Текст книги "Чужие браки"
Автор книги: Рози Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
– Не будь ребенком, Дейзи, – сказала Марсель. – Ведь ты же знаешь, что это всего-навсего Тоби. Привет, Вики.
Мальчишки убежали, а Дейзи и дочь Вики продолжали крутиться вокруг матерей. Младшая дочь Вики, которая заснула по дороге, осталась в машине.
Вики устало облокотилась на кухонный стол.
– Они дрались всю дорогу. Девочки против мальчиков. Мальчики, конечно, победили.
Дженис подвинула ей табуретку.
– Бедняжка! Садись, выпей чаю.
Мальчики прибежали обратно и стали требовать, чтобы их накормили. Дженис раздала чай, бутерброды с медом и куски шоколадного торта. Шум ненадолго затих, и женщины продолжали разговор.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Марсель у Вики.
– Честно говоря, как Джон Херт в «Чужом».
– Тяжело наверное, – отозвался с другого конца стола Тоби Фрост.
Вики с трудом водрузилась на табуретку. Она закинула руки за спину и стала массировать поясницу. Волосы ее были заколоты в пучок, лицо раскраснелось. Продолжая потирать спину одной рукой, она потянулась другой за шоколадным тортом.
– И никак не могу заставить себя есть поменьше. Хрустящий картофель, шоколад, пирожные, рисовый пудинг прямо из коробки. Я стала такая огромная. Раньше такого не было.
– Осталось недолго, – утешила ее Дженис.
– И больше никогда, аминь, – Вики молитвенно сложила руки.
Спокойствие длилось недолго: покончив с едой, дети потребовали, чтобы им помогли мастерить фонари из тыквы и доделывать костюмы привидений. Уильям Фрост уже успел намазать волосы зеленым светящимся гелем, а Дейзи Уикхем, забыв обо всех своих страхах, облюбовала костюм скелета. Эндрю обещал детям до того, как начнется вечеринка, повозить их по знакомым в страшных костюмах.
– Оставляю вас ненадолго, – сказала Вики, беря за руку свою шестилетнюю дочурку, которая тут же захныкала, недовольная тем, что ее уводят от общего веселья. – Увидимся позже. Я буду сегодня в белом. Сможете отличить меня от Моби Дика только по малиновой физиономии.
Когда Вики вышла их кухни, Марсель нахмурилась.
– Вики как-то не очень хорошо себя чувствует в этот раз, – сказала она.
Дженис тоже выглядела озабоченной.
– После родов ей станет намного легче. О, Господи, посмотри-ка на часы. Тоби, пожалуйста, выйди из кухни. Слава богу, Эндрю вот-вот будет дома.
– Я бы не очень на это рассчитывала, – сказала Марсель.
Нина долго обдумывала, что надеть. Было не совсем понятно, что имел в виду Эндрю, когда сказал, что в страшном костюме приходить необязательно. По случаю праздника большинство гостей будут разгуливать по дому в белых простынях, изображая привидения.
В конце концов Нина остановилась на экстравагантном платье из зеленоватого шелка, отделанном шифоном цвета морской волны. Платье это стоило целое состояние, и когда она надела его впервые, Ричард сказал, что она похожа на медиума, приготовившегося к сеансу. Вспомнив об этом, Нина услышала голос мужа так ясно, как будто он стоял за ее спиной.
Нина прижалась лбом к холодному зеркалу ванной. Через минуту, когда спазм прошел, ей удалось сосредоточиться на макияже. Ровно в восемь тридцать приехало такси.
Дом Фростов стоял в конце тихой улочки в фешенебельной пригородной местности. Из окон струился яркий свет, и Нине удалось рассмотреть дом. Он был большой, довоенной постройки, с беспорядочно украшенными фронтонами и высокими каминными трубами. На столбах у ворот висело по фонарю из тыквы и по связке наполненных гелием шариков, бьющихся на ветру. Нина с трудом прошла на своих высоких каблуках по дорожке, выложенной гравием.
Как только открылась дверь, Нине показалось, что она в самом центре Вавилонского столпотворения: шум голосов, ревущая музыка и орды перевозбужденных детей, носящихся туда-сюда по лестнице.
