Текст книги "Злато-серебро (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Я не знаю, как он ко мне относится... – сбивчиво заговорила Иволга. – Перед тем, как появилась тогда вестница от Мерты, мне показалось... Серп тут же понесся к ней, и я обиделась... Не стала ни о чем спрашивать, когда он пришел утром, хотя и хотела, – вскинула на Илекса наполнившиеся слезами глаза. – Подумала, спрошу чуть позже. А он наслал сонные чары и исчез... Поэтому я и решила найти его здесь, в столице. Чтобы узнать, наконец...

– Ох, Госпожа Луна и Светлое Солнце в придачу! – пробормотал Нетопырь. – Парень упускает все, что только можно. Совершенно не понимает, чего лишается! Хорошо, что я не взял его в ученики. Кверкусу было проще терпеть такую слепоту, у него другой источник.

– А в чем дело-то? – не выдержал Крестэль. – Чего этот мраков сын лишился?

– Он пока ничего не лишился окончательно. Расскажи-ка теперь, с чем прислала вас Мерта.

Выслушав рассказ и задав кой-какие вопросы, Нетопырь вздохнул.

– Задачка получается непростая. Я склонен поверить, что принц Ориол на самом деле Серпилус. Прежде всего потому, что ты любишь его, Иволга. Любящие глаза обмануть непросто. Дополнительным доказательством служит то, что ваш злосчастный дружок давно не появляется ни в комнате, которую снял в «Хмеле и шесте», ни где-либо еще. Как видите, я не оставил парня без присмотра, – усмехнулся. – Посвящать других Нетопырей в это дело я пока не хочу, ибо мои доводы покажутся им недостаточными. К сожалению, в ордене сейчас мало чародеев, черпающих силу из жара плоти. А прочие не понимают некоторых наших особенностей, и попытка объяснить повлечет бессмысленные затяжные споры. Я же не привык тратить время попусту.

– Нетопырей не насторожит даже то, что чародей пытается стать мужем королевы? – удивился Кайт.

– Насторожит, как только я представлю веские доказательства, что принц Ориол в самом деле владеет даром. Утаить наличие дара до сих пор считалось делом неслыханным. Повторюсь, я сегодня ощутил жениха Эроны как обычного человека. Конечно, расстояние между нами было немалое, но я не простой чародей, а Нетопырь. Мои возможности кое в чем превышают возможности собратьев, не состоящих в ордене.

– Может быть, Серп вовсе не хочет стать мужем принцессы, – задумчиво проговорила Иви. – Может быть, он выполняет какое-то задание. В Мелге так и было. Он тогда сумел одолеть преступного чародея.

– Мне приходила в голову подобная мысль, – кивнул Илекс. – Уж очень не хочется верить, что ученик Кверкуса занимается темными делишками. Но если Серпилус действительно взялся охранять принцессу, хорошего тут для него мало. Вокруг Эроны уже с год творится что-то непонятное. После увечья ее второго жениха орден пытается разобраться, но проникнуть в окружение наследницы нам пока не удалось. И Харьер, и этот его прихвостень, Маргрит, не жалуют Нетопырей и виртуозно пользуются амулетами. Кто чарует для наместника, мы до сих пор не выяснили. Тут нет ничего странного, – ответил на удивленный взгляд Кайта. – Харьер в свое время много путешествовал, у него есть друзья очень далеко от Меддины. Среди них могут быть и одаренные. А мы не можем прибегать к грубым методам и тем более требовать отчета от деда будущей королевы. В Мелгу нас и так уже не пускают, не хватало, чтобы выгнали из Пиролы.

– И что же делать? – спросил Крестэль. – Есть у тебя какой-нибудь план?

– Ты отказался от принцессы, еще и из страны сбежал, – усмехнулся чародей. – Значит, не имеешь права идти в замок и требовать объяснений.

– Очень смешно, – проворчал парень. – Серп тоже любит такие шуточки. Вас учат, что ли, ехидничать?

– Нет, у меня как-то само собой выходит. У Серпилуса, полагаю, тоже, причем наверняка лучше моего.

– Он бы уже ядом изошел за время нашей беседы, – хмыкнул Кайт. – А на вопрос о планах ты так и не ответил.

