Текст книги "Мара"

Автор книги: Руфь Уолкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Человек кивнул.

– Да, на вид ты сильный и крепкий. Я дам тебе возможность попробовать. Надеюсь, ты не пьяница?

Джейм хотел было сказать, что он трезвенник, но передумал.

– Я люблю иногда выпить.

– В свободное время можешь делать все, что тебе вздумается, но если хоть раз притащишься под мухой на работу – пеняй на себя: выставлю в два счета. А если проспишь на следующий день после получки, можешь сюда больше не возвращаться. И никакой ругани чтобы я не слышал. – Он хмуро оглядел Джейма. – Ты из Бостона?

– Да, из южного Бостона, – ответил Джейм, намеренно называя рабочий район города.

– Я это сразу понял по твоему выговору. Какие-то проблемы дома, не хочешь возвращаться? Нет, можешь не говорить, мне все равно, лишь бы ты не воровал и хорошо справлялся с работой.

В первый день Джейм помогал расставлять палатки. На следующий мыл клетки слонов: в зверинце не хватало рабочих. Сен-Клер залюбовался огромными серыми животными; особенно ему понравилась ласковая слониха Конни.

– Тебе нравится этот слон? – спросил его подошедший «слоновий босс», заметив, как Джейм кормит Конни яблоком.

– Слон? Мне казалось, это слониха.

– Да какая разница! Все равно они все слоны, вне зависимости от пола.

И «слоновий босс», которого звали Кэппи Хайнс, принялся рассказывать ему о том, чем слоны принципиально отличаются от всех остальных цирковых животных. Джейм слушал с интересом, и Кэппи сказал:

– Я вижу, ты неплохой парень. Если хочешь, я попрошу Ральфа, чтобы он приставил тебя работать здесь постоянно. А?

– Это было бы здорово!

– Надеюсь, у тебя крепкая спина и… здоровый желудок. А то ты даже представить себе не можешь, сколько дерьма порой приходится за ними выгребать, – Кэппи улыбнулся Джейму беззубой улыбкой.

А Джейм вдруг подумал о том, какое лицо будет у Эрла Сен-Клера, если он однажды узнает, что его единственный сын подрабатывал тем, что убирал дерьмо за слонами, и расхохотался.

Кэппи похлопал его по плечу, решив, что Джейм смеется над его шуткой:

– Я рад, что ты парень с юмором! Думаю, мы сработаемся.

И вскоре оказалось, что они и впрямь неплохо ладят. Кэппи был жутким сплетником, он знал все, что происходит в цирке, и уже через несколько дней Джейм собрал о Маре немало полезной информации. Перевести разговор на Принцессу было очень просто: Джейм твердил, что восхищается ее талантом. Кэппи соглашался и начинал по сотому разу пересказывать историю о том, каким молниеносным был ее путь к славе. Именно от Кэппи Джейм впервые услышал о Лео Муэллере:

– Он и впрямь взял на Мару курс. Я его, честно говоря, всегда побаивался, а я-то не из трусливых. Он артист отменный, лучше его на трапеции я никого не видел, но сво-о-лочь… самолюбивый как дьявол и такой же злющий. Он вляпался в какое-то дело, и сейчас его засадили в тюрягу. У нас по нему никто не плакал.

– А что значит «взял курс на Мару»?

– Да он просто с ума сходил по девчонке! Глядел на нее так, точно хотел заглотать целиком. Таскался на все ее представления, а это с артистами случается нечасто.

– А она тоже… проявляла интерес к этому… как его… Лео?

– Да нет! Она всегда терпеть его не могла.

И Кэппи принялся расписывать, какая Мара трудолюбивая и способная. Когда он сказал, что она к тому же еще и очень естественная, Джейм кивнул. Да, она и впрямь была чрезвычайно непосредственной.

Может быть, именно поэтому он и здесь, чистит за слонами клетки.

К концу первой рабочей недели Джейм знал о цирке уже немало – пожалуй, даже больше, чем ему хотелось бы. Устраиваясь на работу, он рассчитывал, что будет часто видеть Мару, но его ждало глубокое разочарование: за все это время он видел ее всего два раза, и то издалека. Ходить на представления он теперь не мог – весь день был занят работой.