Мелькнуло нечто в красном костюме с рогами и хвостом. Нина с трудом сконцентрировала внимание на женщине, которая открыла ей дверь. Темноволосая, с красивыми глазами и довольно большим ртом, она была одета в элегантное черное платье, скрадывавшее избыток веса. На голове ее была шляпа колдуньи со свисающим на одну сторону пером. Она пристально изучала Нину. Затем лицо женщины озарилось улыбкой, и она произнесла:
– Вы, должно быть, Нина, школьная подруга Эндрю? Заходите, чувствуйте себя как дома.
Дверь гостеприимно распахнулась настежь. Зайдя в дом, Нина отметила про себя приятный низкий голос хозяйки. И шум уже не казался ей таким оглушительным, да и на лестнице было всего-навсего четверо детей. Нина поняла, что проведя неделю в одиночестве, она просто отвыкла от любого шума.
– Я Дженис, – представилась хозяйка дома.
– Нина Корт. Когда-то была Ниной Стрейндж. Извините, что не пришла в карнавальном костюме.
Дженис протестующе покачала бокалом, который держала в руке:
– У вас очень красивое платье. Я сама в последнюю минуту нацепила эту шляпу, а Эндрю с большой неохотой надел свой костюм пингвина. – Тон Дженис был слегка пренебрежительным, но в глазах была гордость за мужа. – Пойдемте же, пойдемте со мной, я приготовлю вам выпить и представлю гостям.
Нина последовала за Дженис в глубину дома. Человек в костюме дьявола сидел на нижней ступеньке лестницы. Он проводил Нину удивленным взглядом.
Нина расцеловалась с Эндрю Фростом, и ей тут же вручили бокал шампанского. Выпив его, она взяла с подноса еще один.
Нину тут же вовлекли в один разговор, затем в другой, но у нее было такое ощущение, словно она потеряла направление в океане незнакомых лиц. Сюрреалистический эффект усилило то, что одни были в костюмах призраков и ведьм, другие – в вечерних платьях или традиционных рубашках с галстуками. Человек в костюме дьявола прокрался через комнату, помахивая хвостом. Он остановился позади хорошенькой девушки лет восемнадцати, которая обносила гостей канапе, и стал гримасничать за ее спиной.
Нина любила вечеринки, но на тех вечеринках, где она бывала до сих пор, с ней всегда был Ричард. Он был как бы буйком, за который всегда можно было зацепиться, почувствовав, что уплываешь слишком далеко. Теперь же привязаться было не к кому, а плыть одной во власти волн было страшновато.
В комнате было жарко и душно: в воздухе были смешаны ароматы не менее дюжины различных духов. Нина обратила внимание на женщину в длинном белом платье на последнем месяце беременности и еще на одну – в сверкающем наряде, оставлявшем снаружи две трети ее молочно-белых грудей. Еще ей запомнился темноволосый мужчина с носом, похожим на клюв, двое других, обсуждавших турнир по гольфу, и худая женщина с задумчивым лицом, которая даже не улыбнулась, когда ее знакомили с Ниной.
Нина выпила три бокала шампанского. Теперь она говорила быстро, оживленно жестикулируя и смеялась с преувеличенной готовностью. Она отчетливо понимала, что все время, с того дня, когда Эндрю пригласил ее, боялась идти одна в этот дом, полный незнакомых людей. Теперь же она боялась, как бы ей не стало плохо. Нине так хотелось, чтобы кто-то был рядом. Ей вдруг захотелось этого так сильно, что руки непроизвольно сжались в кулаки.
Она заставила себя высоко поднять голову и продолжила свой путь среди оживленно беседующих групп. В конце концов, это была самая обычная вечеринка, такая же как сотни других, на которых ей пришлось побывать за свою жизнь, разве что люди держались здесь более непосредственно, так как все хорошо знали друг друга: Графтон был маленьким городком.
Впереди она увидела кухню, освещенную ярче, чем все остальные комнаты. Здесь тоже толпились люди, но их было гораздо меньше. В центре кухни командовала Дженис, уже без шляпы, и еще одна женщина в переднике. Они заставляли едой длинный кухонный стол.
