Текст книги "Великая Российская трагедия. В 2-х т."
Автор книги: Руслан Хасбулатов
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 66 страниц)
Но “безвинные жертвы красно-коричневого террора” были нужны. Мятежному Кремлю нужно было много трупов. И тогда Егор Гайдар обратился к согражданам с призывом собраться у Моссовета. Гайдар выполнил свои “полезные функции” в плане “Уроки Октября”.
Если проанализировать призыв Гайдара, то станет очевидно: вице-премьер призывал безоружных гражданских лиц, являющихся политическими противниками конституционалистов, сконцентрироваться в относительной близости от места дислокации вооруженных защитников Конституции (собственно, от Тверской до “Белого дома” совсем недалеко, во всяком случае, куда ближе, чем до “Останкино”). Все это выглядит до такой степени похожим на заклание, что даже в истеричной атмосфере вечера 3 октября нашлись люди, прямо призывавшие не слушать призывов Гайдара. В первую очередь, это были “ВиДовцы” Любимов и Политковский. Тогда же вечером 3-го, Петр Мамонов охарактеризовал призыв Гайдара, как “провокационный”. [99]99
“Коммерсант -Dayli”, 10.1993 г.
[Закрыть]
Все это заставило искать оправданий для Гайдара – как позднейшим комментаторам, так и самому вице-премьеру, а потом – депутатам Госдумы. Объяснения свелись к тому, что войска были якобы ненадежны, колебались, кого поддержать и поддерживать ли кого-либо вообще, и потому, дескать, надо было показать военным, за кого народ.
Это объяснение не выдерживает критики. Причем независимо от того, были ли войска надежны, колебались или нет, был раскол в командовании или не было. Это все, действительно, имело место, но оно не имеет отношения к призывам Гайдара к москвичам выходить на улицу и организовывать массовые общественные беспорядки против законной власти – Власти Х Чрезвычайного Съезда народных депутатов.
Сомнительно, что все военнослужащие сидели у экранов телевизоров и ждали, когда же им, наконец, покажут народ на Тверской. Армия, как известно, подчиняется приказам, а не эмоциям, разбуженным телепередачами. Это, в частности, подтвердила и история с представителем Президента Веретенниковым, пытавшимся “поднять Таманскую дивизию”. [100]100
См. “Известия” 5.10.1993 г, “Новая ежедневная газета” 8.10.1993 г.
[Закрыть]
Подробное объяснение имело бы смысл лишь в том случае, если бы на защиту “Белого дома” свалились неизвестно откуда взявшиеся вооруженные боевики. Но ведь и блокаду “Белого дома” снял тоже народ! И военнослужащие не могли не видеть, что это именно безоружный народ прорвал омоновские кордоны и деблокировал “Белый дом”. То есть народ был и там, и там. И у “Белого дома”, и у Моссовета. Тысячи людей были с обеих сторон, оставаясь нашими согражданами. Тысячи людей занимались одинаковым делом: строили баррикады. Совершенно непонятно, почему военные должны были поддержать народ у Моссовета и не поддержать народ у “Белого дома”? Это было понятно только тем, кто решил, что дело их проиграно, а потому надо развязать гражданскую войну – Ельцину и Гайдару. Призыв Гайдара – это призыв к массовым убийствам, к гражданской войне.
Понимание того, что народ находился по обе стороны баррикад, в армии было: это видно из репортажей “по горячим следам”. Так, корреспонденты сообщили, что даже во время штурма “Белого дома” вдруг прекратилась канонада: прошел слух, что на защиту “Белого дома” идет стотысячная демонстрация. А воевать с народом у военных никакого желания не было. [101]101
“Известия”, 6.10.1993 г.
[Закрыть]
А вот еще диалог во время штурма “Белого дома”: – “Как тебе Руцкой?” – “Нормальный мужик.” – “А чего же ты против него воюешь?” – “Приказ...”. [102]102
“Московский комсомолец”, 9.10.1993 г.
[Закрыть]
Да и не только это: ко мне приходили десятки, если не сотни офицеров, которые говорили: армия в смятении, если бы там знали, что происходит здесь, в клочья бы разнесли Ельцина-Грачева-Ерина!