Прошла еще неделя, и он так ни разу и не встретился с Марой лицом к лицу, а уж о том, чтобы поговорить с ней, он теперь и не мечтал.

Мару вот уже три дня мучила ужасная головная боль. Подобное явление не было для нее новостью. Иногда боль обручем сковывала ей голову на несколько дней, а потом пропадала на целый год. Обычно она возникала от неприятностей, но с чего вдруг появилась эта – непонятно. Ведь у Мары в последнее время все складывалось прекрасно, она стала лучшей артисткой в цирке, «не хуже Лилиан Лейцель».

Мистер Сэм предоставил – после долгих пререканий – в ее распоряжение один из легковых автомобилей и даже предложил приставить к Маре механика, чтобы тот научил ее водить машину. Мара обрадовалась было, но как только узнала, что на права нужно сдавать письменный экзамен, тотчас отказалась. В конце концов, у нее всегда был рядом Лобо, готовый отвезти ее куда угодно.

Что касается отношений с другими артистами, то Мара прекрасно со всеми ладила, даже с мистером Сэмом. Он с некоторых пор сделался очень любезен. Но Мара была неглупа. Она понимала, что хозяин очень боится, как бы она не сбежала в конце сезона в другой цирк.

Впрочем, Мара при любых условиях не собиралась этого делать. Единственное, о чем она еще просила, так это предоставить ей пульмановский спальный вагон, вроде того, что у Лилиан Лейцель. Во-первых, в этом вагоне можно было бы отвести комнаты для Кланки и Лобо, чтобы они даже ночью были поблизости. Во-вторых, Маре страшно хотелось устроить красивую гостиную. Однажды Кланки прочла ей статью в газете, где упоминалось о гостиной Лилиан (журналист называл ее обстановку «турецкой роскошью»), и Мара загорелась идеей перещеголять свою главную конкурентку. Мистеру Сэму она объяснила, что гостиная нужна ей, чтобы принимать по его просьбе бизнесменов, банкиров и политиков.

– Потом еще мне необходим личный повар, – добавила она и про себя усмехнулась, услышав тяжелый вздох мистера Сэма. От этого требования она, хорошенько поторговавшись, разумеется, откажется, но зато первое мистер Сэм выполнит тогда уж непременно – этот цыганский прием был стар как мир.

Хотя хозяин и не дал ей окончательного согласия, Мара была уверена, что в следующем сезоне непременно получит пульмановский вагон. Так что все шло отлично. Пожалуй, только Джоко огорчал Мару. Джоко прожигал жизнь. В последнее время от него слишком часто пахло спиртным, и за ним вечно таскалась какая-нибудь девица. Всем было известно, сколько денег он ухлопывал на женщин. К тому же он постоянно бывал чем-то недоволен: то просил жилье попросторнее, то требовал, чтобы цирк оплачивал ему костюмы и реквизит, хотя последнее было не принято.

И все же они оставались добрыми друзьями. Частенько отправлялись они вместе пообедать и могли часами болтать, вспоминая прошлое.

Так что же случилось с Марой? Она плохо спала, а как только засыпала, ей тотчас начинал сниться этот наглый студент, Джейм Сен-Клер. И, Господи, что ей только не снилось в связи с ним! Стоило Маре задремать, как она уже видела, что они с Джеймом занимаются любовью… Просыпалась она вся в поту и вновь заснуть уже не могла. «Может, выкроить время и посоветоваться с хорошим врачом? – размышляла Мара. – Надо будет это обдумать…»

Стоял конец июня, прошло уже десять недель с начала турне 1925 года, когда Мара вновь встретилась с Сен-Клером. Он стоял к ней спиной – красил одну из клеток, но Мара сразу его узнала. Ее охватили смешанные чувства. И хотя этот парень доставил ей столько неприятностей, она почему-то радостно улыбнулась. А потом, разозлившись на себя, подошла к нему и спросила:

– Что вы здесь делаете?

Он обернулся.

– Разве вы не видите? Крашу.

– Вы же прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю. Я спрашиваю, за каким чертом вы вырядились в этот… костюм и делаете вид, будто вы цирковой рабочий?

