Текст книги "Чужие браки"
Автор книги: Рози Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)
– Я тоже хочу за это выпить. За любовь и дружбу, Стелла. Ведь для этого все мы и собрались. Тяжелая работа, риск, заботы о семье, все, что делает каждый из нас, чтобы поддержать жизнь на должном уровне, это делается для того, чтобы иногда насладиться атмосферой таких вечеров, как этот, когда в доме собираются наши друзья. Наши любящие друзья. Нам всем очень не хватает Вики, но завтра она уже возвращается домой. А сегодня мы все рады видеть здесь Нину. – С серьезным видом Дженис оглядела сидящих за столом. – Ведь только это и имеет в нашей жизни настоящее значение, не так ли? Сидеть вот так всем вместе, выпивать, закусывать и разговаривать. – Щеки Дженис горели.
– Конечно, дорогая, – пробормотал Эндрю.
– Прекрасно сказано, Дженис, – похвалил Дарси, и Дженис одарила его благодарной улыбкой.
– Что же, вы все знаете, что я, возможно, не так уж умна и чересчур сентиментальна. Меня это не обижает. Но я люблю вас всех, и больше всего на свете люблю такие воскресенья, как сегодня, – Дженис осушила бокал.
Ханна захлопала в ладоши.
– Побольше бы таких вечеров, – сказала она.
– Ну конечно, нас ждет еще много точно таких же вечеров, дорогая, – мягко произнес Дарси. – Почему бы нет.
Нина больше слушала, чем разговаривала.
Она вдруг неожиданно поняла, что напряженность и противоречия существуют внутри супружеских пар, а не в отношениях между ними. Они так дорожат компанией друг друга, потому что общение помогает им как-то утвердиться, не перестать чувствовать себя близкими людьми, супругами.
Голоса звучали вокруг Нины вперемежку со звоном приборов и хрусталя, и ей нравилось все время различать среди них один голос и все время отслеживать его в каждом разговоре, как цветную ниточку, вплетенную в ткань. У Стеллы Роуз была манера очень быстро произносить слова, Джимми предпочитал абсолютно бессмысленную болтовню, Дарси говорил медленно, нараспев, нимало не сомневаясь в том, что его в любом случае дослушают до конца. Ханна в основном издавала смешки и какие-то невнятные вскрики, Дженис увлекалась местными сплетнями, и речь ее, пропорционально количеству выпитого, становилась все менее связной, к тому же ее отвлекал Джимми, шутливо поглаживая по руке. Эндрю направлял разговор, сидя во главе стола. И сквозь весь этот шум Нина постоянно слышала низкий, ровный голос Гордона, время от времени отпускающего реплики.
Нина соединяла голоса попарно. Повизгивания Ханны и бас Дарси, саркастически остроумные реплики Стеллы и болтовня Джимми, значительные высказывания Эндрю и беззаботное щебетанье Дженис. Но на сей раз они противились ее усилиям связать их. Пары вновь распадались на индивидуальности, затем опять все вместе становились группой друзей, совершенно однородной группой, и это единство удивляло Нину больше всего.
Эндрю вновь наполнил бокалы, на сей раз кларетом. Дженис поставила на стол говядину по-веллингтонски и разложила по тарелкам куски розового мяса, полив их густым золотистым соусом. На гарнир она подала запеченные овощи, и все опять воздали должное ее кулинарным способностям.
– А вы не очень разговорчивы, – сказал Нине Джимми, когда они приступили ко второму.
С катания на лыжах разговор перешел к машинам. Подперев подбородок рукой, Ханна нараспев произнесла:
– Мне нравится моя малютка триста двадцать пятая. Смотрится о-о-очень сексуально.
– Я мало понимаю в машинах, – равнодушно ответила Нина.
– А разве вам не интересно то, что они могут рассказать о своих владельцах?
Нина задумалась, но никак не могла вспомнить, как выглядит машина Гордона. Она провела в этой машине не меньше часа, но даже не помнила, какой она марки. Что-то серое, массивное, совершенно не похожее на Гордона. Дурацкая затея.