Есть еще одно доказательство того, что “ненадежную армию” вовсе не надо было “убеждать”. Но правдой является и то, что если бы вечером 3 октября в тех частях, которые находились в Москве, обнаружились “колебания” и “раскол”, то проявиться эти “колебания” и “раскол” могли бы лишь в одной форме: в отказе командиров и частей выступить на защиту Ельцина и на подавление конституционалистов. Но... военные получили множество наград – следовательно, они четко выполнили приказы мятежников. Более того, отменили отсрочку от призыва учащихся дневной формы обучения средних и средних профессиональных учебных заведений, увеличили бюджетные ассигнования и т.д.
И без того надо считать чудом, что никто из вооруженных сторонников “Белого дома” не пошел “попугать этих демократов”. А такое могло случиться, если бы депутаты не призывали с балкона “Белого дома” не идти на столкновение с гайдаровцами.
Клеветническое обращениеВерсия о провокации делает призыв Гайдара не диким, бессмысленным и глупым, а чрезвычайно разумным, выверенным и обоснованным. Представьте себе, какой пропагандистский козырь оказался бы в руках правительства, если бы произошла хоть одна атака повстанцев на безоружных “демократов” у Кремля или на Тверской! Собственно, то, что призыв Гайдара, не был спонтанным, показывает содержание обращения самого Ельцина.
Вот с некоторым сокращением обращение Ельцина к гражданам России.
“Дорогие сограждане!
Я обращаюсь к вам в трудную минуту.
В столице России гремят выстрелы и льется кровь. Свезенные со всей страны боевики, подстрекаемые руководством “Белого дома”, сеют смерть и разрушения...
Те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню, – преступники. Но это не только преступление отдельных бандитов и погромщиков. Все, что происходило и пока происходит в Москве, – заранее спланированный вооруженный мятеж. Он организован коммунистическими реваншистами, фашистскими главарями, частью бывших депутатов, представителей Советов.
Под прикрытием переговоров они копили силы, собирали бандитские отряды из наемников, привыкших к убийствам и произволу. Ничтожная кучка политиканов попыталась оружием навязать свою волю всей стране. Средства, с помощью которых они хотели управлять Россией, показаны всему миру. Это – циничная ложь, подкуп. Это – булыжники, заточенные железные прутья, автоматы и пулеметы.
Те, кто размахивает красными флагами, вновь обогрили Россию кровью.
Они надеялись на внезапность, на то, что их наглость и беспримерная жестокость посеют страх и растерянность.
Они надеялись, что военнослужащие останутся в стороне и будут спокойно смотреть, как расправляются с безоружными москвичами, как вновь устанавливают кровавую диктатуру в нашей стране.
Они, надеялись на то, что граждане России поверят в их ложь. Они надеялись на скорую победу.
Они просчитались, и народ проклянет преступников.
Им и тем, кто отдавал им приказ, нет прощения. Потому что они подняли руку на мирных людей, на Москву, на Россию, на детей, женщин и стариков.
Вооруженный мятеж обречен. Чтобы восстановить порядок, спокойствие и мир, в Москву входят войска...
Я прошу вас, уважаемые москвичи, морально поддержать боевой дух российских солдат и офицеров. Это – наша народная армия и милиция. И сегодня у них одна задача – защитить наших детей, защитить наших матерей и отцов, остановить и обезвредить погромщиков и убийц. (Обратите внимание – кто “погромщики и убийцы”? – Р.Х.).
...Общественные объединения, принимавшие участие в массовых беспорядках и иных противоправных действиях, запрещаются на всей территории России.
Генеральной прокуратуре предписано безотлагательно возбудить уголовные дела и начать расследования по фактам организации массовых беспорядков.
Вооруженный фашистско-коммунистический мятеж в Москве будет подавлен в самые кратчайшие сроки.
Для этого у Российского государства есть необходимые силы.
Считаю своим долгом обратиться и к москвичам.
За последние день и ночь нас стало меньше. Жертвами бандитов пали невинные мирные люди. Склоним головы по погибшим...” [103]103
“Московская Правда”, 5.10.1993 г.
