Текст книги "Мы встретились в декабре (ЛП)"
Автор книги: Рози Кертис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Алекс
11 октября
Неделя тянется незаметно. Модуль, над которым мы сейчас работаем, пока самый скучный – сплошные вопросы охраны здоровья и техники безопасности на рабочем месте, оценки рисков и протоколы. Я провожу большую часть времени слушая лекции вполуха, делая пометки на полях своего блокнота и чувствуя тошноту при мысли о встрече с Джесс.
А затем наступает пятница, возвращаюсь из колледжа и обнаруживаю, что входная дверь открыта. Брелок для ключей Джесс в красно-белую полоску лежит на комоде, а ее пальто висит на перилах. Я стараюсь вести себя непринужденно, поднимаясь по лестнице по одной за раз. Не хочу выглядеть так, будто мчусь туда, чтобы увидеть ее, но понимаю, что у меня в животе порхают бабочки. Боже, это так нелепо.
Я стучу в дверь и жду секунду.
– Эй, кто там? – изнутри доносится голос Джесс.
– Это я.
– Алекс! – она улыбается, когда я открываю дверь и выглядываю из-за нее.
– Черт возьми, – говорю я. – Ты уже все сделала. Уже распаковываешь вещи? Я вечно оставляю свой чемодан засунутым под кровать на несколько дней после того, как возвращаюсь из командировки. Иногда на недели.
Заткнись, дурак, ты несешь чушь.
– Ох, – странное выражение мелькает на ее лице. Она прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня снизу вверх. Длинная прядь волос падает ей на лицо. – Я не распаковываю вещи. Я их собираю.
Ее волосы выбиваются из распущенного конского хвоста и падают волнистыми завитками вокруг лица. На ней огромный пушистый джемпер, который свисает с одного плеча, а ноги подогнуты под нее. Она выглядит очаровательной и слегка измотанной, и я вообще не могу прочитать выражение ее лица.
– Собираешь? Разве ты не только что вернулась? С твоей бабушкой Бет все в порядке?
– С ней все нормально. На самом деле, даже очень хорошо, – ее лицо озаряется улыбкой, и она добавляет: – Она снова шкодничает.
– У нее будут неприятности, – говорю я.
– Я лишь рада, что она пришла в себя. У нее правда все хорошо.
– О, это хорошие новости. Ты, должно быть, испытываешь облегчение, – говорю я, сознавая, что это звучит высокопарно, слишком официально.
– Ага.
– Тогда в чем же дело? – я спрашиваю.
Она слегка краснеет и опускает взгляд:
– В Джеймсе. Он заказал нам поездку-сюрприз на выходные в честь моего дня рождения. Мы едем в Венецию – сегодня вечером.
Джесс
Не думаю, если я действительно, по-настоящему буду честна с самой собой, что я бы позволила себе быть в таком восторге от объявления Джеймса, если бы не кое-что, сказанное Бекки. Или, скорее, то, чего она не сказала.
Свалив свои вещи у подножия лестницы, я вошла на кухню как раз в тот момент, когда она сделала Эмме слегка язвительный комментарий по поводу прошлой ночи.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Эмма, отправляя в рот оливку. Она стояла у холодильника, все еще в пальто. Она обернулась, заметив меня, и закрыла холодильник.
Бекки стояла ко мне спиной:
– Я лишь говорю, что вы с Алексом ушли, даже не пожелав нам спокойной ночи. Мы с Робом вернулись на кухню, а вы двое уже свалили. Это не совсем беспалевно, не находишь?
– Ты уверена? – голос Эммы звучал неубедительно. – Боже. Я была так пьяна, что даже не помню. О, привет, Джесс.
Бекки резко обернулась и посмотрела на меня со странным выражением.
– Когда это было? – я старалась, чтобы мой голос звучал непринужденно. И почувствовала, как у меня странно скрутило живот.
– Ох, в один из вечеров, когда тебя не было, мы все слишком много выпили, и все пошло наперекосяк, – Бекки слегка вздернула подбородок. Эмма бросила на нее взгляд. Это был один из тех взглядов, которые говорят «давай не будем сейчас об этом упоминать».
