Текст книги "Мара"
Автор книги: Руфь Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Все не так просто. Дело в том, что я ее даже ни разу в жизни не видел.
– Ну и кто она?
– Она артистка цирка. Ее зовут Мара, кажется.
Тод присвистнул.
– «Мара, кажется»! Принцесса Мара – вот кто она такая! Настоящая цыганская принцесса! По ней многие сходят с ума!
– Откуда тебе это известно?
– Ты же знаешь, малыш, у меня страсть к цирку. Я же пять лет был завсегдатаем на Мэдисон-сквер гартен. Тебе, кстати, тоже не мешало бы сходить в цирк…
– Я не фанат цирка, – Джейм не стал говорить, что вообще считает цирк безвкусицей. – Я бы хотел побольше разузнать об этой девушке, прежде чем ринуться в бой.
– И что же ты хочешь узнать?
– Ну, например… какие у нее слабости. Умело используя их, можно будет завязать знакомство и пригласить на танцы.
– Думаю, это действительно не так-то просто. Она пользуется репутацией недотроги, что, разумеется, делает ее образ еще более загадочным. К тому же ее хорошо охраняют. Немой громила, который выносит ее на арену перед выступлением, одновременно ее телохранитель. Говорят, он покалечил нескольких неудачливых поклонников…
– И это все, что ты можешь мне сообщить?
– Клянусь, это все, что я знаю. Но могу попытаться разузнать для тебя что-нибудь еще. Сколько у нас времени?
– На афише написано, что цирк начинает гастроли в Бостоне через неделю. А танцы состоятся через пять дней после начала гастролей.
– Что ж, мне тоже очень хочется утереть нос этому придурку Мартину, так что я готов помочь тебе. Но помни: когда все закончится, ты угостишь меня пивом.
– Конечно, дружище! Обещаю целый бочонок.
Через два дня Джейм получил от Тода письмо в большом коричневом конверте. Он вскрыл его, достал газетные вырезки и сел в кресло. Через пятнадцать минут он откинулся на спинку, не слишком довольный прочитанным.
Удивительно, как противоречива информация об этой цирковой артистке: сколько статей – столько и мнений!
«Кто же из авторов статей прав? Какая же ты на самом деле, Мара Безфамильная? – размышлял он. – Действительно ли ты настоящая цыганская принцесса? Правда ли, что твоя семья отказалась от тебя, когда ты не согласилась выйти замуж за человека, которому твой отец прочил тебя в жены? На самом ли деле ты от природы рыжеволосая или этот цвет достигается при помощи хорошей краски? Так ли сложны твои трюки или эффект создается при помощи разных хитростей и удачного освещения? Какая же ты, черт возьми?»
Затем он прочитал записку от Тода. Приятель напоминал ему об обещанном бочонке пива и сообщал, что цирк Принцессы Мары будет выступать в Медфорде за три дня до гастролей в Бостоне и что пятница, на которую назначены «весенние танцы», приходится как раз на выходной день в цирке, так что Джейм имеет все шансы заполучить прекрасную партнершу.
На следующий день Джейм ушел с занятий раньше времени и поехал в Медфорд на утреннее представление Брадфорд-цирка.
На ярмарочной площади Джейм купил билет и огляделся вокруг. Цирк показался ему необыкновенно красивым и богатым. Вывески были яркие, свежевыкрашенные, шатры чистые, новенькие; персонал в бело-красных полосатых пиджаках и кепках выглядел очень респектабельно. Продававшаяся на лотках еда – хот-доги и гамбургеры – оказалась удивительно вкусной и свежей. Так значит, не такое уж это и убогое место? Не такое уж неприличное?
Когда распахнулись ворота, Джейм стал одним из первых, кто вошел в огромный шатер. И внутри, в цирке, тоже было почти шикарно. Деревянные стулья, первоклассно обитые, разноцветные опилки на земле, явно только что насыпанные… Джейм думал, что раз это утренник, то будут одни дети да их мамы – но на представление пришли и взрослые; было много мужчин, как с женами, так и без.