– Вам помочь? – вежливо спросила Нина.
– Спасибо, не надо, но заходите сюда – поболтаем, – ответила Дженис. – Вы уже знакомы с Марсель? Нет? Это Марсель Уикхем.
Женщина в переднике протянула руку и Нина пожала ее. Рука была сухой и теплой, и маленькой, почти как у ребенка.
– Привет, – сказала Марсель. – А мы уже видели вас в супермаркете, Джен и я. Она вам не говорила?
– У меня почти не было возможности поговорить с ней, – объяснила Дженис. – Извините, Нина, мне пора пойти объявить, что все готово. – Дженис тыльной стороной ладони подняла волосы со лба.
– Мы тогда еще все гадали, кто же вы такая, – продолжала Марсель.
– А это всего-навсего я, – сказала Нина.
– И кто же именно? – спросил вдруг мужской голос за ее спиной.
– Дарси, поухаживай за нашей гостьей, а то мне некогда, – попросила мужчину пробегавшая мимо Дженис.
Мужчина послушно склонил голову и подвинул Нине высокую табуретку. Нина села на то же место, на котором до нее сидела Вики Рэнсом.
– Я – Дарси Клегг, – представился мужчина.
Он был старше, чем большинство гостей Фростов, ему было слегка за пятьдесят. У Дарси было приятное крупное лицо и серые глаза под тяжелыми веками. Нине показалось, что на нем вечерний костюм от Голтье, довольно дорогой и очень элегантный, но по рукавам, по спине и по груди пиджак был расшит черной бахромой, вроде ковбойского костюма. Клегг держал в руках стакан, а на столе возле него стояла бутылка виски.
– Это мой карнавальный костюм, – растягивая гласные протянул Дарси.
Нине нравились мужчины, которым было небезразлично, что на них надето.
– Давно в Графтоне? – спросил Дарси.
Нина выпрямилась, почувствовав, что вот здесь, в ярком свете кухонных светильников, начнется сейчас мучительный для нее допрос.
Стараясь вложить в свои слова минимум эмоций, Нина объяснила, кто она и чем занимается. Дарси слушал, вертя в руках стакан, из которого он время от времени делал по большому глотку виски. Эта новая женщина казалась ему весьма и весьма интересной, хотя и довольно нервной особой. От нее, казалось, исходило какое-то эмоциональное напряжение. Пальцы ее все время двигались, как будто она пыталась что-то схватить. Дарси попытался представить себе, какова эта женщина в постели. Наверное, одна из этих малышек с горячей кожей и привычкой царапать спину и вскрикивать. Ничего общего с Ханной.
– Ваш муж тоже здесь? – спросил Дарси. Нина все еще носила обручальное кольцо.
– Он умер полгода назад. От приступа астмы. Он был в этот момент один в нашем загородном доме.
– Извините, – пробормотал Дарси. В голове его промелькнули обрывки воспоминаний, почему-то показавшихся неприятными, хотя Дарси не мог определить почему. Он попытался вспомнить точнее, от кого он уже слышал точно такую же трагическую историю. Но это не удавалось, и Дарси оставил попытки. Человек в принципе трудолюбивый, в каких-то вещах Дарси был ужасно ленив.
– А вы живете в Графтоне? – Нина решила, что теперь ее очередь задавать вопросы.
– За городом. Около трех миль в сторону Педлбери.
– Вы женаты?
Дарси поднял на Нину свои серые глаза и улыбнулся ее вопросу.
– Да. Мою жену зовут Ханна. Сегодня на ней серебристое платье с глубоким декольте.
Ну, конечно. Аппетитная блондинка с полуголой грудью. Про себя Нина невольно начала составлять из гостей пары.
– А девушка, которая разносит канапе, это Кэти, одна из моих дочек от первого брака. – Дарси вновь улыбнулся, продемонстрировав безукоризненно ровные зубы.
Нина подумала, что Дарси Клегг – мужчина безусловно очень привлекательный. Он наполнил стакан Нины, и они пустились обсуждать, как сильно изменился Графтон со времени детства Нины.
