если тебе требуется пополнить силу, скажи Серпенте, она позаботится. Или у тебя есть что-то с той служанкой, которая помогла тебе бежать из Залесного?

– Я обещал позаботиться о ней. Она ждет меня из Региса через семь дней, теперь уже через пять. Ты отпустишь меня в Мелгу до истечения этого срока?

– Нет. Никуда я тебя не отпущу, пока не будет раскрыт заговор. Или подтверждено его отсутствие.

– И сколько же времени я буду изображать принца?

– Если все будет спокойно, не менее полугода. Несчастья с предыдущими женихами случались довольно быстро, через два-три месяца после объявления помолвки.

– Получается, я бросаю Иволгу на произвол судьбы.

– Не пропадет она в богатой Мелге, это не Залесный. Ответь-ка: ты всерьез убежден, что без тебя ей грозят невзгоды? – взгляд помощника Харьера стал пытливым.

Серп вспомнил и предупреждение насчет вранья, и сигнальный желудь, оставленный птахе.

– Нет, не грозят. Я просто не хочу выглядеть неблагодарным.

– Мой амулет говорит, что ты сам не знаешь, чего хочешь, – губы Маргрита изобразили улыбку, но добродушие не спешило вернуться во взгляд. – Поверь моему опыту с женщинами. Ту, которая тем или иным способом сбивает тебя с толку, правильней всего побыстрее забыть.

***

Когда за окном стемнело, Серп был готов к беседе с наместником. Благодаря стараниям Змейки, раздобывшей все необходимое, чародей не только побрился, но и приоделся. Разглядывая себя в большое, в полный рост, зеркало он думал, что Маргрит сделал правильный выбор. Сойти за чужеземного принца у Серпилуса получится. Принял же его Крестэль поначалу за потомка знатного рода. «Не потомка, а бастарда,» – прозвучал в голове голос Кверкуса. – «Сиречь ублюдка.» Серп скривился и отвернулся от мужчины в богатой одежде, только что надменно глядевшего из резной дубовой рамы.

Посмотрим, что скажет наставник, когда Серпилус раскроет опасный заговор. Может, конечно, никаких злоумышленников и в помине нет, но это нужно доказать. Он справится, одолел же неглупого Рубуса. И три самых важных человека в Пироле будут ему благодарны. Заполучить таких покровителей – он об этом и не мечтал! А Маргрит еще о награде поминал...

Харьер оказался столь же любезен, как и его помощник. Наместник был стар, седые волосы сильно поредели, лицо избороздили глубокие морщины, нижние веки набрякли тяжелыми мешками. Но темные глаза смотрели бодро, в них светился ум и, к удовольствию Серпа, приязнь. Старик бесцеремонно оглядел чародея, удовлетворенно хмыкнул.

– Для роли сгодишься. Моей внучке не пристало появляться на людях в сопровождении жениха-замухрышки или, наоборот, какого-нибудь волосатого громилы. Правильно держать себя в благородном обществе умеешь?

– Умею, господин наместник, наставник обучал меня манерам. А после я провел в столице два года, часто выполнял заказы благородных людей. Но позвольте вопрос...

– Позволяю, – старец кивнул благосклонно.

– Будет ли принцесса знать, кто я на самом деле?

– Нет. Чем меньше людей окажется посвящено в наши замыслы, тем лучше. Сейчас осведомлены лишь я, Маргрит, Серпента и ты. Так должно оставаться и впредь.

– Но как же вы объясните потом ее высочеству...

– Это не твоя забота, Серпилус. Эрона – принцесса. Она воспитана в сознании, что благо Пиролы всегда на первом месте. Поэтому не пытайся затронуть чувствительные струны в ее сердце. Полагаю, Маргрит уже объяснил тебе, какими могут быть последствия.

– Да, господин наместник, – склонил голову Серп. – Я все отлично понял. Только вот еще что... – Харьер снова кивнул, на этот раз нетерпеливо. – Почему вы не прибегли к помощи Нетопырей?

– Потому что у меня нет уверенности ни в том, что заговор существует, ни что в нем замешаны чародеи. А если б и была, я не люблю, когда орден сует свой нос в дела государственные. Потом эту шушеру не знаешь как выдворить. То с советами лезут, то с проверками. Думаю, одного надежного человека для установления истины будет достаточно. Это все или у тебя есть еще вопросы?

– Нет, господин наместник.

– Хорошо. В дальнейшем все будешь обсуждать с Маргритом. Я за тобой пошлю лишь в исключительном случае. На людях, конечно, мы будем часто встречаться, но тут следует ограничиться пустыми светскими беседами, – и Харьер позвал Серпенту, чтобы та проводила чародея обратно в тайные покои.

Добрались они туда, как и из башни Маргрита, через чародейский переход, который действовал постоянно, питаясь от какого-то источника вроде насыщенного силой ока полнолуния.

– Поздравляю, дядюшке ты понравился, – улыбнулась Змейка, когда они оказались одни.

– Так ты племянница наместника?

– На самом деле нет. Я – дочь его старого друга. Отец познакомился с Аулом давно, когда меня еще на свете не было. Они много странствовали вместе, потом расстались, каждый обзавелся семьей. Отец мой не пиролец, и осел очень далеко от Меддины, неподалеку от степей Равнин.

– В тебе заметна кровь кочевников.

– Не стану отрицать, – улыбнулась Серпента. – Но отец не хотел для меня участи жены кочевника. Он отослал меня к другу, чтобы я отшлифовала манеры и со временем нашла себе благородного мужа. Единственная дочь Аула, королева Пиролы, к тому времени умерла родами, и мое появление пришлось очень кстати. Сначала я жила в замке Харьеров, а когда скончался король Игл, переехала с дядюшкой в столицу.

– А кто такой Маргрит? Говорят, он не из благородных.

– Его порекомендовал Аулу мой отец, – ответила Серпента. – Он честен, предан и весьма полезен. Особенно сейчас, когда дядюшка заметно сдал. Его очень тревожат эти несчастья с женихами. Хочешь узнать что-нибудь еще? – взглянула с улыбкой.