Текст книги "Великая Российская трагедия. В 2-х т."

Автор книги: Руслан Хасбулатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 66 страниц)

Референдум и его интерпретации

Кто-то из “президентской команды”, готовясь к худшему, цинично сказал: “Важны не результаты референдума, важны его интерпретации”.

Было ясно, что сама подготовка к референдуму внесет особый накал в общую политическую ситуацию. И действительно, хотя каких-то весомых преимуществ ни в одном из поставленных вопросов Ельцин не получил, а наоборот, потерял 7 млн. голосов, итоги волеизъявления людей 25 апреля послужили для ельцинистов предлогом для нового нагнетания напряженности. Игнорирование Конституции и Верховного Совета приобрело открытые формы. Угрозы Кремля “разогнать” Верховный Совет, всю систему представительных органов власти стали повседневными.

Оказалось, что люди легли спать 24 апреля в одной стране, а проснулись утром 25 апреля – в другой. Так интерпретировали эти итоги кремлевские теоретики. Следовательно, утверждали они, “никакой Верховный Совет, “их” Конституция – нам не указ. Что хочу – то ворочу. Народ нам доверил”. Народ, который, кстати сказать, никому ничего не доверил, с изумлением наблюдал, как от его имени расшифровывают то, чего он никому не сказал.

Помнится, как профессор Джон Росс, работавший в группе консультантов Анатолия Милюкова, мне сказал: “Руслан Имранович, почему вы не подадите в суд на телевидение – ведь их пропаганда в пользу Президента попросту преступна? Такого не позволяет себе ТВ нигде в мире. Оскорбления, клевета на парламент – что там за люди? Это – не журналисты, это – хулиганы!”

Что ответить этому человеку, искренне стремящемуся помочь добрыми советами российскому парламенту?..

И вот, спустя менее чем одну неделю после 25 апреля, первомайская “кровавая бойня” в Москве – это напоминание Кремля народу: “соглашайтесь с “нашей” интерпретацией 25 апреля, иначе...” На полную катушку заработало “Конституционное совещание” (ставящее задачей заменить Конституционную комиссию, избранную I Съездом народных депутатов).

Антиконстуционное «Конституционное совещание»

Ельцинисты – большие выдумщики по части “государственного строительства”; им ничего не стоит в один час “объединить” Министерство иностранных дел и Министерство внешних сношений в одно. Через полгода – разъединить. Объединить Министерство финансов с Министерством экономики. Через полгода – уже 5 новых министерств. Со времени, когда Ельцин полновластно занял Кремль (декабрь 1991 года), им осуществлено 137 реорганизаций Правительства. Численность федеральных правительственных служащих за этот период возросла в 11,5 раза! Появились уже десятки дублирующих государственных организаций. Действует фактически “три федеральных правительства”.

Первое – официальное, конституированное Правительство;

Второе – администрация Президента, по численности своего состава сравнявшееся почти с федеральным Правительством;

Третье – ведомства и организации, созданные “при Президенте”.

Между ними идет, разумеется, сложная “тихая война”...

Этот врожденный административный зуд в сочетании с агрессией против законодателя и произвел в мае 1993 года на свет странное образование – “Конституционное совещание”. Этому “Конституционному совещанию” предписывалось к 5 июня “завершить” создание проекта “новой Конституции”.

Это означало новый виток политической конфронтации, что признавалось и некоторыми иностранными наблюдателями. Так, люксембургская газета “Цайтунг” опубликовала передовую статью. В ней говорилось: “Господин Борис Ельцин твердо решил установить в России абсолютный президентский режим, базой которого должна стать Конституция, дающая президенту соответствующую власть. Ее проект уже подготовлен.

Г-н Ельцин хорошо понимает, что если он будет следовать закону, то имеет мало шансов добиться своей цели, ибо проект Конституции вызвал негодование среди юристов и интеллектуалов, увидевших в нем попытку установить неограниченную личную власть. Поэтому Президент маневрирует, стремясь обойти Парламент и другие государственные структуры.