[Закрыть]
Лицемерию этого человечка нет пределов.
Судить об этом обращении, внимательно его прочитав, осмыслив – дело читателя. Но не кажется ли читателю, что это обращение должно было бы быть подписанным Руцким или Хасбулатовым? И слова осуждения уместно бы направить против кремлевских мятежников.
Терминология, к которой обратилась в ночь с 3 на 4 октября Кремлевская сторона, также подтверждает эту версию. “Погромщики” и “бандиты” – это не то же самое, что “сторонники Конституции”. Но вчитайтесь: “В столице России гремят выстрелы и льется кровь. Свезенные со всей страны боевики сеют смерть и разрушение,.. те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню,.. бандитов и погромщиков,.. бандитские отряды из наемников, привыкших к убийствам и произволу,.. расправляются с безоружными москвичами,.. они подняли руку на мирных людей, на Москву, на Россию, на детей, женщин и стариков,.. защитить наших детей, защитить наших матерей и отцов, остановить и обезвредить погромщиков и убийц”.
Стиль сталинско-бериевских времен! Замечательная беллетристика!
Нетрудно заметить, что нарисованная в обращении Ельцина картина событий в Москве кардинально отличается от происходившего в действительности. Какие “женщины, дети и старики”, “матери и отцы” стали в Москве жертвами “погромщиков и убийц”, “бандитских отрядов” “со всей страны”, “сеющих по всей Москве смерть и разрушение”? Да, они стали бы таковыми, если бы вдруг взаимно атаковали оба враждующих лагеря. – Тогда все стало бы на свои места: и “женщины”, и “дети”, и “старики”, и “смерть и разрушение”. Именно этого хотел Гайдар. Поэтому он пошел на взлом Гознака и приказал изъять миллиарды рублей – чтобы оплатить “услуги” тех, кто должен был развязать кровавую драму.
Отсутствие кровавой трагедии на Тверской – единственный элемент провокации, который не удался, – к счастью для людей, откликнувшихся на призыв Гайдара, не зная, что они предназначались на роль почетной жертвы в политической игре. [104]104
А.Тарасов. Провокация, с.26.
[Закрыть]
Конечно, Гайдару осуществить его преступные замыслы не дали мы – защитники “Белого дома”. Оружия в “Белом доме” было мало – в этом убедились после нашего ухода, но им запугивали страну средства массовой информации. И ракет “земля-воздух” тоже не было. Выдавали оружие у нас не всем желающим: опечатанное оружие в ящиках показали потом по ТВ. Ведь его могли раздать, но не раздали, потому что у нас не было планов “нападать”, “захватывать”. Кстати, совершенно прав Ю.Нерсесов, все это время бывший в “Белом доме”, – “на руки в “Белом доме” было выдано 200 с небольшим стволов и в основном уже 4 октября, после начала штурма”... [105]105
“Рубикон”, СПб., 1993 г.
[Закрыть]
Да и публика у “Белого дома” состояла тоже не из бомжей, уголовников и погромщиков, собранных со всей страны, а из людей, знающих боль, страдание, чувства справедливости и любви к Отечеству. Не случайно Александр Тарасов приводит слова противника “Белого дома” Михаила Леонтьева в газете “Сегодня”. Леонтьев с изумлением писал: “Нам рассказывают и показывают, как банды озверевших национал– коммунистических погромщиков бродили по Москве, штурмуя телецентр, мэрию и различные иные общественно-нужные объекты. Однако вы не найдете ни одного сообщения о разгроме беззащитного коммерческого ларька. Ужасные коммунистические экспроприаторы, немного полежав под шквальным огнем рядом с телецентром “Останкино”, отбегали в соседний киоск, покупали за деньги водку и шоколадки и возвращались назад, помирать за идеалы социальной справедливости. Киоски у “Белого дома” в “ночь беспредела” после его деблокирования, когда в городе даже с миноискателем нельзя было найти ни одного милиционера, сделали рекордную выручку”. [106]106
“Сегодня”, 14.10.1993 г.