– Да ведь я и есть цирковой рабочий. Я решил, что будет забавно повкалывать летом в цирке. – Он скорчил гримасу. – Правда, статус первомайца не слишком приятен. Однажды я провел целый день в поисках сортира – мне каждый говорил: поверни налево.

– Вам понадобился целый день, чтобы понять, что они дурят вам голову? – Мара с трудом сдерживала смех.

– Ну да. Но в целом мне здесь нравится: не надо слишком перегружать мозги.

– Надеюсь, это пойдет вам на пользу.

– О да! Недавно мои «коллеги» уговорили меня с ними выпить. Это оказалась такая гадость! Какое-то средство от тараканов, настоянное на красном перце. Я чуть было не сжег себе горло и всю ночь провел в уборной.

Мара не выдержала и расхохоталась.

– Так вы мне и не объяснили, зачем вам все это.

– По-моему, все и так ясно. Послушайте, мне ужасно стыдно за тот случай. Я действительно заслужил тогда хорошую взбучку. Но ведь что было – то прошло, не так ли? Почему бы нам не познакомиться заново? Мы могли бы сегодня вечером вместе пообедать. В Индианаполисе, знаете ли, прекрасные рестораны. Я могу взять машину…

– С какой стати я должна идти в ресторан с разнорабочим? – спросила Мара, покачав головой.

– Действительно, вы правы: с какой стати вам идти в ресторан с разнорабочим? Но вы можете отправиться туда с Джеймом Сен-Клером, который всерьез считает вас прекрасной полураспустившейся розой.

– Ах да, цветы, – пробормотала Мара. – Ведь это вы посылаете мне белые розы, да?

– Вы меня вычислили, – усмехнулся он.

– Эти розы стоят больше вашей зарплаты за месяц. Это значит, что вы меня пытаетесь купить?

– Это значит, что я пытаюсь за вами ухаживать. И это единственная причина, по которой я здесь. Но самое смешное, что мне здесь даже нравится. Особенно я люблю помогать Кэппи. Я в восторге от слонов, особенно от симпатяги Конни.

– Да?! Вам она тоже нравится? Не правда ли, чудесная? Она стала одним из моих первых друзей в цирке.

– Вот видите, в одном наши вкусы совпадают! Как знать, может, они совпадут и в остальном? Пойдете со мной обедать?

Мара опять покачала головой:

– Скорее весь мир перевернется вверх тормашками, чем я пойду обедать с вами, мистер студент Гарварда.

Она развернулась так резко, что едва не упала, споткнувшись о лежавший на земле канат. Но не обернулась и уверенно пошла дальше, так и не узнав, как он воспринял ее отказ.

На следующий день белых роз Мара не получила. Неужели он так легко сдался? Мара была разочарована и сама удивилась этому чувству. Почему она ощущает себя так, будто ею пренебрегли?

В последнее время Мара часто ловила себя на мысли, что сама себя не понимает…

Сегодня в цирке были объявлены пятидневные каникулы, с радостью встреченные абсолютно всеми. Женщины получили наконец возможность устроить долгожданную стирку, подстричься, пробежаться по местным магазинам, а мужчины – посидеть за бутылкой пива, зная, что ночью они могут спокойно выспаться.

Несколько дней отдыха! Казалось бы, Мара должна была радоваться вместе со всеми – но нет. Ее не покидало предчувствие, что должно случиться что-то нехорошее. К тому же к вечеру в цирке разразился скандал: несколько зрителей явились к мистеру Сэму, крича, что их обсчитали в кассе.

Весь сегодняшний день Маре было как-то не по себе. Вновь разболелась голова, но главное – это предчувствие… Что оно может значить? Она искоса поглядывала на ящичек, где лежали ее гадальные карты. Странно, сколько раз за эти три года она собиралась их раскинуть, но все время что-то ее останавливало!

Мара уже приготовилась спать – сняла костюм, повесила его на вешалку, надела ночную рубашку, – как вдруг сзади послышался шорох. Она резко обернулась.

Перед ней стоял Лео Муэллер и злобно улыбался. Мара слишком испугалась, чтобы закричать. Как оказался Лео здесь, если он должен быть в тюрьме, за много миль отсюда?! Когда он сделал шаг вперед, ужас охватил Мару. Она попыталась бежать, но Лео был проворнее. Он схватил ее за запястье, схватил так крепко, что боль пронзила руку Мары, даже несмотря на медный браслет.