– Похоже, вы хорошо провели вечер, – я прочистила горло. – Мне нужно привести в порядок свои вещи, – сказала я, быстро выходя. Я слышала, как стук моего сердца отдавался в ушах.
Когда поднялась в свою комнату, то со стоном плюхнулась на кровать. Видимо между Эммой и Алексом все вернулось на круги своя – это был довольно очевидный признак. Мне нужно было перестать наполовину мечтать, есть ли что-то между нами, и разобраться, чего именно я хочу в своей собственной жизни. И если выходные в Венеции не хороший способ начать это, не знаю, что могло бы быть лучше. Я открыла свой гардероб и попыталась решить, что взять с собой.
– Божечки мои, это самая романтичная вещь на СВЕТЕ.
Софи даже не дождалась моего ответа, когда я поделилась новостью в нашем маленьком групповом чате. Она все бросила и сразу позвонила. Я тогда возвращалась поездом из Борнмута. Должна признать – это мило, что Джеймс не смог устоять перед желанием рассказать мне об этом до того, как увидел меня лично на вокзале, когда я вернулась домой в Лондон.
– Как ты себя чувствуешь? – я спросила.
– Как труп.
О да. Есть еще одна вещь, довольно важная, которая произошла на этой неделе. Это явно какой-то космический сдвиг или что-то в этом роде. Не могу поверить, что это произошло. Софи реально беременна. Восемь недель, что еще маленький срок – это я точно знаю, хотя остальные детали немного туманны, но она не смогла удержаться и рассказала нам. Иногда я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, продолжала ли она делать стойку на голове после секса, и было ли это тем, что сделало свое дело. Довольно странный образ, который возникает в голове при этих словах.
– Чувствую, будто меня укачивает в дороге, но я никуда не еду!
– Звучит ужасно, – сказала я.
– Ах, но это того стоит, – мечтательным голосом ответила Софи. Я уже могла представить сардонические комментарии Джен. Странно, что мы подруги, когда мы все столь разные. Думаю, именно поэтому наша дружба и работает. К тому же, бьюсь об заклад, Джен будет лучшей тетей для ребенка Софи, какую только можно себе представить. Она возьмет ее с собой на экзотические выходные и представит всем своим друзьям-актрисам в театре. – Итак, что ты возьмешь из одежды? Где вы остановитесь? Боже, ты же не думаешь, что он опустится на одно колено, не так ли?
При этих словах я почувствовала свинцовый укол страха в животе:
– Боже, надеюсь, что нет. Я едва его знаю.
– Джесс! – Софи пожурила меня.
– Я не имею в виду «надеюсь, что нет», просто… – я испытала странное ощущение при мысли об этом. Ну, мне нравится Джеймс и все такое, но… идея остепениться наполняет меня смутным чувством ужаса.
– Но он же милый, – сказала Софи. Я знаю, что она очень хочет, чтобы мы в конечном итоге были вместе. Это очень похоже на Софи – хотеть, чтобы я была с кем-то, кого она выбрала специально для меня.
– Ох, да, ага, – ответила я, кивая так энергично, что женщина, сидевшая напротив меня в поезде, посмотрела на меня так, словно я потеряла нить повествования. – Совершенно очарователен. Просто не думаю, что мы уже готовы.
Я вполуха слушала, как Софи радостно болтает о странных, чуждых нам вещах, таких как списки очередников в детский сад и расписания покупок жилья, издавая нужные звуки в нужных местах, смотря в окно, когда мы проезжали мимо пригородных домов. Сады следуют определенной схеме. Неопрятный, заставленный миниатюрными велосипедами, пластиковыми игрушками и огромным батутом на траве. Ухоженный, с оранжереей, аккуратными бордюрами, окаймленными живой изгородью. Неряшливый и хаотичный, с нестриженными газонами и лохматыми, разросшимися живыми изгородями.