Представление началось с парада-алле, который на него особого впечатления не произвел. Огромные животные, размалеванные клоуны, вульгарные девицы из кордебалета, грохочущая музыка – все это не могло понравиться человеку с хорошим вкусом. Но за этим последовали три удивительно интересных номера, каждый из которых проходил на отдельной арене: китайские акробаты, гимнастки с упражнениями на веревочной паутине, прекрасные наездницы. Лошадей Джейм всегда любил, и сам и не заметил, как очень увлекся всем происходящим на арене.
Затем на арену выбежала целая армия клоунов. Особенно развеселился Джейм, увидев крошечного человечка, одетого в костюм, что называется, с иголочки. Заметно было, что малыш бесконечно горд собой, а остальные клоуны только и делают, что над ним подтрунивают. И смешно, и грустно.
Последовало еще несколько номеров, в том числе хор слонов – дети просто визжали от восторга. Затем музыка зазвучала все тише и тише, и наконец наступила полная тишина, свет в зале погас, публика замерла. Даже торговцы прекратили разносить по рядам еду и напитки.
Маленькое пятно света скользнуло по лицам зрителей, взмыло вверх, к потолку, словно бы для того, чтобы продемонстрировать высоту купола, потом медленно спустилось, застыв на выходе из-за кулис.
Там стояла маленькая молодая женщина. Она была неподвижна. Белая накидка из перьев покрывала ее с головы до ног.
Но не необычный костюм заставил Джейма затаить дыхание. Ее волосы, схваченные на затылке в пучок двумя серебряными гребешками, имели цвет пламени; пухлые губки были причудливо сложены; глаза сверкали.
Хотя Джейм сидел слишком далеко, чтобы различить, какого цвета у нее глаза, он уже знал, что они зеленые. «Изумрудно-зеленые глаза Принцессы Мары», – в этом были единодушны все газеты. «Рыжеволосая девица с зелеными глазами – как это заурядно!» – подумал тогда Джейм, но теперь понял, что в этой девушке нет ничего, что было бы заурядным.
Раздался гром аплодисментов, и лицо девушки ожило. Она улыбнулась веселой, жизнерадостной, открытой улыбкой, и весь зал проникся магией ее обаяния. Умом Джейм понимал, что во многом аура создается наполнившим шатер теплым розовым светом, но душа его всецело открылась навстречу улыбке Принцессы Мары.
Послышалась барабанная дробь, и когда она смолкла, шпрехшталмейстер громко объявил:
– Леди и джентльмены! Я представляю вашему вниманию… Принцессу Мару!
Девушка радостно подняла вверх руки, затем склонилась в низком реверансе, словно отдавая должное публике. К ней подошел огромного роста мужчина – просто великан, – одетый во все черное, с тюрбаном на голове. Он преклонил перед ней колени. Мара ступила ногой на одно из них и вспрыгнула ему на плечи.
Оркестр заиграл бодрый марш, и пятно света заскользило, следуя за великаном, несшим артистку к середине арены. Здесь гигант опустил ее и помог ей снять накидку; Мара осталась в узком серебристо-белом пиджачке и короткой, плотно облегающей юбочке. Опустившись на колени, великан снял с нее туфельки. И вот она снова легко взобралась ему на плечи, поймала руками свисавший из-под купола канат…
Оркестр сменил марш на другой, и Мара начала восхождение по канату, исполняя при этом целый ряд замечательных трюков – вращалась вокруг каната, держась за него лишь одной рукой, все сильнее увеличивая амплитуду и поднимаясь при этом все выше. Несколько раз она останавливалась и, зацепившись ногами за веревку, свешивалась вниз головой и посылала публике воздушные поцелуи.
Этот маневр был поистине мастерским: он позволял зрителям тоже поучаствовать в представлении, и это доставляло им огромную радость, они восторженно смеялись в ответ, махали руками, хлопали. Джейм понимал, что трюки Мары не так уж сложны, как кажутся, и все же не мог не восхищаться вместе со всеми Принцессой Марой.