– Не вопи, а то хуже будет, – сказал он. Лео говорил спокойно, и от этого его угроза звучала еще более убедительно.

– Ничего ты со мной не сделаешь, а иначе снова попадешь в тюрьму, – проговорила Мара, стараясь унять дрожь в голосе.

– Я никогда больше не попаду в тюрьму! – Его черные глаза дьявольски сверкнули. – В цирке сегодня был скандал. Так что если тебя найдут завтра утром изнасилованной и задушенной, то обвинят во всем недовольных зрителей. Неужели ты считаешь себя такой важной персоной, что из-за тебя мистер Сэм станет поднимать шум и звать сюда кучу полицейских? Как бы не так!

Он склонился к ней, словно собираясь поцеловать, и Мара что было сил оттолкнула его. Лео выругался и резко прижал ее лицо к своей груди, чтобы не были слышны ее крики. От него пахло потом, табаком и еще чем-то – это был запах, заставивший Мару задрожать.

«От него пахнет смертью», – подумала она.

Неужели этим закончится ее жизнь? Неужели судьба ей уготовила именно такое – быть изнасилованной и убитой Лео Муэллером?

Нет, она слишком хочет жить! Мара судорожно соображала, как спастись. Внезапно она перестала сопротивляться и бить Лео кулаками. Она заплакала. На мгновение Лео остолбенел, затем оттолкнул ее от себя и вгляделся в ее лицо.

– Что за черт? Что с тобой? – спросил он.

– Ты не должен так со мной говорить… – Мара захлебывалась от рыданий. – Я не виновата, что тебя посадили…

Он задумался.

– Но кто-то ведь настучал на меня?

– Это не я! Я всегда тебя недолюбливала, но я не стала бы доносить. Это кто-то другой.

– Хорошо. Пусть не ты. У меня достаточно врагов и без тебя, – Лео рассуждал так здраво, что Мара даже немножко успокоилась. – Нам могло бы быть очень хорошо вместе, Мара. В тот, первый, раз – помнишь? – тебе понравилось. А потом ты страшно разозлила меня, когда стала вдруг одеваться, да еще так посмотрела… так, точно я дерьмо последнее. Но, может, еще не поздно. Я знаю, ты хочешь меня…

Мара дрожала от ужаса и отвращения. Лео заметил это, но истолковал по-своему. Его рот перекосило, а черные глаза загорелись желанием. И он набросился на нее, сжал в своих каменных объятиях так, что Мара не могла ни кричать, ни дышать.

«Я умираю», – подумала она.

Джейм понял, что глупо прогуливаться возле палатки Мары. Но сегодня у кассы недовольные зрители затеяли страшную драку и были очень воинственно настроены против всех цирковых артистов. Наверное, Мара окружена сейчас людьми, наверное, с ней Лобо и женщина-монстр, наверное… и все же, прежде чем отправиться спать, Джейм должен был удостовериться, что Принцесса не одна и есть кому ее защитить.

Палатка Мары была последней в ряду других таких же палаток и домиков артистов. Проходя мимо большого шатра клоунов, Джейм услышал их смех, радостные голоса и подумал: ну не глупо ли ему беспокоиться? В следующих трех палатках свет не горел: видимо, их обитатели отправились в город выпить, ведь завтра утром можно было поспать подольше. Пили гимнасты, впрочем, редко и мало: их профессия плохо сочеталась с пристрастием к спиртному. Другое дело рабочие – те поддают что надо.

Он подошел к шатру Мары и остановился. Снизу просачивалась узкая полоска света. «Там кто-то есть, – подумал Джейм и тут же услышал голоса: мужской и женский. – Ага, значит, она развлекается сегодня с каким-то счастливчиком. Неужели у нее есть любовник? – Укол ревности пронзил сердце Сен-Клера. – Впрочем, чему тут удивляться? Она красивая, восхитительная женщина и к тому же страстная – я просто уверен в этом». Голоса смолкли. Джейм решил уже уйти, чувствуя, что не вправе вмешиваться в ее жизнь, как вдруг раздался какой-то странный звук. Что это? Вздох? Кашель? Нет-нет… такое впечатление, что кого-то душат!