– Есть у меня план, – сказал Илекс, глядя на Иволгу.

***

После странного происшествия на припортовой площади нечто изменилось в сознании Серпа. Затея с поддельным женихом окончательно потеряла свою привлекательность. Чародей, пожалуй, впервые за всю сознательную жизнь почувствовал себя потерянным, не знающим, как поступить. Даже в Залесном у него была ясная цель – вернуть силу и сбежать, а теперь? Он будто в темницу угодил на год. Ест, пьет и наблюдает за придворной жизнью, как выяснилось, скучной донельзя. И ничего не остается, кроме как ждать. Не говорить же Маргриту, что он не хочет больше изображать принца, что ему позарез нужно увидеться со служанкой, которую он оставил в Мелге. Что может быть глупее? Но увидеться с Иволгой хотелось, и с каждым днем все сильнее. Чародейской мощи у Серпа хватало, а вот душевные силы отчего-то таяли.

Ночами он теперь долго не мог заснуть, потом, проспав три-четыре часа, просыпался и бодрствовал до утра. Поначалу Серп надеялся дождаться ясной ночи и выбраться на лунные луга, но скоро сообразил, что в окна его покоев бледноликой Госпоже не заглянуть. Тогда он стал невидимым и отправился бродить по спящему замку в поисках места, куда могут проникнуть лучи ночного светила. В одном из залов на полу заманчиво серебрились светлые прямоугольники, расчерченные решеткой оконных переплетов.

Серп чуть ли не с замиранием сердца шагнул в пятно лунного света, но ничего не произошло. Он не почувствовал запаха лунной пыли, не ощутил касания холодных влажных трав. Ступни словно увязли в трясине, чародей с трудом оторвал их от пола и поскорее отошел в тень. На миг показалось, что в пятне света копошатся какие-то тонкие нити или щупальца, но стоило приглядеться, и все исчезло.

Серп при первой же возможности рассказал Маргриту о странном происшествии.

– Я не чародей, – пожал плечами тот. – И никогда не слыхал о лунных лугах. Но очень доволен, что тебе не удалось попасть туда. Это значит, что охранные чары в замке наложены грамотно и защищают его обитателей от любого проникновения извне. Равно как и пресекают попытки незаметно покинуть эти стены.

– Кто их накладывал? – Серпента не пожелала ответить, может быть, Маргрит окажется менее скрытным?

– Ты не можешь его знать. Это чужеземец, старый друг Харьера. Он очень искусен и вполне надежен.

– Хотел бы я с ним познакомиться. Возможно, он поделится со мной знаниями.

– Встретиться вам, может, и доведется. Но насчет знаний не обольщайся. Старик скрытен.

– Да вы все тут не отличаетесь откровенностью, – фыркнул Серп, чуть ли не с сожалением вспоминая Юнкуса. Мелжский верховный при всей надменности и недобром норове предпочитал говорить открыто.

– Привыкай, Серпилус. При дворе иначе не выжить. Здесь все играют в какие-то игры, даже милая неловкая Эрона. Кстати, ты, кажется, начинаешь ей нравиться, – Маргрит глянул многозначительно.

– Меня это не радует, – нахмурился Серп.

– Харьер говорит, ты кого-то узнал в толпе во время выезда. Прежняя зазноба? – мужчина усмехнулся добродушно, понимающе.

– Никого я не узнал. Показалось, что в толпе кто-то вскрикнул, женщина или ребенок. Будто придавили, или еще что. Я и оглянулся безотчетно, – привычно начал плести полуправду Серп. – А почему вы придаете этому такое значение?

– Придавили? И ты готов был уже кинуться на помощь? – во взгляде Маргрита блеснула насмешка.

– Чёрен мрак, да если в соседней комнате сейчас кто-нибудь неожиданно взвизгнет, ты тоже, небось, подскочишь! – рассердился чародей. – Что за нелепые допросы? Не устраиваю в роли принца – хоть сейчас готов уйти! Даже с ее высочеством прощаться не стану. Пускай объявляет войну Рудным островам.

– Я велю Серпенте присылать тебе служанок погорячее, – вежливо улыбнулся Маргрит.

Серп в ответ только глаза закатил.