Гости продолжали перебираться на кухню, привлеченные запахами пищи, и Нина опять очутилась среди несмолкающего шума.
Гордон Рэнсом принес жене тарелку с едой и прибор, завернутый в салфетку. Вики сидела на низком стуле в углу комнаты, возле лампы, освещавшей ее сверху. На мгновение взгляд Гордона задержался на проборе жены и он поразился белизне ее кожи и тому, что волосы Вики растут точно также, как и на головках их двух дочурок. Волна нежности охватила его. Стул был слишком низким для Вики, и ей наверняка потребуется помощь, когда она захочет встать. Пышные складки белого платья подчеркивали ее живот. А когда Вики подняла голову, Гордон заметил, что черты ее лица заострились, а под глазами появились темные круги.
Вики взяла тарелку и, морщась от боли, выпрямилась на стуле. Она стала жадно есть, хотя знала, что уже после нескольких ложек почувствует изжогу. Фигура мужа, маячившая над ней, заставляла Вики чувствовать себя еще более неловко.
– Нам не стоит засиживаться, – сказала она. У Элис был насморк, а няньке, которую оставили за ней присматривать, самой было только пятнадцать лет.
– Я еще не хочу уходить, – не очень вежливо оборвал ее Гордон. – Только пришли.
С этими словами он направился в другой конец комнаты и тут же почувствовал жгучий стыд за эту вспышку плохого настроения. Но уж слишком часто в последнее время он чувствовал, что его беспомощная беременная жена и маленькие дочки были хотя и очень любимыми, но все-таки препятствиями, которые ему день за днем приходилось обходить, крадучись на цыпочках, чтобы кто-нибудь не проснулся и не заплакал. Он очень любил их всех, но уж слишком много заботы они требовали.
Дарси Клегг подошел к Вики с шалью, которую накинул ей на плечи.
В одной из комнат начались танцы. Эндрю взял напрокат передвижную дискотеку с двумя проигрывателями, кучей колонок и светомузыкой, отбрасывающей цветные блики на стены и потолок. Молоденький диск-жокей приглашенный на вечеринку, быстро захватил внимание публики, предложив открыть вечер одной из модных рок-мелодий шестидесятых годов. Мешанина огней, музыки, танцующих пар неожиданно так живо напомнила Нине атмосферу студенческих вечеринок, что она радостно рассмеялась и тут же почувствовала непреодолимое желание кинуться в круг танцующих.
Гордон тоже наблюдал за танцами. Одновременно он пытался определить, чего же ему хочется после нескольких бокалов шампанского и нескольких порций виски, которые он проглотил второпях на кухне вместе с Джимми Роузом. Он разглядел в толпе танцующих Кэти Клегг в короткой юбке, плотно облегающей ягодицы. А вот Ханна, с пышной белой грудью и привычкой закусывать полную нижнюю губку. Женщины Дарси. Нет, ни одна из них не интересовала Гордона.
Он хотел женщину. Гордон вдруг ясно понял это. Он хотел женщину горячо, страстно, как это было с ним в молодости. С Вики ему приходилось теперь быть очень осторожным. Неспокойный сон, судороги, вечная усталость жены делали интимную близость почти невозможной.
Гордону нравилась Стелла [1]1
Звезда (итал.).
[Закрыть]Роуз, жена Джимми, которую друзья называли Звездочка. Ему нравилось танцевать со Стеллой, разговаривать с ней. Она была женщиной умной и уже этим будто бросала вызов Гордону. Похожее ощущение вызывала у него и ее складная худощавая фигура. К тому же, выбрав Стеллу, он как бы мстил Джимми, который вечно шушукался и тискался по углам с чужими женами. Но сегодня Гордону не очень хотелось общаться со Стеллой. Она много пила, как это иногда бывало, и Гордон только что видел ее на кухне, где Стелла что-то бессвязно излагала Марсель. Под глазами Звездочки виднелись подтеки туши и выглядела она не лучшим образом.