Вот так же выглядит наш сад на Олбани-роуд. Бекки давно говорила, что собирается нанять кого-нибудь, чтобы привести его в порядок, но забавно, что мы все забываем о том, что он там вообще есть. Софи скоро присоединится к обществу батутов и пластиковых игрушек. Когда думаю об этом, то чувствую укол чего-то, чего не могу понять – это не зависть, хотя… Скорее ощущение, что она исчезнет из нашей жизни. Я решила позвонить ей и Джен, когда вернусь из Венеции, и договориться о вечеринке, может быть, ужине или еще о чем-нибудь, и мы сможем наверстать упущенное. Нелепо, что мы все живем в одном городе и неделями не видимся друг с другом.
Вскоре после того, как я закончила разговор с Софи, поезд остановился на вокзале Ватерлоо, и я, вытащив свою сумку, направилась по платформе к выходу. Когда я показывала свой билет, то увидела Джеймса, более высокого и светловолосого, чем почти все остальные, похожего на огромного викинга (если бы викинги носили костюмы и имели аккуратные, ухоженные стрижки). Его лицо озарилось широкой приветственной улыбкой, и я подумала про себя, как мне повезло, что меня любит кто-то, кто ощущается таким защищающим, надежным и милым. Он обнял меня.
– Не хотел быть одним из тех людей, которые заявляют собирай вещи, мы отправляемся в неожиданное путешествие, – объяснил он, взяв мой чемодан и покатив его по дороге к метро. – Но подумал, что у тебя было достаточно стресса, и тебе не помешал бы перерыв.
Он остался на станции метро, а я поцеловала его на прощание, направляясь обратно к Квинсуэй, где вышла и потащила свой чемодан по улицам к Олбани-роуд. На крыльце лежал сверток, я подняла его и открыла дверь, придерживая подбородком. Внутри дома слабо пахло одной из дорогих ароматических свечей Эммы.
Странно. Мы живем вместе почти год, а мне все еще кажется, что я ничего о ней не знаю. Я часами простаивала на кухне, помогая Робу готовить овощи и учась готовить некоторые из его любимых блюд. Мы с Алексом столько прошли по Лондону, что наши фитнес-браслеты наградили нас всевозможными значками за старания. Бекки – ну, ее здесь никогда нет, потому что она вечно работает, но я так хорошо знаю ее по универу, что она не считается. Но так или иначе, мы с Эммой всегда держались друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Я думаю, это из-за Алекса – не то, чтобы нас что-то бы связывало с Алексом, напоминаю я себе. Мы просто друзья.
Я сказала ей, что уезжаю в Венецию с Джеймсом, и она выглядела искренне радостной за меня.
– Ох, это великолепно. Подожди, я была там пару раз со своим бывшим, – сказала она, взбегая по лестнице. – У меня есть пара действительно хороших путеводителей.
А потом, как только я зашла в свою комнату, чтобы собрать вещи, появился Алекс. И был момент, когда мое сердце подпрыгнуло, когда его голова высунулась из-за двери, и он стоял там, болтая со мной. Я почему-то чувствовала себя странно, говоря ему, что уезжаю с Джеймсом. Но он был самим собой, помахал мне на прощание и пожелал счастливого дня рождения, когда он наступит. Мне нужно переступить через себя. И через него. Я создала целое нечто между нами, когда между нами ничего и не было, но есть настоящий живой Джеймс, который в ту же секунду отправил мне сообщение. Я щелкнула по экрану своего телефона, чтобы прочитать его, приказав себе забыть об Алексе раз и навсегда.
Итак, теперь мы сидим в терминале номер пять, пьем просекко, едим орехи кешью и просматриваем путеводители Эммы.
– Мы обязательно должны прокатиться на гондоле, – говорит Джеймс, указывая на фотографию на одной из страниц. – Ты не можешь побывать в Венеции, не сделав этого.
Я издаю ни к чему не обязывающий звук. Мне всегда казалось, что есть что-то немножко странное в том, чтобы сидеть на лодке и выглядеть застенчиво романтичной, в то время как парень стоит в ее конце, стараясь не смотреть на вас.
– Как Софи? – спрашивает Джеймс.
– Говорит, что ей плохо, – я сообщила Джеймсу, что Софи беременна – я уточнила, все ли с этим в порядке, когда она позвонила, и она сказала, что не возражает, но больше никому не говорит об этом на работе.