Наконец она достигла колец под куполом, и вот тут Джейм увидел настоящие чудеса. Тело девушки, казалось, не имело костей – таким гибким оно было. Она вытворяла самые невероятные перевороты и прыжки, но улыбалась при этом так, словно то, что она делает, не составляет ей никакого труда…
Когда она спустилась на арену и начала раскланиваться, зал взорвался громом аплодисментов. Ее лицо светилось таким счастьем, будто она никак не ожидала такой реакции зрителей. Затем она повернулась к шпрехшталмейстеру, показала ему два пальца на одной руке и пять на другой, подбежала к канату и через секунду снова была под куполом.
– Леди и джентльмены! – объявил шпрехшталмейстер. – Принцесса Мара до глубины души тронута вашими аплодисментами. Обычно на утренниках она исполняет двадцать очень сложных упражнений – бланшей, но сегодня в благодарность за ваш теплый прием она постарается увеличить это число до двадцати пяти. И я с радостью вновь представляю вам Принцессу Мару!
Публика замерла, глядя на волшебницу-гимнастку. Лишь кто-то из-за кулис, следя за вращениями Мары, громко считал: «Один, два, три…» Потрясенный Сен-Клер был не в силах оторвать глаз от Принцессы. В какой-то момент Мара распустила волосы, и ее густая огненная грива развевалась по воздуху, пока гимнастка исполняла свои виртуозные трюки. Джейм уже знал из газет, что это один из ее излюбленных приемов, но все же не мог не отдать ей должное: никто и не заметил, как она вытащила гребни.
И когда последний бланш был окончен – Мара выполнила их не двадцать пять, а двадцать шесть, – Принцесса послала публике воздушный поцелуй. Джейм заметил, что лицо ее побледнело; она поморщилась от боли, коснувшись медного браслета на запястье, – трудно сказать, была ли это настоящая боль или очередной прием – но это не имело для зрителей совершенно никакого значения. Все они что было сил хлопали в ладоши, а Джейм оказался даже в числе тех, кто кричал «браво!», и голос его звучал ничуть не тише, чем голос соседа – полного мужчины, со слезами на глазах наблюдавшего за Принцессой.
«Маленькая Мара, – думал Джейм, – поистине волшебна! Чего стоят хотя бы эта лучезарная улыбка и светящиеся глаза! Боже мой, как же удается ей давать одно выступление за другим? Неужели, выложившись так на утреннике, она еще способна на вечернее представление?»
Под веселую музыку Мара спустилась на арену. Великан, все время поддерживавший канат в натянутом состоянии и не отрывавший глаз от своей повелительницы, подхватил ее на руки и набросил ей на плечи накидку. Так, на его плече, она и покинула арену. Джейм почувствовал, как у него перехватило дыхание, и не сомневался, что то же самое происходит и с остальными зрителями.
Представление продолжалось, но он уже ничего не видел и не слышал. Он был всецело захвачен каким-то новым для себя чувством… Что это было? Желание? Скорее всего, именно так, ведь не мог же он с первого взгляда влюбиться в простую циркачку! О Боже! Он пришел сюда исключительно из-за пари с Мартином, но теперь об этом забыл совершенно – он был полностью покорен прекрасной Принцессой Марой…
Последним номером было выступление дрессировщика со львами, потом на арену выскочили клоуны, и представление закончилось. Джейм сидел тихо, дожидаясь, когда публика покинет шатер. Зрители были оживлены – чувствовалось, что все в восторге от представления. Даже впервые попавший в цирк Сен-Клер понимал, что представление было первоклассным, но звездой его, конечно, являлась Мара.
Да, в газетах не зря пишут, что она волшебница. Потрясающая девушка! Но наверняка и у нее есть слабости. Она артистка и, как все они, тщеславна – это несомненно. Чем же легче будет покорить ее сердце – лестью или дорогими подарками?