[Закрыть]
Что ж, профессионализм журналиста порою оказывается сильнее его идеологических предпочтений. Даже “Куранты” были вынуждены признать, что сообщения средств массовой информации о том, будто штурмовавшие “Останкино” повстанцы врывались в окрестные дома и грабили квартиры – ложь. [107]107
“Куранты”, б.10. 1993 г.
[Закрыть]
...Восставшим против Конституции нужна была кровь. Много крови. И пролитой именно конституционалистами. Есть и другие подтверждения этому, кроме вышеперечисленных. К примеру, Любимов с Политковским, подвергшиеся за свою позицию травле, изгнанные с работы, заклейменные в лучших традициях времен застоя, не могли бы вызвать такой хорошо оркестрированной ненависти, если бы всего лишь “попали не в такт”. Они, похоже, сами не ведая того, помешали запланированному большому кровопролитию. Помешали собрать в центре города такую толпу, которая бы неизбежно столкнулась со сторонниками Сопротивления. Е.Гайдар совершил оплошность, обмолвившись, что в крайнем случае планировалась раздача оружия собравшимся. Столкновение ельцинистов с конституционалистами – это и есть крайний случай. А когда оружие будет и у тех, и у других – начнется такое... Тут как раз и армия подоспеет... А там хоть “Белый дом” до основания сноси, хоть тяжелой авиацией бомби – никто и не пикнет, – видимо, такова была логика провокации, в которой Гайдар выполнял роль “попа Гапона”.
А просто так раздать гражданским оружие, построить в отряды и отправить на “Белый дом” – этого позволить себе Ельцин с Гайдаром не могли. Такое вполне доступно уровню понимания и Ельцина, и, тем более, вице-премьера. Хотя призывы выдать оружие и идти на штурм “Белого дома”, как выяснилось, имели место.
Но когда они увидели, что “Белый дом” не поддался на эту провокацию, они избрали другую тактику. Все, что они могли теперь сделать – это постараться вынудить защитников “Белого дома” пролить как можно больше крови гражданских лиц при штурме “Белого дома”. И они это постарались сделать. [108]108
“Независимая газета”, 19 октября 1993 г.
[Закрыть]
Но, несмотря на все их усилия, мы постарались не допустить этого. Руцкой всемерно препятствовал стрельбе защитников “Белого дома”. Об этом говорят конкретные факты, в том числе и опубликованные в печати. “Альфа”, например, отметила, что гранатометы против танков применены не были – видимо, опять же из-за боязни попадания в “зрителей”.
К середине октября в “Белом доме”, по данным инженерных войск, было обнаружено всего 153 гильзы. [109]109
“Новая ежедневная газета”, 15 декабря 1993 г.
[Закрыть]
Это, конечно, далеко не полные данные. Но согласитесь, все равно это очень мало. По логике вещей, стреляными гильзами в “Белом доме” все полы должны быть усыпаны! А этого не было. – И все. 4-го числа Руцкой, вплоть до переговоров с альфовцами и нашего выхода из “Белого дома”, непрерывно призывал штурмующих прекратить огонь. “Не стрелять” – эту команду Руцкого слышали, наверное, сотни людей 4 октября. Я все время, или почти все время находился рядом с Руцким, Ачаловым и Баранниковым и могу сказать об этом с достоверностью. А бойцы “Альфы” прямо говорили, что от них хотели, чтобы они пролили побольше крови.
И вообще “кто-то” из организаторов штурма хотел, чтобы не брали живыми лидеров. “Альфа” “не поняла” этого желания и теперь где-то наверху, ею очень недовольны. [110]110
“Известия”, 19.10.1993 г.
[Закрыть]
Уже хорошо известно, что “Альфа” получила приказ взять “Белый дом” штурмом, но не выполнила его и самостоятельно начала переговоры с “Белым домом”. За это, как оказалось, руководство ГУО вычеркнуло большинство бойцов “Альфы” из наградных списков. [111]111
“Московские новости”, 7.11.1993 г.
[Закрыть]
Думаю, что эти мужественные воины не сожалеют, что не получили “такие награды”.