Не медля ни секунды, он ворвался в палатку. Перед ним была Мара, полуобнаженная, сжатая в тесных объятиях какого-то брюнета. Ревность на мгновение сковала Джейма. Но тут он увидел, что Мара борется, пытается вырваться, что ее лицо перекошено от смертельного ужаса… и кровь ударила ему в голову, почти ослепила его.

Джейм с прекрасной реакцией заядлого теннисиста кинулся к мужчине, двинув изо всех сил его в челюсть. Тот упал как подкошенный. Джейм заметил, что изо рта у брюнета заструилась кровь. По тому, как странно дернулась его челюсть, Джейм понял, что она сломана.

– Только попробуй встать, подонок, и я прикончу тебя, – сказал Джейм, вполне готовый исполнить свою угрозу.

Но встать мужчина и не пытался. Он лежал на боку и стонал, держась за челюсть. Джейм обернулся к Маре. Она, как ни странно, выглядела очень спокойной.

– Что вы здесь делаете? – были ее слова. Она в точности повторила ту первую фразу, которую произнесла при их последней встрече.

От удивления Джейм ничего не ответил. Он пристально посмотрел на нее. Нет, в ней говорило не хладнокровие, это был шок. Джейм раскрыл ей свои объятия… Но она не бросилась ему на грудь – она опустила голову и заплакала.

Послышались быстрые шаги, и на пороге появился Лобо. Увидев слезы на глазах хозяйки, он тотчас бросился на обидчика.

– Нет-нет! – Мара закрыла собой Джейма. – Это не он. Это Лео.

Только теперь Лобо заметил лежащего на полу Лео. На этот раз его остановил Джейм.

– У парня сломана челюсть, и, судя по количеству крови, он прокусил себе язык. Нужно передать его в руки полиции.

Одним резким движением Лобо поставил Лео на ноги и вытолкал из палатки.

– Вы уверены, что этот тип не сбежит от Лобо? – спросил Джейм у Мары.

Она не ответила, только молча вытирала слезы.

– Я испугалась, – сказала она наконец, словно извиняясь за то, что расплакалась.

– Пойдите умойтесь, вам станет лучше.

К его удивлению, она сразу послушно скрылась за занавеской. Он услышал плеск воды. Через несколько минут она вернулась, уже одетая в платье.

– А где ваша служанка-монстр?

– Вы имеете в виду Кланки? Я уже отправила ее спать. Но она не служанка, она мой секретарь и к тому же лучшая подруга. Все в цирке об этом знают.

– Я тоже хочу быть вашим другом, Мара, – мягко сказал Джейм.

– А чего еще вы хотите? – Она бросила на него презрительный взгляд.

– Еще я хочу быть вашим любовником, – честно ответил Сен-Клер.

Она не рассмеялась. В глазах ее блеснул такой огонек, точно ей хотелось того же самого.

– Что ж, хорошо, что вы со мной откровенны. Я не доверяю мужчинам, которые твердят, что хотят быть моими друзьями, твердят до тех пор, пока я не останусь с ними наедине.

– Вы очень красивая, но дело не только в этом…

– Но вы же обо мне совсем ничего не знаете!

– Я знаю, что вы самая прекрасная из женщин, лучше всех, кого я когда-либо встречал. Я безумно люблю вас, Мара.

Она хотела было что-то сказать, но тут на пороге появился мистер Сэм. Он был не на шутку перепуган.

– Ты как, Мара? – тотчас спросил он.

– О'кей.

– Ребята охраняют Лео. Они чуть не покалечили его, хорошо, что я вмешался. Если с тобой все в порядке, я пойду велю им вышвырнуть его из города. Не знаю, правда, жив ли он еще. Парни настроены очень воинственно, особенно Лобо.

– Скажите им, что я только испугалась – и больше ничего.

– Позвольте, вы что же, не собираетесь передать Лео в руки полиции?! – вмешался Джейм.

– И оставить здесь бедную Мару на несколько недель как свидетельницу? Да ты спятил, должно быть? Кстати, тебя как зовут?

– Сен-Клер. Я работаю у…

– Да, я помню. А что ты делаешь здесь?