Среди танцующих было еще несколько знакомых, но Гордон не остановился ни на ком из них. Вместо этого он стал приглядываться к женщине в элегантном зеленом платье, которую видел сегодня впервые. Их наскоро представили друг другу в начале вечеринки. Сейчас Гордону казалось, что с тех пор прошла вечность. Женщина была приветлива, но казалась слегка отчужденной. Гордон решил тогда, что она просто задирает нос, считая вечеринку у Фростов скучной, провинциальной. Чуть позже она промелькнула мимо Гордона в группе других гостей, коснувшись его краем платья.
Сейчас Гордон увидел, что женщина стоит одна в стороне и, как ему показалось, иронично улыбалась. Один из цветных бликов, голубой, скользнул по ее лицу, по рыжим волосам, окрасив их в ярко-медный цвет, как на витраже. Все это длилось ровно одну секунду, но Гордон почувствовал, как у него перехватило дыхание.
– Не хотите потанцевать? – предложил он.
Нина, вот как ее звали. Гордон вспомнил это, как только подошел ближе.
– С удовольствием, – ответила Нина, протягивая руку.
Гордон отвел свою партнершу в центр комнаты, и они начали свой танец. Он сразу обратил внимание на то, что Нина старается полностью раствориться в музыке, как будто ей хотелось хоть несколько минут отдохнуть от самой себя. Теперь на лице ее не было ни тени высокомерия, она была просто хорошенькой женщиной, и уже не казалась надменной и властной.
– Фросты часто устраивают такие вечеринки? – спросила Нина.
– Часто, и все точно такие же.
Гордон, очевидно, имел в виду царившую на этой вечеринке живую непосредственность, шампанское, студенческие мелодии, мешанину карнавальных костюмов и элегантных вечерних туалетов – все то, что показалось Нине таким очаровательным. Нина забыла имя человека, с которым танцевала сейчас. Она испытывала огромное удовольствие от того, что находилась в этом доме, веселилась и танцевала в кругу людей, которые ничего о ней не знали.
Дарси стоял в дверях, наблюдая за танцующими, рядом с Джимми Роузом. Джимми снял красный капюшон своего дьявольского костюма и взъерошил волосы так, что они встали дыбом.
– Кто эта прекрасная незнакомка? Почему меня ей не представили? – пробормотал он, глядя на Нину.
Нина с Гордоном как раз танцевали в центре комнаты, поглощенные музыкой, и не замечая ничего вокруг. Из колонок несся голос Мика Джаггера, и все парочки, которым было за тридцать, то есть большинство, подпевали: «Рад нашей встрече, надеюсь, ты угадаешь, как меня зовут…»
– Наверное, она не захотела знакомиться с дьяволом, – шутливо ответил Дарси на вопрос Джимми. – Ее зовут Нина, фамилию забыл, она недавно купила дом на Аллее Декана. Раньше там жили Коллинзы. Она вдова.
– О-го-го, – Джимми закатил глаза и, кривляясь, добавил: – Пахнет бедой, уж я-то чувствую.
Нина заказала машину на полдвенадцатого, чтобы ехать домой. Ее партнера по танцам успела уже к тому времени затребовать к себе его беременная жена. Маленький ирландец в костюме дьявола неожиданно оказался мужем женщины с серьезным лицом. Эндрю и Дженис вышли на крыльцо проводить Нину и стояли плечом к плечу, улыбаясь и махая ей на прощание.
В такси Нина откинулась на сидении и закрыла глаза. Фигуры гостей всплывали в ее памяти парами. Она запомнила всех в лицо и лишь немногих – по именам. Такой-то и такая-то, мистер и миссис Икс. Казалось, что каждый был половиной пары. Весь мир, казалось, был населен симпатичными улыбающимися супружескими парами, у каждой из которых осталось дома по выводку таких же счастливых, смеющихся детишек.
На Нину опять навалилось сознание своего одиночества.
– Аллея Декана, мисс, – вывел ее из оцепенения голос таксиста.