Радиостанция Руцкого перехватывала команды военных. Уже с вчера 2 октября открытым текстом вдруг оттуда стали раздаваться призывы к физической расправе над Руцким и Хасбулатовым. Часто задавались вопросы: “Хасбулатов все еще жив?”, “А Руцкой тоже?” И брань в их адрес и в адрес тех, кому надлежало выполнить приказ по их уничтожению...
Свидетельства журналистки: ночь «длинных ножей»Вот что пишет Вера Шевчук в газете “Северный рабочий” (2 декабря 1993 г.) о событиях 3 октября.
“...Люди снизу кричали, что в мэрии вооруженные люди, и требовали идти туда, чтобы освободить здание. Молодой парень в мегафон сообщал:
– В здании мэрии засела кремлевская группа “К”, около 600 человек. У группы есть план провокации – организованное нападение на гостиницу “Мир”. Все одеты в гражданскую одежду. Сегодня я видел этих людей и здесь, на площади. Будьте внимательны, не поддавайтесь на провокации.
На третьем этаже гостиницы “Мир” из окна слева появился ослепительный свет синего цвета, никто не мог понять, что это такое, предупреждали, что из окна будут стрелять.
Огромная толпа народа направилась к мэрии. Они вернулись через 30-40 минут. Люди на площади стали настаивать, чтобы идти в “Останкино” (“империю лжи” – как ее называли) требовать эфира. Возмущались клеветой, которая шла по телевидению в последние дни в адрес Парламента. Стихийно начали скандировать: “Останкино!”, “Останкино!”, и часть людей уже направилась туда. Молодые парни без оружия сели в машины и с флагами поехали в “Останкино”.
Один из работников Дома Советов, комментируя события на площади, говорил:
– Вы знаете, что Хасбулатов предлагал депутатам после Съезда уйти из здания. Он предполагал, что Ельцин расстреляет людей, убеждал, что хорошо знает Ельцина и его жестокость в борьбе за власть. Но Хасбулатова не поддержали и даже предложили отстранить его за это от должности...
Мне вспомнилось выступление Руслана Хасбулатова 18 сентября на совещании местных Советов за три дня до появления ельцинского Указа № 1400. Сейчас уместно привести его дословно:
“Речь идет... о сознательном поведении одной власти, которая стремится ввергнуть общество в новую диктатуру. Побудительные мотивы для таких антидемократических действий тоже очевидны. Это страшные по своим последствиям провалы, прежде всего в социально-экономической сфере, провалы и боязнь ответственности за эти провалы, поиски противников по всему периметру исполнительной власти, попытки найти этого не просто противника, а врага сначала в Советах, потом в самом народе.
Примерно месяц назад Президент объявил, что в августе проведет “артподготовку”, а в сентябре “перейдет в наступление”. К сожалению, исполнительная власть действительно перешла в наступление, наступление драматическое, которое может стать катастрофой для страны и людей. Наносится удар за ударом по представительной ветви власти и, к сожалению, все во вред народу, во вред стране.
Кстати хотел бы сообщить вам, что у Президента были консультации по поводу того, как отнесутся за океаном к разгрому Верховного Совета. То есть опять-таки проявляется та же самая необольшевистская философия революционного насильственного действия под прикрытием якобы демократии, хотя здесь демократией и не пахнет”.
На фоне ликующей площади эти предостережения Хасбулатова казались преувеличенными. Но к вечеру, когда одна за другой стали подходить машины скорой помощи, и из них выносили раненых (или мертвых), я вновь вспомнила слова Хасбулатова. Пророческие слова...
Обстановка на площади становилась все тревожнее. Поздно вечером заглянула в комнату на первом этаже – там молоденькие девушки делали перевязки. Справа у стены лежали покрытые простыней трупы. И все же люди не уходили от Дома Советов. Они были у костров, в подъездах, на полу в здании...
В 5 утра 4 октября я шла к зданию. Тревога висела в воздухе.
– К окнам не подходить, жалюзи не поднимать – на крышах снайперы.
Маленькие радиоприемники перехватывали разговоры – команды военных, которые вновь окружили Дом Советов. В разговорах только одно:
– Живыми никого не выпускать!
– Усиливают оцепление, – пояснил мне молодой паренек из охраны здания.
