Текст книги "Тут дьявол с Богом борется…"

Автор книги: Руслан Бурбуля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Эмили Дикинсон – американская поэтесса, новатор поэтического языка. Новаторство состоит в том, что она игнорирует официальную грамматику и создает неведомые ранее в литературе ритмы поэтического стиха. В 24 года сильное психическое расстройство и добровольное затворничество в доме. Прожила 32 года после болезни не выходя из дома. Завещала уничтожить весь свой архив, но он вызвал огромный интерес (более 2000 стихов) и сделал ее знаменитой через 34 года после собственной смерти и вопреки ее воле.

Матвей Дмитриев-Мамонов – русский публицист, поэт. Писал белым стихом и свободным ритмом, что было в то время большим новаторством, так как он был современником Пушкина. Сошел с ума в 36 лет.

Жан Жене – французский писатель. Пожалуй, самый скандальный писатель и драматург Франции, если не считать маркиза де Сада. Модернист, многократно сидел в тюрьме за… воровство. Не скрывал своего гомосексуализма и даже публично гордился им. Де Сад в этом отношении получше будет…

Ткачев Петр Никитович, русский публицист и критик. Тот самый Ткачев, начитавшись которого, семинарист Сосо Джугашвили, вместо того, чтобы стать православным священником, стал русским царем Сталиным (кстати, его мать говорила ему прямо в лицо, что лучше бы все обернулось наоборот! Вот тебе и яблоко от яблони!). Ткачев, помимо того, что известен как философ, высказавший мысль, что малая часть народа имеет право через насилие над всем остальным народом в виде революций менять условия государственного строя, нам в данном случае интересен тем, что это был первый литературный критик, основывающийся на марксизме – сошел с ума в 38 лет.

Достоевский Федор Михайлович страдал шизофренией.

Аваз Отар-Оглы – узбекский поэт. 1700 газелей, просветитель. Сошел с ума и был закован в цепи как дикий зверь.

Николай Васильевич Успенский – русский писатель и талантливый журналист. "Современник" Некрасова работал с ним с особым удовольствием. Его очень хвалил Чернышевский. За описания трудной жизни простого народа его сначала очень любили народники, а потом также очень и разлюбили, потому что Николай Васильевич не считал, что народ надо делать героем истории – народ, если его не принуждать, сам к красивой и культурной жизни не очень стремится. Долго ли коротко ли они спорили, а в 37 лет Успенский сошел с ума, стал бомжем и покончил жизнь самоубийством.

Виктория Бенедиктсон. Шведская писательница, бытоописатель шведской провинции и яростный борец за эмансипацию женщин. Воспользовалась всего лишь одним правом, оспариваемым у мужчин – совершила самоубийство в 38 лет.

Михаил Булгаков, автор "Мастера и Маргариты". Хронический алкоголик, пил до беспамятства, до постоянных видений наяву и кошмаров ночью. От алкоголя отказали почки и наступила смерть.

Роберт Вальзер – швейцарский писатель-эстет. Изысканность стиля вводит его в круг избранных писателей-эстетов мировой литературы. Романы, интимная лирика. Сборники рассказов, сказки о Снегурочке, Золушке и т. д. Сошел с ума в 45 лет.

Йосеф Вексель. Финский поэт и драматург. Является зачинателем прогрессивного романтизма в европейской литературе. Повторим – в целой европейской литературе! Не халам-балам! Представитель демократического направления финляндской литературы. В 24 года сошел с ума, да так и умер в больнице для умалишенных в 69 лет.

Иван Худяков – русский фольклорист. Народник по политическим убеждениям. Сборники народных песен, сказок и загадок. Создатель самоучителей русского языка. Дружил с Герценом и Огаревым (данный факт приводится не в качестве комплимента, а так – к сведению). Последовательный революционер-конспиратор – фольклорные книги умел подать как скрытые агитлистки. Творческое, но изнуряющее занятие. Умер в сумасшедшем доме в 34 года.