Ежевечерние беседы с помощником Харьера становились все менее приятными. Чародей удивлялся, как этот хитроглазый мужчина с мягкими, но явно неискренними манерами мог так расположить к себе в начале знакомства.

Единственным светлым пятном (каким пятном – пятнышком!) было наблюдение за иволгой, которая исправно прилетала во внутренний дворик угощаться рябиной. Серп каждое утро, когда за окном светлело, прижимался лбом к стеклу и ждал появления золотой птицы. Стоило увидеть ее, и на душе сразу становилось легче. Чародей предпочитал не думать, отчего так.

Как-то вместо иволги появилась стайка дроздов, принявшихся деловито клевать красные гроздья. Серп не на шутку испугался, что шумные пернатые гости съедят все ягоды, и его знакомице уже незачем станет появляться здесь. Он поспешно откинул крючок, распахнул раму, высунулся наружу и зашикал на птиц, замахал руками. Дрозды улетели с недовольными криками, а чародей сел на пол, привалившись спиной к стене под окном. То, что он только что сделал, попахивало сумасшествием. Взрослый мужик, чародей, палач, кстати, прогоняет одних птиц, чтобы прилетела другая. Что за мрак с ним творится?

Визиты иволги, как выяснилось, занимали не только его. В одно погожее утро в мирно кормившуюся птицу полетела стрела. Серп попытался сбить ее чарами, но, как его и предупреждали, они не подействовали. К счастью, иволга вовремя вспорхнула, и железный наконечник вонзился в тонкую рябиновую ветку, расщепив ее. Чародей убедился, что пташка улетела со двора, и ей больше ничего не грозит, вне себя вылетел из комнаты, дабы перехватить лучника.

Совсем молодой солдат спустился во внутренний дворик, где его поджидал рассвирепевший чародей.

– Кто велел тебе подстрелить иволгу? – Серп надвинулся на парня, тесня к стене.

– Госпожа Серпента, ваше высочество, – стражник был сам не свой от удивления. – Она сказала, птица мешает вам спать своим чириканьем.

– Мне? Спать? – пришел черед Серпа удивляться: парень не лгал. – Это, видно, недоразумение. Я поговорю с Серпентой. А ты сам запомни и другим передай: иволгу не трогать. Если ее кто-нибудь подстрелит, я узнаю. И велю пальцы отрубить. Понятно?

– Д-да, ваше высочество... Простите великодушно...

Чародей отпустил лучника и отправился на поиски Змейки. Долго плутать по замку не пришлось, Серп столкнулся с чернокосой в коридоре, стоило покинуть дворик. Девица, видно, следила за выполнением задания, и видела, чем завершилась неудача стрелка.

– Что за распоряжения ты отдаешь? – прошипел Серп, хватая Змейку за локоть и оттаскивая в нишу в конце коридора. – Чем тебе птица помешала?

– А что у тебя за странные пристрастия к иволгам?

– Это мой талисман. Забыла, как прозываюсь? С твоей подачи, кстати.

– Я все больше жалею, что не позволила тебе назваться Скорпием. Отпусти руку, ты делаешь мне больно.

Мужчина послушался, но напоследок стиснул сильнее.

– Тебе нужно, наконец, переспать со служанкой, – бесстрастным тоном произнесла Серпента. – Не нравятся те, которых я присылаю? Найти светловолосую, с косичками?

– Я коплю пыл в ожидании, когда ты почтишь мое ложе своим присутствием, – оскалился Серп.

– А ведь ты врешь, – в голосе прозвучало искреннее удивление. – О, я умею пользоваться самыми разными амулетами, – поиграла перед лицом чародея пальцами, унизанными перстнями. – Раньше хотел залучить меня на ложе, теперь – нет. Вскружила голову наша скромница Эрона? Или золотые птички не дают покоя?

Серп молча отпихнул прижавшуюся было теснее девицу и пошел к себе.

***

Суть плана Илекса была проста: Иволге необходимо предоставить возможность поговорить с Серпом, узнать, как и почему тот оказался женихом принцессы.

– Возможно, Серпилус и сам хотел бы связаться с кем-то из нас, – сказал Нетопырь, – но он лишен такой возможности.

– А если Серп в самом деле задумал дорваться до власти? – спросил Кайт. – Что Нетопыри с ним сделают?