Пустой дом был наполнен тишиной. Нина ощущала эту тишину так явственно, что ей казалось – она может потрогать ее. Она налила себе выпить и взяла бокал с собой в гостиную. Не зажигая света, Нина встала у окна. Огни, которыми подсвечивали собор, в полночь гасили, и все же Нина почти физически ощущала присутствие святых и архангелов. Она прижала бокал со льдом к своей пылающей щеке. К своему удивлению, Нина почувствовала себя вдруг не такой одинокой в компании статуй. Или, может быть, все дело было в вечеринке. Она хорошо провела вечер, познакомилась с довольно занятными людьми. Эти графтонские парочки не имели ничего общего с ее лондонскими друзьями, но Нина была рада знакомству с ними.
– Ну что ж, спокойной ночи, – пожелала Нина святым и архангелам.
3
Поднявшись с колен, Вики начала спускаться по лестнице. Она не могла согнуться в талии, так что приходилось приседать. Сейчас Вики держалась одной рукой за перила, а другой собирала блоки конструктора «Лего», которые Элис рассыпала по всей лестнице. У Вики перехватило дыхание от затраченных усилий, и ей пришлось передохнуть несколько секунд, прежде чем отправиться в спальню девочек, куда надо было отнести конструктор.
В детской царил чудовищный беспорядок, одежда была раскидана вперемежку с игрушками. Взглянув на все это, Вики устало откинула волосы со лба. В последние дни у нее хватало сил только на то, чтобы полусонно бродить по дому. Вот и сейчас она повернулась и закрыла за собой дверь комнаты, испытывая при этом привычное чувство вины. Вики вовсе не была помешана на домашнем хозяйстве, но очень не любила полностью отпускать вожжи, хотя прекрасно сознавала, что слишком вымотана своим состоянием, чтобы держать их достаточно крепко.
На другой стороне лестничной площадки была комната, приготовленная для младенца, и, прежде чем снова спуститься на первый этаж, Вики на несколько секунд остановилась на пороге. Колыбелька уже успела послужить Мэри и Элис, белая краска была слегка облуплена, но на кроватке были новые шторки и покрывало, а в ящичках комода лежали новые крошечные вещички. Специальная корзина для младенцев со сложенными белыми одеяльцами была приготовлена для Гордона, который возьмет ее с собой в больницу. В этой корзинке они принесут ребенка домой.
Вики подумала о том, как через несколько дней она вернется сюда с новорожденным. Она будет сидеть в этой комнате среди ночной тишины и кормить ребенка грудью, наблюдая за гримасами крошечного лица, пока ребенок сосет ровно льющееся из груди молоко. Сейчас грудь Вики болела. И еще неприятно ныла поясница, так что приходилось неловко откидываться назад, чтобы немного уменьшить боль.
Внизу Элис сидела на диване и смотрела телевизор. Она притащила с собой одеяло из кроватки, и один кончик одеяла вместе с большим пальцем был засунут в рот малышки. Элис ходила в детский сад только с утра. Вики медленно подошла к дивану, и девочка, не отрывая глаз от экрана, подвинулась, чтобы освободить матери место.
– Устала, мамочка? – автоматически произнесла Элис.
– Правильно, устала.
Вики с тяжелым вздохом опустилась на диван, и дочка пристроилась поудобнее возле нее. Вики обняла девочку за плечи, и они стали вместе смотреть телевизор.
Голенькая ручка ребенка была полной и гладкой, вокруг запястья все еще видна была детская складочка, под ногтями виднелись следы пластилина, а от волос поднимался влажный запах сена.
– Этот дяденька глупый, – сказала Элис, указывая пальчиком на экран телевизора.
– Правда?
Вики вдруг задумалась о том, как растут ее дети, как, невидимые глазу, умножаются их крошечные клеточки, разветвляются вены, строятся кости, заставляя их расти, все больше отдаляя от нее и Гордона. И еще о том, как в один прекрасный день заботы взрослых людей, принадлежащие сегодня ей и Гордону, перейдут к Мэри и Элис. Вики представила, как под пушистыми волосиками постоянно работает мозг девочки, фотографируя в деталях мир, который окружает Элис, накапливая эти фотографии, создавая свой, особый шифр, который позволит ей наполнять свою растущую с каждым днем оболочку чувствами легкости и уверенности в себе. Маленькое существо, прислонившееся к матери, показалось вдруг Вики полным почти невыносимого совершенства.