Поль Верлен – очень известный французский поэт. Популярен был необычайно. Любовник другого французского поэта Артюра Рембо. Колесил с ним по Бельгии и Англии, откуда их с омерзением гнали как гомосексуалистов после освидетельствования у врачей. Сидел 2 года за попытку убийства своего любовника. Тот еще был тип! Спился и умер в нищете.

Радищев Александр Николаевич – русский писатель, автор нашумевшего в свое время "Путешествия из Петербурга в Москву", за которое получил 10 лет ссылки. Отсидел 6 лет. Был помилован. Еще через 5 лет был обласкан Александром 1 и назначен в Комиссию составления законов. Лечился в сумасшедшем доме. Отравился в 53 года.

Артюр Рембо – тот самый любовник того самого Верлена, по совместительству – великий французский поэт.

Жорж Санд – французская писательница, чье настоящее имя была Аврора Дюпен. Взяла мужской псевдоним, носила мужской костюм и курила трубку! Что еще сказать? Лизбеянка!

Джонатан Свифт – автор "Путешествий Гулливера", сошел с ума и умер сумасшедшим.

Хосе Асунсьон Сильва – колумбийский поэт. Способствовал утверждению латиноамериканского модернизма. Латинская Америка должна его благодарить. Жил в Париже, где вступил в половую связь с Полем Верленом (тот еще был тип этот Верлен, скажем еще раз!). Вернулся в Колумбию, затосковал и покончил жизнь самоубийством в 31 год.

Андрей Соболь (Юлий Михайлович) русский советский писатель еврейского происхождения. Пьесы, рассказы, воспоминания, бесцельные скитания по стране, известность, самоубийство в 38 лет.

Михаил Зощенко страдал тяжелой неврастенией.

Александр Блок умер в состоянии умопомешательства.

Бернард Шоу ненавидел половую близость и в брачном контракте особо оговорил, что исполнять супружеские обязанности не намерен. Может быть, стоило назвать этот документ как-нибудь иначе?

Тенесси Уильямс, великий американский писатель – гомосексуалист.

Торквато Тассо, культовый итальянский поэт эпохи Возрождения. Создатель европейской пасторальной драмы. Масса последователей в Италии, громкий успех во Франции, оказал влияние на творчество самого Вольтера, Спенсера, Мильтона, ему подражал Лопе де Вега, далматинцы и поляки. Гёте написал драму "Торквато Тассо", Байрон поэму "Жалоба Тассо", а Делакруа картину "Тассо в госпитале св. Анны". Что делал Тассо в госпитале святой Анны? В 33 года он помешался и сбежал из дома. Через два года объявился и попал в сумасшедший дом, который негромко назывался "Госпиталь св. Анны". Там он провел 7 лет, после чего был выпущен, но тут же последовал новый припадок, в результате которого он опять сбежал и скитался. Умер Тассо в приступе шизофрении.

Афанасий Фет, знаменитый русский поэт. Умер от разрыва сердца, когда домочадцы у него отняли нож, которым он пытался зарезаться.

Владимир Высоцкий, создатель современной разговорно-литературной манеры русских писателей. Страдал хроническим алкоголизмом, из-за чего посадил сердце и печень. Умер в запое.

Жан Жак Руссо, великий француз, который привлекался к суду за эксгибиционизм (демонстрирование в присутственных местах своих половых органов).

Марк Твен в конце жизни переписывался с… дьяволом на полном серьезе.

Джеймс Болдуин, американский классик, был гомосексуалистом.

Василий Шукшин был неизлечимым алкоголиком.

Александра Коллонтай, русская писательница и революционерка, проповедовавшая в своем творчестве свободную любовь, сама страдал тяжелой нимфоманией (в народе это называется "бешенством матки") и отдавалась любому матросу по первому требованию (чаще исходящему от нее самой).

Уолт Уитмен, на котором сделал себе имя Маттисен, который обратил в поэтическую веру(!) Маяковского, и которому ставятся памятники, был не только великим поэтом Америки, но и таким же великим (по строению тела) гомосексуалистом.