Около 7 часов утра от набережной и гостиницы “Мир” раздались пулеметные очереди, появились БТРы. Люди заметались по площади. Многие сразу же упали и больше не поднимались. Другие искали, куда можно спрятаться. Но где? До меня дошел весь ужас происходящего – убивают людей! Я отшатнулась от окна – мимо стекол пролетали пули.
Прав оказался Хасбулатов в своем прогнозе – стреляют по людям, их хладнокровно убивают здесь, на этой площади возле Парламента. Он предчувствовал, предостерегал, хотел предотвратить эту кровь, но его не услышали ни Президент, ни народ, ни даже депутаты”. [112]112
“Кровавый октябрь. Свидетельства очевидцев”. 1994, с.44-45.
[Закрыть] Да, – и самое главное, общество не услышало.
Илюмжинов и Аушев тогда поступили мужественно – они прорвались в пылающий “Белый дом” 4 октября, пытались что-то сделать, помочь.
Вот что рассказывает Президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов.
Он, Илюмжинов, предложил и Кремлю, и Верховному Совету вернуться к “статус-кво”, существовавшему до 20 часов 21 сентября 1993 года (“нулевой вариант”).
– 27 сентября на Совещании (в Петербурге), 40 руководителей регионов поддержали эту идею;
– Там же, на том Совещании поддержана идея об одновременных перевыборах Президента и федерального Парламента;
– 30 сентября, когда в Москве собрались руководители 68 (из 88) регионов страны, это Совещание решительно осудило Указ № 1400, осаду “Белого дома” и потребовало переговоров. Решение было направлено Черномырдину.
На это председатель Совета Министров не отреагировал. Он сказал: “Мы будем действовать по своему сценарию”. А какой сценарий, я уже знал. Буквально через несколько дней должна быть бойня.
Вот выводы, которые мы представили Президенту Российской Федерации и Правительству. Фактически в государственном перевороте принимают участие вооруженные силы. Об этом везде писалось. Мотострелковая дивизия имени Дзержинского. На улицы выведена бронетехника. Вся сила МВД Ерина – в дивизии имени Дзержинского. Лужков обеспечен чрезвычайными полномочиями, вплоть до отдачи приказа о штурме Дома Советов, который планировали с третьего на четвертое октября 1993 года. Уже подготовлен сценарий провокации, в результате которой и планировали отдать приказ о его штурме. Полторанин отдал распоряжение блокировать информацию о возможных жертвах в момент штурма. Обещан дополнительный отпуск сотрудникам МВД, решено солдатам внутренних войск выплачивать по 10 тысяч рублей в сутки. Офицеры получили по два оклада за блокирование Дома Советов. В последние дни получали по 20 тысяч рублей в сутки.
Такие выводы мы передали Правительству, Президенту и в Верховный Совет. Реакции никакой не было. Председатель Совета Министров Виктор Черномырдин при встрече сказал нам: “Что вы видели? Там сейчас бандиты. Там пять бандитских группировок. Там находятся ракеты “земля-воздух”. Хасбулатов и Руцкой не контролируют ситуацию, они являются заложниками этих бандитских групировок”. [113]113
См. “Литературная Россия”, 29 октября 1993 г.
[Закрыть]
“... Мы решили побывать в “Белом доме”. Он был обнесен колючей проволокой. В центре Москвы...
Кстати, колючую проволоку в 1933 году Лига Наций запретила использовать; во время второй мировой войны ее не применяли. В Афганистане, когда наши воинские части привезли туда колючую проволоку, американцы и пакистанцы очень сильно шумели, и наши войска не использовали ее, вы, наверное, по телевизору видели. Мы проверяли: дотрагиваешься до нее, и она сразу же обволакивает тело, очень страшное оружие. Вот этой колючей проволокой вокруг был обмотан “Белый дом”. Стояли 5-6 рядов омоновцев со щитами. Впечатление не очень приятное. Я видел депутатов, руководителей Верховного Совета, которые на протяжении двенадцати суток находятся за колючей проволокой, а в средствах массовой информации, по телевизору идет явная ложь.