– Не верю, что он замышляет худое, – проговорила Иволга. – В Мелге...

– В Мелге он в лучшем случае смог бы стать главарем шайки, – не без презрения заявил парень. – А в Пироле вот-вот окажется мужем королевы. Раз уж сумел отвести глаза Нетопырю, простым человеком прикинувшись. Соблазн слишком велик, особенно для такого, как он.

Иволга хотела что-то сказать, но Илекс прервал бессмысленный спор.

– Если мой план удастся, мы скоро получим ответы на все вопросы. А сейчас гадать незачем.

– Что вы с ним сделаете, если все-таки?.. – Иви не сумела закончить вопрос.

– Это будет решать орден, предварительно рассмотрев все обстоятельства дела. Серпилус пока, насколько нам известно, никого не лишил жизни, не изувечил и не навредил иным образом. Зато, возможно, обладает выдающейся способностью скрывать свой дар. Это требует исследований. Я постараюсь, девочка, чтобы ты могла быть рядом с ним, доколе захочешь, – потрепал Иволгу по руке.

По задумке Нетопыря, девушка должна была проникнуть в замок под видом кухонной прислуги. Зимой в Пироле часто принимали гостей, устраивали танцы и прочие развлечения. Королевский двор не был исключением, а тут еще радостное событие: принцесса выходит замуж. На кухне требовались дополнительные руки, и в замок потянулись девушки и женщины, кто – желая подзаработать, кто – из праздного любопытства. И на королевское житье-бытье охота хоть одним глазком взглянуть, и на красавчика Ориола поближе полюбоваться.

Илекс не скрывал радости, когда узнал, что Иволга перед отъездом из Мелги обрезала длинные косы.

– Нужно еще поработать над твоей внешностью, – заявил он. – Чем меньше ты будешь похожа на себя, тем лучше. Осторожность в нашем деле никогда не бывает лишней.

Тут на помощь пришла Ари, страшно довольная возможностью заняться чем-то еще помимо монотонной домашней работы, да к тому же поучаствовать в делах мужа. Она раздобыла порошок из коры заморского дерева, его отвар окрашивал волосы в ярко-рыжий цвет.

– Не люблю рыжих, – щебетала женщина, любуясь делом рук своих, – но тебе идет. Ты так мило выглядишь с короткими волосами. Я, наверное, тоже срежу свои, когда малыш появится, – погладила живот. – Некогда будет красоту наводить. Илекс не поможет, с его-то работой. Нанимать он никого не хочет, ведь все кругом только и мечтают проникнуть в тайны ордена, – в голосе прозвучал сарказм. – А когда полегче станет, и волосы успеют отрасти.

– Иви, я просто должен нарисовать с тебя Осеннего Листа! – загорелся Кайт, увидев девушку в новом обличье. – Только веснушек не хватает, но на картине я их непременно изображу.

Осенний Лист, юный лесной дух-проказник, был героем многих пирольских сказок и легенд.

– А мы и Иволге веснушки нарисуем! – объявила Ари. – Краску приготовлю из того же порошка. Мне матушка хороший рецепт оставила. Она была лицедейкой, – пояснила молодым людям. – Отлично умела внешность менять, знала уйму средств и приемов. И Нетопырям, бывало, помогала. Мы с Илексом благодаря ей и познакомились.

– Зачем Нетопырям какие-то краски и порошки? – удивился Кайт. – Они ж чародеи.

– Чародеи далеко не везде могут пройти незамеченными, – пояснила Ари. – На входе в королевский замок в первую очередь на чары и амулеты проверяют. С помощью волшбы внешность изменить проще и надежнее, но и обнаружить такие хитрости легче.

Иви, оказавшись на следующий день у ворот крепости, подумала, что войти туда трудно любому, а уж выйти, наверное...

Женщинам, что пришли наниматься, приказали встать в ряд, замужним – обнажить головы. Вдоль шеренги двинулся стражник в летах, он, не скрывая удовольствия, разглядывал девиц и молодок да время от времени велел то одной, то другой выступить на шаг. Иви, которая по наущению Нетопыря представлялась замужней, тоже сняла платок.

