Текст книги "Мы встретились в декабре (ЛП)"

Автор книги: Рози Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джесс

10 января

– Что там у тебя со всей этой штукой с «Инстаграм»? – спрашивает Алекс.

Он идет позади меня по узкому тротуару в Ковент-Гардене, когда я останавливаюсь как вкопанная. Он чуть не врезается мне в спину. Оборачиваюсь, прежде чем он успевает отступить, и мы оказываемся так близко, что почти касаемся друг друга. Я пячусь назад, врезаясь в деревянные ставни сырной лавки.

– Извини, – говорю я, но он смеется.

– Все в порядке. Просто… Что ты вообще фотографируешь?

Я указываю на переулок слева от нас:

– Я люблю такие вещи. Маленькие потайные дверцы и все такое.

– Окей.

– Просто дай мне… – я повозилась с телефоном, затем нажала «Поделиться». – Извини. Готово.

– Может, остановимся пообедать? – спрашивает он.

– Ага, – я указываю на вывеску, которая манит нас в маленький переулок. – Там, наверху, во дворе Нила, есть кафе.

Мы поднимаемся по лестнице, которая увешана миллионами открыток и плакатов, рекламирующих все – от гимнастики для малышей до восстановления баланса чакр.

– Часто восстанавливаешь баланс своих чакр? – усмехается Алекс.

– Никогда. Наверное, поэтому я такая неуклюжая.

– Может, им стоит начать предлагать это в Национальной службе здравоохранения.

В кафе тесно, а персонал выглядит слегка измотанным, что противоречит всей атмосфере хиппи-дзен, которую излучают вывески снаружи. Мы находим пустой столик. Неровные стены выкрашены густой белой краской, а тканые портьеры развешаны на рейке с ценниками под ними. Я наклоняюсь вперед, думая, что, должно быть, неправильно прочитала, но нет.

– Они хотят за это сто двадцать фунтов (прим. по курсу на ноябрь 2023 – 13500р.)? – я толкаю Алекса локтем, и его глаза расширяются от удивления. Он протягивает мне меню. Какое-то мгновение мы оба молча смотрим на него.

– Привет, народ, – говорит высокая женщина с косами, завязанными сзади в толстый конский хвост. – Вам нужно время, чтобы подумать или вы готовы сделать заказ?

Я ловлю взгляд Алекса и могу сказать, что он старается не рассмеяться, потому что меню… ну, это точно не «Старбакс».

– Можете дать нам пару минут?

– Конечно. Я пока оставлю вам кое-что. Это вода, настоянная на розовом кварце.

Она ставит графин на стол. На дне его лежит розовый кристалл. Мы оба рассматриваем его мгновение, прежде чем Алекс опускает голову на руки:

– Если бы мы не были такими чертовыми британцами, мы бы встали и ушли, – говорит он.

– Знаю.

– Вместо этого нам придется заказать латте на рисовом молоке и… – он опускает взгляд в меню и хмурится, – открытый сэндвич с кабачками и морковным хумусом на прессованном хлебе из сырого зерна?

– Не знаю, мне очень нравится салат из редиса и ростков, – говорю я.

– Я хочу синнабон с корицей и изюмом и огромную чашку кофе.

Я стону при мысли об этом:

– Я бы не отказалась от рулетика с беконом.

– Может быть, мы сможем купить что-нибудь на обратном пути.

– Готовы сделать заказ? – женщина вернулась, и, будучи слишком вежливыми, чтобы уйти, мы заказываем еду, затем откидываемся на спинку стула и смотрим на клиентов. Там женщина с двумя растрепанными детьми, которых освободили от детской коляски. Они забираются на подушки на скамейке, чтобы рисовать картинки толстыми цветными карандашами.

– Мило, – Алекс смотрит на них.

– Держу пари, их зовут Хефзиба и Лунный отряд или что-то в этом роде, – я смотрю на них, стараясь не попадаться им на глаза на случай, если они подойдут и начнут заводить разговор. Я нахожу маленьких детей немного пугающими.

– Ни за что, – Алекс качает головой. – Миртл и Теодор, и они ходят в школу Штайнера, а ее муж зарабатывает кучу денег, работая инвестиционным банкиром.

– Как те, что по соседству с нами? Думаешь?

– Абсолютно.

Мы несколько раз видели, как семья из соседнего дома входила и выходила. По-моему, у них есть две няни, садовник и целая команда уборщиков, которые приходят каждое утро. Дети отправляются в школу в дорогих на вид шерстяных пальто и шляпах, которые наводят на мысль, что они учатся в шикарной частной школе.