С этой целью своим указом он созывает 5 июня специальную ассамблею, которая должна в течение 4 дней завершить “разработку” новой Конституции России. Состав этого органа, в который для спасения видимости “демократии” включается ряд представителей Парламента, рассчитан так, чтобы обеспечить президентское большинство Ельцину.

Реакция парламентской оппозиции четкая: “Это – ловушка и преступление против Конституции. Только Верховный Совет вправе принимать Конституцию страны”. Это мнение разделяет и Председатель Конституционного суда России. Парламентом разработан другой проект Конституции, который резко отличается от “основного закона” Ельцина и сохраняет за Верховным Советом широкие полномочия.

Баталия, в которой участвуют все политические силы России, становится все более ожесточенной. Очевидно, что Ельцин пустился в нее, опираясь на результаты референдума, и закусил удила. Он открыто нарушает действующую Конституцию, которая не устраивает его. Он фабрикует Учредительное собрание, чтобы заменить эту Конституцию на другую. Он устраняет из высших эшелонов государственной власти людей, которых не любит потому, что их убеждения отличаются от его собственных... Многие признаки дают основания опасаться, что под маской демократии России в очередной раз угрожает диктатура.”(1)

Телевидение показало, как в день “открытия” заседания этого “Конституционного Совещания” председательствовавшие на нем Ельцин и Черномырдин лишили слова Председателя Верховного Совета России. (А охранник Ельцина даже изготовился к применению... приема!). Было это за 112 дней до государственного переворота.

Тогда уже стало ясно, что Кремль вынашивает планы по насильственному изменению Конституционного строя. Люди самых различных политических ориентаций буквально повалили в Верховный Совет со своей тревогой. Одни спрашивали: что делать? Другие – давали конкретные советы.

Мы в Верховном Совете не сидели “сложа руки”, как нас упрекают. Мы провели целый ряд региональных совещаний с представительными органами власти, широко извещая людей о подрывных планах Кремля, способных разрушить страну. В Верховном Совете почти ежедневно проходили встречи с учеными, специалистами, деятелями культуры, представителями профсоюзов, общественных и политических партий, женских и молодежных организаций.

Выступая по телевидению, радио, в печати, я сам непременно затрагивал эти вопросы, информировал общественность о наступлении реакционных, продиктаторских сил. В то же время Верховный Совет занимался законотворческой деятельностью: на каждом заседании принимались 2-3 нужных обществу закона.

На Верховном Совете было принято решение о проведении в августе Всероссийского экономического совещания, готовилось оно вместе с Правительством. Но в день его проведения никого из лидеров Правительства в Парламентском центре, где совещание работало, не оказалось. Мне тогда сказали: “Ельцин запретил”. Совещание, на котором были представлены все регионы, крупные специалисты, представители госсектора и бизнеса, выработало серьезные рекомендации Верховному Совету и Правительству. Кто мешал использовать этот ценный опыт в деле вывода экономики из тупика, куда ее завели сами горе-реформаторы?

Тем временем “Конституционное совещание” стало захлебываться по двум причинам. Во-первых, даже одобренные кремлевскими деятелями участники этого Совещания, не захотели в проекте Конституции сделать из Ельцина диктатора, наделив его сверхполномочиями. Во-вторых, это Совещание стало стремительно терять свою привлекательность – ему было отказано в доверии самим обществом, ясно понимавшим, что, в соответствии с законным порядком, проект Конституции должен быть передан Верховному Совету Российской Федерации. Даже из опросов прокремлевских социологов видно, что население решительно выступало против нарушения этого порядка.

Кремль по сути исчерпал себя на пути мирного решения внутренних противоречий общества. А что касается его возможностей решения чисто экономических проблем – эта исчерпанность была очевидной уже давно.

Поэтому раздались слова: “Август – артподготовка, сентябрь – штурм”. Как признается Ельцин, он дает указания готовить “план штурма” задолго до сентября-октября 1993 г. Заговорщики торопятся, еще немного – и общество окончательно поймет, что высшая исполнительная власть – бездумный банкрот, пустышка...