– Экое солнышко рыженькое! – оживился солдат, взглянув на застенчиво улыбнувшуюся девушку. – Еще и в веснушках, – шутливо прикоснулся к кончику ее носа.

Стражник был немолод, его слова и жест были не столько заигрывающими, сколько добродушно-отеческими, поэтому Иволга не смутилась и не испугалась, а даже обрадовалась. Раз понравилась, ее точно отберут! Но мужчина не приказал ей выступить на шаг, пошел дальше. Девушка совсем упала духом: вот тебе и солнышко! Отправится теперь солнышко домой, лишившись надежды увидеться с Месяцем.

Но получилось наоборот.

– Этих белобрысых оставить во дворе под присмотром, – кивнув на вышедших из шеренги, отдал распоряжение стражник более молодому сослуживцу. – А вы, красавицы, прямиком на кухню, – махнул остальным.

Тут же откуда-то появилась толстая тетка средних лет, которая едва ли не погнала принятых на работу в ворота, сердито огрызаясь на сальные шуточки караульных.

– Приструнил бы своих жеребцов, Имар! – обратилась к солдату, который отбирал светловолосых женщин и, видно, был за старшего. – Они мне половину новеньких распугают.

– Так уж и распугают! – раздался задорный женский голос. – Еще проверить надо, велики ли у них пугалки! – большинство новоявленных служанок залилось смехом.

– В этот раз бойкие подобрались, Ш ана, – усмехнулся именуемый Имаром. – Одну только скромницу и вижу, – подмигнул Иволге.

Судьба светловолосых работниц выяснилась очень скоро. Их привели на кухню некоторое время спустя.

– Зачем вас во дворе оставили? – тихонько спросила Иви молоденькую девушку со светлыми косами.

– Не знаю, – та пожала плечами. – Велели встать в ряд, как и у ворот. Потом пришла какая-то разряженная, чернокосая, лицо злющее, и давай нас разглядывать. Чуть ли не обнюхала, представляешь? Обсмотрела каждую, и говорит солдату, на кухню, мол. Ищут, кого, что ли? А коли и так, неужто какая-нибудь дурочка в замок сунется, ежели натворила чего?

Иви едва не забыла горячо поддержать рассуждения товарки, так перепугалась. Серпента, значит, здесь, в замке, рядом с Серпом. И проверяет белокурых женщин. Ищет ее, Иволгу? Для чего? По просьбе Серпа? Ох, и зачем она окликнула его на площади! Но ведь Серп и сам мог бы искать ее, если б хотел. Зачем ему просить кого-то, в особенности эту змеюку?

То, что чернокосая не осматривала всех подряд, Иви не удивило. Она считает служанку глупой, не способной на малейшую хитрость. Это отлично чувствовалось по ее тону и высказываниям в Мелге. И вряд ли Серпента подозревает, что столь мелкой сошке станут помогать Крестэль и Нетопырь.

Илекс и Кайт восприняли известие об особой проверке белокурых женщин по-разному.

– Значит, Серпента тоже здесь! – возмущался парень. – У него под боком! Ну и аппетиты у мракова чаруна! Не пойму только, зачем Змейке понадобилось Иволгу искать.

– То, что Иволгу ищут, не слишком меня удивляет, – сказал Нетопырь. – Кто-то не хочет, чтобы она и Серпилус встретились. Значит, нам нужно приложить все усилия, чтобы они увиделись как можно скорее. Непонятно другое: кому и зачем понадобился ваш друг. Боюсь, Пиролу ждут потрясения. Пора мне поговорить кое с кем из ордена. А ты, Кайт, приступай к исполнению своей роли. Девочка должна остаться в замке на ночь и найти Серпилуса.

***

Серп смотрел на Эрону, занимающуюся рукоделием, как это заведено было у принцессы по вечерам, и чувствовал, что душная волна похоти неотвратимо захлестывает с головой. Ощущение было на редкость отвратительным, ибо будило воспоминания о лассе. Испытывать подобное до сей поры приходилось только в снах, хотя, лишившись силы и обретя ошейник, палач наяву не раз и не два сгорал от желания овладеть той или иной женщиной. Вспомнить Змейку, на которую теперь смотреть тошно. Мечтал узнать, как от нее пахнет, Кайту завидовал... А недавно наваждение пропало, все мысли заняла Иволга. И сейчас нестерпимо хочется оказаться рядом с ней, но почему же в паху разгорается жар при одном лишь взгляде на Эрону?