– Они, должно быть, думают, что мы занижаем заданный здесь тон, тебе не кажется?

Алекс ухмыляется:

– Что, Бекки и ее случайная коллекция беспризорников с низкой арендной платой?

После того, как официантка приносит нам еду, Алекс откусывает от своего сэндвича и корчит гримасу:

– Боже, это отвратительно.

– Немного странно, – говорю я, вытаскивая редиску из салата и вгрызаясь в нее. На ней что-то вроде лаймовой заправки. Я возвращаю разговор к Бекки и дому: – Не думаю, что Бекки знает, что делать с домом, так что ей это показалось самым простым решением.

– Ты смотрела цены на дома на нашей улице? – Алекс приподнимает бровь.

Я киваю:

– А ты?

– Она богата буквально сверх самых смелых мечтаний. Она могла бы продать его и навсегда бросить работу, – он откидывается на спинку стула, отказываясь от сэндвича.

– Нет, если она хотела бы продолжать жить в Лондоне, – я продолжаю разделывать свою еду.

– Верно. В любом случае, нам лучше не забивать ей голову подобными идеями, когда мы только подписали договор аренды, иначе нам крышка. Я ни за что не смог бы позволить себе жилье в центре Лондона на то, что имею.

– И я тоже.

Мы молча откидываемся на спинки стульев, наблюдая за детьми, которые пытаются вскочить со своих стульев и убежать.

Прошла всего неделя, но у нас с Алексом уже вошло в привычку совершать прогулки по Лондону. У него было немного свободного времени, и было приятно побродить по городу и немного сориентироваться. Я все еще думаю, что могла бы довольно легко заблудиться, но начинаю объединять кусочки города и понимать их смысл. Мой первый рабочий день в следующий понедельник – и я чрезвычайно славно отношусь к тому факту, что между ним и Эммой что-то происходит. Хотя я не уверена, что это за что-то, я больше не слышала никаких ночных происшествий, но не могу быть уверена. Я просто подавляю все мысли о том, какой он великолепный.

Он встает, чтобы сходить в туалет, выбираясь из крошечного пространства в углу, где стоит наш столик. Женщина с ребенком в детском ранце просит его помочь дотянуться до стульчика для кормления, который в сложенном виде висит на стене позади нас, и я изо всех сил стараюсь не замечать, как он протягивает руку, показывая полоску слегка загорелой кожи и край своих боксеров, выглядывающих из-под джинсов. Ладно, я подавила почти все мысли. В конце концов, я человек, и жить с самым милым мужчиной, которого вы только можете себе представить, который просто случайно спит, втихаря, с одной из ваших соседок по дому, не так просто, как вы думаете. Я стискиваю зубы и корчу гримасу, удивляя официантку, которая смотрит на меня с растерянным выражением лица.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Джесс

14 января

Офис издательства «Элдер Бранч Паблишинг» меньше, чем я запомнила его во время своего собеседования. Или, может быть, я просто увеличила его в своем воображении за шесть долгих недель между получением предложения о работе и ожиданием начала работы. В любом случае, самое приятное, что все так же по-книжному, как я помню. И когда я вхожу, офис, полный голов, взлетает вверх, как у суриката, и мое лицо сильно краснеет.

– А, Джессика, – приветствует меня Вероника. Вероника – издатель, а это, как я поняла, означает, что она, по сути, та, на ком останавливаются деньги. Она очень милая, очень шикарная и очень занятая. Я не поправляю ее и не говорю, что я Джесс, потому что она довольно свирепая, а я очень нервничаю. – Итак, как ты, наверное, знаешь, как операционный менеджер ты несешь ответственность за то, чтобы все публикации были на нужном уровне, но, конечно, ты получила эту работу, так что мы можем быть уверены, что у тебя все получится просто замечательно. Это Сара. Она введет тебя в курс дела.

Сара проводит для меня экскурсию по офису. Она высокая и худая, в цветастом платье и непрозрачных горчично-желтых колготках в тон кардигану. На самом деле кажется, что все в офисе одеты в разные варианты одного и того же наряда. Большинство из них на собрании, но у тех немногих, с кем я познакомилась, блестящие, дорого выглядящие волосы, которые появляются благодаря хорошему питанию и большому количеству полезных занятий на свежем воздухе. К тому же у них у всех одинаковый акцент, что-то вроде скрещивания родных графств с Лондоном, а я отчетливо ощущаю себя жителем пригорода. Волосы Сары убраны с лица заколкой «Кирби», которую она вынимает и закалывает обратно примерно пять раз в процессе нашего разговора.