Из прочитанных Джеймом статей следовало, что у Мары куча «горе-поклонников», постоянно обивающих пороги цирка. Поэтому ему просто необходимо было придумать, каким образом он сможет выделиться среди этой толпы…
16
Сразу после представления Джейм отправился в цветочный магазин. Здесь он сделал необычный заказ: каждый час посыльный должен был доставлять одну белую розу Принцессе Маре. Джейм велел записать расходы на имя Сен-Клера старшего, так как его собственные финансы – из наследства бабушки и из того, что выделял отец, – были на исходе. Затем он попросил цветочника поставить на карточке только одно имя – Джейм.
Большинство его знакомых девушек рассмеялись бы в ответ на такую игру с розами, которая была, в общем-то, не слишком оригинальна, но Джейм почему-то считал, что эта циркачка хоть и блестящая артистка, а все же наверняка не столь искушена в подобных вопросах.
Цветочник с восторгом поддержал его план.
– Я видел Принцессу Мару в прошлом году в Филадельфии, – сказал он. – Она настоящая красавица. Удачи вам, сэр.
В тот же вечер Джейм скупил в кассе билеты на целый ряд и уселся посредине. Одетый в прекрасный вечерний костюм, позаимствованный из гардероба отца, с крошечным бутоном белой розы в петлице он резко выделялся на фоне остальных зрителей. За весь вечер он лишь один раз захлопал в ладоши – после выступления Мары, которая сделала тридцать пять бланшей.
Когда представление закончилось, он купил лимонада у разносчицы, спросил, как ему найти костюмерную Принцессы Мары, и уверенно отправился туда, ни минуты не сомневаясь в том, что его примут.
Худенькая молодая женщина открыла ему дверь и смерила Джейма недружелюбным взглядом. Великана, слава Богу, нигде поблизости не было.
– Что вам нужно?
– Меня зовут Джейм… Джейм Сен-Клер. Я хотел бы поговорить с Марой, – сказал он.
– Принцессой Марой! – поправила его женщина.
– Да, конечно, с Принцессой Марой, – согласился он. – Я посылал ей цветы.
– Какие именно? – спросила она, окидывая взглядом костюмерную.
Сколько же там было цветов! Темные розы, чайные розы, ярко-алые розы – в букетах, в корзинах… Комната напоминала цветочный магазин. Но белых роз Джейм не увидел, хотя был уверен, что они обязательно должны были где-то быть.
– Послушайте, я понимаю, что она очень занятой человек, но мне действительно во что бы то ни стало нужно ее увидеть…
– Шли бы вы отсюда, молодой человек, пока я не позвала телохранителя! – сказала женщина и захлопнула дверь.
Джейм пожал плечами. Но делать было нечего – ясно, что этот монстр в юбке его не впустит.
И он, недовольный собою, отправился домой – в большой городской особняк в Бостоне, который про себя называл «собором Святого Клера». К его удивлению, отец был дома – вообще-то родители предпочитали жить в Вестчестере – и потягивал коньяк у себя в кабинете.
Эрл Сен-Клер был одним из тех редких мужчин, у которых красота юности с годами становится лишь все более благородной. Впрочем, старший Сен-Клер был еще не сказать чтобы стар.
Он окинул сына, одетого в вечерний костюм, взглядом, полным подозрения:
– Вот это сюрприз! Что ты делаешь в городе?
– Я просто подумал, сэр, что могу позволить себе небольшой отдых… и сходил на представление…
– Очень надеюсь, что ты не забываешь об учебе, – усмехнулся отец. – Учти, мой мальчик, я жду от тебя только отличных результатов! Ба! Да это, кажется, мой костюм на тебе? Изволь почистить его, прежде чем вешать в шкаф.
Отец налил себе еще стаканчик коньяка. Джейму выпить он не предложил.
Джейм пробормотал что-то насчет того, что ему надо заниматься, и отправился наверх. «Странно, – подумал он, – я так быстро и легко схожусь с самыми разными людьми, а от собственного отца ни разу в жизни не слышал ни слова одобрения». Он не помнил, чтобы отец когда-нибудь приласкал его – даже в самом раннем детстве. Что касается матери, то эта худенькая, вечно больная женщина слишком много времени проводила, лежа в кровати, чтобы иметь хоть сколько-нибудь серьезное влияние на жизнь сына. Даже если ее точка зрения когда-либо и отличалась от мнения мужа, она никогда не высказывала ее при Джейме. И не было ничего удивительного в том, что, лишенный родительского тепла, младший Сен-Клер всегда стремился в круг друзей.