Не от того ли, что щеки наследницы пирольского престола начинают пылать, грудь – тяжело вздыматься, а ясные глаза заволакивает тусклая чернота расширившихся зрачков, стоит фальшивому жениху появиться рядом? Девушка словно пышет желанием (или тоже похотью?) и зажигает его. Эрона, безусловно, мила, о чем не забывают повторять Маргрит и даже Серпента, но никогда не привлекала чародея как женщина. А если б и привлекала – он не болван и не мальчишка, вполне в состоянии держать в узде собственные порывы и желания. В состоянии, в состоянии, иначе разве продолжал бы киснуть в мраковом замке? Уже давно был бы в Мелге, рядом с Иволгой.

Серп с некоторых пор перестал противиться мыслям и воспоминаниям о служаночке. Они, как ни странно, проясняли голову и хоть чуть-чуть разгоняли пелену похоти, теперь неизменно окутывавшую его в присутствии Эроны. Может, так сказывалось благотворное влияние Госпожи Луны, которая ухитрилась связать их, может, девчонка сама сумела запасть в душу, забраться под кожу. Какая теперь, к мраку, разница!

За раздумьями и борьбой с душным мороком чародей не заметил, что Серпенты в комнате больше нет. Он сообразил, что остался наедине с «невестой», лишь когда та уронила на пол вышивание, медленно встала и шагнула к нему. Серп, памятуя об этикете, тут же вскочил на ноги. Принцесса, не говоря ни слова, обвила руками его шею, пригибая голову мужчины, и прижалась устами к его губам, неловко, но необычайно настойчиво, словно ласса.

Чародей из последних сил сжал губы и попытался отстраниться, а его плоть стремилась наружу, чтобы потом попасть внутрь, в горячую, влажную девственную глубину. Серп вдруг с удивлением осознал, что одна его рука самым вульгарным образом задирает подол девушки, а вторая – ласкает грудь, пока еще сквозь ткань платья. Происходящее пугающим образом напоминало один из его кошмаров, с той лишь разницей, что яд лассы полностью отшибал ум, превращая человека в животное во время гона. А сейчас чародей хоть и с трудом, но сознавал, что делает, только противиться не получалось.

– Не хочу... – неожиданно выдавила Эрона, на миг сумев оторваться от губ мужчины. И тут же снова впилась в них, неумело, бесстыдно и безрезультатно стараясь проникнуть языком в его рот.

Серп закрыл глаза и постарался отвлечься. Осознание неправильности творящегося с ними и невозможность сопротивляться пугали. А страх не мог помочь, наоборот, чем сильнее он разрастался в душе, тем увереннее действовали руки, тем крепче становилась плоть, и без того, кажется, превратившаяся в камень. Острее становилась жажда силы, которая – хочет принцесса или не хочет – струилась к чародею тонким золотым ручейком. Слишком тонким для сгорающей от желания девственницы. А с Иволгой...

Мысль о птахе озарила сознание мягким светом, будто полная луна, неожиданно выплывшая из-за туч ненастной ночью. В голове возник знакомый образ, нет, целая череда. Вот она в комнатушке в Залесном, смотрит испуганно и, как он теперь понимает, с надеждой. Вот, едва касаясь, гладит его по лицу, когда он ненадолго потерял способность чаровать. Вот плачет от радости, увидев, что он очнулся после ночи ограбления мелжской сокровищницы. Вот она стоит на чердаке, залитом светом бледноликой Госпожи. ...И позволяет ему разобрать на пряди косу, которую только что заплела...

В сердце кольнуло, и Серп очнулся. Его руки висели вдоль тела, перестал полыхать огонь внизу живота. Прикосновения Эроны не вызывали ничего, кроме неловкости и жалости к девушке. Она, похоже, ведет себя так не по своей воле. Но, чёрен мрак, с тех пор, как появилось это наваждение, он ни разу не ощутил никаких чар, а ведь сколько раз проверял! Разве что им обоим добавляют в пищу или питье какое-то снадобье? Кверкус рассказывал о растениях и вытяжках из тел морских животных, которые обладают удивительными свойствами. Их действие непосвященные могут принять за чары. Значит, все-таки, заговор?