Прохладная встреча

...Еще зимой Назарбаев звонил мне из Алма-Аты, предлагал свои услуги в налаживании отношений с Ельциным. Я отвечал, что с моей стороны препятствий нет, соглашался. Но почему-то встречи “тройкой” не состоялось. Как-то позвонил из Алма-Аты, говорит, буду на днях, хотел бы встретиться. Встретились, разговорились. Я сказал о том, что готов встречаться с Ельциным хоть каждый день, но все наши договоренности взлетают в воздух, едва за мной закрывается дверь. На второй день пребывания в Москве мне из секретариата: “Назарбаев звонит”. Сообщает, что имел беседу с Ельциным, он ждет моего звонка. Звоню – соединяют. Сообщаю то, что передал мне Назарбаев. “Давайте встретимся на той неделе” – говорит Президент. Звоню на “той” (наступившей) неделе. Договорились встретиться в его особняке, что вблизи Дома приемов на Ленинском проспекте, кажется. Приехал. Встречает, как всегда, Коржаков. Провел в кабинет на первом этаже. Ельцин сидит за большим пустым столом. Позади хозяина – огромный камин, с пылающими поленьями дров.

Ельцин хмур, опухшее лицо. Молча пожал руку. Я сел напротив.

Спрашивает: “С чем приехали?” “Обстановка сложная, – отвечаю, – Вопросов много. Может быть, стоит согласовать курс Верховного Совета, Президента и Правительства. Может быть, не бичевать всех подряд перед обществом – что вызывает неприятие, раздражение и пессимизм людей. Кому от этого польза?”

– Это зависит только от вас. Я – всенародно избранный Президент, а вы в Парламенте только и занимаетесь критикой Президента.

– Может быть, Борис Николаевич, вы хотя бы один раз за два года приедете в Верховный Совет, выступите перед депутатами, расскажете о трудностях – обстановка изменилась бы...

– Нет, не приеду. Зачем? Все-таки с каким конкретным предложением вы пришли ко мне?

– Борис Николаевич, а вы не считаете возможным переговорить со мной, у вас нет потребности самому сказать мне что-либо конкретное?

– Нет, у меня к вам вопросов нет.

– Спасибо. До свидания.

– До свидания.

Еще раз, вблизи, я увидел Ельцина в день “открытия” заседания “Конституционного Совещания”, когда я просил слова для выступления. Больше не видел и не разговаривал. Не соединяли.

А вскоре пресс-секретарь заявил, что якобы встречи Ельцина с Хасбулатовым “вредны” для Ельцина и “сверхполезны” для Хасбулатова, поскольку они поднимают “рейтинг Хасбулатова”. Не знаю, может, это так, может – нет. Но мой рейтинг, по крайней мере, с VIII Съезда и до 4 октября 1993 года, когда меня бросили в “Лефортово”, был выше рейтинга Ельцина. Может быть, ему это боялись говорить, боялись показывать подлинные результаты опросов и исследований, но ближайшие его сотрудники это хорошо знали. И “заказывали” те результаты опросов, какие хотел видеть “Хозяин”. Горбачев до этого не опускался.

После референдума

После референдума 25 апреля опасность для демократии стала очевидной. Трудно даже подсчитать, в скольких публичных выступлениях я предупреждал общество об этой опасности [24]24
  В секретариате кто-то из шутников, как мне сказали, сострил: “Хасбулатов выступил больше, чем Ленин и Троцкий вместе перед октябрем 1917 года!” Но они-то, Ленин и Троцкий, готовились, как и Ельцин – к “штурму”. А я – к обороне. Преимущество “штурмовиков” – они плюют на закон. Обороняющиеся – пленники закона. Поэтому последним нужна помощь общества – иначе Демократия гибнет.


[Закрыть].