– Итак, по сути, твоя работа заключается просто в том, чтобы держать всех нас в узде, ха-ха-ха, – фыркает она, как будто эта идея немного неправдоподобна.

– Не все из нас такие неорганизованные, как ты, – раздается голос с другой стороны моего стола. Появляется голова. – Привет. Я Джав.

Она высокая и стройная, в черных брюках и нефритово-зеленой тунике, ее длинные черные волосы ниспадают на спину. На ее письменном столе аккуратно сложены книги и толстые печатные рукописи, пенал из книжного магазина «Стрэнд» в Нью-Йорке и многоразовая кофейная чашка. Все выглядит именно так, как и следовало ожидать от стола редактора.

– Джесс, – отвечаю я, слегка помахав рукой.

– Джав любит позорить нас всех, запугивая своих авторов, чтобы они сдавались вовремя.

Джав поднимает глаза к небу:

– Просто так получилось, что я умею работать эффективно, вот и все.

В отличие от остальных моих коллег, у нее акцент уроженки откуда-то с севера, Манчестера или где-то поблизости, и я сразу прониклась к ней симпатией. Не только потому, что она эффективна, хотя я должна быть честна и признать, что это небольшой плюс. В прошлом я привыкла работать в своем собственном темпе, и теперь немного опасаюсь, что эффективность моей работы будет зависеть от того, будет ли рукопись доставлена вовремя или график публикации пойдет наперекосяк. Я сглатываю и пытаюсь выглядеть так, будто я очень уверена в себе.

Сара отступает назад и машет рукой в стиле «та-дам» в направлении стола. Там пусто, рядом с клавиатурой стоит настольный компьютер и оставшаяся стопка стикеров для заметок. Кто-то уже оставил мне три пробных экземпляра книг, которые выйдут только следующим летом. Я смотрю на обложки и не могу отделаться от мысли, как было бы здорово забраться в одну из них и…

– Ладно, – говорю я, постукивая по верхней части своего монитора, как я надеюсь, авторитетным тоном, – мне лучше приступить к работе.

– Я оставила логины для входа в почту на стикере – ты, конечно, можешь сменить пароль и все такое, а в половине одиннадцатого состоится встреча по поводу рекламной кампании «Крошечной Рыбки». Тебе стоит зайти, познакомиться с остальной командой.

Джав отодвигает стул в сторону, когда Сара уходит, и разворачивается.

– Просто крикни, если тебе что-нибудь понадобится, – она заправляет выбившуюся прядь черных волос за ухо. – Знаю, в первый день все немного пугает, особенно когда ты не… ну, – она понижает голос, – одна из самых квалифицированных, но на самом деле они все очень милые.

– О Божечки. Как все прошло? – Бекки с грохотом бросает свою сумку рядом со мной на кухонный стол. Я сижу, обхватив голову руками, волосы скрывают мое лицо, так что я могу понять, почему она думает о худшем. Я поднимаю лицо и вижу, что она смотрит на меня, склонив голову набок, как встревоженный воробей.

– Ох, все было хорошо. Я просто так устала, что не могу пошевелиться. Ты знаешь, каково это, когда ты начинаешь на новой работе – тебе нужно так много всего запомнить, и твой мозг словно перегружается. Я могла бы буквально заснуть прямо здесь.

– Это не очень хорошая идея, – оживленно говорит она. – Мы должны были пойти на пилатес, помнишь?

– О боже мой. Я не могу.

– Это пойдет тебе на пользу.

– Не хочу задействовать свой корпус и укреплять ягодичные мышцы. Я хочу поваляться на диване с баночкой «Бена и Джерри» и посмотреть всякую хрень по телевизору.

– Ты можешь сделать это потом. Она начнется только в девять.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Она подхватывает меня под локоть и заставляет встать:

– Да ладно тебе, я не пойду одна. В прошлый раз, когда я это сделала, этот жуткий Чарльз попытался приударить за мной после занятия.

– ОТЛИЧНО, – говорю я, зевая так сильно, что у меня хрустит челюсть.

Особенность жизни в Ноттинг-Хилле в том, что даже самые простые занятия в спортзале – это супер шикарно. Перед фитнес-студией припаркована вереница черных «Рейнджроверов», а внутри все одеты в «Лулулемон» с головы до ног. На мне обычные спортивные леггинсы от «Джей-Ди Спорт» и майка, поэтому я прячусь в глубине комнаты, чтобы меня никто не заметил, беру коврик для йоги и устраиваюсь в углу рядом с молодой мамой, у которой в коляске спит ребенок. Бекки стоит в дверях, отвечая на звонок в последнюю минуту, когда входит инструктор.