– Ваше высочество, – Серп поймал руки девушки, мягко взял в свои, – успокойтесь. Вы сказали, что не хотите. Чего именно?

– Вас! – Эрона выдернула пальцы, рванулась прочь, но ноги у нее подогнулись, она упала в кресло, скорчилась, спрятав лицо. Плечи принцессы затряслись.

Серп стоял рядом в растерянности. Имей он возможность в мраковом замке успешно применять чары не только к себе, девушку удалось бы успокоить в один миг. А как справляются с истериками обычные люди, он понятия не имел.

– Э-э, ваше высочество, не плачьте, – он неуверенно прикоснулся к ее плечу. – От меня никто ничего не узнает. Да и стоит ли так огорчаться? Мы – будущие супруги...

Эрона всхлипнула еще раз-другой, но королевское воспитание, видно, взяло свое, принцесса села прямо и даже осмелилась взглянуть в лицо мужчине. Тот поспешил присесть на пол, чтобы сиятельной наследнице не приходилось задирать голову. Пусть уж смотрит, как привыкла, сверху вниз. Глядишь, быстрее в себя придет.

– Вы мне глубоко противны, принц, – сказала Эрона глухим от недавних слез голосом. – Эти ваши усики, кудри, – она брезгливо скривилась. – Не терплю слащавую внешность у мужчин! И чем дольше я наблюдаю вас, тем отвратительней вы мне становитесь. Все ваши влюбленные взгляды – сплошная ложь. Только раз на лице у вас промелькнуло что-то подлинное. Но тогда, я уверена, ваши мысли были далеко. Вот видите, я все понимаю, – взглянула с вызовом. – И при этом испытываю к вам совершенно неподобающее и непонятное мне самой влечение. Мои предыдущие женихи были куда приятнее, особенно первый, но... – закончить принцесса не успела, ибо дверь распахнулась, являя взору встревоженную Серпенту.

– Простите, ваше высочество, мне необходимо было отлучиться, – она переводила взгляд с Эроны на чародея. – Надеюсь, принц Ориол не позволил себе ничего...

– Не позволил, – принцесса поднялась, не глядя на мужчину. – Можешь быть свободна, Серпента. Спокойной ночи, принц.

– Отведи меня к Маргриту, – потребовал Серп, стоило им с чернокосой покинуть покои Эроны. – Или лучше к Харьеру.

– Они сейчас заняты. Но я передам, что ты желаешь поговорить. Что-то случилось? – Змейка оставила свои улыбочки и ужимки, говорила серьезно.

– Мне срочно нужно увидеться с кем-то из них. А уж они пусть рассказывают тебе, коли захотят.

– Как угодно, – не стала спорить девушка. – Твою просьбу передам незамедлительно. Жди у себя.

Ждать чародею пришлось недолго. Только он с кубком вина устроился в кресле у камина и погрузился в раздумья, вытянув ноги к огню, как в дверь постучали, и вошел Маргрит.

– Сумел что-то выяснить? – помощник Харьера сразу приступил к делу. – Серпента сказала, ты был заметно взволнован, – мужчина, повинуясь жесту чародея, уселся в кресло напротив и покачал головой, отказываясь от предложенного вина.

Серп оставил свой кубок и рассказал о странном наваждении, подробно описав ощущения, но ни словом не помянув Иволгу.

– У тебя сильно развито чувство долга, – заметил Маргрит, откидываясь на спинку и задумчиво разглядывая собеседника. – Совладать со столь сильным желанием не каждому под силу.

– Я предпочитаю находиться в пыточной в роли палача, – невесело усмехнулся чародей.

– Почему ты так уверен, что это были чьи-то козни? Тебе приходилось влюбляться?

– Нет, – заявил Серп, чувствуя, как отчего-то начинают пылать уши.

– Как же ты можешь быть уверен, что это не любовь? Наверняка ведь слышал баллады. Может, и стихи читать приходилось? Каждый второй бард, говоря о любви, твердит о наваждении, о невозможности противиться ее силе.

– Ты сам-то влюблялся? – вспылил Серп. – Или тоже по книжкам судишь?