Наверное, хватит? Так что вряд ли можно считать "учителями жизни" тех, кто сводит с самой жизнью счеты через петлю или пулю; вряд ли можно назвать врачевателем душ тех, кто сам является душевнобольными. Про гомосексуализм во всех его проявлениях, я вообще молчу. Как можно верить тем кто извратил в своей жизни даже суть человеческой природы? Так что лично я очень серьезно сомневаюсь в том, что через литературу привноситься в мир нечто, что заставляет наши души сиять в угодном Богу ореоле. Правда, можно предположить, что те единицы творческой элиты, которые являются психически вполне нормальными людьми, могли бы вполне эту задачу выполнять. Однако, любой человек имеет право на творчество, а мы имеем право на то, чтобы читать их, или не читать. В конечном итоге именно способность к творчеству и роднит нас с Богом. Именно через него каждый из нас может стать его СоТворцом. Как видите опять все сводится к тому, что все зависит только от нас самих…

– Не навижу-у! – заорала баба Шура и попыталась швырнуть пустую бутылку из под водки, ему в лицо.

Роман играючи поймал ее за горлышко и опустил себе под ноги – от греха подальше. Тем временем баба Шура попыталась встать и броситься на него с растопыренными, будто когти хищной птицы, тонкими желтоватыми пальцами. Роман даже не пошевелился. Он сконцентрировал свое желание и послал в сознание старухи мысленный приказ.

"Спасть"!

Светлана снова успела заметить, как на долю секунды расширились зрачки попутчика и уже через мгновение, они снова обрели первоначальную форму, в то время как тощее старушечье тело плюхнулось ей под ноги. Из рта пожилой женщины, вырвался невнятный хрип, а все тело затряслось, как при лихоманке. Светлана почувствовала, как на ее макушке зашевелились волосы.

– Боже мой! Да что же это твориться? Да как же это? Нужен врач!

– Ни кто ей уже не поможет. Ни врач, ни священник. Ведьма очнется утром с первыми лучами солнца. И разбудишь ее ты.

– Как?

– Просто дунешь в лицо.

ОТЕЦ НИКОЛАЙ.

Николай Артемьевич Розниченко вырос в Саратовской области в селе «Верхнее Тушино». Его отец был простым колхозником. В савхозе работал трактористом. Мать – учетчицей на току. Жили при бывшем «савдэпе», неплохо. Имели подворье и приусадебное хозяйство. С детства, Николай рос крепким и целеустремленным пацаном. Гонял голубей, пас гусей, ходил пастушком с чередой села – в общем, был обычным деревенским пареньком. Свежий воздух и здоровая пища, плюс ежедневный физический труд, со временем, превратили сопливого мальчугана в завидного юношу. Всем был пригож Николай. И телом и лицом вышел хоть куда, а вот учиться…учиться ему ну ни как не хотелось. В школу его порой было не затащить. Да и зачем учиться? – думал Коля, – коли простой слесарь третьего разряда, зарабатывал намного больше, чем председатель колхоза!? Конечно, у последнего власть! Ну, и ясно дело, возможность крутить, мутить общественным карманом. Но зато и жизнь ни к черту. Постоянно вызывают в ОБКОМ. Требуют показателей. Проверяет ОБХС. В общем, один «геморрой». А простой советский колхозник – БЛАГОДАТЬ. Знай себе, делай вид, что трудишься в поте лица, пей бутылочку «самогонки» в обеденный перерыв, да и получай достойный ежемесячный оклад, из которого многие умудрялись даже откладывать на сберкнижку неплохие деньги. На будущее своих детей и быть может, в случае чего, – на скоропостижное погребенье! Спрашивается: «Так нахрена козлу баян»? Зачем коптить свои мозги, вычитывая и зубря наизусть такие предметы, как химия, алгебра, физика? Зачем колхознику все это нужно? Правильно – незачем! Вот и рос Колян здоровенным, пышущим здоровьем, обыкновенным деревенским лоботрясом. Но вот же оказия, наступила «Перестройка». С каждым годом рядовому жителю села все проблематичнее стало получать заработную плату. В колхозе началась, как впрочем и по всей необъятной, разруха. Ни кто не хотел думать за себя сам. Все по привычке ждали указов сверху. А их становилось все меньше и меньше. Зато, начиная с «Прожектора перестройки» и заканчивая печатной продукцией, все больше и больше в средствах массовой информации стали появляться статьи и репортажи, о том, какой все-таки бардак творился и продолжает «совершенствоваться» во всех структурах власти. Не обошел «бардак» естественно и вооруженные силы СССР, а потом уже и России. И тогда Коля задумался. Наверное, первый раз в жизни! А ведь действительно: «А на хрена козлу баян»? И понял – для того, что бы избежать участи крупного рогатого скота и прочей домашней живности. Ведь таковых в жизни ждет лишь одно. Откормили, выцедили, как с телки все молоко и… – под нож! А с козла взятки гладки. Какое с козла молоко, тем более, если у него баян!? Вот и задумался тогда Колян: «Как же быть»?