– Всем привет, – это жизнерадостная австралийка лет сорока пяти, с фигурой восемнадцатилетней девушки. Ее ягодицы такие упругие, что выглядят так, будто им нужно собственное утреннее телешоу. Она швыряет бутылку с водой в угол комнаты и хлопает в ладоши. Ее конский хвост раскачивается. О Боже, думаю, это превратится в пытку.

– Итак, – говорит она, одаривая меня приветливой улыбкой. – Сегодня вечером мы собираемся немного встряхнуть обстановку для тех из вас, кто любит прятаться по углам. Отодвиньте свои коврики на пару футов назад.

Все делают то, что им говорят. Раздается очень тихий ропот несогласия, но ни у кого не хватает смелости высказаться.

– Отлично. Теперь задний ряд – идет на передний ряд, а передний ряд – на задний, – она выглядит очень довольной собой.

Не знаю, кто разочарован больше – одетые в лайкру богини, которые любят покрасоваться перед всеми, или неряшливые негодяи вроде меня, которые сейчас в центре внимания. Я почти уверена, что мои трусики впились мне в задницу, и теперь я не смогу вытащить их обратно.

Я не была на уроках физкультуры со школьной скамьи, когда мисс Бейтс, ужасающая учительница физкультуры, заставляла нас заниматься йогой, сопровождая это отрывистыми инструкциями в военном стиле. Теперь я стою рядом со своим ковриком и гадаю, чего именно от меня ждут.

Мы начинаем с того, что ложимся, и все кажется очень успокаивающим. Но следующее, что я помню, мы лежим на боку и делаем что-то своими ногами, от чего мне хочется плакать. Я такая не одна. Как только мы меняем позы, малыш начинает кричать во все горло, и наступает короткий, но, о Боже, очень ценный, перерыв, когда его мать шипит извинения, берет его на руки и выходит, волоча за собой муслиновые салфетки и бутылки с водой, ее коврик для йоги разворачивается позади нее. Я смотрю на часы. Осталось еще полчаса, и тогда я смогу сбежать.

– Держите пятки вместе. Мы же хотим почувствовать, как напрягаются наши ягодичные мышцы, – весело говорит она.

Мои ягодицы ощущаются так, словно их подожгли, и я не думаю, что когда-нибудь снова смогу сесть. Это пытка.

Возможно, это войдет в историю как самые долгие полчаса в моей жизни. Я уже видела занятия пилатесом раньше, и мне всегда казалось, что они выглядят довольно мягко, как занятия физическими упражнениями для людей, которые беспокоятся о том, чтобы не вспотеть. За исключением того, что сейчас я лежу лицом вниз на полу, вытянув руки по швам, и делаю то, что выглядит как мельчайшее движение. Я жду, пока инструктор пройдет мимо меня, опускаю руки на коврик и лежу тихо, как сбитая на дороге шавка.

15 января

На следующее утро я просыпаюсь по будильнику и сажусь, вскрикнув от боли.

Вчера вечером, когда мы шли домой, Бекки весело сказала:

– Завтра ты не сможешь ходить.

Черт возьми, она не шутила.

– С тобой все в порядке?

Я натыкаюсь на Алекса, когда он выходит из ванной, завернутый в серый халат. Он вытирает волосы полотенцем и выглядит удивленным.

– Нет, со мной не все в порядке. Прошлой ночью Бекки отвела меня в камеру пыток, и теперь я фактически не могу ходить, а сегодня утром у меня три встречи подряд.

– Тебе нужно сходить развеяться, чтобы расслабиться. Ты свободна в пятницу днем?

Я киваю:

– Ауч.

– Больно кивать?

Глупо, но я киваю снова:

– Очевидно. Ой. В любом случае, да, я свободна. Ну, я работаю, но у всех нас по пятницам свободный день, чтобы поработать дома, так что… если я наверстываю упущенное в выходные, я думаю, это будет достаточно справедливо.

Алекс смотрит на меня, слегка приподняв бровь.

Я плотно сжимаю губы. Боже, я не могу затормозить:

– Да.