Одна из очень интересных встреч с творческими работниками культуры, образования, науки и здравоохранения у меня состоялась в Парламентском центре 23 июля 1993 г. Мне задавали очень острые вопросы. “Советская Россия”, опубликовавшая мое выступление и ответы, так и озаглавила материал “Опасность антидемократии” (“Советская Россия”, 24 июля 1993 г.).

Еще в начале июня, за 107 дней до клятвопреступления Президента, был нами проведен семинар (500 участников) председателей всех местных Советов. Здесь я выступал с докладом, в котором анализировалась общая обстановка, отвечал на вопросы, в основном касающиеся конкретной ситуации. Участники семинара предложили собрать в сентябре 1993 г. большое Всероссийское совещание советов всех уровней.

А сколько встреч, выступлений было в регионах! Трудно все и припомнить, но было их много. И всюду – разъяснение линии Парламента, суть конфликта, навязываемого обществу Кремлем, вскрытие подлинных интересов и мотивов узкой группы людей, поставивших себя выше закона, интересов и воли народа.

С весны 1993 года общественное мнение медленно, но неуклонно стало клониться в сторону Парламента. Это, по-видимому, ускорило нетерпение заговорщиков.

18 сентября: Последнее предупреждение о грядущей измене

Одно из последних крупных совещаний представителей всех Советов мы провели 17-18 сентября 1993 года, за 3 дня до государственного переворота. Чтобы показать читателю книги, насколько остро ощущал я дыхание заговорщиков, готовящих измену, приведу лишь некоторые фрагменты своего заключительного слова, сказанные на прощание участникам Совещания.

Это было всего лишь за 3 дня до переворота, 8 сентября 1993 года.

“...Итак, в чем суть нашей тревоги сегодня? Что беспокоит сегодня нас и весь наш народ?

Примерно месяц назад Президент объявил, что в августе проведет артподготовку, а в сентябре перейдет в наступление.

Все тогда отнеслись к этому с достаточной долей иронии: дескать, еще что– то сказал Президент, ну и что?

К сожалению, дела пошли иначе. Исполнительная власть и особенно Президент, его окружение действительно перешли в наступление, наступление драматичное, которое может стать катастрофой для страны и людей. Недавно газета “Известия” призвала к “решительным действиям”, сделала разнос Президенту за то, что тот “медлит”. И вот Президент “успокаивает”: “В августе – артподготовка, в сентябре – штурм”. Напоминаю, что сентябрь еще не кончился.

Осуществлял Кремль и массированные консультации на Западе по поводу того, как там отнесутся к разгону Верховного Совета, разрушению Конституционного строя нашей страны.

Я напомню вам, что произошло в последнее время. Наносится удар за ударом по представительной ветви власти и все они идут во вред народу, во вред государству, что вызывает по меньшей мере недоумение. При этом многие решения то декларируются, то отменяются, все это сильно лихорадит страну, вызывает недоумение во всем мире. К сожалению, региональные власти делают вид, что все это их не касается, как будто не видят, что конфронтация искусственно вживляется в общество Кремлем.

Перечислю кратко некоторые из действий Кремля:

– незаконная попытка приостановить полномочия вице-президента;

– объявление о создании очередного неконституционного органа под видом Совета Федерации;

– ограничение в правах Председателя Верховного Совета;

– непродуманная политика в отношении ближнего зарубежья, что способствует разрастанию межнациональных конфликтов;

– игнорирование Федеративного договора, сужение сферы полномочий регионов, превращение их в “просителей” у Центра;

– непрерывное принятие антизаконных указов, фактически создающих базу для установления режима личной власти через формирование “указного права”. К тому же – все это на фоне обозначившейся неспособности управлять страной, полного отсутствия у Президента задатков государственного деятеля;

– попытка переворота 20 марта, откровенная угроза разогнать представительную власть (“Советы и демократия – несовместимы”);

– события 1 мая – “кровавый май” – сразу же после референдума 25 апреля – разве это случайно? готовилась кровавая бойня и 9 мая – Верховный Совет не “дал”; а меня “привлекают” к судебной ответственности за защиту людей (иск Лужкова).