– Как вы думаете, на чем ездит Дарси? – продолжал тем временем Джимми.
– Дайте подумать. Наверное, на красном «порше».
– Не угадали. На красном «порше» ездил бы я, если бы мог себе это позволить. Нет. У Дарси «мазерати», а еще «рейнджровер» для плохой погоды и когда приходится разъезжать по делам, что практически одно и то же.
– Совершенно верно, – отозвался Дарси с другого конца стола. – А Джимми просто завидует.
Нина рассмеялась. Джимми Роуз был по-своему забавен.
– А кто же не позавидует человеку, у которого есть Уилтон-манор, «мазерати» и Ханна.
– Я тоже подумываю о том, чтобы купить машину, – сказала Нина.
– Неужели у вас нет машины? – брови Джимми поползли вверх.
Нина быстро произнесла.
– У меня была «альфа-ромео спайдер», но я продала ее.
– Красивые машины, – откликнулся Эндрю.
– Сексуальные машины, – прибавил Джимми.
– Вы должны купить другую, такую же шикарную, как вы сами, – вмешалась изрядно подвыпившая Ханна. Нина через стол улыбнулась Стелле. Хотя Звездочка болтала и смеялась не меньше других, в голосе ее ощущалась холодность, и у Нины создалось впечатление, что она не разделяет общего настроения. Может, это делалось в пику Джимми, от которого за столом было больше шума, чем от всех остальных вместе взятых.
– Я скорее всего захочу спросить вашего совета, Ханна, – ответила Нина.
Эндрю убрал тарелки из-под второго, и Дженис подала шоколадное суфле, вызвав новые возгласы восхищения.
– Советоваться надо с Гордоном, – сказала Ханна, указывая ложкой в его сторону. – Гордон большой специалист в этом деле. Даже больший, чем Эндрю. Хотя сегодня Гордон что-то не в себе. Что такое, Гордон? Послеродовая депрессия?
Дженис встала из-за стола, уже нетвердо держась на ногах.
– Все будут кофе? – спросила она. – Эндрю, что еще у нас есть выпить?
– А завтра будет говорить, что у нее болит голова, – вздохнул Эндрю.
– Если уже не сегодня, – поддразнил Джимми.
Нина попыталась встать из-за стола. Вскочив, Джимми отодвинул ее стул. Дженис помахала Нине.
– Можешь воспользоваться моей ванной, – сказала она, заговорщически подмигнув. – Наверх и налево. А то нижняя ванная наверняка полна грязных спортивных костюмов и шортов. Мальчишки никогда за собой не убирают.
Было приятно выбраться из душной комнаты, полной сигаретного дыма. В холле было темно и прохладно. Нина медленно поднялась по лестнице, невидящим взглядом окидывая картины в золотых рамах. Открыв дверь, она вошла в спальню Фростов. На полу был толстый ковер, а вдоль стен – несколько шкафов с зеркальными дверцами. На краю роскошной постели валялось нижнее белье Дженис. Нина шла на цыпочках, чувствуя себя захватчиком, вторгшимся на чужую территорию. На комоде стояла фотография в серебряной рамке, с которой улыбалась худенькая Дженис в свадебном платье, одной рукой придерживая ниспадающую белыми волнами пышную фату. Нина с любопытством принялась разглядывать фотографию. Стекло запотело от ее дыхания. Поставив портрет на место, Нина вошла в ванную.
Там было еще больше зеркал. На блестящей хромированной вешалке аккуратно висели кремовые полотенца с цветочками по углам. Нина представила себе, как, должно быть, любят Эндрю и Дженис заниматься любовью прямо здесь, в ванной, глядя на умножающуюся в зеркалах картину своей страсти. Нина присела, не запирая дверь.
Гордон тоже встал из-за стола. Его единственным желанием было сейчас найти Нину и провести с ней наедине хотя бы несколько минут, избавившись наконец от необходимости слушать всю эту однообразную болтовню.
Гордон открыл дверь ванной и увидел Нину. Она подняла глаза, в которых Гордон прочел негодование.
– Что ты, черт возьми, здесь делаешь?