Как водиться, пошел за советом к отцу. Мол, объясни батя, как дальше-то жить? А отец, уже давным-давно дружит лишь с "первачом" да "борматухой". Впрочем, как и вся глубинка.

– Сын – сказал ему тогда батя. – Мой тебе совет. Не повторяй отцовских ошибок. Делай все что хочешь, но не служи нашему государству ни честью, ни совестью. Оно того не ценит.

– Почему батя?

– А потому, что нами во все времена правили жиды – мать их об оглоблю, стремясь сделать из простого работяги – раба, что в прочем им удалось. Им кожаные куртки и маузеры – нам шинели и лопаты. Им золотые кресты на пузо да в оное "Кагор" – нам водка да деревянные переклоадины на могилы. Им курорты – нам пятилетки. Им кабинеты – нам цеха. Им приватизация – нам МММ.

Запали те слова отца в самую душу. И вот, когда пришла пора служить отчизне, Николай мудро решил не придумывать велосипеда. Не стал он косить под душевно больного и жаловаться на мнимое плоскостопие. Он просто подался учиться в духовную семинарию. И надо же, закончил! И стал самым что ни на есть рядовым попом. Правда, о временах своей семилетней духовной просвещенности, он всегда вспоминал с большой не охотой. Тому виной были нравы, царившие в "кузнице" "святых" отцов. Мало того, что в такие заведения, подаются обычно те, кто в миру оказался "неудел", а по церковному сие свойство человеческой психики зовется – "не от мира сего", так еще в духовной семинарии было полным полно "учеников" с туманным и прямо скажем – темным прошлым. А вообще, очень большой процент семинаристов, раньше были обыкновенными мирянами. Работали, пили, гуляли, врали, воровали, били друг другу хари, щупали направо и на лево женские прелести и вот – на тебе! Поняли по прошествии чуть ли не пол жизни, что их удел духовное совершенствование. Почувствовали они, типа, что не хлебом единым жив человек! Что ж поделать? Все мы грешны! Лучше поздно, чем никогда.

В семинарии, Николай, решил не лезть за бесом в бутылку и вел себя там тихо и осмотрительно. Учился посредственно и то лишь для того, что бы не вылететь из сего заведения прямиком в вооруженные силы. В чужие отношения не совался, но и в свою душу не позволял лазить своими немытыми руками большинству из своих однокурсников.

Практически в самом конце своего обучения, столкнулся Коля с совершенно уж вопиющим фактом. Застукал он как-то в келье, здешнего главу епархии Владыку Никона, который, как водиться принадлежал к черному духовенству, с одним из своих знакомых-семинаристов. Да за таким занятием, из-за которого, если верить Библии, и были сожжены два великих города – Содом и Гоморра.