– Я случайно проходил мимо палатки Ma… Принцессы Мары и услышал ее крики. Я вбежал и увидел, как она борется с мужчиной. Я ударил его и…

– Где был Лобо? – нахмурился мистер Сэм.

– Наверное, помогал вашим ребятам разнять драку около кассы, – пробормотала Мара.

– Я плачу ему жалованье за то, чтобы он охранял тебя, – сказал мистер Сэм и повернулся к Джейму: – А тебе, парень, пора идти к себе.

Джейм кивнул Маре и направился к двери.

– Джейм, подождите, – остановила она его.

Он обернулся.

– Спасибо вам… – пролепетала Принцесса.

И Джейм отправился в свою спальню, которую делил с двадцатью пятью другими рабочими. Он забрался на полку, но уснуть не мог очень долго. Мара поблагодарила его, она сказала «спасибо» очень искренне, но значит ли это, что он наконец заслужил ее доверие?

«И все-таки это уже кое-что!» – подумал он и улыбнулся, засыпая.

19

Мистер Сэм частенько казался себе огромным зловещим спрутом, раскинувшим щупальца по всем, даже самым укромным уголкам цирка. Он обычно вмешивался и в личную жизнь своих артистов – ведь любая семейная ссора, считал он, может вылиться потом во всеобщий скандал, а от этого, безусловно, пострадает качество представлений.

Между тем за последнее время случилось немало ссор и даже драк, взбудораживших весь цирк. Взять хотя бы эту ужасную историю покушения Лео Муэллера на Принцессу Мару – их приму! Мистер Сэм до сих пор вздрагивал при мысли о том, что мог лишиться в разгар сезона своей лучшей артистки. Что бы тогда сталось с его доходами?

Но дело не только в деньгах. Мистеру Сэму было бы просто по-человечески жаль терять Принцессу. Он любил людей работящих, увлеченных своим делом, а именно к таким и относилась Мара. Более того – она была настоящей, прирожденной артисткой, яркой, талантливой. Она могла спасти любое, даже самое гнилое и пропащее представление с самым тусклым составом других исполнителей, могла сделать так, что зрители не только не жалели, что потратили свои денежки, а даже, наоборот, считали, что билеты на удивление дешевы.

Да, Мара была честолюбива, вспыльчива, имела довольно вздорный характер. Но мистер Сэм ведь и сам не отличался ангельской кротостью. Он тоже не любил, когда что-то делали не так, как ему бы хотелось.

Неудивительно, что он уже несколько ночей провел без сна. Он и от природы был беспокоен, а тут навалилось столько всяких неприятностей, столько причин для этого беспокойства! В последние дни резко снизились доходы цирка. Наверняка кто-то из казначеев подворовывал, но выяснить, кто именно, было не так-то просто.

А тут еще эта чертова инфляция! Даже если абсолютно все билеты на представление раскупались, все равно сумма выручки выглядела смешной в сравнении с растущими ценами на продукты, бензин, реквизит и расходами на железную дорогу.

Казалось, весь мир летит в тартарары и никому нет до этого никакого дела… Мистер Сэм не понимал происходящего – он знал только, что все это ему действительно не нравится.

Так думал он, медленно направляясь из столовой в Серебряный фургон. Да, столько неприятностей на его голову, а тут еще этот подлец Джо Лэски! Когда-то давно они держали цирк вместе, он назывался тогда «Брадфорд энд Лэски цирк». Но потом они с Джо переругались, и цирк распался на две части, обе тут же оказавшиеся на грани банкротства.

Драчка между партнерами началась из-за женщины. Они любили одну и ту же наездницу, прекрасную Белль, но мистер Сэм ловко отбил ее у Джо, женился на ней, и Лэски до сих пор не может ему этого простить. Хотя Джо давным-давно уже обзавелся собственной подругой жизни, которая подарила ему двоих сыновей, его ненависть к мистеру Сэму не только не прошла, но даже как будто усилилась, подогреваемая азартом профессиональной конкуренции.