Эта вспышка стыда и гнева тронула Гордона.
– Я просто хотел тебя увидеть. Не надо стесняться, – ответил он на вопрос Нины.
Нина встала.
– Они заметят, что не хватает нас обоих.
– Не заметят. Они решат, что я делаю то же самое внизу, в компании шортов и спортивных костюмов.
Почти одновременно они подались друг к другу. Поцеловав Нину, Гордон взял ее голову в свои руки и стал пристально вглядываться в ее лицо.
– Я звонил тебе, – произнес он наконец. – Я звонил тебе все выходные.
– Я убежала, – просто ответила Нина.
– Не надо больше убегать, – попросил Гордон.
– Бежать все равно некуда.
– Потому что я найду тебя везде, – прошептал Гордон.
Неожиданно Нина почувствовала, что теряет равновесие. Ей пришлось опереться рукой об одну из зеркальных стен ванной. Широкий рукав ее блузки задрался при этом, обнажив впадинку подмышки. Гордона охватила вдруг такая нежность, что он испугался прилива своих чувств, вдруг осознав, насколько же необходима ему теперь эта женщина.
– Нина, Нина! Мы увидимся еще? Когда?
– Да, – ответила Нина. – А когда – не знаю.
– Что же, сейчас достаточно одного твоего «да», чтобы сделать меня счастливым, – Гордон опять начал целовать Нину, прижимаясь к ней все крепче и крепче, но Нина выскользнула из его объятий.
– Нам надо идти. Ты – первый.
Гордон восхищался ее выдержкой и самообладанием.
– Как не хочется идти туда. Обед сегодня довольно дурацкий, – Гордон как бы извинялся перед Ниной за скучный вечер.
– Вовсе нет, – заспорила Нина. – Здесь все так хорошо друг к другу относятся. Пойдем скорее, а то все поймут, что тут происходит.
Гордон поцеловал ее в последний раз и вышел, оставив Нину наедине с ее отражением в зеркалах. Глаза Нины смотрели испуганно.
На кухне к тому времени остались только Джимми и Дженис. Джимми убирал со стола, Дженис тоже время от времени ставила в посудомоечную машину тарелки. Джимми подошел с полным подносом и поставил его рядом с Дженис.
– Боже мой, Дженис, да меня просто дрожь пробирает, когда я смотрю на тебя сзади.
Джимми сказал это полушутя, в своей обычной манере, но голос его звучал достаточно искренне. Дженис напряженно выпрямилась. Лицо ее пылало, прядки темных волос прилипли к щекам. И куда только подевалась та домовитая хозяйка, какой знали Дженис друзья?
– Ну ты и скажешь, Джимми. На меня приятно было посмотреть сзади, когда там была только половина того, что есть сейчас. Так что не идиотничай.
Джимми протянул руку и коснулся кончиками пальцев одной из каштановых прядей, лежавших на щеке Дженис, вызвав в ней прилив желания и какую-то смутную тревогу.
– Да, я действительно идиот, – сказал он, убирая руку.
Они пристально изучали друг друга еще несколько секунд, затем Дженис нахмурилась, как будто вспомнив о чем-то, преодолевая усталость и опьянение.
– У вас со Стеллой все в порядке? – спросила она.
Улыбка вернулась на лицо Джимми так же быстро, как до этого исчезла, а вместе с ней вернулась и привычка гримасничать.
– Лучше быть не может, – нараспев произнес он. – Прекрасно как всегда. Позвольте доставить вам еще поднос, мадам?
Спустившись вниз, Нина обнаружила, что кто-то успел уже поставить в комнате для танцев какую-то медленную музыку, и Дженис танцует с Джимми, а Эндрю – с Ханной Клегг. Гордон и Стелла сидела в стороне, оживленно беседуя. Нина присела рядом с Дарси.
– Хотите потанцевать? – спросил он, и Нина ощутила на себе все его очарование. Лицо, хотя и располневшее, было все же достаточно привлекательным, и несмотря на большое количество выпитого, в глазах, прикрытых тяжелыми веками, светились ум и проницательность.