Промолчал он тогда о увиденном. Отчасти из-за боязни "вылететь" на самом финише обучения из сего духовного заведения, а отчасти из-за того, что хорошо относился к Никодиму.

Еще на первом курсе обучения, Николай подружился с этим странным парнем. Он был тихим, никогда не участвовал в попойках устраиваемых семинаристами во время своих выходов в "город", имел бледный цвет кожи, отчего у постороннего человека, складывалось впечатление, что сей муж, вел исключительно аскетический образ жизни. В общем был незаметной серой мышкой.

В общем, незабыл того Владыка Никон. Пригласил Николая как-то на "собеседование" и объявил ему, что коли тот, будет блюсти тайну, то продвинет он его на вершину иерархической духовной пирамиды. И Николай понял, что так сие и будет, ибо знал, что в РПЦ, как впрочим и во всем христианстве, на вершине духовной власти находятся – черное духовенство, а этот ведь был уже чернее некуда!

Сан священнослужителя обозначает его принадлежность к одной из ступеней церковной иерархии. Все священнослужители разделяются на 2 большие категории, которые часто именуются "белым" и "черным" духовенством. "Черное" духовенство – это монашествующие (т. е. те "священнослужители", которые приняли монашеский постриг; "белое" духовенство – женатые священнослужители или те, кто, не принимая монашества, дали обет безбрачия (целибат)).

Правда, потом, после разговора о сохранении тайны, Владыка Никон все-таки предложил Николяю пройти посвящение через так называемую "поповку". Т. е. пройти тот же самый "ритуал", что прошел его сотоварищ Никодим. Николай отказался, но поклялся Именем Христа Спасителя, что все что он лицезрел отсанется тайной.

В общем, благодаря этой тайне, закончил Николай свое духовное обучение без особых проблем. После окончания духовной семинарии, согласно распределению, попал в бывшую Тульскую губернию, в село "Берелево", дабы проповедовать там и поднимать из руин местную церковь. Надо сказать местечко еще то. Трудоспособного народу – ноль. От некогда богатого хозяйства, остались лишь "ножки на рожки". Молодежь поразъехалась, кто учиться, а кто в погоне за длинным рублем, подалась, как водится, в Москву да Питер, ну или на худой конец в другие мегаполисы. В общем, осталось в "Берелево", лишь жалкая кучка старушек, которые, собственно говоря, сами бы с удовольствием "навострили от сель уши", да кому они нужны-то на всем белом свете, кроме естественно посредников между Христом Спасителем и мирянами? Правильно, нужны они только ему и его представителям на земле – то бишь священнослужителям, которые даже из таких вот слоев населения, до конца их грешной жизни, тянут последние жилы. Подай, мол, добрый человек на реставрацию храма Божьего. Купи иконку Пресвятой Богородицы. Поставь за упокой, да за здравие – свечки в церкви. Что? Где их приобрести? Так вот они, продаются прямо в храме! А вот мил человек и глянцевые иконки, "мир", Слово Божие в черном переплете и так далее. Вот, собственно говоря, и весь приход да доход!

Так и жил "белый" отец Николай, с десяток лет, скрипя от скуки и безысходности зубами, пока в один прекрасный день, не пришло ему извещение о том, что его вызывает к себе не кто иной, как Архимандрит Никодим. Когда он получил по почте это извещение, Николай даже не поверил своим глазам. Как же можно, что бы за столь короткий период времени, Никодиму удалось стать целым архимандридом "Питерским"? Видать помогло его бывшему сокурснику, странное, с точки зрения обычного человека, физиологическое непотребство, при помощи которого, видать сей "слуга Господа" и продвинулся на "вершину духовного мира сего".

Вот таким вот странным образом и оказался, отец Николай правой рукой его "святейшества" отца Никодима.