Вики всегда испытывала острое физическое удовольствие, ощущая рядом крошечные тельца своих детей.
Это похожее на эротическое, но все-таки совершенно иное чувство было знакомо ей с того момента, когда после рождения Мэри медсестра вложила ей в руки крошечный сверток, и у Вики все сжалось внутри от нахлынувшей любви и нежности. Она вспомнила, как шесть лет назад Гордон брал иногда по утрам грудную Мэри в их кровать, и они с Вики склонялись над ее крошечным голеньким тельцем, без устали разглядывая это материальное воплощение и как бы продолжение их любви.
Шесть лет назад – не сейчас. Вики улыбнулась, ощутив вдруг, какой разительный контраст представляет их сегодняшнее существование с тем, что было раньше. Теперь у Гордона было гораздо больше работы, он дольше отсутствовал, а утро давно уже превратилось для Вики в сумасшедший дом, ведь надо было одновременно собирать девочек в школу и в детский сад, Гордона на работу. У них было теперь так мало свободного времени. Впрочем, Вики знала, что все пары, у которых есть маленькие дети, страдают от того же самого. Ничего, у них еще будет время. Вики была в этом уверена. Вики попыталась изменить положение, как вдруг боль в спине сделалась невыносимой.
– Элис, сбегай, пожалуйста, на кухню и принеси мне из большого буфета чистое полотенце, – вдруг резко сказала она.
Элис немедленно побежала исполнять просьбу матери, чуть напуганная жесткими нотками, прозвучавшими в ее голосе. У Вики отошли воды.
Гордон ехал с работы домой.
Он позвонил матери Вики, и она тут же выехала, чтобы забрать девочек. Марсель Уикхем заедет за Мэри в школу и побудет с ней и Элис, пока не приедет их бабушка. Гордон сосредоточился на дороге, но мысли вновь и вновь возвращались к тому, как он приедет сейчас домой, а затем повезет Вики в больницу. Гордона вызвали с совещания, и вместе с мыслями о Вики в его голове все еще вертелись обрывки речи, которую он собирался произнести.
На перекрестке была пробка, но Гордон быстро прикинул, что, если он присоединится к очереди из машин, это займет меньше времени, чем если он поедет в объезд. Пока Гордон ждал, в голову опять полезли мысли о том, что ему предстояло – долгие часы в родильном отделении. Он вспомнил момент рождения Мэри и Элис, напряженное лицо Вики, ее крики и стоны, то, как беззвучно раскрывался ее рот, когда она тужилась, и, наконец, ее триумф, когда, как по мановению волшебной палочки, на свет появлялись сначала маленькие головки, а потом – тельца их дочек. Каждый раз появление ребенка почему-то очень удивляло Гордона. Как будто бы долгие месяцы приготовлений, ожидания, посещений школы молодых родителей были нужны сами по себе, а не ради того, что должно за ними последовать. Каждый раз появление кого-то третьего из того, что было когда-то им и Вики, казалось Гордону непостижимым. И вот теперь это должно произойти еще раз, опять появится новый человек, для которого им всем придется перестраивать свой образ жизни. Гордон хотел мальчика. В последнее время обилие женщин в доме начало подавлять его.
Машина почти достигла перекрестка. Была середина ноября, и все кругом казалось серым, но некоторые деревья все еще не сбросили свои осенние наряды. Яркие цвета вдруг напомнили Гордону о той, новой женщине, которую он встретил на вечеринке у Эндрю, и о том, в какие цвета окрасил ее лицо и волосы случайно упавший на нее луч прожектора. Гордон миновал перекресток и прибавил газу.
Дженис приехала посидеть с Вики, пока Марсель, захватив с собой Элис, съездит в школу. Обе женщины сидели на кухне. Подбородок Вики был прижат к груди: она полностью сконцентрировалась на правильном дыхании. Услышав шаги Гордона, она подняла голову. Увидев мужа, Вики испытала облегчение. Гордону захотелось взять ее на руки, как Элис, и одновременно он вдруг почувствовал желание тряхнуть ее хорошенько и вновь увидеть перед собой Вики, которую знал когда-то, а не ту раздобревшую мать семейства, которой она стала сейчас. Гордон взял жену за руку и улыбнулся.