Все это создает опасную социально-политическую напряженность. Последние же события показывают, что главное следует ожидать в ближайшие дни. Президент настойчиво повторяет, что осенью он объявит выборы в Парламент. И причем самое свежее заявление он сделал, находясь не где– нибудь, а в дивизии внутренних войск им. Дзержинского. Что это за “маневры”? Известно, что диктаторы любят заигрывать с армией. (“Маневры” эти проходили за 39 дней до измены кремлевского руководства действующей Конституции. – Р.Х.)

Естественно, возникает вопрос, в чем причина такой спешки? Каждый трезвый человек задает себе вопрос: зачем это делается? Ответ однозначный: возвратиться к диктатуре под видом прямого президентского правления, что уже и не скрывается. Эти идеи перекладываются на язык не только практических действий, но и протаскиваются в новую Конституцию.

Характерно, что настойчиво внедряя диктаторский режим, президентская команда делает все, чтобы устранить неудобных людей и открыть путь только для своих, для тех, кто будет во всем потакать новоявленному “монарху”. Это уже видно невооруженным глазом.

В этих условиях каждый человек должен понять, что означает для него внедрение прямого режима личной власти. Можно ли стоять в стороне от происходящего? Можно ли оставаться равнодушным?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим, к чему приведут такие действия, которые можно назвать очередной попыткой государственного переворота.

Прежде всего это удар по демократии. Мы и так устали от единоличных решений, принимаемых неожиданно, от указов, подписанных импульсивно, на коленях, на капоте автомобиля и тому подобного. Некоторые из них, правда, затем отменяются.

Но это в условиях, когда работает Парламент, когда действуют все звенья представительной власти. А представьте себе, что будет со страной и народом, когда никаких ограничителей для единоличной власти не станет.

Страна устала от одной диктатуры, ее снова ввергают в тот же режим, только в исключительно уродливых формах, уничтожающих последнее – надежду на возрождение.

Второе. – Это удар по народу, большинству населения. Если сейчас Парламент с трудом, но защищает интересы рабочих, крестьян, ученых, учителей, медицинских работников, деятелей культуры, военнослужащих, пенсионеров, отечественных товаропроизводителей, то кто их защищит завтра?

Третье. – Это, далее, удар по армии. Верная присяге и Конституции, она, безусловно, не смирится с диктатурой, придет в смятение, что завершит ее распад. А это чревато полным подрывом безопасности страны.

Четвертое. – Это удар по федерализму, государственности и единству России. Я убежден в том, что, несмотря на заигрывание Президента с отдельными регионами, республиками, несмотря на подкармливание ряда из них, всем нам хватит мудрости, ответственности, чтобы не допустить дезинтеграции Российского государства. Однажды это уже произошло...

Таким образом, введение так называемого президентского правления (или отмена Конституции, или разгон представительной власти) можно сравнить только с трагическими событиями августа 1991 года, которые привели к развалу Советского Союза. А сегодня мы получим развал России с катастрофическими для людей последствиями. Получим мощный удар по формирующемуся у гражданина чувству веры в Закон. Опять унизим человека, сделав его рабом перед капризом повелителя, заменившего Закон.

Что же делать?

Я бы прежде всего хотел обратиться с этой высокой трибуны к руководителям нашей страны, ко всем гражданам, к рабочим, крестьянам, интеллигенции, воинам армии, правоохранительным органам: будьте бдительны, не дайте себя втянуть в авантюру, не дайте вовлечь себя в выполнение преступных замыслов, грозящих нашей стране новыми тяжелыми испытаниями!

Если последуют антиконституционные действия, типа чрезвычайного положения, президентского правления и тому подобного, сорвите антиконституционные действия, которые приведут к разрыву хозяйственных связей, падению жизненного уровня, разрушению России! Это катастрофа.

Я бы предупредил: Отечество, народ сурово осудит тех, кто поднимет руку на органы народовластия, попытается разрушить конституционный строй, ввести в любой форме ЧП. И реакция наша должна быть решительной и жесткой. Хочу напомнить, что ст. 121.6 не требует ни Съезда, ни постановления Конституционного суда – Президент может быть отсранен Верховным Советом по его решению.