В “Белом доме” не было ни тепла, ни света, питались они тем, что осталось – печеньем, сухарями. Там было очень много больных, потому что было холодно, всего восемь градусов тепла. Подошли машины Международного Красного креста, привезли лекарства. Двое суток стояли, так и не пропустили их, сказали – не положено. Пригнали машины с хлебом, продуктами питания. Ни одну машину не подпустили. Думали, наверное: или от голода помрут, или от холода. Нарушение всех прав человека...
Мы сделали обход “Белого дома”, посмотрели, есть ли оружие и сколько оружия, стоят ли части субъектов Российской Федерации. У наружного ограждения стояли добровольцы, защитники “Белого дома”: там были казаки с Дальнего Востока, из Сибири, из Краснодара; из Калмыкии была группа защитников. Они все были без оружия – те, кто нес службу снаружи.
Дальше, когда заходишь в “Белый дом”, стояла милиция, которая несла охрану “Белого дома”, – они все там остались, им выдано табельное оружие. Автоматы – короткоствольные, десантные, они находились в подвале, опечатанные: автоматы выдавались только ночью, когда выставлялся караул, выдавались только по документам – паспорту или удостоверению народного депутата. То есть свободного “гуляния” автоматов и ракет не было.
Когда мы спросили, где же ракеты находятся, выяснилось: оказывается, в секретариате Председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова был секретарь по фамилии Стингер. Никаких ракет, конечно, там не было. Я говорю: у вас нет там в секретариате Першингов? Но в то же время, оказалось, сигнал пошел, что подводная лодка подходит к “Белому дому”: вертолетная площадка есть и так далее.
Я говорю как живой свидетель, что там увидел. Мы ходили, проверяли посты: служба шла нормально, дисциплина жесткая, никакого оружия там не было... [114]114
“Литературная Россия”, 29.10.№ 39.
[Закрыть]
Три дня я находился там, вы представляете себе – без света, без воды, но постоянно выезжал в город, в Кремль для встречи с Борисом Ельциным, все безрезультатно, не встретился с ним. Шла информационная блокада Президента России. Я разговаривал со многими советниками Президента Российской Федерации, с Малеем Михаилом Дмитриевичем – председателем военно-промышленного комплекса, одним из близких советников Бориса Ельцина. Он тоже ждал доступа к Борису Ельцину. Разговаривал со всеми руководителями республик, с членами Совета глав республик Российской Федерации. Ни один из них, ни когда готовился указ, ни когда вышел этот Указ Бориса Ельцина, не имел возможности встретиться с ним.
Но вот, выезжая в Москву, в Кремль, я все время пытался, я написал две записки на имя Президента. О том, что и Хасбулатов, и Руцкой готовы были сесть за стол переговоров. И мое мнение, что нужно как можно скорее садиться за стол переговоров. Что нужно сейчас созывать комиссию, а вы знаете, была создана комиссия совместная, которая уже начала проверять наличие оружия в “Белом доме”. Это были представители и от Президента, и от Верховного Совета.
Когда я там три дня был, было тяжело – оказывалось психологическое давление. Потом, когда я вышел на улицу, голова шумела. Я думал: что это такое? Оказывается, там, напротив, где гостиница “Мир” находится мэрия, там стояла аппаратура ВЧ. И вот она все здание пронизывала. У Руцкого аппарат был, ему Баранников подарил, который улавливает эти частоты, и вот тонкие– тонкие частоты – они шли именно в сторону “Белого дома”: это устройство, прослушивавшее кабинеты.
Дальше: подогнали прямо вплотную к “Белому дому” со стороны мэрии желтую большую такую машину с двумя рупорами. Музыка играла из “Ласкового мая”, дурацкая какая-то музыка шла. Потом она заканчивается, и оттуда голосом: “Давайте, выходите, сдавайте оружие. Вы – преступники России, проклятые народом”. И снова музыка играет, играет, и снова голос кричит. И это – круглые сутки.
Я как раз встречался с руководителями Кремля и говорю им: “Что же, издевательство над народом просходит? Там люди сидят – ни еды, ни медикаментов”.