Мысль о равнодушии родителей больно задела Джейма, но он постарался переключиться на что-нибудь другое, и это было несложно, поскольку ему предстояло обдумать план знакомства с Марой. Встретиться с ней оказалось труднее, чем он предполагал, но сдаваться Джейм не собирался. И дело было уже не только в его пари с Мартином – девушка очаровала Джейма. Говоря по правде, теперь ему очень хотелось узнать ее поближе, выяснить, какая она на самом деле, услышать ее голос – сочетается ли он с ее прекрасным телом, классически правильными чертами лица, великолепной гривой волос? Женственна ли она, добра ли? Или внешность обманчива, и она груба – как, по его мнению, грубы все циркачки?
На следующий день Джейм вновь снял целый ряд. Он явился одетый в свой утренний костюм, в котором присутствовал на свадьбах своих двоюродных сестер. Он вновь наказал цветочнику посылать каждый час в течение всего дня по цветку – только теперь это были белые орхидеи. К розам леди, должно быть, уже привыкла, но орхидеи, конечно же, помогут ему выделиться среди толпы поклонников – она наверняка заинтересуется тем, кто их прислал.
Чтобы обратить на себя внимание, он держал в руках коробку с прекрасной белой орхидеей, которая обошлась ему, вернее его отцу, в такую сумму, что старший Сен-Клер имел бы полное право лишить Джейма после этого наследства. Орхидеи, а особенно огромные, считались вульгарными в среде тех девушек, с которыми Джейм встречался, но он был готов побиться об заклад, что на цирковую артистку они произведут впечатление.
Когда представление закончилось новым блестящим номером Мары – нет, Принцессы Мары, – он отправился домой, обдумывая по пути детальный план наступления. Главное – как-нибудь обойти великана-телохранителя и женщину-монстра, а уж все остальное – это детали. Дома, немного вздремнув, он попросил жену дворецкого зажарить ему к обеду бифштекс и затем вновь облачился в вечерний костюм отца.
С орхидеей в коробке он отправился в цирк. Первый человек, которого Джейм попытался подкупить, послал молодого Сен-Клера куда следует и даже пригрозил поколотить, если тот не уберется.
Второй оказался более сговорчивым.
– Вам лучше держаться подальше от ее спальни, – объяснял он, нервно моргая. – Но в ее костюмерной есть выход на пожарную лестницу. Только учтите, дверь сильно скрипит.
Когда Джейм отдал ему обещанные деньги, человек добавил:
– Если вас поймают – я ни при чем. Я вас не знаю и не видел, понятно? И послушайте, приятель, мой вам совет – лучше не попадайтесь на глаза Лобо. А то у него такие кулачищи – вмиг изуродует как Бог черепаху!
Но эти слова ничуть не испугали Джейма, и уже через несколько минут он был в костюмерной. К счастью, там никого не оказалось. Джейм с улыбкой оглядел пестрые коврики, причудливый резной столик, металлическую складную кровать, покрытую множеством ярких подушек. «Тысяча и одна ночь», – усмехнулся про себя Сен-Клер. Впрочем, может, он чересчур придирчив? Наверное, цыганке – если только она действительно цыганка – такая обстановка кажется высшим проявлением вкуса.
Решив, что ждать придется долго, Джейм уселся на кровать. Только он достал сигарету, как послышался шум. Он мгновенно вскочил и спрятался за штору. Подглядывая сквозь узкую щелку, он увидел, как в комнату вошла худая женщина, с которой Джейм разговаривал вчера. Напевая что-то себе под нос, она вешала в шкаф разноцветные платья. Тут послышался другой женский голос – нежный, певучий. Какой акцент был у говорившей, Джейм так и не понял. Он мог только поручиться, что не испанский и не французский: оба этих языка он знал довольно неплохо. Спустя мгновение вошла Мара.