– Отлично. Я свободен с часу. Хочешь встретиться со мной здесь, и мы могли бы прогуляться?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Алекс

18 января

Я встречаюсь с Джесс после обеда. Она все еще в рабочей одежде – темно-серых брюках, черных ботинках и мягком красном джемпере, который является достижением по сравнению с моей рабочей формой. Последнюю неделю я жил в спецодежде, размещенный в педиатрическое отделение, и только вчера вечером, вернувшись домой, понял, что к моей бородке сбоку приклеена наклейка с плюшевым мишкой. Мне хотелось бы думать, что никто этого не заметил, но, зная персонал Паддингтонского района, подозреваю, что они сочли это забавным.

– Ты в порядке?

– Ага, – говорит она, но звучит как-то неуверенно, что не очень убедительно.

– Что случилось?

– Просто один из дней. Куча дел по работе.

– Мы не обязаны никуда идти, если ты не хочешь?

Она качает головой:

– Нет, мне нужен свежий воздух. Просто первая рабочая неделя. У меня такое чувство, что я понятия не имею, что делаю.

Мы начинаем идти.

– Так как же получилось, что ты так хорошо ориентируешься в Лондоне? – спрашивает Джесс, натягивая шапку поглубже на голову. Странно, что январь часто бывает холоднее декабря, хотя декабрь больше всего ассоциируется с зимой и снегом. Такое ощущение, что прямо сейчас может пойти снег – небо странного желто-серого цвета.

– Мой отец проработал здесь много лет. Раньше он ездил сюда на поезде, а когда я подрос, то приезжал с ним на каникулах и просто как бы бродил по окрестностям.

Джесс искоса смотрит на меня, как на чудака:

– Сам по себе?

Я корчу гримасу:

– Угу.

– Это немного странно. И чем ты занимался?

– Я хотел стать архитектором, как и он. Поэтому бродил по городу и разглядывал разные вещи. У меня всегда была с собой проездная карта, так что я мог ездить, куда захочу – в пределах разумного. К тому же я не был ребенком, мне было пятнадцать – шестнадцать, – я ненадолго замолкаю. Если подумать, это действительно звучит немного странно. – В любом случае. Хорошо, что я не стал архитектором, потому что оказалось, что я совершенно безнадежен в точных науках.

– Приятно это слышать. Буду избегать тебя, если в будущем ты возьмешься за скальпель.

– Ты же знаешь, что я имею в виду. В архитектуре главное – детали. Я более небрежен, и этого достаточно.

Она улыбается мне:

– Окей. Итак, как ты прошел путь от начинающего архитектора до юриста и студента-медбрата? – спрашивает она.

– Ах, – мы останавливаемся и ждем, пока на перекрестке переключится сигнал светофора. Напротив есть кофейня. – Умираю от желания выпить кофе. Может, возьмем что-нибудь на вынос?

– Конечно.

Два латте спустя, мы снова отправились в путь. Я объясняю, как начал изучать юриспруденцию, потому что это казалось разумным занятием, и Джесс энергично кивает:

– Прямо как у меня с работой маркетолога. Я получила диплом и вернулась домой, чтобы решить, что делать дальше, увидела объявление и не успела опомниться, как подала заявление.

– А потом ты получила работу, и следующее, что осознала – это то, что вся и остальная твоя жизнь была распланирована?

Она снова кивает:

– Вот именно!

– Именно это и случилось со мной. Я думал, что буду заниматься юриспруденцией, а потом, может быть, получу диплом в какой-нибудь другой области, займусь работой, которая изменит ситуацию к лучшему. Но я как бы по ошибке втянулся во всю эту историю с работой, и, конечно, к тому времени я встретил Элис…

– Твоя девушка?

– Бывшая.

– Извини. Именно это я и имела в виду.

– И все это как-то само собой пошло. И все было бы хорошо, если бы не заболел мой отец, а потом он умер.

– Ох, – Джесс кладет руку мне на плечо, когда мы останавливаемся на очередном перекрестке. Она нежно сжимает ее. – Мне жаль.

Я качаю головой. Мне потребовалось время, чтобы говорить об этом так спокойно. Были времена, когда от чьей-либо доброты у меня на глаза наворачивались слезы. Горе такая странная вещь. Но теперь я чувствую, что… ну, думаю, я смирился. И почему-то мне кажется, что папа был бы весьма впечатлен тем, что я решил заняться чем-то, к чему испытывал страсть, точно так же, как он.

– Все в порядке. Но дело в том, что, наблюдая за ним, я понял, что всегда хотел сделать что-то, что могло бы изменить все к лучшему, и, сидя в офисе и занимаясь ерундой с корпоративным правом, я этого не добьюсь. Медсестры в онкологическом отделении – они были потрясающими, пока мой папа находился на их попечении.