– Я прикрою ее на встречах, – любезно заверяет он.
Мы садимся в самолет – «Бритиш Аирвейвс», конечно же. Не знаю, почему я так решила, но это очень похоже на Джеймса. Мы откидываемся на спинки кресел и расслабляемся, пока стюардессы разносят шампанское. Это немного отличается от моего последнего рейса, который был заказан в «РайянАир» в последнюю минуту до Мадрид с девочками.
И затем, как только с перелетом и такси покончено, мы прибываем в Венецию, и это так венецианско. Ну, по-венециански. Я имею в виду, это не похоже на один из тех городов, куда вы приезжаете, и там лишь две улицы, которые выглядят как в брошюре, а все остальное – это гостиницы для отдыха, высотные здания и сомнительного вида проселочные дороги. Буквально, куда ни глянь, везде так красиво, что у меня щемит сердце. Это самый романтичный город в мире.
Наш гостиничный номер огромен.
– Тебе нравится?
Джеймс стоит позади меня, пока я смотрю на сверкающую воду канала. Чувствую его дыхание на своих волосах. Он обнимает меня за талию.
– Здесь великолепно. Более чем великолепно.
Я поворачиваюсь, и он нежно целует меня.
– Я собираюсь принять душ, – говорит он, оставляя еще один поцелуй на моем виске, прежде чем уйти. Поворачиваюсь, чтобы полюбоваться видом, и откуда-то глубоко внутри меня вырывается огромный зевок. Делаю фото и выкладываю его в «Инстаграм». Бабушке Бет оно сразу же нравится, и она оставляет комментарий:
Очень сильно тебя люблю xxx
Чувствую, как слезы скапливаются в уголках моих глаз. Это была такая долгая неделя, и я так устала. Бабуля вернулась в свое жилье, только сиделка заглядывает к ней раз в день, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ей нужно принимать тонну лекарств каждое утро и вечер, но она разложила все по аккуратным маленьким коробочкам с таблетками – это в ее духе. Но, ох, я так скучаю по ней. Хотела бы я быть там – хотела бы, чтобы мне не приходилось быть так далеко от нее. Хотела бы я не быть такой уставшей…
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Джесс
12 октября, Венеция
Когда просыпаюсь, все начинается вновь. И я понимаю, что уже утро, а кровать пуста. Это мой день рождения, и я в Венеции, и я совершенно одна. Это не совсем то, о чем я думала, когда Джеймс сказал, что мы проведем выходные в прекрасном отеле. Я переворачиваюсь на другой бок, приподнимая одеяло на случай, если он спрятался под ним.
Дерьмо.
– Джеймс?
Тишина.
Я заглядываю в ванную и вижу на зеркале наклейку с логотипом отеля.
Пошел прогуляться. Решил дать тебе поспать. Дж x
Думаю о завтраке в постель или ленивом позднем завтраке в кафе и вздыхаю, когда включаю маленький гостиничный чайник и готовлю себе чашечку растворимого кофе. Пока и этого хватит. Когда смотрю на письменный стол, то понимаю, Джеймс – это Джеймс, он оставил на туалетном столике раскладную карту путешествий и записку о том, где он планирует быть. Он бы мог побороться с Софи в звание главного организатора. Качаю головой, смеясь над тем, насколько они похожи, и направляюсь в душ.
Джесс
13 октября
Даже серым октябрьским воскресным днем площадь Сан-Марко переполнена туристами – и голубями.
Я роняю на землю кусочек печенья, которое ем на бегу.
– Кыш, – говорит Джеймс, когда один из них запрыгивает рядом с ним, пока мы останавливаемся, чтобы посмотреть на резную стену.
Я смотрю на голубя, и, клянусь, он подмигивает мне. Берет кусочек печенья и убегает, выглядя довольным собой. Я дрожу и плотнее натягиваю воротник пальто на шею. Не знаю, почему я ожидала, что будет тепло, но не взяла с собой ничего, кроме неподходящей к сезону одежды. Моросящий дождь не прекращается, и желание Джеймса осмотреть каждое здание и рассказать мне исторические факты о них… ну, оставляет желать лучшего. Говорят, что по-настоящему не узнаешь человека, пока не отправишься с ним в отпуск, и пока я выяснила лишь, что Джеймс гораздо больше интересуется венецианской архитектурой, чем я.