Что еще хочу я подчеркнуть? Каждое утро, когда начиналась сессия Верховного Совета, когда Александр Руцкой проводил совещания, каждое совещание начиналось словами: “Народные депутаты, защитники “Белого дома”! Мы вас не держим, вы можете покинуть “Белый дом”... И никого там не держали, и при мне уходили депутаты. В первый день, когда я был, один депутат ушел и потом на следующий день вернулся и говорит: “Стыдно мне”. Оказывается, ему дали два миллиона рублей, он получил два миллиона, ходил– ходил, потом вернулся обратно, принес, в кассу их сдал. Много таких случаев было тогда.
Там очень много женщин было, детей. Семья одна была с девочкой четырех лет. Что с ней произошло, я не знаю. Я у них спрашиваю: что вы тут делаете? Они говорят: “Защищаем Конституцию.”
Средства массовой информации преподносили так, что вот, Хсбулатов и Руцкой – в них все дело. Я разговаривал со многими людьми – там несколько тысяч людей было, многие спали на улицах в палатках, из Калмыкии наши ребята, из Ростовской области; из Краснодара. Они говорят: “Мы сюда пришли Конституцию защищать!”
Церковь там в Парламенте открыли в субботу, вы знаете. Патриарх Московский и всея Руси тоже приложил все усилия для того, чтобы не было этой бойни. Кстати, эту церковь тоже расстреляли там, в “Белом доме”. Во время того, когда блокада “Белого дома” была двенадцать дней. Около шестисот человек с травмами попали в больницы, около двадцати человек скончались от травм. В субботу, когда я там был, состоялись похороны сантехника “Белого дома”. В пятницу он отпросился у руководства, жена у него заболела – снаружи записку ему передали – он отпросился и сказал: “Я ухожу, но я приду, проникну к вам”. Он ушел и потом, когда возвращался обратно в “Белый дом”, омоновцы его избили, и он от побоев скончался.
И в субботу сессия Верховного Совета началась с известия о его гибели. То есть этот психоз все нагнетался и нагнетался. И чувствовалась кровавая такая развязка.
И мы тогда Обращение снова сделали от совещания субъектов Российской Федерации, снова и к Черномырдину, и к Ельцину. Но ничего не помогло, и вы знаете, что в воскресенье наступила кровавая развязка.
Кто прав, кто виноват – это история скажет. Но все шло по сценарию. Почему? Вокруг “Белого дома”, когда мы с Руцким смотрели защитников “Белого дома”, потом проходили по внешнему кольцу, смотрели, там было пять или шесть рядов омоновцев со щитами, с бронетранспортерами. В воскресенье, когда шел митинг на Смоленской площади, почему-то резко, днем, охрану омоновцев сняли с “Белого дома”. Оставили только милиционеров без оружия. И охрана мэрии, которая была, тоже куда-то делась – вот эти все омоновцы со щитами... колонна отодвинулась к “Белому дому”. Там была практически безоружная милиция: они прорвали кольцо и головная часть подошла к “Белому дому”, и тут появились омоновцы, отсекли головную часть со стороны мэрии (одни утверждают, что со стороны мэрии, другие – с другого места), но выстрелы были по толпе. И эта толпа, которая зажата была с одной стороны омоновцами со щитами возле “Белого дома”, побежала именно в сторону мэрии. Вот факт, когда началось это побоище.
Тут я еще раз повторюсь: история рассудит – кто прав, кто виноват. Но в 20.00 часов 21 сентября 1993 года была нарушена Конституция Российской Федерации, Основной Закон. И я думаю, что все пошло именно отсюда, весь этот беспредел, который сейчас творится в Российской Федерации.
Далее, когда завязалась эта бойня, в воскресенье, в понедельник и ночью мы делали обращение, заявление. Ни советники, ни Совет глав республик, ни субъекты Российской Федерации не могут добиться встречи с Борисом Ельциным. Так кто же принимает решения в такой громадной стране, как Россия. Федеративное государство Россия. Почему у нас – у субъектов Российской Федерации, у нас – у республик, не спрашивают, когда принимаются эти решения и когда идет вот эта бойня, нас не могут принять?