Сейчас мы остановились и каким-то образом сидим на деревянной скамейке, с которой открывается вид на Элгин-авеню. Автобусы с грохотом проезжают мимо и останавливаются на остановке в нескольких метрах от нас, выплескивая море людей, которые разбегаются в разные стороны в предвечерней серости. Здесь так холодно, что я чувствую дыхание Джесс, когда она смотрит на меня поверх своей кофейной чашки.

– Так вот что заставило тебя захотеть сделать это? – спрашивает она.

– Да, – я делаю глоток почти остывшего кофе, морщусь и снова опускаю его. – Только оказалось, что разрушить ту жизнь, которую я уже создал, было не так-то просто.

– Мне ли не знать. Так, что произошло?

– Ну, я разговорился с одной из медсестер в «МакМиллан» после смерти папы, когда она забирала кое-что из того, что было у нас дома, оборудование и тому подобное. Думал, она сочтет меня сумасшедшим, но оказалось, что она сама прошла обучение всего за несколько лет до этого, а ей было почти сорок.

– Поэтому, ты бросил свою головокружительную карьеру и получил место в университете.

– И теперь я здесь. Ну, честно говоря, это была не такая уж блестящая карьера. И у меня были кое-какие сбережения и немного денег, которые оставил мне папа, так что я подумал, что с таким же успехом могу просто пойти на этот шаг.

– Верно, – я замечаю, что Джесс сидит, засунув руки в рукава. Холодно, а от неподвижного сидения кажется еще холоднее. – Продолжим прогулку? – Джесс встает.

– Куда мы идем? Неизвестность убивает меня, – говорит Джесс.

Мы заворачиваем за угол, и я киваю головой в сторону знака на краю дороги. Проходит секунда, прежде чем до нее доходит:

– Эбби-роуд? Как Битлзовская «Эбби-роуд»?

– Та самая.

– Я даже не знала, что она реальна, – она смеется.

– Ох, мой папа перевернулся бы от этого в гробу, – я останавливаюсь и указываю на здание напротив и знаменитый дверной проем. – Он водил меня сюда, когда я был маленьким. Он был большим поклонником «Битлз».

Джесс достает свой телефон и делает фото для «Инстаграм» (конечно же).

– О, смотри, где-то здесь стена с надписями на ней, и тут полно ее фотографий, – она показывает мне свой телефон, и под #abbeyroad в «Инстаграм» пестрят фото.

Я оборачиваюсь и указываю на стену позади нас:

– Вот этой?

– Ох, это же потрясающе, – она наклоняется и начинает фотографировать. Я наблюдаю за ней, думая о том, как мой папа впервые привел меня сюда. Он был большим поклонником музыки. Не только «Битлз». Он любил все виды музыки. Когда он умер, мама передала мне всю его коллекцию винила. Хотя, все они до сих пор стоят на полках, дома в Кенте, их так много, что заняло бы половину моей комнаты в Ноттинг-Хилле, а Элис они никогда особо не нравились. Мечтаю о том, чтобы однажды приобрести старый проигрыватель и забрать их все себе.

– Здесь записывались не только «Битлз», – говорю я.

– Да? – говорит Джесс, выпрямляясь.

– Еще куча других. Эми Уайнхаус, «Oasis», «Radio-head»…

– Ууух, давай пройдемся здесь и посмотрим. Вдруг, мы увидим кого-нибудь знаменитого.

Мы присоединяемся к группе застывших японских туристов, которые фотографируют здание снаружи. Когда дверь открывается, раздается радостный гул, но мы все вздыхаем, когда выходит какой-то парень средних лет в куртке-бомбере.

– Можете сделать мое фото, если хотите, – говорит он, посмеиваясь, и направляется к своей машине.

Джесс уходит, когда мы возвращаемся домой. Я нахожусь на стадии «слишком-устал-чтобы-спать», и в итоге сижу и смотрю всякую чушь по телевизору, пока не погружаюсь в легкий сон. На часах половина второго ночи, когда просыпаюсь, шатаясь, выхожу в коридор, и вижу, как Эмма снимает пару головокружительных туфель на каблуках и бросает их на пол.

– Привет, – говорит она. – Приятно встретить тебя, – она выгибает бровь, и, смешно, есть что-то в ее полном отсутствии искусственности и в том факте, что к ней точно не привязаны никакие условности, что делает все слишком простым.