Так, в 1924 году Лэски перешел в открытое наступление, выбрав для своего цирка почти такой же маршрут, какой был у Брадфорд-цирка. От этого немало пошатнулось финансовое благополучие обоих. К тому же Лэски не гнушался «сдувать» у Брадфорда номера или просто переманивать артистов. За последние несколько лет Лэски лишил бывшего приятеля шести номеров, последним из которых были фокусы семейства Константини. Стояла середина июля, а в шоу недоставало целых двух выходов. Восполнить же их в разгар сезона не было никакой возможности.

Дай Бог здоровья Маре! Она выручила цирк. Когда зрители видели ее, они забывали о всех недостатках представления. А она еще ни разу не подвела, выходила на сцену даже простуженная, даже с гриппом. Без нее мистер Сэм не знал бы, что и делать.

Разумеется, он не такой дурак, чтобы ей об этом сказать. Стоит только дать артисту понять, что он незаменим, как тот сейчас же начинает требовать то одно, то другое – то прибавку к жалованью, то персонального повара…

Отец мистера Сэма имел массу недостатков, например, был не дурак выпить, но с артистами, что и говорить, знал, как обращаться. «Артисты, Сэмми, как дети, – частенько учил он сына. – Их обязательно нужно немножко хвалить, но перехваливать нельзя ни в коем случае. И не плати им слишком большого жалованья: все равно все пропьют. Лучше выделяй из общей прибыли деньги на питание – пусть едят все вместе».

Когда отец умер и мистер Сэм стал хозяином половины цирка «Брадфорд энд Лэски», он во всем старался следовать советам старика. К сожалению, он не обладал отцовской широкой улыбкой, за которую тому прощали все его недостатки; мистер Сэм хорошо знал, что ему не хватает обаяния, да и терпения.

Именно поэтому-то у него и уводили из-под носа хороших артистов. Вот и сейчас он не спал ночами еще и потому, что страшно боялся лишиться своей самой лучшей артистки. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что Мара собирается покинуть его цирк. Уж слишком любезна она с ним в последнее время! Она даже прекратила что-либо от него требовать. Наверняка она уже приняла предложение из другого цирка и теперь ее гложет совесть.

Но кто ее переманил? Неужели это опять дело рук Джо Лэски? А может, даже и самого Джона Ридлинга? Мара ведь стала так чертовски популярна за последнее время… Да, что-то, видимо, произошло. Может, настало время ослабить вожжи и повысить Маре жалованье?

Мистер Сэм подошел к Серебряному фургону и отпер дверь. Внутри стояла жуткая духота, типичная для середины июля, и он открыл все окна, чтобы впустить хоть немного свежего утреннего воздуха. Он любил побыть в это время суток один, пока ребята из его команды не пришли и не обрушили на него всяческие проблемы – а без проблем не обходился ни один день.

Опять возникли какие-то неприятности с местными властями. Что им нужно – совершенно не ясно. Вновь доктор Макколл жалуется на то, что в клетках у кошачьих кошмарная антисанитария, что ему не хватает помощников, которые бы их чистили, что еда для зверей недостаточно свежая, что половина тигров и львов всерьез мучается животами. Вдобавок ко всему Джоко опять полаялся с клоуном Пузырем. Обычно мистер Сэм не вмешивался в перепалки между клоунами, но на этот раз дело приняло уж чересчур серьезный оборот, а ему вовсе не хотелось, чтобы Джоко покалечили и он не смог выступать. Мистер Сэм уже разговаривал с Пузырем и как следует пригрозил ему. Если и это не поможет, придется выставить этого придурка на улицу.

В конце концов, у Джоко сольный номер, он лучший клоун в Брадфорд-цирке. Большинство остроумных реприз принадлежит именно ему, к тому же он придумывает все новые и новые трюки. Причем в таком количестве, что их хватает на остальных собратьев, и на Пузыря в том числе.

Кто-то прокашлялся за спиной мистера Сэма. Увидев стоящего на пороге представительного мужчину, хозяин цирка моментально приклеил к лицу улыбку.

– Добро пожаловать, шериф Бентли, – сердечно приветствовал он гостя. – А я как раз собираюсь попить кофейку. Не желаете ли составить мне компанию?

– Я пришел сюда не затем, чтобы пить кофе, – заявил шериф. – Мне нужно серьезно поговорить с вами относительно несоблюдения…

– Я не понимаю вас, шериф. Мой цирк всегда соблюдает все правила, предписываемые нам местными властями.