Скорее всего Архимандрит Никодим, помимо всего прочего, был еще и скрытым мазохистом, потому-то и приблизил к себе отца Николая, дабы видя его каждый божий день, испытывать душевные муки от осознания того, что помимо "посвященных", о его страсти к однополым отношениям, знает и простой "смертный". Долгое время Николай не придавал сему факту абсолютно никакого значения. Ну, педик Никодим, ну служит в храме Божем, так что ж теперь? Разве ж он сам, пошел в церковь по велению и стремлению своей души? Нет! Он здесь оказался исключительно из своих эгоистических побуждений, а значит не ему и судить о грехах своих "коллег". Что называется Каждому свое!

Шли годы. Никодим вдруг стал Епископом. А епископы, как известно, кроме совершения богослужений и других Таинств, могут поставлять (рукополагать) в священный сан, а также осуществляют административное руководство Церковью и ее составными частями – епархиями. Вот и потянул по служебной лестнице Епископ своего бывшего однокурсника. С тех самых пор отец Николай проводил дни в праздности. Много ел. Заметно потучнел. Своей матушкой правда обзаводиться неспешил, зато, когда душа желала полета, встречался с бойкими мирянками, а иногда даже с монашками! Но, вот что странно. Полюбилось Николаю постигать Слово Божье! И вот ведь диво. Чем больше Николай погружался в изучение богословья и его истоков, тем сильнее он убеждался в том, что душа человеческая, далеко не аллегория, а вполне реальная субстанция. А раз есть душа, то выходит есть и потусторонний мир. А раз так, то выходит рассказы, про Ад да Рай, то же не на пустом месте придуманы. И вот от осознания этой простой истины, стало Николаю поистине страшно. Теперь он понял, что в таком случае, попал в организацию, которой управляют далеко не богодуховные люди. Если в епископы посвящают таких деятелей как Никодим, выходит те кто этому способствует, ни чем не лучше самого Никодима и тогда получается что и они, так же как и его сокурстник – одержимы демонами, что превращают мужчин в женщину и на оборот! Тогда возникает вопрос, кому же молятся эти церковные деятели – дьяволу или Богу? И что "в этом свете", делать самому Николаю?

И стал отец Николай учиться, причем по настоящему, с остервенением. Первым во что он стал вникать – почему произошел раскол в христианстве. В чем его смысл? И вот что он узнал:

В 155 г. христиане заявили о себе на диспуте. Юстин Философ отверг веру в языческих богов, осудил жертвоприношения животных и сформулировал доктрину христианства, отличающуюся и от иудаизма, и от философских систем Эллады. Христианские консорции слились в субэтнос, а с этим явлением имперским властям пришлось считаться. С конца II до начала IV в. от христиан требовали знака политической лояльности – признания императора богом и принесения жертвы на его алтарь. Христиане гарантировали политическую благонадежность, но категорически отвергали благонадежность идейную. Признать богом центуриона или сенатора, интригана, развратника, убийцу, они отказывались, хотя служить ему как человеку-правителю были готовы. Власти были недовольны такой полупокорностью и шли навстречу желаниям масс, городской черни, требовавшей истребления христиан. Но беда в том, что христиане были наиболее фанатичными, а значит и храбрыми легионерами, а язычники – самыми нестойкими в бою солдатами, часто предававшими своих вождей. И происходило это от естественного разделения: в христианские общины шли люди нового психологического настроя, а в язычестве оставались те, кто по сути дела потерял старую веру и не приобрел новой, усвоив вместо религии принцип максимального подхалимства.

В 313 г. Константин, победивший с помощью христиан своего противника Максенция, дал в Милане эдикт, ставивший христианство в преимущественное положение. И тогда городская чернь объявила себя христианской и начала с такой же яростью истреблять языческих философов. И так продолжалось весь IV век.