– Бывало, – улыбнулся Маргрит. – Иной раз в самом деле не отличишь от злокозненных чар. Поэтому в некоторых странах привлекательных женщин часто объявляют ведьмами. В том же Оксисе...

– Здесь что-то другое, – перебил Серп. – Принцесса тоже действовала против воли.

– Светлое Солнце! Эрона – девственница! Ты что, не знаешь, как они любят ломаться? Делать вид, что близость им противна и страшна?

– Со мной не ломались, – фыркнул чародей, снова вспоминая Иволгу.

– Ты получил от нее силу?

– Да, но...

– Какие могут быть «но»? Ты черпаешь силу из плотского наслаждения. Здесь-то тебя не обмануть! Говорила она одно, чувствовала совсем другое. Да и вела себя, судя по твоему рассказу... Юная девочка, неопытная, страстно влюбилась. Как не списать неподобающий порыв на какое-то наваждение?

– Хорошо, допустим, ты прав, – Серпу не хотелось пускаться в длинные объяснения, говорить, что плоть слаба, что заставить ее трепетать от наслаждения не так уж трудно, нужно лишь уметь. А он из-за своего источника умеет это лучше многих, и руки его давно научились действовать сами по себе, без веления головы или сердца. Убежденность Маргрита к тому же давала шанс на быстрое обретение свободы. Харьер не потерпит, чтобы внучка бросалась на палача с вполне определенными намерениями. Что до странного наваждения, о нем непременно нужно будет сообщить Илексу. Уж он-то поймет, раз тоже черпает силу из жара плоти. – Нас обоих внезапно поразила глубокая взаимная любовь. И что теперь делать? Как я могу дальше выполнять задание, не подвергая риску себя и принцессу?

– Для принцессы-то какой риск?

– Она вряд ли обрадуется, когда узнает, кто я на самом деле.

– К чему ей об этом узнавать?

Серп огорошенно уставился на Маргрита. Тот улыбался спокойно и уверенно, а в спину чародею будто дохнуло холодом. Вот тебе и свобода! Или, сам того не подозревая, Серпилус случайно обнаружил главного заговорщика?

– Что ты имеешь в виду? – спросил чародей, взяв себя в руки.

– Серпилус, я думаю, ты догадываешься, – губы помощника Харьера скривила усмешка, почти такая же змеиная, как у Серпенты. – У тебя появилась отличная возможность стать мужем Эроны.

– Это проверка? – вкрадчиво поинтересовался чародей. – Если да, то довольно топорная.

– Ты же можешь отличить правду от лжи. К чему какие-то вопросы? Отвечу все же. Да, это проверка.

– Лжешь... – Серп вовсю напрягал чародейское чутье, пытаясь обнаружить подвох. Какой-то хитрый амулет, неизвестная волшба? Ничего не было. Маргрит оказался чист, лишь один из его перстней служил для определения правдивости слов собеседника. – Значит, это не проверка. Это и есть тот самый заговор.

– Побежишь рассказывать Харьеру? – спокойно осведомился мужчина.

– Нет. Ты меня заинтересовал. Хотелось бы узнать о твоих планах подробнее, – ничуть не покривил душой чародей.

– Видишь ли, Серпилус, сейчас я обладаю властью почти королевской, поскольку Харьер стар и во всем полагается на меня. Но как только Эрона выйдет замуж и получит корону, я потеряю свое положение. Она станет править сама, возможно, с помощью мужа. Я подумал, что ты, став супругом принцессы, не забудешь моих услуг и оставишь при себе.

– Полагаешь, я захочу делиться властью?

– Ты чародей, а по совместительству еще и палач. Если и ухитришься захомутать девчонку без моей помощи, я легко спихну тебя, раскрыв тайну.

– А если я, женившись на принцессе, устраню тебя?

– Зачем? У тебя не будет причины делать это. Власть я смогу удержать, лишь оставаясь при тебе. Я-то не могу стать мужем принцессы, происхождение не то. Значит, я сам заинтересован в прочности твоего положения.

– Хм, убедительное обеспечение, – кивнул Серп. – Но ничего не выйдет. Мне не скрыть свою одаренность. Брачный обряд должен совершать чародей, и он сразу поймет, кто перед ним.