– Пойди в столовую перекуси, – говорила она кому-то, кого Джейм видеть не мог. – Здесь Кланки, она будет охранять меня от визитеров.
Мара кивнула на костюм, который как раз вешала женщина:
– Ну, как он тебе, Кланки?
– Сшито вроде неплохо, но, думаю, тебе стоит его померить заранее. Вдруг что-то не так? Тогда я успею исправить до представления.
Мара начала раздеваться, и Джейм был не в силах заставить себя отвернуться. У него пересохло во рту. Он знал, что тело Мары прекрасно, но не подозревал, что так белоснежны ее груди со светло-розовыми сосками, что треугольник волос внизу живота того же цвета, что и грива, что каждую из ее ягодиц украшает кокетливая ямочка. Джейму не раз приходилось видеть обнаженное женское тело, но никогда еще он не приходил в такой восторг, как сейчас.
Мара натянула костюм, подошла к огромному зеркалу и, присвистнув, оглядела себя со всех сторон. Ее движения были чрезвычайно женственны и грациозны.
Костюм сидел прекрасно. Мара, видимо, осталась им довольна. Она села за столик перед зеркалом и начала весело болтать с Кланки, которая, расчесав роскошные волосы Принцессы, заколола их на затылке двумя серебряными гребнями.
Кланки сняла со Спинки стула какую-то одежду, сказала, что отнесет ее некоей Мэй, пообещала на обратном пути прихватить для Мары из столовой фрукты и чай и, к огромному облегчению Джейма, наконец ушла.
Мара подводила глаза крошечным черным карандашиком, когда Джейм сделал решительный шаг и вышел из-за занавески. На мгновение она застыла, карандаш упал на пол… Вдруг она вскочила и в ужасе бросилась к двери. Сен-Клер остановил ее:
– Умоляю вас, не бойтесь! Я только хотел лично передать вам вот это…
Он протянул ей орхидею. Мара колебалась, разглядывая его вечерний костюм, его улыбку, коробку с орхидеей. Он понял, что звать на помощь Мара не станет. И ждал, что она скажет.
Сначала Мара страшно испугалась, увидев Сен-Клера. Но затем почему-то успокоилась.
«А ведь он очень красивый», – подумала она.
Мужчина широко улыбался ей, и ее охватило странное ощущение: ей казалось, что он хочет поцеловать ее, и ей этого тоже очень-очень хотелось.
Страх, что он может догадаться, о чем она думает, вернул Мару к действительности. Она сделала шаг по направлению к двери. Но Джейм быстрым движением вынул цветок из коробки. Такой огромной белой орхидеи Мара не видела ни разу в жизни.
– Как вы сюда попали? – спокойно спросила она. – Впрочем, все равно. Уходите поскорее. Я не хочу вас видеть. Идите, а не то я закричу.
Но он не шелохнулся.
– Послушайте, – сказал Сен-Клер, – я понимаю, что это неприлично, но у меня не было никакого другого способа встретиться с вами. Меня зовут Джейм Сен-Клер, и, уверяю вас, я совершенно безопасен. За последние три дня я не пропустил ни одного вашего выступления и хочу кое-что сказать вам. Вы согласны выслушать меня?
Нерешительность была совсем не свойственна Маре, но сейчас она и впрямь колебалась, не зная, что ответить.
– Говорите и уходите, – произнесла она наконец. – Через несколько минут начинается представление.
– Я знаю. Я подслушивал. Но не подсматривал. Правда. Вы верите мне?
Разумеется, Мара ему не поверила. Если бы ей пришлось прятаться за занавеской в комнате, где переодевается мужчина с такими ярко-синими глазами и волосами цвета спелой пшеницы, она бы высмотрела все, что только возможно. Она не сердилась на него, поскольку не особенно стеснялась своей наготы – прекрасно знала, как великолепно ее обнаженное тело.
– Так что вы хотели сказать мне?