Христианство и язычество боролись между собой весьма странным образом. Ни философы-неоплатоники – Ямвлих, Либаний, Ипатия, Гемерий, Фемистий, ни стоики, ни император-митраист Юлиан Отступник, ни "отцы церкви" – Василий Великий и Григорий Богослов; ни ученые-христиане – Ориген, Маркион, ни гностики – Василид и Валентин – не запятнали себя гнусными преступлениями против мыслящих иначе. Зато римская, антиохийская и александрийская чернь, солдатские императоры, демагоги, безграмотные монахи и продажные чиновники участвовали в убийствах сначала христиан, а потом языческих философов. Нетрудно заметить, что как низы горожан, так и вожди наемных солдат меньше всего интересовались вопросами духовной жизни. Эти деморализованные потомки даже не древних римлян и эллинов, а гибридизированного населения торгово-ремесленных эллинистических центров равно старательно истребляли ростки новой духовной жизни и следы древней культуры. Наследники Константина, весьма нетвердо сидевшие на престоле, считали за благо идти навстречу желаниям масс и их лидеров. Сын Константина Констанций приказал лишать язычников имущества и казнить смертью за совершение жертвоприношений. Впрочем, и за отказ от учения Ария, он отправлял христиан в тяжелые ссылки. Зато после 381 г. в такие же ссылки Феодосии стал посылать всех ариан. Грациан в 382 г. велел вынести из сенатской курии алтарь победы – символ римского могущества. Последняя попытка спасти язычество в 392–394 гг. была подавлена Феодосием, казнившим вождей восстания Евгения и Арбогаста.

Западная церковь получила от раннего периода очень тяжелое наследство. Сельское население Италии, Испании и Галлии, относилось к проповеди любой веры с потрясающим равнодушием. И так же вяло оно отстаивало старую религию, вследствие чего языческие культы в Западной Европе дожили до VII в. Зато в городах, где население было приезжим с Востока, страсти кипели и христианство принимало крайние формы. Генетический дрейф пассионарности породил популяцию мучеников и фанатиков, которая обеспечила престол Константину, сумевшему использовать эту страшную силу.

В пламени акматической фазы сгорел весь шлак, унаследованный Византией от античности. Вымерла субпассионарная чернь городов. Языческие окраины были захвачены германцами (на западе), славянами (на Балканском полуострове) и мусульманами – новым этносом, возникшим в Аравии вследствие очередного пассионарного толчка и с потрясающей быстротой прошедшим всю фазу подъема, вплоть до образования суперэтноса. Но в IV в. христианство как идеология перешагнуло границы этноса. Христианами стали готы, бургунды, свевы, вандалы в Европе, армяне и грузины в Азии, абиссинцы в Африке. Эти этносы никогда не знали римской власти, римской культуры, римской дисциплины. Поэтому они не составили единого с римлянами этноса, а остались сами собой. И тут сыграло решающую роль дробление христианского этноса на два течения: никейское и арианское. Германцы приняли христианство с учением Ария, а в империи победило учение Афанасия, т. е. никейское. Восторжествовав на Константинопольском соборе 381 г., оно объединило своих сторонников в этническую целостность, которую назвали византийской. В IV–VI вв. он расширился, захватив Закавказье и Ирландию, погубил остатки античной культуры, раздробился на ряд субэтносов, каждый из коих выдвигал собственное исповедание, часто без достаточных догматических оснований. В VII в. он потерял половину своей территории из-за внутренних распрей и наконец в IX в. перешел в инерционную фазу этногенеза.

Главным врагом юного христианского этноса был неоиудаизм Талмуда и Каббалы, но полемика христиан с иудеями велась на фактическом материале Библии. Обе стороны доказывали, что их учение ближе к древнему, а следовательно, и правильнее (о чем писал Юстин Философ в "Разговоре с Трифоном Иудеем"). По сути дела обе стороны были не правы, ибо и христианство и талмудизм были явлениями новыми, связанными с начальными фазами своих этногенезов. Однако аберрация близости заставляла и их обращаться к Писанию как к непререкаемому аргументу. А коль скоро так, то это Писание надлежало изучать.