– Все хорошо, я уже здесь, – Гордон говорил ласково, как с ребенком. – Начались схватки?
– Пока не очень сильные, но довольно часто, – ответила Вики. – В больнице сказали: немедленно ехать к ним.
Гордон видел, что каждое слово дается Вики с трудом.
– Ну что же, тогда поехали, – мягко произнес он.
– Ее сумка в прихожей, – сказала Дженис. – Там все, что надо. А вот пальто.
Они накинули пальто Вики на плечи и помогли ей подняться.
– О девочках не беспокойся, – сказала Дженис, сажая подругу в машину. – Ну, с Богом.
Дженис стояла в дверях и махала им на прощание, как будто они уезжали в отпуск.
До больницы было минут пятнадцать езды, но к тому моменту, когда они доехали, Вики была уже сильно напугана. Санитар и медсестра, увидев, что они подъезжают, выкатили наружу кресло на колесиках. Вики видела их лица сквозь пелену боли и волнения.
Дни шли за днями. У Нины установился определенный распорядок дня. Рано утром она поднималась наверх в студию и работала примерно до полудня. Затем, если погода была хорошая, она выходила на прогулку. Будничность повседневной жизни действовала на Нину успокаивающе, она обнаружила, что, строго соблюдая придуманное ею расписание, она таким образом отвлекается от мрачных мыслей. Иногда Нина прогуливалась по центру города, разглядывая витрины новых магазинов и вывески ресторанов, пристроенных к старым домам. В другие дни Нина шла в противоположном направлении, через один из новых районов – к границе города, за которой начинались ухабистые дороги, ведущие к пустым полям, по которым гулял ветер, и дальше за город. Нина шла быстро, засунув руки в карманы пальто и жадно впитывая каждую черточку сельского пейзажа, как будто вычерченного тонкими карандашными линиями. Вечером, вернувшись домой, Нина обычно читала или перезванивалась со своими лондонскими друзьями, успокаивая Патрика и всех остальных и объясняя, что она не чувствует себя одинокой и пока еще не сошла с ума.
Да она и не проводила все свое время в одиночестве. Постепенно Нина почувствовала себя втянутой в кружок графтонских парочек.
Первый шаг в этом направлении сделала Дженис Фрост. Однажды утром она позвонила Нине и пригласила ее на ланч, и Нина согласилась, прежде чем успела придумать какую-нибудь отговорку.
На этот раз Нина отправилась к Фростам пешком, с интересом разглядывая попадавшиеся навстречу дома, утопающие в зелени садов. Когда-то одна из подружек Нины жила в таком же доме, и сейчас у Нины было чувство, что с тех пор ничего не изменилось. Разве что на улицах стало больше машин, но здесь дороги были довольно спокойными, и спокойствие, казалось, висело над крышами домов и верхушками деревьев. Нине стало любопытно, что произошло бы, останься она в Графтоне. Неужели тоже вышла бы замуж и обосновалась в одном из этих домов?
Нина уже подходила к калитке Фростов, когда позади нее затормозила машина. Обернувшись, Нина увидела «БМВ», за рулем которой сидела жена Дарси Клегга. Женщины одновременно оказались у входной двери.
– Привет, – сказала Ханна. – Джен только что позвонила мне и пригласила позавтракать с вами. Я оставила Менди приглядывать за магазином.
Видимо, предполагалось, что Нине известно и о магазине, и о Мэнди. Дженис открыла им дверь. На ней были джинсы и какой-то балахон, но глаза были подкрашены, и выглядела она моложе, чем тогда, на вечеринке. Она поцеловала Ханну и пригласила обеих женщин внутрь.
В кухне было тепло, аппетитные ароматы носились в воздухе. Стол был накрыт на троих. У каждого прибора лежала белая льняная салфетка и стоял бокал. Нине налили белого вина, и она прислонилась к одному из кухонных столов, на котором Дженис как раз резала зелень. В окно ей был виден сад с фруктовыми деревьями и футбольными воротами.