– Пожалуй, я лучше посижу, – улыбнулась Нина.
Она чувствовала себя усталой. Ей хотелось скорее очутиться дома, в тишине и уюте, но она не знала, как ей сбежать от Гордона.
– Что же, тогда давайте посидим, – сказал Дарси. Несколько секунд они наблюдали за танцующими, затем Дарси придвинулся к Нине поближе, как бы приглашая ее в свой мир, отделяя от остальных. Нина почувствовала запах сигар, виски и дорогого одеколона.
– Расскажите же мне, – начал Дарси, – что вы думаете о нашем маленьком провинциальном мирке?
– Что я думаю о Графтоне? Не забывайте, я ведь здесь выросла, – ответила Нина.
– Да, я помню. Но мне интересно, не жалеете ли вы, что променяли то, к чему привыкли в Лондоне, на нашу скуку?
Дарси едва заметно кивнул головой в сторону танцующих.
В этой реплике Нина без труда разглядела еще одну попытку отделить себя и ее от всех остальных, даже от Ханны, подчеркнуть расстояние, существующее между избранными и простыми смертными. Он как бы приглашал Нину признаться, что ни мебель, ни еда Дженис, ни даже сами их общие друзья не идут ни в какое сравнение с тем, что оставила Нина в Лондоне.
Нина почувствовала неприязнь к Дарси за эту попытку заставить ее как бы предать Гордона, гостеприимство Дженис и дружеское участие всех остальных. Нина попыталась остановиться, но у нее ничего не получилось: она невольно посмотрела туда, где сидели, беседуя, Гордон и Стелла Роуз. Звездочка прикрыла глаза рукой, как будто ей хотелось расплакаться.
– Нет, я не жалею ни о чем, – резко ответила Нина, пытаясь сконцентрировать внимание на Дарси. – Мне здесь очень нравится. К тому же, на мой взгляд, в провинциальной жизни достоинств гораздо больше, чем недостатков. Например, ваше дружелюбие. В Лондоне не встретишь ничего подобного.
Нина чувствовала недовольство собой. Она понимала, что и сама невольно подмечает в манерах своих новых знакомых черты, отличающие их от лондонцев, то есть таким образом как бы смотрит на них теми же глазами, что и Дарси. Но все равно, это не значит, что она собирается объединиться с ним на этой почве.
Впрочем, намерения Дарси тут же изменились, непредсказуемо, как это всегда бывает у подвыпивших людей.
– А я скучаю, – пожаловался он. – Гораздо сильнее, чем признаюсь даже сам себе. Гораздо больше, чем можно позволить себе, имея все, что имею здесь я.
– Никогда бы не подумала, – сказала Нина. Ее неприязнь к Дарси тут же куда-то улетучилась. Что ж, она тоже выпила сегодня немало.
– Но мы, провинциалы, тоже все время ищем способы как-то разнообразить жизнь, бросить вызов судьбе, – добавил Дарси.
Нина не имела ни малейшего понятия о том, что он имел в виду. Дарси поднял руку, растопырив пальцы, как будто к ним были привязаны веревочки. У Нины промелькнула мысль, что Дарси действительно похож на кукольника, дергающего за ниточки, а все остальные, уставшие к концу вечера, изрядно подвыпившие, все плясали под его дудку. Нине стало не по себе. Она поймала взгляд Джимми, смотревшего на них через голову Дженис.
В другом углу комнаты Стелла говорила Гордону:
– Так бывает не только сегодня. Почти каждый вечер. И каждый раз я говорю себе, что мне все равно, мне наплевать на все, что он делает. Но на самом деле мне не наплевать. Мне не наплевать на саму себя и на то, как меня унижают на глазах у моих друзей. Извини, Гордон, я немного перебрала сегодня. Что ж, мне не впервой, а?
Гордон понимал, что Нина смотрела на него, а теперь отвернулась. И что это там шепчет ей Дарси Клегг? Стелла протянула руку, и Гордон взял ее довольно неохотно.
– Если ты с ним так несчастна, почему ты не разведешься? – спросил он.
Стелла забрала руку.