Я с тоской смотрю на кафе с работающими обогревателями, светящимися в дверном проеме, и сжимаю его руку:
– Как думаешь, может, пришло время что-нибудь выпить?
К счастью, он соглашается, и как только мы подходим, официант забирает у меня пальто и отодвигает стул. Мы в крытой обеденной зоне, и пластиковая крыша дребезжит на ветру. Длинная струя дождевой воды льется из угла, разбрызгиваясь в лужу, которая начинает просачиваться снизу и растекаться под стульями напротив нас. Такое ощущение, что мы живем под водой. Не думаю, что я когда-либо в своей жизни была в настолько влажном месте.
– Негрони? – Джеймс смотрит на меня, вопросительно поднимая брови. Я киваю. Он весь день был в странном настроении. Есть что-то в том, чтобы уехать с кем-то – подальше от всех отвлекающих факторов повседневной жизни, от друзей и знакомых мест вокруг вас, что действительно подчеркивает, как ваши отношения развиваются.
Или же… нет?
После того, как я вчера встала, и после того, как умудрилась дважды заблудиться, пытаясь найти дорогу к ресторану, где договорились пообедать (мы с «Гугл Картами» снова официально не общаемся), мы совершили поездку на гондоле, которую должен совершить каждый, кто посещает Венецию. Джеймс сказал гондольеру, что у меня день рождения, и он настоял на том, чтобы спеть мне серенаду, что было… ну, думаю, Джеймс считал, что это романтично. Если честно, это было просто унизительно. Во второй половине дня дождь наконец прекратился на час или два, и мы пошли в кафе, а я сидела, чувствуя себя неловко и застенчиво, пытаясь завязать с ним разговор об этом.
Каким-то образом его это разозлило, и, некоторое время после, он был бесцеремонным и немного угрюмым, пока мы пробирались по мокрым тротуарам, снова останавливаясь выпить кофе, чтобы попытаться обсохнуть. Дождь начался примерно через двенадцать часов после нашего прибытия и почти не прекращался. После ужина мы легли спать, я заснула в объятиях Джеймса и подумала, что на самом деле все было довольно мило. Затем мы проснулись этим утром, и я обнаружила, что он сидит с путеводителем в руках и пишет список мест, куда мы могли бы сходить. Я пошутила насчет того, что больше не буду разглядывать архитектуру, а он немного обиделся и на это.
– Выпьем, – говорит Джеймс, поднимая свой бокал. Он смотрит на меня своими большими, проникновенными глазами и, кажется, немного расслабляется.
– Большое спасибо, что привез меня сюда, – говорю я, делая глоток негрони. Боже, какой же крепкий. Он наблюдает за мной, нежно улыбаясь. Пожилая пара садится за столик напротив нас.
– Я привез ее сюда пятьдесят лет назад, – говорит мужчина, наклоняясь и улыбаясь. – Мы вернулись на выходные в честь нашей годовщины.
Глаза Джеймса на мгновение встречаются с моими, и меня охватывает внезапная паника.
– Пойду заскочу в туалет, – говорю я.
– Что, если официант вернется, чтобы принять заказ? – спрашивает Джеймс.
– Ох, – говорю я, вскакивая со стула и опрокидывая подсвечник на столе позади меня, – просто скажи им, чтобы подождали. Или закажи пиццу, или еще что-нибудь.
– Какую пиццу? – Джеймс спрашивает меня вслед, но я проскальзываю через пластиковую дверь и стою на площади Сан-Марко, глядя на спешащих туристов и венецианцев в пальто на головах, пытающихся укрыться от дождя, который огромными брызгами падает мне на голову, покрывает плечи, капает вниз по моему носу.
– Ты заблудилась, bella (прим. красавица)? – появляется официант, держа надо мной зонт. Моя репутация опережает меня.
– Просто ищу туалет. Я имею в виду ванную. Туалетную комнату?
– Ах, – он жестом приглашает меня следовать за ним. – Сюда.