– Мой школьный клуб ежегодно устраивает в мае танцы, Я хотел бы пригласить туда вас.
Она смотрела на него в полном недоумении. Школа? По ее расчетам, он давно должен был бы уже выйти из школьного возраста!
– Неужели вам еще так мало лет, что вы учитесь в школе?
Он задумался, не вполне поняв вопрос.
– Мне двадцать два года, – сказал он на всякий случай. – И я уже заканчиваю учиться.
– Но почему вы до сих пор ходите в школу? Вы что, долго болели в детстве?
Наконец-то до него дошло!
– Видите ли, под словом «школа» я разумел колледж, – объяснил он с улыбкой. – Я учусь в Гарвардском университете.
– А… понятно. И там устраивают танцы. Но зачем вам я? Разве там у вас мало своих девушек?
Джейм поразился и этому вопросу, но виду не подал:
– Гарвард – мужской колледж.
– Хорошо, но все равно у вас должны же быть какие-то подружки. Почему вы хотите пригласить меня?
– Потому что вы самая красивая девушка, какую я когда-либо видел.
– Зачем вы врете? Я же знаю, что вы врете!
– С чего вы взяли?
– Я цыганка. По глазам вижу.
– А что, если я говорю правду?
Она пожала плечами с деланным безразличием.
Он пристально посмотрел на нее и тихо произнес:
– Три дня назад на утреннем представлении я впервые увидел вас… и полюбил. Поэтому я хочу пригласить вас на танцы.
Мара была совершенно сбита с толку. Она не знала, правду ли говорит этот человек.
– Уходите, – она указала ему на дверь. – Мой телохранитель неподалеку. Один мой крик – и от вас останется мокрое место.
– Ваш охранник в столовой, – ответил Джейм. – Впрочем, если вы просите, я уйду. Но не могли бы и вы оказать мне одну любезность? Я хочу, чтобы вы прикололи сегодня вечером к своему костюму эту орхидею. Это будет так много значить для меня!
Она покачала головой, но назад цветок ему не отдала.
– А вот моя визитная карточка, – продолжал он. – Если по какой-либо причине – хотя бы просто из любопытства – вы передумаете, позвоните мне.
Мара не взяла у него визитку, но Сен-Клер оставил ее на всякий случай на столике, затем нежно поцеловал Маре руку чуть пониже запястья. Он ушел, но в комнате остался легкий запах одеколона после бритья и аромат чистого, здорового мужского тела.
Мара аккуратно приколола орхидею к костюму. Джейм Сен-Клер сидел в одном из самых дорогих рядов и жевал воздушную кукурузу. Стоя за кулисами в ожидании, когда погасят свет, Мара думала о нем. Она была уверена, что он не сведет с нее глаз. Когда Мара предстала перед зрителями, то краем глаза заметила, как Джейм поднялся и поклонился ей. Она чуть было не расхохоталась. Какой же он все-таки смешной – а может, он просто сумасшедший?
Еще за кулисами Оли Джонсон спросил ее:
– Что это там за расфуфыренный пижон, а? Уж не он ли подарил тебе эту орхидею?
Мара сделала вид, что не слышит.
Даже под куполом она думала о Джейме Сен-Клере и не знала, огорчаться ей или радоваться, когда, закончив выступление и спрыгнув на плечи Лобо, она обнаружила, что место Джейма опустело.
На следующий день она видела его и на утреннем представлении, и на вечернем. Весь цирк уже говорил только о нем, ходили самые разные сплетни о «расфуфыренном красавчике» и о тех белых орхидеях, которые он регулярно присылает Принцессе перед каждым представлением.
Мара твердила себе, что он душевнобольной, что не следует принимать его всерьез. Но после очередного выступления она отыскала в костюмерной его визитку, попросила Кланки прочесть ей вслух номер и отправилась в давно перекрашенный Серебряный фургон к мистеру Сэму, чтобы оттуда позвонить.
Когда Джейм снял трубку, она высокомерно сообщила ему, что передумала. Ей совершенно нечего делать в выходной, поэтому она не прочь сходить с ним на танцы.