В III в. в игру вступил новый партнер – манихейство. Манихейская концепция по сути атеистична, т. е. на место личного бога и дьявола она ставит стихии "света" и "мрака", в результате борьбы которых возник и существует материальный мир. Но отношение к миру у манихеев и христиан было противоположным. Манихеи считали материальный мир (биосферу) злом, а его создателя – злым демоном. В противоположность христианству "творящий свет" (Божественную энергию) они считали мраком, а "мрак" (бездну или вакуум) – светом. Для борьбы с культурой и с самой биосферой этого было вполне достаточно.

Тогда в 180–190 гг. христианская мысль для оказания сопротивления атеистическим антисистемам гностицизма приняла на вооружение "Ветхий завет" в варианте "семидесяти толковников", сделанный еще во II в. до н. э. Этот "завет" был во II в. н. э. "ветхим" не только для христиан, но и для самих иудеев, подавляющее большинство которых приняло Талмуд, практически вытеснивший религиозные представления древности.

В конце III в. жестокие гонения Диоклетиана и, с другой стороны, пропаганда манихейства поставили перед церковью сложные задачи, более актуальные, чем борьба с древним иудейством. Более того, в иудейском предании хотели видеть союзника против общего врага, а в однобожии (генотеизме) – зачаток единобожия, как бы предчувствие христианства. Эта тенденция странным образом уживалась с развитием учения о Троице и Логосе, которое по своим философским истокам восходило к неоплатонизму, столь же враждебному гностицизму, как и церковное христианство.

Для своего времени такая позиция была целесообразна. Поэтому не надо осуждать апологетов III в. и "отцов церкви" IV в. за благосклонное отношение к историческим пассажам и поэтическим шедеврам греческого перевода Библии. Эти блестящие филологи и философы не могли даже вообразить, что через тысячу лет наступит время, когда найдутся люди, желающие воскресить побивание камнями пророков, принесение в жертву вместо себя невинных животных, убийство или "отстрел" иноплеменников и учение о предопределении, снимающее с человека моральную ответственность за любые преступления. Все перечисленное, бытующее в цивилизованном мире, связывается с ветхозаветным мировоззрением, но в V–VIII в. такого безобразия ни один ученый муж не признавал.

В средние века возникли гностические учения. Еще в IV в. во многих монастырях Фракии и Македонии жили и учили евхиты, или мессалиане. – гностики. Их учение в сочетании с древнеславянским дуализмом породило богумильство – учение, прошедшее длинную эволюцию и испытавшее воздействия павликианства и манихейства. Богумильская трагедия началась в Х в. Манихеи проповедовали учение об извечной борьбе дьяволом с Богом, причем Сатаной они называли злого демона, создавшего материальный мир. Этот тезис влек за собой нигилистическое отношение не только к окружающему миру, но и к себе, потомкам – всему, что люди искренне любили. Принять такое учение смогли немногие. Поэтому в Болгарии имела успех самостоятельная религия – богумильство, вариант дуализма, весьма отличающийся от манихейского прототипа, укрепившегося в Македонии (община в Дроговичах). Наперекор тезису об извечном противостоянии Света и Мрака богумилы учили, что глава созданных Богом ангелов, Сатаниил, из гордости восстал и был низвергнут в воды, ибо суши еще не было. Сатаниил создал сушу и людей, но не мог одушевить, для чего обратился к Богу, обещая стать послушным. Бог вдунул в людей душу, и тогда Сатаниил сделал Каина. Бог в ответ на это отрыгнув Иисуса, бесплотный дух, для руководства ангелами, тоже бесплотными. Иисус вошел в одно ухо Марии, вышел через другое и обрел образ человека, оставаясь призрачным. Ангелы Сатаниила скрутили, отняли у него суффикс "ил" – "единый", в котором таилась сила (разумеется, мистическая), и загнали его в ад. Теперь он не Сатаниил, а Сатана. А Иисус вернулся в чрево Отца, покинув материальный, созданный Сатаниилом мир. Вывод из концепции был неожидан, но прост: "Бей византийцев!"