Стоя перед зеркалом, я смотрю на свое лицо с размазанной тушью. Волосы растрепались под дождем и свисают хаотичными безвольными прядями. Сердце колотится, потому что у меня есть ужасное затяжное чувство страха, что что-то должно произойти. Я прикладываю руки к каждой щеке и держу их так, глядя на свое отражение. Чувство тревоги не проходит.
Что, если Джеймс привез меня в Венецию, чтобы сделать предложение?
Я с абсолютной, неопровержимой уверенностью понимаю, что не могу сказать «да». Не только потому, что знаю его около пяти минут, но и потому, что он носит с собой все свои документы в прозрачной пластиковой папке. И потому что он встает утром, когда мы приезжаем, и идет гулять, вместо того чтобы оставаться под одеялом, как любой здравомыслящий, нормальный человек. И потому что он – о боже. Просто потому, что он – это он. Я до смерти люблю Софи, но он будто ее мужская версия. И я ни за что не смогла бы с ней жить. Думаю, Ричу нужна чертова медаль.
Я умываюсь, вытирая бумажным полотенцем потеки туши, и провожу пальцами по волосам. А затем расправляю плечи, беру себя в руки и возвращаюсь на площадь, где сидит Джеймс, терпеливо ожидая моего возвращения. Он читает путеводитель. Очевидно.
Снова появляется официант и принимает наш заказ. Не могу придумать, чего хочу, потому что предлагается так много всего, что мой мозг отключается. Плюс мое сердце колотится в предвкушении, и не в хорошем смысле. Я выбираю маленькую пиццу «Маргариту», потому что это кажется самым простым блюдом.
Джеймс наклоняется ко мне, понижая голос. Я слегка откидываюсь назад, переплетая пальцы в ладонях. Дело не в нем, говорю я себе, дело во мне. Он милый. Просто… Я не знаю, кто я такая.
– Я хотел с тобой кое о чем поговорить, – начинает он. Беру салфетку и встряхиваю ее, беря за уголки и складывая в аккуратные квадратики.
– Я подумал… ну, дело в том, что ты сказала, что срок твоей аренды скоро истекает. Я знаю, что тебе нравится там жить, и Бекки твоя подруга, и все такое, но, – такое чувство, что все в помещение затаили дыхание, ожидая, что он продолжит говорить, – я видел правда хорошую квартиру, и подумал, не захочешь ли ты переехать ко мне.
На секунду я выдыхаю, и у меня так кружится голова, будто я воздушный шарик, который только что развязали, и я вижу, как со свистом наворачиваю круги высоко над площадью Сан-Марко, пока из меня не выходит весь воздух и я не падаю обратно, полностью сдутая, в моем кресле. Сидящий напротив Джеймс – очаровательный, милый золотистый ретривер Джеймс, с его большими шоколадными глазками-пуговками, услужливым, с добрым характером, широкими надежными плечами и хорошей работой. Смотрю на него и чувствую, как мои плечи опускаются от облегчения, вины и миллиона других вещей, которым я не могу дать названия.
– Я не могу, – говорю я в конце концов.
– Что значит, не можешь? Ты подписала новый договор аренды? – он смотрит на меня, и я чувствую себя так, словно только что пнула щеночка. Но на самом деле это просто задело меня. Мне тридцать, и жизнь кипит вокруг меня. А я больше не могу тратить ее на то, что кажется правильным, только для того, чтобы осчастливить какого-то воображаемого наблюдателя. У меня только одна жизнь, и я хочу начать жить ее прямо сейчас.
– Нет, – говорю я, и мне становится немного грустно, но не настолько, чтобы я провела остаток своей жизни с кем-то, кто достаточно мил, но недостаточен для меня. – Я просто… не могу.
Путешествие домой довольно отвратительное. Джеймс сидит рядом со мной, пьет джин с тоником и прилежно читает бортовой журнал, почти не разговаривая. Я пытаюсь улучшить ситуацию, делая глупые, бессмысленные замечания и ведя себя особенно мило с бортпроводниками, как будто это каким-то образом компенсирует тот факт, что я только что бросила Джеймса в самом романтичном городе мира, потому что хочу…
А чего я хочу?