– А ты возьмешь меня к себе, если я разведусь? – спросила она.
Вопрос был шуткой лишь отчасти.
– Стелла, разве я могу…
– Конечно не можешь. Но ты знаешь, что я, если бы могла, хотела бы жить именно с тобой.
Стелла улыбнулась, слегка скривив губы, как бы поддразнивая саму себя.
Пластинка кончилась, и Ханна оставила наконец в покое Эндрю, излив на него предварительно целый водопад пьяной благодарности. Эндрю подвел ее к Дарси.
Нина увидела, что Стелла довольно решительно поднялась со своего места. Ясно было, что вечеринка закончилась.
Женщины отправились вслед за Дженис искать свои пальто, Гордон и Эндрю принялись вполголоса обсуждать какие-то дела, намеченные на завтра. Джимми и Дарси оказались лицом к лицу у входной двери.
– Ну и как тебе куколка? – спросил Джимми.
– Что ты имеешь в виду? – Дарси нравилось притворяться, что он ничего не понимает.
– А ты ей нравишься, – ухмыльнулся Джимми.
– Правда? – Дарси как бы признавал этот факт, в то же время не выдавая своего собственного интереса. Дарси был доволен произведенным впечатлением, тем более, что сам он не чувствовал склонности приударить за Ниной. Высокомерные, сдержанные женщины никогда не привлекали Дарси Клегга.
Джимми рассмеялся, но решил про себя, что тема явно не увлекла Дарси настолько, чтобы продолжать ее обсуждать.
– Не знаешь, какая муха укусила сегодня Майкла Уикхема? – спросил он.
– Откуда я знаю? – пожал плечами Дарси. – Наверное, погода…
– Все равно, – снова усмехнулся Дарси. – На следующей неделе мне бы не хотелось играть с ним в паре.
Дарси покровительственно похлопал Джимми по плечу.
– Что ж, в следующее воскресенье играем как обычно, – сказал он. – Так мы оба можем быть уверены в победе.
Женщины спускались по лестнице. Джимми позволил себе на секунду расслабиться и представить себя по очереди с каждой из них. Пышная Ханна, золотисто-таинственная Нина, аппетитная недоступная Дженис и наконец его Стелла.
– Мы подвезем вас домой, – приветливо предложил он Нине. – Ведь нам до вас ближе всех.
– Спасибо. Стелла уже успела мне это предложить, – сказала Нина.
Раскланиваясь и желая друг другу спокойной ночи, они дошли наконец до выхода. Нина пошла вместе с Роузами, так и не поговорив с Гордоном, только чувствуя спиной его взгляд и понимая, что он многое отдал бы сейчас, чтобы вернуть ее. Вечер был окончен.
Когда все ушли, Дженис буквально повисла на перилах.
– Я много выпила, да? – Вопрос был явно риторическим.
Глаза Дженис слезились, помада на губах размазалась. К концу вечеринки как будто что-то сломалось в Дженис, самоуверенность покинула ее, она выглядела теперь уязвимой и смущенной и все больше напоминала Эндрю ту нерешительную девушку, на которой он когда-то женился.
– Да, перебрала немножко, – все-таки ответил Эндрю на вопрос жены.
– Но не очень сильно?
– Да нет. Ты просто веселилась сегодня. Вечер определенно удался.
Они вошли в кухню. Эндрю открыл окно, позволив свежему воздуху, пахнувшему землей и дождем, выветрить из комнаты застоявшийся запах духов и сигаретного дыма. Затем он подошел к посудомоечной машине и начал складывать тарелки.
– Мы ведь устраиваем хорошие вечера? – спросила за его спиной Дженис.
Эндрю выпрямился. Ему хотелось поскорее убраться в кухне и посидеть немного в саду, наслаждаясь темнотой и тишиной. Но Дженис явно нуждалась сейчас в поддержке.
– Да, – ответил он на вопрос жены. – Спасибо тебе за это. Это ведь ты все устраиваешь – готовишь, ходишь в магазины. Я так, только вино открываю. – Это была их старая шутка, со временем чуть-чуть поднадоевшая обоим.