– Это вам только кажется! В прошлом году вы оставили огромное количество мусора на поле, где стояли… Боюсь, мне придется запретить вам пользоваться водой – из санитарных соображений.

«Зачем он пришел?» – судорожно соображал мистер Сэм. Он едва сдерживался, чтобы не разразиться громкой бранью.

– Прошу вас, присядьте, господин шериф. Давайте не будем торопиться. Расскажите мне, что вам нужно. Быть Может, мы придем к согласию…

Шериф опустился на предложенный ему стул.

– Видите ли, – сказал он, – моя жена Элизабет и ее подруги собирают деньги на открытие клуба любителей цветов.

«Ах, вот оно что! Все ясно. Ему нужны деньги, и не дать их ему никак нельзя – иначе нас ждут здесь большие неприятности. Он и впрямь может отключить нам воду. Почему все они считают, что циркачи гребут деньги лопатой?»

– Мистер Сэм, к вам можно?

Если бы даже мистер Сэм и не узнал голоса Мары, он сразу смог бы догадаться, кто вошел, по выражению лица шерифа. Бентли вскочил, его поросячьи глазки забегали. «Ишь, обрадовался, старый кобель!» – подумал мистер Сэм.

– Проходи, Мара! – сказал хозяин цирка так радостно, что Принцесса даже удивилась. Взглянув на раскрасневшееся лицо шерифа, она растянула губы в озорной улыбке.

– А я и не знала, что у вас гости, мистер Сэм, – проговорила она, ослепительно улыбаясь шерифу. – Быть может, вы представите меня этому джентльмену?

Мистер Сэм, прекрасно знавший, как быстро меняется настроение у Мары, страшно нервничал. Он видел, что шериф в восторге от Мары, и теперь результат визита Бентли целиком и полностью зависел от Принцессы. И Мара оказалась на высоте. Когда шериф наконец ушел, мистер Сэм с трудом удержался, чтобы не запрыгать от радости: ослепленный красотой Мары, шериф напрочь позабыл и о «санитарных соображениях», и о жене Элизабет, и о ее клубе любителей цветов. А когда Мара пригласила шерифа с женой в гостевую ложу на вечернее представление, Бентли засиял как начищенный доллар.

Проводив шерифа, мистер Сэм вернулся к Маре, размышляя, какую цену она заломит за нейтрализацию противника.

– Что это ты вскочила сегодня ни свет ни заря? – спросил он. – Ты же обычно спишь до полудня!

– Дело касается моего контракта. Я полагаю, настало время поговорить нам с вами с глазу на глаз.

– Это о чем же? – мистер Сэм разволновался еще больше. – Ты недовольна тем, что получаешь самое высокое жалованье в цирке? Кто это настроил тебя на подобный лад? Я слышал, этот старый дурак Лэски ездил в Мемфис слушать блюз. Он был в солнцезащитных очках и при наклеенных усах, но Оли Джонсон все равно его узнал. Он что, уже увиделся с тобой и что-то предложил?

– Я не понимаю, о чем вы. – Она взглянула на хозяина так обиженно, что его подозрения еще больше усилились, и он страшно разозлился и разнервничался.

– Не забывай, что у тебя подписан с нами контракт и до конца сезона ты не имеешь никакого права от нас уходить.

– Но, мистер Сэм, вы же все не так поняли! Я пришла сказать, что мне не нужны никакая гостиная и никакой пульмановский вагон. Он не стоит того, чтобы кто-то из-за него волновался. Именно об этом я и сказала тому агенту, с которым разговаривала…

– Какому агенту? – перебил ее хозяин.

– Его зовут Джозеф Конти. Говорит, что он из Нью-Йорка. – Ее зеленые глаза были бездонными и невинными. Слишком бездонными. Слишком невинными. Разумеется, она не могла не знать, что Конти – один из крупнейших цирковых агентов Нью-Йорка. А вдруг и правда не знает? В некоторых вопросах Мара просто чудовищно невежественна.

– Он сказал мне, что согласно моему контракту – а я подумала, что не будет ничего плохого, если он на секундочку в него заглянет – я могу зимой выступать в других цирках.