Мы летим над Лондоном, огни освещают темноту миллионами крошечных искорок, и когда мы проходим паспортный контроль, Джеймс поворачивается ко мне, закидывая сумку на плечо, и сухо говорит:
– Думаю, вероятно, мы могли бы попрощаться здесь?
И я киваю.
Он уходит и его длинные ноги пересекают аэропорт, а я возвращаюсь к вокзалу, к метро и домой, на Олбани-роуд.
Телефон гудит от уведомлений, когда я выхожу из метро и подключаюсь к Wi-Fi. Миллион сообщений от друзей по работе, Софи и Джен, которые спрашивают, хорошо ли я провела время, сообщая мне, что происходит у них, и говорят, что им не терпится все услышать.
И есть сообщение от Бекки, отправленное в чат домашней группы, с призывом к собранию команды.
Когда я выхожу на Олбани-роуд, там действительно странная, приглушенная атмосфера. Все, кроме Роба, который (как и следовало ожидать) работает, сидят за кухонным столом и пьют кофе или чай. Они выжидающе смотрят на меня.
– Приятно провели время? – Алекс говорит первым.
– Венеция была великолепна, – говорю я искренне. – Много-много воды, – тоже правда.
– Мне понравились твои фотографии, – говорит Бекки. – Похоже, ты потрясающе провела время.
– Это так романтично, – вздыхает Эмма. Она бросает взгляд на Алекса, и я не могу прочитать выражение ее лица. Хочу сказать им, что то, что они видят в «Инстаграм», не обязательно отражает реальную жизнь, и напомнить им, что главная причина, по которой я делюсь фотографиями, заключается не в том, чтобы попытаться прославиться в «Инстаграм» или получить что-то бесплатно. Это потому, что это простой способ отправить небольшой графический «привет» бабуле Бет и моим друзьям, где бы я ни находилась, в любое время суток. И полагаю, что какая-то часть меня чувствовала, что мне нужно что-то доказать – в конце концов, я ушла от своей жизни в Борнмуте и переехала в Лондон, чтобы сделать карьеру мечты и получить потрясающий дом в Ноттинг-Хилле, и все такое.
– Верно. Мы собрались здесь на внеочередное собрание, – говорит Бекки, переплетая пальцы и прочищая горло, – потому что одна из нас покидает нас.
Я смотрю на всех. Прежде чем успеваю начать пытаться понять, кто это, Бекки смеется и продолжает.
– Алекс переезжает, чтобы жить вместе со своими друзьями с курсов медработников, так что нам нужно собраться с мыслями и посмотреть, сможем ли мы найти кого-нибудь на его замену.
– Это не должно быть слишком сложно, – говорит Алекс, смеясь и выглядя немного смущенным. Я пытаюсь поймать его взгляд, но он смотрит вниз, на стол.
– У тебя уже есть место? – спрашивает Эмма.
– Не совсем, – говорит Алекс. – Хотя есть пара мест, на которые стоит посмотреть.
– Возможно, я кое-кого знаю, – говорит Эмма. – Она моя подруга по работе.
– А я ее знаю? – спрашивает Бекки, выглядя заинтересованной.
Наблюдаю за Алексом, который пьет свой чай и смотрит в окно. Такое ощущение, что он уже отдаляется от меня. Не могу не думать с замиранием сердца, не переезжает ли он, чтобы им с Эммой было легче по-настоящему быть вместе. В очередной раз я уезжаю и возвращаюсь, чтобы обнаружить, что Алекс ускользнул у меня из рук. Или, по крайней мере, мысль о нем. Я должна напомнить себе, что все это было только в моей собственной чертовой голове. Мне нужно прийти в себя и перестать верить, что моя жизнь будет похожа на романтический фильм.
Оказывается, Бекки смутно знакома с этой девушкой через другую подругу по работе, так что, похоже, договор, возможно, уже заключен.
Я встаю, притворно зевая:
– Мне правда очень жаль, – говорю я, поднимая свою сумку. – Я так устала, а утром мне на работу. После полутора недель отпуска одному богу известно, что меня там ждет.
И я выхожу из комнаты, не оглядываясь.