Конечно, как и раньше, Верховный Совет будет твердо и последовательно отстаивать демократию и народовластие. В этом вы можете не сомневаться.

Особенно хочу обратить ваше внимание на взаимоотношения с исполнительной властью. Абсолютно правильно делают те, кто объединяется со всеми здоровыми силами исполнительных органов власти. В стране много настоящих патриотов, преданных Родине, и с ними надо идти рука об руку, отстаивая коренные интересы России.

Вы, конечно, должны сами разобраться в сложившейся обстановке. Никаких конкретных указаний отсюда, из Москвы, дать невозможно.

Я глубоко удовлетворен выступлениями многих депутатов, шагами, которые предпринимаются на местах по разъяснению политики Верховного Совета, поднимают народ на защиту органов народовластия, твердо отстаивают представительную власть.

Надо еще раз напомнить о том, что Советы – это и есть народ, это и есть представительная власть.

Сегодня особенно тяжело трудовым коллективам, заводам, фабрикам, колхозам. Им не хватает средств для нормальной работы, зачастую нет денег даже для выплаты заработной платы.

Мы знаем об этом бедственном положении. И Верховный Совет будет делать все, чтобы не допустить разрушительной, монетарной политики Правительства.

Мы надеемся, что в трудные минуты трудовые коллективы будут действовать ответственно, трезво, с пониманием обстановки, определяющей роли народовластия как фундамента подлинной демократии.

Многое зависит от директорского корпуса, его мудрости и понимания происходящего. Многим директорам люди всецело доверяют. И это понятно: они по-настоящему, каждодневно заботятся о своих трудовых коллективах, буквально спасают их от распада.

Уверены, что и в нынешних, еще более трудных условиях руководители останутся вместе с коллективами, будут защищать интересы трудящихся, поддержат конституционный строй, а то, что интересы широких слоев общества нуждаются в защите, подтверждают последние действия профсоюзов, которые заявили, что не допустят продолжения грабительской политики исполнительной власти.

Мы убеждены, что наши граждане – рабочие, крестьяне, деятели науки, искусства, интеллигенция, выражающая чаяния народа, также скажут свое веское слово в защиту законности и Конституции.

Что касается Верховного Совета, то я вас уверяю, что он будет действовать такими формами и методами, которые будут вытекать из складывающейся обстановки, и мы будем твердо отстаивать интересы России.”

Это все было сказано 18 сентября 1993 года, за 3 дня до государственного переворота, – до измены и предательства кремлевского руководства оставалось 3 дня.

Казалось бы, страна, мировая общественность предупреждались об опасности. К сожалению, радио и телевидение промолчали об этих предупреждениях – они находились уже под пятой Полторанина, и визгливый шум о якобы стремлении Верховного Совета установить цензуру лишь маскировал то, что там существовала и цензура, и подкуп, откровенная купля– продажа совести и правды. А эти элементы, соединенные вместе, обеспечивали ельцинистам абсолютную возможность манипулировать людьми как угодно и насаждать свои лживые версии в сознание молчаливо за всем происходящим наблюдавшему населению.

Да и общество не прислушалось к моим предупреждениям. Это тоже факт.

...Многие наши депутаты, работники местных органов власти разделяли мою тревогу. Неожиданно быстро стали возникать в стране “комитеты в защиту Конституции и демократии”. Эту работу энергично повели депутаты Геннадий Саенко и Михаил Астафьев. Примкнул к этой работе Виктор Аксючиц со своей партией. Аналогичные комитеты возникли почти во всех регионах страны. Владимир Новиков, возглавивший новый отдел по работе с общественностью, активно включился в это серьезное и важное дело. Но, к сожалению, все они просто не успели организационно развернуть свою работу. Надо сказать и о том, что политические партии, их лидеры почему-то ревниво относились к “комитетам в защиту Конституции и демократии”, – вместо того, чтобы черпать в них опору для своей работы.