– Нет, ты делаешь гораздо больше, – Дженис нежно взяла мужа за руку. – Ты очень хороший муж. – Она с видимым затруднением подыскивала слова. – Ты такой хороший. Мы все тебя любим. Я тебя люблю.
Эндрю обнял жену, чувствуя, как она оседает в его руках. От волос Дженис пахло пищей, которую она готовила сегодня весь день. Однако надо было еще мыть посуду. Между супругами существовала негласная договоренность, что, когда они устраивают вечеринки, Дженис готовит, а Эндрю убирает.
– Я тоже люблю тебя – Обмен признаниями был довольно формальным. Не то что бы это было неправдой, нет, скорее правдой, но утратившей с течением времени свою актуальность. Эндрю поспешил отогнать от себя эту мысль.
– Джимми сегодня что-то разошелся, – начала Дженис, желая объясниться заранее на случай, если от мужа не укрылся их невинный флирт.
– Джимми есть Джимми, – ответил Эндрю.
– Я знаю, – вздохнула Дженис. Эндрю услышал в этом вздохе что-то похожее на сожаление, но и эту мысль он предпочел от себя отогнать.
– Я помогу тебе, – через некоторое время сказала Дженис. – Тут уже немного. – К Дженис вернулась едва уловимая грубоватость манер.
Они работали вместе, четко и слаженно, обходя друг друга, даже не задев. Дженис представила себе их следы на полу кухни. Наверное, они образуют фигуры какого-то специального домашнего танца.
Абсурдность этой мысли заставила Дженис улыбнуться.
А что? Следы Эндрю будут уходить от дома на работу и в клуб. А ее следы, наверное, протоптали целые тропинки в школу и к домам подруг. Но центр всего, конечно же, был здесь, на кухне. И думать об этом было приятно.
Наконец, оба решили, что кухня выглядит вполне удовлетворительно. Эндрю прошелся тряпкой по столам, сгребая в сложенную чашечкой ладонь крошки и остатки пищи. Он всегда трепетнее относился к чистоте, чем Дженис.
– Я иду спать, – объявила Дженис, зевая, как котенок.
– Я скоро приду. Подышу минут пять свежим воздухом и запру дверь.
Прошел дождь, но сейчас небо уже очистилось, хотя над головой все еще можно было заметить цепочку густых облаков. Но над ними видны были звезды.
Эндрю медленно оглядел сад. Было темно, и каждый шаг приходилось делать осторожно, ощупывая почву под ногами. Нагнувшись, чтобы не оцарапаться о вишневое дерево, ветви которого свисали над тропинкой, Эндрю разглядел наконец скамейку. Он сел, чувствуя под собой мокрое дерево. Звуки ночного сада были слышны гораздо отчетливее, чем доносящийся шум уличного движения.
Эндрю откинулся на спинку. Глаза его закрылись. Влажный воздух холодил веки. Эндрю тоже выпил сегодня порядочно. Только сейчас ему удалось избавиться от гула голосов, продолжавших звучать в его голове после ухода гостей. Тишина была прекрасна.
Открыв глаза, Эндрю взглянул на дом, окруженный со всех сторон деревьями. Палочка, поддерживающая глицинию, увивавшую дом, немножко отошла от стены. Надо будет в следующую субботу взять стремянку, коробку с инструментами и починить ее.
Неожиданно Эндрю почувствовал себя счастливым. Ведь у него был этот дом, два сада, та непередаваемая словами любовь, которую испытывал он к своим сыновьям, и у него была Дженис. Он вспомнил ее мутноватый взгляд, когда она начала сегодня жаловаться мужу на поведение Джимми, ее потребность в любви и поддержке, запах пищи, исходящий от ее волос.
Сейчас сердце его пело, как птичка, вылетевшая из клетки.
Жизнь вовсе не казалась такой уж сложной, жить было просто и радостно. Здесь было все, что у него есть, – все, что ему надо. Когда Эндрю поднялся наверх, Дженис уже спала. Эндрю разделся и скользнул под одеяло, поудобнее пристраиваясь поближе к ее теплой спине.
